Тертычный А.А. Расследовательская журналистика. ЧАСТЬ II (original) (raw)

Вопрос о том, является ли расследовательская журналистика самостоятельным видом деятельности в СМИ, можно легко отнести к проблемам только теории, но отнюдь не практики журналистики. На деле ясность в этом вопросе важна и для журналистов-практиков, поскольку она может способствовать развитию этого перспективного направления журналистской деятельности. Необходимость рассмотрения признаков, качеств расследовательской журналистики, позволяющих отнести ее к особому виду деятельности СМИ, становится поэтому очевидной.

ГЛАВА 1.

ЦЕЛИ И ПРЕДМЕТ ОТОБРАЖЕНИЯ

Цели расследовательской деятельности журналиста

Предмет отображения

Действительно ли у журналистского расследования есть черты, присущие лишь ему, как особому виду деятельности? Несомненно. Как уже говорилось, в доперестроечное время в российской журналистике понятие «журналистское расследование» в качестве самостоятельного практически не существовало. Попытки журналиста докопаться до истины вполне укладывались в понятие «журналистское исследование». И происходило это не только потому, что расследованиям, скажем, мешала цензура, но и потому, что многими журналистами (особенно в период «застоя») ощущался определенный уровень общественного благополучия. Вследствие этого склонные к расследованиям журналисты занимались в частности тем, чем занимаются сегодня, к примеру, американские инвестигейтеры, то есть сбором материала, связанного прежде всего с анализом повседневных проблем общественной жизни. (Кстати, инвестигейтерство и аналитическая журналистика, с точки зрения некоторых американских исследователей СМИ, есть одно и то же явление.) Собранный материал становился содержанием то ли аналитической или критической статьи, то ли проблемного очерка или фельетона и пр. Иначе говоря, будучи по сути расследованием, он «не претендовал» на статус результата самостоятельного вида журналистской деятельности. Это обстоятельство позволяло тоже относить тексты расследований то ли к аналитической журналистике, то ли к художественной публицистике.

В настоящее время расследовательская журналистика, в силу прежде всего специфики ее целей (результатов), предмета отображения, средств, методов, условий осуществления, все больше заявляет о себе как о самостоятельном явлении. Она имеет свой «набор» целей, средств, методов деятельности; существуют и «субъекты», специализирующиеся на ее осуществлении, что и позволяет рассматривать это направление как самостоятельный вид журналистской деятельности.

в начало главы << >> в начало

Цели расследовательской деятельности журналиста

Цели «расследовательства» выступают одним из основных факторов, предопределяющих своеобразие данного вида деятельности. В качестве основной цели предполагается необходимость установления истинных причин определенных событий, процессов, ситуаций (для российского журналиста-расследователя это в первую очередь негативные феномены); обнаружения тайных пружин расследуемых явлений или раскрытия порочного механизма совершения преступления, разоблачения преступников. Расследование может проводиться с целью достижения какого-то политического или экономического результата, например разоблачения деятельности экстремистской политической организации, выявления фактов злоупотребления должностным положением, смещения коррупционера с министерской должности, лишения махинатора депутатского иммунитета и предания его суду, возвращения в страну награбленных капиталов и пр.

В результате проведенного и опубликованного расследования достигается и такая важная цель, как нравственное воспитание аудитории, поскольку любое расследование заключает в себе моральное обобщение, вытекающее из примеров разоблачения каких-либо преступлений. Надо сказать, что журналистские расследования могут быть и специально посвященными выявлению моральных проступков или «извлечению» из какого-либо события морального смысла. В связи с этим журналист Б. Мурадов, комментируя материал «Запомни меня молодой и красивой...» (АиФ. 1997. № 20) о зверском убийстве в Греции Светланы Котовой, невесты российского киллера Солоника, подчеркнул:

«Цель публикации была, несмотря на потребности зрелищ со стороны аудитории, дидактическая. Делались глобальные выводы о том, что девочка из благополучной семьи, модель, перспективная, связалась с бандитом, и закончилось это смертью. Проводились параллели, о том, что уже многие другие девушки стали – кто проститутками, кто моделями... Мне кажется, что подобный материал обязательно должен заключать в себе мораль»[1].

Достижение цели морального плана как первоочередной особенно важно в случае расследования действий государственных деятелей. Яркий пример такого типа расследований – ныне всемирно известный скандал «Моникагейт» в США, в центре которого оказался президент Билл Клинтон, вступивший в интимную связь с практиканткой Белого дома Моникой Левински. А российская журналистка Лариса Кислинская подготовила публикацию, повлекшую за собой смещение со своего поста и заключение под стражу бывшего министра юстиции РФ В. Ковалева, который был «зафиксирован» примерно в той же ситуации, что и Билл Клинтон. Но вряд ли какому-то журналисту пришло бы в голову организовывать расследование, если бы он узнал, что та же Моника Левински вступила в интимную связь, скажем, со слесарем из Белого дома или какой-то охранник из Министерства юстиции РФ вместо министра парился в бане с девушками легкого поведения. Ведь хотя моральная чистоплотность «к лицу» каждому, у людей, занимающих видные государственные или политические посты, она должна быть особенно очевидной, не вызывающей никакого сомнения.

Кроме того, расследования помогают разным СМИ решать такую важную для них утилитарную задачу, как привлечение внимания аудитории. Журналист редко ставит перед собой только одну из этих целей. Но даже если дело обстоит именно так (например, он хочет разоблачить лишь социально опасные действия некоего олигарха), это отнюдь не значит, что результат расследования, независимо от самого расследователя, не будет содействовать решению каких-то иных, «попутных» задач.

Журналистское расследование – прямая противоположность ежедневной рутинной работе в редакции. Получение первичной общественно значимой информации – главная цель. Потому что в его основе должна быть бесспорная фактическая информация, добровольно данная тем, кто имеет право предоставлять ее.

В общем плане цели серьезного, социально важного журналистского расследования могут быть обозначены так: делать явной ту информацию, которая необходима, жизненно важна для народа, но от него скрывается; бороться со злоупотреблениями сильных мира сего; противостоять беззаконию, с тем чтобы изменялось к лучшему и все общество.

Конечно, у того «ответвления» расследовательской журналистики, которое представляет собой деятельность папарацци и питает желтую или «желтеющую» прессу, на первый план могут выступать чисто коммерческие цели издания и авторов. Как показывает длительный опыт журналистики Америки и многих европейских стран, а также относительно краткий современный опыт отечественных СМИ, востребованность такой прессы отрицательно сказывается на ее качестве, ведет к снижению профессиональных требований к себе журналистов. Однако подобная пресса не существовала бы, не будь на нее спроса. Современные психологи говорят много нелестного (насколько неприятного, настолько и неопровержимого) о современных потребителях массовой информации, утверждая, что большую часть наших современников можно по-настоящему заинтересовать, апеллируя только к четырем вещам – секс, смерть, деньги, власть. Как ни обидно, но часто, действительно, все кажущееся многообразие потребностей, устремлений многих читателей, телезрителей, радиослушателей ограничивается названным «набором». Они постоянно хотят, чтобы им «щекотали нервы» (сообщением ли интимных подробностей жизни кинозвезды, показом фрагментов тел погибших в результате взрыва, выяснением подробностей пожара на даче какого-то крупного чиновника и т.д.). Но журналисты не могут сказать, что они никакой ответственности за подобную ситуацию не несут. Ведь чем больше они «подлаживаются» в данном отношении под примитивные запросы аудитории (это делается в погоне за ее «благосклонностью»), тем весомее их вклад в формирование соответствующих примитивных информационных ожиданий потребителей массовой информации. То есть здесь работает хорошо известный рыночный механизм: спрос рождает предложение, предложение рождает спрос.

в начало главы << >> в начало

Предмет отображения

В качестве предмета журналистского расследования выступают прежде всего разного рода преступления, происшествия, конфликты, существование которых кто-то пытается скрыть от общества, исторические и иные (кроме государственной и военной) тайны. В этом как раз и заключается своеобразие предмета расследования, его отличие, например, от предмета выступления журналиста-аналитика, очеркиста, фельетониста и пр. Конечно же, и аналитик, и очеркист, и фельетонист могут тоже писать о преступлениях, происшествиях, тайнах, но уже открытых кем-то, известных. Если же они берутся открыть нечто скрытое, то в этом случае будут ставить и решать задачу журналиста-расследователя. Порой она выглядит грандиозно – например, когда журналист хочет открыть глаза обществу на тех, кто им правит.

Долгое время такая задача была лейтмотивом творчества журналиста А. Хинштейна. По крайней мере, он заметил, что журналистское расследование способно рассеивать туман, которым стоящие у кормила власти очень любят окутывать свою деятельность:

«Главное, по-моему, заключалось в том, чтобы общество ужаснулось своим иллюзиям. Когда в газетах стали появляться “расшифровки” телефонных (и прочих) разговоров, в которых власть предержащие “открывались”, представая такими, какие они есть на самом деле _(_наум сразу же приходит опубликованный мной перехват – телефонный разговор вице-премьеров Коха и Казакова, который начинался словами Коха: “Сань, я педераст”), – пришло разочарование. Оказалось, ОНИ не просто такие же, как и МЫ, ОНИ – гораздо хуже. Оказалось оттого, что вчерашние торговцы тепличными цветами пересели в роскошные кабинеты, они не перестали быть торговцами цветами»[2].

Предмет, которым предстоит заниматься журналисту, в любом случае может быть отнесен к одной из трех приведенных далее групп, что предопределяет особенности связанного с ним расследования.

Нераскрытые дела, непонятные происшествия, громкие преступления, когда преступник не найден, а на вопросы почему? как? и подобные им никто не может дать четкого ответа. Например, убийство Артема Боровика или загадка Бермудского треугольника – здесь никто не может ответить на вопрос, кто убийца и что происходит в Бермудском треугольнике. Но в этом случае работать легче, потому что существует много лиц, заинтересованных в том, чтобы загадка была разгадана. Журналист может рассчитывать на помощь официальных структур, которые, зайдя в тупик, смогут предоставить журналисту необходимые материалы и содействовать в проведении расследования.
Раскрытые дела, которые вызывают у журналиста некоторые сомнения. Ответы на вопросы: почему? как? кто? и так далее – уже есть, существует общепринятое мнение, а журналист подвергает сомнению это мнение и начинает собственное расследование. Например, по общепринятой, официальной точке зрения, останки семьи Николая II найдены и похоронены в Санкт-Петербурге. И вдруг журналист подвергает этот факт сомнению и пытается доказать, что на самом деле эта семья вообще не была убита или похоронена в другом месте, ибо останков не осталось. Еще пример: уже арестованы шестеро убийц Холодова, дело вот-вот закроют, а журналист вдруг ставит под сомнение этот факт и начинает свое расследование. Дела могут быть забыты временем: смерть Ленина, дворцовые перевороты и т.д. Работать в такой ситуации очень сложно, потому что рассчитывать на помощь официальных структур не приходится: ведь журналист, по сути, хочет доказать, что они не правы. Наоборот, часто журналист имеет некоторые проблемы с официальными структурами, что мешает расследованию. В таких условиях сложно получить необходимую информацию.
Не начатые дела и скрытые преступления. В этом случае журналист должен не только выявить виновных, раскрыть преступление, но и доказать его суть. Если в двух первых случаях злодеяния были налицо, то здесь еще надо выявить сам факт преступления, а потом уже искать виновных. Конечно, заниматься такого рода расследованиями – дело ответственное, сложное. В упомянутых двух случаях есть факт – совершенное преступление, и этим можно оперировать в процессе поиска информации: у журналиста есть конкретная причина, на нее можно сослаться и получить необходимую информацию. Здесь же такого факта нет, а причину, по которой журналист начал расследование, часто приходится скрывать.

К какому бы типу ни относился предмет будущего расследования, в любом случае он не будет расследован без инициативы, усилий со стороны самого журналиста. Лишь работа с множеством источников информации – людьми, документами, личное наблюдение за событиями способствуют тому, что на поверхность выплывают необходимые факты, материалы. Поиск предмета расследования всегда должен быть целесообразным, то есть предопределен целью выступления, которая, в свою очередь, должна преследовать необходимость удовлетворения какой-либо актуальной общественной потребности.

Журналист может поставить целью расследования, например, информирование общественности о том, что конкретное учреждение не выполняет своих функций по обслуживанию граждан. В этом случае предметом расследования могут стать то ли недобросовестная работа персонала этого учреждения, то ли умышленное воровство, разбазаривание материальных ценностей, то ли халатное отношение к служебным обязанностям. Конкретных целей, преследуемых журналистами-расследователями, существует великое множество. А это означает, что и предметы конкретных расследований тоже могут быть самыми разными. Однако в любом случае журналист-расследователь не должен забывать о том, что предмет его выступления должен соответствовать значимой для общества цели.

По этому поводу известный американский журналист Джон Робертс, в прошлом редактор «Филадельфии инкуайерер» – одной из самых известных газет США, специализирующихся на расследованиях, заметил, что цель журналистского расследования заключается «не в том, чтобы застать политика со спущенными штанами или выявить отдельное нарушение закона, а в том, чтобы докапываться до фактов, лежащих глубоко под поверхностью, чтобы помочь читателю в понимании того, что происходит в нашем все более сложном мире»[3].

В большинстве своем журналистские материалы, внешне напоминающие расследования, таковыми не являются. Репортаж о том, как тушили пожар, или о том, как депутаты подрались во время очередных дебатов по принимаемым законам, – это не расследование. Как не является им, скажем, и статья о новом порядке валютного контроля в стране. В приведенных примерах от общества не скрывались ни пожар, ни драка депутатов, ни принятие правительством нового решения. А это значит, что предмета для журналистского расследования просто-напросто не было: журналисты лишь описывают или анализируют те события, которые им известны, которые они наблюдают.

Проводя расследование, журналист должен постоянно иметь в виду границы его предмета. Дело в том, что почти всегда в ходе серьезных расследований выясняется множество дополнительных фактов. Скажем, обнаруживается, что «олигарх» не только присвоил государственные средства, но и является педофилом. В таком случае необходимо заставить себя сосредоточиться на одной стороне жизнедеятельности своего «героя», оставив другую для компетентных органов или следующего расследования. Например, заняться раскруткой махинаций, позволивших ограбить государство, поскольку это наиболее важный для общества аспект его «деятельности». Если же при подготовке публикации расследователь увлечется выяснением подробностей сексуальной патологии, то излишние факты могут затормозить ход дела по главному вопросу, а потерянное время может быть использовано махинатором для заметания следов. Кроме того, слишком пристальное внимание к личной жизни «объекта» расследования может вызвать у читателей публикации мысль о том, что журналист сводит какие-то личные счеты. На этом «фоне» суть всего расследования может быть воспринята неадекватно.

Важнейшими предметами расследований в современной российской журналистике чаще всего выступают следующие феномены:

случаи коррупции;
политические преступления;
экономические преступления;
экологические преступления;
исторические тайны и т.п.;
социально-бытовые преступления.

Каждый из этих, а также другие предметы, могут оказаться исключительно актуальными в тот или иной момент жизни общества. А это предполагает немедленное вмешательство журналиста, с тем чтобы выяснить, как и почему возникло некое явление, что оно представляет собой при ближайшем рассмотрении и какие следствия вытекают из него для общества. Подобная информация необходима любому социуму, ибо без этого картина действительности будет неполной, что помешает реализации его многочисленных целей и задач.

в начало главы << >> в начало

ГЛАВА 2.

МЕТОДЫ РАССЛЕДОВАТЕЛЬСКОЙ ЖУРНАЛИСТИКИ

Сбор информации

Методы воздействия журналиста на чиновников, отказывающих в информации

Методы осмысления эмпирических данных

Журналистскому расследованию присущи своеобразные методы получения информации. Они диктуются особенностями целей и предмета расследования. Методы поиска информации роднят журналиста-расследователя одновременно и со следователем, и с ученым-исследователем, что в первую очередь проявляется в установлении, скрупулезном изучении логических связей событий, в осмыслении и аналитической обработке каждой детали, вплоть до мелочи. Вопросы кто?, как?, что? для занимающегося расследованием журналиста наиболее важны. А сбор информации при этом является едва ли не самой большой сложностью. Порой это – гигантская по объему кропотливая работа, требующая особой скрупулезности, копания в грязных делах. Существует нечто общее в методах, используемых журналистами-расследователями и журналистами, занимающимися иными видами своей профессиональной деятельности. Наряду с этим в журналистском расследовании могут применяться и некоторые специфические методы следственной практики правоохранительных органов.

При расследовании журналист не только ищет и находит какие-то факты, но и анализирует, осмысливает их, что, в конце концов, и помогает ему обрести «истину», то есть разобраться в сути вопроса, которому было посвящено расследование. Поэтому условно методы журналистского расследования можно разделить на две основные группы: сбор информации и ее осмысление. Это разделение важно прежде всего в теоретическом отношении, поскольку позволяет придать определенную стройность изложению сущности тех методов, которые используются журналистом. В реальном расследовании четкого разделения процесса познания на этапы сбора и осмысления добытых фактов может не быть. Осмысление фактов часто вплетено в процесс их поиска, и сам журналист, как правило, вообще не задумывается над последовательностью применения тех или иных методов. Но в учебных целях раздельное изучение методов расследования не только уместно, но и необходимо.

в начало главы << >> в начало

Сбор информации

Хотя у многих журналистов-расследователей есть свои излюбленные методы поиска информации, из этого не следует, что всегда можно обойтись только каким-то одним из них. Используются (разумеется, исходя из конкретной ситуации, в которой проводится расследование) разные методы и часто – в комплексе. Рассмотрим наиболее важные и применяемые из них.

Наблюдение

Этот метод основан наличном познании действительности путем чувственного ее восприятия. В отличие от обыденного, которое часто носит непреднамеренный, случайный характер, журналистское наблюдение целенаправленно. Объектом его могут быть и относительно простые, и исключительно сложные общественно-политические, культурные, религиозные, нравственные процессы, события, ситуации. Наблюдение представляет собой довольно сложное действие, предопределяемое как особенностями наблюдаемого объекта, так и личными качествами, профессиональными навыками, опытом наблюдающего.

Существует несколько видов журналистского наблюдения. Определения их возникают на разных основаниях. Так, в зависимости от степени непосредственности контакта наблюдателя с наблюдаемым объектом, на который направлено его внимание, наблюдение может быть названо прямым или **косвенным.**Имеется в виду, что одни предметы автор может наблюдать, явно контактируя с ними, другие – в силу их удаленности и других условий – лишь опосредованно, используя косвенные данные. Пример прямого наблюдения присутствует в расследовательских публикациях Игоря Домникова из «Липецкого цикла», напечатанных в «Новой газете». То, что журналист осуществлял именно прямое наблюдение, становится ясно с первых строк, когда он описывает пустынный липецкий аэропорт, «лысого деда, лузгавшего семечки», «двух бабок с лопатами», а потом и сам город, где мало ларьков и такая чехарда с общественным транспортом: «...Подходят два автобуса № 11, но один под крышу забит телами липчан, а другой почти пуст»[4].

Наблюдения служат для расследователя одним из оснований для того, чтобы заявить следующее: «Человек, не побывавший в городе, не поймет, в чем здесь дело, а оно в том, что транспорт в городе, как при коммунизме, – бесплатный, но ходит редко, поэтому пустили платный, который постепенно вытесняет своего щедрого собрата. Формально же губернатор всегда может похвастаться, что в Липецке до сих пор проезд бесплатный»[5].

По временному признаку (количеству затраченного времени) наблюдения подразделяются на кратковременные и длительные. Кратковременные используются при подготовке оперативных публикаций. В случае же, когда надо изучить предмет подробно, основательно, что чаще всего и требуется в журналистских расследованиях, применяется длительное наблюдение.

Демонстрацией кратковременного наблюдения можно считать уже приведенный пример из публикации И. Домникова, поскольку он – журналист московской газеты, прилетевший в командировку, не мог в течение многих дней или недель, лет наблюдать за изменениями, произошедшими в облике города после смены главы администрации.

По основанию заявленности или незаявленности журналистом своей роли наблюдающего за определенными феноменами наблюдения подразделяются на открытые и скрытые. При открытом – журналист вполне осознанно афиширует роль наблюдающего. Во втором случае тот факт, что он ведет, например, за кем-то наблюдение, журналист скрывает от других людей (и, прежде всего от лиц, привлекших его внимание).

Особенность открытого наблюдения в том, что журналист, прибыв для выполнения задания, заявляет окружающим, кем он является, сообщает о своей цели, редакционном задании и о том, как будет его выполнять, какая может потребоваться помощь. Из этого следует, что люди, с которыми он будет общаться, знают, что среди них находится журналист, собирающий материал для публикации, и даже могут представить себе характер этого выступления (положительный или отрицательный). Классический пример такого рода –наблюдение, легшее в основу «Ледовой книги» известного эстонского публициста семидесятых годов прошлого столетия Юхана Смуула, который совершил плавание на ледоколе по Северному морскому пути в качестве члена команды.

Более свежий пример можно встретить, скажем, в публикации под названием «Здравствуй, Грозный новый год» (Московский комсомолец. 2000. № 1), в которой журналист описывает, как встречают Миллениум в чеченской столице, и вместо салюта наблюдает «трассирующие очереди и взрывы гранат, а вместо президентской речи слушает «многоэтажный мат ротного командира». Оказываясь в компании то солдат, то офицеров, он своими глазами следит за «празднованием» Нового года под грохот «фейерверка» пушек 120-миллиметрового калибра.

В отличие от открытого, скрытое наблюдение характеризуется тем, что расследователь в течение определенного времени (или никогда) не сообщает окружающим его людям, за действиями которых наблюдает, что он журналист и собирает необходимую информацию, а также о том, какого рода сведения его интересуют. Скрытое наблюдение может применяться как при изучении, например, конфликтной ситуации в каком-то коллективе, так и при проведении журналистского расследования.

Особенности наблюдения могут быть предопределены и таким фактором, как степень участия журналиста в событии, за которым он ведет наблюдение. По этому основанию наблюдения могут быть разделены на включенные и невключенные. В первом случае расследователь становится, например, членом религиозной секты, во втором – изучает деятельность той же секты, но со стороны, не выступая ее участником. Включенное наблюдение – излюбленный метод журналистов-расследователей. Оно в наибольшей мере приближает автора к интересующему его объекту, поскольку он непосредственно и повседневно соприкасается с ним, видит все происходящее, как говорят, изнутри. Факты, примеры, полученные в результате включенного наблюдения, как правило, отличаются исключительной полнотой, детальной проработкой, наглядностью, красочностью, достоверностью.

Вот что пишет об этом методе известный американский журналист-расследователь Майкл Берлин:

«Наблюдение за тем, сколько времени служащие проводят на рабочих местах, какой политик бывает в компании директора такой-то фирмы, как содержатся заключенные в тюрьме, и другие подобные наблюдения могут быть полезны для статьи. Возможно, вы пожелаете проследить за автомобилем, побывать на строительном объекте и сделать фотографии, которые превратят ваше наблюдение в документ. Возможно, вы захотите сделать вид, что вы не журналист. Тут возникает этический вопрос. В ходе некоторых, нашумевших в США расследований журналисты делали вид, что они не являются таковыми. Два журналиста из чикагской газеты открыли свое кафе и ждали, когда к ним придут представители властей, инспекция, полиция или мафия и начнут требовать взятки или предлагать противозаконные сделки (например, когда поставщик продает товар по низкой цене, а продавец получает “сверху” и не сообщает об этом боссу). Затем журналисты написали материал о коррупции, которая окружает подобные предприятия. Случалось, что журналисты ложились в больницу или садились в тюрьму, представляясь душевнобольными или осужденными, чтобы описать злоупотребления в системе. Другие устраивались на работу на фирму или в учреждение, а затем писали репортажи о своей работе там. Бывало, что журналисты (как женщины, так и мужчины) представлялись покупателями для того, чтобы показать разницу в обслуживании мужчин и женщин. Такой тип наблюдения может послужить источником информации для журналистского расследования, если при этом изучается вся система, а не отдельные ее области»[6].

Хорошо известный, классический опыт применения метода включенного наблюдения содержит творчество писателя и журналиста Гюнтера Вальрафа. В 1964 году он, будучи начинающим автором, устроился работать на завод, чтобы хоть как-то помочь матери, которая после смерти отца жила на очень маленькую пенсию. Но одновременно, может быть, сам того не осознавая, он, общаясь с людьми из определенного социального круга, включился в познание реальной жизни. Возможность непосредственной оценки со стороны наблюдаемых (рабочих) помогла Вальрафу осознать необходимость начатого им дела. Его статья о заводе появилась в газете «Металл». То, что, работая на заводе, журналист собирал материал для своих публикаций, было известно многим его коллегам – он этого от них и не скрывал. Вальрафу удалось установить хороший контакт с теми, кто оказался объектом его наблюдений. К нему совершенно неожиданно подходили рабочие и говорили, как здорово, что он написал о существующих на предприятии порядках.

По ходу дела Вальраф понял, что для изображения обобщающей картины необходим более глубокий и широкий срез, нежели изучение внутренней жизни одного западногерманского предприятия. Поэтому, не меняя сути метода сбора информации, он проводит наблюдения на других крупнейших предприятиях ФРГ, результаты которых публикуются в том же «Металле». В дальнейшем эти публикации выходят отдельной книгой. Известный немецкий писатель Генрих Белль, размышляя над методом расследователя, замечал, что Вальрафа нельзя в привычном смысле называть репортером, который разыскивает факты, берет интервью, а потом пишет свои сообщения. Он не эссеист, который абстрактно анализирует имеющуюся информацию. Вальраф внедряется в ситуацию, о которой собирается писать, получает личный опыт, опираясь на который и выносит свои суждения о ней. У метода расследователя, по мнению Г. Белля, был только один недостаток – этот метод журналист не сможет использовать так же эффективно, как только Вальраф станет известным широкой публике. И действительно, после опубликования первой книги, когда он приобрел некоторую известность, дальнейшие попытки открытого наблюдения становятся для него невозможными.

Тогда Вальраф меняет тактику поиска информации, вводя метод скрытого наблюдения. В 1974 году объектом такого наблюдения расследователя становится страховой концерн, принадлежащий генеральному консулу Швеции в ФРГ Герлингу. Вальраф, изменив внешность, внедряется на предприятие, вновь рассчитывая на получение объективной информации. Первый эксперимент прошел успешно. О порядках, царящих в концерне, расследователь рассказывает по телевидению Швеции и Германии, а затем включает свой материал о концерне в книгу «Вы там – вверху, мы здесь –внизу». Вальрафа стали открыто обвинять в незаконности получения информации. На это журналист отвечал, что поступать так, как он поступал его заставляет необходимость, а не личная прихоть. Ведь именно невозможность проверить сложившиеся представления о той или иной сфере социальной действительности обычным путем и заставляет журналистов идти обходным путем. Вальраф не оправдывал свои методы, считал их вынужденными и просил принять во внимание то обстоятельство, что, вводя в заблуждение отдельных людей (например, владельцев предприятия), он выводит из него сотни и тысячи других, что цели его разоблачений тесно связаны с общественными интересами.

Метод скрытого включенного наблюдения становится одним из основных в сборе Вальрафом информации, приобретает все новые и новые оттенки. Этот метод был использован им, например, в процессе работы над книгой «На самом дне», посвященной жизни иностранных рабочих в Германии, эксплуатируемых местными предпринимателями. Вальраф рассказывает, как он осуществлял включенное наблюдение, выступая в роли «гастарбайтера» – турка Али. Этот рассказ предваряет небольшое вступление:

«Превращение

Десять лет я отодвигал от себя эту роль. Наверное, я предчувствовал, что мне предстояло. Я просто-напросто боялся.

По рассказам друзей, по многочисленным публикациям я мог составить себе представление о жизни иностранцев в ФРГ. Я знал, что почти половина молодых иностранцев страдает психическими заболеваниями. Они больше не в состоянии переваривать бесчисленные подозрения.

У них нет почти никаких шансов на рынке труда. Для них, выросших здесь, нет пути назад, на родину отцов. У них нет родины.

Ужесточение законов об иммигрантах, ненависть к чужим, все большая степень изоляции – “геттоизация”, – я знал об этом, но никогда не испытывал этого на собственном опыте.

В марте 1983 года я поместил в разных газетах следующее объявление:

“ИНОСТРАНЕЦ, физически сильный, ищет работу, все равно какую, даже тяжелую и грязную, даже за небольшую плату. Звонить по телефону 358 45".

Немного понадобилось для того, чтобы сойти с круга, присоединиться к отвергнутому меньшинству, оказаться_на самом_ дне. Я заказал у одного специалиста две тонкие, очень темные контактные линзы, которые можно было носить днем и ночью. “Теперь у вас такой колючий взгляд, как у южанина”, – удивился оптик. Обычно его клиенты заказывают только голубые глаза.

В мои уже поредевшие волосы я искусно вплел черную прядь. Это сделало меня на несколько лет моложе. Теперь мне давали 26–30 лет. Мне поручали работу, о которой я не мог бы и заикнуться, назови я свой действительный возраст – сорок три года. Таким образом, войдя в роль, я хотя и стал казаться моложе, здоровее и физически сильнее, но одновременно превратился в аутсайдера, в последнее дерьмо. “Немецкий для иностранцев”, которым я пользовался во время моей метаморфозы, был таким неуклюжим и беспомощным, что каждый, кто дал бы себе труд хоть однажды прислушаться к живущим у нас туркам и грекам, заметил бы, что со мной что-то не так. Недолго думая, я отбрасывал окончания, менял порядок слов или просто пользовался слегка искаженным кёльнским диалектом. Тем поразительней был результат: никто ничего не заподозрил. Этих маленьких ухищрений оказалось вполне достаточно. Благодаря такому превращению мне прямо и честно давали понять, что обо мне думают. Роль наивного тугодума защитила меня, позволила мне проникнуть в образ мыслей предубежденного и бездушного общества, мнящего себя таким умудренным, суверенным и всегда правым. Я был дурак, которому, не стесняясь, говорят правду в глаза.

Конечно, я не был настоящим турком. Но чтобы разоблачить это общество, нужно перерядиться; чтобы обнаружить истину, нужно хитрить и лицедействовать.

Я до сих пор не понимаю, как проглатывает иностранец ежедневные унижения, проявления враждебности и ненависти. Но я теперь знаю, что ему приходится выносить и как далеко может зайти презрение к человеку в этой стране. Один из вариантов апартеида имеет место у нас – в нашей стране демократии.

Впечатления превзошли все мои ожидания. Негативные впечатления. В наше время средь бела дня в ФРГ я наблюдал и пережил вещи, о которых, собственно говоря, написано только в учебниках по истории XIX века.

Однако какой бы грязной, изматывающей и невыносимой ни была работа, каким бы обидам и унижениям я ни подвергался, это не только не сломило, но психически закалило меня. На фабриках и на стройке я понял, что такое солидарность, приобрел друзей – друзей, которым по причинам безопасности не имел права сказать, кто я. Все было иначе, чем во время работы в редакции газеты “Бильд”. Все вообще было иначе. Незадолго до выхода книги в свет я доверился кое-кому из них. И никто не поставил мне в упрек мою маскировку. Напротив. Они меня поняли и извинили мне даже провокации, которых потребовала взятая на себя роль. Все же, оберегая моих товарищей, я должен был изменить большую часть имен в этой книге.

Гюнтер Вальраф

Кёльн, 7 октября 1985 года»[7].

Далее следует основная часть рассказа, которая начинается изложением рекламного объявления фирмы «Макдональд»:

«Приятного аппетита!», или Жратва хуже некуда

Многие из наших критиков – большие мастера играть в жмурки. Они даже не дают себе труда выяснить истинное положение дел, не говоря уж о том, чтобы заглянуть за кулисы фирмы «Макдональд». А тот, кто не заглядывает туда, тот не желает видеть правду.

(Текст из помещенной в еженедельнике «Цайт» рекламы фирмы «Макдональд»; реклама занимает целую страницу в номере

от 10.5.1985 года.)

«В последнее время “Макдональд” начала крупное наступление на критиков из объединений потребителей и профсоюзов. “Нападки с их стороны не помешают нам в будущем стремиться к расширению и тем самым предложить большому числу людей, пока еще безработных, постоянное место службы и всяческие возможности продвижения”.

Значит, есть шанс для иностранцев и политических иммигрантов? Непременно пойду к ним, думаю я (Али) про себя. У нас уже есть 207 закусочных “Макдональд”. Скоро их станет вдвое больше. Я (Али) хочу попытать счастья в Гамбурге. Прихожу на площадь Генземаркт, где расположен один из крупнейших немецких филиалов этой американской фирмы, и меня берут.

Теперь я (Али) буду жить в свое удовольствие, ведь наш девиз гласит: “Приятного аппетита!” Во всяком случае, так напечатано в рекламном проспекте. Что это означает?

“Макдональд”–это семейный ресторан, в котором можно хорошо и недорого позавтракать, пообедать и поужинать. Посетив блещущий чистотой ресторан “Макдональд”, вы получите большое удовольствие. Мы рады приветствовать вас у себя в гостях и желаем вам успеха и приятного аппетита!

В ресторане, где работает столь жизнерадостный персонал, я предпочитаю сказать, что мне двадцать шесть. Назови я здесь свой настоящий возраст (43), мне, наверное, не слишком обрадовались бы.

Как и котлетки этой фирмы, и я (Али) получаю упаковку “Макдональда”: бумажный колпак, тонкую рубашку и брюки. На всех предметах написано: “Макдональд”. Похоже, они готовы и самих нас насадить на вертел. На моих брюках нет карманов. Если я (Али) получаю чаевые, рука напрасно шарит по боковому шву, пока наконец я (Али) не отдаю гроши туда, куда и положено, – в кассу. Во всяком случае, этот шедевр портновского искусства не дает возможности иметь носовой платок. Если у тебя из носу течет, то течет на котлетку или с шипением капает на гриль.

Управляющий доволен мной (Али) и хвалит мое умение бросать на гриль котлетки. “Это у вас хорошо выходит. Быстро. Обычно новенькие страшно неуклюжи”. – “Наверное, потому, –отвечаю я (Али), – что я занимаюсь спортом”. – “Каким же?” – “Настольным теннисом”.

Гамбургер – коричневатая застуженная котлетка диаметром 98 миллиметров и весом примерно 125 граммов – подскакивает, как жетон из пластика, когда ее бросаешь на гриль. В замороженном состоянии она звенит, как монета, ударяющаяся о стекло. В готовом, то есть поджаренном, виде ее положено выдерживать 10 минут, но обычно она исчезает значительно раньше. Пролежав некоторое время в размороженном виде, она начинает вонять. Поэтому ее жарят, не размораживая, после чего, обработав специями, заворачивают в разрезанную пополам мягкую, как пена, пшеничную булку и погребают в коробке из пластика. “Булочка с гамбургской котлетой... Сколько изящества в ее мягко изогнутом силуэте! Чтобы оценить его по достоинству, нужно обладать совершенно особым состоянием души”, – всерьез считает основатель фирмы Рэй Крок.

Рабочее место за стойкой узкое, пол скользкий и гладкий, температура раскаленной решетки гриля – 180 градусов Цельсия. Никакой техники безопасности. Собственно, работать следовало бы в перчатках, это, во всяком случае, предписано правилами техбезопасности. Но никаких перчаток нет, и они очень замедлили бы работу. Поэтому у многих, кто там давно работает или работал, ожоги или шрамы от ожогов. Один из служащих незадолго до моего появления угодил в больницу, так как второпях схватился рукой за гриль. Я (Али) в первый же вечер ошпарился брызгами жира.

По своей наивности я (Али) считаю, что моя первая смена заканчивается, как договорено, в три часа ночи. Но замечаю, что на меня (Али) все начинают коситься. Управляющий выговаривает мне (Али) за то, что я ухожу раньше времени. “Я только согласно инструкция”. Он предупреждает меня, что я должен отпрашиваться лично у него, и угрожающим тоном интересуется, убрал ли я уже на улице. Меня только что посылали в моей тонкой рубашке на улицу, в холод декабрьской ночи. Поэтому я отвечаю, что все совершенно чисто. Но одна особенно внимательная служащая замечает неубранные бумажки.

Время – около трех ночи. Управляющий говорит, что меня (Али) вряд ли зачислят на постоянную работу, я недостаточно старателен. И выражение лица у меня кислое. За мной целый день наблюдали. Сегодня, например, я пять минут стоял на одном месте. “Не может быть, – возражаю я (Али), – я летать сюда-туда, потому что этот работа для меня как спорт”.

Я узнаю, что ночные и сверхурочные, следуя негласной инструкции, засчитывают только округленно. Это значит, что сверхурочная работа до получаса оплачивается как час. Но в большинстве случаев не оплачивается. Время учитывается не с того момента, когда приходишь на работу, а с того, когда, уже переодевшись, появляешься на рабочем месте. А когда уходишь –наоборот: сначала отметься, потом переоденься. Так что тебя облапошивают дважды.

Скоро Рождество. Огромный наплыв посетителей. В часы пик – рекордные обороты. Я (Али) получаю 7,55 марки: брутто почасовой платы за работу, которая ничем не отличается от работы на любом конвейере. Кроме того, за час работы присчитывают еще одну марку на еду. Через восемь часов управляющий говорит мне, что я (Али) могу теперь спокойно выбрать себе что-нибудь из меню “Макдональда”. Когда я (Али) спрашиваю, где взять нож и вилку, всем становится весело. Искать столовый прибор у “Макдональда” – да это анекдот про сумасшедшего. Все хохочут до упаду.

Я работаю на виду у клиентов. Я (Али) вижу их, а они – меня. Я (Али) не могу хотя бы на короткое время отойти, чтобы в этой жаре выпить глоток пива: знай жарь, готовь гарнир, клади побольше горчицы – от этого ужасно хочется пить.

Один гамбургер – один огурец, двойная порция– два огурца плюс приправы: шприц рыбной пасты, шприц куриной пасты, шприц соуса “Большой Мэк”. Приходится напрягаться из последних сил, со всех сторон идут заказы: нужно добавить слойку с яблочным повидлом или рыбной пасты. Не успев отмыть руки от рыбы, кидаешься снова к очередной котлетке. В перерыве я (Али) организую дегустацию здешних блюд. Пробую цыпленка, а он подозрительно отдает рыбой. И слойка, господи, неужели и она припахивает рыбой?

Только через некоторое время я соображаю, в чем дело. Мы храним растопленный жир в огромных чанах. Вечером жир из каждой ванны через один и тот же фильтр выливается для дальнейшего употребления. Иными словами, жир, в котором жарились яблочные слойки, рыба, цыплята, пропускается через один и тот же фильтр. Одна и та же фильтровальная бумага используется для десяти ванн.

Когда в часы пик у стоек выстраиваются очереди, мы совершенно сбиваемся с ног. Из зала нас то и дело поторапливают окриками “быстрей!”. Поэтому я (Али) думаю, что хорошо бы вынимать котлетки чуть раньше. Но управляющий (он не носит бумажного колпака) ставит меня (Али) на место: “Думать вообще не ваше дело, думают машины. Вынимайте, когда машина запищит, и не учите ученого”. Я (Али) так и делаю. Но через пять минут снова появляется управляющий. “Почему так медленно?” – “Вы сказал, машина думать, и я теперь ждать”. – “А какого черта должны ждать клиенты?” – “Я не знал, кто здесь приказывать: вы или машина, который пищит? Как надо быть? Вы сказал, я слушал”. – “Извольте ждать, пока машина просигналит, понятно?” – “Все ясный”.

Магическое заклинание, волшебные слова здесь: “скорость обслуживания”. Считается, что “цель сервиса в том, чтобы никто никогда не стоял в очереди”. Управляющим филиалами фирмы рекомендуются разного рода уловки. Лозунг такой: “Минута ожидания у стойки – это слишком долго. Это предельный максимум для человека в очереди. Поставь себе цель: свести время ожидания к 30 секундам. Чем быстрее обслуживают в твоем ресторане, тем прочнее ты занимаешь место управляющего. В течение ближайшего месяца сконцентрируй свое внимание на скорости обслуживания. Вычеркни из словаря слово “медленно”. Два процента оборота зависят от быстроты твоей реакции. Да здравствует скорость!”

“Fast-food” – здесь действительно минутное дело, хотя некоторые из нас, кто не слишком хорошо понимает английский, искренне считают, что fast-food значит “почти еда”.

Наш филиал известен рекордными оборотами. Я (Али) был удостоен чести присутствовать на церемонии вручения нашему управляющему кубка с надписью: “За выдающиеся достижения в деле получения прибыли”. Кубок вручал заведующий окружным отделением фирмы “Макдональд”.

Особое внимание фирма “Макдональд” уделяет детям. В инструкции для служебного пользования, которую составил и разослал отдел маркетинга главного управления в Мюнхене, сказано: “Fast-food” – это не только молодой рынок. В Германии это прежде всего рынок для молодежи... И пусть никто не говорит, что у молодежи нет денег!”

Все оборудование рассчитано на детскую клиентуру: высота столов, стульев, высота расположения дверных ручек. Специальная инструкция для закусочных, купивших лицензии “Макдональда”, гласит: “Дети во много раз увеличивают ваш оборот!”

Рассылаются готовые программы, чтобы заманить в кафе “Макдональда” малышей, а с ними, разумеется, и целые семейства. Прежде всего программа “Детский день рождения у “Макдональда”. Развлечения расписаны до минуты.

День рождения проходит в 7 этапов:

Приготовления. Время около 15 мин. Поздравления. Время около 10 мин. Прием заказа. Время около 5 мин. Получение заказа. Время около 10 мин.

“Приятного аппетита!” Время около 15 мин. Игры или вручение подарков. Время около 10 мин. Прощание...

Прейскурант прилагается

(“Макдональд”, для служебного пользования).

После работы у гриля и за стойкой меня (Али) на третий день переводят в бригаду “ленча”. Это повышение. Бригада работает хорошо. Мы убираем разорванные упаковки и остатки еды и протираем столы. Здесь работают двумя тряпками: одна для столов, другая – для пепельниц. Но в спешке тряпки немудрено и перепутать. Однако это никого не волнует; бывает, этой же тряпкой вытирают и клозеты. Тем самым замыкая круговорот еды. Меня тошнит. Когда я прошу выдать мне следующую тряпку, меня (Али) жестко обрывают: хватит и тех, что я получил. Как-то управляющий посылает одного из служащих, работающего у большого гриля, чинить засорившийся унитаз. Тот берет ерш для чистки решетки гриля, чтобы как можно быстрей и добросовестней выполнить задание, но он хоть получает выволочку от управляющего. Чистота у входа соблюдается самым тщательным образом. На расстоянии 50 метров слева и справа от входной двери должно быть всегда прибрано, так как именно там выбрасывают ненужные упаковки. Поэтому меня (Али) в моей тонкой рубашке то и дело посылают из жары на холод.

В перерывах мы рассказываем анекдоты про тараканов, от которых, кажется, уже невозможно избавиться. Сначала они водились только в подвале, а теперь их обнаруживают уже и в кухне. Один недавно угодил прямо в гриль. Как-то хорошо развитый экземпляр был обнаружен клиентом в двойной порции гамбургеров со сложным гарниром.

Некоторые посетители, прежде всего слегка подвыпившие юнцы, бросают мне (Али) под ноги пакетики с остатками жареной картошки. Жирные ломтики рассыпаются по полу, их раздавливают подошвами, и я сразу должен подтереть пол мокрой тряпкой.

Особенно тяжело приходится одной из наших женщин –турчанке. Ей говорят сальности, издеваются над тем, что она турчанка, а иногда с размаху швыряют под ноги переполненные до краев пепельницы. Как-то и мне швырнули под ноги пепельницу. Пока я собирал осколки, за моей спиной снова раздался звон, и еще, и еще. Я (Али) не могу отгадать, кто это делает. В зале смех. Надо же развеселиться.

Во время перерыва я не имею права выходить на улицу. Пить кофе или пиво на стороне не позволяется. Имели место печальные прецеденты: как-то один служащий вышел на перерыв, а отправился в бордель.

Молодая девушка-служащая рассказывала, что часто за восемь часов работы у нее не бывает никакого перерыва. Когда она спрашивала, ответ был один: “Работу не прерывать!” Если тебе нужно к врачу, управляющий ответит: “Я сам знаю, кому когда идти к врачу”.

Однажды я (Али) спрашиваю, нельзя ли мне отлучиться сейчас за счет перерыва. Ответ известен заранее: “Я сам знаю, когда вам делать перерыв”.

Профсоюза нет.

Еще шесть лет назад управляющий кадрами “Макдональда” в ФРГ советовал в своем циркулярном письме: “Если вы из разговора с нанимаемым поймете, что он является членом какой-либо организации, рекомендуем задать еще несколько вопросов, разговор прервать и сказать, что о решении вы сообщите через несколько дней. Разумеется, ни в коем случае на работу не зачислять”.

Основатель фирмы Рэй Крок знает, чего хочет: “Я ожидаю денег, как ожидают света, нажимая на выключатель”.

Генерал Абрамс (США) считает, что фирма “Макдональд” – это настоящая школа американской нации. “Молодому человеку весьма полезно послужить у “Макдональда’. “'Макдональд’ сделает из него ценного для общества человека. Если гамбургер выглядит неаппетитно, такой субъект вылетает с работы. Эта система –безупречно действующий механизм, которому должна стараться подражать наша армия”»[8].

Роль турка Али Вальраф исполнял два с половиной года. В этом случае отразился весь предшествующий опыт публициста. Благодаря сыгранной роли, автор вскрыл те слои действительности, которые вряд ли когда стали бы явными для общества.

Вслед за Вальрафом метод включенного наблюдения применяют очень многие расследователи, в том числе и российские. Так, московский журналист Б.М. использовал этот метод при подготовке публикации о конфликте в Косово. Он переоделся (не без помощи российских миротворцев) в форму подполковника десантных войск и следовал всюду вместе с российскими офицерами, беседовал с американскими офицерами, с допускомKFOR побывал на крупнейшей американской базе, куда простым смертным дорога заказана, просматривал военные документы. На его глазах американский офицер сломал «албанской обезьяне» палец, чтобы тот больше не стрелял. Знай американский военный, что перед ним журналист, он никогда этого бы не сделал, поостерегся бы прессы. А при русских офицерах что церемониться, они – такие же военные, разве не поймут?

При подготовке другой статьи журналист принимает участие в спецрейде полиции ООН в Косово. Здесь его также внедряют в состав смешанной российско-канадской группы военных, что помогает ему собрать интересный материал.

Интервью и беседа

Многие ответы на волнующие вопросы журналист-расследователь может получить, обращаясь к «носителям» базовой информации –различным специалистам, политикам, государственным деятелям, используя для этой цели наиболее распространенные родственные методы добычи информации – интервью и беседу. При этом он ни в коем случае не должен обольщать себя надеждой, что сможет с помощью каких-либо «приемчиков», заигрывания, лести (что иногда рекомендуют применять для получения конфиденциальной информации недалекие или не имеющие никакого опыта реальной расследовательской работы «советчики») выведать некую тайну у лица, которое хочет ее скрыть. Тем не менее, определенное представление о позиции, об отношении того или иного человека к расследуемому вопросу журналист может вполне получить.

При этом надо знать, что результативная беседа «один на один» (с глазу на глаз или по телефону), особенно с известным человеком, – дело достаточно непростое для начинающего журналиста. Одна из труднейших задач в данном случае –предстать перед интервьюируемым (или собеседником) в образе человека, компетентного в том вопросе, о котором идет речь. Ибо вполне логично предположить, что, например, государственный деятель, обычно обремененный множеством забот, будет ожидать лаконичного разговора по существу (а значит – и хорошей подготовки к этому журналиста). Конечно, нельзя за день-два стать специалистом по какому-то сложному вопросу. Но на этот случай есть прекрасно срабатывающий прием, который советовал применять молодым авторам известный в недалеком прошлом журналист Анатолий Аграновский. Он заключается в том, что, обратясь к своему собеседнику, вполне можно заявить: «Я об этом знаю немного. Примерно как и двести тысяч читателей моей газеты. Могли бы вы объяснить все так, чтобы они, а вместе с ними и я, поняли самое главное в этой проблеме?» Умный и нормальный собеседник оценит это заявление по достоинству и проявит соответствующее благодушие.

Но когда речь идет о компетентности интервьюера, то имеется в виду не только знание им особенностей предмета интервью. От журналиста ждут и компетентности другого плана – профессионализма коммуникатора. То есть умения точно и оперативно ставить вопросы, направлять разговор в нужное русло, акцентировать внимание собеседника на самом главном, интересном для аудитории. Такого рода компетентность журналиста проявляется на всех этапах подготовки и проведения им интервью. Естественно, ее приобретению способствует опыт. Но определенную помощь может оказать и знание тех узловых моментов, которые связаны с интервьюированием:

журналист, готовясь к интервью, должен узнать как можно больше о своем «источнике»;
обязательно следует составить вопросы, на которые могут быть получены интересные ответы. И хотя такие вопросы не всегда «ложатся» в канву того интервью, которое реально совершится, все же они будут хорошим ориентиром в разговоре;
интервью лучше получать в личной беседе, нежели по телефону или другим техническим каналам, поскольку они могут выйти из строя в неподходящий момент, а это может кончиться нежелательным для интервьюера образом. Однако если нельзя избежать интервью по телефону (скажем, когда самое главное –оперативность или источник находится, например, в другой стране и т.п.) и надо задать всего два-три вопроса, журналист должен четко представиться своему собеседнику, говорить с ним уважительным тоном, по существу дела, коротко и ясно, точно формулируя вопросы;
любому интервью должна предшествовать предварительная договоренность с «источником» (за исключением особых случаев, например, интервью в чрезвычайной ситуации);
журналист должен прочно запомнить фамилию, имя, отчество, профессию, звание, должность интервьюируемого;
интервью начинается с установления психологического контакта с «источником». Это может произойти разными путями. Например, можно сказать несколько любезных слов о проекте, которым занят собеседник, или затронуть легкий спорный вопрос общего плана. Если известно, что собеседник любит шутки, можно начать с нового анекдота, желательно короткого и остроумного, но не задевающего собеседника;
следует дать повод собеседнику поговорить о самом себе, что разрядит ситуацию (с этой целью можно вспомнить какую-то приятную для собеседника деталь из его биографии). Собственно интервью следует начинать с одного-двух вопросов, на которые журналист сам знает ответ. Это необходимо для того, чтобы определить, насколько стоит доверять тем ответам, которые последуют на другие вопросы;
задавать надо такие вопросы, которые исключают односложные ответы «да», «нет»;
вести разговор нужно так, чтобы последовал развернутый ответ. А для этого лучше ставить вопросы типа: «Почему все-таки, по вашему мнению, произошло то-то?..» или «Что вас удивило в те минуты?..»;
не следует ставить вопросы так: «Не хотите ли прокомментировать то-то?..»;
если собеседник уходит от ответа, вопрос можно перефразировать и задать после трех-четырех очередных вопросов;
при неполном ответе необходимо дать собеседнику почувствовать, что вы ждете продолжения. Для этого полезно помолчать определенное время, не задавая вопросов;
сложные вопросы целесообразнее задавать в конце интервью. Если собеседник будет раздражен ими, то это уже не помешает вам, так как основная часть интервью проведена;
окончив запись ответов, надо продолжить разговор, плавно выходя из него;
поблагодарив собеседника, стоит попросить разрешения, в случае необходимости, еще позвонить ему для уточнения каких-то положений;
после публикации выслать вырезку материала или номер газеты «источнику».

А вот что советует начинающим расследователям иметь в виду при обращении к методу интервью уже упомянутый Майкл Берлин:

«Некоторые расследования изминаются с документов, а затем проходят с привлечением людей; другие начинаются с людей, азатем переходят на документы. В любом случае интервью должны быть хорошо спланированы. Журналист должен знать, какие он задаст вопросы, какой психологический подход лучше использовать, как добиться расположения интервьюируемого.

Лучше всего брать интервью лично, а не по телефону, так как в ходе личного общения журналист помимо слов получает информацию, наблюдая за выражением лица человека и его поведением.

Всегда пользуйтесь магнитофоном. Это поможет вам проследить ход мыслей человека и избежать в дальнейшем проблем, если свидетель откажется от своих слов. В некоторых случаях разрешается записывать разговор, не информируя об этом человека. В других случаях это противозаконно. Всегда дублируйте магнитофонную запись, делая письменные заметки, так как слишком часто магнитофонная запись не фиксирует всего сказанного. Иногда свидетеля раздражает и сковывает то, что при нем делаются заметки. При записи на пленку свидетель, который согласился на беседу, сначала смущается, но затем забывает о магнитофоне. Если вы не можете записать интервью на магнитофон, попробуйте пригласить еще одного журналиста и дублируйте записи для дальнейшей сверки. В таком случае один журналист сидит за спиной свидетеля, а другой перед ним, все время показывая свою заинтересованность.

Работая с нетерпеливым свидетелем, лучше всего задавать общие вопросы, способствуя естественному потоку информации, и заинтересованно слушать, даже если его заносит на рассказы о своих несчастьях. Не заполняйте паузы в разговоре новыми вопросами. Пусть свидетель добровольно продолжит свою историю. И только когда свидетель выговорится, начинайте задавать вопросы, поворачивая разговор в нужное вам русло. Запоминайте те места в рассказе, которые свидетель проскочил быстро, вновь возвращайтесь к этим местам и задавайте уточняющие вопросы, старайтесь получить больше цитат, заставьте свидетеля напрягать свою память.

Самыми лучшими свидетелями являются бывшие жены, друзья, сотрудники. Конечно, идеально найти кого-то, кто работает на человека, являющегося предметом вашего исследования, но я предпочитаю не делать этого. Когда я занимался расследованием деятельности Генри Киссинджера (в бытность его министром иностранных дел), то лучшую информацию я получил от тех, кто больше с ним не работал. Собранная таким образом информация помогла мне добиться ответов от тех, кто еще работал с ним.

Спрашивайте всех, кого вы интервьюируете, о номерах телефонов и именах тех, кого, по их мнению, еще нужно опросить. Спросите, смогут ли они представить документы или их копии, подтверждающие сказанное, или кто их вам сможет достать. Кое-кто сможет предоставить документы, если вы скептически отнесетесь к сказанному ими.

Когда люди, с которыми вам нужно поговорить, не хотят сотрудничать или боятся, попытайтесь помочь им расслабиться, выражая им свою симпатию, польстите им, гарантируйте защиту и анонимность. Если вы почувствовали, что кто-то желает поговорить, но боится, то попробуйте встретиться с этим человеком случайно или в гостях. Например, в магазине, у него в доме или по дороге с работы домой. В таком случае приготовьтесь к ожиданию подходящего момента. Приготовьтесь к тому, что вам придется встречаться с одним человеком несколько раз, пока он не начнет доверять вам, перестанет бояться или пока ваша настойчивость не убедит его, что лучше заговорить, чем все время отказываться.

Когда человек настроен неприязненно или не настроен на разговор, попытайтесь создать атмосферу нормальной дискуссии, чтобы он забыл, что дает интервью, и попытайтесь логически поддержать его позицию. Поправляйте ложные заявления, используя факты, но беззлобно (здесь важна кропотливая подготовка к разговору).

Самым важным и самым деликатным делом является последнее интервью, в котором, после того как информация собрана и готова к изложению, предмету вашего расследования предоставляется возможность отреагировать на представленные свидетельства»[9].

В периодических изданиях мы не так часто находим материалы расследовательского типа, представленные читателю в виде интервью, беседы, опроса, а тем более – анкетирования. Гораздо чаще тексты выглядят как завершенные аналитические произведения со строгой структурой изложения, в которых автор выдвигает различные версии, приводит аргументы в пользу тех или иных мнений, решений и подводит нас к определенному выводу. Но отдельные фрагменты интервью вклиниваются в ткань текстов журналистских расследований довольно часто. Такой пример мы видим, скажем, в публикации А. Хинштейна «Миллионы из табачного ларька» (Московский комсомолец. 2000. 20 октября). Автор ее рассказывает о расследовании одного из случаев по «отмыванию» денег, полученных незаконным путем.

Начинается публикация словами автора: «Из интервью с директором Института проблем глобализации, доктором экономических наук Михаилом Делягиным», – за которыми следует отрывок из самого интервью.

«Существуют два типа преступных денег. Первый: когда я совершил уголовное преступление и заработал криминальные деньги... Второй: я просто не плачу налоги в России, а вывожу их куда-нибудь на Кипр или в Латвию, где налоги поменьше. Причем вывожу незаконно...»

Далее автор приводит фрагмент интервью, проведенного с государственным прокурором, руководителем прокуратуры по борьбе с экономическими преступлениями Дании Флеммингом Кьером.

«За последние несколько лет мы зафиксировали несколько случаев, когда довольно крупные суммы денег проходили через наши финансовые учреждения... Эти деньги затем переводились, как правило, в оффшорные зоны.

– Зачем такой сложный механизм?

– Нам это тоже до конца непонятно. Возможно те, кто переводит деньги, думают, что если они пройдут сначала через Данию, то подозрений в “отмывании” не возникнет»[10].

Потом следует изложение отдельных фрагментов из беседы журналиста с М. Делягиным, а также сотрудниками датских правоохранительных органов, бизнесменом по фамилии Крюков, который купил несколько акций в одной из аферных компаний. Затем идет материал, полученный другими методами.

Таким же образом представлена информация, полученная методом интервью и в материале И. Домникова «Липецкий цикл»:

«Чертов липецкий дедушка, не дожидаясь моих откровений, добил тему: “Мы здесь в шестнадцатом году за месяц выпустили масла, сколько Европа за год выпускает...”

...У юного Шуры Негробова дела идут неплохо: смело проиграл, как рассказывают некоторые нищие, нервные и завистливые липчане, в один неудачный вечер 12 тыс. баксов в казино, хотя раньше больше 6 не проигрывал...

...–Ну, что вы, –сказала мне потная дама, только что вытащившая себя по частям из бесплатного коммунистического автобуса, – мне бы пришлось в месяц платить 84 рубля, а у меня зарплата 500... К слову, все мои знакомые липчанки получают именно столько»[11].

Подобные отрывки из интервью «вкраплены» в текст расследования на всем его протяжении, что придает тексту живость, а читателю дает возможность как бы наблюдать применение метода в действии, следить за рождением тех фактов, мыслей, оценок, которые приведены в публикации.

Проработка документов

Этот метод – один из наиболее распространенных в деятельности журналиста. Понятие «документ» происходит от латинского documentum («доказательство», «поучительный пример»). В настоящее время под этим понимается чаще всего письменное свидетельство о чем-либо. Но есть и другие толкования документа. Выделяется несколько их типов по разным основаниям. Так, по типу фиксации информации они могут быть объединены в группы: рукописные, печатные, фото-, кино- и магнитные пленки, грампластинки, лазерные диски и т.д. По типу авторства – официальные и личные. По близости к объекту отображения –первоначальные и производные. По подлинности – оригиналы, копии. По предназначенности для печати – преднамеренно и непреднамеренно созданные. При типологии документов по сфере породившей их деятельности, по мнению Г.В. Лазутиной, могут существовать документы:

государственно-административные;
производственно-административные;
общественно-политические;
научные;
нормативно-технические;
справочно-информационные;
художественные[12].

К этому списку можно было бы добавить и «бытовые документы» (личные письма, записки, кино- и фотосъемки, дневники и пр. – А.Т.). Разумеется, данная классификация не является единственной и исчерпывающей. Так, в книге «Журналистское расследование» (Санкт-Петербург) предлагается классифицировать документную информацию по ее типу (правовая, политическая, научно-техническая, финансово-экономическая, о чрезвычайных ситуациях, здравоохранении и т.д.); по способам организации, хранения и использования (традиционные формы – книги, журналы, газеты; массивы документов, фонды документов, архивы, автоматизированные формы); по режиму доступа (открытая, с ограниченным доступом, гостайна, коммерческая, профессиональная, личная тайна и пр.); по виду носителя (твердая копия – газета, книга, рукопись и пр.; на машиночитаемых носителях – магнитная лента, кинопленка, дискета и т.д.); по форме собственности (общероссийское национальное достояние, государственная собственность, собственность субъектов федерации, частная собственность и т. д.)[13]. Применение той или иной классификации документов помогает журналисту более четко представлять себе возможности, условия получения документов того или иного типа, особенности их использования в журналистском расследовании.

Существуют разные методы анализа документов в зависимости от того, какие сведения в данный момент более всего необходимы журналисту. Основные методы, описываемые специалистами, представляют так называемые традиционные и формализованные. Традиционные составляют основу журналистского исследования документов. Эти методы преломляются в понимании исследуемого документа, его интерпретации, фиксировании «извлеченных» из него сведений. Интерпретация осуществляется как сравнение содержания документа с определенными критериями, соотносящимися с ним. Что касается формализованного метода, основу которого составляет контент-анализ, то он требует изучения большого массива однотипных документов (например, подшивки газет) по определенным их параметрам.

Известно, что получить иные документы очень трудно как официальным путем, так и неофициальным. Как быть в таком случае? Если речь идет о подлинниках (особенно официальных документов), то, возможно, стоит попробовать скопировать их вручную с архивных подшивок документов, различных ведомостей. Журналисту обычно приходится искать людей, которые могут ему в этом помочь. А люди, зная о расследовании, не слишком охотно идут на контакт. В этом случае надо использовать искусство убеждения. Майкл Берлин, например, считает, что документы вполне можно получить «если вы убедите соответствующих чиновников в том, что вы имеете право смотреть документы и что вы не причините им вреда, или если они симпатизируют вашей работе. Однажды в течение месяца я посещал городской суд Нью-Йорка, копируя документы из архива. Всем своим обликом, манерами и речью я давал понять служащим, что я юрист, однако никогда не произносил этого вслух. Я дал им понять, что я новичок в этом деле и нуждаюсь в помощи опытных сотрудников суда. Это расположило их ко мне, и многие были рады оказать помощь. Некоторые материалы судебных решений и информация о сделках с участием иностранных фирм доступны через международные базы данных, даже если они отсутствуют в российских архивах»[14].

Но так бывает не всегда. Тот же Майкл Берлин предупреждает: «Но запомните, что даже в США, где законодательство гарантирует доступ к большинству публичных архивов, чиновники, которым есть что скрывать, отказываются предоставлять информацию журналистам. Это не раз случалось и со мной в полицейских управлениях, судах, в федеральных и местных учреждениях. В таких случаях вы можете либо судиться с ними, что отнимает много времени и средств, либо найти кого-то, кто смог бы оказать вам содействие. Кто имеет доступ к документам и желание, чтобы правда восторжествовала? Если вы ответите на этот вопрос, то вы имеете надежду получить помощь»[15].

Какие бы документы ни оказались в руках журналиста, он обязательно должен подумать о том, насколько они достоверны. Существуют общеизвестные направления проверки документа на достоверность. Первое –изучение его «внешних» данных, которое заключается в том, что документ рассматривается с точки зрения соответствия его Принятым стандартам оформления в данной сфере деятельности. То есть следует проверить, содержит ли данный документ необходимые реквизиты (есть ли на нем соответствующие подписи, печати, исходящий и входящий номера, дата составления и пр.). Кроме того, желательно удостовериться (если это не помешает расследованию) у тех лиц, чьи подписи стоят на документе, составляли они его или нет. Узнать, зарегистрирован ли этот документ, например, в журнале для регистрации (если он куда-то направлялся или откуда-то получен) и т.д. Второе направление анализа документов – изучение их содержания.

Чтобы не допустить ошибки, журналисты могут ориентироваться на правила, принятые при проверке документальных данных на достоверность в социологии. Согласно им при анализе документов необходимо:

w различать описание событий и их интерпретацию (факты и мнения);

w определять, какими источниками информации пользовался составитель документа; является она первичной или вторичной;

w выявлять намерения, которыми руководствовался составитель документа, давая ему жизнь;

w учитывать, как могла повлиять на качество документа обстановка, в которой он создавался[16].

Важно также, при возможности, сравнить содержание исследуемых документов с информацией, полученной по расследуемому вопросу из других источников.

К сожалению, возможность ошибки при использовании документов в журналистском расследовании не исключена даже в том случае, если они сами по себе и являются подлинными. Ошибки могут возникать, когда журналист пытается уяснить суть документа. Если это происходит в спешке, он может просто не заметить некоторые взаимосвязи между излагаемыми в документе положениями, не придать значения тому, что из чего вытекает и почему. Кроме того, можно не понять истинное содержание некоторых терминов, понятий и изложить их в собственной интерпретации. Определенное «давление» на восприятие содержания документа может оказывать тот «контекст» (уже имеющиеся у журналиста знания, убеждения, установки), с которым это содержание обязательно мысленно соотносится при изучении и «вмонтировании» документа в информационную «ткань» расследования. Не застрахован журналист и от элементарных ошибок изложения содержания, фиксации формы документа. Так, он может неправильно записать некоторые данные, содержащиеся в документе, перепутать фамилии, инициалы упомянутых в нем лиц, цифры и пр. И потом эти искаженные выписки из документа использовать в качестве достоверных, что, естественно, может привести к негативным для журналиста последствиям. Поэтому, чтобы избежать подобных случаев, лучше делать для себя ксеро- или фотокопии документов и после того, как текст расследования уже написан, соотнести содержащиеся в нем сведения с содержанием такой копии. Если попробовать вывести универсальное правило, которое надо всегда применять при работе с документами, то оно будет, вероятно, таким: «С документами надо работать тщательно!»

Как много может потребоваться документов, и какого именно типа, для того чтобы подготовить публикацию? Это зависит от обстоятельств дела и от того, насколько доступны те или иные из документов. В любом случае необходимо стремиться к тому, чтобы получить максимальное количество такого рода источников, относящихся к расследуемому вопросу. Ведь каждый документ может содержать информацию – если и не главную, то вносящую дополнительные, уточняющие штрихи в расследование.

Возьмем, к примеру, расследовательский материал Марка Дейча под названием «Гонцы из Пензы», который был опубликован в «Московском комсомольце» (2000. 23 ноября). В нем автор применяет документы для доказательства того, что арест сотрудниками УФСБ в марте 1999 года жителей Пензы Виктора Лимонова и Владимира Шибаева был санкционированным. И хотя следствие велось закрытое, а адвокатам пришлось дать подписку о неразглашении сведений, в местных СМИ была распространена подробная информация о причинах ареста, что могло произойти, по мнению автора, только по инициативе и при содействии самих сотрудников УФСБ.

В процессе создания материала М. Дейч использовал следующие документы: Уголовный кодекс РФ, протоколы заседаний Пензенского городского суда. Он досконально изучил также материалы и заявления специалистов Министерства обороны РФ, результаты исследований Государственного научно-исследовательского института, запросы Государственной думы и ответы ФСБ, материалы экспертизы. Таким образом, журналист опирается в расследовании на документы, которые, в зависимости от оснований деления, можно отнести к следующим типам: официальные, личные, первоначальные, непреднамеренные, государственно-административные, общественно-политические и научные. Эти документы как раз и стали главным основанием его вывода относительно причин ареста пензенских жителей. В ином случае или иной журналист может использовать в ходе расследования необходимый именно ему (и возможный в данной ситуации) «набор» документов.

Документы важны для журналиста-расследователя потому, что выступают в текстах (и воспринимаются аудиторией) именно как наиболее достоверные доказательства в пользу тех положений, которые из них вытекают в силу логической необходимости[17]. Вот каким образом документы выступают в качестве оснований для определенных умозаключений в другом тексте – материале Антона Иваницкого «Жили-были дед да бабки. Вот из-за бабок и разгорелся спор», опубликованном под рубрикой «Расследования» (Новая газета. 2000. 9 ноября). В нем расследуются финансовые махинации в российском лотерейном бизнесе. Выводы автор делает, опираясь на разные основания, в том числе на документы. Собственно говоря, и само расследование, судя по его рассказу, возникло потому, что автор наткнулся на интересный документ.

«Играть в лото меня учила моя мама. Ее учила моя бабушка. Играть в лото мою бабушку учила моя прабабушка. И так до бесконечности. Но только на этой неделе я случайно узнал, что запатентован этот способ игры был не далее чем 29 декабря 1998 года. И подумал, что что-то здесь не так. При выяснении обстоятельств появления на свет этого патента я набрел на весьма интересную информацию».

«Интересной информацией» оказалось, как становится ясно из журналистской публикации, содержание следующего документа-патента:

«Передо мной лежит “Патент на изобретение № 2137522” (от 20 сентября 1998 г.). Патентообладатель – закрытое акционерное общество “Концерн “Милан”. В “Описании изобретения к патенту Российской Федерации” читаем следующее: “Изобретение относится к способам коллективных игр, в частности к лотереям и лотерейным билетам, для осуществления подобных лотерейных игр. Способ игры заключается в том, что сначала организаторы игры среди ее участников распространяют лотерейные билеты, а затем проводят розыгрыш”».

Далее автор выражает свое мнение по поводу прочитанного в документе:

«Мне казалось, что это давно известно и без такого серьезного и в то же время “странного” юридического оформления, но, по всей видимости, ошибся».

Затем А. Иваницкий обращается к другому документу:

...Из досье «Новой газеты»: «Учредитель и организатор телевизионной игры-лотереи “Русское лото” – акционерное общество закрытого типа “Концерн "Милан” зарегистрировано Московской регистрационной палатой 10 июня 1993 года, регистрационный номер 621301, серия Ц-8, расчетный счет № 0000-047021-015 в АКБ “Столичный банк сбережений”. ЗАО “Концерн “Милан” имеет счета в банках: Столичный банк сбережений, Эра-банк, Монтажспецбанк. Иностранным партнером является английская фирма “Бимроуз”, которая занимается изготовлением лотерейных билетов “Русское лото”.

Для организации лотереи “Русское лото” ЗАО “Концерн “Милан” был получен кредит в Столичном банке сбережений в размере 4 млн. долларов. За регистрацию “Русского лото” заплачено 6,5 млрд. рублей (около 1 млн. долларов).

СБС имеет список лиц, которые регулярно получают выигрыши в лотерее “Русское лото”, в том числе из числа сотрудников ЗАО “Концерн “Милан”. По имеющийся информации, с возвратом кредита у ЗАО “Концерн “Милан” возникли трудности.

Закрытое акционерное общество “Интерлот” создано в 1996 году (регистрационный номер 550807 от 13 сентября 1996 г.) с целью организации и проведения лотерей».

С досье автор работает по той же схеме, что и с патентом: описывает содержание (или определенную его часть), которое затем комментирует, дополняет новыми сведениями, дающими представление о том, как развивался и воплощался в жизнь лотерейный проект.

«Свою деятельность компания начала с детального анализа лотерейного рынка России, существующих лотерей, их особенностей и отличительных черт. Были изучены наиболее интересные лотерейные проекты ряда стран с развитой экономикой. Исследование показало, что практически все проводимые в России лотереи имеют слабую социальную направленность. Предполагалось создать такую лотерею, которая не просто проводила бы розыгрыш денежных сумм, но и позволила бы наименее обеспеченным слоям населения решить свои жилищные проблемы. Так родилась идея проведения телевизионной жилищной лотереи “Золотой ключ”.

Специалистам компании удалось найти механизм, позволяющий разыгрывать конкретные квартиры в лотерее наиболее эффективным образом. Для воплощения в жизнь лотереи “Золотой ключ” было разработано оригинальное программно-компьютерное обеспечение, проведен большой комплекс организационных и правовых мероприятий, разработан и запатентован лототрон (в настоящее время ЗАО “Интерлот” – единственная в России компания – производитель профессиональной лотерейной техники, лототронов). Первый тираж телевизионной жилищной лотереи “Золотой ключ” состоялся 20 декабря 1997 года».

В результате последовательного использования избранного подхода в работе с документами автор дает своему читателю достаточно полное представление о предыстории расследуемой лотерейной аферы. Далее он применяет тот же подход, но использует при этом и хронологический принцип их рассмотрения. То есть рассматривает документы с учетом времени их создания. Этот принцип, разумеется, важно применять во всех случаях при сопоставлении информации, полученной из различных источников. Хронологически выстроенная информация всегда лучше, чем несвязанные заметки, так как помогает увидеть относительно полную картину (как она предстает в этой информации). В данном случае опора на этот принцип важна в силу того, что в руках у автора оказались несколько документов, объясняющих суть лотерейной аферы. Хронологическое рассмотрение документов становится более эффективным, если при этом осуществляется и сравнительный анализ их. Вот как он проявился в «проработке» документов:

«Настоящие же “странности” начались позже, когда я выяснил, что “Концерн “Милан” (организатор “Русского лото”) подал иск в Московский арбитражный суд на ЗАО “Интерлот” с претензией на нарушение авторских прав. Претензии же заключаются в следующем:

“При сравнительном анализе изобретения “Способ игры и лотерейный билет для его осуществления”, защищенного выданным “Концерну “Милан” патентом № 2137522, с патентом № 44306, выданным 21.5.97 ЗАО “Интерлот” на промышленный образец (“Лотерейный билет”) и выданным ему же 3.10.97 патентом № 2117332 на изобретение (“Лототрон”) видно, что 2 указанных выше объекта промышленной собственности, используемые ЗАО “Интерлот” при проведении тиражной телелотереи “Золотой ключ”, в существенных своих признаках копируют изобретение, используемое “Концерном “Милан” при проведении тиражной телелотереи “Русское лото”. Так, способ проведения телелотереи “Золотой ключ” полностью воспроизводит запатентованный способ проведения телелотереи “Русское лото”. ЗАО “Интерлот” выпускает лотерейные билеты, не соответствующие промышленному образцу, а выпускает билеты, идентичные лотерейным билетам телелотереи “Русское лото” (даже с повторением цветов по тиражам)”.

Попросту говоря, “Концерн “Милан” обвиняет “Интерлот” в том, что “Золотой ключ” “содрал” у “Русского лото” практически все, начиная от способа игры и заканчивая цветом билетов. Сами по себе претензии любопытны.

Во-первых, каким образом патент на “Золотой ключ” может копировать патент на “Русское лото”, если последний датируется 1998 годом, а первый – 1997-м?..

Во-вторых, даже на глаз интерьеры студий, в которых проводятся телепередачи, отличаются: “лас-вегасский” тип “Золотого ключа” – от “древнерусского” типа “Русского лото”. Да и полный густоволосый ведущий “Русского лото” мало чем напоминает худого и лысого конферансье “Золотого ключа”.

В-третьих, сравните билеты и найдите десять различий. Уверяю вас: найдете значительно больше.

В то же время и.о. генерального директора “Концерна “Милан” г-н Багдиян Л.В., исходя из вышеуказанных претензий, требует следующее:

“...1) изменить способ игры телелотереи “Золотой ключ”;

прекратить выпуск реализуемых в настоящее время лотерейных билетов телелотереи “Золотой ключ”, изменить их содержание и дизайн без нарушения защищенных патентом прав “Концерна “Милан”;

3)изменить содержание тиражной таблицы, исключив из нее существующие признаки запатентованной “Концерном “Милан” тиражной таблицы телелотереи “Русское лото”.

Ввиду бесспорности требований прошу разрешить претензию без необходимости нашего дальнейшего обращения в суд”.

Представители же администрации “Интерлота” отнюдь не думали, что требования бесспорны. Поэтому 28 августа 2000 г. и.о. генерального директора компании “Интерлот” направил в администрацию “Милана” письмо “О рассмотрении претензий о нарушении авторских прав”, в котором указал, что:

“Проверка изложенных в претензиях фактов позволяет сделать обоснованный вывод о том, что сценарий проведения телевизионной жилищной лотереи “Золотой ключ”, правила проведения указанной лотереи и используемые при ее проведении технические средства не заимствованы у ЗАО “Концерн “Милан”, а осуществляются на базе объектов интеллектуальной собственности, защищенных авторским и патентным правом на имя ЗАО “Интерлот” значительно раньше, чем приведенный в Вашем письме патент... Более того, со стороны нашей компании могут быть предъявлены встречные претензии ЗАО “Концерн “Милан” о выдаче патента, в котором в формулу изобретения внесены общеизвестные признаки...

Со своей стороны сообщаем, что мы не намерены предъявлять встречную претензию к ЗАО “Концерн “Милан” по проводимой телелотереи “Русское лото”. Однако если ЗАО “Концерн “Милан” будет настаивать на удовлетворении своей претензии, мы будем вынуждены потребовать от Федерального института промышленной собственности пересмотра патента № 2137522, так как он выдан с нарушениями...”

5 октября 2000 г. ЗАО “Концерн “Милан” направляет исковое заявление (подписанное генеральным директором М.М. Сайдуллаевым) в Арбитражный суд города Москвы. В исковом заявлении (от 5.10.2000 № 08-257) истец требовал, во-первых, взыскать с ответчика убытки в сумме 1000 руб. (!) и, во-вторых, обязать ответчика прекратить нарушения.

Из досье “Новой газеты”:

“Сайдуллаев Малик Мингаевич родился в 1964 г. в селе Алхан-Юрт Урус-Мартановского района Чечено-Ингушской АССР в многодетной семье (17 детей).

В молодости Малик Сайдуллаев пас скот в Узбекистане и на Ставрополье. Однако случайное знакомство с владельцем биржи “Алиса” Германом Стерлиговым в 1991 году решительно повернуло его судьбу: бывший чабан стал бизнесменом. Вместе с братом Миланом (в честь него и компания получила свое название) он создал в Грозном биржу “Амина”, стал владельцем ресторана, салона красоты, научно-технической компании. Затем перебрался в Москву.

В 1992 г. бывший депутат Госдумы Артем Тарасов, желая после возвращения в Москву открыть свое дело, предложил Малику с подачи Стерлигова запустить лотерею “Бинго”, аналогичную той, что существовала в Англии.

Однако затем Артем Тарасов пролоббировап и запустил в Москве тиражную лотерею “Русское лото”.

Проект телевизионного шоу “Русское лото” был запущен 6 октября 1994 года. Бизнес приносил ежегодно 3–4 миллиона долларов”.

Не думаю, что учредителям “Русского лото” не хватало 1000 рублей. Скорее всего, эта сумма была поставлена для того, чтобы “скрасить” второе требование – “прекратить нарушения”.

“Прекратить нарушения” означает изменить билеты, изменить интерьер студии, поменять ведущего и, главное, изменить способ игры. То же самое считают и эксперты. Вот к каким выводам пришла заведующая отделом теории и практики интеллектуальной собственности Федерального института промышленной собственности В.В. Орлова. В заключении (18/8-625 от 19.9.2000) она пишет:

“На основании изложенного в ответ на Ваш вопрос... представляется возможным сделать вывод о том, что... нет оснований признать их (лотерейные билеты “Русского лото” и “Золотого ключа”. – А.И.) идентичными”.

Однако заключение эксперта не оказало должного влияния на суд. Судья О.В. Каменская 1 ноября 2000 г. удовлетворила иск “Концерна “Милан”...»[18].

Как видим, журналист использовал в данном тексте несколько типов документов. При этом особое внимание он обратил на те из них, которые доказывают беспочвенность претензий концерна «Милан» к «Интерлот». Таким образом, выявление журналистом сути разных документов становится главным доказательным элементом в пользу его вывода о надуманности претензий концерна «Милан» к своему конкуренту – «Интерлот». Конкуренция, как известно, – неотъемлемая часть свободного бизнеса. Цивилизованная конкуренция – неотъемлемая часть свободного рынка. Но достичь ее можно только экономическими мерами. А юридические должны применяться тогда, когда конкурент реально нарушает законы или условия партнерства, но отнюдь не в случаях, когда эти нарушения выдумываются. Именно эта мысль и вытекает логично из анализа, сопоставления документов, на которых в основном и построено журналистское расследование.

Далее необходимо заметить следующее. При использовании документов журналист-расследователь нередко встречается с необходимостью их цитирования. При всей кажущейся простоте решения этой задачи на деле она нередко вызывает затруднения. Часто цитирование затрудняется многословием и обилием профессиональных терминов в документе или невозможностью дословно воспроизвести текст из-за его непонятности. Много нареканий вызывают переводы документов, поскольку порой одно и то же слово может иметь в них разный смысл. Поэтому желание цитировать документы должно опираться на умение делать это, чувство меры, литературное чутье, а также – на неукоснительное соблюдение закона об авторском праве и смежных правах. Именно это может избавить журналиста, представляющего в своем тексте те или иные документы, от возможных претензий со стороны их составителей или авторов.

Эксперимент

Одним из важнейших, используемых в журналистском расследовании (и как нельзя более адекватный сути этого вида журналистики) является метод эксперимента («провокации действительности»). «Прародителями» его были научный и следственный эксперименты. В науке и юриспруденции этот метод применяется очень широко. Причем в последние годы он стал активнее, чем ранее, осваиваться и отечественными расследователями.

Эксперимент очень близок методу включенного наблюдения и нередко их считают одним и тем же методом. Иногда эксперимент определяют как разновидность включенного наблюдения. На наш взгляд, эксперимент можно считать самостоятельным методом. Прибегающий к нему журналист не слишком афиширует на страницах своего издания, при каких условиях и каким образом получены необходимые ему сведения. И вот почему.

Дело в том, что, применяя включенное наблюдение, журналист внедряется в уже существующую ситуацию и просто фиксирует факты, которые возникают по ходу ее развития. После завершения включенного наблюдения ситуация эта (объект наблюдения), как правило, не исчезает, а продолжает существовать в основных параметрах. В том же случае, когда журналист проводит эксперимент, он обязательно создает не существовавшую до него, то есть искусственную, ситуацию (например, организует письменное обращение к себе из разных районов города ста адресатов и ждет, когда и как каждое из них к нему поступит) и уже затем изучает ее, применяя, в числе других, метод наблюдения. Намеренно созданная ситуация позволяет журналисту увидеть в наиболее ярком свете то, что при обычном наблюдении было бы растянуто во времени и не проявилось настолько концентрированно и наглядно. После того как эксперимент завершен, созданная журналистом искусственная ситуация «снимается». Различие изучаемых ситуаций довольно легко обнаруживает себя, если сравнить, например, уже описанный метод включенного наблюдения, примененный Гюнтером Вальрафом, с использованным им при проведении другого журналистского расследования методом эксперимента.

В 1967 году Вальраф располагал фактами о том, что на крупных промышленных предприятиях создаются вооруженные отряды, которые тренируются под руководством бывших нацистов и предназначены для усмирения бастующих рабочих. Поначалу публицист пытался проверить факты путем обычного метода – интервью с компетентными людьми. Но тайну перед журналистом со скандальной репутацией раскрывать никто не собирался. Поэтому в дальнейшем он прибегает к «провоцированию» действительности, с тем чтобы сделать ситуацию наблюдаемой, контролируемой им самим. И вот Вальраф представляется лицом, посвященным в подноготную вопроса, –министерским советником Кревером, сотрудником несуществующего комитета гражданской обороны при Министерстве внутренних дел. Провокация срабатывает: от человека, посвященного в тайну, нечего скрывать. Информационный барьер снова приподнимается. В результате появляется статья «Беда, если им дадут волю» в журнале «Пардон», в которой журналист вскрывает тайную организацию.

Вот еще один пример обращения Гюнтера Вальрафа к методу эксперимента. В 1967 году он решил расследовать причины антифашистских студенческих демонстраций в Берлине, а главное –выяснить отношение к этим демонстрациям местных жителей, так как, по слухам, они призывали полицию избивать студентов, использовать против них газовое и огнестрельное оружие, а некоторые даже выражали сожаление о том, что пал режим Гитлера. Проводя расследование, Вальраф выступал сначала как участник и наблюдатель событий, а затем осуществил эксперимент. С этой целью он создал комитет «Чистый Берлин» – организацию, якобы преследовавшую цели борьбы с бастующими студентами. Вальраф представлял ее своим собеседникам как реальную организацию, что было важно для получения информации, которая могла бы прояснить ситуацию. При этом он хочет получить конкретные факты.

Беседы от имени «Чистого Берлина» с представителями влиятельных кругов Западного Берлина подтвердили догадку о негативном их отношении к студентам. В продолжение эксперимента публицист пытается найти работу: он прогуливается по улицам Берлина с плакатом, на котором написано: «Студент, исключенный из университета за участие в демонстрациях, ищет любую работу и жилье». Фашистские по духу высказывания градом сыпались на голову Вальрафа-«студента», что подтвердило его уверенность в нетерпимости бюргеров к требованиям студентов. Полученные в ходе эксперимента факты Вальраф использует при подготовке публикации под названием «Чистый Берлин», в которой он убедительно обрисовал ситуацию, демонстрирующую, что с идеями фашизма в Германии отнюдь не покончено.

В настоящее время в России появилось множество последователей Вальрафа, испытывающих страсть к авантюрным экспериментам. Например, пытаясь проверить качество работы таможни (или изобличить ее сотрудников во взятках), корреспонденты провозили в багаже гранаты, наркотики, непродекларированную валюту. Подобные расследования имеют широкий резонанс. И хотя граната, как правило, является учебной, наркотики – муляжом, а валюта – «куклой», такие действия необходимо четко взвесить и продумать. По сути, они возможны, если не наносят реальный ущерб конкретному лицу. Но не могут быть оправданными, когда влекут тяжелые (вплоть до уголовного наказания) последствия для журналиста или других лиц.

Говоря о предпосылках успешности проведения эксперимента в расследовании, необходимо отдельно упомянуть такой важный момент, как его планирование. В этом отношении опыт Гюнтера Вальрафа исключительно поучителен. Надо заметить, что в необходимости планирования он убедился не сразу. В первых расследованиях он действовал исключительно «на ощупь», проверяя себя в ходе эксперимента. Но по мере усложнения задач, которые он ставил перед собой, усложнялся и процесс подготовки, так как успех зависел от продуманности сценария. Уже к 1974 году публицист понимает, что на место интуитивного представления должен прийти четкий анализ ситуации и степени опасности очередного эксперимента. Планирование у Вальрафа – это всегда детальная предварительная проработка всех эпизодов эксперимента.

Показательно в этом отношении планирование им расследования антиправительственного заговора Спинолы в Португалии[19]. Все шаги расследователя были продуманы, подготовлены до последнего штриха. Журналистка Хелла Шлумбергер, ассистировавшая Вальрафу во время работы над репортажем, разговаривая по телефону с телохранителями и помощниками бывшего португальского президента, намеренно проявляла неосведомленность, чтобы не спугнуть доктора Спинолу излишней готовностью к встрече. Второй телефонный разговор – уже более определенный: назначена предварительная встреча с доверенными лицами Спинолы. Предусмотрены были меры предосторожности: найден человек на роль мнимого президента мнимой организации (от ее лица выступил Вальраф), заказан роскошный стол с букетом цветов на нем в ресторане. Вальраф и его помощники заранее позаботились о том, чтобы о готовящемся мероприятии не пронюхал кто-нибудь из ведомства по охране конституции. Продуманы и внешние атрибуты – галстук Вальрафа в черно-красно-желтую полоску (цвета флага ФРГ), золотая зажигалка и прочие «погремушки».

Беседа прошла без неприятных неожиданностей. В случае затруднений, возникавших у помощников, журналист сам вмешивался в беседу, опытной рукой режиссера корректируя ее. И все это записывалось на магнитофон. Разговор со стороны Вальрафа вели его адвокат и «президент» – сотрудник одного из издательств. Таким образом, Вальраф ввел еще одно новшество в метод сбора информации – активное участие других людей, тогда как раньше он добывал информацию, не посвящая никого в замысел работы. Однако надо специально подчеркнуть, что расследователь привлекал к непосредственному участию в экспериментах самых надежных своих помощников.

Криминолого-следственные методы

Любое расследование, включая журналистское, будет проведено эффективно, если расследователь подходит к нему творчески, применяет нестандартные приемы и методы (оставаясь, разумеется, в рамках прав, предоставленных ему законом). Поэтому ему необходимо постоянно пополнять свой «методологический арсенал», в том числе и получая знания о криминолого-следственных методах. Их журналист-расследователь может изучать не только по имеющимся в открытой продаже учебникам для следователей, но и по выступлениям сотрудников правоохранительных органов в прессе.

Например, 13 февраля 2001 года по НТВ прошла передача о том, как в 1999–2001 годах в городе Рязани милиция расследовала преступления банды «слонов» –рэкетиров и убийц, которые вымогали деньги у бизнесменов, убивали своих конкурентов-преступников и пр. Милиция знала о преступлениях. Но «раскрутить» их по обычной схеме «от преступного факта – к преступнику» было очень трудно. Поэтому придумали иной метод – идти от известных криминальных личностей к возможно совершенным ими преступлениям. С этой целью был собран материал об их местонахождении и занятиях в период, предшествующий убийствам, другим известным преступлениям. С помощью Интернета проверили, какие машины с рязанскими номерами были зарегистрированы автоинспекцией в Набережных Челнах во время случившихся там криминальных разборок (были предположения, что рязанцы побывали там в это время), потом установили, чьи это машины, кто на них ездил туда и т.п. Так и вышли на след киллеров – «слонов», которые свели счеты со своими конкурентами (по «черному» авторынку) из Набережных Челнов.

Бандитов поймали. Они признались в разных преступлениях, в том числе и в вымогательствах, совершенных на территории Рязани. Нужны были лишь подтверждения этих преступных деяний со стороны самих потерпевших. Но бизнесмены, у которых «слоны» вымогали деньги, боялись что-либо говорить об этом милиции, поскольку были запуганы бандитами. После долгих размышлений в УВД области создали спецгруппу, которая явилась к бизнесменам под видом представителей новой банды и предложила им «крышу» (защиту от посягательств других рэкетиров). И тут бизнесмены заявили, что она у них уже есть и назвали конкретных «слонов», получавших с них «оброк», включая и тех, кто уже был арестован.

Определенную пользу журналисту-расследователю, особенно начинающему, может оказать знакомство с основами криминалистики. Учебники и пособия по этой дисциплине продаются во многих книжных магазинах. Неплохо познакомиться и с возможностями технических средств, применяемых в ходе криминального расследования, о которых сообщается в открытой печати. Вот, например, два таких сообщения.

«Валерий Ильичев:

От лупы Шерлока Холмса до детектора лжи

“Легче разгадать тайны космоса, чем сущность человека”. Это утверждение находит подтверждение в борьбе с преступностью. В последние годы в практике правоохранительных органов большое распространение получают новые нетрадиционные методы использования знаний о психологическом состоянии лиц, связанных с криминальными действиями.

ОШИБАЕТСЯ ЛИ ПОЛИГРАФ?

Это техническое устройство, получившее известность как “детектор лжи”, состоит на вооружении у криминалистов. Обращение с полиграфом требует одновременно опыта сыщика и хорошего владения аппаратом. Результаты проверки на полиграфе не могут служить доказательствами по уголовному делу, а всего лишь дают повод для ориентирующей информации в части установления виновных лиц. Это позволяет правильно строить допрос подозреваемых и свидетелей.

По вполне понятным причинам, не рекомендуют использовать полиграф в отношении наркоманов и психически больных людей. Полиграф может ошибаться при испытании серийных убийц и наемных киллеров. Эти люди не испытывают жалости к своим жертвам, и их психофизиологическая реакция довольно спокойна при выявлении обстоятельств преступления. Но в большинстве случаев полиграф дает объективную информацию и помогает удостовериться в виновности проверяемого лица. Больше того, применение полиграфа помогает установить местонахождение трупа, похищенных вещей. Испытуемому предъявляется перечень мест, где может находиться предполагаемый тайник. И невольное волнение, зафиксированное детектором, подсказывает сыщикам, где следует проводить поиск. С помощью полиграфа возможно исключение из числа подозреваемых невиновных лиц. Если полиграф твердо подтверждает правдивость человека, отрицающего вину, то это не только позволяет снять с него обвинение, но и подтолкнет сыщиков к отработке новых версий.

Например. Все обстоятельства дела свидетельствовали о причастности к краже из квартиры одного из знакомых хозяйки. На это указывали его пребывание в момент совершения преступления возле дома, где жила потерпевшая, и продажа им кулона, похожего на похищенный. У следователя и сыщиков не было сомнений в его виновности. И, тем не менее, обследование на полиграфе показало, что этот запутавшийся в своих показаниях человек не причастен к краже. Сыщики отнеслись к результатам обследования скептически, подняв оператора полиграфа на смех.

Каково же было удивление сыщиков, когда вором оказался другой знакомый потерпевшей. Если выводы тестирования противоречат полученным ранее оперативным данным и предварительным выводам, то сыщики часто игнорируют полученные результаты. Поэтому в процессе служебной подготовки необходимо организовать углубленное ознакомление сыщиков с возможностями полиграфических устройств. Эффективность этого сравнительно нового технического средства в предупреждении и раскрытии преступлений отлично дополняет профессионализм мастеров розыска.

БЕСКОНТАКТНЫЕ ИЗМЕРИТЕЛИ СТРЕССА

Но использование полиграфа имеет ряд недостатков, в частности обязательное согласие подозреваемого лица на проведение тестирования и необходимость присоединения к его телу датчиков. Такое согласие удается получить не всегда, и тогда следователи и сыщики используют методы бесконтактных измерителей стресса. Принцип основан на том, что человеку свойственно реагировать на внешние раздражители. Чем значимее для конкретного человека информация, тем сильнее его психофизиологические реакции. Это отражается на тембре голоса, напряжении и кровоснабжении отдельных участков тела, изменении теплового, электромагнитного поля и т.д. Именно на этих особенностях реакции организма и основана работа бесконтактных измерителей психологического стресса. Преимуществом технических средств такого класса является отсутствие необходимости размещения на теле обследуемого человека специальных датчиков.

Кроме того, бесконтактное измерение психологического состояния позволяет осуществить испытание незаметно для подозреваемого лица, замаскировав, например, такой прибор в стенных часах или настольном календаре. Выявление эмоционально значимой информации при проведении допросов или разведывательных бесед позволяет определить искренность тестируемого лица и наметить наиболее перспективные пути дальнейших оперативно-разыскных и следственных мероприятий. Пока недооценена возможность использования таких бесконтактных приборов измерения психологического стресса в борьбе с терроризмом. Их установка в местах массового скопления людей (крупных универмагах, рынках, аэропортах, вокзалах) позволяет своевременно выявлять беспричинную психологическую напряженность у некоторых из них. Организация непрерывного слежения за ними позволит более эффективно предупреждать террористические акты.

Наиболее эффективна методика использования бесконтактного измерения признаков волнения при речевом сигнале. Анализаторы речи устанавливают искренность или решительность в осуществлении преступных планов и т.д. Это важно при анализе записи разговора с рэкетирами или ведении переговоров с террористами, захватившими заложников. С помощью анализаторов речи может быть идентифицирована личность человека, поскольку голос так же индивидуален, как и пальцевые узоры. Фонограмма речи может определить эмоциональное состояние человека, говорит ли он по принуждению или свободно. С помощью анализа содержания, оборотов речи, акцента специалист может определить национальность, возраст, образование, профессию человека. Значение этих сведений трудно недооценить при проведении оперативно-разыскных и следственных мероприятий»[20].

Знание современных технических средств, атакже методов и условий их применения не означает, что журналист, получивший такое знание, обретет права и возможности следователя. Оно важно прежде всего потому, что он будет представлять себе, что могли бы сделать те же следователи и какие средства использовать (или не использовать, если это противопоказано в каких-то случаях), скажем, в деле, которое стало предметом расследования. Опираясь в известной части своего расследования на подобное знание, журналист может вынести более обоснованную оценку самому следствию (если, разумеется, такая потребность органически вытекает из задач и целей проводимого расследования). И уже одно это оправдывает его любопытство, время, затраченное на знакомство с новинками криминалистической литературы и техники.

в начало главы << >> в начало

Методы воздействия журналиста на чиновников, отказывающих в информации

Если при расследовании журналист установил, что лица, обязанные по закону предоставить ему необходимую информацию, уклоняются от этого, он может применить к ним некоторые приемы «стимулирующего» воздействия или использовать альтернативные пути получения такой информации, с тем чтобы нужные достоверные сведения все-таки оказались в его распоряжении. Вот как он может, например, поступить:

1). Чиновнику, который не хочет дать ответ на интересующий СМИ социально значимый вопрос, журналист может заявить, что лично его, журналиста, данный вопрос не волнует. Но поскольку ответ на него хотят знать, скажем, читатели газеты, то издание вынуждено будет опубликовать рабочий телефон данного чиновника (с соответствующим комментарием), чтобы читатели сами могли позвонить ему и выяснить все, что необходимо.

2). Предложить «носителю» информации дать официальную версию того процесса, к которому он имеет отношение, указав на то, что в противном случае придется просить об этом его руководство. Если эта версия будет получена, то из нее можно извлечь какую-то полезную информацию.

3). Объяснить «носителю» информации, что публикация может стать хорошей рекламой его учреждения, если окажется, благодаря его помощи, объективной и достоверной.

4). Обратиться с просьбой о соответствующей информации к конкурентам данной фирмы, данного учреждения. Они с радостью предоставят весь «негатив» на своего конкурента.

5). Если готовится критическая публикация, то журналист, даже если и получит какую-то информацию, например, от руководителя компании, не должен ей доверять в полной мере. Следует обратиться за помощью к людям, недовольным работой этой компании, в частности к тем, кто был из нее уволен. Та информация, которую они дадут, может оказаться действительно ценной и достоверной (ее тоже надо дополнительно перепроверить).

6). Если какое-то странное учреждение упорно скрывает информацию о своей деятельности, можно опубликовать, например, в газете, где работает журналист, небольшую реплику или письмо читателей по поводу данной «загадочной компании». Это может вызвать поток писем читателей, которые дадут ценные сведения для будущей статьи о «молчунах».

7). Можно обратиться за помощью к своим коллегам, собратьям по перу. Это особенно значимо, когда журналист приезжает в командировку в незнакомый город. Корпоративный дух достаточно живуч, и местные журналисты могут снабдить его ценными сведениями.

8). Нередко современные журналисты покупают информацию у своих «осведомителей» в пресс-центрах, у своих коллег и т.п. Хотя этот путь в известной степени предосудителен, тем не менее, социальная значимость информации может быть такой, что вынудит автора будущей публикации прибегнуть к нему.

Существует ряд способов преимущественно психологического воздействия на источник информации. Так, журналист может:

1). попытаться убедить «источник» в важности публикации данной информации, выгодности этого для всех, в том числе и для самого «источника»;

2). указать на законы, предписывающие всем не препятствовать журналисту в получении информации;

3). обратиться с жалобой к начальнику «источника» информации или в вышестоящую инстанцию;

4). известить о сложившейся ситуации свое редакционное руководство;

5). предать гласности факт «зажима» информации;

6). предупредить «источник» о том, что издание, в котором работает журналист, не будет в дальнейшем освещать деятельность учреждения, отказавшего в информации.

Журналист также имеет право обратиться в суд по поводу отказа в предоставлении кем-то информации. Но это предполагает длительное разбирательство. И даже если суд предпишет дать журналисту необходимые сведения, они могут уже давно устареть, стать неинтересными для аудитории.

Отбор получаемой информации

Из потока информации, с которым может столкнуться журналист в ходе расследования, ему необходимо уметь отбирать в первую очередь то, что может быть максимально полезным для достижения цели. А для этого важно умение оценивать значимость получаемых сведений. Значимость информации определяется прежде всего ее содержанием, то есть фактологической насыщенностью, а также достоверностью этого содержания. Определение значимости информации – необходимая ступенька в работе любого ведомства и отдельного работника, имеющего с ней дело[21]. С точки зрения значимости, должна оцениваться в первую очередь информация, которая тем или иным образом «проталкивается» в прессу с целью, выгодной ее создателю или создателям. Такая информация часто существует в документальной форме, что, однако, вовсе не гарантирует ее истинности. На деле она может быть и достоверной и недостоверной (дезинформацией). Именно последнее обстоятельство должно постоянно предостерегать журналиста от безоглядного доверия «документам», в опубликовании которых некто бывает очень заинтересован. Он должен быть в состоянии суметь отделить достоверные сведения от недостоверных, хотя сделать это порой очень трудно. Первое, что должно насторожить журналиста,– отсутствие у информации авторства (выходных данных).

Подобного рода сообщения обычно на журналистском жаргоне называются «сливом». В отличие от поступающей в редакцию в установленном порядке и принятом оформлении (например, в форме пресс-релизов), то есть имеющей авторов, необходимые реквизиты (исходные номера, печати, подписи, названия учреждений-отправителей и пр.), информация этого типа – «документы», «письма», «доклады» – выступает безымянной. Авторами такой информации на деле могут быть какие-то отдельные лица или группы людей, преследующих определенные цели, которые готовят различные «разработки» и без подписи, без заголовка направляют их по нужным адресам, включая прессу.

Такие материалы обычно содержат компрометирующие сведения против тех или иных учреждений, отдельных деятелей. Цель может быть разной. Например, она может состоять в том, чтобы спровоцировать «обвиняемых» на те или иные высказывания, выступления, Действия, с тем чтобы посмотреть на их реакцию. А возможно, составители «слива» побуждают таким образом компетентные органы принять меры по отношению к тем, о ком идет речь в компромате. Особенно активно «слив» поступает в редакции СМИ в предвыборный период, когда противоборствующие политические группировки пытаются всеми доступными средствами помешать своим конкурентам прийти к власти (или остаться у власти). Свежий пример подобного рода – действия одной из подпольных групп, распространившей «слив» накануне президентских выборов в Республике Беларусь, – в публикации Ю. Андреева «Общество анонимных аналитиков» (Время новостей. 2001. 29 мая). Он, в частности, сообщает:

«Вчера несколько белорусских изданий получили письма, подписанные этой группой... “Группа Y” впервые заявила о себе в прошлом году, когда таким же образом распространила информацию о ходе следствия о похищении оператора ОРТ Дмитрия Завадского. Большинство фактов, приведенных в том письме, подтверждены ныне официально. Как считает один из кандидатов в президенты, экс-премьер Михаил Чигирь, “в эту группу могут входить какие-то представители власти или силовых структур, враждебные группировке, выступающей за силовое развитие событий”».

Конечно же, «слив» иногда может оказаться настолько интересным (или важным), что журналист может не выдержать «искушения» и использовать его в качестве отправной точки в своем расследовании (или просто изложить полученные сведения, с определенными оговорками, в своей публикации). Но как бы там ни было, в любом случае, используя «слив», журналист обязательно вступает в какую-то игру, о которой может иметь смутное представление или не иметь его вообще. И, конечно же, вряд ли он может представить себе, чем это может закончиться для него и его издания.

в начало главы << >> в начало

Методы осмысления эмпирических данных

Полученная в результате наблюдения, интервью, проработки документов, экспериментов информация нуждается в дополнительной обработке, прежде всего – в осмыслении. Осмысление эмпирической информации происходит не только по завершении ее сбора, но и в процессе наблюдения, бесед, анализа документов и т.д. То есть осмысление действительности идет параллельно с эмпирическим, чувственным познанием. Хотя, разумеется, на разных этапах расследования объем теоретического осмысления реальности, по сравнению с «измерением» ее эмпирическими методами, может быть разным. В максимальной мере осмысление информации происходит после ее сбора. Осуществляется оно на основе различных методов. Они не обязательно изучаются расследователем (как и любым другим человеком) специально. Он может их осваивать по мере социализации, незаметно, как само собой разумеющееся. Но это отнюдь не мешает ему при необходимости и возможности специально обратить внимание, например, на трактовку методов наукой –логикой, философией и т.п. Так же как человек, который неплохо владеет русским языком, может специально заняться самосовершенствованием, применяя с этой целью учебно-методические и научные разработки.

Осмысление эмпирического материала в процессе расследования осуществляется самыми разными методами. Рассмотрим наиболее важные из них.

Формально-логические методы

Методы формальной логики занимают в осуществлении любого рода расследований исключительно важное место. Это предопределено тем, что ни одно осмысленное действие, решение невозможно без умозаключений, обоснований тех или иных суждений. Не менее значительны в системе методов логического осмысления и следующие методы.

Методы умозаключения

Логическая сторона осмысления информации представляет собой прежде всего формулирование умозаключений, то есть получение по законам логики выводного знания, опирающегося на добытые при расследовании факты. Без таких умозаключений журналист не может продвинуться вперед в осмыслении эмпирических данных. Рассмотрим основные их типы.

1. Индуктивные умозаключения

Любое познание мира начинается с эмпирического опыта, исследования свойств отдельных предметов, явлений, с наблюдения окружающего мира. Исследуя все это, люди составляют представление о тех или иных общих их свойствах путем индуктивного умозаключения. Это умозаключение есть переход от знания о единичном к знанию об общем. Логика определяет индукцию как умозаключение (и метод исследования), в котором вывод представляет собой знание обо всем классе предметов, полученное в результате исследования отдельных представителей этого класса. В индуктивных умозаключениях даже из истинных посылок может следовать только вероятностный вывод, поскольку достоверность частного знания (посылки) не может однозначно определить истинность общего знания. И все же индуктивное умозаключение имеет огромное познавательное значение, активно используется в журналистике. Существует два основных вида индукции – полная и неполная. При полной умозаключение обо всем классе предметов (явлений) делается на основании изучения каждого предмета из этого класса; при неполной – только отдельных предметов. Журналисты чаще делают обобщения на основе знания отдельных явлений, а не всех, иначе говоря, пользуются неполной индукцией.

2. Дедуктивные умозаключения

Такие умозаключения представляют собой развитие мысли от большей общности знания к меньшей (иногда – от единичного к частному). Наше рассуждение протекает в дедуктивной форме, если частное явление мы подводим под общее правило или делаем вывод из общего положения по поводу свойств отдельного предмета.

Дедуктивный метод играет большую роль в процессе мышления и практической деятельности человека. Это предопределено тем, что люди не могут не опираться при решении конкретных задач на предшествующий, обобщенный опыт человечества, закрепленный в общезначимых положениях.

3. Традуктивные умозаключения

Такой метод применяется в двух основных формах: сравнения и аналогии. Сущность традуктивного метода в том, что исходя из сходства нескольких признаков двух или более явлений делается вывод о сходстве всех других признаков этих явлений. Аналогия оправдывает себя лишь в том случае, если учитывает необходимое условие, то есть проводится по главным, существенным, качественно единым признакам исследуемых явлений, а не по случайным, второстепенным. Опасность принять второстепенные признаки за главные возникает прежде всего в силу сложности, разносторонности социальных фактов, с которыми журналист имеет дело.

Гораздо чаще (можно даже сказать – повсеместно) в журналистике используется метод сравнения. С его помощью устанавливаются различие и сходство разных предметов, явлений, попадающих в поле зрения автора будущего выступления. Как и другие методы, сравнение имеет свои границы применения. Его необходимо проводить только по существенным, ведущим признакам. Так же как знание, полученное в результате индукции, умозаключение по аналогии и сравнительное умозаключение дают в форме догадки, предположения, и поэтому знание неполное. Не случайно древние греки, прославившиеся любовью к философии, говорили, что «любое сравнение хромает», имея в виду ущербность получаемого таким путем знания.

Пример традуктивных умозаключений можно обнаружить, скажем, в публикации И. Домникова «Область высокого давления» (Новая газета. 1999. № 17). Он сравнивает социально-экономические ситуации в Липецкой области при двух губернаторах. Первая ситуация – жизнь города и области при Наролине (то, что было), вторая – при Королеве (то, что есть).

Было:

«К моменту выборов, т.е. всего год назад, Липецкая область была второй по стране в рейтинге качества жизни. Одна из одиннадцати недотационных областей. На пятом месте в стране по объему производства. Здесь, в Липецкой области росли (!) объемы производства».

Стало:

«Развалены те промышленные структуры, которые когда-то Наролин специально и тщательно делал опорными для экономической схемы области...»

Было:

«Губернатор Наролин за пять лет правления газифицировал две трети области, довел дороги до почти идеального состояния, строил дома, содержал в отличном состоянии медицину, поставил несколько памятников, в том числе и громадного дорогущего клыковского Петра I».

Стало:

«Область фактически перешла в разряд дотационных... Пенсии –отставание на два-три месяца... Резерв продовольствия минимален... Лекарств нет... В сельском хозяйстве очень нехорошее состояние – к примеру, в образцово-показательной прежде Добринке производство зерна снижено на 35%, сахарной свеклы – на 48%, свиней стало меньше на 40 тысяч, дойных коров – на 800».

Таким образом, используя сравнительный анализ, то есть традуктивный метод, Домников приходит к выводу, что при новом губернаторе жить в области стало значительно хуже.

Методы доказательства и опровержения

1. Доказательство

Рассмотренные логические формы (формы умозаключений) в наибольшей степени реализуются при осмыслении журналистом эмпирического материала в доказательном рассуждении и опровержении, которые выступают как важнейшие ступени установления достоверности выводов и утверждений, возникающих в ходе расследования.

«Доказательство – это логическое рассуждение, в процессе которого подтверждается или опровергается истинность какой-либо мысли с помощью других положений, проверенных практикой. Путем доказательства совершается переход от вероятного, недостоверного знания к достоверному. Его назначение – служить сверкой теоретических положений и выводов с реальной действительностью»[22]. Доказательство (доказательное рассуждение) предстает в размышлении журналиста, как и любого человека, в виде ряда умозаключений, имеющих одинаковое логическое строение, независимо от конкретного содержания объекта расследования. В доказательном рассуждении может преобладать индуктивный или дедуктивный метод. Если доказывается общее суждение, значит автор применяет индуктивный способ, ссылается на частные факты. Например, журналист утверждает, что «все олигархи – жулики», а в качестве довода приводит лишь то, что два из них уличены правоохранительными органами в нарушении финансовой дисциплины, сокрытии доходов от налогов.

При доказательстве частных суждений журналист опирается на общее положение как на довод, и рассуждение в этом случае приобретает дедуктивный характер. Например, журналист говорит, что «этот человек – бывший номенклатурный работник», а в качестве довода ссылается на то, что «он занимал важный пост в советском правительстве (частное суждение. – А.Т.),а все, кто занимал такие посты, были номенклатурными работниками» (общее суждение. – А.Т.). Индукция и дедукция чаще всего применяются в доказательном рассуждении в органической взаимосвязи, нередко переплетаясь еще и с умозаключениями по аналогии и элементами логических приемов построения гипотезы. Логика изучает операцию доказательства, отвлекаясь от конкретного содержания наших мыслей. В реальном же рассуждении, в зависимости от самого объекта мысли, используются разнообразные способы обоснования. Вместе с тем, несмотря на различия, любая операция доказательства может при соблюдении совокупности условий достигнуть присущих данной области средств и принятых в ней стандартов доказывания истинных результатов. В доказательстве, в отличие от обычного умозаключения, всегда строится (или мыслится) проверочное умозаключение, которое исследует истинность посылок по содержанию и логической правильности их связи. Доказательство не изменяет суть, содержание доказываемого суждения – ложную мысль нельзя превратить с помощью доказательства в истинную. Не устанавливает истину, а только раскрывает ее, делает убедительной, достоверной. Надо заметить, что доказательство, как полная последовательная цепь рассуждений, с необходимостью обосновывающих конкретную идею, в расследовательской практике, как и в журналистике вообще, практически не встречается. Этот вариант, как правило, приемлем для философии и науки, поскольку слишком громоздок, трудоемок и сложен для восприятия аудитории. Обычным для журналиста является краткое аргументированное изложение той же самой идеи, поскольку это позволяет оперативно решать задачи, а также находить понимание у аудитории, нацеленной на относительно лаконичное изложение тех или иных расследуемых ситуаций. Однако в любом случае убедительным в журналистике может быть лишь такое выступление, которое в своей основе воспроизводит логику доказательства, пусть даже отличаясь от него сокращенным ходом рассуждения.

Структура доказательного рассуждения

Доказательное рассуждение всегда включает в себя три элемента: 1) тезис; 2) аргументы; 3) демонстрацию. Чтобы обеспечить логичность рассуждения, по отношению к каждому элементу доказательства должны соблюдаться определенные правила.

а) Тезис и требования логики к нему

Так называется положение, которое необходимо доказать. Тезис существует как утверждение или отрицание наличия какого-либо явления. И никогда не выступает в форме вопросительного предложения. В рассуждении журналиста могут быть выдвинуты несколько тезисов.

Но для того чтобы доказательное рассуждение не получилось эклектичным, один из них должен быть обязательно главным (основным), остальные выступают второстепенными суждениями.

Тезис доказательства является центральным пунктом любого рассуждения, и по отношению к нему логика требует соблюдения трех правил. Первое из них – логическая определенность, ясность и точность тезиса; второе – его неизменность в процессе рассуждения; третье – тезис должен всегда вытекать из аргументов, подтверждаться ими.

Требование определенности тезиса означает, что основное положение, содержание которого нужно довести до читателей и убедить их в его правильности, должно быть сформулировано в ясной и доступной форме. Необходимо отметить, что четкая формулировка основного тезиса не только позволяет осуществить логически стройное изложение материала, но и дает возможность решить еще одну важную задачу – найти верный заголовок выступления. Естественно, хороший заголовок не повторяет, как правило, языковую формулировку главного тезиса, однако суть основной мысли автора отражать должен.

Логическое требование неизменности тезиса запрещает видоизменять в процессе конкретного рассуждения первоначально сформулированное положение. Изменение главного тезиса в наибольшей мере вероятно в рассуждении, касающемся какого-либо сложного расследования, которое ведет журналист. В нем часто аргументы в пользу главного тезиса не только приводятся, но и исследуются. В результате автор незаметно для себя может отступить от первоначального главного тезиса и доказать не то, что следовало исходя из первоначального замысла. Такой отход от главного тезиса – серьезная логическая ошибка, которая называется «подменой тезиса в доказательстве». Тезис обязательно должен вытекать из аргументов. Если этого нет, тезис нельзя считать доказанным, даже если он и представляет собой истинное суждение. А это, естественно, сводит на нет эффект выступления.

Требования логической точности, определенности и неизменности тезиса, обязательный вывод его из аргументов достаточно просты. Для их соблюдения необходимо, однако, приобрести элементарные навыки логической культуры. Потому что на практике встречаются отступления от правил. Они порождаются заблуждениями либо умышленным желанием во что бы то ни стало оказаться правым при рассмотрении того или иного вопроса.

Схематично отношение между тезисом и аргументами в доказательном рассуждении можно представить в виде логической пирамиды, вершиной которой является главный тезис, опирающийся на второстепенные тезисы, а те, в свою очередь, – на аргументы. Целесообразно, чтобы четкое и краткое изложение основного тезиса было дано в начале расследовательского материала, чтобы сразу привлечь внимание к главному, помочь своей аудитории усвоить ход дальнейшей аргументации, смысл которой – раскрытие и обоснование исходной идеи. В реальном, «живом» рассуждении вершина логической пирамиды может быть «обнаружена» и в конце, и в середине размышлений автора. Так происходит потому, что в жизни человек воспринимает те или иные явления через призму интереса. Поэтому рассуждение часто (осознанно или неосознанно) строится по плану, отражающему не только движение и обоснование мысли, но и законы психологии восприятия явлений. Второстепенные тезисы венчают собой определенные, логически завершенные «куски» рассуждения и дают автору возможность более последовательно, гибко, динамично осуществлять подтверждение главного тезиса.

По содержанию тезисы могут быть разделены на простые и сложные. Простой тип представляет собой суждение, констатирующее наличие какого-то одного качества в том или ином явлении. Как правило, такие тезисы дают однозначную истину, например: «этот чиновник – коррупционер». Сложный тезис утверждает (или отрицает) одновременно несколько положений, например: «приватизация мелких предприятий позволяет повысить производительность труда, уменьшить число занятых в производстве людей, увеличить доходы».

б) Аргументы и требования логики к ним

Аргументы – логический фундамент доказательности. И убедительность доказательного рассуждения во многом, если не в основном, зависит от тех из них, с помощью которых доказывается истинность основной идеи. Поэтому при подготовке материала журналист должен провести тщательный анализ имеющихся в его распоряжении исходных фактов, статистических сведений, научных данных, свидетельств очевидцев и т.п. Слабые и сомнительные аргументы отбрасываются, сильные и достоверные остаются.

При отборе аргументов важно руководствоваться логическими требованиями, предъявляемыми к используемым доводам. Основные из них таковы: 1) в качестве аргументов могут выступать лишь истинные, не подлежащие сомнению положения; 2) аргументы должны быть достаточными для доказательства данного тезиса; 3) истинность аргументов доказывается самостоятельно, независимо от тезисов; 4) аргументы не должны противоречить друг другу.

Необходимость истинности аргументов определяется тем, что они выступают в качестве оснований или посылок, из которых по правилам логики вытекает тезис (вывод). Если они обладают вероятностным характером, то из них можно сделать лишь правдоподобный, но не достоверный вывод. Аргументы, как уже сказано, выполняют роль основания, на котором строится все здание доказательства. И если журналист использует недостаточно проверенные или сомнительные факты, он ставит под угрозу весь ход доказательства: об убедительности такого рассуждения не может быть и речи. Нарушение логического требования истинности аргументов, использования в этом качестве предположений приводит к ошибкам, называемым «основным заблуждением», «предвосхищением основания».

Правило достаточности аргументов гласит: в совокупности они должны быть такого качества и количества, чтобы из них с необходимостью вытекала истинность именно этого тезиса, а не иного суждения. Количество аргументов ведет к повышению надежности обоснования, но при отборе лучше руководствоваться принципом – «лучше меньше, да лучше»: не набирать чрезмерное их множество, а использовать лишь такие, которые в максимальной степени свидетельствуют об истинности тезиса; важно, чтобы аргументы взаимно дополняли друг друга. В качестве аргументов должны быть использованы суждения, истинность которых уже доказана и установлена самостоятельно, независимо от тезиса. Если же истинность тезиса выводится из аргументов, а истинность аргументов – из истинности тезиса, то возникает логическая ошибка, которая называется «круг в доказательстве» и ведет доказательное рассуждение в тупик.

При отборе аргументов важно, чтобы они гармонировали между собой, а не были изолированными и тем более противоречащими один другому. Противоречие между аргументами по отношению к одному и тому же предмету, факту, явлению демонстрирует логическую неосмысленность рассуждений автора, мешает убеждению читателей (слушателей, зрителей) в истинности, значимости положений, способствует возникновению домыслов.

Аргументатору часто следует точно раскрыть подтекст рассуждения, чтобы добиться поставленной в аргументации цели. Это особенно важно, если не забывать, что аргументация в той или иной форме выступает как диалог. Говоря «в той или иной форме», следует иметь в виду, что диалог может быть выражен как явно, так и неявно. Даже тогда, когда у расследователя нет конкретного оппонента, он мысленно представляет себе возможные контраргументы (не важно порой, кто их носитель), что придает аргументации мыслимую форму диалога.

в) Способы демонстрации и требования логики к ней

Обоснование тезиса в процессе демонстрации может осуществляться двояким способом – прямо и косвенно. Прямое доказательство – это обоснование тезиса аргументами без помощи каких-либо Дополнительных построений. Цепь рассуждений в этом случае начинается с «предъявления» аргументов и с логической необходимостью приводит к обоснованию истинности тезиса.

К примеру, в публикациях на политическую тему сущность социально-политической обстановки в стране обосновывают, как правило, прямой ссылкой на факты, характеризующие расстановку политических сил, борьбу между политическими партиями, состояние промышленного и сельскохозяйственного производства, финансовые отношения, внешнюю торговлю, внешнеполитический курс и т.д. Прямой способ доказательства применяется и в том случае, если оценивают конкретный факт, ссылаясь на теоретическое положение либо на общепринятую норму. Так, в судебном процессе правовая сторона, оценка единичного деяния осуществляется путем подведения его под выраженную в законе общую норму права относительно этого типа правонарушения. Чтобы показать в публикации аморальность поступка того или иного лица, журналист делает ссылку на общепринятую в данном обществе норму нравственного поведения (то есть сравнивает поступок с этой нормой).

Косвенное доказательство – это обоснование истинности тезиса путем установления ложности противоречащего ему высказывания – антитезиса. Аргументация в этом случае осуществляется в два этапа: первый шаг – обоснование ложности утверждения оппонента, которое находится в противоречии с тезисом. Поскольку тезис и антитезис исключают друг друга, и между ними действует принцип «либо одно, либо другое, третьего не дано», то делают второй шаг – из ложности антитезиса выводят заключение об истинности тезиса. Этот тип обоснования применяется лишь тогда, когда имеют дело с альтернативными высказываниями – тезисом и антитезисом, которые противоречат друг другу и по своему содержанию не допускают третьего.

В журналистских выступлениях встречается не только альтернативный тип косвенного доказательства, но и более сложная его разновидность, называемая разделительным доказательством. Усложнение обусловлено тем, что дискутируются не два, а несколько (три, четыре и более) несовместимых положений, касающихся одного и того же вопроса. В этом случае рассуждают по методу исключения –аргументирование показывают несостоятельность суждений каждого из оппонентов, что уже само по себе служит косвенным подтверждением правильности оставшегося тезиса.

Прямое и косвенное доказательства могут применяться одновременно. Соединение в одном и том же процессе аргументации этих двух способов происходит, когда журналист, с одной стороны, позитивно обосновывает свой тезис, а с другой – показывает несостоятельность идей противной стороны (антитезиса), что существенно усиливает убедительность рассуждения. Аргументация в журналистике не ограничивается доказательством. Аргументатор анализирует возможные случаи опровержения своего тезиса, показывая их несостоятельность, равным образом исследует и опровергает потенциальные антитезисы.

2. Опровержение

Искусство аргументации, наряду с умением доказывать, означает способность рационально вести критику и опровергать неверные утверждения пропонентов (противников). Опровержением называется логическая операция установления ложности либо необоснованности положения, выдвинутого пропонентом в качестве тезиса. Понятие это относительное. То есть сама операция имеет смысл лишь в отношении уже состоявшегося процесса доказательства, когда намечается дискуссия, скажем, по поводу опубликованного расследования.

Способы опровержения

Будучи операцией, направленной на разрешение ранее состоявшегося доказательства, опровержение может быть выполнено тремя способами. Первый – опровержение тезиса, второй – опровержение демонстрации, третий – опровержение аргументов.

а) Опровержение тезиса пропонента

Опровержение тезиса бывает прямым и _косвенным._Аргументация в случае прямого опровержения строится следующим образом. Вначале условно допускают, что выдвинутый тезис является истинным. Далее логически выводят следствия, вытекающие из данного тезиса. Затем сравнивают их с известными уже утверждениями – фактами, ранее установленными положениями или с другими заявлениями того же пропонента.

Если обнаруживают противоречие между выведенными следствиями и установленными утверждениями, то заключают, что условное допущение было неверным: тезис не соответствует действительности, является ложным. Этот способ опровержения тезиса называют сведением к абсурду. Если же обнаруживают несогласие между выведенными следствиями и ранее сделанным утверждением пропонента, то условно допущенный тезис также отбрасывается, так как пропонент противоречит сам себе – одно положение у него не вяжется с другим.

Несмотря на убедительность прямого опровержения, само по себе оно выполняет лишь разрушительную, деструктивную функцию. Вместе с тем опровержение «сведением к абсурду» часто оказывается весьма полезным. В науке оно служит формой выражения здорового скептицизма и средством проверки на надежность различного рода новых научных гипотез и теорий. В социально-практической деятельности, например в судопроизводстве, где функции защиты и обвинения разделены, деструктивная аргументация помогает избавиться от необоснованных обвинений и тем самым упреждает возможность судебных ошибок. Вполне допустима деструктивная критика в качестве дополнительного средства аргументации, поскольку обнаружение ошибок или недостатков отнюдь не означает, что критикующий всегда в состоянии дать свое позитивное решение вопроса.

По-иному строится косвенное опровержение тезиса. В этом случае можно не анализировать прямо предложение противной стороны, не проверять ни аргументов, ни демонстрации пропонента, а сосредоточить внимание на тщательном и всестороннем обосновании собственного тезиса. Если его аргументация основательна, то вслед за этим делают второй шаг: показывают, что из истинности доказанного положения с необходимостью вытекает ложность тезиса противника. Косвенное опровержение указанного типа приемлемо опять-таки лишь в том случае, если тезис и антитезис регулируются принципом «третьего не дано». При наличии иных отношений между конкурирующими утверждениями, например когда они частично совпадают, этот принцип опровержения не будет эффективным.

б) Опровержение демонстрации пропонента

Этот способ ориентируется на выявление того, что тезис противной стороны логически не вытекает из ее аргументов. На практике бывают случаи, когда пропонент для обоснования своего утверждения приводит такие факты и мнения авторитетов, которые не имеют с выдвинутым тезисом ни прямой, ни косвенной связи. Чтобы «убедительно» представить такое мнимое следование, обычно прибегают к фразам вроде: «Таким образом, отсюда следует...»; «Всем понятно, что отсюда можно сделать лишь один вывод»; «Из приведенных фактов вытекает, что...» и т.п. Критика таких рассуждений как раз и выражается в том, что, анализируя ход рассуждения, показывают отсутствие в нем действительной логической связи.

в) Опровержение аргументов пропонента

Третий способ опровержения – критика аргументов. Показав ложность или необоснованность доводов пропонента, приходят к выводу, что тем самым его тезис не доказан. Применяется этот способ критики при соблюдении минимальных условий рационально организованного обсуждения тех или иных вопросов. В этом случае отчетливо определяют тему дискуссии, различные подходы к ее решению, аргументы каждой из сторон. Необоснованные утверждения, в пользу которых не приводятся доводы, из рассмотрения в таких обсуждениях обычно исключаются.

В тех случаях, когда противник прибегает к бездоказательным, неаргументированным декларациям, эффективным может оказаться прием опровержения, связанный с восстановлением возможных доводов противника.

В практике газетных выступлений нередко одновременно применяются несколько способов опровержения. Так, критика тезиса может сочетаться с одновременным опровержением аргументов. Критика недостатков демонстрации может быть дополнена показом несостоятельности доводов. Возможна, конечно, одновременная критика всех элементов доказательства – тезиса, доводов и способов обоснования. Но это имеет место лишь тогда, когда пропонент действительно допускает три логических просчета: пользуется недоброкачественными доводами, нарушает правила вывода и выставляет к тому же ложный тезис. Подобные просчеты, разумеется, не такое уж частое дело.

Содержательно-теоретические методы

В отличие от формально-логических, предполагающих неизменность явлений, по отношению к которым выносятся те или иные суждения, содержательно-теоретические методы принимают во внимание изменчивость, развитие мира. Значимость их в том, что они способны учитывать текучесть, изменчивость реального мира. Существуют следующие группы содержательно-теоретических методов выявления связей предмета.

Первая группа – исходящие из необходимости при изучении предмета разделения его на составляющие, а затем – соединения этих составляющих – методы анализа и синтеза. Расчленяя, то есть анализируя реально существующий в единстве предмет, автор добирается до глубинных содержательных связей, причин изучаемого явления. А поскольку исследуемое явление реально не существует в виде составляющих его элементов в отдельности, то понять его только на уровне анализа нельзя. Анализ – лишь начало выявления взаимодействующих элементов, взаимосвязи причин и следствий, а окончание его –соединение исследуемых отдельных элементов в единое целое, то есть синтез. Именно поэтому анализ в большинстве случаев сам по себе еще доказательства не составляет. Синтез же, опираясь на данные, полученные путем анализа, завершает доказательство[23].

Вторая группа – исходящий из необходимости выхода за пределы непосредственного, сегодняшнего состояния развития явления – гипотетический метод. С его помощью исследователь (в том числе журналист), опираясь на совокупность известных ему фактов, предпринимает попытку предсказать развитие изучаемого явления в будущем. Без выдвижения гипотез невозможно развитие человеческого знания, движение к истине. Этот метод в современной журналистике проявляется чаще всего в формах догадки, предположения, версий, основанных не на теоретическом анализе закономерностей общественного развития (что характерно для творчества ученых-аналитиков), а на прежнем опыте, эмпирических наблюдениях. Гипотетическое умозаключение, основанное на достоверных фактах, способно дать истинное знание о будущем. Но поскольку круг таких явлений ограничен, то знание, полученное гипотетическим методом, носит вероятностный характер.

Третья группа – исходящие из необходимости при изучении предмета выявлять индивидуальные черты его развития – метод историзма, а также и сущностные, «спрямленные» его связи – метод логический.Исторический метод требует исследовать каждый предмет с точки зрения того, как он возник, какие главные этапы в его развитии существовали, что он представляет собой в настоящий момент. Этот метод позволяет реконструировать конкретные индивидуальные грани явления, увидеть ступени его развития, показать обусловленность его нынешнего состояния его прошлым состоянием.

Историческое исследование дополняется теоретическим анализом, который основан на логическом методе, позволяющем выделить из всего многообразия связей действительности наиболее существенные.

Существует также группа методов, которые можно условно назвать методами истолкования (интерпретации) предмета отображения (описания, причинно-следственного анализа, оценки, прогноза, формулирования программы действия).

Метод описания предмета отображения (создание его наглядной модели)

Создание наглядной модели исследуемого явления – цель, которую часто ставит перед собой журналист. Такая модель называется «описанием» предмета отображения – заинтересовавшей его проблемы, какого-то события, явления, процесса. Иногда понятие «описание» употребляется в качестве синонима понятия «наблюдение». Это ошибка, поскольку наблюдение представляет собой метод эмпирического изучения действительности, метод добывания фактов. Описание же есть структурный этап в осмыслении журналистом явления, его истолкования.

Существуют разные виды описания: полное и неполное, количественное (статистическое) и качественное, структурное, генетическое и т.п. Осуществляя описание того или иного вида, автор опирается как на эмпирические методы (наблюдение, эксперимент и др.), так и на логико-теоретические (анализ, синтез, сравнение, аналогия, обобщение, ограничение и пр.), использует разнообразные категории познания (форма и содержание, возможность и действительность, место и время, движение и т.д.). Описание производится в рамках той задачи, которую автор собирается решать в конкретной ситуации познания действительности. Он не ставит своей целью определение каких-либо закономерностей, выявление сущности изучаемого явления. Оно служит лишь эмпирическому познанию, наглядному показу различных сторон предмета отображения, что облегчает переход от опытного к теоретическому познанию реальности. С помощью описания данные (скажем, результаты непосредственного, «живого» наблюдения) приводятся к такому виду, который позволяет использовать их в качестве материала для теоретических операций и в первую очередь для объяснения явления.

Описание фактов – важный этап в познании журналистом действительности. Факты важны для автора в данном случае в силу того, что, опираясь на них, он может сделать первые выводы о предмете интереса. Описание является ответственной операцией, поскольку в нем может проявляться большой субъективизм. Факт сам по себе, как явление, о котором ведет речь журналист, и описание этого явления (факта) – разные вещи. Считать описание явления равнозначным самому явлению – значит совершать грубую ошибку. Описание есть лишь некая модель описываемого предмета, то есть оригинала. И эта модель всегда есть «квазифакт», хотя в журналистском обиходе он существует именно под именем «факт».

Таким образом, понятия факта (оригинала) и его описания (модели) для журналиста-практика существуют обычно под одним именем – «именем факта». Описывать факт – значит отвечать на вопросы о его качественных и количественных сторонах. Эти вопросы формулируются так: какой? какое? какая? сколько? и пр. Поэтому описание отличается от простой констатации фактов, которая есть ответ на вопросы: что? где? когда? При констатации фактов журналист показывает, существуют они или не существуют. А при описании он интересуется их свойствами. Хотя надо иметь в виду, что ответ на вопрос «что?» часто заключает в себе и ответ на вопрос о качествах явления. Главное при описании предмета заключается в его характеристике, то есть в выяснении не столько его общих, сколько особенных качеств. Конечно, описывая свойства явления, журналист не может указать все из них. Однако обычно он и не ставит перед собой такую задачу, поскольку некая их часть (большая или меньшая) может быть неинтересной ни для аудитории, ни для самого автора. То, какие качества автор будет описывать, зависит от цели, которую он перед собой ставит. Если для него важно, например, при подготовке публикации о коррупции показать уличенного в этом чиновника именно как коррупционера, то он и будет его представлять. Естественно, он должен при этом иметь в виду, что существуют и другие стороны, характеризующие данного чиновника.

Описание предмета журналистского интереса не может быть сведено к случайному списку, реестру каких-то свойств этого предмета (фактографии). Автор прежде всего должен выявить те особенные качества явления, которые дают наиболее полное представление об исследуемой его стороне. Чем детальнее, правильнее в этом смысле описание, тем больше сведений дает оно о предмете описания. Без описания не обходится практически ни одно аналитическое выступление, если автор знает, что аудитории ничего неизвестно о том предмете, который рассматривается в его произведении.

Методы причинно-следственного анализа

Установление причинно-следственных связей тех или иных событий, процессов, действий является центральной задачей объяснения, которую часто ставят перед собой журналисты-расследователи. Зная причину какого-то негативного явления, можно воздействовать на него в том или ином направлении; ориентировать аудиторию, социальные институты на те или иные действия по его устранению. Причина и следствие всегда связаны между собой материально. Во временном плане причина предшествует следствию. Но, разумеется, причинно-следственную связь нельзя сводить к обычной последовательности тех или иных событий во времени. Из того, например, что поезд в метро начинает движение после того, как мы в него входим, не следует, что факт нашего появления есть причина движения поезда. Для того чтобы предшествующее событие могло быть определено как причина последующего, необходимо, чтобы между этими двумя событиями существовала активная материальная связь. Таким образом, причиной следует называть такое явление, которое предшествует другому во времени и связано с ним внутренней материальной связью. Причем наличие первого явления всегда приводит к возникновению второго, а устранение первого ведет к устранению второго. Характерной чертой причинно-следственных связей является то, что они обладают определенностью и однозначностью, то есть в одних и тех же условиях одни и те же причины вызывают одни и те же следствия.

Пожалуй, каждый человек, пытающийся выяснить главную причину того или иного события, замечает, что она часто входит в совокупность других причин, породивших данное событие и наложивших на него свой отпечаток. Чтобы установить причинно-следственную связь, журналисту необходимо первоначально выделить интересующую его совокупность явлений из общего ряда других явлений. Далее следует обратить внимание на те обстоятельства, которые предшествовали ее возникновению. Затем из этих обстоятельств выделить определяющие, способные быть причиной данного явления. Во многих случаях, как показывает журналистская практика, само по себе установление фактов, способных стать причиной последующих событий, еще не устраняет трудностей, связанных с определением непосредственной причины. Эти трудности связаны с тем, что:

одно и то же следствие может быть вызвано несколькими однотипными причинами, которые могут действовать либо совокупно, либо порознь;
совокупно действующие причины могут либо усиливать одна другую, либо ослаблять или нейтрализовать друг друга;
причина начинает действовать только при определенных условиях;
на причину может оказывать обратное воздействие ее следствие.

Причинно-следственный анализ осуществляется (в той или иной мере) практически в ходе каждого расследования. При этом журналист-расследователь может сталкиваться с разными трудностями. Актуальные ситуации, выступающие предметом журналистского расследования, очень часто, как уже отмечалось, представляют собой сложные переплетения различных взаимодействующих факторов, условий, обстоятельств, что отнюдь не способствует оперативному установлению причин тех или иных явлений. Справиться с возникшей задачей расследователю может помочь владение логическими методами установления причинно-следственной связи явлений. Следует заметить, что логические методы выявления причинно-следственной связи нельзя ставить в один ряд с такими методами изучения действительности, как методы наблюдения, эксперимента, изучения документов, и другими, которые использует журналист. Логические методы включаются в тот мыслительный процесс, который осуществляется в процессе и наблюдения, и эксперимента, изучения документов и пр. Рассмотрим наиболее важные из них.

1. Метод исключения

Суть этого метода в том, что, изучая сложный комплекс причинно-следственных отношений, журналист может обнаружить непосредственную причину путем исключения всех предполагаемых обстоятельств, способных вызвать однотипные или сходные события, кроме одного фактора, который и принимается за причину изучаемого явления.

2. Метод сходства

Обращение к этому методу становится необходимым, когда интересующие журналиста явления, причину которых он хочет установить, возникают в самых разных обстоятельствах, но при этом всегда при наличии одного и того же фактора. Суть метода сходства можно определить так: если исследуемое явление возникает в различных обстоятельствах, но при наличии единственного общего фактора, то этот фактор и есть причина данного явления. Применяя этот метод, журналист должен изучить разные условия возникновения одного и того же явления и вычленить из них один и тот же общий фактор, приводящий к этому явлению.

С определенной долей вероятности можно утверждать, что этот фактор и есть причина, интересующая журналиста. Применяя метод сходства, нужно помнить о том, что он может оказаться недостаточным, если различные обстоятельства, в которых проявляется одно и то же следствие, слабо отличаются одно от другого. Ведь иногда причиной одинаковых следствий может быть не один фактор, а целый комплекс обстоятельств, несколько изменяющихся от случая к случаю в своих элементах. Это затрудняет выяснение причин интересующего журналиста явления и предполагает дополнительные исследования, прежде всего – обращение к методу единственного различия.

3. Метод единственного различия

Данный метод заключается в сопоставлении случая, когда интересующее журналиста событие наступает, с тем, когда оно не наступает. В обоих случаях должны существовать одни и те же условия, за исключением фактора, который в одном из случаев отсутствует. Сущность метода можно определить так: если в одних и тех же обстоятельствах наличие какого-то фактора порождает, а его отсутствие устраняет исследуемое журналистом явление (следствие), то этот фактор и есть причина данного явления.

Данный метод активно используется, например, при изучении эффективности организации различных форм труда. При этом главное внимание журналист обращает не на то, что повторяется в этих формах, а на выяснение различий в них и получаемых в итоге дополнительных позитивных или негативных результатах (следствиях).

В отличие от метода сходства, метод различия дает более достоверный вывод. Однако не следует сбрасывать со счета то обстоятельство, что применение метода единственного различия связано с организацией эксперимента, поскольку совершенно одинаковые, но с одним-единственным различием социальные или естественные условия не встречаются – их надо создать, организовать искусственно. Этот метод используется чаще всего для проверки результатов применения метода сходства.

4. Соединенный метод сходства и различия

Применяя этот метод, журналист как бы соединяет достоинства двух предыдущих методов (сходства и различия), что позволяет получить более точное знание о причине исследуемого им явления. Соединенный метод сходства и различия имеет в своей основе следующую формулировку: если в одном ряде случаев следствие наступает в различных обстоятельствах, но при наличии одного общего фактора, а в другом ряде случаев то же самое следствие не возникает в сходных обстоятельствах, но при отсутствии того же фактора, то он и есть причина изучаемого следствия.

Используя этот метод, журналист подбирает ряд случаев, близких по условиям к первому, но в которых интересующий его феномен не возникает. Если установлено, что случаи другого ряда едины в том, что в них отсутствует фактор, общий для случаев первого ряда, то он и определяется как причина интересующего журналиста феномена.

5. Метод сопутствующих изменений

Данный метод применяется, когда журналист пытается выяснить причину определенного явления путем сравнения случаев, в каждом из которых это явление возникает, но имеет определенную модификацию. Причем сравниваются случаи, которые имеют сходные условия, за исключением одного фактора, меняющегося в определенной своей части от случая к случаю.

Применение этого метода опирается на закономерность, согласно которой любое явление, изменяющееся в определенной мере в случае изменения предшествующего ему события, есть либо его следствие, либо состоит с ним в причинной связи. Например, таким образом, от степени нагрева тела зависит его объем: чем больше нагрев, тем больше объем, и наоборот.

6. Метод остатков

Изучая какое-то сложное явление, автор будущего аналитического выступления может предположить, что оно порождено определенной совокупностью обстоятельств. Далее он может выяснить, что частью обстоятельств, входящих в данную совокупность, действительно порождены некоторые основные слагаемые изучаемого явления. В этой ситуации у него появляется возможность предположить, что остальные слагаемые данного явления порождены оставшимися неисследованными обстоятельствами, входящими в отмеченную совокупность потенциальных причин.

Суть метода остатков может быть определена так: если из сложного явления, порожденного рядом факторов, исключить слагаемые, уже исследованные и зависящие от изученной части комплекса обстоятельств, то оставшиеся слагаемые будут порождены оставшейся неизученной частью этого комплекса обстоятельств.

7. Гипотетический метод

Первым шагом на пути объяснения причины явления, как правило, становится гипотеза. Под гипотезой обычно понимается уже в какой-то мере обоснованное, но нуждающееся в более серьезном доказательстве предположение о причине исследуемого автором события. Однако в науке слово «гипотеза» обозначает не только предположение о причине явления, но и логический процесс, ведущий к построению этого предположения и его проверке.

По логической природе гипотеза представляет собой умозаключение, в котором неизвестны одна или несколько посылок. Выдвигая гипотезу, пользуются умозаключениями по аналогии, индуктивным, дедуктивным методами, соединяющимися в целенаправленный мыслительный процесс. Чаще всего при выяснении причины исследуемых фактов журналист первоначально прибегает к аналогии или индуктивным обобщениям, а затем уже обращается к дедукции.

Но иногда первоначальные предположения выдвигаются и дедуктивным путем. При этом мысль журналиста следует от известного явления к неизвестной причине. Заключенные в предположении суждения имеют проблемный характер, являются вероятностным знанием, достоверность которого должна быть дополнительно подтверждена. Журналист должен знать, что гипотезу можно считать доказанной только тогда, когда достигнут хотя бы один из следующих результатов:

1). Появилась возможность непосредственно наблюдать причину явления.

2). Установлено, что следствие, вытекающее из гипотезы, подтверждается экспериментально.

3). Показано, что содержание гипотезы выводится с помощью дедукции из достоверных посылок.

Пример обращения к гипотетическому методу в целях объяснения причин происходящего можно найти в публикации И. Домникова «Вбегание во власть» (Новая газета. 1999. № 16), где он пытается, в частности, ответить на вопрос: почему, собственно говоря, липчане, которые, по его мнению, хорошо жили, выбрали нового губернатора (Королева), а не оставили на своем посту Наролина (бывшего губернатора), надежного, по мнению Домникова, хозяйственника, поднявшего экономику области на высокий уровень? Как становится известно из текста, за Королева проголосовали 79% липчан. Эта ситуация кажется журналисту абсурдной, и он честно признается:

«Я, сознаться, так и не смог выяснить, почему народ так дружно голосовал за Королева».

Именно поэтому журналист высказывает предположение, что причина кроется в особенностях предвыборной агитации, которую вел новый претендент на пост главы области:

«Королев говорил, что будет скромен, беден и народен. И опубликовал такой могучий список обещаний, что без порозовения щек сейчас это читать невозможно. Ни одного не выполнил». «Главный компромат на Наролина свелся к фотографиям, где старый губернатор стоит вместе с Ельциным».

Кроме того, автор предполагает существование еще одной причины:

«...неумение ценить малое, отрицание его во имя нашего изумительно не оправдывающего себя “а вдруг”... и конечно, полный национальный провал на экзамене по психологии...»

Таким образом, выявляя истоки описываемых явлений, И. Домников в полной мере использовал возникшие у него предположения о них. Подобные объяснения, конечно же, как уже было сказано, не возбраняются в разных сферах деятельности, включая журналистику. Однако каждому журналисту, а тем более журналисту-расследователю, важно помнить, что гипотетический метод всегда дает лишь приблизительное, вероятностное знание, но отнюдь – не истину в последней инстанции. Поэтому оно всегда может быть опровергнуто оппонентом[24].

Ошибки в причинно-следственном анализе

Выясняя причину какого-либо явления, журналист должен быть нацелен на тщательную проверку полученных данных, на уточнение внутренней связи между исследуемыми фактами, что в определенной мере помогает избежать ошибок в определении интересующей его причины. Естественно поэтому, что знание типичных ошибок, сопровождающих причинно-следственный анализ, является отнюдь не лишним для журналиста-аналитика. Наиболее частыми из них являются следующие.

1. Обобщение без достаточного основания

Такого рода ошибка возникает в случае обобщения по случайным, нетипичным, индивидуальным признакам, при неоднородности исследуемых явлений. Случайные или индивидуальные признаки, не связанные органически со своими носителями, могут отсутствовать у ряда других предметов данного класса. И если журналист забывает об этом, он может сделать поспешное обобщение без достаточного основания, увидеть причину изучаемого явления в том обстоятельстве, которое на деле причиной не является.

Подмена причинной связи внешним порядком

Данная ошибка заключается в том, что обычная последовательность каких-то явлений во временном плане (иногда повторяющаяся) определяется журналистом как причинно-следственная зависимость. Однако не всякое предшествующее обстоятельство есть причина последующего. При исследовании сложных социальных явлений журналисту могут встретиться самые разнообразные соотношения событий во времени. В таком случае важно не ограничиваться только наблюдением внешнего порядка. Необходимо определить глубинную причинную связь явлений. При этом возможно нахождение такой причины, которая не вошла в поверхностно очерченный круг предшествующих событий, первоначально претендовавших, по мнению журналиста, на связь с исследуемым явлением (следствием).

3. Подмена условного безусловным

Как известно, любой процесс, исследуемый журналистом, протекает в определенных условиях, в особый комплекс которых включается и непосредственная причина интересующего журналиста явления. Если он игнорирует особый характер этого комплекса условий, то в ходе выяснения причинно-следственной связи может произойти ошибка, представляющая собой подмену условного безусловным.

Иначе говоря, в данном случае упускается из виду зависимость того или иного явления от конкретных условий и относительное принимается за безусловное, то есть за действительное для любого времени, ситуации, любого места действия. Например, наблюдая, что каждый раз камень, брошенный вверх, падает на землю, мы можем неверно утверждать, что так будет себя вести любой предмет. Между тем наполненный гелием воздушный шар ведет себя по-другому. Иным будет результат на какой-то другой планете.

Методы оценки предмета отображения

Одной из задач, которую журналист решает при расследовании, является оценка разного рода фактов, событий, личностей, попадающих в орбиту его интереса. Оценка в журналистике предстает как установление соответствия или несоответствия оцениваемых явлений существующим в обществе, в данной сфере деятельности нормам, потребностям, образцам, представлениям (критериям оценки). Значение оценки состоит в том, что она предваряет дальнейшие шаги в расследовании, позволяет установить приоритеты, например, в плане «вклада» того или иного участника, предположим, финансовой махинации, в ее осуществление. Разумеется, как бы журналист ни стремился к тому, чтобы объективно воспринимать обстоятельства расследуемого дела, полученная им «истина» всегда будет относительной, то есть его знание будет бесконечно приближаться к сути оцениваемого предмета. Относительно истинной будет и оценка, выносимая тем или иным действиям, поступкам, следствиям на основании такого знания. Все это, однако, не означает, что он не может получать достаточно достоверные знания и выносить достоверные оценки.

Естественно, что степень достоверности оценочных суждений журналиста будет изменяться в зависимости от того, какие именно факты становятся ему известны. Ведь отображение сторон фактов происходит избирательно, в зависимости от того, что интересует журналиста. И поскольку в каждом явлении, событии есть полезные, нужные человеку качества и наряду с этим ненужные или вредные, то, принимая во внимание одни из них и отвергая другие, журналист может выносить предмету в целом одностороннюю оценку. Таким же путем может формироваться и отношение к оцениваемому предмету и аудитории, когда она будет знакомиться с текстом.

Пример использования избирательного показа отдельных сторон явления, с целью формирования его оценки, содержит уже упомянутая публикация И. Домникова «Вбегание во власть». В этом материале, кроме всего прочего, речь идет о заместителях нового липецкого губернатора, в частности о Горлове – первом заместителе, Дюкареве – заместителе по связям с общественностью и Доровском – заместителе по экономике. В биографии и сегодняшней деятельности каждого из этих героев публикации Домников находит не самые лицеприятные поступки и действия.

О Горлове он пишет так:

«Один только пример, как можно довести своего брата чиновника до состояния классовой ненависти. Незадолго до выборов назначили нового начальника управления культуры, и тот по правилам джентльменской этики заявил себя сторонником Наролина (противника нынешнего губернатора)... А утром нашего управленца вызвал Горлов и сообщил, что позвонил куда надо и работы у энергетиков нашему управленцу не будет».

О Дюкареве:

«Впечатление, к слову, что Дюкарев– это и есть липецкая пресса. Учитывая, что он председатель местного союза журналистов, и что какой-нибудь редактор может подписать номер, уехать домой, а утром увидеть совсем другую газету (“Приехал Дюкарев и велел поставить другой материал”), – так оно и есть».

О Доровском:

«Городские депутаты внесли 25%, и “область” – тоже 25. Затем Доровский основал банк, взяв за базу почему-то самый слабый... Потом за спиной у города через подставное лицо купил еще 20% акций. Затем тихо забрал свои же 25% и сам же в себя их вложил, но уже под проценты. Схема жульничества известная...»

Таким образом, всего лишь описывая поступки липецких «рулевых» власти, Домников сразу же дает им негативную оценку. Он отбирает только те факты, которые разоблачают их махинации, и вот перед взором читателя моральный облик чиновников нового губернатора. Объективны ли эти оценки? Это зависит, конечно же, от того, насколько объективны примеры (факты), которые приводит журналист, что требует отдельного рассмотрения.

Избирательный показ качеств оцениваемого предмета может, разумеется, давать адекватное представление об этом предмете, если автор сумеет выявить именно его существенные качества. В этом случае следует полагать, что не только журналист, но и читатель может правильно оценить значимость для себя описываемого явления. Необходимо отметить, что в случае оценки объектов, представляющих собой разного рода информационные сообщения (это существенно для расследования исторических явлений), аналогом описанного фрагментарного отображения реальности «предметного» характера выступает цитирование. Предъявив читателю ряд цитат из какого-то текста, автор публикации может предоставить ему возможность самому оценить такой текст, достоверность содержащихся в нем сведений. Ясно, что от того, какие будут подобраны цитаты, во многом зависит и оценка самого текста. Очень часто о тех или иных качествах оцениваемого предмета аудитория узнает, знакомясь не с наглядным описанием фрагментов, а воспринимая «свернутые» сведения о предмете, которые могут быть преподнесены в форме пересказа того, что узнал автор. Пересказ, как и показ фрагментов, помогает аудитории обратить внимание на определенные стороны явления и вынести, исходя из этого, определенную оценку.

Пересказом журналист обычно пользуется в том случае, когда хочет сэкономить газетную, журнальную площадь или эфирное время. Или же тогда, когда у него нет возможности лично наблюдать описываемое явление и получить наглядные его детали. Наряду с показом наглядных фрагментов явления в журналистике активно сочетается их пересказ и показ. Этот путь позволяет не только познакомить аудиторию с отдельными сторонами описываемого явления, но и дать ей относительно полное представление о нем. Далее необходимо обратить внимание на следующее обстоятельство. Оценку какого-либо события, явления можно сделать не только с помощью показа качеств, сторон, проявляющихся именно в момент его свершения, но и показывая те следствия, которые оно породило. Знакомясь с ними, читатель оценит описанное журналистом явление, его причину вполне однозначно.

Свое отношение к расследуемым явлениям, событиям автор, как и во многих иных случаях, выносит прежде всего при помощи так называемых оценочных слов: «добро», «зло», «хорошо», «плохо», «положительно», «отрицательно», «прекрасно», «безобразно», «великолепно», «серьезно», «несерьезно» и др. Без такого рода оценок практически не обходится ни одно расследовательское выступление.

Вот пример применения таких оценок в материале И. Домникова из упоминавшегося «липецкого цикла» под названием «Липецк очнулся: весь в экономическом чуде» (Новая газета. 2000. № 7–8). Этот материал – реакция автора на интервью с губернатором, который говорил о «новом экономическом чуде» в хозяйствах Липецкой области. Домников, возмущенный этими заявлениями, пишет:

«И я настаиваю: в год экономического чуда под руководством зюгановского протеже жить в Липецке стало хуже, жить стало гнуснее. О чем, собственно, и говорили мне липчане без всякой арифметики».

Так же прямо, как говорится, «в лоб», с помощью оценочных слов выражает Домников свое отношение к самим липецким властям:

«И скептик и циник, конечно, скажет, что, мол, не надо теорий, анадо прямо сказать, что в Липецке политику, экономику определяют наглость, жадность, властолюбие и отсутствие хотя каких-то правил приличия. Но мы на это возразим, что Королев и его ребята, может, ничего плохого и не хотели, а просто у них так получается. Натура такая. Не удержишься».

Оценку самому губернатору Королеву Домников выносит в другом материале под названием «Мандолина в кустах» – последней публикации из «липецкого цикла» (Новая газета. 2000. № 8):

«Не толстый, не тонкий, не усатый, не лысый, не громкий, не тихий, не старый, не молодой... Тут просто надо встряхнуться, сбросить все слова и лозунги, исходящие из липецкой администрации, и посмотреть прямым, незамутненным детским взглядом на губернатора. Во-первых, здесь нет принципов или убеждений – ни в политике, ни в экономике. И нет партийности, а только ориентация на реальную власть, если она сильная. И нет ответственности перед людьми. И принципиальность всегда ситуативная – если безопасно и выгодно. И ясный взор пионера, и незапоминающиеся обтекаемые речи, и слишком хорошие стерильные манеры... Вот! Это же старый, знакомый до боли, тип инструктора горкома партии».

Прямые, лобовые авторские оценки в журналистских текстах, в том числе и расследовательских, не исчерпываются только оценочными словами, которые обычно олицетворяют собой в обыденном сознании понятие оценки. Оценочные суждения сами по себе ничего не говорят о предмете оценки. Они становятся таковыми лишь в силу того, что как бы замешают определенные, вполне реальные качества предметов. Выступать «заместителями», «представителями» определенных качеств предмета могут не только оценочные слова, о которых говорилось, но и некие «имена» предметов. Такие «имена» имеют определенную историю своего становления и называются в журналистике и литературе «образами» или «образными сравнениями». Образное сравнение есть не что иное, как «прикладывание» образа к оцениваемому предмету, приписывание этому предмету качеств и свойств, которые стоят за самим образом. Примером могут быть такие выражения: «джек-потрошитель», «плюшкин», «синяя борода», «фараон», «мент» (о полицейском), «рэмбо» и пр.

Как видим, такие слова и выражения, ставшие образами в силу закрепления за ними определенного отношения, способны как бы придавать явлениям, людям, которых ими обозначают, определенные качества (даже если их у тех нет).

Прямая авторская оценка может быть вынесена в тексте и без применения оценочных слов и образных выражений. Свое отношение к описываемым событиям, явлениям автор может выразить и через описание (показ) своего поведения (поведенческой реакции) или поведения других людей, животных. Что касается уместности использования в тексте расследования метода прямой оценки автором того или иного феномена, то надо иметь в виду следующее: он, как и любой другой человек, имеет полное право высказываться по любому поводу, оценивать любое явление. Однако его прямое выражение своего отношения к предмету оценки целесообразнее применять в первую очередь тогда, когда он хорошо знает предмет или ситуация не позволяет, например, обратиться к мнению экспертов или использовать другие методы.

В большинстве случаев желательно избегать лобовых оценок расследуемых явлений. Достаточно достоверно описать факты и показать, что является их причиной и к каким следствиям (желательно – хорошо узнаваемым аудиторией) ведет расследуемое событие. Оценку в таких случаях сможет дать сам читатель или телезритель.

Методы прогноза развития предмета отображения

В ходе расследования журналист очень часто ставит перед собой задачу, связанную с определением будущего состояния заинтересовавшего его явления. Решается эта задача путем прогнозирования, которое представляет собой определение тенденций и перспектив развития тех или иных явлений на основе анализа данных об их прошлом и нынешнем состоянии. Обращение к прогнозированию дает возможность показать не только желательные стороны дальнейшего развития явления, но и нежелательные, способствуя таким образом поиску путей устранения негативных последствий.

Успешному прогнозированию способствует и опора, с одной стороны, на полученные реальные факты, а с другой – на тенденции развития расследуемых явлений. К точным прогнозам могут привести лишь истинные основания (естественно, при соблюдении всех правил логического вывода). Нередко, прогнозируя развитие расследуемого события, журналист опирается не только на вполне достоверные, но и на гипотетические положения, рассуждая примерно так: «Если наше предположение о причине события верно, то оно далее будет развиваться следующим образом...» Прогнозирование может осуществляться и методом аналогии. Например, журналист, зная, какими путями криминальные структуры «отмывают» деньги, может предположить, что и в конкретном случае, который он расследует, мог быть использован какой-то из этих методов.

Конечным логическим результатом прогноза является определенная модель будущего состояния расследуемого явления, что позволяет журналисту либо познакомить с ней аудиторию, либо избрать в качестве ориентира для дальнейшего расследования интересующей его ситуации.

Методы программирования действий

Осуществляя расследование, журналист может считать свою задачу выполненной, например, в случае, если ему удастся установить обстоятельства дела. Но порой он не ограничивается этим, а предлагает и еще некий вариант (программу) действий, осуществление которого способно определенным образом повлиять на причины, порождающие события, подобные тому, которое он расследовал. Программирование в журналистском тексте может предстать как совокупность определенных мер, действий, средств, условий, предлагаемых для решения тех или иных проблем. Объединение желательных событий с производящими их действиями в программе достигается двумя различными путями: либо посредством движения назад по оси времени от последующих событий к предшествующим, либо вперед – от предшествующих к последующим.

В первом случае фиксируется определенный желаемый результат с начальными условиями программируемого периода времени, то есть с потенциальными «ресурсами». Так поступает, например, человек, который желает приобрести дорогую вещь. Он прикидывает: могли бы члены его семьи и он сам за несколько лет накопить требуемую сумму?

Во втором случае журналист, наоборот, отталкивается от некоторых «ресурсов» событий и «разворачивает» их вперед до тех пор, пока «цепочка» событий не дотянется до того или иного желаемого результата. В первом случае в качестве независимой переменной (или точки отсчета) в развертывании вариантов деятельности (программ) выступает какое-либо желаемое благо, а во втором – те или иные потенциальные ресурсы для приобретения благ.

Первый вариант конструирования программы деятельности обычно выглядит как настойчивый, активный, преобразующий, второй – как пассивный, приспосабливающийся, применяющийся к обстоятельствам, «оппортунистический». Эффективное конструирование вариантов предполагает сочетание в процессе программирования встречных ходов, идущих от старта к финишу.

Часто журналист не занимается сколько-нибудь углубленной разработкой вариантов деятельности, а исходит из готовых альтернатив, созданных специалистами в соответствующей сфере деятельности. В таком случае на долю «программирующей деятельности» автора журналистского выступления остается лишь изложение соответствующей программы. Лично журналист обычно выдвигает программы в виде неких «добрых пожеланий». Например, в публикации «Вбегание во власть» И. Домников предлагает такой выход из ситуации «неразборчивости» избирателей в период выборов:

«Я, собственно, хотел только сказать, что нам всем – не только липчанам – пора перестать “голосовать сердцем”».

Такого рода «программы действий» настолько общи, абстрактны, что каждый читатель может наполнять их своим собственным содержанием, в зависимости от той конкретной ситуации, в которой он находится.

Методы психоанализа в осмыслении расследуемых явлений

В журналистских расследованиях нередко помогает хорошее знание психологии людей и владение хотя бы простейшими навыками психоанализа. Применение этих методов в значительной мере сближает журналистское расследование и следственные действия представителей правоохранительных органов. В каких случаях следователь или журналист могут прибегать к помощи психологии? Чаще всего это происходит:

когда возникает необходимость составить психологический портрет преступника (или подозреваемого в преступлении);
когда важно установить мотивацию преступления.

Зачем и как создается «психологический портрет» преступника?

Если речь идет, например, о криминальном расследовании, то такой портрет составляется при расследовании конкретных дел на первоначальном этапе розыска преступника. Следователи стараются представить отличительные признаки неизвестного преступника по оставленным на месте происшествия следам. Они могут помочь специалистам составить довольно точное описание внешности преступника даже при отсутствии очевидцев преступления. Известно множество случаев, когда преступника узнавали даже по одной детали, обнаруженной при осмотре места преступления. Следователи нередко вспоминают анекдотичный случай из практики. Вор, забравшийся ночью в магазин, спутал в темноте кусок мыла с шоколадом и надкусил его. Заключение эксперта о наличии у преступника неправильного прикуса зубов и позволило определить личность виновника ночного взлома.

Иное дело, когда речь идет не о внешности преступника, а об особенностях его психологии. Опытные специалисты, на основе изучения материалов преступления, могут с высокой степенью вероятности составить психологический портрет виновного лица. При этом тщательно анализируются избранный способ преступления, его мотив, место совершения, а также то, как преступник прибыл и скрылся с места происшествия, какие способы использовал для сокрытия следов. Анализ признаков криминального события способствует установлению типичных признаков поведения преступников и индивидуальные особенности каждого.

Такой анализ особенно важен при расследовании серийных преступлений, когда в совокупности нескольких дел удается выявить наиболее устойчивые для виновного лица привычки и особенности противоправного поведения. Использование этого метода при изучении серийных многоэпизодных преступлений помогает предугадать и предупредить следующее действие правонарушителя. Были случаи, когда с помощью психологического портрета удавалось точно определить место и время нового покушения и быстро обезвредить преступника.

Конечно же, журналист-расследователь не уполномочен ловить убийц, бандитов, воров. Но установить личность какого-то человека по вещественным следам ему иногда бывает необходимо. И в этом случае он вполне может попытаться (самостоятельно или с помощью специалиста-психолога) составить психологический портрет «героя» своего расследования, что вполне может оказаться важным шагом в продвижении предпринятого им поиска.

Еще чаще у журналиста-расследователя возникает нужда в определении мотивации лица, предпринявшего какие-то преступные действия. Подобная задача является одной из важнейших в процессе расследования практически всех преступлений[25].

Вот каким образом пытаются определить и соотнести возможные мотивы убийства известного политика, генерала, депутата Госдумы РФ с обвинением в совершении этого убийства его жены Тамары Рохлиной следователи, о которых идет речь в журналистском расследовании «Убийство Рохлина. Вопросы без ответов»[26].

«ТОЧКА ЗРЕНИЯ СЛЕДСТВИЯ

Согласно официальной версии, Льва Рохлина застрелила его жена. Мотивом послужила крайняя степень ее недовольства супругом. По всей видимости, Тамара Рохлина относится к тому типу женщин, которые стремятся верховодить в семье и командовать супругом, но генерал был не из тех, кто пляшет под чужую дудку. Близкие семье люди утверждают, что в последнее время неоднократно слышали от Рохлиной фразы вроде: “Я его сделала генералом, а он меня не слушается. Я его убью”. По свидетельствам некоторых лиц, близких к семье покойного, Тамара Рохлина была страшно недовольна тем, что ее муж вышел из состава НДР и лишился поста председателя комитета Госдумы.

Знал об угрозах жены и сам генерал, но не придавал им значения. Помощник генерала А.И. Плескачев, фактически проживавший с семьей Рохлиных с 1994 года, также, вероятно, настолько уже привык к угрозам Тамары Рохлиной, что только отмахнулся от нее, когда в 2часа ночи, сразу после совершения убийства, она пришла в его комнату и сообщила о содеянном.

ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ

Не все сыщики разделяют официальную версию об убийстве Льва Рохлина его женой Тамарой Павловной. Так, один из оперативников, побывавших на месте преступления, рассказал, что был удивлен профессионализмом и хладнокровием убийцы.

Рохлин был застрелен одним выстрелом. Причем был он снайперским. Пуля попала в так называемую “точку киллера” – ровно посередине воображаемой линии между виском и ухом. Обычно так стреляют профессиональные убийцы, делая контрольный выстрел в голову. В результате у жертвы не остается никаких шансов на выживание. Кстати, именно в эту же точку пуля поразила в августе 1991 г. и бывшего министра внутренних дел СССР генерала армии Пуго. Тогда ту загадочную смерть представили как самоубийство. Некоторые криминалисты считают, что почерк убийцы больше походит на мужской, а не женский. Милицейские психологи, долгое время изучающие преступления, совершенные при помощи огнестрельного оружия, утверждают, что женщины почти всегда стреляют в туловище, а не в голову. Тут и боязнь промахнуться. Ведь, как правило, оружием они владеют куда хуже мужчин. Но главное – у дам, много времени проводящих перед зеркалом, всегда живет инстинктивный, неосознанный страх обезобразить человеческое лицо.

Психологи обратили внимание и на другой момент. Женщина, особенно находящаяся в состоянии сильного душевного волнения, может выпустить всю обойму, но никогда не ограничивается одним выстрелом. Ведь в порыве ярости и гнева она не способна сразу оценить результаты своей стрельбы. А тут жена Рохлина, которая, по свидетельству очевидцев, была почти в невменяемом состоянии, действует так хладнокровно, как профессиональный киллер: сначала опробует оружие в пустой комнате, потом делает один выстрел в мужа и выбрасывает пистолет в окно»

Таким образом, устанавливается несовпадение психологического портрета возможного (потенциального) убийцы и психологического портрета поведения женщины, окажись она в роли убийцы. Далее может следовать анализ мотивации потенциального убийцы (заказчиков убийства), как это происходит и в представленном тексте:

«КОМУ ОН МЕШАЛ?

Как показывает российская практика, от профессиональных киллеров не убережет никакая охрана. Это осознавал и сам Лев Яковлевич. Показывая в нашей редакции папку с документами о хищении одним из крупных военачальников десяти миллионов долларов, он сказал: “Меня планируют убрать. Убийство хотят представить чисто бытовым: погиб, мол, в пьяной драке или в автоаварии”.

Утверждают, что накануне своей смерти Рохлин участвовал в тайном совещании, где разрабатывался план блокады Москвы протестующими шахтерами и отставными военными. Движение в поддержку армии, по замыслу его лидера, должно было выставить на кольцевой автодороге 39 пикетов. Мол, потому и поспешили убрать видного оппозиционера, чтобы обезглавить эту акцию.

Те, кто знает бюрократический характер российских силовых ведомств, не верят в такое развитие событий. Там никто не рискнет официально отдать приказ об уничтожении политического противника. Другое дело –частная инициатива.

Наши источники в ГВП утверждают, что недавно Лев Рохлин обещал представить новые документы по коррупции в армии. Не успел».

Таким образом, психологический портрет возможного убийцы, не совпадающий с психологическим портретом женщины в такой роли, и намек на участие в убийстве того, кому оно было выгодно в максимальной мере (то есть политическим противникам), становятся весомыми доводами в пользу версии о том, что Л. Рохлина убили наемники властных или политических структур, которые были недовольны его поведением.

Художественный метод

Суть метода заключается в безграничном применении авторской фантазии, вымысла, которые дают необходимую для творца свободу создания художественного образа и выявления через него «правды жизни в целом». Но при этом отнюдь не ставится цель отобразить сиюминутные, актуальные достоверные факты. В журналистике элементы вымысла могут быть применены лишь для того, чтобы «оттенить» такие факты. Поэтому говорить о применении в журналистике художественного метода можно лишь с определенными оговорками, понимая под этим главным образом использование элементов типизации, образно-экспрессивного языка, определенного уровня детализации отображения предмета, применение условности при реконструкции событий.

Художественный метод, разумеется, может быть применен лишь на стадии изложения материала журналистского расследования, при написании его текста. Причем хороший журналист всегда дает понять читателю, где достоверные факты, а где вымысел, фантазия и в чем смысл их «сосуществования».

в начало главы << >> в начало

ГЛАВА 3.

РАССЛЕДОВАТЕЛЬСКАЯ ЖУРНАЛИСТИКА И СХОДНЫЕ ВИДЫ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

Расследования и публикации на криминальную тему

Расследования «заказные» и «самостоятельные»

Очень часто, анализируя появляющиеся в прессе публикации, особенно остросюжетные, начинающие журналисты заносят в разряд расследовательских тексты, которые ими не являются, хотя в них, например, может идти речь о расследовании каких-то преступлений или темных сторон истории. Чтобы объяснить подобного рода путаницу и увидеть различия разных типов текстов, следует обратить внимание прежде всего на то, кем и с какой целью выработана информация.

в начало главы << >> в начало

Расследования и публикации на криминальную тему

Расследования отнюдь не являются прерогативой журналистики, хотя и выступают важной ее составляющей. Они проводятся в самых разных сферах и соотношениях расследований с основными составляющими той или иной деятельности. Расследования (в определенных рамках) могут быть проведены в любом коллективе. Например, на судне, находящемся в море, если вдруг произошло нечто непредвиденное. Следственные действия в целях выяснения обстоятельств происшедшего по приказу капитана может осуществить назначенный им дознаватель. Своего рода расследование способна провести даже воспитательница детского сада, если ее подопечные забросят куда-нибудь хороший мяч или игрушку. Иначе говоря, подобные действия в рамках обычных (законных) отношений между людьми в данном обществе может, в принципе, проводить любой человек. Но до тех пор, пока расследования не становятся главным моментом в какой-то деятельности, она не может быть названа расследовательской.

В полной мере расследовательская деятельность осуществляется в правоохранительной сфере. Причем она получает здесь название «следственной деятельности», что подчеркивает ее особый характер. Это предопределено тем, что в правоохранительной сфере следственную деятельность регулируют УК РФ и УПК РФ, специальный закон «О милиции» и т.п. Эти государственные акты предоставляют следователям, работающим в правоохранительной системе, самые широкие полномочия. Они могут не просто собирать информацию, полагаясь на расположенность, желание источников дать ее, а требовать необходимые сведения у тех, кто ими обладает; задерживать подозреваемых лиц, проводить допросы, применяя при этом вполне определенные, регламентированные процедуры; осуществлять иные следственные действия, используя для получения информации широко разветвленный агентурный аппарат, привлекая экспертов из самых разных сфер деятельности и т.д. Особенность следственной деятельности правоохранительных органов заключается и в том, что в ходе ее всегда расследуются только нарушения закона, преступления (а не исторические, скажем, тайны, которые вполне могут заинтересовать журналиста).

В принципе, отличить расследовательскую журналистику от расследовательских действий, которые могут осуществляться в рамках обычной деятельности и на уровне обычных взаимоотношений между гражданами на производстве, в быту, – нетрудно. То же самое можно сказать и об отличии расследовательской журналистики от следственной деятельности правоохранительных органов. Но, тем не менее, существование принципиальной легкости в различении расследовательской журналистики и того, что ею не является, не исключает ошибочных выводов о характере ряда публикаций в прессе. Ошибки эти заключаются, прежде всего, в том, что за результаты журналистского расследования иногда принимают результаты расследовательских (следственных) действий каких-то лиц, органов, учреждений, осуществляющих, например, правоохранительную или экспертную деятельность, но отнюдь не являющихся журналистами.

Те же правоохранительные органы имеют полное право публиковать, при необходимости, добытую ими информацию, разоблачающую, например, чью-то преступную деятельность. Но это всегда будет информация, добытая в условиях не журналистской, а правоохранительной деятельности, осуществляемой своеобразными методами и способами. И журналист воспользоваться ими обычно не может. Это становится ясно, если вспомнить хотя бы перечень тех методов, которые являются повседневным инструментарием следователя, осуществляющего правоохранительную деятельность. Журналист может воспользоваться самими результатами проведенного кем-то следствия. Рассмотрим в связи с этим, небольшой материал Александра Раскина «Ловушка на кладбище», напечатанный под рубрикой «Расследование» (Время новостей. 2001. 24 апреля):

«Новые взрывы прогремели в Ессентуках. На сей раз преступники избрали местом действия местное кладбище. И хотя последствия их не были столь масштабными, как 24 марта, когда террористы заминировали городской рынок, без жертв не обошлось. Погиб один человек, четверо получили ранения. Однако сама картина преступления оказалась такова, что правоохранительные органы до сих пор не могут с полной уверенностью сказать, что это было – террористический акт или криминальная разборка.

По информации УВД Ставропольского края, взрывы на кладбище в Ессентуках прогремели в 11.25. Осмотрев место происшествия, эксперты установили, что взорвались две мины-растяжки, изготовленные из гранат РГД-5, мощность каждой из которых была эквивалентна 200 граммам тротила. Преступники установили мины на расстоянии 10 метров одна от другой на центральной аллее кладбища. Жертвами злоумышленников стала обычная армянская семья, проживающая в Ессентуках. Около 11 часов утра семья Анаиды Мурадян пришла на кладбище помянуть в первую неделю после Пасхи свою родственницу. Когда люди шли по дороге к могиле, прогремели взрывы. В результате 62-летняя Анаида Мурадян погибла от множественных осколочных ранений в голову, ачетверо ее родных получили ранения. Двое из них: 31-летняя Азнив Нерсисян и 80-летняя Мария Беседина – с осколочными ранениями живота, груди и лица были госпитализированы в центральную больницу Ессентуков. Еще двое пострадавших, получившие легкие контузии, от госпитализации отказались.

Пока в Ессентуках следователи пытаются выяснить обстоятельства взрывов, в Москве представители Генеральной прокуратуры России уже заявили, что случившееся является террористическим актом и может быть связано с пятой годовщиной гибели Джохара Дудаева, отмечавшейся 21 апреля. Однако местная милиция пока придерживается другой версии. По мнению начальника УВД Ставропольского края Александра Сапрунова, взрывы на кладбище в Ессентуках имеют обычный уголовный характер. Они были направлены против конкретных криминальных авторитетов, которые вчера утром должны были появиться на городском кладбище. Милиция даже утверждает, что знает, кто должен был стать жертвой бандитов, однако имена их назвать отказывается».

Как видим, в данной публикации речь идет о криминальном событии. По сути, текст является информационной корреспонденцией. Поставлен же он под рубрику «Расследование», очевидно, в силу того, что по данному событию ведется следствие, но, разумеется, не самим журналистом, а милицией. Журналист же в данном случае добросовестно сделал свое дело – оперативно связался с соответствующими правоохранительными структурами, получил необходимые сведения о сути происшествия и о том, как на данный момент осуществляется следствие, написал и отредактировал текст. Иначе говоря, он выполнил ту задачу, которую только и мог выполнить в подобной ситуации любой журналист. Ну а если бы он поставил перед собой другую задачу – раскрыть описанное преступление, то это вряд ли удалось бы сделать.

Конечно же, из данной публикации никак не следует, что журналист провел или проводит расследование, поскольку он указывает, кто и как ведет следственные действия по делу. Тем самым читателю дается четкое представление как о предмете расследования, так и о субъекте, его осуществляющем. Такой пример освещения расследований со стороны правоохранительных органов является классическим в смысле профессионального и честного подхода к делу. Другая ситуация возникает, когда работник СМИ нарушает заповедь, сформулированную классиком отечественной публицистики М. Кольцовым, который советовал своим коллегам при подготовке текстов «не смешивать масло с водой», то есть не выдавать вымысел за факты, чужие мысли – за свои, а чужой материал – за свой. Что же побуждает журналиста ставить иногда свою подпись под текстом расследования, проведенного, скажем, правоохранительными органами?

Как известно, расследовательство в настоящее время стало наиболее заметным видом журналистской деятельности. Быть журналистом-расследователем – значит слыть серьезным автором, стремящимся что-то изменить в этом мире к лучшему. Быть изданием, более или менее регулярно публикующим результаты расследований, значит привлекать к себе внимание аудитории и даже завоевывать в ее глазах авторитет (не случайно на Западе «горячие расследования» порой выходят в виде спецвыпуска издания и огромным тиражом). Вероятно, эти обстоятельства в первую очередь и объясняют то, почему существует немало журналистов, предпочитающих публиковать под рубрикой «журналистские расследования» материалы, которые по сути таковыми не являются. На профессиональном языке такие публикации называют «сливом».

Отличить настоящее журналистское расследование от «слива» не очень сложно. По каким признакам это можно сделать? Основные из них таковы:

1). Отсутствие в тексте указаний о том, каким именно путем автору удалось получить публикуемую информацию.

2). Исключительная сложность доступа к информации, что становится ясно из ее содержания и того, где она, предположительно, могла храниться или циркулировать (например, если в тексте публикуется перехват информации, передаваемой по каналам правительственной связи, то нет никакого сомнения, что она была получена спецслужбами, но отнюдь не самим журналистом).

3). В тексте обычно отсутствуют элементы диалога, беседы, интервью журналиста с кем-либо из действующих (по тексту) героев.

Если журналист, получивший информацию, добытую, скажем, правоохранительными органами, лишь редактирует ее, придавая тексту «удобоваримую» форму, то это отнюдь не значит, что он провел самостоятельное расследование, которое только и вправе называться «журналистским». Конечно, иногда, ставя свою подпись под материалом, разоблачающим, скажем, коррупционеров в правительстве, но добытым вовсе не им, он проявляет гражданское мужество, предавая огласке то, что может вызвать непредсказуемую негативную реакцию со стороны лиц, чья деятельность разоблачается. Однако он нарушает и определенные моральные требования, подписывая материал, собранный другими. Кроме того, в известной мере становится игрушкой в руках тех, кто использует его в качестве «озвучивателя» разоблачительной информации.

В такой ситуации существует опасность стать участником нечистоплотной политической или иной игры с неизвестными последствиями, на что неоднократно указывали ведущие российские журналисты-расследователи. Иногда журналисты сознательно публикуют чьи-то разоблачения. Поэтому их не случайно упрекают в том, что в погоне за сенсацией они порой способствуют «сливу» компромата на известных людей. Различие понятий «слив» и «компромат» заключается в том, что в первом случае речь идет о пути попадания определенной информации в руки журналиста (в частности, указывается на то, что она была специально направлена ему, подброшена и т.п.). Во втором имеются в виду цель, характер содержания информации как уличающей неких лиц (некое лицо) в неблаговидной или преступной деятельности.

Возникает вопрос: что же заставляет действительных авторов разоблачительных текстов, скажем, сотрудников правоохранительных органов, прибегать к «утечкам информации»? Ведь они рискуют служебным положением, а подчас и собственной безопасностью. Славы не будет: напротив, они постараются остаться в тени. Гонорар, полученный от редакции? Слишком велик риск, чтобы он мог окупиться. Значит, ради чего-то большего? Часто «слив» осуществляется именно по этому соображению. Как правило, добиться привлечения к ответственности людей, совершивших преступления, если они наделены большой властью или имеют широкую политическую известность, обладают нужными связями, оказывается невозможным делом. Даже человек, которым занимается следствие, часто не отстраняется от должности, а его «высокие покровители» виноватыми пытаются представить как раз тех, кто берется установить истину, требуют у них объяснений. Именно поэтому работники правоохранительных органов и стараются с помощью журналистов обратиться непосредственно к общественности. Несмотря даже на то, что к прессе в настоящее время некоторые относятся по пословице: «Собака лает – ветер носит», – огласка того, что хотелось бы скрыть, вряд ли кому-то нужна. А порой ее просто боятся.

В том случае, если журналист получает «слив», он должен разобраться, в чем его истинная цель. И потом решить, как использовать информацию. Это решение каждый принимает по-своему. Находятся те, кто ради сенсации готов вывалить на голову обывателю самые скандальные подробности, к сути дела даже и не относящиеся. Забота серьезного журналиста – определить общественно значимую часть информации и довести ее до читателя, не позволяя при этом собой манипулировать в неизвестных ему целях.

в начало главы << >> в начало

Расследования «заказные» и «самостоятельные»

Очень часто публикации журналистов вызывают бурную реакцию не только в обществе, но и на высшем должностном уровне. В таких случаях нередко высказываются утверждения, что материал носит заказной характер. Но понятие «заказной» нельзя путать с понятием «тенденциозный». Расследование действительно иногда можно назвать заказным в том смысле, что его «заказывают», скажем, читатели газеты, которые в своих письмах просят объяснить, куда исчезли деньги, вложенные ими в какую-нибудь финансовую кампанию: «Властилину», «Хопер», или «Чару»? Расследование может «заказать» и главный редактор издания, где работает специализирующийся на расследованиях журналист. Идею расследования может «подбросить» и коллега по отделу, и депутат Думы, и член правительства, и кто-то еще. Но, само собой разумеется, журналист-расследователь и самостоятельно находит предмет, требующий разбирательства и освещения в СМИ. В этом случае расследование не будет «заказным». В то же время, независимо от того, является или нет расследование «заказным», оно может быть как объективным по содержанию, так и тенденциозным. Именно тенденциозность и есть недостаток расследования, в котором можно упрекать журналиста, но отнюдь не в том, что его расследование носит, скажем, «заказной» характер. И, конечно же, если журналиста обвиняют только в том, что его расследование «заказное», это обвинение есть не что иное, как форма защиты интересов тех, кого оно задело.

в начало главы << >> в начало

ГЛАВА 4.

ОРГАНИЗАЦИЯ И ЭТАПЫ ЖУРНАЛИСТСКОГО РАССЛЕДОВАНИЯ

План журналистского расследования

Познавательные этапы расследования

О каждом отдельном журналистском расследовании можно сказать, как о своеобразном и неповторимом. В то же время, если рассматривать определенную совокупность таких расследований, можно заметить, что их объединяют некоторые общие черты. Ставя перед собой сходные цели, журналисты-расследователи нередко пытаются и достигать их похожими способами. Это проявляется прежде всего в том, что любому расследованию обычно предшествует его планирование. И хотя оно может осуществляться в самых разных формах, а реализация плана включает в себя разные этапы, одни из которых в конкретных расследованиях оказываются более проявленными, другие – менее, это не отменяет сам факт их схожести.

в начало главы << >> в начало

План журналистского расследования

На вопрос о том, почему и как журналист приступает однажды к какому-то расследованию, следует свой ответ. И он всегда своеобразен, поскольку в каждом отдельном случае журналистское расследование начинается по-разному. Независимо от того, как тот или иной журналист представляет себе причины, побуждающие его заняться расследованием, и осознает конкретный его ход, можно говорить о существовании определенных, относительно устойчивых шагов, способствующих его логичности, последовательности и в целом – эффективности.

Первый шаг – общая организация расследования. Она связывает самые разные стороны деятельности журналиста (познавательные, материальные, технические, политические и пр.) в период подготовки, проведения расследования, а также опубликования результатов после его завершения. Организация расследования часто предусматривает не только предварительное осмысление тех или иных обстоятельств, связанных с расследованием, но и фиксацию их в виде определенных пунктов плана расследования. Что может включать в себя такой план, во многом определяется как характером будущего расследования, так и представлениями самого журналиста о том, что особенно важно предпринять.

Вот как, например, выглядит план одного из возможных расследований, предлагаемый начинающему журналисту-расследователю в качестве образца Майклом Берлиным:

«Название проекта.
Тема проекта. Например, расследование качества выполняемой работы (Как работает школа?) или стоимость услуг (Что стоит налогоплательщикам уборка мусора в нашей местности по сравнению с другими?).
Почему читателей волнует данная проблема, возможная реакция на данный материал, зачем эта информация нужна, какую выгоду получит ваша организация от публикации (трансляции) данного материала?
Методы. Как будут действовать журналисты? Какие предварительные исследования нужно сделать, сколько провести интервью, опросить источников; наличие документации, нужно ли проводить сравнительный анализ, наблюдение и т.д.
Стоимость проекта. Сколько средств потребуется, сколько персонала нужно задействовать, какие опасности могут возникнуть?
Результаты и последствия. Когда будет опубликован материал? Будет ли это одна статья или серия материалов? Шесть минут эфирного времени в течение пяти дней? Какие визуальные материалы будут сопровождать публикацию? Какие схемы и графики потребуются? Будут ли сопутствующие материалы? Планируются ли комментарии? Планируется ли продолжение поисков после публикации результатов исследования? Какой будет реакция общественности? Какие еще организации будут задействованы?»[27]

Конечно, план, намеченный журналистом, не всегда может быть реализован в полной мере, но, тем не менее, он помогает организовать расследование, придать ему осмысленные очертания. Они будут потом корректироваться, но в этом ничего страшного нет. Главное, что расследование будет их иметь, и это может помочь его успешному проведению.

Организацию, план не следует путать с познавательными этапами расследования. Они характеризуют ту сторону деятельности журналиста, которая представляет собой сбор данных об интересующем его явлении (преступлении, тайне), осмысление, изложение полученной информации (создание текста). Познавательные этапы расследования могут быть полностью либо частично включены или вообще не включены в план расследования. Невключение в него тех или иных этапов свидетельствует просто о том, что составитель не принимает их в данном случае как нечто определяющее, требующее специальной фиксации в его плане. Он даже может не знать, что такие этапы существуют (хотя объективно они будут проявляться в его расследованиях), и субъективно представлять себе планируемое или уже проводимое расследование как единый процесс. Но все это, конечно, не отменяет их существования. Познавательные этапы, присущие любому расследованию, и знание их, несомненно, помогут начинающему журналисту яснее увидеть структуру своей познавательной деятельности, что будет способствовать и самому расследованию. Что же представляют собой эти этапы?

в начало главы << >> в начало

Познавательные этапы расследования

Возникают они в силу необходимости последовательного решения задач в процессе расследования, которые связаны одна с другой причинно-следственными отношениями. Поэтому, не решив предшествующую (не создав причину), нельзя решить последующую (получить следствие). Конечно, отдельные этапы в том или ином конкретном случае могут быть «микшированы», то есть оказаться слабо проявленными, но, тем не менее, говорить об их существовании можно. Знание познавательных этапов позволяет более осознанно двигаться к цели, поставленной в ходе расследования.

Получение предварительной информации

Любому расследованию предшествует определенное действие, событие, явление, которое возникло, существует (или, возможно, возникло, возможно, существует), но что оно собой на самом деле представляет, это обычно неясно или не совсем ясно. Необходимость прояснить суть и заставляет журналиста искать относящуюся к делу информацию. Обычно такого рода информация добывается с большим трудом, поскольку, как известно, она скрывается. Любое расследование оказывается в подобной ситуации. Впрочем, если бы журналист мог сразу получить всю информацию, проливающую свет на интересующее его событие, то, разумеется, не стоило бы и речь вести о том, что он провел расследование. Он просто взял (или ему дали) готовое. В таком случае говорят, что журналиста или его издание кто-то использовал в качестве «канала» для «слива» информации (как правило, это делается для компрометации кого-либо).

Первоначальные (исходные) сведения журналист может находить, добывать самыми разными способами. На данном этапе идет «слепой» поиск информации, часто основанный на обычном любопытстве. Чтение книг, газет, журналов, просмотр документальных фильмов и телепередач, знакомство с библиографическими обзорами, другими библиотечными источниками, компьютерными изданиями и базами данных, как российскими, так и международными, например Computer World Moskow, BBS FIDO, LEXIS/NEXIS и т.д.[28]. Возможно, в редакцию поступит письмо, сообщение по факсу или нечто подобное, где будут содержаться такие сведения, которые сразу привлекут внимание журналиста-расследователя. Иногда повод для подготовки расследования возникает как бы сам собой, из той информации, которая постоянно циркулирует в профессиональной журналистской среде. Примерно таким образом возникла мысль расследовать злоупотребления уже упомянутых липецких властей у корреспондента «Новой газеты» И. Домникова. Он пишет по этому поводу:

«В самолете нас было всего четыре человека. Я не знаю, откуда те трое узнали про Липецк. Лично я поехал в этот город из-за Александра Политковского, передачу которого о Липецке неожиданно “сняли с эфира”. Когда что-нибудь снимают с эфира – значит почти наверняка было прямое попадание. Езжай и бери... Словом, нужно было посмотреть самому, что там такое затаилось между Воронежем и Саратовом, в самом центре “красного пояса”...»[29]

Таким образом, сразу понятно, что журналист, во-первых, обладал хорошим чутьем на «темные истории», а во-вторых, не стал полагаться на сведения из чужих рук и сам поехал в вызывающий его подозрение город Липецк, с тем, чтобы на месте разобраться, в чем, собственно, дело, что могло помешать Политковскому выйти в эфир.

Бывает еще проще.

«Согласно приказу о моей командировке, целью поездки являлось проведение журналистского расследования ситуации, сложившейся в национальном парке “Самарская Лука”», – пишет О. Шевелева о причинах, которые побудили ее заняться подготовкой публикации «А правда на всех одна» (Спасение. 2001. № 1).

А вот что говорит о влиянии предварительного этапа на определение предмета, цели и дальнейший ход расследования американский журналист Майкл Берлин:

«Иногда идея о проведении расследования подсказывается кем-то. Иногда агентства по расследованиям привлекают к работе журналистов. А иногда репортер просто задает себе вопрос: Почему было принято такое решение? Оно несправедливо! Почему данное учреждение (школа, суд, больница, служба по уборке мусора) не работает так, как положено? Не всегда ответ на эти вопросы содержит информацию о коррупции или злоупотреблениях. Но это не значит, что о подобных вещах не стоит писать. Если виновна система, а не люди, то это не менее важно. Иногда в ходе расследования требуется восстановить ход важных событий после того, как они уже произошли, и причем с большей точностью, чем они были описаны источником. Недавно я работал над материалом, посвященным переговорам по освобождению 18 иностранных заложников, захваченных радикальной мусульманской группой в Ливане. Моим источником был сотрудник ООН, участвовавший в переговорах. Он отказывался говорить о своей роли в переговорах и методах, которые они использовали, пока люди не были освобождены. Восстановив ход событий, используя приемы журналистского расследования, я нашел много фактов и объяснений, которые нельзя было обнародовать до окончания этого дела»[30].

Можно найти и еще множество всевозможных ситуаций, которые побуждают журналистов задуматься о проведении расследования и предопределяют его ход. Но в любом случае именно предварительная информация, если она вызывает определенный интерес журналиста, как раз и может подтолкнуть его к дальнейшим поискам. Когда подобное решение состоялось, в ходе расследования заявляет о себе второй этап познавательных действий. На нем происходит уточнение замысла расследования, что, прежде всего, реализуется в конкретизации его предмета, цели и методов.

Конкретизация предмета, цели и методов журналистского расследования

Журналист выбирает конкретный предмет расследования под влиянием разных факторов. Первым по значимости в этом отношении выступает ситуативный. Предварительная информация, побуждающая журналиста планировать расследование, должна быть соотнесена с той общественно-политической ситуацией, которая существует на сегодняшний день. Если конкретный предмет журналистского расследования оказывается в данной ситуации вполне актуальным, связанным с наиболее «кричащими» потребностями общества, то его, несомненно, и стоит расследовать. Кроме того, предмет расследования будет наиболее интересен в качестве такового, если обладает некими типичными чертами (с самых разных точек зрения), когда, предположим, расследуемая в конкретной сфере деятельности ситуация в принципе возможна (или существует) и в других. Еще одна важная прогнозируемая особенность – масштаб последствий публикации результатов расследования данного предмета. Чем масштабнее эти последствия, тем значимее будет избранный предмет расследования. Подобный предмет может, как говорят, находиться на поверхности или быть не очень заметным на первый взгляд, что уже предполагает его поиск.

Предположим, журналиста заинтересовала деятельность правительства, и он решил ее расследовать. Как в этом случае можно выявить конкретный предмет дальнейшего изучения? Автор названного пособия по расследовательской журналистике Майкл Берлин советует:

«Для начала ознакомьтесь с документами для выявления подозрительных фактов. Задавайте вопросы чиновникам: Как работает система? Чем вы конкретно занимаетесь?

– Полиция использует жестокие методы? Берет взятки? Практикует фаворитизм?

– Судьи отпускают преступников безнаказанными?

– Как работают государственные службы: почта, мусорщики, школы, поликлиники?

Кто получает персональную выгоду от принятия законов? Сами законодатели или политики? Некоторые расследования могут быть посвящены деятельности известных политических фигур. При этом можно использовать открытые документы и интервью, которые помогут собрать факты... Когда документы отсутствуют, необходимо, чтобы три независимых источника опубликовали обвинения. При этом важно, чтобы информация была получена ими из разных источников».

Выбор предмета помогает далее журналисту правильно поставить перед собой цели расследования. Они могут быть самыми разными. Автор, например, может попробовать определить социальные причины расследуемого события или выявить конкретные криминальные (иные) мотивы расследуемых действий, разоблачить конкретных виновников (установить участников) преступления или предусмотреть возможные последствия расследуемого события, открыть историческую (иную) тайну и пр. В любом случае одна из целей должна быть приоритетной, и именно ее достижению следует в первую очередь посвятить расследование.

Выбор конкретного предмета и целей расследования влечет за собой обдумывание методов, с помощью которых предполагается проводить расследование. На выбор тех или иных методов влияет и то, в какой степени каждым из них владеет журналист. Не в меньшей мере это определяется реальными возможностями (условиями) их применения в конкретной ситуации.

Важным фактором, который нельзя не учитывать при выборе методов расследования, является прогнозируемая эффективность их использования. Предположим, журналист избрал в качестве предмета расследования деятельность предприятия, загрязняющего окружающую среду ядовитыми отходами. Целями данного расследования могут стать:

подтверждение предположения о том, что предприятие действительно выбрасывает ядовитые отходы на свалку или (в виде газов) в атмосферу;
установление степени ущерба, наносимого предприятием окружающей среде, людям;
определение причин, по которым предприятие производит ядовитые отходы и загрязняет ими окружающую среду;
выявление конкретных виновников создавшейся ситуации;
прогнозирование возможных изменений в деятельности предприятия в связи с расследуемым вопросом;
поиск и предложение вариантов исправления сложившейся ситуации.

Какие методы может применить журналист при расследовании данной ситуации? Во-первых, осуществить наблюдение за работой предприятия, чтобы установить, действительно ли оно, скажем, вывозит отходы производства на местную свалку. Далее ему придется обратиться к экспертам, которые научно обоснованными методами определят характер отходов (и ядовиты ли они вообще). Журналисту понадобятся документы, которые показывают, какая технология используется предприятием и является ли именно она причиной или же вредные отходы появляются в результате нарушения технологии производства. Ему, очевидно, необходимо также получить документы проверки предприятия налоговыми и финансовыми органами на предмет возможных злоупотреблений или преднамеренного нарушения технологии ради извлечения неучтенных дополнительных доходов с целью их присвоения руководителями производства. Иными словами, журналисту придется применить метод проработки документов. Не обойтись ему также без беседы с работниками предприятия, в том числе и с уволенными, которые могут дать самую ценную эксклюзивную информацию. Таким образом, продумывая предстоящее расследование, журналист будет одновременно размышлять и над тем, какими методами каждая из целей может быть достигнута в конкретной ситуации. В результате он получит представление о наборе методов, которые скорее всего ему придется применить в процессе расследования. Это, конечно же, не значит, что не будет никаких корректировок позже – реальный ход расследования подскажет, какие из отобранных методов окажутся наиболее целесообразными.

Формирование расследовательской гипотезы

Выдвижение гипотезы является одним из важных этапов расследования. Под расследовательской гипотезой понимается предположение, почему, например, произошло преступление, которое заинтересовало журналиста, что может быть причиной, кому оно выгодно, кто может являться участником. В журналистике, кроме понятия «гипотеза», нередко употребляются и другие, как полагают, синонимичные понятия: «версия», «предположение», «прогноз». Как они соотносятся? И версия, и гипотеза, и прогноз являются предположениями. Однако прогноз – это предположение, которое относится только к будущему, в отличие от гипотезы и версии, которые могут относиться как к будущему, так и к прошлому. Понятие «версия» целесообразно употреблять, когда предположений, гипотез много, а речь идет лишь об одной из них, относящейся к одному предмету расследования.

Выдвижение гипотезы (гипотез) важно прежде всего потому, что она подсказывает, в каком направлении следует двигаться, чтобы ответить на вопросы, связанные с предметом журналистского расследования. Классическая формулировка гипотезы начинается с ответа на вопрос: кому выгодно (нужно)? Если речь идет, например, об убийстве человека, ответ на этот вопрос обычно находится там, куда «уводит» одна из его связей – деловая, бытовая, политическая и т.д. Поэтому, чтобы развивать версию дальше, надо, хотя бы приблизительно, определить круг связей (интересов) пострадавшего. Это можно в относительно полной мере установить при опросе его родных, сослуживцев, друзей, знакомых. Предположим, журналист пытается найти ответ на вопрос об убийстве какого-то бизнесмена. В этом случае он может выдвинуть, скажем, такие гипотезы (версии):

убийство имеет экономические основания (убитый не отдал кому-то долг или же стал серьезным конкурентом другому бизнесмену);
убийство имеет политические основания и связано с политической деятельностью бизнесмена;
убийство имеет бытовые основания и связано с неразборчивостью бизнесмена в отношениях с женщинами.

В первом случае внимание расследователя будет сосредоточено на выяснении деловых связей бизнесмена, установлении его конкурентов и завистников, а также кредиторов. Во втором журналист будет заниматься, прежде всего «разработкой» политических оппонентов погибшего. В третьем случае его будут интересовать связи бизнесмена с «женским полом». При расследовании каждая из выдвинутых гипотез может проверяться поочередно. Но этот путь требует значительного времени для того, чтобы пройти его весь (если не подтвердится первая же гипотеза). Нередко гипотезы (версии) рассматриваются параллельно и до тех пор, пока одна из них не получит явный перевес в виде неопровержимых фактов, подтверждающих ее реальность. В любом случае преимущественным вниманием журналиста на первом этапе должна пользоваться гипотеза, уже имеющая под собой какие-то достоверные основания.

Проверка расследовательской гипотезы

Проверка гипотезы, то есть сбор основного материала, как правило, является самой трудоемкой частью и основным содержанием полноценного журналистского расследования.

«Сфокусированность» поисковой деятельности журналиста на данном этапе расследования не случайна. Ведь любое предположение, каким бы оно интересным или даже верным по сути ни было, так и останется лишь предположением. Только получение необходимых фактов, аргументов, доказательств, подтверждающих его верность, может оправдать поиск журналиста и, возможно, поставить в нем точку. Каким же образом журналисты «добывают» необходимые подтверждения? Путей поиска много, и часто они связаны с определением возможных источников необходимой информации, «работы» с ними, чтобы получить нужные сведения. Это особенно важно, когда журналист пытается расследовать какое-либо отдельное происшествие, событие или действие (обычно связанное с нарушением законов). В этом случае найти выход на ценные источники информации по расследуемому делу – важнейшая задача. С решения ее журналист и начинает проверку своей гипотезы (гипотез).

Конечно же, подавляющее большинство дел, содержащих «криминал», известны правоохранительным органам, и можно попытаться получить определенную информацию у них. Но это удается очень редко, поскольку подобная информация составляет следственную тайну и распространение ее может помешать раскрытию дела, что наносит урон обществу в целом. Когда журналист пытается самостоятельно расследовать дело «от и до», то первым его шагом в правильном направлении становится определение круга людей, причастных к расследуемому делу. Естественно, при этом обойтись без расспросов, обращения в разные инстанции, к знакомым и друзьям (даже в Интернет и т.д.) невозможно. Хотя, конечно же, все это отнюдь не гарантирует, что журналист обязательно узнает что-то о тех, кто владеет «тайной» информацией. Как известно, тайны берегут крепко, и многие из них так никогда и не становятся известными обществу. Но если круг лиц, имеющих доступ к интересующей журналиста информации, установлен, перед ним встает следующая задача: у кого из них и как можно получить необходимые сведения? Конечно, можно обратиться к любому из них с вопросом: не могли бы вы поделиться со мной информацией о...? Но вслед за этим может наступить конец расследования, поскольку журналисту могут либо просто ответить: «Первый раз об этом слышу», либо, что намного хуже, сделать так, чтобы он навсегда забыл о существовании этого человека и его «подельников». Гораздо правильнее поступает журналист, который неспешно нащупывает «уязвимое место» в кругу потенциальных источников информации.

Как это делается? В каждом отдельном случае существует свой ответ на такой вопрос. Журналист может, например, попытаться найти что-то, свидетельствующее о противоречиях в интересах этих «источников». То есть попытаться установить, какие отношения существуют между людьми, причастными к расследуемому делу. Являются ли они идейными единомышленниками? Имеют ли различие в религиозных убеждениях? В отношении к женщинам? К детям? К животным? Есть ли среди них обиженные «подельниками»? Или случайно втянутые в преступное дело и не понимающие, чем это им грозит? Наконец, есть ли среди них лица, падкие на деньги? И если выяснится, что те, кто владеет информацией, – единомышленники, отношения между ними очень хорошие и крепкие, что они не корыстолюбивы или же их скрепляет страх, то журналисту вряд ли удастся получить у кого-либо из них нужную информацию. Но если обнаружатся противоречия в интересах, на этом можно сыграть и побудить кого-либо из них сообщить необходимую информацию в обмен на какие-то услуги со стороны журналиста или его редакции. Конечно, если он оказывается при этом перед необходимостью совершить аморальный поступок, то это возможно только тогда, когда уклонение от сделки грозит большими негативными последствиями для общества или угрожает жизни людей.

В другом случае, когда журналист расследует не единичное событие, а работу «преступного механизма», например, как удается контрабандистам провозить наркотик через таможню, он может использовать иные пути получения информации, скажем, уже рассмотренный метод эксперимента. В третьем случае можно избрать метод съемки скрытой камерой и т.д. Главный принцип, который при этом нужно соблюдать, – соответствие полученной информации той задаче, которую с ее помощью предполагается решить. Она должна либо подтвердить выдвинутую журналистом гипотезу, либо опровергнуть ее. И тот, и другой вариант означает какое-то решение в ходе расследования. Хуже, когда полученная информация оказывается несущественной.

Изложение собранной информации

Когда расследование завершено и собрана необходимая информация, проясняющая основные моменты дела, которое стало предметом интереса журналиста, наступает последний этап работы над этой информацией. Главные задачи этого этапа таковы:

выяснить основные взаимосвязи исследуемого предмета, установить причинно-следственные отношения, определить конкретных действующих лиц изучаемой ситуации, роль и последствия их действий, оценить эти действия с точки зрения общественных ценностей (известных законов, этических норм и пр.);
оставить главное и убрать второстепенное, составляющее «притоки» дела, затемняющее его суть или уводящее в такие «дебри», которые требуют самостоятельного расследования.

Надо иметь в виду, что окончательное осмысление результатов расследования происходит при их изложении, запечатлении в определенной форме. Оно может быть осуществлено в двух следующих вариантах. Первый – написание текста журналистского расследования, который затем будет сразу опубликован в СМИ. Второй – изложение результатов расследования как акт фиксации полученных данных в удобной для восприятия форме (справки, отчета, отнюдь специально не предназначенных для опубликования). Так, расследования, проводимые Агентством журналистских расследований (г. Санкт-Петербург), по признанию его руководителя А. Константинова, нередко «угасают» в информации, которая не предстает в качестве текста в СМИ, а имеется в распоряжении агентства и предоставляется за определенную плату частным лицам или нуждающимся в ней организациям. Если далее вести речь об изложении результатов расследования как о создании текста будущей публикации в СМИ, то этот процесс может рассматриваться как самостоятельный этап в творчестве журналиста-расследователя.

в начало главы << >> в начало

ГЛАВА 5.

ВИДЫ ЖУРНАЛИСТСКИХ РАССЛЕДОВАНИЙ

Расследование политических преступлений

Расследование экономических преступлений

Расследование коррупции

Расследование преступлений в сфере экологии

Расследование исторических тайн

Расследование социально-бытовых преступлений

На страницах современной российской прессы можно найти публикации по следам журналистских расследований, посвященные самым разным темам. Однако в силу существующих на сегодня актуальных информационных потребностей аудитории, а также возможностей нынешней журналистики сложился круг тем, наиболее часто привлекающих внимание журналистов-расследователей. В круг этих тем входят, прежде всего, политические и экономические события, проявления коррупции, экологические, социально-бытовые происшествия и преступления, исторические тайны. Полагаем, что будущему журналисту-расследователю важно получить исходные представления об особенностях расследования явлений, относящихся к той или иной тематике, поскольку ее своеобразие предполагает соответствующие пути, методы поиска и подачи информации.

в начало главы << >> в начало

Расследование политических преступлений

Напомним, что политику «Философский энциклопедический словарь» (примечания к ч. 2 данной книги. С. 507 – см.) определяет так: «Сфера деятельности, связанная с отношениями между классами, нациями и другими социальными группами, ядром которой является проблема завоевания, удержания и использования государственной власти». Поэтому в разряд предметов политического расследования попадают прежде всего явления, действия, события, представляющие собой нарушения законов, преступления, связанные с борьбой за власть (это может быть, например, подтасовка результатов голосования в период выборов депутатов парламента или президента; заключение международных договоров и соглашений, наносящих ущерб стране, и пр.). В истории журналистских расследований содержится немало примеров того, как, благодаря журналистам, общество узнавало о нечестных приемах борьбы за власть, использованных разными политическими организациями и деятелями. Именно публикации в прессе оказывались «моментом истины», помогавшим аудитории избрать тот или иной вариант поведения во время избирательных кампаний или в каких-то иных случаях, когда волеизъявление населения решало чьи-то политические судьбы.

Пожалуй, наиболее известным за последние десятилетия является журналистское расследование так называемого «Уотергейтского дела», проведенное американскими журналистами в период президентского правления Ричарда Никсона. Напомним суть дела. 17 июня 1972 года охранник вашингтонской гостиницы «Уотергейт», обходивший здание, заметил в одном из пустых офисов пятерых посторонних мужчин. Охранник вызвал наряд полиции, посторонних задержали и доставили в полицию. А через несколько часов они уже находились в здании суда, где должны были слушать их дело. Туда же прибыл по заданию редактора газеты «Вашингтон пост» молодой репортер Боб Вудворд. Сначала дело показалось журналисту мелким, поскольку грабителей задерживали и судили слишком часто. Ничего необычного в этом он не видел. Однако когда сказали, что преступников задержали в штаб-квартире Национального комитета демократической партии, журналист понял, что дело пахнет крупным политическим скандалом, поскольку надвигались президентские выборы, в которых должны были принять участие кандидат от правящей республиканской партии (в лице президента Никсона) и кандидат от демократической партии, находившейся в оппозиции (чей офис и пытались ограбить задержанные).

Точно установить, что делали взломщики в штаб-квартире демократической партии, было трудно, поскольку Белый дом предпринял все меры для сокрытия следов преступления. Населению внушалась мысль о попытке обычного криминального ограбления. В этой ситуации журналисты Боб Вудворд и присоединившийся к нему Карл Бернстейн, проявив исключительное упорство, смелость, находчивость, сумели выяснить истину. Они установили, что жажда власти подвигла Никсона на множество интриг – по его заданию нанимались головорезы для разгона антивоенных демонстраций, направленных против вьетнамской политики администрации. Чтобы устранить в дальнейшем возможную утечку информации, Никсон создал специальную секретную службу – подразделение под названием «Водопроводчики», в которую вошли его ближайшие помощники. Действовали они под видом сантехников (в том числе и в гостинице «Уотергейт»). С 1970 года Никсон прослушивал тайные записи всех телефонных разговоров и бесед в кабинетах Белого дома. Подслушивающие устройства были установлены и в штаб-квартире Национального комитета демократической партии. Был составлен список из двадцати наиболее активных политических противников президента, открывавшийся именем сенатора Эдварда Кеннеди, обсуждались варианты убийства неугодных и меры по срыву митингов сторонников демократической партии.

Когда газеты обнародовали подробности скандала, всем стало ясно, что это сделано по прямому поручению президента. Каким образом журналистам удалось получить факты, касающиеся проникновения агентов Никсона в предвыборный штаб демократической партии в гостинице «Уотергейт»? Для этого были использованы, прежде всего, опубликованные в разное время записи телефонных разговоров в Белом доме. Найдя рассеянные по различным изданиям такого рода данные, журналисты сумели воссоздать целостную картину происходившего, объясняющую суть политического преступления, совершенного «командой» республиканцев в борьбе за власть. Добытая журналистами информация была использована комиссией по расследованию «Уотергейтского дела», которая установила вину президента. К тому времени обнаружились еще и нарушения в уплате Никсоном налогов, а также использование им огромной суммы государственных денег на строительство особняков во Флориде и Калифорнии. 9 августа 1974 года президент США Ричард Никсон, поняв, что конгресс, наверняка, объявит ему импичмент, подал прошение об отставке. В истории американской политики это событие стало самым сенсационным, а слово «Уотергейт» превратилось в символ коррумпированности и аморальности правительственных кругов.

Журналистские расследования политических ошибок и преступлений периодически (обычно во время выборных кампаний) появляются и в сегодняшней российской прессе. Примером такого рода можно считать проведенное Владимиром Тучковым расследование, результаты которого были опубликованы в марте 2001 года на Интернет-сайте www.Vesti.ru. В этой публикации рассказывается о выборах в Государственную Думу, проходивших незадолго до этого в Ингушетии.

«ВЫБОРЫ В ГОСДУМУ СОРВАНЫ

Такого в России еще не было. В воскресенье утром ингуши пришли на избирательные участки, чтобы выбрать депутата Госдумы РФ взамен снявшего с себя полномочия предыдущего депутата. Однако ничего из этого не вышло: двери участков оказались заперты. Потусовавшись часок, избиратели узнали, что выборы отменяются в связи с тем, что все члены местных избирательных комиссий сложили с себя полномочия и разошлись по домам. Надо отдать должное выдержке ингушского электората – люди не побежали домой, чтобы вернуться с ружьями и “Калашниковыми”, а тихо и мирно разошлись, не выказывая никакого раздражения.

Выборы в республике назрели в феврале, когда выбранный по 12-му одномандатному округу Михаил Гуцериев был назначен президентом российско-белорусской компании “Славнефть”. Попасть на его место изъявили желание 8 граждан Ингушетии: руководитель Центра развития предпринимательства Ингушетии Алихан Амирханов, заместитель генерального директора ингушского предприятия “Сортсемовощ” Якуб Белхороев, вице-президент Всемирной ассоциации ветеранов спорта Ваха Евлоев, начальник отдела Центра предпринимательства Осман Евлоев, заместитель генерального директора ОАО “Иркутский керамический завод” Тимур Кодзоев, временно не работающий Руслан Маскуров, слушатели Российской академии государственной службы при президенте РФ Муса Оздоев и Умар Тайсумов.

Незадолго до финала аутсайдер Тайсумов снял свою кандидатуру. А Амирханов настолько уверовал в победу, что ушел из республиканского Центра развития предпринимательства, чтобы освободиться для деятельности на благо всех россиян. На то были очень веские основания.

Алихана Амирханова, который в свое время был вице-премьером правительства Ингушетии, поддержал президент Руслан Аушев. Так прямо и сказал на весь одномандатный округ: “Я лично предложил Амирханову баллотироваться в депутаты Госдумы”, поскольку он один может “реально что-то сделать для республики”. Все же остальные “ничего не умеют делать и лишь хотят занять теплое место”. К неумехам Аушев отнес и Руслана Маскурова, который прежде, как и Амирханов, был вице-премьером. Понятно, что поддержка Аушева, пользующегося в Ингушетии огромным авторитетом, означает победу на выборах. Последний социологический опрос это полностью подтвердил: за ставленника президента собиралось проголосовать 47,5 процента избирателей, за Ваху Евлоева – 16, за Кодзоева – 9 и за Маскурова – 7.

Помимо высокого поручительства, что является основным рычагом кавказской избирательной технологии, Амирханов воспользовался и европейским рычагом – пригласил для проведения кампании московских пиарщиков. Денег хватило, что можно объяснить хотя бы тем, что главой избирательного штаба стал отставной депутат и нынешний глава “Славнефти” Михаил Гуцериев. Кстати, еще один плюсик: проголосовали за Гуцериева, а он прочит на свое место Амирханова.

Из всех других соискателей столь же богатым кандидатом оказался временно не работающий Маскуров. Его поддерживает влиятельная и очень небедная ингушская диаспора в Москве, находящаяся на ножах с Русланом Аушевым. Так что схватка оказалась весьма серьезной, затрагивающей интересы очень крупных людей. Амирханов и Маскуров были (впрочем, они и сейчас есть) далеко не главными фигурами на шахматной доске. Поэтому, несмотря на обещанные 47,5 процента, президенту Ингушетии расслабляться было нельзя. В этой ситуации грамотно повела себя пиаровская контора, обслуживающая Маскурова. Основной шум она издала по поводу того, что на противника работает правительственная мафия, которая обнаглела до того, что подкупает избирателей с помощью муки и сахара. Случаев такого рода подкупа, правда, предъявлено не было. Однако этого было достаточно, чтобы обозвать кампанию Амирханова “белым пиаром”. Амирхановские пиаровцы тоже не напрасно едят свою муку, они обвинили оппонентов в “черном пиаре” – упоминая в своих выпадах имя ингушского президента в негативном смысле, они сеют межнациональную вражду.

Конечно, Аушев своими заявлениями давал оппонентам богатый материал. Например, он заявил, что демократия нужна при выборах в местные органы. Выборы же представителя республики в Госдуме – это дело слишком важное, чтобы пускать его на самотек. Логика в этом есть. Примерно такая же, как в стремлении Путина смещать вероломных губернаторов с их постов. Следует отметить, что черные и белые технологии в Ингушетии частично совмещались с пятнисто-камуфляжными. Например, когда Амирханов приехал в село Алтиево, то два местных жителя, братья Мальсаговы, с воплями “Вон из села!” начали стрелять в него из пистолета и автомата. Однако были обезоружены охраной, но скрылись в не известном до сих пор направлении. А в ночь перед выборами в избирательный штаб вице-президента Всемирной ассоциации ветеранов спорта Вахи Евлоева кинули гранату. Видимо, намекнули, что 16 процентов для этого кандидата – непозволительная роскошь. В обоих случаях никто не пострадал.

Маскуров, образовав антиамирхановскую коалицию, в которую вошли также Кодзоев и Евлоев, неоднократно пытался исключить из списка своего главного врага. Для чего в избирком и Верховный суд республики были поданы заявления о нарушении Амирхановым законодательства – подкуп и предоставление властями особых предвыборных условий. Однако это казалось смешным: если на человека работает вся официальная Ингушетия, включая избирком и Верховный суд, то нечего тратить бумагу на бесполезную писанину. Впрочем, Маскуров не сдавался, каждый день он обещал опротестовать результаты выборов через Верховный суд России. Все слушали и смеялись.

А зря. Случилось невозможное: в субботу в 21 час Верховный суд Ингушетии постановил исключить из списка кандидатов в депутаты Государственной Думы РФ Алихана Амирханова с формулировкой “за подкуп избирателей”. Это произвело страшный эффект. Судебные приставы, которые должны были донести решение суда до избирательных комиссий, отказались исполнить свою святую обязанность. Телевидение прервало трансляцию российских каналов и стало передавать призывы представителей светских властей и духовенства бойкотировать выборы. Это продолжалось до утра дня выборов. Утром практически все члены избирательных комиссий написали заявления о сложении с себя полномочий. В Москве начался страшный шум, который поднял пока еще только один Вешняков, председатель ЦИК. Он грозит всеми мыслимыми карами, вплоть до уголовного расследования. Говорит актуальные слова о том, что прав президент, который хочет подтянуть разболтавшуюся в регионах дисциплину. Словом, ведет себя так, будто поставил на Максудова всю свою движимость и недвижимость.

Ситуация действительно уникальная еще и потому, что в ней нет правых. Проталкивание Амирханова в Думу не вписывается в цивилизованные рамки. Суд, в котором давно пылится жалоба депутатов, но принимающий решение, которое не может быть обжаловано в силу временных ограничений, – это никакой не суд, а междусобойчик. Вешняков, который говорит, что надо было голосовать по неисправленным бюллетеням (поскольку на вычеркивание не было времени), тоже выглядит странно. Так же он не прав, заявляя, что ЦИК назначит голосование через неделю. Ингушское законодательство предполагает проведение новых выборов через три месяца после того, как большая часть членов избирательных комиссий сложила свои полномочия. Выкручивание рук на Кавказе ради буквы закона – дело безумное, неизвестно какими последствиями чреватое. Тем более что большая часть ингушей болеет именно за Амирханова.

Возникает естественный вопрос: почему же Верховный суд Ингушетии совершил столь дикий поступок? Маскуров объясняет это так: “Власти раздражены тем, что впервые за всю историю Ингушетии судебная власть республики смогла вывести за правовое поле Ингушетии человека, которого открыто поддерживает местная власть – президент, глава правительства и другое руководство”.

Вряд ли суд, на который республиканская власть оказывала очень сильное давление, принял самоотверженное решение, исходя из соображений нравственности. Вполне можно допустить, что на него оказано иное воздействие, с противоположной стороны. Воздействие еще более сильное, но выражающееся в каких-то других физических единицах, отличных от килограммов и ньютонов. Это могут быть и угрозы, и все что угодно, что сильнее административных санкций и боязни потерять работу. Обо всем этом буквально вопиет то, что суд вынес решение не за неделю до выборов, а за 11 часов до их начала. Когда, казалось бы, ничего изменить уже нельзя. Однако власть в Ингушетии сильнее Верховного суда. Так что финт не прошел. Трудно не согласиться с Аушевым, который утверждает: “Все, что произошло в суде, было запланировано”.

Кто мог совершить такое воздействие на суд? Естественно, рука Москвы. Точнее, ингушская диаспора, решившая досадить боевому президенту и посадить в Думу своего человека. Конечно, досадить Аушеву не прочь был и Кремль, поскольку ему никак не простят позицию, занятую по отношению к чеченской войне. Если бы не Аушев, то в мире было бы меньше шума на эту тему. Однако это не тот случай, когда следовало посылать в Назрань рыцарей плаща и кинжала. Какая, в сущности, разница, кто будет сидеть от 12-го округа в Думе? Так что Вешняков пошумит и успокоится. Ну не прошла чужая комбинация. Жизнь-то продолжается. Нельзя забывать, что самое опасное в этой ситуации для федеральных властей – переть напролом»[31].

Эта публикация не только отображает картину конкретных региональных выборов, но и вводит нас в детали сложной и неоднозначной ситуации, выявленной в ходе журналистского расследования. Как видим, автор начинает изложение его результатов с описания дня выборов, а затем плавно переходит к предыстории происходившего в указанный день. При этом он оперирует в основном фактами, которые выстроены в хронологическом порядке и помогают воссоздать четкую последовательность событий избирательной кампании. Автор называет конкретные имена, даты, события. Не опасаясь, очевидно, за последствия публикации, он четко фиксирует все нарушения, допущенные во время выборов в Думу в Ингушетии, создавая таким образом основание для своих выводов о том, что поведение в ходе выборной кампании избирательных комиссий и суда отражает политическое напряжение, существующее между федеральной и региональной властями, отнюдь не способствующее, по его мнению, политической стабилизации на Кавказе.

Будущему журналисту-расследователю необходимо иметь в виду, что довольно часто многие явления, события, преступления не связаны так же очевидно с достижением политических целей, как, скажем, выборы в Думу или другие государственные органы; тем не менее, по сути, они могут иметь политическую окраску. И именно политический смысл их, прежде всего, может оказаться привлекательным для журналиста. Подобный смысл обнаружил, например, в факте контрабандной продажи некоей российской организацией за границу морально устаревших боеприпасов Юрий Некрасов, автор публикации «Шальные пули».

«Два года назад сотрудникам оперативной таможни Северо-Западного таможенного управления досталась небывалая добыча. На первый взгляд, все выглядело более чем невинно.

Скромный заводик пластмассовых изделий из города Котовска совершенно официально отправил специализирующейся на переработке отслуживших свой срок боеприпасов американской фирме “Intrac Arms International LLC” 40 миллионов патронов калибра 7,92 мм немецкого и чешского производства, захваченных Красной Армией в конце Великой Отечественной. Однако таможенники заранее получили сигналы, что взрывоопасный груз имеет смысл проверить более тщательно, и поэтому контейнеры с патронами тормознули. После чего для начала проверили, действительно ли изделия негодны к употреблению? В этом наследников Верещагина очень старательно пытался уверить кое-кто из сопровождающих лиц.

Контрольные стрельбы со всей очевидностью доказали, что сопровождающие лица оклеветали невинных гитлеровских оружейников, потому что ни один из подвергнувшихся проверке боеприпасов не дал осечки, исправно вылетев из ствола в заданном направлении. А на параллельно отправленный запрос в Интерпол о получателе пришел ответ, что никакой “Intrac Arms International LLC” в Штатах просто не существует. Есть компания с очень схожим названием “Intrac Arms International LL”, но и она патронов в Котовске не заказывала. И вообще непонятно, откуда они там взялись и, главное, кому понадобились, ведь оружие такого калибра после разгрома Третьего рейха никто не производит.

В этот момент по служебному телефону одного из накрывших с поличным патронных контрабандистов позвонили из Москвы. “Мужики, будьте людьми, пропустите груз, – задушевно попросил чей-то явно начальственный бас. – Понимаем, накладка вышла, но дело-то святое. Согласно указанию лично Бориса Николаевича принято решение помочь сербским братьям, но только потихоньку, чтоб НАТО не узнало.

Вот и приходится соблюдать конспирацию”.

Но хотя бас звучал чрезвычайно убедительно, ему не поверили. Потому что приятель одного из таможенников как раз за сербских братьев успел изрядно повоевать. И совершенно четко заявил, что патроны столь нестандартного калибра нужны там не больше, чем рыбке зонтик. Зато их противники из Армии освобождения Косова такой посылочке очень даже обрадуются.

Потому что в изрядном количестве получили от хорватов вермахтовские пулеметы MG-34 и MG-42, чей калибр как раз ровно 7,92 мм и составляет. Этими лучшими в свое время машинками немцы обильно снабжали своих хорватских союзников во время Второй мировой войны и продолжили поставки, когда хорваты с сербами начали резать друг друга в нынешнюю балканскую бойню. Пулеметы, кстати, настолько хороши, что переделанные под стандартный калибр НАТО и переименованные в MG-1, они до сих пор состоят на вооружении самих немцев, а уж хорваты, боснийские мусульмане и косовары их просто обожают. Впрочем, уважают они и американские пистолеты-пулеметы “Агран”, 3.096.576 патронов к которым были перехвачены в том же месте по дороге в ту же мифическую американскую контору. “Аграны” хорватам так приглянулись, что они даже организовали у себя их производство, используя как личное оружие младшего комсостава и диверсионных частей. (Кстати, именно из такого ствола застрелили незадолго до скандала на таможне Галину Старовойтову.)

АЛБАНСКИЕ НАРКОДОЛЛАРЫ ДЛЯ КРЕМЛЕВСКОЙ КАССЫ

Но кто же решил облагодетельствовать ныне усиленно изображающих из себя исламских фундаменталистов, а еще недавно правоверных марксистов от албанской наркомафии? По сообщениям в городской питерской прессе, контрабандисты прикрывались (правда, это бездоказательно) двумя уважаемыми генерал-полковниками. Один из них, Александр Давидович Косован, на момент событий являлся заместителем министра обороны, занимал ответственный пост начальника службы расквартирования и военного строительства Вооруженных сил РФ, но широкой публике был неизвестен. Зато другого, бывшего начальника Генерального штаба, а впоследствии главу Комиссии по технической политике при администрации президента Михаила Петровича Колесникова, многие запомнили по грандиозному скандалу, в который тот влип с подачи председателя оборонной Комиссии Государственной думы Льва Рохлина. В 1996 году Лев Яковлевич, как известно, предал гласности документы, из которых можно было понять, что именно Михаил Петрович отправил в Армению крупную партию танков Т-72. Причем вырученные деньги якобы пошли как раз на пополнение тех самых закромов, которые сыграли, так же как и президент Тер-Петросян, не последнюю роль в переизбрании российского президента на второй срок. Недаром ведь поднятый Рохлиным скандал быстро замяли, а настырного Льва Яковлевича сначала общими усилиями коммунистов и демократов сняли с поста председателя комитета, а потом и вовсе застрелили. А Михаил Петрович Колесников как нельзя кстати оказался во главе вышеупомянутой президентской комиссии. Поневоле возникает предположение, что у кого-то в Кремле могло возникнуть желание использовать для следующей президентской кампании уже испытанный механизм финансирования.

Использовав его на сей раз для пополнения коробок из-под ксерокса косовскими наркодолларами.

ПОКУШЕНИЕ НА ИЛЮХИНА ПОХОРОНИЛО ДЕЛО С ПАТРОНАМИ

В общем, дело обещало быть чрезвычайно интересным, однако его очень быстро забрали в Москву, не то в Генеральную, не то в Главную военную прокуратуру. Поскольку попытки столичных коллег проследить его дальнейшую судьбу оказались безуспешны, было решено обратиться к тогдашнему председателю думского комитета по безопасности Виктору Илюхину. В конце концов, если избирательный штаб грядущего кремлевского кандидата в президенты действительно финансируется столь экзотическим способом, то к государственной безопасности это имеет самое прямое отношение.

А уж в качестве члена руководства крупнейшей оппозиционной партии КПРФ и преемника покойного Рохлина на посту лидера Движения в поддержку армии Виктору Ивановичу заняться этим делом, казалось бы, сам Бог велел.

Но, вероятно, на этот раз у Всевышнего оказались несколько иные планы. Потому что переданные одному из илюхинских помощников в Думе копии материалов по всей истории бесследно исчезли. Во второй раз копии были переданы уже лично, когда товарищ Илюхин посетил Петербург в ходе агитационной кампании перед думскими выборами. Через три дня после этого неизвестный гражданин пустил над головой Виктора Ивановича пулю из “макарова”, чем, без сомнения, напомнил ему о судьбе предшествующего вождя ДПА. После чего пламенный борец с режимом резко потерял интерес к патронному делу. Зато органы прокуратуры внезапно стали усиленно интересоваться сотрудниками таможни, с бдительности которых все, собственно, и началось. Не прошло и года, как некоторые из них оказались за решеткой. И хотя факты преступлений в данном случае могли иметь место, складывается впечатление, что кто-то очень влиятельный ненавязчиво попросил разобраться с совершенно конкретными людьми в совершенно конкретном учреждении. Чтобы в будущем их коллеги конкретно усвоили, кого надо задерживать, а кого нет. Шум получился изрядный, по крайней мере бывалые таможенники утверждают, что такого капитального шмона ни до, ни после истории с немецкими патронами у них не было. Ну а фактический разгон оперативной части Северо-Западной таможни, где почти одновременно лишились своих должностей многие, от высшего руководства до замначотделов, в комментариях и вовсе не нуждается.

P.S. Совсем недавно в средствах массовой информации о загадочной фигуре генерал-полковника Косована заговорили снова. И в очень странном контексте. Александр Давидович вроде бы посмел поправить своего шефа, министра обороны Иванова. Тот пообещал, что в нынешнем году бездомные господа офицеры получат 27 тысяч квартир, а Косован уточнил, что всего 17 тысяч. Интересно, это случайность или по поводу остальных 10 тысяч уже есть планы?»[32]

Как видим, изучение обыденного, на первый взгляд, случая задержания таможенниками предназначенных для продажи боеприпасов вывело журналиста на акцию, имеющую определенное политическое значение. Оно становится вполне явным в силу того, что автор сумел сформулировать (хотя и в форме версии, которую, вероятно, еще надо подтверждать) связь между планировавшейся продажей боеприпасов и использованием полученных за них денег на выборах в государственные органы. Хотя надо сказать, что торговля оружием на международном уровне – это всегда часть государственной политики. Поэтому, журналист, обращающийся к этой теме, раскрывающий злоупотребления и нарушения закона в этой сфере, неизбежно будет вынужден рассматривать то, как привлекший его внимание конкретный случай подобной торговли связан с решением политических задач в интересах определенных социальных сил.

Независимо от того, какое именно политическое преступление будет расследовать журналист, ему нужно быть компетентным в сфере политической деятельности. То есть он обязан следить за расстановкой политических сил, знать наиболее важные задачи, которые они решают в конкретное время, быть знакомым с методами и опытом решения политических проблем, иметь представление о политических лидерах, их установках, склонностях, опыте, пристрастиях. Все это поможет в осуществлении расследований политических преступлений.

в начало главы << >> в начало

Расследование экономических преступлений

Экономические преступления можно отнести к ряду наиболее трудных для журналистских расследований предметов. Это связано обычно с тем, что это есть так называемые беловоротничковые преступления, иначе говоря, действия, в основе которых лежат порой исключительно сложные «схемы» присвоения определенными лицами государственных средств или средств своих конкурентов. Как правило, такие действия предварительно четко выверены в юридическом отношении и используют пробелы в законодательстве, позволяющие обойти закон. Поэтому журналист, который берется за расследование подобного рода действий, должен обладать хорошей экономической подготовкой и опираться в расследовании на помощь юристов и экономистов –профессионалов высокого класса. Только в этом случае он может надеяться на успешный исход своего расследования, а также избежать в дальнейшем возможного судебного преследования со стороны «героев» будущей публикации.

Как можно определить суть того предмета расследования, который обозначают как «экономическое преступление»? Это понятие прочно связано с понятиями роста эффективности экономики, рентабельности предприятий. Все действия тех или иных лиц, приводящие к снижению этого роста, можно считать экономическими преступлениями. В известной мере определение понятия «экономическое преступление» остается открытым, поскольку оно обретает смысл только в соотнесении с конкретным субъектом хозяйствования. Преступление совершается тогда, когда наносится ущерб конкретной экономике, например, экономике такой страны, как Россия, или экономике определенной отрасли народного хозяйства (скажем, экономике угольной промышленности), отдельного предприятия (к примеру, экономике фермерского хозяйства). При этом ущерб, нанесенный экономике отдельного предприятия, может отрицательно сказываться на экономике отрасли или страны в целом. Однако если деятельность какого-либо предприятия представляется рентабельной за счет паразитирования на «теле» общества (например, за счет постоянного повышения цен на продукцию в силу монопольного положения и пр.), то снижение его «эффективности» путем государственного регулирования считать преступлением нельзя. Наоборот, общество только выигрывает оттого, что отдельные личности теряют возможность получать сверхприбыли за счет разбазаривания природных ресурсов или присвоения результатов труда реальных производителей продукции.

Наиболее опасны экономические преступления, которые наносят ущерб экономике страны в целом, что обычно происходит в моменты принятия неправильных политических решений на уровне законов, правительственных решений, президентских указов, меняющих основы экономической деятельности в обществе. Но журналисты, как правило, редко обращаются к расследованию причин и последствий ошибочных политико-экономических решений такого уровня. Гораздо чаше предметом их расследований становятся экономические ошибки и преступления, совершаемые на уровне решений и действий работников отдельных отраслей и предприятий.

Ущерб экономике может быть нанесен и наносится самыми разными способами. Выявление их и становится часто основной целью журналистских расследований. Рассмотрим далее на примере, что может представлять собой расследование экономического преступления. С этой целью обратимся к публикации Максима Бланта «Разборки по-братски. Олигархические войны. Эпизод 2001-й», в которой он стремится выяснить причины возникновения конфликта между «Русским алюминием» и Металлургической инвестиционной компанией (МИКОМ), роли в этом конфликте глав данных компаний – Олега Дерипаски и Михаила Живило, а также пытается рассказать об экономическом уроне, нанесенном металлургической промышленности России в результате хозяйствования «олигархов».

«СКАНДАЛ

Борьба между “Русским алюминием” и Металлургической инвестиционной компанией (МИКОМ) за наследство последней становится все яростнее. Противники Олег Дерипаска и Михаил Живило обвиняют друг друга в нечистоплотном ведении бизнеса и прочих грехах. К борьбе подключена пресса, используются административные ресурсы. Сейчас сложно разобраться, насколько справедливы аргументы той или другой стороны. Возможно, предстоящие судебные процессы установят, кто в чем прав и кто в чем виноват.

ЗЛОДЕЙ ИЛИ ЖЕРТВА

22 февраля глава МИКОМа Михаил Живило был арестован в Париже. Он разыскивался через Интерпол с октября прошлого года по подозрению в подготовке покушения на Амана Тулеева, бывшего тогда губернатором Кемеровской области. Согласно официальной версии, Михаил Живило собирался таким образом отомстить Тулееву за то, что МИКОМ стараниями губернатора потерял контроль над основными предприятиями региона.

Из-под внешнего управления компании были выведены “Кузбассэнерго” и Кузнецкий металлургический комбинат (КМК). Последней и, пожалуй, самой болезненной потерей было банкротство Новокузнецкого алюминиевого завода (НкАЗ), в результате которого в марте прошлого года контроль над ними перешел к группе “Сибирский алюминий”, входящей в холдинг “Русский алюминий”.

В начале апреля французское правосудие должно определиться с выдачей главы МИКОМа российским правоохранительным органам. Несмотря на уверенность российской стороны в том, что экстрадиция – это лишь вопрос времени, все далеко не так очевидно. Еще в сентябре прошлого года, сразу после приезда в Париж, Живило попросил территориального убежища, заявив, что дело о покушении на Тулеева было сфабриковано с целью окончательно вывести его из борьбы за НкАЗ.

РАСКЛАД

Холдинг “Русский алюминий” (Русал) организован весной 2000 года акционерами “Сибнефти” (Роман Абрамович) и группой “Сибирский алюминий” (Сибал), основными акционерами которой являются Михаил Черной, Искандер Махмудов и Олег Дерипаска. Русал контролирует практически все крупнейшие российские алюминиевые заводы – Братский, Красноярский, Саянский, Новокузнецкий, кроме того, в сферу его влияния входят Таджикский и Азербайджанский алюминиевые заводы. Холдинг контролирует два глиноземных завода– Ачинский и Николаевский (Украина); несколько предприятий по переработке алюминия (более высокие пределы), вплоть до Самарского авиационного предприятия “Авиакор”, Горьковского завода (ГАЗ). В настоящее время ведется борьба за ВАЗ, практически куплен Голицынский автобусный завод.

Помимо Сибала, Михаил Черной и Искандер Махмудов контролируют ряд предприятий угольной отрасли, входящих в холдинг “Кузбасс-разрезуголь”, несколько металлургических комбинатов (в том числе Кузнецкий металлургический комбинат), горнорудных и горно-обогатительных компаний. Им принадлежит Уральская горнометаллургическая компания (УГМК) – второй после “Норильского никеля” производитель меди.

Вероятно, французские адвокаты Живило будут опираться на исковое заявление, которое подали в нью-йоркский суд три компании, принадлежащие братьям Михаилу и Юрию Живило (Base Metal Trading S.A., Base Metal Trading Ltd. и Alucoal), имевшие тесные партнерские отношения с НкАЗом. Иск был подан в декабре 2000 года, спустя три месяца после того, как Михаил Живило попросил территориального убежища во Франции, и спустя два месяца после того, как российская прокуратура объявила его в розыск через Интерпол.

В своем заявлении истцы утверждают, что в результате преднамеренного доведения до банкротства компаниям братьев Живило был нанесен ущерб в размере 900 млн. долларов. Эта сумма включает в себя неоплаченные поставки сырья, оплаченные, но не выполненные поставки алюминия, сорванные контракты. Ответчиками названы компания “Русский алюминий”, “Сибирский алюминий” и аффилированные с ними компании, Михаил Черной и Олег Дерипаска. Упоминаются в иске и Анатолий Чубайс, и кемеровский губернатор Аман Тулеев. Большая часть иска посвящена истории завода и отношений МИКОМа с ответчиками. Документ, в частности, содержит утверждение, что Михаил Черной, используя свои связи с Измайловской преступной группировкой (названы такие “авторитеты”, как Антон Малевский и Иванько-“Япончик”), получал с Живило миллионы долларов в качестве платы за “крышу”. Причем деньги шли через американские банки. В процессе борьбы за Красноярский алюминиевый завод Михаил Черной якобы заказал убийство американского бизнесмена Феликса Львова (убийство американского гражданина и использование финансовой системы США для перечисления денег и стали основанием для подачи иска в американский суд).

Убийство Львова, говорится в иске, впоследствии стало дополнительным аргументом, который должен был продемонстрировать Живило, какая участь его ожидает, если выплаты прекратятся. Одними угрозами дело не ограничилось, и в марте 1996 года на главу МИКОМа было организовано покушение, после которого Черной якобы заявил бизнесмену, что следующая попытка может оказаться более удачной. В конце 1999 года ответчики окончательно решили забрать завод себе. Для этого они, по утверждению истцов, подкупили Тулеева, который оказал давление на местный арбитражный суд при рассмотрении дела о банкротстве НкАЗа, а позже сфабриковал дело о покушении на самого себя.

МИР БЫЛ ВОЗМОЖЕН

Существует версия, что после банкротства завода Михаил Живило практически смирился с поражением и готов был продать Русалу принадлежавшие МИКОМу 66 процентов акций предприятий. Осталось только договориться о цене. Живило даже сделал к этому первый шаг, продав акции известному предпринимателю Григорию Лучанскому за 30 млн. долларов для их дальнейшей перепродажи Русалу. Сумма для работающего предприятия, выпускающего продукции на 50 млн. долларов в месяц (если считать по мировым ценам), смехотворная. А вся “изюминка” в том, что, продав акции НкАЗа, Живило оставил за собой принадлежавшую его компании кредиторскую задолженность завода. Теперь, требуя погашения долгов, он возбуждает против НкАЗа дела и не позволяет новым хозяевам полноценно эксплуатировать завод.

В интервью “Коммерсанту” Лучанский высказывает предположение, что “Мишу завела история с отравлением Тулеева, в которой он оказался одним из главных подозреваемых. Он считает, что все это организовал Дерипаска и что, возможно, я оказался на стороне Дерипаски. Я к этому не имею никакого отношения и не думаю, что это нужно было Олегу”.

Уже после подачи нью-йоркского иска адвокат братьев Живило (брат Михаила Живило Юрий, отвечавший за международные связи МИКОМа, тоже скрывается) Брюс Маркс заявил, что в ходе судебного разбирательства всплывает и имя Искандера Махмудова, который руководил вооруженным захватом качканарского горно-обогатительного комбината “Ванадий”. Теперь ГОК контролируется компанией, во главе которой стоит Махмудов. Кстати, одна из жертв тех пламенных событий – бывший председатель совета директоров ГОКа Дамир Гареев –встречался в Париже с Михаилом Живило и, возможно, обсуждал свое участие в процессе в качестве свидетеля. Дело подпадает под американский Акт о рэкете и влиянии коррумпированных организаций (RICO), поэтому пострадавшая сторона может требовать возмещения ущерба в трехкратном размере. Сумма иска, таким образом, увеличивается до 2,7 млрд. долларов.

В истории с банкротством НкАЗа и продажей акций завода действительно возникает много вопросов. По словам оппонентов Живило, завод, производящий около 35–40 тыс. тонн алюминия в месяц, экспортирует из них более 20 тыс. тонн. При цене на мировом рынке 1500–1600 долларов за тонну ежемесячная экспортная выручка должна составлять более 30 млн. долларов, из которых около 8 млн. братья Живило благодаря толлинговым схемам якобы клали себе в карман.

Задолженность перед "Кузбассэнерго", послужившая причиной банкротства завода, составляла около 20 млн. долларов (впоследствии эта сумма выросла почти до 50 млн.). Очень странно, что предприятие не могло погасить задолженность, равную 1–2-месячной экспортной выручке. Возможно, что у МИКОМа, в свою очередь, были долги “Кузбассэнерго”, которые он собирался использовать для взаимозачета. Бурный расцвет во второй половине 90-х всевозможных зачетных и вексельных схем при расчетах, прежде всего с бюджетными предприятиями и естественными монополиями, привел к тому, что накопились огромные долги всех перед всеми. Из-за этого искусственное банкротство стало в России одним из наиболее удобных и распространенных способов захватить контроль над предприятием. Кроме того, по мнению председателя Высшего арбитражного суда Вениамина Яковлева, и действующее законодательство позволяет довольно легко обанкротить предприятие без достаточных к тому объективных предпосылок. Не совсем понятно, почему менеджеры “Русала”, пришедшие на завод в качестве внешних управляющих, включили в список кредиторов не все подконтрольные МИКОМу компании, как это полагается по закону. Ведь именно они – в числе основных кредиторов предприятия, и им причитаются немалые деньги. Теперь, по словам адвоката Михаила Живило, “истцы предпримут все попытки арестовать любые счета и партии металла НкАЗа, о которых удастся установить, что они принадлежат “Сибирскому алюминию”, Олегу Дерипаске и его партнеру Михаилу Черному”. В конце января в Женеве уже было арестовано 846.000 долларов на счетах аффилированной с Сибалом компании Bauxal Management. Но это еще не самое интересное. Не погашаются и долги перед энергетиками, поскольку их тоже до последнего времени не вносили в реестр кредиторов. То есть по сути санации завода не происходит, что заставляет усомниться в эффективности нынешнего внешнего управления. Однако, несмотря на все свои аргументы, МИКОМ проиграл несколько судебных процессов на территории России и теперь братья Живило решились искать справедливости на Западе.

ПРОПАГАНДА

После появления скандального нью-йоркского иска последовали многочисленные заявления адвокатов “Сибала”, “Русала” и Олега Дерипаски о том, что иск не имеет никаких юридических перспектив и является исключительно частью пропагандистской компании, которая направлена на привлечение внимания к МИКОМу и подрыв деловой репутации оппонентов. На страницах целого ряда российских изданий развернулась кампания, основные тезисы которой: Запад использует уголовника Живило и других уголовников, чтобы опорочить набирающий силу российский бизнес и Россию в целом. Все скандалы, связанные с “русской мафией” и российской коррупцией, являются целенаправленной политикой США и особенно новой администрации. Действительно, в какой то степени обстоятельства играют на руку Живило: хотя скандал вокруг “Бэнк оф Нью-Йорк” окончился практически ничем, он нанес огромный удар по репутации российского бизнеса, и с тех пор на Западе мнение об отечественных бизнесменах не изменилось к лучшему.

Но дело не только в конъюнктуре. Оппоненты Живило известны на Западе и пользуются там недоброй славой. К примеру, сейчас в Германии прокуратура Дюссельдорфа расследует дело об отмывании 7 млрд. долларов, которые проходили через счета фирм, связанных с компанией Trans World Group, принадлежавшей Дэвиду Рубену и братьям Черным. В скандале оказались замешаны крупнейшие банки Германии, причем эта история началась еще в ноябре прошлого года, то есть до подачи американского иска.

Чем бы ни закончилось разбирательство, “Русский алюминий” в любом случае понесет огромный ущерб – как материальный, так и моральный. Олег Дерипаска уже был объявлен в этом году персоной нон грата на Всемирном экономическом форуме в Давосе. Внешнее управление на НкАЗе было введено на год, и в марте судьба завода должна решиться окончательно. Не исключено, что завод пойдет с молотка. Во всяком случае, хозяева “Русского алюминия” теперь сомневаются, стоит ли сейчас покупать контрольный пакет акций НкАЗа и инвестировать в завод в течение четырех лет около 35 млн. долларов, как они собирались. Возможно, они тоже уже не так уверены, что результаты расследования окажутся для них однозначно положительными»[33].

Несмотря на то что большая часть данной публикации посвящена описанию противостояния «олигархов», суть ее заключается в том, что автор выявляет причины, приведшие к огромным экономическим потерям, которые понесли названные промышленные предприятия и промышленность России. Расследуя сложившуюся ситуацию, автор прибегает к самым разным методам получения информации – интервью, анализу документов и т.д. В силу того что наиболее серьезные, наиболее тщательно скрываемые сведения, улики могут иметь в полной мере только правоохранительные органы, расследователь должен был вступить с ними в тесный контакт. В частности, судя по тексту публикации, он беседовал с председателем Высшего арбитражного суда РФ В. Яковлевым, на мнение которого ссылается в тексте, а также сотрудничал с судебными органами США, а точнее – с нью-йоркским судом, в который три компании, принадлежащие братьям Живило, подали исковое заявление. Это сотрудничество дало ему наиболее ценную информацию. Журналист тщательнейшим образом изучил материалы, связанные с причинами подачи иска, а также его текст. Из него следует, что в результате преднамеренного доведения до банкротства компаниям братьев Живило был нанесен ущерб в размере 900 млн. долларов. Проанализировав заявление, автор выявил причастность к конфликту таких лиц, как А. Чубайс и А. Тулеев. В процессе изучения иска он обнаружил также, что «олигархи» были тесно связаны с преступным миром, в частности с такими «авторитетами», как Антон Малевский и Иванько-«Япончик», который получал от Живило миллионы долларов в качестве платы за «крышу».

Стоит отметить, что автор проанализировал не только служебную документацию, но и относящиеся к делу архивные документы. Он обратился к публикациям по расследуемой теме за длительный период времени, помещенным как в российской, так и в зарубежной прессе (газета «Коммерсант», журнал «Ньюсуик»). Таким образом, в основе его публикации лежит достаточно большой объем информации, противоречивой и неоднозначной, но все же позволившей автору составить достаточно объективную картину событий. В результате аудитория относительно легко может увидеть причины конфликта «олигархов» Дерипаски и Живило– их желание завладеть наследством МИКОМа. Именно это желание – источник преднамеренного доведения до банкротства некоторых компаний, принадлежащих М. Живило и его брату Юрию, покушения на губернатора Кемеровской области Амана Тулеева, ареста Живило во Франции, убийства американского бизнесмена Феликса Львова, использования финансовой системы США для «отмывания» денег, подачи иска на «Русский алюминий» и «Сибирский алюминий» в американский суд и т.д.

Поскольку расследуемое явление (как и многие иные события, связанные с экономикой) имеет достаточно сложный характер, автор старается упростить изложение и с этой целью вводит в свой материал так называемый «расклад» – краткую справку, дающую читателю необходимый минимум информации, для того чтобы сориентироваться в сути происходящего. Затем он в повествовательной форме описывает произошедшие события, причины, их породившие. При этом не только представляет результаты проведенной работы по сбору информации, но и делает определенные выводы и прогнозы. По его мнению, чем бы ни закончилось разбирательство, «Русский алюминий» в любом случае понесет огромный ущерб – как экономический, так и моральный. Именно в этом заключается значимость расследуемой журналистом ситуации для общества.

в начало главы << >> в начало

Расследование коррупции

Журналисты могут освещать тему коррупции, так же как и все остальные темы, используя самые разные методы и жанры: публиковать информацию о случаях задержания кого-то правоохранительными органами по подозрению во взяточничестве, комментировать судебные процессы над коррупционерами, рецензировать книги, разъясняющие проблемы борьбы с коррупцией, публиковать отчеты и репортажи с заседаний парламента, посвященных вопросам противостояния коррупции, и т.д. Но наиболее серьезным вкладом в борьбу с этим злом являются проводимые журналистами расследования.

В качестве примера удачных расследований, осуществленных в последнее время, можно назвать публикацию Марка Дейча «Опасные связи. Генеральный прокурор вне закона» (Московский комсомолец. 1999. 12 мая) о связях бывшего Генерального прокурора РФ с преступной средой; выступление Марии Гридневой «Косухин, будь человеком!» (Там же. 2001. 31 января) о коррупционных связях работника МУРа с мошенниками; текст Евгения Толстых «Снова “проект века”: ядерный контракт» (Совершенно секретно. 2001. № 5), расследовавшего коррупцию в Минатоме РФ, и т.д.

Значимость журналистских расследований в качестве инструмента антикоррупционного воздействия объясняется самим характером этого вида деятельности, которая наиболее ярко характеризует журналистику как средство непосредственного социального контроля, борьбы со всевозможными недугами (в том числе и с коррупцией), поразившими современное российское общество. Своеобразие журналистского расследования как одного из инструментов борьбы с коррупцией предопределено особенностями его предмета и соотносимых с ним целей и методов.

В качестве предмета журналистского расследования в данном случае иногда называют коррумпированность общества «вообще». Но такой «предмет» вряд ли можно рассмотреть по-настоящему в ходе журналистского расследования. Более реальной, посильной для журналиста представляется задача расследования отдельных проявлений коррумпированности. А уж из результатов таких отдельных расследований может складываться полная (в той или иной мере) картина коррумпированности общества и возможных перспектив противостояния этому страшному социальному заболеванию.

Что же включает в себя явление коррупции, которое может стать предметом журналистского расследования? Четкое определение ее, к сожалению, пока не сформулировано, поскольку в России закон о коррупции все еще не принят (декабрь 2001 г.). Однако исходя из опыта стран, в которых существует это законодательно закрепленное понятие, к ней можно отнести преступные деяния, предусмотренные, например, следующими статьями УК РФ:

ü ст. 285. Злоупотребление должностными полномочиями;

ü ст. 286. Превышение должностных полномочий;

ü ст. 290. Получение взятки;

ü ст. 292. Служебный подлог.

Каждое из этих (а также, возможно, и каких-то иных) преступных деяний может оказаться исключительно актуальным в качестве предмета журналистского расследования. Эта актуальность предопределена тем, что коррупция является фактором, способствующим самым разным социальным недугам, поскольку в обществе перестают выполняться требования законов. Поэтому борьба с коррупцией выходит на одно из первых мест в деятельности журналиста-расследователя.

Следует иметь в виду, что проявления коррупции связаны прежде всего с деятельностью чиновников самых разных уровней. В 2000 году Союз журналистов РФ, объявивший конкурс[34]на лучшее журналистское расследование в сфере коррупции, предложил, например, три группы номинаций:

Коррупция в федеральных органах власти.
Коррупция в региональных органах власти и органах местного самоуправления.
«Низовая» коррупция.

Такое разделение журналистских расследований по уровням деятельности, на которых осуществляются коррупционные преступления, не случайно, поскольку чем выше уровень коррупционера, тем труднее журналисту осуществить расследование, тем выше должен быть уровень его профессиональной подготовки, тем обширнее должны быть его связи, используя которые он мог бы эффективно провести расследование.

Информация о том или ином случае коррупции предполагает немедленную реакцию журналиста, включение его в ситуацию, с тем чтобы, по мере возможности, «по горячим следам» выяснить, как и почему совершено преступление, что оно представляет собой при ближайшем рассмотрении, и какие следствия вытекают из него для общества. Подобная информация необходима любому социуму, ибо без нее невозможна осмысленная борьба за его оздоровление. Держа «под прицелом» деятельность чиновников, властных структур, журналисты тем самым осуществляют постоянный контроль над государственным аппаратом, не позволяя ему безбоязненно паразитировать на теле социума.

В любом случае, расследуя то или иное проявление коррупции, журналист не должен забывать о том, что предмет его интереса должен соотноситься со значимыми для общества функциями, осуществлять которые призвана именно журналистика. То есть он обязан не просто выявить преступление (это все-таки первоочередная задача правоохранительных органов, а не СМИ), а ясно и талантливо показать, почему так происходит, какие социальные механизмы буксуют, что порождает и что мешает искоренению зла.

Без сомнения, одного знания того, что в обществе процветает коррупция, журналисту явно недостаточно, чтобы заняться конкретным расследованием по этой теме. Для этого необходим некий, более конкретный, информационный «посыл». Иными словами – исходные данные о том, что кто-то (один человек или группа лиц) замешан в коррупции. Они могут соответствовать действительности или оказаться вымыслом, но пока их нет, журналисту нечего расследовать, проверять. Как эти данные появляются? Иногда в результате уже упомянутого «слепого» поиска сведений по теме коррупции, основанного на обычном любопытстве (чтение книг, газет, журналов, просмотр документальных фильмов, телепередач и пр.). Но гораздо чаще подобные адреса подсказывают телефонные звонки или поступающие в редакцию письма. Еще один возможный путь получения первоначальной информации о случаях коррупции – анонимное анкетирование. С этой целью в издании, где работает журналист-расследователь, может быть опубликована анкета, содержащая вопросы, ответы на которые могут натолкнуть его на вполне определенный адрес дальнейшего поиска.

Обладая исходной информацией о проявлении коррупции, журналист должен, хотя бы примерно, определить конкретную задачу расследования. Для этого ему следует, прежде всего, очертить сферу деятельности и круг тех лиц, чьи действия могут оказаться подпадающими под определение коррупции. Далее ему необходимо, исходя из реальных возможностей конкретного случая, «канализировать» (конкретизировать) общие цели антикоррупционного расследования как такового, «сузив» их до уровня реально реализуемых. В качестве таковых могут, например, выступать следующие цели:

выявление конкретных участников коррупционного деяния; 2) описание его механизма; 3) определение мотивов, побудивших участников криминальной ситуации совершить преступление; 4) установление социальных причин расследуемых проявлений коррупции; 5) прогнозирование возможных последствий развития криминальной ситуации.

Журналист может поставить перед собой задачу реализовать все эти цели, а может остановиться только на некоторых или даже одной из них. Все будет зависеть от фактов, которые окажутся у него в руках, а также от ряда других причин, которые станут известными только самому автору или его редактору. Цели журналистского расследования реализуются в результате применения соответствующих методов, соотнесенных, в свою очередь, с познавательными этапами. Журналистское расследование конкретного случая коррупции, так же как и расследование других явлений, включает в себя несколько таких «ступеней». Наиболее важными из них являются этапы выдвижения и проверки гипотезы.

Теперь посмотрим, как может выглядеть конкретное журналистское расследование на тему коррупции. С этой целью обратимся к публикации Евгения Толстых «Снова “проект века”: ядерный контракт».

«Пять лет понадобилось фигурам, приближенным к властной до сих пор Семье, чтобы преодолеть барьеры на пути к большим деньгам. Деньги замаячили на горизонте где-то в середине девяностых. Два миллиарда долларов! На эту сумму Россия должна была завезти к себе 2000 тонн радиоактивных отходов. Формально на пути сделки стояла статья 50 Закона “Об охране окружающей среды”, запрещающая “ввоз с целью хранения или захоронения радиоактивных отходов и материалов из других государств”. Сначала “природоохранное недоразумение” решили разрушить привычным “президентским наскоком”. В 1995-м была организована поездка Ельцина в один из ядерных центров Красноярск-26, после чего Борис Николаевич подписал указ, разрешающий устройство в России ядерной помойки. Б.Н. действовал в соответствии с устоявшимся алгоритмом правления: если нельзя, но очень хочется, то можно. Но Верховный Суд осмелился остаться верным Закону и отменил президентское распоряжение. Деньги, по “семейным меркам”, уплыли не такие уж и большие (вспомните пропажу кредита МВФ в 4,5 миллиарда долларов!), поэтому председатель Верховного Суда остался на месте, уволили “всего-навсего” главу Минатома Виктора Михайлова. Видимо, за то, что не сумел “убедить”...

На его место, скорее всего не без участия Бориса Березовского, был назначен директор Научно-исследовательского и конструкторского института энерготехники Минатома РФ Евгений Олегович Адамов. Ему можно было поручить дела “деликатного’ свойства на федеральном, так сказать, уровне, так как в подобного рода операциях на уровне вверенного ему в 1986 году института Евгений Олегович преуспел.

НИКИЭТ (тот самый институт) значился в списке режимных объектов системы Минатома России. Его адрес не упоминался в официальных документах; реквизиты были ограничены номером почтового ящика! Но г-на Адамова не случайно выбрало в министры окружение Ельцина. Основным принципом его деятельности был тот же алгоритм – “если нельзя, но очень хочется, то можно”.

6 ноября 1990 года распоряжением Исполкома международной неправительственной организации “Форум ученых и специалистов за советско-американский диалог” в целях “развития... углубления... формирования... решения глобальных задач в масштабах человечества” было создано некое учреждение “Форума...” под названием “Энергопул”, генеральным директором которого был назначен Евгений Адамов. Может, в этом не было бы ничего особенного, если бы фирму не зарегистрировали как раз по адресу (не по номеру почтового ящика) того самого сверхсекретного института!

Спустя три года, в январе 1993-го, в Монровиле (штат Пенсильвания, США) зарегистрирована фирма Energo Pool, Ink. (исполнительный директор – Е. Адамов, секретарь – гражданин США М. Каушански, казначей – Е. Адамов). С Марком Каушански и его американскими друзьями у директора российского ядерного института Адамова завязываются тесные деловые отношения.

В марте 1998-го в том же Монровиле создается некоммерческая (как и все остальные!) корпорация Rinse, Ltd., секретарем которой становится уже известный Марк Каушански. Зарегистрированная в Америке по домашнему адресу Каушански, в России фирма прописывается по адресу... НИКИЭТ! Дальше –больше.

Летом 2000 года в Ростове-на-Дону, на одной из баз Минатома, входящей в правительственный перечень предприятий стратегического значения (!), размещается филиал фирмы Nek Continental Corp. (президент – Юрий Энглин, исполнительный директор – Наум Альпер, бухгалтер – Марк Каушански). Неудивительно, так как с гражданином США Каушански у Евгения Адамова складываются почти родственные отношения. В 1997-м по домашнему адресу жены Адамова О. Пинчук Каушански регистрирует представительство корпорации Omeka, Ltd. (президент – Евгений Адамов, секретарь – Марк Каушански, казначей – Люба Каушански). Как следует из учредительных документов, корпорация занимается оказанием услуг в области консалтинга и менеджмента, а также инвестиционной деятельностью.

Мы не располагаем сведениями о вложениях многочисленных “адамовских” фирм в развитие ядерной энергетики России. Есть данные иного рода. К примеру, “консалтинговая” фирма Omeka, Ltd. (президент – Е. Адамов) поставила НИКИЭТ (директор – Е. Адамов) ковровые покрытия и клей на сумму 34000 долларов США. До настоящего времени “корпорация” продолжает поставлять НИКИЭТ вычислительную технику на сумму около 50000 долларов ежегодно.

Впрочем, это мелочи, о которых можно говорить вслух, не стесняясь! Вот и Евгений Олегович, ходатайствуя в 1996 году о получении членской карточки Diner Club(Денвер, штат Колорадо), указал, что его личные доходы за счет деятельности корпорации Omeka составляют более 40 тысяч долларов в год и годовые доходы из других источников, не облагаемых в США налогом, превышают 80 тысяч долларов. Надо полагать, не из подобных сумм складывались активы корпорации, которые на конец 1999 года составили более 5 миллионов долларов США. Их этих денег 3.150.000 долларов принадлежали Евгению Адамову, 1.500.000 – его жене О. Пинчук и 410.000– Марку Каушански.

Именно Omeka, Ltd. открыла счет на 250.000 долларов в Швейцарии, где учится дочь Адамова от второго брака. Корпорация же оплатила покупку Адамовым личного дома за 200.000 долларов в Питсбурге.

Но и этого мало! Ежемесячно, начиная с июля 1999 года. Департамент международных связей Минатома России (министр – Е. Адамов) выплачивал корпорацииOmeka (президент – Е. Адамов) по 7500 долларов “за оказание консультационных услуг”! Мелочь, но, видимо, приятно...

По состоянию на конец августа 2000 года на счете компании Energo Pool(помните такую, созданную в целях “решения глобальных задач в интересах человечества”?) находилось более 1.700.000 долларов. Отсюда через уже известнуюOmeka на счета открытой женой Адамова фирмы “Лоджик – Риэлти” осуществлялись переводы, а затем выплаты наличными от 10 до 100.000 долларов США руководителям Минатома России и НИКИЭТ. В частности, выплаты Адамову за работу президентом компании Energo Pool в размере 30.000 долларов зачислялись ежегодно на его личный счет в Монровильском отделении “Мелони Банка”. Через фирму Agloski Inemational Ltd. (Ницца, Франция) универсальная и вездесущая Omeka регулярно переводила крупные валютные средства (до 250.000 долларов США) на счета неустановленных лиц в других иностранных банках.

Не исключено, что именно эти “неустановленные лица” закрывали глаза на операции Адамова по незаконному экспорту технологий, научно-технической информации, сырья и материалов, используемых при создании оружия массового поражения!

Понятно, что одному Евгению Олеговичу было бы не под силу поднять такую махину приносящих прибыль операций. Нужны были свои люди не только “наверху”, чтобы обеспечивать покровительство и неприкосновенность личности вместе с капиталами. Нужны были, так сказать, и “полевые командиры” на ключевых постах отечественной атомной энергетики. Главный признак кадрового соответствия – преданность и... некомпетентность. Да, да! И неважно, что под началом “полевых командиров” оказывались десятки возможных “чернобылей”! Некомпетентность – гарантия исполнительности!

В 1998 году по требованию Адамова со своего поста уходит генеральный директор концерна “Росэнергоатом” Е. Игнатенко, долгое время руководивший организацией, эксплуатирующей восемь из девяти действующих на территории России АЭС. Вместо него своим приказом Адамов назначает 37-летнего коммерсанта из Новосибирска Л. Меламеда.

Когда Меламед переходит на работу первым заместителем председателя правления РАО “ЕЭС России”, его кабинет занимает Ю. Яковлев, экономист, работавший в последнее время заместителем председателя правления “Коммерческого банка конверсии”, генеральным директором московской акционерной страховой компании “Макс”!

Назначение не случайное. Дело в том, что в феврале 1999-го Минатом заключает с компанией “Макс” соглашение о сотрудничестве, которое предусматривает оказание консультативной помощи по страховым и финансовым вопросам, содействие финансированию всевозможных программ и многое такое, чего не увидеть, не посчитать, но за что надо заплатить сполна! Опробованная схема, когда г-н министр Адамов платит деньги за некие “консультационные услуги” г-ну Адамову, президенту корпорации Omeka. На простом языке следователей это называется “перекачкой бюджетных средств”.

На должность руководителя одного из ключевых департаментов Минатома (по сооружению ядерных объектов) Адамов назначает бывшего выпускника Харьковского института инженеров коммунального строительства М. Сергиенко, партнера по бизнесу в фирмах “Транс-пул”, “Лоджик –Риэлти”. А в феврале 1999-го должность генерального директора “Техснаб-экспорта” занимает никогда не имевший отношения к экспорту ядерных материалов Р. Фрайштут. К концу года под начало Фрайштута был передан весь экспорт тепловыделяющих сборок зарубежным партнерам России – Болгарии, Венгрии, Словакии, Чехии и Финляндии. А это – многомиллионные контракты!

Адамов монополизировал одну из самых прибыльных ветвей атомной отрасли, заставив уйти с рынка такие предприятия, как ОАО “ТВЭЛ” и ОАО “Машиностроительный завод” (г. Электросталь), успешно и профессионально поставлявшие ядерное топливо за рубеж. Государственным предприятием “ТВЭЛ” с 1996 года руководил В. Коновалов, в разное время занимавший должности заместителя министра среднего машиностроения СССР, министра атомной энергетики и промышленности СССР, первого заместителя министра РФ по атомной энергии. Летом 2000 года Адамов инициирует собрание акционеров, которое прекращает полномочия Коновалова.

Он мешал движению Адамова по финансовому полю не только как руководитель крупнейшего экспортера ядерного топлива. В 1999 году он возглавил наблюдательный совет отраслевого корпоративного банка “Конверсбанк”. После финансовых потрясений августа 1998-го банку потребовалось проведение эмиссии. Но еще до наблюдательного совета, утверждающего результаты проводимой эмиссии, Адамов потребовал от Коновалова передать значительную часть акций “Конверсбанка” (не менее блокирующего пакета) семи фирмам взаимосвязанной группы, принадлежащим американским фирмам “ТКСТ” и “Текси”, владельцем которых был В. Письменный – руководитель режимного Троицкого института инновационных и термоядерных исследований Минатома, одновременно – финансовый партнер Адамова.

Коновалов Адамову отказал...

Кто пришел вместо Коновалова? Формально учрежденную новую должность – первого вице-президента ОАО “ТВЭЛ” – занял выпускник МГИМО по специальности “правоведение”, работавший в основном сотрудником службы безопасности в коммерческих структурах, потом неожиданно попавший в группу “Сибирский алюминий”, которая, видимо, пристроила своего человека не кем-нибудь, а сначала директором самарского “Авиакор-авиазавода”, а потом советником министра РФ по атомной энергии. Так одним движением Адамов расчистил себе поле деятельности как в сфере внешней торговли ядерным топливом, так и в области корпоративных финансов. Тогда же по распоряжению Адамова из “Конверсбанка” в “МДМ-банк” (Мамут – Абрамович) был переведен паспорт на контракт “ВОУ-НОУ” (переработка оружейного плутония в ядерное топливо) стоимостью 12 миллиардов долларов!

Можно предположить, что вся затея с акциями “Конверсбанка” имела целью изменить направление финансовых потоков в нужное русло. В какое? Попробуйте продолжить логическую цепочку Мамут– Абрамович.

Таким образом, деньги и сегодня становятся ближе к Семье. Как уж тут упустить возможность “погреться” возле 20-миллиардного контракта? К тому же перспектива жить поблизости от ядерного могильника, в который может превратиться Россия, грозит кому угодно, только не тем, кто примет решение о ввозе на территорию страны радиоактивного мусора. Есть еще одна вроде успокаивающая обывателя деталь: говорят, что завоз ядерных отходов начнется не сегодня, не завтра, а деньги дадут сразу. Но именно это и тревожит! Ведь к моменту, когда в страну пойдут контейнеры с отработанным топливом зарубежных АЭС, вряд ли останутся не только следы от полученных авансом 20 миллиардов долларов, но и следы тех, в чьи руки попадут эти деньги. Разве рассказанное о бывшем министре Адамове не подтверждает худшие опасения? Да, президент Путин освободил Евгения Адамова от должности главы Минатома России. Возможно, в связи с “неадекватной” деятельностью последнего. Хотя в указе об этом не сказано. Просто – “освободить”, и все!

На определенном этапе биография Адамова стала мешать реализации, возможно, последней крупной сделки по схеме “доллары в обмен на будущее России”. Человек, “потерявший лицо”, вряд ли мог убедить парламентариев в “благоприятных” перспективах захоронения ядерных отбросов. Нужна была “чистая”, не запятнанная не только политикой, но и связями, известностью фигура. Все остальное должно уже работать само по себе. Ведь фундамент “ядерного контракта” начал закладываться гораздо раньше, сразу после посещения Ельциным Красноярска-26. В июле 1997 года Борис Николаевич подписывает положенный ему на стол указ № 679 “О продаже закрепленных в федеральной собственности акций акционерного общества “Кирово-Чепецкий химический комбинат”, исключающий предприятие из перечня акционерных обществ, имеющих стратегическое значение.

С мая прошлого года Минатом, используя Минимущество России, предпринимает попытки включить КЧХК в планируемое к созданию в структуре Минатома ОАО “Росатомпром”. Для этого предпринимаются усилия по продаже с аукциона 38 процентов акций, обеспечивающих контроль государства над комбинатом. При этом при создании нового образования “Росатомпром” его авторами планируется исключить хранилища радиоактивных отходов из состава комбината. То есть могильники останутся на обслуживании государства, а приносящее прибыль производство будет отдано частному бизнесу! И государство, которое даже при благоприятном стечении обстоятельств (не “уведут” уплаченные авансом деньги за хранение отходов; удастся сберечь эффективные производственные мощности и т.д.), по расчетам специалистов, вынуждено будет дотировать исполнение “проекта века”, окажется уже не в “долговой”, а в “ядерной яме Запада”. И никто не сможет остановить этот процесс, используя юридические рычаги!

В сентябре 1999-го и в июне 2000-го правительство возложило на Минатом полномочия по лицензированию не только деятельности по разработке, изготовлению, испытанию, эксплуатации и утилизации ядерного оружия и ядерных установок военного назначения, но и на всю деятельность по использованию атомной энергии в оборонных целях. Тем самым органы контроля за безопасным использованием ядерной энергии оказались в тех же руках, что и органы управления этой отраслью.

И к рассуждениям политиков, лоббирующих принятие документов о ввозе в Россию атомных отходов, о “жестких механизмах и процедурах госконтроля” можно отнестись с горькой усмешкой. Впрочем, их можно понять. По словам депутата Государственной Думы Игоря Артемьева, в свое время один из лидеров фракции открыто заявил, что Минатом выделил крупные средства на “обеспечение прохождения” через Думу законопроекта о ввозе отходов.

P.S. Во время недавнего визита российского премьера Михаила Касьянова в Швецию власти этой страны выразили озабоченность возможным размещением радиоактивных отходов, планируемых к ввозу в Россию, в непосредственной близости от их границ!

Евгений ТОЛСТЫХ

От редакции. Материалы проверки деятельности Е. Адамова на посту министра Минатома в конце февраля этого года Комиссией Госдумы РФ по борьбе с коррупцией были направлены Президенту РФ В. Путину, Председателю Правительства РФ М. Касьянову, секретарю Совета безопасности РФ С. Иванову и директору ФСБ РФ Н. Патрушеву. Проверка ФСБ РФ подтвердила изложенные в справке Комиссии факты. Сейчас Генеральная прокуратура РФ занимается изучением и перепроверкой полученных данных, с тем чтобы дать правовую оценку деятельности экс-министра Е. Адамова.»[35]

Как видим, в данном случае речь идет о проявлении коррупции в верхних эшелонах власти. Это означает, что автору необходимо было преодолеть очень серьезные препятствия на пути получения информации, которая позволила высветить очень хорошо спрятанные от «постороннего» взгляда (то есть от общества) вопиющие факты всевозможных махинаций, позволивших «увести» «героям» публикации огромные суммы народных денег за рубеж, на личные счета коррупционеров. Разумеется, автор публикации использовал помощь очень информированных людей, которые помогли ему вывести на чистую воду высокопоставленных чиновников, замешанных в коррупции. Именно такого рода журналистские расследования наносят самые чувствительные удары по коррупционерам, поскольку демонстрируют как «нижестоящим» их последователям, так и всему обществу уязвимость самых социально сильных преступников, возможность успешного противостояния коррумпированию общественных отношений.

в начало главы << >> в начало

Расследование преступлений в сфере экологии

В последнее время вопросы экологии стали очень популярны и привлекательны для журналистов-расследователей. Причем серьезные, интересные расследования появляются как в центральной, так и в местной печати. К ним можно, например, отнести публикации Н. Щура – «Алабуга» (Открытая позиция. 1999. № 4), О. Ефремова – «На рыбной речке случился массовый замор. Он может повториться» (Рыбак Приморья. 2000. № 34), В. Терешкина – «Северо-Запад России живет на пороховой бочке» (Природно-ресурсные ведомости. 2000. № 13) и многие другие.

Хотя следует иметь в виду, что впервые к экологической теме российские журналисты обратились еще в начале двадцатого века, когда были опубликованы первые тексты по природоохранной тематике в общеполитической прессе. После появления специализированных изданий (например, журнала «Охрана природы») экологическая тематика не уходит с полос различных изданий и прежде всего – «зеленых» («Зеленый мир», «Зеленый крест», «Источник», «Гринпис в России» «Берегиня» и т.д.). Но именно в последние годы, наряду с заметками, корреспонденциями, очерками, рассматривающими, так сказать, текущее состояние окружающей среды, стали появляться публикации, расследующие экологические преступления. Как раз такого рода публикации «делают погоду» в современной экологической журналистике.

Что такое «экологическое преступление»? Этим понятием можно охарактеризовать действия людей, результатом которых становится разрушение среды, дающей человеку возможность нормально существовать. Экологические преступления – это вызов существованию не только отдельных людей, но и всего человечества, поскольку состояние окружающей среды, как в нашей стране, так и на планете в целом в настоящее время становится все более пугающим. Журналистика – одно из важнейших средств противодействия человечества экологическому самоубийству.

К сожалению, не только отдельные личности или организации наносят в наше время ущерб экологии. Даже правительства разных стран в погоне за эффективными хозяйственными решениями, мощными военными технологиями часто жертвуют экологической стабильностью, грубо вмешиваются в сложившиеся в течение тысячелетий экосистемы, нанося им своими решениями наиболее губительные удары и обрекая тем самым будущее земной цивилизации на неизвестность.

Экологические преступления часто маскируются под прогрессивные проекты, выгодные варианты капиталовложений и т.д. Чтобы вскрыть суть подобных проектов, показать последствия их воплощения в жизнь, журналисту-расследователю часто надо владеть самыми современными методами анализа (в том числе методами точных наук), что, к сожалению, не часто встречается. Дилетантизм все еще остается одним из серьезнейших недостатков творчества журналистов-экологов, хотя среди них есть выдающиеся ученые, например академик А. Яблоков, Т. Злотникова и другие, уровень профессиональной подготовки которых, мастерство исследования и расследования экологически опасных ситуаций являются яркими ориентирами для тех журналистов, которые решили посвятить свое творчество одной из самых значимых для общества проблем.

Расследованию экологических правонарушений и преступлений в настоящее время мешает также нехватка точной информации, сложность ее получения (особенно от коммерческих фирм). Тем не менее, как показывает практика, журналисты часто распутывают самые сложные экологические правонарушения, делая их известными обществу. Такой опыт должен быть постоянно в центре внимания начинающего журналиста-эколога.

В качестве примера журналистского расследования на экологическую тему рассмотрим публикацию Надежды П. «Крушение на разъезде». Вот о чем в ней идет речь:

«ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНАЯ КАТАСТРОФА СДЕЛАЛА НЕВЫНОСИМОЙ ЖИЗНЬ ЦЕЛОЙ ДЕРЕВНИ

Край прибрежных ив – так называют Чувашскую Республику... Еще бы – в этом благодатном краю протекает в общей сложности 2350 рек протяженностью почти 9 тыс. километров. Это и Волга, и Сура, Большой и Малый Цивиль, Кубня, Безда, Кира и Бум, аеще Аниш и Выла. Места потрясающе красивые. Помимо ивовых зарослей, хороши осинники таволговые и приручьевые, тальники пойменные. Есть в Чувашии и почти 400 озер. Но за последнее время республика потеряла из-за заиления и эрозии 50 озер. Не может похвастаться чистой своей водицей и матушка-Волга. В ней обнаружена почти вся таблица Менделеева: цинк, медь, нитраты и нитриты, железо, нефтепродукты, фосфор общий и азот аммонийный, аеще и фенол.

Откуда? Ответ прост: только в столице Чувашии, в Чебоксарах, городская канализация имеет 54 спуска сточных вод от сети ливневой канализации. Впечатляет? Судя по всему, серьезные экологические проблемы в республике существуют. Причем давно. Другое дело, что власти – как городские, так и республиканские – смотрят на все это сквозь пальцы. И чаще всего палец о палец не ударят, дабы помочь экологическим службам в решении наиострейших проблем.

БЛИЗКИЙ РОДСТВЕННИК, ОН ЖЕ – УБИЙЦА

Сегодняшний рассказ – о железнодорожной катастрофе в деревне Мыслец, расположенной неподалеку от города Шумерля. На эту деревушку в 1996 году опрокинулись 24 вагона железнодорожного груза, из них 13 вагонов с дизельным топливом и три – с фенолом. Этот большой костер видели не только обитатели Шумерли, Чебоксар и Канаша. Его наблюдали даже соседи – жители Татарии, Нижегородской области.

Вообще деревню Мыслец называют иначе, а именно –разъезд Мыслец Муромского отделения Горьковской железной дороги. Именно на этом разъезде ранним майским утром и произошло крушение товарного поезда. Оказывается, в чувашских деревнях и селах железнодорожные пути зачастую проходят через самое сердце деревни. И живет так деревенский люд не одно десятилетие: по шпалам ходит в лес за грибами и ягодой, по этим же шпалам дети бегают в школу, через железнодорожное полотно гонят скот на выпас. Так и живут с этой железной дорогой, как с близким родственником, пусть не очень приятным, но тем не менее живут же.

К слову, за последние пять лет железнодорожных крушений на территории Чувашской Республики произошло несколько. Два из них случились в густонаселенных пунктах. Чувашия – очень плотно населенное место. Судите сами: вся республика поделена на 21 административный район. В этих районах более 1700 сельских населенных пунктов, а также 9 городов и поселков городского типа, где проживает почти 1 млн. 400 тыс. человек. Из этого следует, что республика имеет высокий уровень экологической нагрузки. Причем зона повышенной опасности приходится именно на поселок городского типа Шумерля.

Селяне давно с опаской ловят рыбу в родных водоемах. Местные лещ, густера, плотва и хорошо приспособившаяся к плохим условиям рыба-белоглазка давно не радуют ни значительными размерами, ни товарным видом. Бывает и такое, что и белоглазку вытаскивают о трех глазах, с вылезшей чешуей и неряшливыми плавниками – неопрятный вид рыбы объясняется просто. Не первый год Вурнарский завод смесевых препаратов делает в местные водоемы аварийные сбросы загрязняющих веществ, к примеру, таких ядовитых, как неонол. Почти все пруды и малые реки Вурнарского района загрязнены различными дустами, в том числе и запрещенным к производству ДДТ. До сих пор обнаруживаются свежие захоронения отходов производства на поселковой свалке и возле самого предприятия. А сколько рыбы гибнет из-за такого заболевания, как гепатиколез (опять все это – “творение” рук человеческих). Специалисты, правда, утверждают, что формирование ихтиофауны Чебоксарского водохранилища еще не закончилось.

Да разве с такими авариями оно может закончиться? Когда на разъезде Мыслец опрокинулся этот товарняк, то разлилось 897 тонн дизельного топлива и 185 – фенола. Все это, скажут потом специалисты, “привело к сверхнормативному загрязнению атмосферного воздуха и воды, а также содействовало загрязнению грунтовых вод почвы”.

КОНЕЦ СВЕТА. ЧУВАШСКИЙ ВАРИАНТ

В местной речке Паланке концентрация фенола через 26 часов после аварии составила 0,42 мг/л (предельно допустимая концентрация фенола в водах культурно-бытового водопользования должна составлять не более 0,1 мг/л). В районе деревенской школы концентрация паров составила 4–5 ПДК. Через 30 часов после крушения товарного поезда у дюкера ручья Западный Безымянный, а также в устье ручья Западный Безымянный было обнаружено 144,7 мг/л и 123,7 мг/л фенола, а в подземной скважине № 2 в районе аварии в грунтовых водах – 592,1 мг/л...

Деревенский люд в населенном пункте Мыслец воду для своих нужд берет из индивидуальных колодцев. Во всех них– будь то колодец на улице Пионерской, на Вокзальной или на улице Шевченко – везде обнаружено значительное количество как нефтепродуктов, так и фенола.

Но трагедия состоит не только в этом... Когда начался “конец света” – иначе сельчане о том крушении и не говорят – на тушение пожара прислали всех, кого можно. В ликвидации аварии участвовало более 600 человек. Это были и сами железнодорожники, из них – 150 человек из военизированной пожарной охраны. Все они тушили пожар без специальных костюмов защиты, без противогазов. И так более 15 суток. Убирали железнодорожное полотно, срезали и отвозили грунт, возводили природоохранные сооружения. К слову, были в том перевернувшемся составе и спецвагоны. И как только произошла авария, на ее месте очень быстро появились высокие генералы из Министерства обороны. Оказывается, в спецвагонах везли ракеты. Для кого тогда везли литерный груз –загадка по сей день. Да вот только товарняк умудрился перевернуться так, что вагоны со взрывоопасным грузом не полетели в овраг. Это и спасло деревню от полного уничтожения.

Многих из жителей обследовали в Нижегородском НИИ гигиены и профпатологии Министерства здравоохранения РФ. К слову, обследовали даже 19 жителей двух поселков – Коминтерн и Чертоганы, которые находятся почти в пяти километрах от места крушения поезда. И всем им поставлен диагноз: хроническая интоксикация фенолом.

...ПЛАТИТЬ ОТКАЗЫВАЮТСЯ

Государственный Совет Чувашии неоднократно рассматривал вопрос о ликвидации последствий железнодорожной аварии на разъезде Мыслец, но пользы от этих заседаний пока никакой. Источник загрязнения так и не ликвидирован. Он продолжает наносить ущерб и людям, и окружающей среде. Министерство здравоохранения республики так и не выявило причинно-следственную связь заболеваний обитателей деревни с загрязнением места проживания, а люди продолжают болеть. Они даже не могут обратиться в суд без соответствующего заключения с иском о возмещении ущерба, причиненного здоровью, Горьковской железной дорогой. Ни одно ведомство Чувашской Республики не взяло на себя смелость объяснить жителям деревни, что проживать на месте аварии небезопасно. Только одной семье из этого селения удалось обзавестись всеми нужными справками, дабы обратиться в суд. Дело в том, что дом семьи Окиных ближе всего оказался к месту аварии, ко всему прочему семья оказалась многодетной. И Шумерлинский районный суд с участием помощника Чебоксарского межрайонного природоохранного прокурора Александра Леонтьева рассмотрел иск в интересах Натальи Окиной и ее детей – Ирины, Елены и Светланы – к Горьковской железной дороге о компенсации морального вреда. Суду были представлены амбулаторная карта и карта стационарного больного Окиной Натальи Игоревны, которая длительное время находилась на лечении в Шумерлинской больнице. Врач-эксперт Иван Миронец подтвердил диагноз: острое отравление фенолом.

Но представляющие Горьковскую железную дорогу на основании доверенностей, некие В. Пчелкин и В. Федоров, иск не признали. Более того, в суде оба эти представителя доказывали, что нет никаких документов о причинении вредоносного воздействия на окружающую среду поселка Мыслец и разъезд Мыслец. Но в материалах дела нашлась справка, составленная главным врачом Центра санэпиднадзора Муромского отделения Горьковской железной дороги, о санитарно-гигиенической обстановке на разъезде Мыслец. Эта справка устанавливает глубину зоны заражения в 2 км 400 м (а от места аварии до ближайшего дома всего-то 350 м). Далее в справке указано, что в самой деревне Мыслец содержание фенола в воздухе превышало ПДК почти в 8 раз. Установлено также эквивалентное количество фенола в первичном облаке – 0,690 тонны. Смертельной же дозой для человека при пероральном попадании является один грамм. Таким образом, Шумерлинский районный суд признал, что “по вине работников Горьковской железной дороги было нарушено право жителей деревни Мыслец на благоприятную окружающую среду, которое предусмотрено ст. 42 Конституции РФ. Ст. 151 Гражданского кодекса РФ предусматривает возможность компенсации морального вреда (физических и нравственных страданий) действиями, нарушающими личные неимущественные права гражданина. Оценивая степень понесенных истцами нравственных страданий, уровень опасности ситуации, возникшей по вине ответчика, материальное положение сторон, суд объем компенсации морального вреда определил в 10 тысяч рублей каждой из истиц...”.

Горьковская железная дорога выдавать компенсацию отказалась. Вообще железнодорожники старательно оттягивают и судебные процессы, и расследование причин крушения поезда. Наталья Окина вместе с тремя несовершеннолетними детьми вновь обивает пороги судов. Из суда она обычно едет к фельдшеру –показать своих девчонок. Хоть и обещали жителям деревни, что всех детей обязательно обследуют в Московской детской клинической больнице № 38, обещания так и остались обещаниями. Часть детей обследовали, а до остальных дело так и не дошло. Причина опять-таки одна: за обследование надо платить. Платить все министерства, ведомства отказываются. К слову, о “медицинских обследованиях”, проходящих в самой деревушке. Раз в полгода в деревню приезжают бригады врачей. В деревенской школе в одном из классов выносят все парты. Врачи усаживаются на стулья и в кабинет один за другим заходят местные жители всех возрастов. В руках у эскулапов – лишь перья и бумага. И это называется “обследование больных”. А меж тем есть даже заключение Московского научного центра экологической токсикации о том, что “жители деревни Мыслец подверглись воздействию многокомпонентной токсической смеси аварийных веществ”.

А ЯД И НЫНЕ ТАМ

До сих пор на месте аварии находится большое количество загрязненного фенолом грунта, в подземных наблюдательных скважинах он обнаруживается в сотнях и тысячах миллиграмм в одном литре. В пробах питьевой воды из колодцев деревни периодически обнаруживаются и нефтепродукты (в среднем 2–3 ПДК). Поэтому водопроводные сети в деревне больше не прокладывают – это решение принято на поселковом сходе граждан. Зачем водопроводные сети, если в воде до сих пор находится столько дряни?

Некоторые семьи уже покинули деревню. Одни уехали к родственникам, другие подались “на авось” в город... Но многодетная семья Натальи Окиной с места сняться не может. Ей просто некуда ехать, да и на руках трое детей. Денег хватает в доме только на продукты и кое-какую одежонку. Все ее походы по судебным инстанциям так пока ничем и не закончились. Но представители Горьковской железной дороги, встретив ее в тесном коридорчике, посоветовали “не рыпаться” – мол, все равно ничего не докажешь. За такую “услугу” пообещали выдать ей и всем детям по 500 рублей на аптеку и врачей...

Наталья Окина собирается бороться дальше и за себя, и за своих детей, и за всех обитателей деревни. Хотя даже она понимает: ее деревня – не жилец на этом свете. Давно пора вывезти отсюда все семьи, детей, коз и коров. Сколько же можно щи с фенолом и нефтепродуктами хлебать?

А что касается Волги, то теперь понятно, откуда и в ее водах фенол присутствует. Сотрудники Чувашохотрыбловсоюза все недоумевают: чего это рыба в водоемах плохо приживается? Они каждый год выращивают и выпускают в водохранилища и реки республики сотни тысяч личинок леща, щуки и плотвы, а рыба отчего-то гибнет.

Отчего же она гибнет? На этот вопрос сегодня уже может ответить даже самый маленький житель деревни Мыслец – трехлетний Коля Корнилов: “Это фенол испачкал речку...”»[36]

Данное расследование интересно прежде всего тем, что посвящено одному из типичных видов экологических преступлений техногенного плана, причины которых связаны в огромной мере с изменением основ хозяйствования в стране, с развалом СССР и переходом к рыночным отношениям. Огромные масштабы индустриализации, гигантомания, порожденные стремлением обеспечить плановое функционирование единого народного хозяйства на огромных по размеру территориях, привели к созданию бессчетного количества объектов, обслуживание которых требовало колоссальных затрат. Такие затраты были в известной мере возможны, пока существовал Советский Союз, хотя и в те времена тоже случались техногенные катастрофы. Но их было немного. Сейчас, когда оборудование на подавляющем большинстве объектов крайне изношено и в то же время нет тех возможностей его обновления, какие были раньше, избежать аварий и катастроф очень трудно. И, тем не менее, смириться с тем, что в результате их гибнут или оказываются на грани гибели ни в чем не повинные люди, нельзя. Именно поэтому освещение «экологических ударов» по населению, выявление конкретных причин происходящего – важнейшая задача журналистов-расследователей.

В этом плане данное расследование очень ценно. Интересно оно и в другом отношении, а именно – как пример, показывающий, что освещение экологической тематики, расследования экологических ситуаций требует большого внимания, ответственности, хорошей профессиональной подготовки. Такие качества нужны не только для успешного поиска информации, но и умелой подачи ее читателю. Автор всегда должен ориентироваться, прежде всего, на уровень подготовки, готовности конкретной аудитории к восприятию информации, которую он ей предлагает. А поскольку разработка экологической темы часто сопряжена с использованием большого количества специальных терминов, показателей, то перед ним всегда встает вопрос о том, как их использовать. Стоит ли, скажем, объяснять в данной публикации, что определенная концентрация свинца в почве, например, может нанести вред здоровью человека, или не стоит? Ведь одно дело, когда материал предназначен для специализированной аудитории, и совсем другое, если его будет читать массовая (то есть менее подготовленная в конкретном вопросе).

Чтобы мобильно «переключаться» с одного уровня изложения материала на другой, журналисту-расследователю необходимо постоянно заниматься «экологическим ликбезом», самообразованием. Хотя и в этом случае ему не всегда удастся объяснить людям, скажем, то, почему обыкновенная электростанция на Волге так же опасна, как и АЭС. Часто именно технические тонкости, нюансы заключают в себе всю суть проблемы. Иногда спор возникает из-за разницы в терминологии. Вспомним хотя бы недавний скандал с принятием Думой закона о ввозе в Россию не то радиоактивных отходов, не то отработавшего ядерного топлива. Если журналист пишет об этом, он обязательно должен объяснять, что считается радиоактивными отходами, а что – отработавшим ядерным топливом. Причем объяснить надо так, чтобы это понял и рядовой читатель. Следует помнить о том, что некоторые экологические термины либо совершенно непонятны, либо имеют для него другой смысл. К примеру, слово «биоценоз», которое довольно часто употребляют ученые-экологи, вряд ли массовый читатель понимает правильно, то есть как «сообщество живых организмов».

Если взглянуть с точки зрения подобных требований к уровню доступности для массовой аудитории на приведенную публикацию, можно увидеть, что автор, очевидно, хорошо владеющий специальной терминологией, к сожалению, не расшифровал ее для тех читателей, которые могут не знать, что такое «гепатиколез», «фенол», «хроническая интоксикация» и т.д. Поэтому им трудно разобраться в сути публикации.

А ведь избежать подобного последствия вполне возможно. С этой целью журналисту неплохо было бы взять на вооружение для перевода с научного на обычный язык некоторые известные приемы. Можно, например, использовать формальные виды определений, которые всегда можно найти в словарях. Порой давать и неформальные («ветер есть движущийся воздух») – это наиболее краткий и простой способ что-либо объяснить. Можно также обратиться и к так называемым развернутым определениям. Например, о новом взрывчатом веществе можно сказать: «Дело в том, что обычный тротил уже не устраивал наших военных, и в засекреченных НИИ изобрели более мощные смеси. Чтобы в мелкие кусочки разлетались железобетонные стены дотов и бункеров, разрывало на части вражеские авианосцы, корежило танки. Что уж тут говорить про слабую человечью плоть – она должна была просто превращаться в молекулы». (В. Терешкин. Указ, соч.)

Практически ни одно расследование на экологическую тему не обходится без цифр, которые считаются неопровержимым свидетельством достоверности чего-либо. Но не каждый читатель способен с ходу осознать их значение, соотнести друг с другом. Поэтому когда журналист вводит цифру в текст, он должен позаботиться о ее «звучании». На этот счет существует много приемов научной популяризации: сравнение сложных явлений с простыми, а новых – с привычными, понятными и т.п. Одна группа приемов основывается на математических методиках – подсчете, вычислении процентов и средних величин, округлении числовых значений, сопоставлении. Другая реализует традиционные приемы риторики. Это – обращение к читателю, акцентировка цифровых значений в авторском комментарии. Лучше всего цифры давать в сравнении. Причем сравнивать надо со знакомыми мерками, например, стопкой монет, зернышком пшеницы, футбольным мячом и т.д.

В этом отношении в публикации «Крушение на разъезде» цифры использованы недостаточно умело. Многие из них, например о величине загрязнения почвы и воды, даются сами по себе, без сравнения. Возникает вопрос: о чем говорят цифры? Означают ли они угрозу для людей, или нет? Непонятно. А ведь все прояснилось бы, назови автор в каждом случае допустимые нормы (безвредные для человека) присутствия упомянутого вещества в воде или почве.

Известно, что обычно плотность населения рассчитывается из числа жителей на квадратный километр. А то, что Чувашия поделена на 21 административный район, ни о чем не говорит. Вот если бы автор сравнил Чувашию с Японией, о густонаселенности которой ходят легенды, тогда стало бы ясно, действительно ли чуваши живут в тесноте. Кроме того, об уровне экологической нагрузки обычно судят не по плотности населения, а по количеству промышленных предприятий или, скажем, уровню ПДК в местной речке. Плотность населения – это, скорее, вторичный признак.

в начало главы << >> в начало

Расследование исторических тайн

Говоря об исторической тайне, обычно имеют в виду случившиеся в прошлом непонятные события (например, таинственная смерть наследника престола во времена правления Бориса Годунова; всемирный потоп; смерти Сергея Есенина и Владимира Маяковского; отречение царя Николая II от престола и т.д.). Начало перестройки в нашей стране было обозначено мощной волной всевозможных разоблачений, расследований исторического плана. Например, на страницах «Огонька», которым в то время руководил В. Коротич, публиковалось множество материалов, посвященных преступлениям И. Сталина и его соратников. Впоследствии историческую тему (загадки истории) стали активно разрабатывать и многие иные издания. Телезрители и радиослушатели получили возможность знакомиться с загадками истории по передачам «Колесо истории», «В поисках утраченного», «Исторический репортаж», а также «Историческое расследование» и пр.

Значение подобных расследований для аудитории СМИ заключается, прежде всего, в их познавательной ценности. Историческое расследование позволяет журналисту (а значит, читателям, телезрителям, радиослушателям) взглянуть на прошлое с точки зрения современности, предложить свою версию дела, открыть подробности, ставшие известными лишь по прошествии длительного периода времени. Кроме того, осуществляя историческое расследование, журналист может провести параллели с аналогичными делами настоящего времени и тем самым, в известной мере, объяснить их. Публикация исторического расследования для конкретных СМИ может быть интересна и потому, что такие материалы привлекают внимание аудитории, позволяют изданию укрепить свою популярность.

Обращаясь к загадочным случаям и происшествиям прошлого, журналист не всегда знает наверняка, что за ними стоит какое-то преступление. Поэтому попытка некоторых исследователей журналистики «привязать» журналистское расследование прошлого к понятию «преступление» некорректна. Расследование исторических тайн – одно из направлений в деятельности журналистов-расследователей. Основная особенность направления состоит в том, что журналист расследует дела давно прошедших лет. Это в значительной степени ограничивает круг методов и источников информации, которые могут быть использованы в расследовании. В данном случае в наибольшей мере ему могут помочь свидетельские показания (если расследуется событие, произошедшее относительно недавно в историческом плане), документальные источники информации, которые можно найти, скажем, в государственных, а также в семейных архивах тех, кто непосредственно участвовал в расследуемых событиях прошлого. Интересную исходную информацию журналист-расследователь, увлекающийся исторической тематикой, может получить из специальной исторической литературы, в том числе из периодических исторических изданий: «Отечественная история», «Отечественные архивы», «Вестник древней истории», «Отечественное краеведение», «Вопросы истории», «Вестник архивиста», «Новая и новейшая история».

В ходе расследования журналист часто сталкивается с необходимостью объяснять поступки исторических личностей. Это можно сделать разными методами. Часто таким объяснением служит выявление журналистом конкретных мотивов, которые могли быть реализованы историческими героями в тех или иных действиях и ситуациях. Важны и конкретные данные о позициях исторических персонажей, групповых интересах, придворных интригах и т.д. Все это привлекается и для рационального объяснения конкретных дел, поступков исторических лиц. Нередко, однако, расследователь из-за недостатка знаний о тех или иных персонах вынужден полагаться на гипотезы, допущения, нормы здравого смысла (поскольку предполагается, что люди обычно руководствуются именно такими нормами).

Журналист, проводящий объяснение в историческом расследовании, должен учитывать и фактор случайности в развитии событий, о которых идет речь. В этом случае в качестве метода исследования предполагается интуитивное вживание в роль действующего лица, психологическая реконструкция чужого сознания, возможных действий его обладателя, исходя из аналогии «Я» журналиста и «Я» исторической личности. Ясно, что такие выводы будут исключительно субъективными по характеру, поскольку точной аналогии в данном случае быть не может. Журналисту, расследующему события прошлого, редко удается совершить полноценное открытие (подобное, скажем, открытию города Трои, сделанному археологом Генрихом Шлиманом на основе сведений, изложенных в гомеровской «Иллиаде»). Обычно журналистское расследование на историческую тему представляет собой лишь более или менее обоснованную версию.

Подобной версией является, например, расследование Василия Устюжного «Ленинградское дело» (Комсомольская правда. 2000. 5 октября). Из учебников истории о «ленинградском деле» известно, что в период сталинского правления, сразу после Второй мировой войны, научная и творческая интеллигенция надеялась на ослабление партийно-государственного контроля. Однако международная обстановка после войны резко изменилась. Началась «холодная война». Руководство СССР взяло курс на немедленное «завинчивание гаек» в отношении интеллигенции. Главный в то время идеолог страны А.А. Жданов, выступая в Ленинграде с разъяснением постановления «О журналах “Звезда” и “Ленинград”», подверг беспощадной критике творчество Зощенко и Ахматовой. Затем руководство взялось за театры, кино, музыку, науку. Духовный терроризм сопровождался физическим, подтверждением чему и стало «ленинградское дело».

Формально оно было начато в январе 1949 года, после поступившей в ЦК ВКП(б) анонимки о подтасовке результатов выборов секретарей Ленинградского обкома и горкома партии. И завершилось снятием с работы свыше двух тысяч руководителей, когда-либо работавших в Ленинграде, и казнью более 20 из них. Они были обвинены в попытке разрушить СССР, противопоставив Россию Союзу, а Ленинград – Москве.

Таковы исторические реалии, согласно трактовке, изложенной в учебниках, которые автор пытается дополнить новыми фактами, дав более полное представление о «ленинградском деле»: «50 лет назад разгромлен первый питерский десант во власть. Что будет со вторым?»

«Это дело получило название “ленинградского”, в список репрессированных вошли руководители города и страны – выходцы из Питера. Идейным создателем и вдохновителем “питерской команды” стал член Политбюро ВКП(б), секретарь ЦК Андрей Жданов, который, освоившись в Москве, начал весьма активно подтягивать в столицу земляков. В итоге секретарем ЦК, курирующим органы ГБ, стал Алексей Кузнецов, главой Госплана, первым зампредом Совмина СССР, – Николай Вознесенский, руководителем Совмина РСФСР – Михаил Родионов, зампредом Совмина СССР – Алексей Косыгин. Всего же за два года (1946–1948) на руководящую работу были выдвинуты 12 тысяч ленинградцев, из них на работу в Москву и для руководства другими областями отправились свыше 800 человек.

Однако после смерти Жданова в августе 1948-го “питерский десант” был разгромлен: большинство выдвиженцев сняли с работы, а более 20, как уже сказано, расстреляли.

О некоторых подробностях “ленинградского дела” рассказывает Валерий Кузнецов, сын расстрелянного секретаря ЦК.

– Валерий Алексеевич, сейчас много пишут о том, что ваш отец пал жертвой схватки между патриотически настроенной частью Политбюро и, скажем так, космополитами во главе с Берия, Маленковым, Кагановичем и Хрущевым.

– Это поправление истории в угоду современной политике. Многим сегодня выгодно из отца сделать знамя панрусизма, представить чуть ли не жертвой сионизма. Все на деле гораздо глубже.

– Но борьба между московской и питерской частями в Политбюро имела место?

– Имела. Только я бы не стал называть ее московской частью Политбюро. Какой Берия москвич? Или Хрущев? А вот ревнивое отношение к питерским выдвиженцам действительно имело место.

– В то же время Сталин, казалось бы, прекрасно относился к вашему отцу...

– Тут своя предыстория. Когда началась война, Жданов, в то время первый секретарь Ленинградского обкома, отдыхал в Сочи. Отец стал фактически первой фигурой в городе. Постоянно общался по телефону со Сталиным по вопросу подготовки города к обороне. Сталин высоко оценил эту работу. Зимой 42-го в присутствии членов ГКО собственноручно, что делал крайне редко, написал личное письмо Кузнецову. Письмо заканчивалось словами: “Алексей, Родина тебя не забудет”.

– И что из этого следует?

– Я убежден, что даже в то тяжелейшее время Сталин просчитывал будущие кадровые комбинации. В этом демонстративном письме, дающем мандат на полновластие в Ленинграде, ведь никакой необходимости не было. Ленинградом руководил живой Жданов. Сталин первым завел и разговор о приглашении Кузнецова в Москву под предлогом, что нужно выдвигать молодых. Отец пользовался огромной популярностью и любовью у питерцев. Сталин учитывал эти настроения. Зачем ему нужен был еще один Киров в Питере?

– Тогда непонятно, зачем Сталин дал Кузнецову огромные полномочия – поручил ему курировать кадры и органы госбезопасности...

– Да это был символический жест. Реально же Сталин натравливал на отца свое завистливое окружение. Весьма показательно в этом смысле признание Микояна о том, как в 48-м на даче в Рице в присутствии “пятерки” –Молотова, Берия, Микояна, Маленкова и Кагановича – Сталин заявил, что хотел бы Генеральным секретарем поставить Кузнецова, а председателем Совета Министров питерца Вознесенского – тот тогда возглавлял Госплан.

– Что это значило?

– На деле это означало команду “фас”. И ее так и поняли. Уже спустя полгода началась расправа. Секретаря Ленинградского горкома Капустина обвинили в связи с английской разведкой. А городское руководство – в сознательном противопоставлении центру. Доводы сейчас бы вызвали улыбку. Например, Совет Министров РСФСР организовал в Ленинграде Всероссийскую ярмарку оптовых товаров. Ленинградское руководство пригласило на нее гостей из других союзных республик. Маленков расценил эти приглашения как открытый вызов Центру. А согласие на проведение ярмарки давал отец...

Тут же министр МГБ Абакумов с подачи Маленкова “раскрыл заговор вражеской группы Кузнецова” Отца обвинили даже в том, что он хотел перенести столицу из Москвы в Ленинград...

– В протоколах допросов есть подписи вашего отца под “признательными” показаниями.

– В конце 80-х я работал в комиссии по реабилитации жертв политических репрессий. Ознакомился с сотнями дел и узнал, как выбивались показания. Отцу сломали позвоночник, разбили ушную раковину. Это рассказал врач следственной тюрьмы. Есть основания предполагать, что листы показаний допросов подписывались до того, как допросы были запротоколированы и отпечатаны. Не многие могли выдержать испытания – арестованных сажали в бетонный куб и держали сутки без воды и еды, привязывали к железной кровати с колючими настилами. Давили –подпиши, иначе семья будет расстреляна.

Мой отец на закрытом заседании Военной коллегии суда, который проходил в клубе офицеров на Литейном, вины за собой не признал и в заключительном слове сказал, что история нас рассудит. Об этом мне рассказывали свидетели того судилища. В зале сидели в основном переодетые чекисты.

– Почему же “ленинградское дело” замалчивалось и после смерти Сталина?

– Но ведь очевидно же. От начала до конца его лепил Маленков. Он лично допрашивал отца. А сам процесс шел всего один день. Для Маленкова специально организовали ретрансляцию из зала суда. Он докладывал о ходе разбирательства Сталину. В день суда Политбюро восстановило в стране смертную казнь, отмененную в 1945 году. Позже министр МГБ Абакумов признавал, что обвинительное заключение составлялось под диктовку Сталина. Он дирижировал делом от начала и до конца»[37].

Нельзя не указать на тот факт, что данное расследование построено главным образом на разговоре с сыном одного из главных участников «ленинградского дела», которого отнюдь нельзя считать очевидцем происходившего, поскольку он обладает сведениями, имеющими отрывочный характер и полученными из неизвестных источников. Поэтому и расследование надо считать версией, которая еще должна найти подтверждение.

Следует заметить, что автор публикации построил материал так, что каждый новый ответ его собеседника на вопросы дает новые подробности, усиливающие картину жестокостей, проявленных сталинским окружением по отношению к ленинградским выдвиженцам. Это помогает журналисту погрузить читателя в атмосферу событий тех лет, дать почувствовать всю абсурдность ситуации. Ведь не зря журналист делает «сенсационное» разоблачающее заявление в конце текста – главным виновником произошедшего террора был глава государства: «Сталин дирижировал делом от начала и до конца».

Надо сказать, что публикация Василия Устюжного является одной из составляющих полосы «Параллели» в упомянутом номере «Комсомольской правды». Другой выступает статья Ольги Вандышевой «До сих пор Путин своих не сдавал», в которой автор рассматривает нынешнюю ситуацию прихода во власть Президента РФ, приведшего с собой так называемую «питерскую команду». При этом журналистка подчеркивает, что сегодня вряд ли возможно повторение «ленинградского дела».

в начало главы << >> в начало

Расследование социально-бытовых преступлений

Социально-бытовыми называются преступления, совершенные на почве взаимоотношений между людьми в совместной обыденной жизни (за пределами выполнения ими служебной, профессиональной деятельности). Расследуя такое преступление, журналист, как правило, пытается выявить его механизм, причины, значимость для общества, последствия. Журналистские расследования социально-бытовых преступлений не стоит путать с сенсационными материалами типа «Черная вдова съела шестерых мужей» – бездоказательными «страшилками», которыми переполнены страницы желтой прессы. От других видов (экономического, криминального, политического и т.д.) эти расследования отличаются не только предметом, но и характером источников информации, их большей (как правило) доступностью для использования, возможностью применять более широкий спектр методов сбора информации (включая обычное прямое наблюдение) о событиях и ситуациях, которые оказываются предметом расследования.

При всей кажущейся безобидности и ясности такого понятия, как «социальный быт», за ним может стоять необъятное число исключительно важных и сложных, а порой и опасных для всего общества явлений, событий, происшествий, преступлений. Именно на уровне социально-бытовых отношений проверяются верность проводимых в обществе преобразований, их положительное или отрицательное значение для общества. Поэтому журналистика, в том числе расследовательская, ни в коем случае не может обойти эту тематику.

Рассмотрим черты журналистского расследования социально-бытовых преступлений на примере публикации Альберта Плутника «Гражданская война на трех сотках».

«Логинов исчез в ночь с 13 на 14 августа 2000 года. Ушел из дому, когда жена еще спала. И не приходил. Наступил вечер, другая ночь прошла. Галина подумала, что муж пошел из Ботеева в Фурманов, в райцентр, к своей сестре, и задержался. Мало ли что. Собралась и тоже пошла туда. Но там его не оказалось. Стало не по себе. Заглянула в больницу. Потом – в милицию. И, наконец, – в “мертвецкую”. Санитар сказал, что “свежих поступлений не было”. Кроме одного мужика, вроде бы ботеевского, привезли откуда-то с водоема. Нашли совершенно голого. Сидел, привалившись к ольхе. Галина взглянула. Так это тот, которого она уже видела. В деревне слышали про убитого ночью вора. Некоторые ходили смотреть, пока не увезли. Галина тоже ходила. И тогда, и теперь подумала с облегчением: не мой.

Потом и один из братьев Константина Ивановича Логинова заходил в морг. Интересовался. На всякий случай просил показать того единственного покойника. Ушел, не признав, однако с некоторым сомнением. Последнее слово оставалось за родной сестрой: “Я Костю сразу узнаю. С ног начну и ногами кончу... У нас с ним ноги одинаковые. У меня шишка на пальце и у него”. Едва приоткрыли ноги, она и увидела “родовую” примету. Вот ведь как: и родня не сразу признала в убитом мужа и брата. В таком он был виде. Помимо внешних травм – перебиты все ребра, проломлена грудина... Определенно, поработал садист.

ПРИЗНАНИЕ НЕТИПИЧНОГО УБИЙЦЫ

Между тем явившийся в милицию города Фурманова с повинной человек отнюдь не выглядел таковым. Молод, аккуратно одет, по-спортивному подтянут. Вполне интеллигентного вида и не без кротости во взоре. Фамилия –Озорнов. По профессии – учитель. Рассказал, как все было. Озорновы, Юлия и Михаил, выращивали картошку на участке площадью в три сотки. Три года подряд их грабили. Бывало – только октябрь начинается, а семья уже без своей картошки. Приходится на рынке покупать. Последнее лето миллениума Озорнов с шурином, тоже учителем, решили утроить бдительность. Поочередно дежурили на участке. В ту августовскую ночь, часа в четыре, дождавшись, когда хлынувший ливень начал понемногу стихать, в дозор отправился на велосипеде Михаил. Подъехав, увидел на своей земле подозрительный силуэт. И оторопел. Минут 15 всматривался, как бы не веря своим глазам. Силуэт не двигался. Судя по всему, пришелец чувствовал себя в безопасности и никуда не спешил. “Тогда я крикнул: “Что, воруем?” Мне ответил мужчина вопросом: “А что?” После этого я бросил велосипед и подбежал к сидевшему на корточках. Он поднялся, и я без разговоров нанес ему удар кулаком в лицо, отчего мужчина упал”.

Дальше – безответное избиение 60-летнего сборщика чужого урожая 35-летним учителем физкультуры. Он бил “спарринг-партнера” куда попало и чем попало. Сначала – кулаками и ногами, потом – вырванным у него “блестящим предметом”, оказавшимся лопаткой-совком, ручной картофелекопалкой. И, наконец, крашеной палкой голубого цвета. Да с такой силой, что от палки отщепился кусок древесины, который будет фигурировать в “деле” в качестве вещдока. Потом, на суде, Озорнов скажет – он напугался и этого сверкнувшего в полумраке предмета, и того, что вор действует не один (ходили слухи, что “чистильщики” промышляют группами). Так что свирепость – и от страха. Но ярость атакующего скорее была бесконтрольной, чем подчинялась логике. Вор молил о пощаде, но не дождался ее. Просил прощения, но его не последовало. А в довершение всего Озорнов, решив, видно, что участь воришки будет поучительнее, если пустить его по миру голым, сорвал с расхитителя все, что на нем было. Утром при осмотре места происшествия, метрах в тридцати от участка, обнаружат: “вывернутые наизнанку два носка в сине-серую продольную полоску с заплатками на пятках, трико синее с белыми лампасами по бокам, рубашку с рисунками красно-бело-желто-синего цветов”... Найдут и самого Логинова, неузнаваемого.

“Я не одобряю действий брата, но принять такую казнь...” –сокрушенно качает головой моя собеседница – 70-летняя Любовь Ивановна Маренич, сестра погибшего.

ЧУЖАЯ РОЛЬ

Встанет вопрос – да в своем ли Озорнов уме? Выяснили – в своем. На психучете не состоял. Наркотиками не баловался. В прошлом не судим. Суд интересовало, не был ли “садист” специалистом в области восточных единоборств. Не был. Специализация– спортивные игры и легкая атлетика. Не только по характеристикам, приобщенным к уголовному делу, но и из моих бесед с хорошо знавшими Озорнова людьми он предстает прекрасным семьянином, любящим отцом и первоклассным педагогом. Окончил с красным дипломом институт в Шуе. Преподавал физкультуру в девятой школе Фурманова. Фанат своего дела, говорят о нем коллеги. Уважаем за профессионализм и принципиальность. Организатор турпоходов, слетов и турниров. “Личным примером воспитывал у детей стремление к физическому совершенству и здоровому образу жизни”. Преступником стал неожиданно и для сослуживцев, обратившихся в суд с ходатайством о помиловании. И для соседей, также написавших письмо в его защиту. Они не хотят верить, что Миша Озорнов, тот, что жил семьей и работой, “создавал уют во дворе их общего дома на Мичуринской улице”, мог ЗАСЛУЖЕННО оказаться за решеткой. Но ведь убил человека. И за что? За ведро картошки. Кажется, так.

На суде, в своем последнем слове, принеся извинения родным и близким погибшего, Озорнов дважды повторит: “Я не хотел его убивать”. Так никто же и не заставлял. Или – вышло само собой? И сам не ожидал? Если судить по беспорядочности ударов, по, так сказать, чрезмерности применения силы, вряд ли можно утверждать, что действовал подготовленный киллер. Скорее, неопытный, импульсивный. Трагическая импровизация? Убийца взялся не за свое дело? Исполнял не свою, чужую роль? В похожих историях, по крайней мере, нечто подобное совершает обычно какой-нибудь закоренелый куркуль-скопидом, дрожащий над нажитым добром. Чей дом – крепость, а владения – укрепрайон, для обороны которого задействованы чуть ли не противопехотные мины. Но там-то – богатство так богатство. А потому – от того “дома и огорода” лучше держаться на расстоянии пушечного выстрела. Иначе пощады не жди. Но, выходит, и от таких, как Озорнов, ее ждать не приходится... И закрома еще пусты, но какова уже хватка, каков “частнособственнический инстинкт”...

ЛИШНИЙ РОТ В СЕМЬЕ

Бедный Логинов. Не повезло ему в смерти. Как не везло и в жизни. Безвыездно жил там, где родился, – в деревне Ботеево. Детей в семье колхозников Ивана и Екатерины было пятеро. Косте всего год, когда отец в 1941-м уходит на войну. И пропадает без вести. Образование – начальное. Никакой профессии. В армию не призывали – глух на одно ухо. Работал, куда возьмут. Делал, что скажут. Был конюхом в Фурманове, на третьей фабрике. Пас скотину в своей деревне. “Так брали туда, где другого не найдут за пустое вкалывать, – рассуждает сестра. – Богатства в семье не было. Откуда – если работы нет? Но в огороде – все посажено”.

Был свой огород, вдвое больше озорновского, а “полез в чужой”, что повергло в недоумение даже его супругу Галину: “И чего это Костя на чужую картошку позарился? Трезвый был. Даже не с похмелья”. Но неужели сметливая Галина и вправду не понимает, что послужило для мужа “движущей пружиной”? Не свою же, недозревшую, копать в августе, чтобы тут же обменивать на продукт первой необходимости – на самогон. И, похоже, не для себя одного старался.

“Страдал длительными запоями вместе с женой”, – указывает глава Панинской сельской администрации, характеризуя Логинова. Председатель сельхозкооператива “Коммунар” тоже без всяких сантиментов отзывается об убитом: “Работая скотником на ферме с 1998 года, украл шкуры коров с их дальнейшей перепродажей, за что был уволен. В 2000 году в июле заключил договор на пастьбу свиней, но отпас только 7 дней и пастьбу бросил. На работу постоянно приходил в нетрезвом состоянии, в результате чего договор с Логиновым был расторгнут”. Определенно, человек не был рьяным поборником того “здорового образа жизни”, который Озорнов прививал своим ученикам. Но было в нем нечто, не позволявшее считать Логинова окончательно потерянным человеком. Была незлобивость и желание помочь в крестьянских заботах тем землякам, что не побрезгуют его почти безвозмездной помощью. Его жалели, когда все случилось. Но даже если бы таковых не нашлось, означает ли это, что можно кого-то, поймав на месте... нет, не преступления даже, а всего-то “административного проступка в виде мелкого хищения”, за что полагается небольшой штраф, забивать до смерти? Да во что же превратится жизнь, если таким образом, путем самосуда, приучать население к тому, что к чужой собственности, даже к самой мелкой, нельзя прикасаться, как и к оголенному проводу, –убьет?

Да, пока в Фурманове, мягко говоря, нет единодушия насчет того, считать ли чужую собственность священной и неприкосновенной. Владельцы дачных домиков давно уже не запирают их на зиму, капитулировав прямо-таки перед ордами грабителей, которые вторгаются в частные владения, едва хозяева отбывают на “постой” в свои квартиры. Зачем вешать замки, заколачивать окна, если в “час X” все равно явятся неведомые гости, вскроют запоры и, не нуждаясь ни в каких решениях суда, конфискуют все оставленное имущество. А тем провиантом, что растет на огородах, тоже с роковой неизбежностью придется делиться с налетчиками из числа оголодавших бомжей, освободившихся по амнистии зеков, сбежавших из семей подростков, хронических безработных и бесчисленных алкоголиков, у которых на чужой урожай свои, давно определившиеся, виды.

А такого разгула пьянства, какой наблюдается сейчас, фурмановские старожилы не припомнят. Теперь любой здешний умелец ни за что не позволит случайному и единовременному работодателю расплатиться с ним единой, казалось бы, валютой на всем постсоветском пространстве – поллитровкой водки. Берет наличными. Пусть даже ровно столько, сколько стоит не опорожненная бутылка. Потому что на валютную выручку он купит целых три бутылки самогонки. Продавцов – тьма. Как и покупателей. Нарекания на ассортимент отсутствуют. Низкая цена оправдывает любое качество, резко взвинчивая товарооборот. “Пьют все, что горит. По сравнению с тем, чем народ не брезгует сейчас, синенькая жидкость для очистки стекол, “Бло”, которую у нас давно всю выпили, –кристалловская водка, –просвещал меня подполковник милиции Соколов. – Мы пьяных в отделение боимся доставлять – бесчувственные особи. Не дай бог, не довезем. Кто знает, чем они “лечились”. Сразу отправляем в больницу”.

В этом уголке России, некогда гремевшем на весь СССР своими уникальными фруктово-ягодными коктейль-барами, сегодня как о лучших днях вспоминают об имеющей печальную репутацию лигачевской антиалкогольной кампании. Да и о прежнем Уголовном кодексе, где алкогольное опьянение считалось отягчающем вину обстоятельством, а за изготовление и сбыт самогона предусматривалась уголовная ответственность. Сейчас же, при государственном попустительстве, как считают здесь, самогонщики стали младшими братьями наркодельцов. А между тем смертность среди активно потребляющих их продукцию мужчин даже самого завидного возраста – от двадцати до сорока лет, выросла в четыре раза. Выходит, многие из тех, кто сворованное в садах и огородах не продает за “бабки”, а выменивает у бабок-производителей на ядовитый самогон, живут и умирают за чужой счет. Одного из тех, кто живет за его счет, и признал Озорнов в том не сразу опознанном объекте, что без его санкции производил на участке выемку клубней. Он, тем не менее, понял сразу, с первого взгляда, кто перед ним –лишний рот в его семье. Тот, кто неизменно напоминал о себе или о другом, таком же, как он, когда Озорновы в очередной раз убеждались, что их урожай убывает при чьей-то активной помощи со стороны.

Бомжи, алкоголики и прочие представители “орды” – они все чьи-то иждивенцы. Чаще –совершенно незнакомых им людей. Тех, у кого тащат все с огорода. За чей счет угощаются. Не считая нужным поставить кормильцев в известность о своем появлении. Что, впрочем, понятно. Не то – снимут с довольствия. Воруют у всех, у кого удается. Сфера их “профессиональных” интересов почти необъятна. Из нее исключаются разве что две категории соотечественников. Самые богатые – там все под охраной. И самые неимущие. Они – наиболее защищенные. Тем, что у них ничего нет. А вот остальные...

Вопрос о защите собственности, о недопустимости ее передела давно уже является предметом острых дискуссий. Правда, речь в основном о крупной собственности, подчас неисповедимыми путями попавшей в руки так называемых олигархов или магнатов. Тут, говорят, о переделе надо и думать забыть – во избежание большой крови. А между тем повсеместно в России вовсю, практически беспрепятственно, идет передел собственности мелкой– в виде такого древнейшего его способа, как воровство. Хотя основной “массив” дел в Фурмановском, скажем, суде – дела о кражах, армия расхитителей, неся единичные потери, не испытывает никакого кадрового голода. Более того – стремительно пополняется за счет необъявленного призыва.

В одной Ивановской области на волю по последней амнистии выходят несколько тысяч бывших зеков, большинству из которых просто некуда деться. Негде, даже при гипотетическом наличии желания, надо сказать, обычно не ярко выраженного, заработать на жизнь. Туда, где гарантирована и минимально приемлемая заработная плата, их не возьмут. Такие места давно заняты. А мести улицы, сбивать сосульки с крыш за 210 рублей в месяц их не заставишь, как и всех местных безработных вместе взятых. Но в Фурмановском бюро занятости ничего другого им предложить не могут. Есть, правда, вакансии в больнице, где остро не хватает санитарок с ночными дежурствами. Но и тут плата – те же две сотни. А где же столоваться безработной братии? Если далеко не все и самые законопослушные граждане так хорошо воспитаны, чтобы и виду не подавать, как они возмущены, когда к ним за стол, фигурально выражаясь, подсаживается человек с улицы. Да и не настолько состоятельны, чтобы содержать за свой счет этих безвестных приверженцев беззатратной системы питания. По карману ли, например, Озорновым, помимо самих себя и маленького сына Антошки, тратиться и на посторонних, которым не терпится выпить и закусить?

КАРТОШКА – НЕ БОЛЬШЕ, ЧЕМ ЖИЗНЬ, НО ПОЧТИ РАВНА ЕЙ

Галина Логинова обратится в суд с гражданским иском о взыскании с виновного в ее пользу морального ущерба: “Преступлением, совершенным в отношении моего мужа, мне причинен моральный вред, я испытываю нравственные страдания из-за потери близкого человека. Размер нравственных страданий я оцениваю в три тысячи рублей”... Не сочтите, что запрошенная сумма – свидетельство недооценки утраты. Тем более – жест христианского великодушия по отношению к “причинителю вреда”. По фурмановским понятиям, запрошенная сумма (а суд иск удовлетворил) огромна. И непосильна для учительской четы. При том, что приостановлены все выплаты со счетов Озорнова. Правда, никаких “авуаров” у него не оказалось. Никаких запасов “про черный день”. Потому что для семьи “черный” не завтрашний день – вчерашний и сегодняшний. И это при том, что Михаил Озорнов, сын учительницы и муж учительницы, работал на двух работах. Не только в школе, но и в детском саду. Подрабатывал. Закончив в одном месте, бежал на другой конец города. И в каникулы не давал себе расслабиться. Вот и тем августом Озорновы, забыв, как обычно, об отпуске, работали в детском лагере “Ульянка”. А это посложнее, чем давать школьные уроки. Когда юная вольница времен свободомыслия вырывается на природу... “Многие наши коллеги ни за какие деньги не соглашались ехать в лагерь, – скажет Юлия. – Нас же вынуждало плачевное материальное положение. Немного подзаработать – купить ребенку фрукты, какую-то книжку, что-то из одежды. Да и рассчитаться с долгами – за газ, за квартиру. А муж ведь еще и алименты выплачивает старшему ребенку”... Завуч школы Дудкина подтвердит на суде, как много работал Озорнов. “Уставал, нервничал. Перенапряжение не могло не сказаться”.

К уголовному делу приобщены справки о зарплатах супругов Озорновых за наиболее интересовавшие суд месяцы – июль, август и сентябрь. У Юлии средняя – 908 рублей, у Михаила – 1200. В подсчет, напомню, включены “звездные месяцы” рекордных получек. Правда, не всегда с учителями рассчитывались ассигнациями. Отдельные выплаты, ввиду отсутствия наличности, делались по взаимозачету. Не в кассе, а на свиноферме, где после соответствующего перерасчета заменителем денег становился... навоз, о чем мне, несколько смущаясь, поведала Валентина Николаевна Морозова, теща Озорнова, учительница начальных классов. “Мы навоз вносили под картошку. Наш участок был ухоженным, образцовым”. Так много ли значила для Озорновых своя картошка, унавоженная недополученными деньгами? Как там в рекламе: была картошечка простая, а стала золотая... Уже не второй хлеб. Для многих – первый. И сохранить то, что выращено, – единственный способ удержаться на нынешнем уровне благосостояния. Поднять его, получить дивиденды – об этом они и не мечтают. Для обездоленных людей их три сотки – это их “Норильский никель”, их “Уралмаш”, их персональные нефтяные скважины и бензоколонки, их “доля”, доставшаяся при приватизации, прямо скажем, нелегкая доля. При нынешних доходах российского учителя пропавшая картошка для него – как потерянные хлебные карточки в годы войны. Хотелось бы сказать – зато бедные люди, так сказать, вне конкуренции. Никто и ничто им не угрожает. Но и тут конкуренция не на жизнь, а на смерть. Как у “больших”. Вор малоимущему – опасный конкурент. И тут – война. Внутренняя. Свои против своих. Гражданская. Где, как известно, не бывает ни победителей, ни милосердия. На картофельном поле этой гражданской войны и произошла кровопролитная битва за урожай.

НЕЗАМЕЧЕННОЕ САМОУБИЙСТВО

“Не хотел убивать, но убил...” Убедительно? По-моему, да, если понять одно –что убийству предшествовало самоубийство. На велосипеде ночью к полю подъехал один человек, а уезжал совсем другой. Прежнего Озорнова уже не существовало. Он исчез. Он только что кончил прошлую жизнь самоубийством, что осталось, увы, незамеченным в ходе суда. Хотя произошло, в сущности, то, что в стремительно преобразившейся стране, при принципиальном изменении приоритетов, случается в наше время со многими. Именно так: чтобы убить Логинова, Озорнов должен был прежде покончить с самим собой. И он сделал этот роковой шаг. Нет, не только по своей вине. Хотя, несомненно – и по своей тоже. Все же в любых обстоятельствах человек остается хозяином своей судьбы, даже если его судьба вдруг на какой-то момент становится неуправляемой, бесхозной. Откуда было учителю проникнуться смертельной ненавистью к Логинову, которого он впервые видел? Неоткуда? Тут судья Леонова, отказавшаяся признать, будто Озорнов действовал в состоянии аффекта, права, по-моему, не в окончательном выводе, а в промежуточном. Между главными действующими лицами конфликта и вправду никогда прежде не возникало никаких ссор, никто из них друг друга не оскорблял, не наносил ни физических, ни душевных ран. Для этого, как минимум, требовалось, чтобы они прежде хотя бы однажды встречались... А вот себя самого Озорнов прекрасно знал. И такого, каким он был (правильного и праведного), с некоторых пор недолюбливал, а потом и возненавидел. Того себя, прежнего, похожего на многих коллег, примирившегося с действительностью, во всех своих бедах винящего объективные обстоятельства... Того себя, который не придавал значения очевиднейшему противоречию между своей собственной жизнью и своими нравоучениями, обращенными к ученикам: любите свое дело, честно трудитесь – и вам воздается. Наступит гармония в душе, придет достаток... Но где они – гармония, достаток? Или он не заслужил этого, он, не бездельник, не прожигатель жизни? Прийти к тому, к чему он пришел – зависеть от этих трех соток, оказаться таким беззащитным... По какой логике справедливости? Мало того что сверху не додают, так еще и снизу отнимают... И кто?.. Обидно за сеятеля и вечного, и временного, за свою семью, за все учительское сословие, бесконечно чего-то просящее, пытающееся что-то выклянчить для себя акциями осторожного, почти подобострастного протеста...

Во внезапном озверении Озорнова выплеснулось наружу яростное бессилие провинциального учителя что-либо СВОИМИ СИЛАМИ всерьез изменить в своем положении, покончить с несправедливостью, олицетворением которой стал случайный заложник скопившейся в чужой душе мстительной энергии. Вдруг проявился некий “учительский синдром”, смысл которого понять проще, вспомнив о “чеченском синдроме”. Когда даже кратковременное пребывание в чрезвычайных условиях не остается без последствий для человеческой психики. А что же говорить о многолетней жизни профессиональных сообществ, целых сословий в условиях постоянного напряжения, в обстановке затянувшихся ожиданий благотворных перемен. В самом деле, что происходит с людьми, в людях, когда им приходится так тяжело, так надрывно жить? С мужчинами, которые при создавшейся экономической ситуации так часто лишены возможности исполнить свою природно-историческую миссию кормильца семьи? Люди меняются. Преображаются, перерождаются даже самые покладистые, лишенные больших амбиций. В них умирают прежние мечты, на развалинах прежних характеров возникают новые убеждения. Появляется иное самоощущение, нередко, увы, пагубное для них самих. От прежних людей мало что остается. В Ивановской области среди представителей сильной половины человечества отмечен всплеск самоубийств. Не в этой ли связи?

В Фурманове, о чем мне говорили в акционерном обществе “Фабрика номер два”, многие учителя трудоустраиваются сюда не по специальности. Согласны на любую работу. Потому что даже самая черновая оплачивается на этом единственном в текстильном городке предприятии, более или менее нормально функционирующем, выше, чем учительский труд. Да и не только учительский. Вслед за педагогами чистить станки и мести цеха сюда потянулись и врачи, и офицер милиции. Похоже, что скоро Россия сможет гордиться тем, что у нее на каждую тысячу разнорабочих приходится больше всех в мире инженеров и педагогов, медиков и культработников. Мастера своего дела переквалифицируются в подмастерья чужого. Подобная переквалификация, характерная, само собой, не только для маленького Фурманова, – это отречение. От всей прошлой жизни. Это ли не самоубийство – понятие более широкое, чем физическое самоустранение? А сколько их сегодня, в нашу кризисную эпоху – самоубийц поневоле, живых лишь по медицинским показателям. Учителя, врачи, демобилизованные офицеры, библиотекари, клубные и музейные работники, не говоря уж о крестьянстве в целом – сотни тысяч, миллионы людей живут в том же положении, что и Озорнов. Однако до крайнего ожесточения доходят единицы. Но ведь и “чеченский синдром” выявляется лишь у немногих из тех, кто прошел через ужасы чеченских войн. Обстоятельства выбирают из общей массы отдельных индивидуумов, судьбой которых в полный голос заявляют о своей пагубности. О духовной драме миллионов.

ЭФФЕКТ “СОСТОЯНИЯ АФФЕКТА”

В разговоре с судьей Леоновой я старался понять, почему же, в конце концов, суд отказался признать, что Озорнов убил человека, находясь в состоянии аффекта, то есть, будучи не в себе. А это и определило приговор – по статье 111 ч. 4 УК РФ. Деяния, совершенные с особой жестокостью, издевательством или мучениями для потерпевшего, повлекшие по неосторожности его смерть. Хотя в том, что наказание назначено ниже низшего предела – четыре года лишения свободы с отбыванием наказания в исправительной колонии строгого режима, – ощущалось некоторое колебание тех, кто выносил приговор. Правда, вышестоящая инстанция – судебная коллегия по уголовным делам Ивановского областного суда, рассмотрев кассационную жалобу, не придала этому значения, отказавшись переквалифицировать статью. А стало быть, вести речь о смягчении наказания. Но, по-моему, логика суда выглядит бесспорной только в том случае, если объяснять кровопролитие в Ботеево исключительно единовременными и сиюминутными личными взаимоотношениями двух действующих лиц. Однако за пределами этих отношений – общественные реалии, в силу которых даже совершенно незнакомые люди оказываются вдруг непримиримыми антагонистами. Сами их мимолетные отношения разве стали результатом глобальных общественных явлений, масштабных государственных проблем? Если признать это – появляется некая логика даже в самом, казалось бы, противоестественном, самом парадоксально-трагическом исходе единственной в их жизни встречи. В том, что преступником оказывается не тот, кто воровал, а тот, кто пресекал воровство. Трехлетие Антошки Озорновы отметили уже без отца, отбывающего “срок”. В первые недели разлуки мальчик то и дело спрашивал: “А где папа? Когда придет?” И никому не разрешал садиться в папино кресло. Теперь разрешает»[38].

Данная публикация интересна не только тем, что позволяет судить об особенностях журналистского расследования тех или иных социально-бытовых происшествий, преступлений, но и тем, что содержит очень ценный пример для понимания сущности целей, которые стоят перед расследовательской журналистикой вообще. Проведенное журналистом расследование, на первый взгляд, имеет своим предметом вроде бы самое что ни на есть тривиальное бытовое убийство. Есть убитый, есть убийца, сам прибывший в милицию и сознавшийся в совершенном преступлении. И расследовать, собственно говоря, особенно нечего, все как будто ясно. Так можно было бы сказать, если бы в ходе подготовки публикации автор сконцентрировал свои усилия на поиске фактов, доказывающих, скажем, виновность какого-то лица в совершении определенного преступления. Но, в отличие от многих журналистов-расследователей, специализирующихся на социально-бытовой тематике, которые считают самым главным поиск конкретного преступника, работая как бы параллельно с милицией, А. Плутник полностью полагается на те факты, которые установлены следственными органами (именно они, в принципе, и обязаны искать преступников). Основная цель его расследования заключается не просто в том, чтобы зафиксировать, вслед за правоохранительными органами (или вместе с ними), то, что, скажем, некто Озорнов убил человека и понес наказание, – она более глубокая.

Уже начало публикации настраивает читателя на то, что ждать ему от автора «черно-белого расклада» описываемого случая не приходится. Автор как бы предупреждает об этом обстоятельным, похожим на начало детектива, вводом в историю преступления. Причем описание его идет поначалу так, как события разворачивались для родственников убитого, то есть в чисто эмоциональном плане. Конкретные сведения об обстоятельствах преступления (дата случившегося, процесс опознания тела, вывод о нечеловеческой жестокости преступника) появляются в тексте постепенно. При этом они не оторваны от описания прочих «бытовых» обстоятельств происшествия.

По ходу описания становится вполне понятно, что автор заинтересован в как можно более полном изложении ситуации не случайно. Она, как станет ясно позже, далеко не однозначна. В процессе авторского рассуждения и преступник и жертва будут несколько раз обвинены и оправданы. И оправдано это не только стремлением журналиста объективно оценить ситуацию и объективно же познакомить с ней читателя. Но и попыткой не ограничиваться объяснением типа: «очень разозлился и поэтому убил человека». Об этом читательскую аудиторию «предупреждает» и содержание подзаголовков к частям текста («Признание нетипичного убийцы», «Чужая роль», «Лишний рот в семье», «Картошка – не больше, чем жизнь, но почти равна ей», «Незамеченное самоубийство», «Эффект “состояния аффекта”»). Аудитории как бы дается понять, что дело не ограничится вынесением однозначного приговора (судом или журналистом). Постепенно проявляется главное желание автора выйти на глубинные социально-психологические причины происшедшего. Именно последние в гораздо большей мере, чем обстоятельства преступления, становятся предметом исследования журналиста.

Журналист пытается выяснить, что же происходит в настоящее время с вполне нормальными людьми, подобными учителю Озорнову, который всю жизнь честно трудился, был добрым, отзывчивым человеком и вдруг, в один миг, превратился в жестокого убийцу. Что стало причиной перерождения людей, доведения их до такого состояния, когда они перестают контролировать свои действия и способны за ведро картошки убить другого человека, к которому никогда не испытывали никаких отрицательных чувств? Журналист в ходе расследования приходит к твердому выводу, что такой причиной прежде всего является социальная катастрофа, суть которой в неумении и нежелании, государства в первую очередь, защитить от нищеты и связанных с этим унижений очень важные для страны профессиональные сообщества (в частности – учительский корпус).

Прорвавшиеся к власти криминальные «братки», с помощью коррумпированной верхушки «перестройщиков», выражаясь присущим им языком, нагло «опустили» (прежде всего посредством пресловутой «приватизации») отечественную интеллигенцию, ученых, учителей, не говоря уже о других категориях граждан, создав невыносимые для них условия существования. Именно в этом кроется объяснение бесчисленных бед, которые сопровождают их нынешнюю жизнь. Именно это общезначимое «обстоятельство» (так назвал эти причины сам автор) превращает многих из них, как это произошло с Озорновым, в преступников, а через них «в полный голос заявляет о драме миллионов». Именно с этой причиной надо бороться, чтобы предотвратить нечто, подобное тому, что произошло в Ивановской области. В этом главный результат, главный вывод журналистского расследования, проведенного А. Плутником.

По сути дела, журналист расследует не преступление Озорнова. Он использует пример совершенного им убийства и понесенного наказания лишь для того, чтобы расследовать более важное, более фундаментальное с точки зрения влияния на процессы, происходящие в обществе, социальное преступление. Преступление, совершенное лицами, которые, в отличие от Озорнова, отнюдь не сидят в тюрьме, а ворочают миллионами и миллиардами долларов, купаются в роскоши, с презрением взирая на тех, кто пытается жить честным трудом, выполняя свой долг так, например, как выполняет его подавляющее число тех же учителей.

Нетрудно сделать вывод о том, что расследования по социально-бытовой тематике требуют от журналиста хорошей подготовки в роли не столько «Шерлока Холмса», сколько социального психолога, социального педагога и диагноста. Только в этом случае его работы в этой сфере могут получиться действительно интересными и полезными как для аудитории отдельного СМИ, так и для общества в целом.

в начало главы << >> в начало

ГЛАВА 6.

ТЕКСТ ЖУРНАЛИСТСКОГО РАССЛЕДОВАНИЯ

«Констатирующий» подход к построению текстов

«Драматургический» подход к построению текстов

Результат любой деятельности, в том числе и журналиста-расследователя, как принято говорить, «объективируется» в некоем продукте. Таким продуктом в результате журналистского расследования становится текст. Именно он должен донести до аудитории факты и выводы, которые были получены журналистом в ходе поиска. Поэтому вопрос о том, как изложить полученную информацию, будет вставать перед журналистом в каждом конкретном случае. Конечно же, чем опытнее журналист, тем меньше ему приходится над этим размышлять. Однако начинающему журналисту совсем не помешает получить определенные представления о том, каким образом может быть изложен результат расследования при подготовке к опубликованию.

Надо иметь в виду, что проблеме подготовки журналистских текстов посвящено достаточно много работ, анализирующих самые разные их аспекты. При желании каждый студент-журналист может найти в таких работах то, что его больше всего интересует. Поэтому в данном разделе мы остановимся на самом важном, на наш взгляд, моменте, предопределяющем доступность, понятность текста для аудитории. Этот момент – построение текста. Именно в его структуре, как это установлено современной психологией, содержится программа для организации восприятия[39], а значит – понимания текста. Адекватное восприятие того, что хотел рассказать журналист-расследователь, состоится лишь тогда, когда эта структура, «программа», в свою очередь, окажется ясной для аудитории.

Каким образом возникает замысел, план построения текста? В том случае, когда журналист, уподобляя себя, скажем, следователю, ориентируется лишь на объективное описание хода расследования (его элементов), структура текста возникает непроизвольно, как результат такого описания. В данном случае журналист специально не раздумывает над тем, с чего начать материал и чем закончить, какой язык использовать, чтобы он был понятен конкретной аудитории. Автор как бы заведомо считает, что она примет все, что он напишет. Это не означает, что его ждет неуспех, поскольку, будучи все же не следователем, а журналистом, он использует формы, методы, язык познания, присущие повседневному, обыденному мышлению, понятному, как правило, каждому нормальному человеку. Привычный автору и читателю ход, методы обыденного познания порождают привычные структуры его продукта – текста.

В данном случае, тем не менее, может и не произойти эффективной коммуникации. Читателю может показаться скучной привычная структура текста, а значит, и неинтересной. Существует другой пример, когда автор, ориентируясь лишь на выяснение связей предмета отображения, может использовать непривычные для аудитории формы, методы, язык, в результате чего возникает сложная для восприятия конкретных читателей структура изложения, текст окажется непонятным, а значит, не будет ими принят.

Но журналист может ориентироваться не только на констатацию (фиксацию) хода познания (или его элементов), на познавательные потребности читателей, но и на требования к тексту как средству общения с автором (назовем их коммуникативными). В этом случае он не просто излагает процесс познания, осознанно строит текст, специально делает его структуру максимально способствующей адекватному восприятию, пониманию аудиторией. Поскольку структура журналистского произведения обладает многоуровневым характером, ориентация на построение текста, учитывающая требования общения, должна помогать достижению понимания читателем текста. Очевидно, на каждом уровне текст будет воспринят и понят только тогда, когда соответствует целой гамме требований, ожиданий, стереотипов восприятия, которые будут предъявлены ему аудиторией. И поэтому автор, стремящийся к тому, чтобы его текст был адекватно понят читателем, будет изучать, прогнозировать эти требования, ожидания, стереотипы восприятия, с тем чтобы создать текст, обладающий соответствующей структурой.

Хотя, естественно, в основной массе своей журналисты обходятся собственным эмпирическим опытом, интуицией. Однако это не исключает возможности использования ряда уже имеющихся научно обоснованных представлений об ожиданиях, требованиях, стереотипах конкретной аудитории, адресованных структуре журналистских текстов.

Формирование структур, удовлетворяющих те или иные требования, ожидания аудитории и создающих, таким образом, предпосылки для положительной оценки текста, осуществляется соответствующими методами, которые учитывают такие требования и ожидания. Рассмотрим их.

в начало главы << >> в начало

«Констатирующий» подход к построению текстов

Современная наука установила, что существуют различные типы читателей, телезрителей, радиослушателей. В качестве исходных называют две группы потребителей информации: 1) рационально (когнитивно) ориентированные; 2) эмоционально (аффективно) ориентированные. Из этого следует, что различны и ожидания, связанные с журналистским текстом. Можно предположить, что «рациональные» потребители информации ориентированы главным образом на публикации, констатирующие акты познания объектов реальности. Если автор сознательно учитывает ожидания «рациональных» реципиентов, их нацеленность на объективную информацию об отображаемом предмете и строит свой текст, ориентируясь на эти ожидания, можно считать, что он осуществляет, условно говоря, «констатирующий» подход в построении текстов.

Основой такого подхода будет служить описание, фиксация акта познания журналистом предмета реального мира. В том случае, когда описание используется для последовательного запечатления познавательного акта с целью создания текста, можно говорить о последовательно-описательном построении текста. Чтобы представить себе, какая структура публикации может возникнуть в результате фиксации познавательного акта, вспомним, что собой представляют процесс познания, познавательная деятельность (в том числе и расследовательская), каковы их состав и структура. Как полагают гносеологи, процесс познания есть результат взаимодействия следующих основных элементов:

познавательной деятельности людей;
средств познания;
объектов и предметов познания;
знаний.

Познавательная деятельность является элементом процесса познания и в то же время связывает все элементы воедино. Она направлена на реально существующие вещи, явления, свойства, связи, взаимодействия, поведение и действия самих людей. Эти объекты и их свойства становятся предметами познавательной деятельности.

Любое познание может быть рассмотрено в разных аспектах: со стороны целей, процесса, средств, методов, результатов. В ходе создания текста журналист может фиксировать как один, так и несколько аспектов познания предмета. Важнейшей, определяющей для него, естественно, является фиксация познания реальности в виде его результатов (это и есть ответы на часть отнесенных к универсальной формуле коммуникации вопросов: что? где? когда?). Выявляя реальные стороны предмета, познание создает информационный аналог действительности. И в этом случае фиксация, описание в тексте познаваемого, воссоздает структуру, диктуемую в той или иной мере структурой отображаемого предмета.

Отображаемые журналистом предметы имеют самый разный, подчас очень сложный характер. Предметом отображения в журналистике могут быть, как известно, события, явления; производственные процессы, творческая деятельность людей; личность человека. В том случае, когда описывается познание такого предмета, как отдельное событие (явление), структура текста формируется как ответ на вопросы: что? где? когда? как? Если описывается производственная деятельность людей, то в тексте отображается структура деятельности (цель – средство – условия, ход деятельности – результат). Причем описание осуществляется как ответ на вопросы: какова цель деятельности? каковы средства? каковы условия (что способствует или препятствует деятельности, то есть каковы проблемы?), каков результат? каковы оценки и самооценки деятельности и деятелей? каковы программы дальнейшей деятельности?

Если же автор рассказывает о человеке, то структура текста формируется как ответ на вопросы: что сделал человек? где? когда? зачем (цель)? что способствует его успехам? что мешает его деятельности? каковы его самооценки? оценки его другими? Причем структура текста может отображать ответ не обязательно на все перечисленные вопросы, а лишь на те, которые окажутся наиболее актуальными, интересными в той или иной области.

Результатом познания, конечно, может быть не только фиксация каких-то изученных граней отображения предмета, но и объяснение, оценка, предписание действия в связи с этим предметом. Естественно, при описании такого, например, результата познания, как объяснение, в структуре текста будет просвечивать структура объяснения. Если же фиксируются оценка, предписание, то, соответственно, в тексте будут присутствовать их структуры. Таким образом, общая структура текста, взятая со стороны прежде всего запечатленного в нем познавательного процесса, направленного на объект расследования, может быть описана следующими основными слагаемыми: описание фактов – объяснение – оценка – предписание.

Необходимо далее сказать, что в «живом» тексте отображение познавательного процесса (процесса расследования) происходит не только в отстраненной форме констатации полученных конечных данных. Авторы зачастую описывают и саму процедуру применения тех или иных методов познания, дают «картинки» процесса, условий этого познания. Фиксация в тексте процесса расследования в разных его аспектах приводит к тому, что происходит «наложение» разных структур одна на другую, возникает сложное их переплетение. В том случае, когда журналист не довольствуется описанием конечного результата какой-то деятельности, события, а пытается выяснить причины возникновения результата, оценить и сам результат, и усилия по его достижению, он обязательно описывает более или менее сложную взаимосвязь разных явлений. Именно эта связь и становится основой структуры текста, определяет его построение. Посмотрим, как это может происходить, на примере небольшой публикации «Взрыв на вокзале» (Комсомольская правда. 1996. 14 апреля).

«Сегодня вечером на Московском вокзале в Санкт-Петербурге произошел взрыв, в результате которого пострадали несколько человек, двое серьезно. Предполагается, что взрыв произошел после того, как один из прохожих бросил пакет в урну. По другой версии – сработало взрывное устройство в портфеле у одного из пострадавших. Внутренний двор Московского вокзала закрыт. К поездам, уходящим из города, допускаются только те, у кого есть билеты, и горожане, имеющие при себе удостоверение личности».

В основе структуры данного текста лежит причинно-следственная связь нескольких явлений (фактов). Первое предложение содержит в себе два факта – сообщение о взрыве и его последствиях (ранении людей). Взрыв здесь предстает как причина ранения пассажиров. Во втором описываются два предположения – альтернативные причины взрыва. В третьем также присутствуют два факта. Первый сообщает о том, что внутренний двор вокзала закрыт, второй – к поездам допускаются те, кто имеет соответствующие документы. Эти два факта выступают как следствие ситуации, возникшей после взрыва на вокзале. Первое предложение содержит ответы на вопросы: что? где? когда? Второе представляет собой описание того, как и почему произошел взрыв. Третье отвечает на вопрос: как (каким образом) допускаются пассажиры на вокзал к поездам?

Видя причинно-следственную связь излагаемых автором фактов, можно легко заметить, что в действительности описываемые события «располагались» во времени, то есть следовали одно за другим, не так, как представлены в тексте. Реальный их ход таков: сначала прохожий бросил пакет в урну (или сработало взрывное устройство в портфеле одного из пассажиров), потом последовал взрыв и появились раненые; затем закрыли вокзал, стали допускать пассажиров на вокзал по билетам, а горожан – по удостоверениям личности. Однако эта причинно-следственная связь была «преобразована» ходом познания автором описываемых событий. Сначала он узнал о событии и важнейшем его следствии (ранении людей), затем попытался выяснить причины взрыва и потом – иные последствия (ситуацию на вокзале сегодня). Именно в такой последовательности и предстали описываемые автором факты в заметке. Процесс познания стал основой последовательности изложения собранного материала, в то время как причинно-следственная связь, оставаясь внутренней основой текста, предстала в изложенном материале в «преобразованном» (не совпадающем с реальностью) виде. Иначе говоря, при описании взаимосвязи нескольких исследуемых автором явлений внутренняя и внешняя структуры текста могут не совпадать. Но это не значит, что они не могут и совпадать – это вполне возможно, если автор познает взаимосвязь событий в той последовательности, в какой они происходили, и в той же последовательности излагает их.

В том случае, когда, по мнению автора, аудиторию интересуют не отдельные ступеньки, а весь ход расследования какого-то явления, от возникновения цели до получения какого-то результата, он может описать весь познавательный процесс, каждый шаг своего расследования. Возникающая в результате фиксации познавательного процесса полностью структура текста может оказаться очень сложной. И это требует тщательного соотношения объемов описываемых элементов познавательного акта, чтобы возникающая структура текста приводила читателя к адекватному его пониманию. Описания целостного акта познания встречаются обычно в «крупномасштабных» журналистских расследованиях. Таким описанием, например, является публикация уже упомянутого расследования санкт-петербургских журналистов, помещенная в Интернете под заголовком «Мы искали Малыша два месяца. И нашли». Материал открывается кратким изложением сути дела, которому было посвящено расследование:

«Хроника собственного расследования убийства Виктора Новоселова

Поисками Александра Малыша, подозреваемого в соучастии в совершении убийства Виктора Новоселова, Агентство журналистских расследований занималось два месяца. И они увенчались успехом. Ночью 20 декабря 1999 года Малыш был задержан».

А далее излагается весь ход расследования, от начала до «финиша».

«20 октября 1999 года. Утро

Виктора Новоселова убили в среду 20 октября около 9 утра. (Как видим, у журналистов сразу – очевидно, из милицейских сводок – появился вполне конкретный предмет расследования. – А.Т.) К 11 часам наместе происшествия побывали три сотрудника Агентства, и нам было известно, что в 8.45 Новоселова посадили в служебную “Вольво-940” номер О121ОО78 на сиденье рядом с водителем. При поездках в машине коляску, на которой передвигался депутат, убирали в багажник. Сзади в машину сели охранник и сиделка Новоселова, которая жила в том же доме, что и депутат. Машина выехала со двора дома 198 на Московском проспекте и стала двигаться по улице Фрунзе со скоростью примерно 15 километров в час. На пересечении Московского проспекта и улицы Фрунзе автомобиль притормозил недалеко от светофора.

В этот момент к “Вольво” подбежал молодой человек в спортивном костюме, ветровке, кроссовках, в наушниках и легком импортном бронежилете и бросил на крышу автомобиля, над местом рядом с водителем, где сидел Новоселов, полиэтиленовый пакет. Затем он отбежал от машины. Раздался взрыв. Виктор Новоселов погиб на месте. Серьезно пострадал водитель.

Охранник депутата выскочил из машины и два раза выстрелил из пистолета в убегавшего мужчину. Раненный в шею преступник был задержан. Кроме того, наряд ГИБДД задержал еще одного человека, которому, как показывали свидетели, раненый якобы делал какие-то знаки. У второго задержанного что-то изъяли – то ли телефонный аппарат с проводами, то ли пульт дистанционного управления. Эти сведения в том или ином виде сообщали все сотрудники Агентства, находившиеся на месте происшествия, и их никто не опровергал. (Журналисты получили информацию о задержании преступников, поэтому следующей целью их расследования стало выявление личностей этих преступников. – А.Т.)

Дальше начинались противоречия.

Информация к размышлению:

Городские радиостанции и пресс-служба ГУВД сообщали, что раненый исполнитель умер. Это вызывало сомнения. По описанию раны, умереть он, вроде бы, не мог. (Журналисты выдвигают промежуточную гипотезу и ставят перед собой задачу проверить ее. – А. Т.)

12.00

Решили, что это надо проверить. Как? Отправиться в больницу, в которую могли отвезти раненого. В какую? Скорее всего, отвезли в ближайшую. Ближайшей соответствующего профиля посчитали больницу на улице Костюшко. В больнице никаких сведений о поступившем с огнестрельным ранением молодом человеке не давали. Но пройти в больницу – не проблема. В одной из курилок наткнулись на разговор о том, что недавно привезли парня под охраной, а теперь то ли увезли, то ли увозят куда-то.

Куда? Если не вморг, то, вероятнее всего, в Клинику военно-полевой хирургии Военно-медицинской академии. Не мешкая, поехали к клинике. Встали так, чтобы видеть, кто въезжает и выезжает. Через пятнадцать минут кого-то привезли с охраной. Итак, скорее всего, киллер жив...

Но в Академии раненого, подозреваемого в совершении тяжкого преступления, – если ранение не слишком тяжелое, – долго держать не будут. Скорее всего, переведут в более защищенное место. (Журналисты выдвигают очередную промежуточную гипотезу и ставят перед собой задачу проверить ее. – А.Т.)

На следующий день мы убедились в своей правоте. Мы пошли к межобластной тюремной больнице и, представляясь журналистами, стали заговаривать со всеми выходящими оттуда людьми. Через два часа один из работников больницы сказал, что задержанного на месте убийства Новоселова вчера вечером перевели сюда из Военно-медицинской академии. (Гипотеза проверена, установлен нужный факт. – А. Т.)

16.00

За пару часов выяснили фамилию второго задержанного: Николай Петров. Где он прописан, узнали еще за двадцать минут. По официальным данным, он был прописан с матерью на Большеохтинском проспекте. Поехали. В квартиру решили сразу не заходить, для начала опросить соседей. Придумали историю: мы журналисты, занимаемся не убийством Новоселова, а фирмой, выстроившей финансовую пирамиду типа “Атлантиды”. И фигурирует у нас там некий Николай Петров, вот мы и решили узнать – тот или не тот? (Получили новые данные о возможном втором преступнике Н. Петрове. Поставили перед собой задачу проверить их. Разработали метод этой проверки. – А.Т.)

Нашли соседку-старушку. Да, сказала она, есть такой Петров, но он здесь не живет. Живет только его мать. И ничего плохого она о Петровых сказать не может.

Позвонили. Дверь открыл высокий мужчина. Рядом стояла женщина лет шестидесяти. “Вы к кому?” – спросил мужчина. “Мы к Николаю Петрову”. – “Проходите. Вы кто?” – “А вы кто?” – "Мы – ФСБ”. – “А мы – журналисты”. Показали друг другу удостоверения.

Квартира матери Петрова была небогатой, с потрепанной мебелью. В ней кроме нас находилось восемь человек. Мать Петрова, четверо сотрудников ФСБ, следователь и понятые – наверное, те соседи, которых мы не застали. Ни фээсбешники, ни следователь нам ничего не сказали. С матерью Петрова нам просто не дали поговорить. Она не понимала, что происходит. И все время спрашивала, а зачем журналисты пришли. Видимо, ФСБ для нее свою версию придумала. Нас проводили из квартиры чуть ли не до улицы... (Установили с достаточно высокой степенью вероятности точность данных о Н. Петрове. – А.Т.)

21.00

О втором задержанном мы с самого начала знали меньше. То есть кроме очень приблизительного описания его внешности и того, Что он, несмотря на уверения сотрудников милиции, не умер, – ничего. Сначала поступила информация, что фамилия раненого – Гусинский. Потом – то ли Бузьков, то ли Гузьков. Затем кто-то узнал, что задержан Артур Бузков, 1971 года рождения.

Никакого Артура Бузкова в городе не было. Скорее всего, ошибка. Но, возможно, не стопроцентная. Например, имя Артур – достаточно редкое и запоминающееся, вряд ли его могли перепутать, если это не просто выдумка. Кроме того, было что-то похожее: Бузков – Гузьков – Гусинский. Стали искать фамилии с похожими корнями –Будков, Кузков, Гусков...

Наконец, нашли – Артур Гудков, 1966 года рождения, уроженец Белоруссии –города Бобруйска Могилевской области, в 1987 году демобилизовался из армии и прописался в Сосновом Бору в общежитии. Дальше выяснять стало легче. (Журналисты узнали, что фамилия первого, раненого, преступника А. Гудков, и решили продолжить выяснение его личности. – А.Т.)

21 октября

10.00

Информация к размышлению:

Гудков с 1995 года работал охранником в охранном предприятии “Есаул”. В 1997 году в отношении Гудкова следственным отделом Сосновоборского ГОВД было прекращено уголовное дело по статье 116 УК (Нанесение побоев или совершение иных насильственных действий) “в связи с деятельным раскаянием”. В 1998 году Артур Гудков был объявлен в федеральный розыск в связи с подозрением в совершении вымогательств и убийстве директора завода “Северная звезда”.

Дело было так: 4 марта прошлого года около половины первого ночи на перекрестке проспектов Ленинского и Маршала Жукова микроавтобус “Фольксваген”, которым управлял Гудков, подрезал автомобиль, на котором возвращался домой, вместе с женой и водителем, 36-летний Александр Потапкин –директор и учредитель фирмы “Северная звезда” и Экспериментального завода торгового оборудования ЛОСПО. Машины остановились, между Потапкиным и Гудковым возник конфликт. Дело кончилось тем, что Гудков вынул пистолет Макарова и выстрелил в предпринимателя и его водителя. Тяжело раненный Потапкин скончался через два с половиной часа на операционном столе. Гудков скрылся. (Еще через несколько дней мы узнаем новые детали того происшествия: якобы Гудков вытащил ствол и открыл огонь после того, как его оппонент достал обрез.) (Журналисты включают в расследование уже известную им (из своего архива) информацию об А. Гудкове. – А.Т.)

Правоохранительные органы по-прежнему отрицают, что человек, раненный и задержанный поблизости от места преступления, жив.

14.00

Пришла новая информация по Петрову – он был судим. Надо срочно ехать в суд, пока дело не забрала ФСБ. Быстро напечатали запрос с просьбой разрешить сотруднику Агентства ознакомиться с судебным делом Николая Петрова. Судья не возражал – читайте. В это время позвонили из ФСБ и сказали, что едут за делом Петрова. Из дела, правда, ничего особенного не следовало. 13 марта 1995 года Красногвардейский федеральный районный суд приговорил Петрова к 4 годам лишения свободы по статье 145, часть 2 (“Грабеж”). Из заключения он вышел досрочно, примерно через два с половиной года (на 1 год и 3 месяца раньше положенного срока). А судили Петрова за то, что он вместе со своим знакомым отобрал часы стоимостью 5 тысяч рублей (по ценам 1995 года) у 57-летнего мужчины. Во время следствия подозреваемые сознались в совершении преступления, но на суде отказались от своих показаний, заявив, что ранее невнимательно подписывали протоколы допросов. Свидетелями по делу проходили двое одноклассников близкого знакомого подсудимого. (Журналисты получили очередную порцию информации о Н. Петрове. – А.Т.)

18.00

Мы нашли тех свидетелей и по телефону поговорили с ними о Петрове. Пока что складывалось впечатление, что по характеру Петров вряд ли мог быть киллером.

Информация к размышлению:

Петров Николай Борисович родился в 1975 году в Петербурге. Учился в средней школе № 140 Красногвардейского района, в 1990 году поступил в Инженерную школу электроники по специальности “Производство электротехники”. После ее окончания работал в АО “Ника” электриком. В январе 1999 года Петров задерживался сотрудниками милиции по охране метрополитена за курение в метро. А в июне этого года Петров нарушил правила дорожного движения на автомобиле УАЗ. С весны 1999 года Петров работал в фирме “All-Motors”, которая занимается ремонтом автомобилей. (Журналисты получили еще одну порцию информации о прошлом Н. Петрова. – А.Т.)

22 октября

10.00

Руководители “All-Motors” от разговора не отказались. О Петрове, который пришел к ним по направлению с биржи труда, отзывались как об исключительном специалисте по ремонту и установке автосигнализаций. По их словам, Николай Петров – парень работящий, общительный и в отличие от многих других – эрудированный. Версию о том, что он мог изготовить на рабочем месте взрывное устройство, коллеги Петрова отмели – Николай Петров всегда был на виду, работал в ремонтном боксе с напарником. Короче, вряд ли он от них что-либо скрывал. Кроме того, они никогда не видели, чтобы к нему приходили люди “бандитской внешности”.

Администрация “All-Motors” самостоятельно попыталась разобраться в случившемся. Выяснилось, что накануне убийства Петров закончил работу поздно и потому заночевал у родителей, а не у своей девушки, как обычно. Утром, как всегда, он к 9.30 отправился на работу (авторемонтные мастерские находятся на ул. Победы, 1 – это совсем недалеко от того места, где произошло убийство). В руках у него был полиэтиленовый пакет, в котором лежал кнопочный телефон с проводами, который, по словам отца Петрова, он обещал починить своему знакомому. В общем, Петров, считают его коллеги, в гуще событий оказался совершенно случайно. И когда раздался взрыв, выстрелы, Николай, скорее всего, просто дернулся или ускорил шаг. Один из клиентов “All-Motors”, лично знавший Петрова, проезжал мимо и видел, как оперативники положили того лицом на капот машины и надели на него наручники.

– Мы не открещиваемся от своих сотрудников и даже готовы помочь родителям Николая нанять приличных адвокатов, – сказали руководители фирмы.– Мы считаем, что его задержание – чудовищная ошибка, а при современных методах расследования парень может пострадать ни за что.

Кроме того, сотрудники “All-Motors” рассказали, что после задержания Петрова к ним приехали 12 человек в камуфляже и с дубинками. Не представляясь и не предъявив ордера, они уложили всех на асфальт автостоянки, лицом в лужу. Во время обыска в рабочем боксе у Петрова были изъяты подшипники (сработавшее взрывное устройство было начинено подобными подшипниками), которые, впрочем, есть у каждого работника мастерской. (Журналисты получили сведения о Н. Петрове у его коллег по работе. – А.Т.)

17.00

Следующим собеседником стала девушка Петрова. С ней он прожил почти полтора года. Она категорически настаивала на его непричастности к заказному убийству:

– Когда я узнала о задержании Николая, то была в шоке. До этого всю среду я его искала и узнала о том, что он арестован, из сообщений по телевидению. Когда мы познакомились, он сразу же рассказал мне о своей судимости. Николай свою работу очень любит, у него никогда не было никаких нарушений по работе. Я хорошо знакома со всеми друзьями Николая, среди них не было никаких подозрительных личностей. С деньгами у Николая также не было проблем, впрочем, их никогда не было много. В жизни все его устраивало...».

Наконец, журналисты находят того, кого искали, –Малыша. И далее идет изложение самого момента задержания его и последующей беседы с задержанным:

«Мы были почти уверены, что оружия у него нет, но на всякий случай приготовились к худшему. Подошли к нему как можно ближе, чтобы контролировать любые его действия.

– Александр Николаевич, мы не бандиты и не милиция, мы журналисты и очень хотели бы с вами поговорить, – сказали мы Малышу на площадке между вторым и третьим этажами.

– Откуда я могу знать, кто вы?

– Сами подумайте, если бы это было не так, то разве стали бы мы с вами стоять и разговаривать?

– И что вы хотите?

– Поговорить. Можно пойти и к вам в комнату, но лучше поехать к нам в офис, там будет удобнее.

– А если я откажусь?

Мы ничего не ответили. Он повторил вопрос.

– Слушай, Саша, тебе деваться некуда, тебя все равно рано или поздно поймают. Ты же сам знаешь, что тебя ищут “тамбовские”... А мы предлагаем тебе помощь.

– Ладно. Все равно я так дальше не могу. Не знаю, кто вы такие на самом деле, но я вас давно ждал.

Он сел в нашу машину, и мы поехали в Агентство на улицу Зодчего Росси. Выглядел Малыш очень уставшим и обреченным. Пока ехали, он ни о чем не спрашивал и не смотрел по сторонам. Казалось, ему было все равно, куда его везут...»[40]

Завершается рассказ сообщением о передаче задержанного в милицию, изложением еще одной беседы с Малышом и записи ее на видеомагнитофон. Мы не приводим здесь текст публикации полностью по одной причине – он занимает более двадцати страниц. Такой размер – плата за подробную констатацию расследования.

Как видим, в силу того, что журналисты включились в расследование на этапе, когда им уже стало известно о совершении преступления и задержании одного из преступников, их познавательная деятельность (расследование) оказалась сконцентрированной на установлении личности этого преступника, а также его помощника. Поиск, который ведут журналисты, имеет «многозвенный» и алгоритмичный характер: авторы выдвигают гипотезу (предположение, версию), формулируют план действий, азатем ищут факты, способные подтвердить или опровергнуть гипотезу. Как только получено подтверждение или опровержение, они выдвигают новое предположение, уже опираясь на достигнутый результат. Это повторяется снова и снова, пока наконец в руках расследователей не оказывается последнее «звено» цепи и они не находят нужного им человека. В процессе расследования опрошено множество людей, привлечен большой объем справочно-архивного материала, объясняющего прошлое подозреваемых, Проделана трудная работа по наружному наблюдению, к расследованию привлечены работники разных учреждений (в основном – знакомые журналистов). Все действия, которые были предприняты, изложены в последовательности, в какой они и существовали реально. Именно поэтому сложилась та структура текста, которую можно назвать либо протоколом следствия (в хорошем смысле этого слова), либо своеобразным репортажем с места события.

Как известно, познание осуществляется не только путем эмпирического изучения, непосредственного наблюдения, эксперимента, анализа документов, но и в результате логических операций с уже известными суждениями (фактами) о действительности. Формально-логическая процедура доказательного рассуждения, выведения по известным правилам из старого знания (посылок) нового применяется, как правило, во взаимосвязи с другими методами познания, органично дополняя их.

Фиксируя в тексте ход доказательного рассуждения, автор также может создавать определенную структуру публикации. Напомним, что доказательное рассуждение в публицистическом тексте имеет две исходные формы – умозаключение и доказательство. В первом случае автор сначала приводит посылки (факты), а затем из них делает вывод. Во втором случае сначала выдвигает тезис (обосновываемое положение), а затем приводит аргументы в его пользу (излагает факты).

Тексты, которые в своей основе имеют только одну исходную форму доказательного рассуждения, как правило, бывают небольшими по размеру и встречаются относительно нечасто. Гораздо больший массив публикаций являет собой пример активного сочетания различных форм доказательного рассуждения. Хотя следует оговориться, что строгость его относительна. Рассуждения журналиста отличны от научных доказательств и обычно предстают в виде совокупности энтимем (укороченных умозаключений), что характерно для обыденно-практического мышления. В результате констатации доказательных рассуждений, как правило, возникают структуры текстов, которые обычно относят к жанру статьи.

Поскольку структура текста при описании процесса получения нового знания формально-логическим путем отражает структуру доказательного рассуждения, она дает возможность заметить его изъяны. Наиболее распространенным из них считается незавершенность, «незамкнутость» логической схемы рассуждения, то есть отсутствие концовки, которая установила бы связь с началом. С этим утверждением, конечно, можно согласиться, но только в том случае, если полагать, что конкретная аудитория не в состоянии сделать самостоятельное заключение, исходя из имеющихся у нее и в публикации знаний (посылок), а это возможно либо в случае сложных рассуждений автора громоздкого по размеру и количеству фактов текста, либо в силу неподготовленности аудитории.

В том же случае, когда журналист знает уровень подготовленности аудитории и уверен, что она в состоянии сделать правильный вывод из предлагаемых фактов, незавершенность логической схемы вряд ли можно считать погрешностью в изложении авторской мысли, авторского рассуждения, а значит и опирающейся на него структуры произведения.

В заключение заметим, что в использовании последовательного описания познавательного акта структура материала возникает «естественным» путем, предстает как результат, констатация этого акта. Автор в данном случае не задумывается над тем, как надо строить текст. Для него главное– показать процесс расследования, полученные результаты, условия расследования и т.п. Он останавливается, когда ему кажется, что он все показал, объяснил читателю, прошел вместе с ним путь от возникновения цели до получения конечного результата. Ориентирование на последовательное описание познавательного акта как путь построения произведения оказывается достаточно оправданным, когда аудитория, которой адресовано описание, действительно видит в нем лишь средство познания (фиксации познавательного акта), осуществленного автором. В том случае, когда она видит в текстах еще и средство общения с журналистом, такие методы построения материала оказываются неэффективными. Автору необходимо применить методы построения текста, учитывающие требования аудитории к публикации как средству общения с читателем.

в начало главы << >> в начало

«Драматургический» подход к построению текстов

Начиная данный раздел, заметим, что ориентирование текста на требования, предъявляемые ему как средству общения, отнюдь не исключает использование в нем информации, которая была получена автором в ходе познания предмета отображения. Коммуникативная ориентация лишь задает угол изложения, компоновки этой информации в связи с психологией восприятия, требованиями, ожиданиями, адресованными аудиторией произведению как средству общения с автором. Информация излагается таким образом, чтобы дать «потребителю ее понять и почувствовать, что он, мыслящий, действующий субъект общения, оказывает определенное давление на ...выбор, построение, способ изложения» и т.д.[41]. Автор при этом подгоняет материал под такие ожидания, отсекая от массива собранных сведений все, не нужное данному читателю. Именно по этой причине в записных книжках журналиста остается много «невостребованных» фактов, суждений, предложений. Говоря об ориентации текста на требования, предъявляемые ему как средству общения, мы должны обязательно напомнить об особом характере этого общения в системе «автор-аудитория»[42]. Дело в том, что в данном случае применение понятия «общение» уместно лишь в расширительном его толковании.

В отличие от ситуации устного межличностного общения партнеров, ситуация письменной речи отличается тем, что «собеседники» могут только мысленно представлять себе друг друга, они не находятся в непосредственном контакте. И речь автора в данном случае – это речь-монолог, разговор с белым листом бумаги. Такое «общение» можно назвать коммуникацией, которая, в отличие от настоящего общения – межличностного, непосредственного, может быть и односторонней, опосредованной техническими средствами. Язык коммуникации – это язык сообщения, который отличается от языка общения, богатого антропологическими средствами (речь, мимика, жесты). Все это налагает отпечаток на содержание и построение текстов сообщения и общения.

Если структура текста как результат фиксации процесса познания автором предмета реальности в конечном счете детерминируется структурой этого предмета, методами познания, то структура текста как средства общения с аудиторией должна детерминироваться структурой коммуникативных ее ожиданий. Важно указать в связи с этим, что не может быть одной структуры произведения, способной удовлетворить абсолютно всех членов аудитории. Об удачности или неудачности структуры можно говорить, лишь соотнося ее с определенными ожиданиями, адресованными тексту. Они могут быть как минимум следующими:

Ожидания, связанные с функциональной важностью для аудитории данного текста (структура, способствующая осуществлению его функций, которая будет оправдана аудиторией).
Ожидания, связанные с требуемым уровнем (эмпирическим и теоретическим) и формой отображения действительности (монологической и диалогической, образной и рациональной).
Ожидания, связанные с удобным для восприятия расположением тех или иных смысловых частей произведения.

В зависимости от того, какие ожидания учитывает автор текста, можно выделить и методы его построения.

Методы построения текста, учитывающие «функциональные ожидания» аудитории

Функциональные возможности публикации предопределяются социальными функциями общения, средством которого она является. Что они собой представляют? Есть несколько типологий, проведенных по разным основаниям. Так, на основании нацеленности общения на удовлетворение потребностей общества (или отдельных его членов) можно теоретически выделить два типа: собственно социальные, ориентированные на удовлетворение потребностей общества в целом или отдельных его групп в процессе их взаимодействия, и социально-психологические, связанные с потребностями отдельных людей. Например, функция планирования и координации коллективной трудовой деятельности, существующая уже в первобытном обществе, может служить примером социальной функции общения. Другая социальная его функция – управление или социальный контроль при помощи общения, третья – обеспечение межгруппового взаимодействия и т.д.

Примером социально-психологических функций могут быть функция контакта и функция отождествления. Хорошо известно, что люди объединяются в группы не только для того, чтобы совместно осуществлять какую-то деятельность, но и для того, чтобы удовлетворять потребность в общении, которое снимает психологическое напряжение и чувство одиночества. Это есть функция контакта. Функция отождествления себя с группой проявляется в том, что человек общается, чтобы подчеркнуть, что он «свой» в данной группе. Функция социализации – еще один пример социально-психологической функции общения.

Существует и другая типология функций общения по основанию, которым является намерение коммуникатора. В этом случае выделяют осведомительную, регуляторную и эмотивную функции. Если автор хочет что-то передать об объекте отображения, то его текст имеет осведомительное значение; при его желании побудить кого-либо к конкретному действию информация приобретает еще и побудительное, регуляторное значение. Если информация рассчитана на человеческое чувство и способна пробудить его у аудитории, можно говорить об эмотивной функции текста. Всякое сообщение выступает как единство этих трех сторон содержания, преобладающее значение одной из которых будет определяться целями сообщения. Названные и иные типологии функциональной предназначенности общения и текста (как его средства), проведенные по разным основаниям, отражают аспекты этой предназначенности. Это позволяет видеть в тексте разные грани структурирования. Естественно, что функциональное соответствие текста ожиданиям аудитории будет способствовать одобрению и его структуры.

Теперь рассмотрим основные моменты структурирования текста, учитывающие функциональные ожидания аудитории.

Метод оптимального соотношения функционально ценных элементов текста

Если читатель, вступая в общение со средствами массовой коммуникации (СМК), ждет, например, сообщения о вариантах, путях координирования деятельности, в которой он участвует, то его ожидание будет оправдано публикацией, предлагающей такой вариант (предписание). Это, разумеется, отразится на структуре текста. Если есть совокупность ожиданий аудитории, связанных с несколькими функциями общения, то структура удовлетворяющей их публикации усложнится. Когда читатель сориентирован на социально-психологические функции общения, например на функцию контакта, его удовлетворит публикация, структура которой учтет своеобразие представлений такого читателя именно об этой функции текста. В этом случае журналисту, знающему о специфичности массового общения (коммуникации), следует не забывать и о том, что аудиторию составляют отдельные люди, представляющие определенные социальные группы, которые различаются профессиональными, возрастными, половыми и другими характеристиками. Обращаясь к газете или журналу как к собеседнику, они рассматривают общение с автором текста в качестве межличностного.

Важно поэтому строить текст, учитывая особенности межличностного общения, чтобы читатель мог почувствовать себя не только его объектом, но и субъектом. Автор должен так излагать материал, чтобы читатель на протяжении всего акта восприятия публикации хотел получить информацию, ожидал определенного эффекта, реагировал на него, чувствовал, что содержание и форма материала «подстроены» под него наилучшим образом – отвечают его интересам, доступны пониманию. Лишь в таком случае возникает активное психическое отражение информации аудиторией, в чем и заключается смысл обратной связи в общении, опосредованном техническими средствами, текстами.

Метод оптимального соотношения функционально ценной и дополнительной информации

При ориентации текста на функциональные ожидания аудитории важным для нее моментом понимания автора становится соотношение функционально ценной и дополнительной информации. Что при этом имеется в виду? Как известно, любая публикация нацелена на эффективное восприятие ее аудиторией.

Функциональная оправданность содержания текста является важнейшим условием достижения этой цели. Однако установлено, что эффективность публикаций значительно возрастает при наличии в передаваемых сообщениях информации двух видов: основной и дополнительной. Первая составляет реальную ценность для читателя с точки зрения достижения основной цели его обращения к публицистическому тексту. Вторая помогает привести восприятие читателя в такое состояние, которое оказывается благоприятным для восприятия основной информации. Заключая в себе элементы новизны, ясности, контрастности, занимательности или, наоборот, однообразия, невыразительности, серости, фальши, дополнительная информация вызывает в психике человека соответствующие – положительные или отрицательные – эмоции, что в значительной степени предопределяет ход и результат психической переработки информации.

Установление определенного (оптимального) соотношения основной, функционально важной, и дополнительной информации приводит к возникновению структуры текста, позволяющей аудитории легко ориентироваться в нем, оказывает положительное влияние на ход коммуникации.

Методы построения текста, учитывающие уровни и формы отображения действительности

Ожидания аудитории, связанные с требуемыми уровнями отображения реальности в тексте, основаны на том, что он, будучи инструментом хотя и опосредованного осведомления читателя о мире, не может не содержать в себе результаты прямого познания публицистом реальности. Как уже известно, для публицистики характерно сочетание эмпирико-обыденного (практического), научно-теоретического и художественного способов отображения действительности, порождающих соответствующие типы знания. Установлено также, что разные аудитории склонны к восприятию знания одного и не склонны к восприятию знания других типов. Поэтому ориентация текста на ожидания той или иной группы аудитории должна дополняться стремлением автора предложить этой аудитории информацию соответствующего типа. Но поскольку желание создать и глубокий по мысли, и наглядный, доступный материал, как правило, приводит к соединению в тексте знания разных типов, то возникает и задача – находить максимально приближенное к ожиданиям аудитории соотношение в публикации объемов разнотиповой информации. Выбор соотношения типов информации (в том числе по ее объемам) можно определить как некий метод структурирования текста. Основные из них следующие.

Метод оптимального соотношения чувственных и рациональных элементов текста

Как известно, познание начинается с чувственного опыта. И это понятно, ибо в процессе всей жизнедеятельности, прежде всего предметно-практической, люди имеют дело с непосредственностью окружающего мира. Они живут в мире предметов, предметных отношений, а также отношений людей. Постижение этого осуществляется первоначально чувственным образом, с помощью ощущений, восприятий, представлений. Ощущения и восприятия – это образы, возникающие при непосредственном взаимодействии человека с внешним миром, а представление – образ предмета, с которым субъект в данный момент не взаимодействует. Он возникает на основе уже имеющихся у него впечатлений как результат работы воображения. В тексте могут быть представлены любые чувственные образы отображаемой действительности.

Человек не останавливается на ступени чувственного опыта, а проникает в глубь предмета, изучает его внутренние отношения, свойства, закономерности, то есть осуществляет рациональное познание. Чувственное и рациональное как первая и вторая ступени познания взаимопроникают и дополняют друг друга. Чувственные образы отражают и предметный момент (признаки предмета), и эмоциональное отношение к нему (предмету) – его оценку; дают материал для размышлений, рождения понятий, теорий. В то же время разум, теоретические знания являются руководителями чувств, помогая, к примеру, увидеть в светлых точках ночного неба не отверстия (как полагали некогда древние люди), а звезды и планеты.

Результаты чувственного (эмпирического) и рационального (теоретического) познания, содержащиеся в тексте, образуют определенное соотношение, которое может «регулироваться» автором и становиться основой структурирования текста по признаку данных уровней знания.

Метод оптимального соотношения образного и понятийного в тексте

Напомним, что понятие – это мысль, отражающая в обобщенной форме предметы и явления действительности, связи между ними путем фиксации общих и специфических признаков, в качестве которых выступают свойства предметов и явлений и отношения между ними. Без понятий невозможно получение точных знаний. Понятия –основной инструмент науки, как однозначность – основное его качество.

В отличие от понятия, образ представляет собой художественное обобщение, в котором через внешнее как бы просвечивает внутреннее существо изображаемого. Образы воображения формируются путем как комбинирования элементов образов памяти, так и переосмысления, наполнения их новым содержанием. Склонность определенной аудитории к понятийному или образному освоению действительности не может не учитываться публицистом. Возможно, он сумел бы написать текст, излагая содержание только в понятийной или только в образной форме. Но поскольку основу аудитории СМК составляют люди, которым доступен и тот и другой уровень мышления, в текстах обычно совмещаются понятийное и образное знание. Естественно, что неоправданный перекос в ту или другую сторону может затруднить восприятие текста. Установление адекватного ожиданиям аудитории соотношения образного и понятийного при отображении действительности помогает избежать отрицательной реакции читателя.

Метод оптимального соотношения монологической и диалогической форм изложения в тексте

Ожидания аудитории, адресованные публикации и отражающие представления об удобстве ее восприятия, могут быть связаны с такими формами изложения материала, как его монологичность или диалогичность. Известно, что современной коммуникации присущи та и другая формы изложения. Одни читатели предпочитают получать сообщения, построенные в форме монолога, другие – в форме диалога. Эти предпочтения вполне отчетливо могут быть выявлены в обычном социологическом опросе аудитории.

Очевидно, можно предположить, что предпочтение читателями монологической формы связано с ожиданием выполнения текстом социальных функций, а предпочтение диалогической формы – с ожиданием выполнения публикацией социально-психологических функций. Так, по сравнению с монологом, нередко отождествляемым с авторитарным воздействием на читателя, диалог рассматривается как стремление к паритетному взаимодействию автора с аудиторией.

Диалог дает читателю большую возможность выбора из нескольких представленных позиций одной, с которой он мог бы отождествлять свою, и почувствовать себя, хотя бы иллюзорно, участником диалога. Наиболее эффективными оказываются тексты, сочетающие монологическую и диалогическую формы отображения. Важно лишь найти наиболее оптимальное их соотношение, адресуя публикацию конкретной аудитории, обладающей конкретными ожиданиями. Это соотношение будет отражаться в структуре текста, которая, в свою очередь, дает определенный сигнал восприятию читателя.

Методы построения текста, учитывающие удобство восприятия его частей

Те или иные описываемые в произведении публициста факты, суждения, мысли могут иметь разный смысл (значимость) для аудитории. Он может определяться в следующих высказываниях: «интересно – неинтересно», «важно – неважно», «основное – дополнительное», «доказанное – недоказанное» и пр. Автор должен не только найти оптимальное соотношение объемов таких смысловых частей текста, но и соответствующим образом, адекватно ожиданиям аудитории, расположить их в той или иной последовательности. При этом ему нужно иметь в виду задачи, помогающие решить то или иное пространственное расположение смысловых частей текста, который должен:

Ø помочь данному читателю легко опознать его как «достойный» или «недостойный» для прочтения и удержать внимание; «продемонстрировать» свою связь с интересными и нужными для аудитории событиями, явлениями; заметно для читателя «заявить» уровень анализа действительности; «продемонстрировать» удобное для восприятия развертывание доказательств, аргументации (если она есть);

Ø оправдать ожидания читателя относительно вывода, следующего из излагаемых фактов (дать его или предоставить читателю возможность сделать это самостоятельно).

Что же может служить автору ориентиром при том или ином пространственном расположении смысловых элементов текста? Вероятно, им должно быть ожидание аудитории, адресованное этому аспекту построения текста. Может ли быть такое ожидание общим для всех членов аудитории, если оно в значительной мере детерминировано опытом, образованием, половозрастными, профессиональными особенностями читателя? Это явно не способствует формированию единого во всех деталях требования, адресованного тексту.

Тем не менее, на уровне общепсихологических закономерностей восприятия человеком информации существуют некоторые единые, присущие каждому члену аудитории информационные ожидания. Одной из важнейших, предопределяющих общий характер информационного ожидания, является закономерность распределения внимания при восприятии текста. Как показали исследования, первое из которых проведено более ста лет назад, человек обращает наибольшее внимание на начало и конец сообщения, хорошо запоминает первые и последние цифры определенного ряда. А в середине текста (или ряда) информация воспринимается им как «шум», фон по отношению к началу и концу сообщения. Этот момент является одним из важнейших при «организации» материала, нацеленного на возбуждение и поддержание интереса читателя. Располагая смысловые элементы текста в соответствии с распределением внимания при восприятии текста, автор может влиять на состав своей аудитории.

Так, если ему надо произвести «калибровку» аудитории, он начинает сообщение с информации, значимой для узкого круга читателей. Рассказывают анекдотическое происшествие из биографии известного математика П.Л. Чебышева. На лекцию ученого, посвященную математическим аспектам раскройки платья, явилась непредусмотренная аудитория: портные, модные барыни и пр. Однако первая же фраза лектора: «Представьте, для простоты, что человеческое тело имеет форму шара» – обратила их в бегство, в зале остались лишь математики... текст «отобрал» себе аудиторию»[43]. А когда автор заинтересован в привлечении широкой публики (аудитории), то текст важно начинать общезначимыми фразами и фактами.

Заинтересовать читателя и удержать его внимание можно, располагая содержательные элементы таким образом, чтобы они возбудили внимание и по ходу восприятия поддерживали его на нужном уровне. Привлечение внимания возможно с помощью сведений, вызывающих у читателя сильное эмоциональное возбуждение. Располагая их таким образом, чтобы они совпадали с «естественным» для восприятия конкретного читателя «акцентированием» внимания, можно рассчитывать на то, что он обязательно их заметит.

Следует иметь в виду, что требования определенного пространственного расположения в тексте смысловых элементов существенны для всех публикаций, независимо от их размера и предназначенности. При этом в связи с типом публикаций цели применения исследуемого метода могут быть разными. Рассмотрим, как эта цель варьируется применительно к двум ведущим (исходным) типам текстов – описывающим события (информирующим текстам) и реализующим схему доказательного рассуждения (комментирующим, аналитическим текстам).

Метод оптимального расположения аргументации

В текстах, описывающих логическую схему рассуждения, эпизоды событий, факты, суждения играют роль аргументов по отношению к утверждаемой авторами главной мысли. При этом одни из таких аргументов выступают для аудитории в качестве «сильных», а другие – в роли «слабых», «посредственных», оставляющих малый след в сознании воспринимающего публикацию. Как показали исследования американских ученых, структуру аргументации, а значит и текста, следует создавать, ориентируясь на особенности конкретной аудитории. Выяснилось, что в разных аудиториях, в разных по размеру публикациях уместно применять вполне определенное местоположение слабых и сильных аргументов. Оптимальными считаются следующие схемы построения аргументации:

«Антикульминационное» построение.

В этом случае наиболее сильный аргумент располагается в начале текста, а наиболее слабый – в конце. Другие аргументы, по мере уменьшения их силы, располагаются один за другим, от начала текста к его концу.

«Кульминационное» построение.

При данной схеме в начале текста располагается наиболее слабый аргумент, за ним, по степени силы, располагаются другие. В конце текста приводится наиболее сильный из аргументов.

«Пирамидальное» построение.

В этом случае наиболее сильный аргумент расположен в середине текста. В начале и конце располагаются аргументы меньшей силы.

«Кольцевое» построение.

Данное построение предусматривает расположение сильного аргумента в начале текста и примерно такого же по силе – в конце. В середине текста располагаются наиболее слабые аргументы.

Антикульминационное построение аргументации оказывается наиболее эффективным в том случае, когда аудитория не очень заинтересована в предмете сообщения. Предъявление ей наиболее сильного аргумента помогает привлечь внимание к тексту. Кульминационное построение предпочтительнее в публикациях, адресованных аудитории, заинтересованной в предмете сообщения. Такая аудитория прочитает материал с нарастающим вниманием. Если же она сразу познакомится с сильным аргументом, то по мере чтения интерес к тексту будет снижаться, он может разочаровать читателя.

В небольших по объему публикациях уместно пирамидальное построение аргументации, поскольку сильный аргумент в данном случае достаточно легко замечается читателем, а следующий за ним небольшой по объему материал не снижает возникший интерес. Но когда публицист предлагает относительно большой по объему материал и ему неизвестно отношение аудитории к предмету сообщения, уместно кольцевое построение аргументации. При этом сильный аргумент в конце текста помогает избавить читателя от разочарования, а в начале– привлекает его внимание к публикации.

Применение того или иного метода построения аргументации приводит к возникновению соответствующей структуры текста, которая может быть названа «антикульминационной», «кульминационной», «пирамидальной» и «кольцевой». В том же случае, когда автор пишет материал информационного плана и не собирается в нем что-то доказывать или опровергать, он может также рассматривать имеющиеся у него факты с точки зрения силы их воздействия на читателя и располагать их так, как уже сказано, используя законы восприятия, привлекая к тексту внимание аудитории.

Метод драматизации изложения

Следующим, опирающимся на установленные психологией восприятия закономерности «потребления» текстов, является метод «драматического» их построения (метод драматизации). Определяющий структуру ряда текстов, он основывается на склонности некоторых людей к драматизации воспринимаемых сообщений. Такие люди ждут от материалов СМК, в том числе и аналитических, соответствующего описания реальности.

Именно такого рода описания (и, соответственно, построения текстов) могут оказаться для них интересными, помочь осмыслению действительности. Драматизация изложения достигается за счет «фиксации» фактов, явлений, событий, за которыми стоит какая-то опасность для героев публикации либо возможность, скажем, получить какое-то наслаждение, крупный выигрыш, уйти от неприятности, обрести славу, власть.

И хотя все описываемое в тексте происходит с другими людьми, читатель способен «включиться» в их жизнь из чувства сопереживания (эмпатии) и таким образом ощущать их удачи, неудачи, радости, трудности. Очень часто тексты, построение которых опирается на драматизированное изложение событий, начинаются относительно интересным сообщением, эпизодом, фактом, суждением, привлекающим внимание аудитории либо новизной, либо необычностью изложения, либо особой практической значимостью для аудитории. Однако изложение может начинаться и относительно нейтральным (с точки зрения его возможностей вызывать сопереживание аудитории) фактом, суждением, эпизодом. Затем следует изложение материала, вызывающего все большее сопереживание читателя, вплоть до кульминационной точки, а далее следует развязка. В таком тексте воплощается известная схема построения многих художественных драматургических произведений. Хотя, разумеется, в газетном материале те или иные элементы этой схемы неизбежно редуцируются в силу его специфики.

Метод «квантификации» изложения

Близким к рассмотренному является метод «квантифицированного» построения текста, сборки его из отдельных «квантов» (отрезков).

Такие «кванты» представляют собой взаимосвязанные смысловые единства, обладающие относительно своеобразными формой, языком изложения, часто выступая (в языковом плане) как сложное синтаксическое целое, обладающее определенными речемелодическими и лексико-грамматическими признаками.

В основе этого метода лежит представление о том, что восприятие человека «работает» в режиме «напряжение – расслабление». Поэтому предполагается, что публикация будет наиболее удачной, если излагаемая в ней информация то вызывает напряжение восприятия, то позволяет ему «расслабиться», «отдохнуть». Это становится возможным в результате чередования трудных для осмысления данной аудиторией фаз текста с легкими. При этом считается, что такие фазы должны максимально (насколько это уместно) различаться внутренней структурой, стилем, языком. Основой этого «отграничения» является ценность содержащейся в каждой из них информации для данной аудитории.

Следует заметить, что «квантификация» отнюдь не противоречит требованиям логики изложения мысли, а совершается в полном согласии с ней. Если, например, автор строит доказательное рассуждение методом индуктивного умозаключения (индуктивным методом), то отдельные фазы текста становятся посылками последующего основного вывода. При рассуждении по типу доказательства (дедуктивным методом) «фазы» являются аргументами выдвинутого автором в рассуждении тезиса.

Применяя метод «квантификации» при построении текста, авторы не всегда выдерживают все требования, предъявляемые психологией восприятия информации (о чем уже говорилось). Нередко такая «квантификация» носит внешний, формальный характер, когда, скажем, автор разбивает чисто механически на части свой текст подзаголовками, полагая, что это придает отдельным частям самостоятельное звучание. Однако стоит убрать подзаголовки и текст будет читаться как сплошной материал, между частями которого можно видеть, а можно не видеть какое-то смысловое различие.

«Квантификация» текста, в полном смысле этого слова, в наибольшей степени возможна в больших по объему выступлениях. Такие публикации действительно могут с трудом восприниматься читателями, если будут иметь однообразное изложение. А кроме того, их размер позволяет применить разнообразные языковые и графические средства выражения.

Метод хронологически упорядоченного изложения

Гораздо реже при построении текстов применяется метод, который можно назвать методом хронологической упорядоченности описания явлений. Как известно, ясность, понятность для аудитории многих рассуждений автора зависит и от того, насколько ясным представляется последовательность описываемых в тексте событий. Человек живет не только в пространстве, но и во времени. Затруднение в определении того, что было «до» и «после» (причины и следствия), вызывает непонимание. Именно поэтому пространственное расположение в тексте тех или иных его элементов должно быть обязательно дополнено хронологическим структурированием текста, позволяющим аудитории четко представить себе временную связь описываемых событий (если таковые в тексте отображаются).

Сказанное отнюдь не означает, что описываемые публицистом события должны развиваться и располагаться в тексте в строгой временной последовательности. Он может расположить любой эпизод в своей публикации где угодно – в начале или конце, независимо от того, в каком хронологическом отношении он находится к другим эпизодам. Так происходит, если автор преследует цель добиться большей выразительности материала, его драматизации.

Однако требование хронологической упорядоченности при этом может быть не нарушено, если при чтении текста аудитория обнаруживает в нем оговорки автора, указывающие на то, когда именно произошло описываемое явление, в результате чего читатель самостоятельно устанавливает временную и причинно-следственную цепочку описываемых автором событий.

Заключая раздел, отметим, что общая структура текста возникает как результат фиксации сложного мыслительного процесса (это может не всегда осознаваться автором), включающего в себя разноплановые требования к этой структуре. Решающую роль в данном процессе играет стремление учесть разные стороны информационного ожидания аудитории и сделать текст удобным, понятным для восприятия.

в начало главы << >> в начало

в оглавление << >> на следующую страницу