С. Р. Муратова - На страже рубежей Сибири (2007) (original) (raw)

С. Р. Муратова, кандидат исторических наук, г. ТобольскНА СТРАЖЕ РУБЕЖЕЙ СИБИРИ

(Национальные культуры региона. Научно-методический и репертуарно-информационный альманах. XVI выпуск. Издание Комитета по делам национальностей Тюменской области и Дворца национальных культур «Строитель», Тюмень, 2007, стр. 32-46).

В истории строительства оборонительных рубежей Российского государства большая роль принадлежит сибирским казакам, которые возводили за Уралом фортификационные сооружения, охраняли государевы границы, занимались хозяйственным обустройством новых территорий, осуществляли дипломатическую миссию по налаживанию добрососедских отношений со степными народами Джунгарии и Казахстана.

История строительства Сибирских укрепленных линий

Следует отметить, что построенная в XVIII веке на юге Западной Сибири цепь укреплений получила название Сибирских линий. Начало их возведения можно отнести ко времени строительства отдельных крепостей на Иртыше (1714-1720 гг.). Сибирские укрепленные линии состояли из сооруженных в разное время линий — Иртышской (1745-1752 гг.), Тоболо-Ишимской (1752-1755 гг.) и Колывано-Кузнецкой (1747-1768 гг.). Они начинались с правого берега Тобола и тянулись цепью более чем на 2000 верст до крепости Кузнецкой: через междуречье Тобола, Ишима, Иртыша, далее на юго-восток вдоль Иртыша до крепости Усть-Каменогорской и затем — в северо-восточном направлении через Бийскую крепость до Кузнецка.

Термин «Сибирские линии» восходит к середине XVIII века и впервые используется в документах, связанных с процессами проектирования и строительства системы укреплений на юге Западной Сибири. В научную литературу он был введен Петром Андреевичем Словцовым, русским историком, публицистом, основоположником дореволюционной историографии Сибири.

Обратимся непосредственно к истории строительства трех участков Сибирских линий, каждая из которых имели свои особенности.

1. Строительство Иртышской укрепленной линии (1745-1752)

Сложная внешнеполитическая обстановка на юго-восточном направлении, которая определилась к середине XVIII века, была связана с активизацией Китая в этом регионе, с нестабильной обстановкой в Джунгарии и в Казахских жузах. Она приводит Россию к употреблению опыта организации охраны границ, использованного ею в европейской части. Предпринятая стратегия была обусловлена необходимостью сохранения позиций в этом регионе и дальнейшего его освоения.

Строительство укрепленных линий в России имело давние традиции. Оборонительные линии существовали еще во времена Киевской Руси. Создание их началось с IX века с возведения укрепленных пунктов и валов, главным образом, на речных рубежах. Широко применялись засеки, которые устраивались в лесах и представляли собой заграждения из поваленных деревьев, сооружались на скорую руку и имели временный характер. В процессе усиления Московского великого княжества в XIV веке была создана сторожевая пограничная линия по рекам Хопер, Воронеж и Дон. С XVI века оборонительные линии превратились в долговременную периодически возобновляемую оборонительную систему, которая, кроме собственно засек, вмещала в себя ряд инженерных сооружений. Такова была черта, построенная в середине XVI века к югу от Оки и названная впоследствии «Большая засечная черта». Со второй половины XVII века Большая засечная черта перестала играть сколько-нибудь существенную роль в борьбе Российского государства с кочевниками. Район русско-татарских столкновений переместился на сотни километров к югу. Здесь возникли новые укрепленные города-крепости, а также укрепленные засечные черты: Белгородская, Симбирская, Закамская и Тамбовская. Появление систем укрепленных линий стало возможным с образованием централизованного государства, так как само создание крупных оборонительных линий требовало мобилизации массы людей и крупных материальных средств, чего нельзя было осуществить при отсутствии сильной централизованной власти. По мере расширения границ России в XVIII в. на основе опыта засечных черт возникает система пограничных укрепленных линий, состоявших из крепостей и укрепленных городов, между которыми создавались полевые укрепления, обычно в виде земляного вала, иногда — с деревянным тыном наверху и рвом. Перед рвом устраивались засеки и ставились рогатки против конницы. Через каждые 200-600 м вал имел выступы в виде редутов, что позволяло оборонять подступы к валу продольным ружейным огнем.

В начале XVIII века при Петре I в России велось исключительно строительство отдельных мощных крепостей по западному образцу, а не пограничных черт, как в XVII в. В это время на юге Западной Сибири возводятся следующие пограничные крепости: Омская, Железинская, Ямышевская, Семипалатинская, Убинская, Долон-Карагайская и Усть-Каменогорская. Первым исключением из этого порядка стало устройство в 1718-1725 гг. Царицынской линии между Волгой и Доном, протянувшейся на 60 верст. Она состояла из четырех крепостей и одного редута, соединенных непрерывным рвом и валом. В 1731-1742 гг. была создана Украинская линия из 16 крепостей и значительного числа редутов. Её непрерывный вал на 268 верст тянулся от Днепра до Северского Донца.

В первой четверти XVIII в. восточнее р. Волги одними из первых появились крепости Алексеевск, Сергиевск и Сакмарский городок. Следующий этап в истории сооружения городов-крепостей был связан со строительством Новой Закамской линии в 1731-1736 гг., но большинство крепостей было основано в результате деятельности широкомасштабной правительственной экспедиции, известной в истории как «Оренбургская экспедиция», и экономического освоения территории новообразованной Оренбургской губернии.

Как бы то ни было, именно план Кириллова стал основой новой юго-восточной политики России. Строительство Оренбурга на границе между землями башкир и казахов должно было, по мнению И.К. Кириллова, коренным образом изменить внутреннюю политику России, в частности, политику в отношении башкир, калмыков и других народов. Политика царского правительства, проводимая в Башкирии в середине XVII в., стала причиной частых башкирских восстаний. Они причиняли большое беспокойство, особенно, когда втягивали в свою орбиту соседние народы: калмыков, казахов, каракалпаков. Поэтому одно из назначений нового города автор проекта видел в том, чтобы «своих же прежних подданных Башкирцев и волжских калмыков от замыслов и соединения воздержать ... без движения великих войск и без убытка». Кроме того, он должен был сыграть определенную роль в урегулировании отношений между Россией и Джунгарией: «Ныне же, когда киргиз-кайсаки подданными учинились, то оному зюнгорскому владельцу можно или киргизцами, или башкирцами... всякую шкоду учинить без российских войск ... Тот же город закроет за собою башкирцев, и все набеги киргиз-кайсаков, которые теми местами проходили, пресечет...».

Начатое И. К. Кирилловым дело суждено было продолжить И.И. Неплюеву. В начале 1742 г. он был назначен командиром Оренбургской экспедиции. Своим первым долгом Неплюев посчитал осмотр крепостей и укреплений, построенных в результате деятельности «Оренбургской экспедиции». В результате этого предприятия он в начале 1743 г. прибывает в г. Шадринск Исетской провинции, где вместе с губернатором Сибири генерал-майором Сухаревым обсудил вопрос о более надежной защите границ от казахов и калмыков и об устройстве новой линии. Именно тогда возникает идея соединения линии укреплений в Сибири с укреплениями, возведенными на юге Урала. Тогда же по сообщению Сибирского губернатора Сухарева была составлена ведомость имеющихся на линии укреплений от Утяцкого форпоста через Коркину слободу и до Омской и Усть-Каменогорской крепостей с указанием расстояния между ними и количества находящихся в них регулярных и нерегулярных войск. Интересно, что эта ведомость была подписана Петром Рычковым. Неплюев, проехав от Царева городища по берегу р. Тобол до устья р. Уй, назначает здесь новую Уйскую линию, которая должна была состоять из девяти крепостей, главной из которых должна была стать Троицкая. Эта линия должна была соединиться с Ишимской линией, которая соединялась с цепью крепостей в верховьях Иртыша. Но верхиртышские крепости стояли друг от друга слишком далеко и не могли служить надежным препятствием набегам кочевников. Поэтому был поставлен вопрос об увеличении оборонительных укреплений в межкрепостном пространстве.

По итогам встречи этих двух важных особ в г. Шадринске Исецкой провинции 17 марта 1743 г. была составлена ландкарта и послана в Сенат. В доношении по этому поводу говорилось: «как из той карты видно путь от Семипалатной крепости до Телеуцкого озера открытый на расстоянии 450 верст, а препятствовать неким... по Иртышу крепости редко стоят, между которыми из киргизской стороны пройти без затруднения можно, ... резонно оное прикрытие учинить нужно к пресечению опасности от Галдан Черена и платежа ему дани в Кузнецком ведомстве». Было решено от Чернолуцкой слободы, куда идет от Тобола линия вверх по Иртышу до Семипалатной крепости, прибавить между настоящих другие крепости и редуты, чтоб формальную линию содержать.

Таким образом, в 40-е годы происходит пересмотр подходов к проблеме сооружения пограничных укреплений. Отдельные пограничные линии начинают соединяться в целые системы укреплений, которые предназначались для организации комплексного способа охраны границ государства. В планах предполагалось соединить отдельные крепости общими линиями, состоящими из ряда укреплений различной мощности и расположенных между ними фортификационных единиц, которые соединялись бы сплошными рвом и валом. Планы именно таких линий нами были обнаружены в архиве. К примеру на плане с проектом Устькаменогорской крепости» (См. рис.1) мы четко видим части линии, состоящие из системы земляных валов и идущие с одной стороны, к Семипалатной крепости, а с другой — к Колывано-Воскресенским заводам. В принципе, в спроектированных планах линии пограничных укреплений ничем не отличались от укреплений, возведенных в европейской части России. Но что мы обнаруживаем дальше?

В том же 1743 г., 29 июля, Правительствующий Сенат за- слушал сообщение от Неплюева и Cyxapesa и пришел к выводу: «Линию провести можно..., но смотреть, чтобы Галдан Черен какого препятствия не сделал».

Для начала было указано все дистанции аккуратно осмотреть и описать с показанием всех удобных мест для строительства городов и проживания там людей. Велено было особо учитывать натуральные укрепления для обороны. Для этого важного предприятия приказали отправить из Санкт-Петербурга нарочного искусного инженера, штаб-офицера с надлежащим числом кондукторов и геодезистов. По доношению был подписан указ императрицы от 11 мая 1743 г., который Сухарев получил 19 сентября. Неплюев и далее продолжал играть не последнюю роль в строительстве Сибирских линий и, конечно, при возведении Иртышской линии. В указе от августа 1744г., данном Императрицей и Сенатом Сибирскому приказу, говорилось, чтобы в Сибирской губернии форпосты учреждать по рассмотрению «тамошнего губернатора» и по сношению с тайным советником Неплюевым.

В 1745 г. генерал-майор Х.Т. Киндерман, согласно проведенному им осмотру местности, представил проект линии. Суть документа состояла в том, чтобы между существующими крепостями расположить большие форпосты в 60-ти верстах один от другого, и между ними — малые, на расстоянии 20-ти верст. Это упростило бы организацию разъездов от форпостов, которые задумано было проводить от каждого из них на половину расстояния. До этого в рапорте от 29 января 1745 г. Зорин, говоря о начале строительства иртышской укрепленной линии Киндерману, объясняет особенности и отличительные черты в её застройке: «о сделании здесь ... маяков при здешней степной стороне, за обширностью места, оные маяки ... каждый расстоянием по 5 верст ... а между 20-ю верстами иметь форпосты и крепости ... к зделанию земляного вала здешняя земля весьма неспособна, да и кем оное исполнить, таковых способных (яко-то крестьян) в близости не имеется».

Планы крепостей для строительства Иртышской линии (следует указать, что такой проект был составлен и для других участков Сибирских укрепленных линий) (См. рис. 2) свидетельствуют о том, что на юге Западной Сибири укрепленную линию планировали возводить в виде непрерывной системы земляных валов. И только в ходе реализации проекта отошли от него и построили отдельные опорные пункты между крепостями.

Таким образом, ввиду обширности обороняемой территории и ограниченности возможностей центральной и местной администрации, были внесены изменения в планы согласно сложившейся ситуации. Вместо сплошной системы земляных валов было решено возводить отдельные укрепления в виде форпостов, редутов и маяков, привязанных к естественным географическим преградам.

У Ф.Ф. Ласковского читаем, что «первый шаг к изменению характера в расположении пограничных линий сделан был при возведении Оренбургской и Сибирских линий. Они состояли уже из отдельных опорных пунктов различной величины и силы расположения», находившихся на столь близком расстоянии друг от друга, что давали возможность пограничной страже охранять промежутки частыми конными разъездами и патрулями.

Возникает вопрос, где же впервые был применен такой принцип укрепления границ: на Оренбургской или на Сибирских линиях?

Отвечая на поставленный вопрос, следует упомянуть, что ещё в первой четверти XVIII в., при Петре I, впервые этот опят охраны границ был использован на юге Западной Сибири: кроме поставленных вдоль Иртыша семи первых крепостей — Омской (1716), Ямышевской (1717), Железинской (1717), Семипалатинской (1718), Убинской (1718), Полон-Карагайской (1718) и Усть-Каменогорской (1719), между ними построили 7 промежуточных форпостов: Ачаирский, Черлаковский, Осморыжский, Чернорецкий, Коряковский, Семиярский и Убинский. Все они были построены по новым принципам фортификации.

Но это не позволило на достаточном уровне организовать охрану границы. Совершая лишь одни разъезды между существующими фортификационными единицами, надлежащую охрану обеспечить, было невозможно, так как расстояния между крепостями и форпостами на Иртыше были огромными, а возможности властей весьма скромными. В ведомости от 1743 г. показано, что Черлаковский от Ачаирского форпоста стоит на расстоянии 84 верст и 280 сажень и охраняется 66 регулярными и нерегулярными людьми, от Черлаковского форпоста до Железинской крепости 70 верст 440 саж. — в крепости 178 чел.; Ямышевская крепость от Железинской находится в 243 верстах 250 саж. и имеет регулярных и нерегулярных войск 467 человек; Семипалатинская от Ямышевской находится в 247 верстах и имеет 299 человек; Усть-Каменогорская от Семипалатинской — в 185 верстах 450 саж. и 134 человек регулярных и нерегулярных людей. Для улучшения охраны рубежей по верховьям Иртыша в будущем следовало увеличить плотность застройки оборонительных укреплений между крепостями. Это и было реализовано в середине XVIII века.

В состав Иртышской линии, как сказано выше, вошли крепости, форпосты и станции. Крепости, без сомнения, составляли главные, обширные и сильновооруженные опорные пункты. Здесь сосредоточивались и более многочисленные поселения, потому что эти пункты назначались исключительно для торговых сношений с соседними народами. Кроме ограды, составлявшей собственно крепость, в которой помещались преимущественно строения, принадлежавшие военному ведомству, имелись еще и другие — это форштадт или казачья слобода, запланированная как прилегающее к городу-крепости поселение, укрепленное ретраншементом и реданом. Его жители состояли из нештатных казаков, которые должны были принимать на себя первый удар неприятеля и лишь в исключительных случаях бросать форштадт и переходить в город. Форштадт был обнесен ретраншементом, т.е. валом со рвом, и располагался от крепости не ближе чем на 130 сажен. Количество населявших форштадт внештатных казаков регламентировалось в зависимости от величины гарнизона, оборонявшего город. Ограда крепостей по Иртышской линии имела вообще бастионное начертание с весьма малыми и тесными бастионами. Профиль их состоял из заплота и небольшой насыпи, примыкавшей к нему с наружной стороны, со рвом впереди. За контрэскарпом рва, в небольшом от него расстоянии, помещался ряд рогаток, а впереди них — ещё ряд рогаток. Крепости Иртышской линии — Омская (в 1745 и 1768 гг.), Усть-Каменогорская (в 1765 г.), Ямышевская (в 1766-1767 гг.), Семипалатинская (в 1776-1777 гг.) — переносились на новые места и перестраивались.

Редуты по своей форме имели квадратное начертание со стороною около 20 саж. В углах находились незначительные выступы в виде бастионов. Ограда укрепления состояла из палисада, приспособленного к стрельбе из ружья. С наружной стороны к нему прилегла насыпь со рвом на грудную высоту. За контр-эскарпом находился ряд рогаток и надолбы (См. рис. 4 с — d). На башне помещалась каланча, с которой наблюдали за окрестностями. Внутри редута находились: офицерские светлицы — 3, солдатская казарма — 6, провиантский амбар — 5, конюшни — 4, пороховой погреб — 7. Вне редута, если он находился недалеко от берега реки, — баня.

Форпосты по способу их ограждения принадлежали к разряду редутов и отличались от них своей величиной. Так называемые большие форпосты располагались в виде квадрата со стороною в 30 и более сажень. Малые форпосты были меньше редутов.

На Иртышской линии, как было сказано выше, находилось 12 форпостов. Из них Осьморыжский, Чернорецкий, Коряковский, Лебяжий, Семиярский, Долонский, Талицкий, Убинский и Красноярский форпосты имели вид регулярного четырехугольника, состоящего их четырех равных крутин, но разной длины, посредством которых смыкались полигоны и составляли четыре бастиона. Профиль укреплений состоял из бруствера с одним или с двумя банкетами и горизонтального рва в 5 футов. Существовал типовой проект построения редутов на этой линии. Возможно, все редутные укрепления были поставлены именно по нему (См. рис. 4).

Станции представляли собой редуты со стороною в 10 сажень и выступами на углах. Из них два противоположных имели вид бастионов и были вооружены каждый одним орудием. Другие два выступа были квадратной формы и состояли из казарм с открытой обороной. Вся ограда имела профиль заплота. Внутри ограды, которая обносилась рядом надолб и рогаток, помещались светлица, провиантский амбар, сараи и конюшня. Последние два строения прислонялись к ограде и в стенах проделывались бойницы.

На Иртышской линии значилось 20 станций. Из них 19 были построены в виде правильного четырехугольника, и только одна, станция Соленый поворот, представляла собой иррегулярный четырехугольник. Профилем всех этих укреплений являлся бруствер с одним банкетом и горизонтальный ров в 10 футов, прикрытый гласисом.

Применение разных типов крепостей было нововведением в крепостном строительстве, практически целесообразным, экономически выгодным и при всем планировочном разнообразии, единым в методах проектирования и строительства. Это знаменовало не только типизацию крепостного зодчества, но и начало регулирования расселения в масштабе страны.

В 1785 г. на этой линии числилось 5 крепостей, 12 форпостов, 20 станций и 1 село. Линия тянулась на 871 версту 395 саж. и включала в себя следующие укрепления: кр. Омскую, ст. Усть-Заостровскую, ф. Ачаирский, с. Покровское, ст. Изылбашскую, ст. Соляной поворот, ф. Чарлаковский, ст. Татарскую, ст. Урлютюбскую, кр. Железинскую, ст. Пяторыкскую, ф. Осьморыжский, ст. Песчаную, ф. Чернорецкий, ст. Черноярскую, ф. Коряковский, ст. Подстепную, кр. Ямышевскую, ст. Черную, ф. Лебяжий, ст. Подспускную, ст. Кривую, ф. Семиярский, ст. Грачевскую, ст. Черемховую забоку, ф. Долонский, ст. Белого камня, ст. Глуховскую, кр. Семипалатную, ст. Озерную, ф. Талицкий, ф. Шульбинский, ст. Пресноярскую, ф. Убинский, ст. Барашков, ф. Красноярский, ст. Уваровскую, кр. Усть-Каменогорскую.

Итак, мы приходим к выводу, что именно губернатор Сибири генерал-майор Сухарев и тайный советник Неплюев подняли вопрос о более надежном обеспечении границ и об устройстве новой линии. И это явилось прямым продолжением дела, начатого ещё статским советником Кирилловым в 1734. В результате на юге Западной Сибири, как и на юге Урала, начали строить пограничные укрепленные линии.

Возведенная Иртышская линия имела много общего с Оренбургской линией: она состояла из отдельных укреплений разной мощности, между которыми служилые люди должны были совершать разъезды в целях охраны границы.

Укрепления на Иртышской линии строились по типовым проектам: в основном, это были форпосты и станции. Крепости, возведенные в эпоху Петра I, были перестроены.

Строительство Иртышской линии сыграло прогрессивную роль в избавлении населения, живущего в верховьях Иртыша, от разбойничьих набегов кочевников и дальнейшем развитии производительных сил края.

2. Строительство Тоболо-Ишимской укрепленной линии (1752-1755)

Тоболо-Ишимскую линию крепостей иногда называют Новой линией. В XVIII веке принято было так называть линию, возведенную между реками Тобол, Иртыш и Ишим. Она была построена взамен старой Ишимской линии, которая по причине своей изогнутости и удлиненности требовала для обеспечения охраны больших затрат средств и сил.

Ещё в конце XVII века с увеличением русского земледельческого населения в Сибири и актуализацией проблемы охраны их поселений и хозяйств представители местной администрации, в частности, воевода П.И. Годунов, для защиты южной границы от степных кочевников стали создавать укрепленную оборонительную линию. Эта линия начиналась Тархановским острожком у впадения реки Тархановки в Тобол, далее шла «вверх по Тоболу через Ялуторовскую слободу на Исеть и вверх по Исети через Исетский острог, Курьинскую слободу, Шадринскую слободу, Долматов монастырь и до Катайского острога».

В среднем Притоболье, начиная с 70-х годов XVII в., создается вторая пограничная полоса, которая к 1719 г. проходила по линии Миасская крепость — Утяцкая слобода — Царево городище — Абацкая слобода. Крепостные укрепления такого рода поселений были деревянными. Сохранилось описание оборонительных сооружений Шадринской слободы: она была «...обнесена рогатками, а внутри наподобие кремля или замка сделан рубленный город с башнями, в котором для торговых поделаны лавки, ибо по все воскресные дни здесь немалолюдный съезд и торг всякими товарами». Примерно такие же укрепления имели Царево городище, Утяцкая слобода и др.

Тревожная обстановка, сложившаяся в начале XVIII века на юге Западной Сибири, привела к созданию новой военной линии — Ишимской, которая проходила от Кургана до Омска и охватывала значительную часть Барабинской степи.

Ишимская линия, которая охватывала пространство от Кургана до Омска, была построена в 30-х годах XVIII века. В состав этой оборонительной линии входило около 60 укрепленных поселков. В общей сложности она охватывала значительные пространства земель в углу, образуемом Тоболом и Иртышом, дугою огибая степь. Она тянулась от Утяцкого форпоста вниз по реке Тоболу, через Царёво Городище, Иковскую слободу, на правом берегу Тобола через село Шмаковское, Верхсуерскую Емутлинскую слободы, Рафайловсую заимку, деревню Омутную, Усть-Ламенскую слободу, село Малышкино, деревню Безрукова, Коркинский форпост, деревню Фирсова, далее вниз по реке Ишиму до Абацкой слободы, на другой стороне реки через деревни Иковскую, Рогалихинскую, Зудиловскую, Ейский форпост, Усть-Бызовскую деревню, Большерецкий форпост, деревни Пустынную и Бетеинскую и соединялась с Омской крепостью. Всего на этой линии длиною в 1086 км 228 м по ведомости 1743 г. состояло на службе 2916 регулярных и нерегулярных людей.

Как видим укрепления Ишимской линии тянулись более, чем на 1000 верст, «чрезвычайно ломаной линией», что требовало значительной затраты сил и средств для обслуживания их (См. схему линии рис. 5). Но эта причина не была единственной при решении строительства новой линии. Часть пашен, сенокосов, рыбных ловель русского населения пограничных Ишимского и Ялуторовского дистриктов Сибирской губернии находилась за линией форпостов. Во время полевых работ необходимо было высылать воинские команды для охраны работающих в поле крестьян. Стратегические соображения (в связи с вторжением джунгар в пределы Казахстана в 1741-1742 гг.) диктовали необходимость укрепления южной границы, и для этого сделать её более короткой и прямой.

После ряда съемок и описаний местности между Тоболом и Иртышем было составлено два проекта для исправления прежней Ишимской линии. Был выбран вариант, принадлежавший геодезии поручику Шишкову и премьер-майору Сташкееву, по которому предполагалось совершенно спрямить линию и вести её вдоль цепи Камышловских горько-соленых озер. Всего на Тоболо-Ишимской линии было решено построить от Омской крепости до урочища Звериной Головы две шестиугольные крепости, девять четырехугольных, 33 редута и 42 маяка. Тоболо-Ишимская линия, как и Ишимская, делилась на три дистанции: Тарскую, Ишимскую и Тобольскую (См. рис. 6).

Во время строительства и заселения данной линии стало ясно, что место для неё было выбрано неудачно: линия проходила по топкому, болотистому месту. Расположенные на болотистой местности, при соленых озерах укрепления из-за нехватки пресной воды не раз переносились по просьбе местных властей, а линию в народе стали называть Горькой или Пресногорьковской. (К примеру, в 1760 г. была перестроена на новом месте Николаевская крепость.) Эта же причина приводила к частым болезням, к побегам служилых людей и неудобствам при несении сторожевой службы. Становится ясным, почему эта территория была покинута казахами, так что русские крестьяне беспрепятственно могли ходить за Ишимскую линию на охоту и даже заводить пашни.

В итоге, к концу XVIII в. на Тоболо-Ишимской линии числилось 9 крепостей и только 16 редутов, которые располагались в следующем порядке и соединяли Оренбургскую линию с Иртышской: редут Песчаный, кр. Пресногорьковская, р. Пресногорьковский, кр. Кабанья, р. Пресноизбной, кр. Пресновская, р. Болотоколодезный, р. Саржанский, р. Дубравный, кр. Становая, р. Гагарий, р. Скопин, кр. Св. Петра, р. Плоский, кр. Полуденная, р. Медвежий, р. Чистый, кр. Лебяжья, р. Лосев, кр. Николаевская, р. Волчий, кр. Покровская, р. Курганский, р. Степной, р. Мельнишный.

Иртышская и Тоболо-Ишимская линии противостояли одному противнику — Средней казахской орде. Несмотря на то, что она являлась подданной России, эти линии не утратили своего значения и в конце XVIII века и оставались местом дислокации больших военных сил.

Постройка Тоболо-Ишимской пограничной линии содействовала быстрому притоку населения в южную часть Западной Сибири и освоению целинных земель. Это было важно и для развития экономических и культурных связей между Казахстаном и Россией.

Крепости Тоболо-Ишимской линии заселялись военными людьми разных рангов: отставными солдатами, казаками и мастеровыми людьми. Началось заселение и лесостепных пространств Западной Сибири, а поставщиками переселенцев стали уже плотно заселенные нижнеишимские слободы и большинство районов Ялуторовского дистрикта.

Со времени освоения новой пограничной полосы произошли заметные перемены. В приграничной полосе оживились экономические связи с казахами и другими степными народами. Необходимость организации меновой торговли с казахами на этой линии была реализована через организацию торговли в Петропавловской крепости.

В конце XVIII века Тоболо-Ишимская линия была усилена командированием в расположенные на ней укрепленные пункты регулярных войсковых формирований. Это было вызвано неспокойной обстановкой в казахской степи. В целом Новая или Тоболо-Ишимская линия соединила собой Оренбургскую и Иртышскую линии и создала условия для успешного освоения территории Зауралья и юга Западной Сибири.

3. Строительство Колывано-Кузнецкой укрепленной линии (1747-1768)

Рассматриваемая Колывано-Кузнецкая оборонительная линия возникла в ходе освоения Верхнего Приобья. Сначала она называлась «Колывано-Воскресенская линия», так как первоочередной функцией этой линии была оборона одноименных заводов от набегов джунгар. Но в дальнейшем, в связи с изменением внешнеполитической ситуации и задач, поставленных перед военными в этом регионе, линия претерпела изменения и стала называться Колывано-Кузнецкой.

По указу Сената от 1745 г., было решено линию провести от Шульбинского форпоста до Кузнецка через Колывано-Воскресенские заводы, которая впоследствии получила название Колывано-Воскресенской линии. Она была предназначена для защиты заводов, рудников, телецких татар от нападения зенгорских калмыков. Было несколько проектов по прокладке этого участка Сибирских линий, но остановились на варианте, который отвечал интересам правительства в этом регионе.

В соответствии с указом от 1747 г. на Алтае началось сооружение новых крепостей и форпостов. В 1748 г. на реке Ануе заложили Ануйскую крепость, на реке Катуни — Катунскую. В 1749 г. были заложены Шеманаевский и Красноярский форпосты.

Нами была выявлена ошибочность мнения о том, что на Колывано-Воскресенской линии были построены 9 крепостей и 53 редута. На самом деле эта линия держала оборону благодаря четырем крепостям — Кузнецкой, Бийской, Катунской, Ануйской, семи форпостам — Шульбинскому, Красноярскому, Шеманаевскому, Св. Екатерины, Алейскому, Николаевскому, Флавинскому, четырем станциям — Спасской, Камихской, Белой и Бехтемирской. В число укреплений ещё входили два завода (Шульбинский и Колыванский), Змеевский рудник и Казанский редут. Опираясь на описание укреплений и карту линий, автор пришла к выводу, что на Колывано-Воскресенской линии укрепления были более или менее плотно расположены до Бийской крепости. Далее на расстоянии 283 верст 180 сажень от Бийской крепости до Кузнецка был построен лишь один маяк — Бехтимирский. Общая длина Сибирских линий тогда составила 2019 верст.

Китайско-джунгарская война 1755-1758гг. в Верхнем Приобье принесла немало беспокойств российскому правительству. России было не выгодно уступать Китаю богатую полезными ископаемыми территорию Алтая и «двоеданцев», от ясака которых постоянно пополнялась государева казна. Но и возможности быстрого освоения этих земель также были ограниченны. Несмотря на это, правительство всячески пыталась закрепить за собой эти земли. В этих целях оно периодически отправляло маленькими партиями экспедиции на Алтай. В инструкции этим первопроходцам советовалось ставить в разных местах своего пути избы и создавать вид, что эти земли осваиваются Российским государством. Так наше государство пыталось закрепиться на Алтае.

К концу 50-х годов Колывано-Воскресенская линия перестала отвечать своим функциям. Территории, прилегающие к Усть-Каменогорску, заселились плотнее. Вновь обосновавшееся население и открытые за линией новые рудники не могли быть защищены старой линией. Поэтому возникла потребность в строительстве новой линии южнее прежней. Этого требовала и внешнеполитическая опасность со стороны Китая, который тоже мог занять эти территории.

Установлено, что результатами предпринятых экспедиций 1760-1761 гг. линейная администрация осталась недовольной — все они удостоверили начальство в затруднительности построения укреплений в гористой местности. В 1762 г. инженер-поручик Уксусников и шихтмейстер Иван Денисов проводят изыскания по маршруту от Колывано-Воскресенского завода до Усть-Каменогорской крепости. В результате этих осмотров было решено вести линию от Усть-Каменогорска до Чарыша, а от него — чуть южнее старой линии до Бийской крепости (См. рис. 7).

В 1764 г. приступили к постройке Колывано-Кузнецкой линии. Но в 1765 г. из Военной коллегии пришел указ о постройке новой линии лишь до Чагирского рудника, а далее, до Бийской крепости, оставить старую, так как новая встречает на своем пути много трудностей в доставлении провианта. Также было указано укрепить сооружающуюся линию не надолбами, а земляным валом.

Особенность Колывано-Кузнецкой линии была в том, что она была укреплена лишь четырьмя крепостями (Ануйской, Катунской, Бийской и Кузнецкой), а в остальном линия состояла только из форпостов (Верхалейский, Тигерецкий, Чарышский, Антоньевский, Николаевский, Сайдыпский, Кузодеевский), защит (Бобровская, Убинская, Плоская, Белорецкая, Тулатинская, Моральих Рог, Терская, Смоленская), маяков (Улбинский, Ключевский, Яровский, Сосновский, Слуденский, Бехтемирский, Новиковский, Лебяжий, Сайлапский, Нижнененинский, Урунинский, Кайраканский, Верхнененинский, Сарычумышский) и полумаяков (Пыштымский, Кандалепский). Это обстоятельство можно объяснить тем, что гористая местность сама была надежной преградой, и правительство и местная власть, зная о скором продвижении далее на юг, не желали тратить средства и силы на возведение крепостей (См. рис. 8).

В 1768 г. по предложению Шпрингера для защиты дороги до Кузнецка построили маяки Нижнененинский, Урунский, Караканский, Верхнененинский и Сарычумышский между форпостами Новиковским и Кузедеевским. Таким образом, строительство Колывано-Кузнецкой линии закончилось в 1768 г., которая предназначалась для защиты новых рудников, поселений россиян и освоения новых земель на Алтае.

В целом Сибирские линии к концу XVIII в. от редута Песчаного на западе до Кузнецка на востоке имели протяженность 2149 верст 345 сажень.

Казаки на Сибирских линиях

Создание линии крепостей вдоль Иртыша и необходимость заполнить гарнизоны крепостей повлекли за собой перевод части казаков из городов в порубежные крепости. С этого времени началось разделение сибирского казачества на две части: городовых и линейных, или крепостных. В первое время численность казаков на границе была небольшой. Тогда к охране рубежей Русского государства привлекались регулярные, иногда — нерегулярные части: донские, яицкие казаки и башкиры.

Сибирский приказ, согласно представлению Сибирского губернатора, кн. Долгорукого, в 1725г. издает подробное расписание всем городовым и крепостным казакам, а также прочим служилым людям Сибири. По этому расписанию в пяти иртышских крепостях положено было содержать крепостных казаков 779 чел., одного десятника, одного пятидесятника и одного поручика. Они командировались на линию из Тобольска, Тюмени, Тары и других городов на год или два; затем большинство казаков возвращались домой, а часть оставалась на постоянное жительство в крепостях Иртышской линии. Всем иртышским казакам и их старшинам назначено было хлебное и денежное жалование: поручику, пятидесятнику, десятнику и казаку — по 4 рубля, по 3 четверти ржи, по 1,5 четверика круп на каждого в год и по две четверти овса на лошадь. Крепостные казаки по крепостям расположились следующим образом: в Ямышевской крепости — 129 человек, в Семипалатной — 284 чел., в Усть-Каменогорской — 114, в Омской — 197 и в Железинской — 55 человек. Кроме них, по расписанию Сибирского приказа положено было содержать вообще в Сибирской губернии служилых людей: из дворян 104 чел., детей боярских 441 чел., городовых казаков 8370, из них 64 старшины, и служилых татар 403 человека.

С 1737 г. городовые и крепостные казаки, по «прописанию» Сибирского приказа, стали получать по окладу различное денежное жалование. Первые — по 6 рублей 16 копеек с половиной, вторые же — по 3 рубля 52 коп. с четью. Провианта получали одинаковое количество — по 3 четверти ржи, по 2 четверти овса на год. По этому поводу Киндерман с беспокойством доносил в Сенат, что верхиртышские крепости слишком далеки, и продукты, одежда достаются тем казакам чрезмерной ценой. Они же используются на почтовой службе от Усть-Каменогорска до Омска, в каждой станции по 6 человек, а всего — 210. Кроме разъездов, перевозят провиант на дощаниках, заготавливают соль, работают на хлебопашестве. «А городовые казаки живут в своих домах и употребляются для сбора ясака, от чего могут иметь себе пропитание».

Полковник Павлуцкий 20 марта 1745 г. рапортовал Киндерману, что присланное на крепостных казаков жалование им выдано для покупки лошадей. В Омской и Железинской крепостях жалованья 3 руб. 52 коп. не хватило на означенную покупку. «Сей зимой немало лошадей пало, и ныне валятся, от чего приходят... в крайнюю скудость». Во всех крепостях штаб и обер-офицерам предписано было таковым служилым людям помочь купить лошадей.

Киндерман о сложившейся ситуации неоднократно докладывал в Сибирскую губернскую канцелярию с тем, чтобы уровнять жалование городовым и крепостным казакам, выдавая по 5 руб. 32 S коп. Кроме вышеописанных несправедливостей, крепостные казаки страдали от поборов, организованных комиссарами из дворян. По рапорту полковника Павлуцкого от ноября 1750 г. ясно, что казаки в Ямышевской, Семипалатинской и Усть-Каменогорской крепостях, более 30 человек ежегодно, определялись в бурмистры, ларешники, целовальники и и отчетчики к таможенным и питейным сборам. Так как эти казаки безграмотные, то все утраты, недоборы и упущения взыскивали не с выборных казаков, а со всех казаков той крепости. Поэтому в вышеназванных крепостях казаки по году не получали жалования.

В одной из русских песен по этому поводу говорилось: «... победные головушки солдатские, Они на бой и на приступ — люди первые; А к жалованию — люди последние».

В разное время на линиях были расквартированы различные регулярные и нерегулярные военные формирования. К примеру, по данным Сената, в 1736 г. в Сибирской губернии в городах «и прочих местах» общее количество нерегулярных войск (дворян, детей боярских, конных и пеших казаков в от- ставке) составляло 6666 человек, в том числе в верхиртышских крепостях служило 489 человек.

Образование Сибирского линейного казачества связано с именем командующего Сибирскими линиями И. И. Шпрингером, который, лично осмотрев всю пограничную линию и ознакомившись с положением казаков, первый стал ходатайствовать об улучшении их служебной обстановки. Он представил в Сенат и Военную коллегию свое мнение о необходимости образования в Сибири казачьего войска, которое предполагал содержать по особому штату. Шпрингер был обеспокоен тем, что «казаки употребляются вахтерами при крепостных цейхгаузах и магазинах, надсмотрщиками при продаже соли и на ветряных, водяных мельницах, содержат почты, развозят письма и казенную корреспонденцию». В зимнее время почти постоянно они командировались для сгона в степь киргиз-кайсацких табунов, которые ночью проникали за внутреннюю сторону линии. Сплавляли провиант до Тобольска, разгружали барки с хлебом и развозили его по форпостам на собственных лошадях. Весной, при разливе, бедные казаки, сплавляя дощаники с провиантом, шли по пояс в воде, от чего их одежда приходила в негодность. Вследствие этого они, полунагие, приобретали различные болезни. Ежегодно казаки работали на заготовке соснового леса. Вырубленный лес на их же лошадях доставлялся к реке и сплавлялся ими же до места назначения. Кроме того, труд казаков, исключая пахотных, использовался при исправлении и сооружении крепостей, форпостов и редутов. Ко всему прочему, казаки должны были сами заготовить сено для своих лошадей и доставить к местам расположения их команд. Ко всем трудностям казачьей жизни присоединяется еще то, что, находясь в отдаленных местах, они не могли из-за дороговизны продуктов достаточно их приобретать. Провиант за службу они получали не мукою, а зерном. Поэтому, не имея мельниц, каждый казак в свободное от работы время молол отпущенное ему зерно ручными жерновами. Если же не хватало на это времени, то нанимал для помола зерна на последние деньги жен, детей драгунов или же свободных обывателей. Из-за чего казакам иногда не на что было купить даже соли.

Шпрингер, не желая окончательного ослабления линейных казаков в Сибири, ходатайствует перед правительством об увеличении числа казаков и образовании местного пятитысячного казачьего войска с тем, чтобы оно укомплектовывалось из внутренних сибирских городов. Он пишет в доношении: «... отсылать находящихся во внутренних городах поныне почти праздно и без всякой службы казаков с женами и детьми на тамошние линии Сибирской губернии. Но губернатор Чичерин отписывает всякие невозможности ...». Городовых казаков набиралось лишь две тысячи, остальных губернатор предполагал набрать через проведение рекрутских наборов. Но этот вопрос могла разрешить лишь Воинская комиссия, так как он касался ещё и гражданского дела. Орскую тысячную и башкирскую пятисотную команды Шпрингер предлагал вывести из края и этим избавить их от дальних и продолжительных командировок.

Все годовое содержание казачьего войска, считая провиант и фураж, должно было обходиться казне в сумму около 99244 рублей. В заключение Шпрингер ходатайствовал об отмене у казаков казенного хлебопашества.

Все вышепредложенное хотя и не было полностью осуществлено, но послужило руководством для последующих распоряжений правительства, касающихся улучшения службы сибирских казаков. В 1768 г., 22 октября, последовало распоряжение Сената по указу Екатерины II, в котором говорилось: «в городах оставить роты и батальоны, а казаков отправить на линии, определив им жалование и штат». Но по дальнейшим документам мы наблюдаем, что в Сенате относительно принятия конкретных решений была волокита, и на местах не все распоряжения спешили выполнять. Поэтому Шпрингер уже в апреле 1769 г. рапортовал в Сенат о невозможности до конца укомплектовать казачьи команды. Трудности по организации охраны границ были ещё связаны с тем, что два пехотных полка (Селенгинский и Томский), и из восьми драгунских полков по одному эскадрону были отправлены в поход до Казани в связи с войной. Начальник Сибирских линий просил рассмотреть Сенат сложившуюся сложную ситуацию на границе.

Поставленный Шпрингером перед Сенатом вопрос слушался 4 июля 1769 г., после чего последовал указ. Из Воинской комиссии 24 июля 1769г. Григорий Разумовский рапортовал в Сенат о необходимости для содержания крепостей, форпостов и редутов на Сибирских линиях учредить 5 нерегулярных полков, каждый по одной тысяче человек, два из которых уже были укомплектованы. В дальнейшем вопрос о нерегулярных войсках велено было решать на месте, так как из-за войны заниматься им в столице было некогда.

Сильно поредевшие ряды сибирского казачества скоро вновь укомплектовываются как естественным приростом «самих в себе», так «всякого рода вольными и невольными причислениями извне». Количество служилых людей на линиях достигнет к 1760 г. 2000 чел. В конце XVIII в. для укрепления сибирского казачества из рядов солдатских и драгунских малолетков были зачислены 2 тыс. человек. К началу XIX в. их количество выросло до 5000 чел.

При генерал-поручике Шпрингере, в 1765 г., в крепости на Сибирских линиях были определены коменданты: в Омскую — полковник, в помощь ему плац-майор и 3 писаря; в Железинскую, Ямышевскую, Семипалатную, Усть-Каменогорскую, Бийскую, в крепость Святого Петра и Пресногорьковскую — «майорских чинов по 2 писаря». До комендантов в этих крепостях вели дела штаб-офицеры. Их постоянно перебрасывали вместе с войском в другие крепости, «поэтому дела не в состоянии были разбирать, отговаривались». Коменданты представляли местную администрацию: занимались как проблемами управления служилыми людьми, так и вопросами сбора ясака с подданных, кочующих в приграничной полосе и судопроизводством среди них.

Коменданты крепостей получили сочиненную Шпрингером инструкцию для более надежного обеспечения безопасности линии от набегов казахов и о внутреннем устройстве крепостей.

На комендантов 18-й параграф инструкции возлагал наблюдение за школами. Он доказал, что солдатские дети, находящиеся на линиях, не могут попасть в гарнизонные школы Тобольска и Томска. Поэтому в середине XVIII в. школы типа гарнизонных создаются сначала в крепостях Иртышской линии. Необходимо отметить, что не позже 1758 г. начала действовать школа в Петропавловской крепости. В 1765 г., по ходатайству И.И. Шпрингера, Военная коллегия разрешила открыть гарнизонные школы в Омской, Ямышевской, Бийской и Петропавловской крепостях (до этого в этих крепостях школы действовали неофициально и обучали в них лишь солдатских детей). По штату, в этих школах должно было обучаться 450 учащихся (150 - в Омской и по 100 в остальных крепостях) из детей солдат и казаков. К 1767 г. в школах насчитывалось 176 детей казаков и 227 детей драгунов и солдат (См. таблицу 1).

Таблица 1*. Количество детей служилых людей Сибирских линий обучающихся в гарнизонных школах

*См.: История казачества Азиатской России. Т. 1. XVI - первая половина XIX века. - Екатеринбург, 1995. - С. 237.

Обучали в гарнизонных школах военному делу, элементарной грамоте и различным ремеслам. Так, в Омской главной гарнизонной школе учили «воинскому артикулу», «солдатской экзерциции», чтению, письму, часослову, псалтырю, арифметике и геометрии, а «нерадивых» и «непонятливых» переводили в полки для обучения слесарной, столярной, сапожной и другим специальностям. Сын кузнецкого казака Н. Казаков, просивший в 1763 г. о поверстании его в казачью службу на место умершего отца, писал, что с 1 июля 1758 г. он учился в Тобольской гарнизонной школе «псалтыри и писал писменный склад, а 761 г. генваря с 19 находится в предейной науке» (учится прясть).

В качестве преподавателей в гарнизонных школах использовались офицеры местных гарнизонов, воспитанники геодезических школ, грамотные люди из ссыльных (например, в Омской школе преподавали в одно время колодники И. Лукьянов и Птицын, в Ямышевской П. Истомин). Деньги на обмундирование и довольствие казачьих детей отпускались из казны. Выпускники школ назначались в основном на низшие командные, канцелярские и хозяйственные должности. Число обучающихся в гарнизонных школах постоянно было большим. В Иркутской школе в 1799 г. училось около 150 чел., в Тобольской — 600 чел. Школы Омской, Ямышевской, Бийской и Петропавловской крепостей практически постоянно имели штатное количество учеников.

Знание грамоты всегда высоко ценилось между сибирскими служивыми людьми, прокладывало им дорогу к служебным повышениям, увеличивало государево денежное и хлебное жалование. Власти всячески подталкивали служилых людей к тому, чтобы они учили своих сыновей в школах. В 1744 г., например, в Томске получили предписание сибирского губернатора «о принуждении всех дворян и детей боярских в обучении детей своих арифметике и другим наукам». Детей до 15 лет, если они нигде не обучались и не обучаются, предписывалось высылать в Тобольск. 12 марта 1747 г. Сенат распорядился, чтобы «в сибирской губернии дворян и детей боярских, не умеющих грамоте, к делам, а особливо ни к каким сборам не определять и к повышению чинов ...» в Сибирский приказ аттестатов не присылать. В 1761г. в Кузнецке проживало 11 наверстанных детей боярских и дворян в возрасте от 15 до 27 лет. Из них 8 оказались грамотными, и их было велено прислать в Тобольск для определения на службу, а неграмотных поверстать в Кузнецке в рядовые казаки. Одновременно губернская канцелярия распорядилась перевести в рядовые казаки уже служивших неграмотных кузнецких детей боярских Ивана Гвинтовкина и Василия Шестакова. Безусловно, подобная политика стимулировала интерес детей к обучению грамоте.

Следует заметить, что правительству удалось создать в крае достаточно стройную систему управления военными сословиями, организованную на принципиально разной основе. Она позволила решать задачи по обеспечению безопасности границ государства на юге Западной Сибири.

В целом, в XVIII в. сложилась определенная система охраны границ с достаточно плотным войсковым прикрытием, чтобы надежно оберегать империю в военном отношении. Командование Сибирскими укрепленными линиями выполняло многие функции: оно организовывало охрану границы, заботилось о развитии торговых связей с соседями, о складывании добрососедских отношений с местным населением, занималось изучением края как в историческом, так и в этнографическом, географическом плане. В этом немалую роль сыграли и казаки Сибирских линий.