книга о В. Ф. ДЖУНКОВСКОМ (original) (raw)

Здравствуйте! Я - Анастасия Дунаева, кандидат исторических наук,
эл. почта dunaeva07@yahoo.com

Уважаемые друзья,
26 февраля 2013 года Комитет общественных связей Правительства Москвы,

приход храма Святых Новомучеников и Исповедников Российских в Бутове и Мемориальный центр "Бутово" официально отметили 75-летие со дня расстрела В.Ф. Джунковского на Бутовском полигоне как день его памяти. Подробнее смотрите здесьhttp://www.facebook.com/events/420911781320551#!/media/set/?set=a.437429343000124.99587.128661020543626&type=1

В сентябре 2012 г. в издательстве "Объединенная редакция МВД России" вышла в свет моя монография о
Владимире Федоровиче Джунковском, московском губернаторе (1905 - 1912), товарище министра внутренних дел и командире Отдельного корпуса жандармов (1913 - 1915).
Книгу можно приобрести в издательстве (цена издательства 330 рублей) по адресу: Москва, Ивановский проезд, д.18. (на территории парка "Дубки"),
телефон: 8-499-977-31-16., Виктор Васильевич Кирсанов

Вы можете познакомиться с ней в библиотеке Дома "Русское Зарубежье"
http://www.domrz.ru/?mod=phpopac&lang=&action=lire.livre&cle_livre=0338533

Книгу можно купить здесь

http://www.hamlet.ru/?id=22582&view=item

Она также доступна здесь

http://www.nkbooksellers.com/books/?lang=cyr&rid=689780

в 2010 г. мною была защищена кандидатская диссертация на тему
"В.Ф. Джунковский: политические взгляды и государственная деятельность (конец XIX - начало XX в.)" в Российском государственном гуманитарном университете.

Полная биография Джунковского доступна здесь
http://www.stolypin.ru/enciklopediya/dzhunkovskiy-vladimir

Передачу о Джунковском на радио "Голос России" 13.06.2012. можно прослушать
здесь http://rus.ruvr.ru/radio_broadcast/6326630/75956104.html

Передачу на радио "Град Петров" о Распутине и Джунковском (1) слушайте здесь

http://vk.com/wall-1109146_379

Продолжение передачи на радио "Град Петров" (2,3)

http://vk.com/wall-1109146_627

Статья из сборника "XIV Елизаветинские чтения" (Москва, 2012).
http://ricolor.org/history/mn/romanov/serg_romanov/25_10_12/#_edn6

Публикация в журнале "Родина" с В.Ф. Джунковским на обложке (210 лет МВД) - №11, 2012
http://www.istrodina.com/rodina_articul.php3?id=4997&n=197

Публикация в журнале "Родина" №8, 2012
http://www.istrodina.com/rodina_articul.php3?id=4882&n=194

Предлагаю Вам познакомиться с публикацией о советском периоде жизни Владимира Федоровича Джунковского.
Журнал "Родина" 2010 №3, С. 105 - 109.
http://istrodina.com/rodina_articul.php3?id=3427&n=155

"ЗА ГОСПОДОМ КРЕСТОНОСЦЕМ НЕЛЬЗЯ ИДТИ БЕЗ КРЕСТА..."

Владимир Джунковский в Советской России

Фотография 1911 года.

Владимир Фёдорович Джунковский — московский губернатор (1905-1912), товарищ министра внутренних дел и командир Отдельного корпуса жандармов (1913-1915) — был талантливым администратором, заслужившим уважение и любовь жителей губернии; он проявил себя как реформатор, возглавляя политическую полицию империи.
Не покинув Россию после Октябрьского переворота, Владимир Фёдорович оставил многотомные воспоминания, в которых не только осветил свою деятельность, но и нарисовал обширную панораму жизни России рубежа Х1Х-ХХ веков, завершив повествование своим выходом на пенсию в конце 1917 года.
Джунковский и представить себе не мог, какой большой интерес у потомков будет вызывать тот этап его жизни, когда он отошёл от государственных дел.
Советский период оказался самым сложным и трагичным в его судьбе: его арестовали в сентябре 1918-го, он пережил участие в качестве свидетеля в суде по делу Романа Малиновского3, революционный трибунал в мае 1919 года, тюремное заключение (сентябрь 1918 — ноябрь 1921), а в 1938-м его расстреляли на Бутовском полигоне.

Но интерес вызвали не столько перипетии жизни «бывшего человека», сколько его предполагаемое сотрудничество с органами ВЧК — ОГПУ — НКВД и возможная разработка им знаменитой операции «Трест». Утверждения о таком сотрудничестве, не подкреплённые твёрдыми доказательствами, появляются не только в произведениях беллетристов, но и в трудах профессиональных историков.
В 2000 году писатель-популяризатор истории отечественных спецслужб Т.Гладков подробно обрисовал начало операции «Трест». По его версии, Ф. Э. Дзержинский вызвал Джунковского из Смоленской губернии и убедил, что его патриотический долг — служить новому российскому государству. «Время не оставило документов, в которых бы объяснялись мотивы, что привели Джунковского на службу ВЧК. И архивы молчат», — утверждает ещё один литератор, Э. Макаревич, приписывающий Джунковскому, якобы вызванному в ВЧК из своего Смоленского имения, и сотрудничество по техническим вопросам, и разработку операций «Трест» и «Синдикат-2». Однако архивы не молчат, просто далеко не у всех исследователей есть доступ к секретным документам ФСБ. В настоящий момент в нашем распоряжении есть материалы следственных дел Джунковского за 1921 и 1937 годы, переданные из ФСБ в ГАРФ, и мы можем восстановить хронологию его взаимоотношений с органами ВЧК — ОГПУ — НКВД. В деле П-53985 сохранился черновик письма председателю ВЧК Дзержинскому от арестованного гражданина Владимира Джунковского, который 4 ноября 1918 года был доставлен из Смоленска, где он содержался под стражей в течение семи недель без допросов и обвинений. Свой арест он описал так: «С начала нынешнего года я всё время жил в Петрограде, не скрывая своей прошлой службы, безупречно относясь ко всем распоряжениям советской власти... Я пережил всё время красного террора после убийства тов. Урицкого и не был за это время ни арестован, ни подвергнут обыску. На Украину я решил ехать исключительно, чтобы отдохнуть от Петроградских лишений в смысле недостатка съестных припасов и дороговизны, имея намерение поселиться у родных моих в г. Путивле Курской губернии или в деревне Полтавской губернии. И если удалось устроиться там у родных на зиму, то вернуться за своими сестрой и племянницей. На службу в Украину я поступать не имел никакого намерения, т. к. во-первых я человек больной, во-вторых я прежде всего русский, а не самостийник, сам я родом из Полтавской губернии, почему я и получил украинский паспорт, но о выходе из российского гражданства прошения не подавал и не имел претензий на какие-либо льготы украинского подданного... В Орше комиссия, просмотрев мои документы, признала их правильными, но затем явился один сотрудник Чрезвычайной Комиссии и спросил меня, не родственник ли мой бывший тов. министра. Получив ответ, что это я сам, — предложил мне отправиться с вещами в Чрезвычайную Следственную Комиссию, где я и был задержан».
В конце письма Джунковский добавлял: «Все, кто меня знает, а знает меня почти вся Московская губерния, подтвердят, что я мог делать ошибки, но никогда не лгал. Всегда говорил всем в глаза правду при старом режиме, не изменился и теперь при Советской власти».

В.Ф.Джунковский. Костюмированный бал в Зимнем дворце. Февраль 1903 года.

16 января 1919 года врачи, обследовавшие Джунковского, нашли у него перерождение сердечной мышцы, общий артериосклероз, расширение аорты с припадками грудной жабы и другие болезни. Они констатировали, что Джунковский «по состоянию своего здоровья является нетрудоспособным, и всякий физический труд может быть угрожающим его жизни». А 5 и б мая 1919 года его судили в Московском революционном трибунале. Широким оповещением председателя суда Я. X. Петерса были вызваны все лица, которые могли показать что-либо против него. Процесс был открытым и проходил в зале бывшего Купеческого собрания. М. В. Волошина-Сабашникова вспоминала, что вид Джунковского производил большое впечатление: «Длинная борода, которую он раньше никогда не носил, и большие сияющие глаза делали его лицо похожим на иконописный лик. Оно излучало величавое спокойствие. Когда он вошёл в зал, его окружили крестьяне, с которыми он сердечно здоровался. Ему дарили молоко, хлеб, яйца». Отвечая на вопросы суда, Джунковский подтвердил, что, будучи товарищем министра внутренних дел, выступал против Распутина, чтобы укрепить царскую власть, потому что было бы низко и просто подло с его стороны, если бы, служа государю, он не хотел бы укреплять его власть.
Все свидетели, выступавшие в суде, говорили в защиту Джунковского. Представитель кустарей-мещан из посёлка Владимиро-Джунковский рассказал, как Владимир Фёдорович помог им получить землю. Посёлок был назван в честь благодетеля. Служащий Московского попечительства о народной трезвости утверждал, что он заботился о «хорошей и дешёвой» еде для народа. Актёры Художественного театра рассказывали, что Джунковский отменил запрет цензуры на спектакль «Юлий Цезарь». В своём последнем слове Джунковский сказал: «Я с чистой совестью пришёл в революционный трибунал, с чистой совестью я ухожу и приму любой приговор, каким бы суровым он ни был». Несмотря на то, что судебным следствием не были установлены факты расстрелов рабочих и крестьян по прямому распоряжению Джунковского, он, являясь убеждённым монархистом, по мнению суда, в обстановке Гражданской войны был опасен для советской власти. Суд приговорил его к заключению в концлагерь до окончания Гражданской войны без применения амнистии".
Очевидно, по состоянию здоровья Джунковского поместили в Таганскую тюрьму, где он заведовал кролиководческим отделом. По воспоминаниям князя С. Е. Трубецкого, он пользовался исключительным уважением тюремных охранников. Они ещё помнили его посещения тюрьмы в качестве губернатора. «Было забавно видеть, как при проходе начальника тюрьмы стража небрежно отдавала ему честь (иногда сидя!), — писал впоследствии князь, — и как эти же старослужащие вытягивались в струнку и чётко отдавали честь Джунковскому, проходившему по тюрьме в своём грязном рабочем фартуке». В июне 1920 года вследствие обострившейся болезни он был помещён в лечебницу горздравотдела с отдачей на поруки сестре Евдокии Фёдоровне.
По агентурным донесениям, Джунковский «ежедневно выходил на прогулку в город без сопровождающего, уходил на квартиру к своей сестре,там обедал, посещал всенощные, бывал у видного контрреволюционного духовенства... его часто навещали высокопоставленные лица как граф Татищев, князь Муратов, Сабашников М. В., князь ЩербатовН.С., служащий директором исторического музея, генералы и люди, раньше занимавшие видные посты... Джунковский ведёт переписку весьма неограниченную, ускользающую от внимания в виду пользования по преимуществу живой почтой... Джунковский имеет сношения с контрреволюционными элементами, которые всеми силами стараются подрывать авторитет власти, пользуется серьёзным авторитетом и может таким образом давать руководящие указания для возможных контрреволюционных махинаций».
В результате проведённых у Джунковского, Самарина и Щербатова обысков ничего обнаружено не было, но, несмотря на это, 9 февраля 1921 года Джунковского вновь поместили в Таганскую тюрьму. Президиум ВЧК 18 февраля вынес постановление: «...заключить под стражу для отбытия дальнейшего наказания, согласно приговору Московского Революционного Трибунала».
23 марта по ордеру ВЧК Джунковского перевели во внутреннюю тюрьму Особого отдела ВЧК, а 4 апреля — в Бутырскую тюрьму. «По какой причине я был водворён сначала во внутреннюю тюрьму ВЧК, а затем через 12 дней в Бутырскую я не знаю,т. к. мне ничего не было объявлено, и допрошен я не был...» —
писал Джунковский члену Коллегии ВЧК Самсонову 21 мая 1921 года. К этому времени приговор Джунковского уже был изменён: 7 ноября 1920 года Московский Революционный Трибунал заменил срок его заключения — до конца Гражданской войны — пятью годами. 3 июня 1921 года состоялось заседание Московского Революционного Трибунала о его досрочном освобождении на основании декрета от 25 марта 1921 года, но освобождение было временно отклонено до подавления банд на Дальнем Востоке.

В. Ф. Джунковский во время заключения в Таганской тюрьме (1919-1921).
Портрет хранится у Ольги Валентиновны
Савченко, правнучки 0.Ф.Гершельман, сестры Джунковского.

2 июля 1921 года состоялось постановление ВЦИК об освобождении Джунковского, а 4 июля в Бутырской тюрьме был получен ордер Московского революционного трибунала с постановлением ВЦИК. Бутырская тюрьма запросила ВЧК, не встречается ли препятствий к его освобождению. Последовал ответ, что временно он освобождён быть не может. «Я прошу очень Московский Отдел юстиции выяснить — как я должен теперь числиться, на каких правах»,— писал Джунковский 25 сентября 1921 года из Московской тюремной больницы, куда он был помещён 31 августа.
28 ноября, согласно талону, полученному начальником Бутырской тюрьмы, Джунковский должен был быть немедленно освобождён из-под ареста «по постановлению ВЦИК от 25.11. и распоряжению товарища Уншлихта от 26.11.1921 г.»
По воспоминаниям Волошиной-Сабашниковой, перед освобождением Джунковского его глубоко верующая сестра Евдокия Фёдоровна услышала во сне пение молебна с обращением к трём святым, имён которых она раньше никогда не слышала. В церковном календаре было написано, что эти святые являются покровителями пленных, и она послала молитву брату в тюрьму, чтобы он сам мог им молиться. В день празднования этих святых она просила священника отслужить им молебен у неё дома. Во время этого богослужения в комнату вошёл Джунковский. Ему внезапно приказали собраться с вещами и объявили, что он освобождён. «Извозчик, который вёз его из тюрьмы, видел, что и высший, и низший персонал тюрьмы вышли за ворота, провожая его, и спросил его по дороге: «Кто же ты, что весь персонал тебя с почётом провожает?» — «Я — Джунковский». — «Ты родственник нашему губернатору?» —
«Я самый и есть». — «Как! — извозчик остановил лошадь и сошёл с козел. — Дай же мне на тебя поглядеть...
С этой бородой я бы тебя ни за что не признал. Сегодня же объеду все чайные и всем извозчикам расскажу, что наш губернатор освобождён».
На Пасху, 16 апреля, Джунковский был в Храме Иверской общины, а 24 апреля его вновь вызвали на Лубянку и допросили, причём в протоколе допроса в графе «политические убеждения» было написано — «монархист», а в графе «род занятий» — «домашний учитель (теперь)». На вопрос: «Вели ли когда Вы агитацию при чтении плаката о изъятии церковных ценностей?» — Джунковский ответил: «Говорю утвердительно, что агитации никогда такой не вёл и в толпе никогда не находился».
16 августа 1922 года на основании ордера ГПУ в его доме был произведён обыск. Были изъяты «разного рода переписки и фотографические карточки». В примечании к протоколу написано: «...гр. Джунковский в настоящее время лежит со сломанной ногой больной». В январе 1923-го сотрудник СО ГПУ Шешкин написал в заключении по делу Джунковского, что, по агентурным данным, он имел дело с контрреволюционными элементами, но произведённый обыск и следственная разработка этих данных не подтвердили. На заседании Коллегии ГПУ 31 января постановили дело прекратить и сдать в архив. Таким образом, изменение условий содержания Джунковского в начале 1921 года и его внезапное освобождение в ноябре того же года не было связано с его участием в операции «Трест», как предположил в своей статье американский историк Р. Роббинс. Существовали реальные причины ужесточения тюремного режима Джунковского, хотя он сам, очевидно, не считал общение с друзьями и посещение церкви контрреволюционной деятельностью. Трудно поверить в то, что человек, признанный судом «убеждённым монархистом» и заподозренный позже в антисоветских махинациях, мог быть привлечён к секретной операции. Одновременно шёл процесс его освобождения. ВЧК удовлетворило ходатайство Джунковского о переводе в одиночную камеру и в конечном итоге — в тюремную больницу, т. е. нельзя сказать, что ему создавали невыносимые условия.
До 25 сентября 1921 года Джунковский ничего не знал о своём новом положении. Наблюдение и обыски после освобождения свидетельствуют о том, что доверием он не пользовался. Несмотря на лояльность советской власти, Джунковский, по-прежнему оставаясь глубоко верующим человеком, конечно, не мог одобрять закрытие и разрушение храмов, о чём косвенно свидетельствует и пометка в мемуарах о разрушении церкви, в которую он ходил в детстве с родителями.
Кроме того, существует свидетельство современника событий, принимавшего участие в операции «Трест», Б. И. Гудзя, который в интервью Н. Долгополову заявил: «.. .если бы Джунковский работал по «Тресту»,™ Артузов и Стырна мне бы об этом ска-

В. Ф. Джунковский с племянницей 0. Д. Гершельман в последние годы жизни.
Фотография хранится у Ольги Валентиновны
Савченко, правнучки 0. Ф. Гершельман, сестры Джунковского. Репродуцируется впервые.

зали, но я никогда в жизни о таком от них не слышал». Президент Общества изучения истории отечественных спецслужб, доктор исторических наук А. А. Зданович, досконально изучивший архивы «Треста» в ходе работы над докторской диссертацией, также утверждает, что Джунковский не имел никакого отношения к этой операции. Никаких упоминаний о Джунковском в деле «Треста» нет. В своей секретной записке от 1932 года об этой операции, написанной для внутреннего использования, В. А. Стырна также ничего не говорит о консультациях или участии Джунковского.
В 1922 году из России навсегда уехала женщина, которую он любил всю жизнь,— Антонина Васильевна Евреино-ва. 26 марта 1923 года Джунковский послал ей открытку с изображением иконы, на которой написал: «За Господом Крестоносцем нельзя идти без креста. Что же такое крест? Всякого рода неудобства,тяготы и прискорбности, налегающие извне и изнутри на пути добросовестного исполнения заповедей Господних в жизни по духу его предписаний и требований. Такой крест сращён с христианином так, что, где христианин, там и крест сей,а где нет этого креста, там нет и христианина. Всесторонняя льготность к жизненным утехам не к лицу христианину истинному. Задача его себя очистить и исправить...»
Джунковский переписывался и с А. Ф. Кони. 26 января 1927 года Владимир Фёдорович, поздравляя Кони с днём рождения, писал: «Дорогой, глубокочтимый Анатолий Фёдорович, часто мысленно переношусь к Вам, особенно в некоторые трудные минуты, которые нередко теперь приходится переживать. Людей, с которыми можно было поговорить и быть понятым, становится всё меньше и не оттого, что они уходят, а оттого, что редко кто не меняется и начинает смотреть на вещи другими глазами».
В 1920-е годы Джунковский давал частные уроки французского языка. По некоторым данным, он служил сторожем в церкви29. Более 10 лет Владимир Фёдорович трудился над своими многотомными мемуарами, которые в марте 1934 года были приобретены Центральным музеем художественной литературы, критики и публицистики. Одновременно Джунковский продал музею известный портрет дочери А. С. Пушкина Натальи Александровны Пушкиной-Меренберг, написанный И. К. Макаровым, который сейчас находится в Музее-квартире Пушкина на
Мойке в Петербурге. Владимир Фёдорович поддерживал дружеские отношения с М. А. Пушкиной-Гартунг.
Для написания мемуаров Джунковский использовал свой личный архив, который он собирал в течение жизни и после революции передал на хранение в Пушкинский дом.
Когда в 1929 году началось «Академическое дело», то именно хранение архива Джунковского послужило одним из поводов обвинения С. Ф. Платонова и его коллег в антисоветской деятельности. В связи с этим у Джунковского было произведено два обыска, и его вызывали в ОГПУ для дачи показаний, каким образом его архив попал в Пушкинский дом.
Евдокия Фёдоровна, нежно любившая младшего брата, всегда заботившаяся о нём, умерла 8 ноября 1935 года. После выхода приказа № 00447 от 30 июля 1937 года о репрессировании бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов, под которыми подразумевались и бывшие чиновники царской России, участь Джунковского была предрешена. В ночь с 3 на 4 декабря 1937 года он был арестован по обвинению в контрреволюционной деятельности. На допросе 5 декабря Джунковский не скрывал, что служил в царской армии и вёл активную борьбу с революционным движением. Однако виновным себя он не признал. Поводом для его обвинения послужили показания двух дворников дома на Беговой улице, где Джунковский провёл последние годы, — Абдулы Хасянова и Сергея Жогова. Последний показал, что Джунковский говорил ему: «Ну, вот, Сергей Афанасьевич, сам видишь, до чего большевики довели народ, до голода и нищеты, а раньше было, любо вспомнить — продукты дешёвые, одежда и обувь дешёвые... сейчас не руководители, а бонзы, которые живут на народные деньги».
Племянницы Джунковского, Н. Шеба-шова и Е. Макаренко, направили письмо И. В. Сталину, в котором просили освободить его, указывая, что он никогда не выступал против советской власти, а в настоящее время «болен грудной жабой и пороком сердца и нуждается в постоянном медицинском надзоре и уходе, прожить ему, конечно, остаётся недолго».
Письмо до Сталина не дошло. Однако упоминание в письме консультаций, которые Джунковский давал в ОГПУ, на некоторое время отсрочило неизбежный конец. Ведь уже 19 декабря 1937 года было составлено обвинительное заключение с постановлением: «Представить дело на рассмотрение «тройки». 28 декабря, отвечая на вопрос следователя: «Когда и зачем Вы вызывались в Органы ОГПУ — НКВД?», Джунковский заявил: «Я в ОГПУ вызывался 3 раза, первый раз я вызывался в 1928 году к сотруднику ОГПУ Андреевой по вопросу о приездах иностранцев, Андреева интересовалась, какой был порядок приезда иностранцев до 1917 года. Причём во время беседы с Андреевой присутствовал ещё один сотрудник ОГПУ (фамилию его не знаю, с 4-мя ромбами — знаки отличия). Второй раз я вызывался в 1932 году к Андреевой и этому же сотруднику, к которому я вызывался в 1928 году, но беседы у меня с Андреевой не было, т. к. она меня отвела в другой кабинет к Михаилу Сергеевичу (фамилии его не знаю)... беседа у меня с Михаилом Сергеевичем длилась до 4 часов по вопросу о паспортной системе. Третий раз я был вызван в 1933 году в ОГПУ к Михаилу Сергеевичу по вопросу о структуре министерства внутренних дел, где я давал подробную информацию о структуре министерства внутренних дел и по вопросу охраны при путешествиях на железных дорогах императора. Больше я в ОГПУ-НКВД не вызывался».
Воспоминания о последних днях Джунковского в Бутырской тюрьме оставил известный писатель Р.В.Иванов-Разумник: «Это был обаятельный старик, живой и бодрый, несмотря на свои семьдесят лет, с иронией относившийся к своему бутырскому положению. За три дня нашего соседства он столько интересного порассказал мне о прошлых днях, что на целую книгу хватило бы. К великому моему сожалению, его увели от нас, куда — мы не могли догадаться». При отсутствии каких-либо вещественных доказательств, по постановлению судебной «тройки» от 21 февраля 1938 года Джунковский был расстрелян на Бутовском полигоне 26 февраля 1938 года. Отдельной его могилы не существует.
На основании статьи 1 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 16 января 1989 года Джунковский был посмертно реабилитирован. 8 мая 1994 года на Бутовском полигоне был освящён Поклонный крест.
В 2007 году Патриарх Московский и всея Руси Алексий II благословил речной крестный ход по перенесению из Соловков в Бутово Большого Поклонного креста, изготовленного в Спасо-Преображенском Соловецком монастыре. Этот крест был установлен рядом с Храмом Воскресения Христова и Святых ново-мучеников и исповедников Российских. Событие имело большой общественный резонанс.
8 августа 2007 года, в день семидесятилетия начала расстрелов на Бутовском полигоне, сотни людей пришли почтить память жертв.
Владимир Фёдорович Джунковский всю жизнь достойно служил России. Крест, освящённый в память всех жертв террора, завершил историю и его земной жизни.

Текст и фотографии А.Дунаева, к.и.н. При использовании ссылка на журнал обязательна!

Ссылки на архивные дела смотрите в оригинальной статье -

журнал "Родина" доступен во всех пунктах распространения http://www.istrodina.com/buy.php3