Елка в дореволюционной России. Часть 1 (original) (raw)

Про русскую елку, но картинки – исключительно заграничные европейские.

Отрывок с сокращениями из книги Алла Сальникова "История елочной игрушки, или как наряжали советскую елку", вышедшей в 2012 году в издательстве Новое литературное обозрение:

" Елка и елочная игрушка в дореволюционной России

Outstanding German Wooden Toy Store. Germany, 1900. via

Сусальным золотом горят
В лесах рождественские елки.
В кустах игрушечные волки
Глазами страшными глядят.

Осип Мандельштам, 1908

Русская елочная игрушка была порождением не только отечественной, но и западноевропейской, прежде всего немецкой культуры. Если говорить об истории елочных украшений в России, об их производстве и потреблении, о здешних изменениях в елочной моде и елочных «пристрастиях», корнями своими они, безусловно, уходили в немецкую традицию. Ведь, как известно, именно Германия традиционно считалась и считается первой европейской страной, где еще в XVI веке в Рождество стали устанавливать наряженную елку [1]. Во второй половине XIX столетия рождественская елка превратилась в общегерманскую традицию, а сам праздник обрел форму устоявшегося ритуала [2].

В Германии и только в Германии, по утверждению многих иностранных путешественников и мемуаристов XIX века, можно было увидеть настоящую рождественскую ель во всей ее красе: ведь, по их мнению, Рождество было истинно немецким праздником.

Origin: Germany. Produced: ca 1890-1900. Big old cotton Santa with a brown Bag, Switch and Belt with Glass Beads. 340,00CHF. Antique cotton Batting Santa Ornament with a lithographed paper scrap face exclusive christmas ornament victorian christmas decorations. Size: approx. 6" tall. Source

Оно «подходило» немцам так, как «пьеса подходит актеру, под чей характер и темперамент она специально написана», а присущая этому празднику «детскость» как нельзя лучше соответствовала «детскости» немецкой натуры [3]. Елка в Германии не была ни изысканной роскошью Для богатых, ни утехой для избранных, ни причудой для избалованных. Напротив, «здесь никто не был столь беден или столь одинок, чтобы не иметь ее» [4].

Немецкое рождественское дерево — Weihnachtsbaum — воплощало собой не только романтику, чудеса и сказку — оно являлось воплощением изысканной красоты и великолепия: «Как бы безвкусно она ни выглядела днем, ночью это было истинное чудо, сияющее бесчисленными огнями и сверкающими украшениями, золотыми фруктами и серебряными мерцающими гирляндами» [5]. «В каждом городском доме, — писала одна из посетивших Германию путешественниц, — деревья... светятся огнями и маленькими позолоченными орехами и яблоками и чувствуется тот особый рождественский запах, который складывается из запахов соснового леса, восковых свечей, выпечки и разрисованных игрушек» [6]. В газетах и журналах того времени не было, пожалуй, ни одной статьи или сообщения о рождественском празднике, где бы не подчеркивался его «типично немецкий» характер, а в рождественском дереве не усматривались бы его «типично немецкие» черты [7].

Origin: Germany. Produced: ca 1890. a. Cotton Santa with a long Coat, Bag and Switch - antique Christmas ornament. 360,00CHF. Antique cotton Batting Santa Ornament with a lithographed paper scrap face, brown crepe paper bag and a switch. Size: approx. 4¾" tall. b. Origin: Germany. Produced: ca 1890. Antique Cotton Batting Christmas Santa Ornament. 480,00CHF. Antique cotton Christmas Ornament of a Santa with his wooden stick and a feather tree, coat has dots all over, resembling snow. His coat has pockets with funny looking fabric/wool flaps and around the waist a belt of Dresden paper trim. Size: approx. 5½" tall. Source

Описание украшенной «классической» немецкой елки, восходящее еще к первым десятилетиям XIX века, можно найти в известнейшей рождественской сказке Эрнста Теодора Амадея Гофмана «Щелкунчик и мышиный король» (1816): «Большая елка посреди комнаты была увешена золотыми и серебряными яблоками, а на всех ветках, словно цветы или бутоны, росли обсахаренные орехи, пестрые конфеты и вообще всякие сладости. Но больше всего украшали чудесное дерево сотни маленьких свечек, которые, как звездочки, сверкали в густой зелени, и елка, залитая огнями и озарявшая все вокруг, так и манила сорвать растущие на ней цветы и плоды. Вокруг дерева все пестрело и сияло» [8].

Из Германии обычай устанавливать и украшать рождественскую елку — «милая немецкая затея!» (Чарльз Диккенс [9]) — распространился по всей Европе и в Новом Свете. Не обошел он и Россию. Однако, восприняв «немецкую» елочную модель с соответствующей ей системой праздничных практик, российский потребитель елочной игрушки использовал ее исходя из результатов собственного опыта. Он ориентировался на потребности и возможности собственной социальной среды, следовал традициям собственного национального праздничного быта. В результате в России был выработан свой вариант предметного насыщения праздничного елочного пространства, окончательно оформившийся к рубежу XIX-XX веков. <...>

Origin: Germany. Produced: ca 1900. Sking Santa with his Backpack - Old Cotton Christmas Ornament. 420,00CHF. Antique Spun Cotton Christmas Ornament of a Skiing Santa with his brown backpack. Size: approx. 4¾" tall. Source

Вхождение елки и елочной игрушки в русский быт

Поскольку сама рождественская елка как предмет исследования в высокой степени легендарна и мифологична, постольку и информация о ее истории, украшениях и атрибутах, во многом базирующаяся на устной традиции, часто является противоречивой, неоднозначной и трудно верифицируемой. Единичность источников, в особенности относящихся к периоду зарождения и становления рождественской елки как центрального персонажа рождественского праздника, исключает возможность их сопоставления. Преобладание нарративно-художественных текстов над документальными источниками также отчасти затрудняет исследование. Эти утверждения во многом верны и применительно к российской ситуации.

Сама елка как символ новогоднего праздника появилась в России после указа от 20 декабря 1699 года, который Петр I издал по возвращении из-за границы. Этот указ предписывал украшать хвоей (елью, сосной, можжевельником и их ветвями) к новому, перенесенному отныне с 1 сентября на 1 января, году улицы, дороги и дома. Но новшество имело мало отношения к немецкой рождественской елке: это был лишь способ декорирования городского праздничного пространства. Специальное украшение елки не предусматривалось. После смерти Петра I его начинание было фактически забыто и, что весьма курьезно, свято соблюдалось лишь кабатчиками, продолжавшими украшать елками крыши и входы в питейные заведения [10].

Origin: Germany. Produced: ca 1900. a. Old Cotton Santa with a Brown Muff and Tree. 260,00CHF. Cotton Santa with a brown muff and a green paper tree, big white hooded coat, boots are black. Size: approx. 5¼" tall. b. Old Cotton Santa Ornament with Feather Tree Branch. 270,00CHF. Antique cotton Santa Christmas ornament has spun cotton legs and arms with a batting body under a glittered cotton coat and hood. Size: approx. 4½" tall. Source

Качественный скачок в восприятии, понимании и оценке мира семьи и мира детей в России пришелся на 20-30-е годы XIX века. Казалось бы, в сформулированной и предложенной графом С.С. Уваровым в 1832 году теории «официальной народности» не было места для «западной» елки. Однако на самом деле в основе этой доктрины лежал образ России как единой семьи, в которой императору принадлежала роль заботливого отца, а его подданным — роль послушных детей. Семья становилась важнейшим локусом воспитательных практик, местом приложения идеи согласия, которая экстраполировалась на более высокий уровень взаимоотношений общества и власти. Монарх отныне уже не изображался полубогом, а выглядел как обычный человек, исповедующий и разделяющий простые семейные ценности. Как писал Ричард Уортман, «частная жизнь царя была... выставлена на обзор русской публики в соответствии с западным идеалом» [11]. В глазах современников Николай I и был таким заботливым мужем и отцом: он относился к жене и детям нежно, с подчеркнутым вниманием, что являлось составной частью создаваемого им образа императора-отца, императора-воспитателя и покровителя, носителя власти — авторитарного, но любящего.

XVIII век, Англия / Christmas Eve in the Morning / Boxing Day at Night. Etching. Two scenes from a writing sheet: Christmas Eve above, a gentleman standing outside his porch on the left, handing a tip to a man while a servant carries off two large birds and a hare; Boxing Day below, showing a street brawl with a woman brandishing a broom to the left. Print made by: Anonymous. British. Date 1770-1800 (circa). Paper. 80x67 mm (image, approx). 246x85 mm (sheet, left edge cut). British Museum. Source

В таком контексте домашние праздники представлялись реальным способом укрепления и сплочения и семьи, и нации. Российский «идеальный», «примерный» подданный слыл чадолюбивым семьянином, организовывавшим рождественскую елку для собственных сыновей и дочерей, и щедрым благотворителем, приглашавшим на нее детей из бедных семей. Роль семейного праздника была хорошо осознана и высоко оценена в процессе конструирования национальной идентичности. Здесь правили не разум, не здравый смысл, а чувства и эмоции. Елка и елочные игрушки и веселили, и украшали, и учили, и воспитывали, и эти «воспитательные механизмы» оказывались гораздо более результативными, чем множество других вместе взятых — более откровенных, более грубо-прямолинейных. Все это становилось особенно актуальным в эпоху европейских революций, когда российских граждан следовало всячески ограждать и «защищать» от каких бы то ни было пагубных влияний извне.

Наряду с осознанием самости семьи происходило постепенное осознание важности и значимости детства, детского пространства, детских вещей, детского досуга, детских праздников [12], а также самих детей как трансляторов идеологических, эстетических и этических ценностей. Дефицит всего «детского» начинал постепенно преодолеваться, а детская елка и украшения для нее настойчиво проникали в русский быт.

Первоначально рождественская елка в России рассматривалась как атрибут привилегированной дворянской праздничной культуры (да и реально была им), что вполне соответствовало одной из приоритетных задач социальной политики Николая I, направленной на укрепление и «очищение» дворянства. Позднее, по мере демократизации праздника и расширения его сословных границ, нарядная елка все чаще украшала собой буржуазное жилище. Все большее количество удачливых предпринимателей (купцов, торговцев, банкиров) и лиц доходных профессий (врачей, адвокатов, государственных служащих) пытались воспроизвести в своем повседневном быту дворянский образ жизни, а по роскоши и красоте елочного убранства — даже перещеголять своих более родовитых и сановных современников. Богато украшенная елка олицетворяла собой буржуазное стремление к индивидуальному и семейному материальному благополучию и подтверждала его наличие. Она была тем символом, который, с одной стороны, объединял семью и отделял, отграничивал ее от «чужих», а с другой — свидетельствовал о ее общественном престиже и мощи, значимости и богатстве, вне зависимости от знатности происхождения.

Christmas Visitors. Wood-engraving printed in colour. Producer name After: Randolph Caldecott. British. 1876. Published in: Berlin. Published in: New York. Paper. 416x622 mm. Lettered at top of sheet with title, "from my Grandfather's Sketches, R.C." and above: "Second extra supplement to the Graphic Christmas Number, December 25, 1876", each vignette with its own title, as included in the description. Museum number 1928,1012.2. British Museum. Source

Вместе с тем домашняя елка стала знаком принадлежности к когорте «новой», интеллектуальной элиты. Не случайно этот праздник занял особое, «культовое» положение в среде выдающихся деятелей культуры Серебряного века, а его явные и неявные отзвуки и повторяющиеся мотивы отчетливо прослеживались в их творчестве.

Известно, что с начала XIX века украшенные рождественские елки стали устанавливаться в домах петербургских немцев, перенесших на новую родину обычаи своей страны. В это время данная традиция постепенно стала распространяться по всему миру, и Россия не составила здесь исключения. Врастание немецкой елки в русскую почву было весьма успешным и стремительным во многом благодаря длительной, постоянной и устойчивой трансляции в российскую среду других немецких культурных символов. Внедрение их в российский детский мир осуществлялось через школу, учителей, учебники, детские игрушки, детскую литературу и т. д. Наличие елки в доме свидетельствовало о приобщенности к европейской культуре, что весьма поднимало социальный статус хозяев в глазах ближайшего окружения. Посещая благословенную Европу и весьма часто — Германию, русские путешественники могли наблюдать, сравнивать и воспринимать, а воспринимая — заимствовать. Результатом такого «культурного заимствования» и явилось приложение рождественской елки и многих ее атрибутов к российской культурной среде, за которым последовало ее постепенное укоренение и «обрусение», выразившееся в обретении ею ряда своеобразных «национальных» черт.

Точно установить, когда детская рождественская елка стала проводиться в русских домах, как указывает Е.В. Душечкина, пока невозможно в связи с нехваткой необходимых, достаточных и достоверных источников [13]. Приблизительно это событие датируется концом 1830-х годов. Появление и популяризация рождественской елки в России исследовательница связывает с именем супруги Николая I императрицы Александры Федоровны, урожденной прусской принцессы Шарлотты. Это выглядит достаточно убедительно, поскольку роль венценосных особ — выходцев из Германии — в распространении рождественской елочной традиции в Европе хорошо известна [14].

Уже на протяжении 1840-х годов рождественские елки в петербургских русских аристократических, а затем и просто состоятельных семьях становятся достаточно распространенным явлением. Устанавливаются первые рождественские елки и в русских усадьбах, хотя используемые на них помимо свечей украшения в то время были по преимуществу либо съедобными (конфеты, фигурные пряники, орехи, завернутые в золотую и серебряную фольгу, фрукты) [15], либо самодельными [16]. В повести «Детство Никиты» (1922) Алексей Толстой описывает изготовление елочных игрушек в дворянской усадьбе 1880-х — начала 1890-х годов. Мать главного героя, вспоминая «давнишнее время», рассказывает детям, что тогда «елочных украшений не было и в помине», все игрушки были самодельными — «были поэтому такие искусники, что клеили... настоящий замок с башнями, с винтовыми лестницами и подъемными мостами. Перед замком было озеро из зеркала, окруженное мхом. По озеру плыли два лебедя, запряженные в золотую лодочку» [17].

Людвиг Рихтер. Рождественская ночь. Рисунок. 1874. Британский музей. По этому рисунку были открытки / Drawing. Drawn by: Ludwig Richter, German. 1874. British Museum. Source

Однако настоящее знакомство России с рождественской елкой и елочной игрушкой происходит уже во второй половине XIX века. Именно на последние пять его десятилетий приходится период становления этого праздника в стране в новом качестве: во-первых, как подлинно семейного, во-вторых, по преимуществу детского и, в-третьих, широко отмечаемого не только высшей аристократией, но и в семьях профессоров, врачей, купцов, предпринимателей, творческой интеллигенции.

Факторами, определявшими степень и качество «украшенности» рождественской елки, были общественный статус хозяина дома, а также материальные возможности и культурные потребности его семьи.

Обязательный характер стала носить, например, елка в профессорском доме. Достигшая генеральских чинов и признания в обществе профессура стремилась соответствовать представлению обывателей о материальном достатке чиновников такого ранга и иногда даже из последних сил и средств воспроизводила образ жизни аристократии, куда теперь входила и великолепно убранная, богато иллюминированная елка. На такую елку обычно приглашались университетские коллеги с детьми, а также профессорские ученики [18].

Прекрасные елки устанавливались обычно в домах творческой интеллигенции. Так, например, на всю Москву славилась елка, ежегодно устраивавшаяся в доме у Ф.И. Шаляпина на Новинском бульваре, где он проживал с семьей в 1910-1922 годах. Помимо пятерых детей хозяина (который, кстати говоря, сам очень любил елку) и их юных гостей в числе приглашенных бывали Максим Горький и Сергей Рахманинов, Иван Бунин и Константин Коровин, Леонид Андреев и Александр Головин [19].

Santa and Reindeer Candy Container, Germany, early 20th century, modeled as a tiny all-bisque Santa doll sitting on a snowball on travaois drawn by a metal reindeer, on rectangular box (missing box bottom), ht. 5 1/4 x lg. 5 x wd. 2 1/2 in. Estimate $200-300. Source

Со второй половины XIX века рождественская елка и елочная игрушка начали распространяться в провинции, особенно в тех губернских и уездных городах страны, где сильна была немецкая диаспора. Весьма показательным является в данном случае пример такого крупного губернского центра, как Казань [20]. Если в 1840-е годы раздобыть елочную игрушку в Казани было практически невозможно (из отчета за 1844 год, например, видно, что, хотя в городе в то время было более 1000 лавок, в прейскуранте ни одной из них не значились елочные украшения [21]), то во второй половине XIX века положение существенно изменилось. Теперь казанцы не только выписывали елочные украшения по каталогам и привозили их из Петербурга, Москвы, Харькова, Киева, Одессы и Варшавы (основных мест сбыта елочной игрушки в России) [22], но и закупали их в ряде местных магазинов и лавок, специализировавшихся на продаже галантереи и так называемых «кабинетных», «роскошных» и «изящных вещей», писчебумажных товаров и игрушек (многими из таких магазинов владели немцы). Специализированных магазинов по продаже елочных украшений в Казани в то время еще не было. Даже в первые десятилетия XX века елочные игрушки продавались здесь в основном в магазинах «общего профиля». «Наступление Рождества радовало красавицей елкой, — писал в своих воспоминаниях профессор Казанского университета Е.П. Бусыгин (род. в 1914 году). — Елка украшалась многочисленными игрушками, фонариками, гирляндами разноцветных блестящих бумажных лент. Украшений было великое множество. Отец работал доверенным магазина, хозяином которого был известный в Казани коммерсант Опарин. Магазин торговал канцелярскими товарами, игрушками, открытками, музыкальными инструментами. Так что большое количество и разнообразие елочных игрушек в нашем доме было закономерно» [23].

Old "german christmas market stall" Christmas decoration. via

Поступающие в продажу елочные игрушки были исключительно привозными. <...>

Распространение елочной игрушки в Казани облегчалось тем, что здесь была очень сильна и представительна немецкая диаспора, оказывавшая заметное влияние на культурную жизнь города [33]. Среди жителей Казани были и выходцы из скандинавских стран, для которых украшенная елка была не в новинку. «У нас всегда был большой запас елочных украшений, — вспоминал на закате жизни сын крупного казанского чиновника, швед по происхождению В.И. Адо (1905-1995), — стеклянные фигурки, бусы, шарики, бумажные картонажи, флажки, блестящие нити, хлопушки в золотых и серебряных обертках. Но каждый год покупались и готовились новые украшения» [34].
<...>

Глава 2. От какого наследства хотели отказаться большевики. / Елка и елочная игрушка в дореволюционной России. / Вхождение елки и елочной игрушки в русский быт.

Алла Сальникова. История елочной игрушки, или как наряжали советскую елку — М.: Новое литературное обозрение, 2012. — Стр. 29-38

Иллюстрации к книге отношения не имеют.
OCR – gorbutovich. Номер примечания оставлен, но его содержание опускаю в целях экономии знаков. Если вдруг кому надо – спрашивайте – напишу или смотрите в книге.

Часть 2 – 30 декабря 2016.

Ранее:
Елка как зеркало русской революции, 2015-12-23
Советский Новый год, 2015-12-30