Русская армия в Великой войне: Архив проекта (original) (raw)

К вопросу об офицерском составе Старой Русской Армии к концу ее существования.

Разобраться в вопросе о том, как изменялся офицерский состав русской армии в течение миpoвой войны и из каких элементов он состоял к концу ее, было бы очень полезно. Не сделав этого трудно понять многие явления, как этой войны, так и в особенности, последующего периода. Достаточно полное изследование вопроса в настоящее время едва ли возможно. Для такого изследования необходимы мaтepиaлы, лежащие в различных архивах. К разработке их едва ли скоро будет приступлено. Я не ставлю себе, поэтому, целью дать в настоящей статье полную характеристику офицерского состава русской армии к концу мировой войны. Задача моя значительно уже и ограничивается сводкой ряда данных лишь о строевом офицерском составе пехоты.

Это ограничение вызывается прежде всего свойствами имеющегося в моем распоряжении материала. С другой стороны - офицерский состав пехоты составляет большую по численности часть общего офицерского состава армии и именно эта категория нашего офицерства за время войны, вследствие колоссальных потерь совершенно изменилась, приобрела совершенно новый облик. В других родах войск этого не было.

Примечание:

Наши пехотные полки потеряли за мировую войну по несколько комплектов командных составов. Насколько могу судить по имеющимся у меня данным, лишь в немногих полках потери офицерского состава убитыми и ранеными спускаются до 300%, обыкновенно же достигают 400 - 500% и более.

Для артиллерии я не располагаю достаточно полными данными. Сведения по ряду артиллерийских бригад говорят о потерях офицерского состава (за всю войну) в 15 - 40%. Потери технических войск еще меньше. В коннице потери очень неравномерны. Есть части сильно потерпевшие, в других убыль совершенно незначительна. Во всяком случае даже потери наиболее пострадавших конных частей в сравнении с потерями пехоты ничтожны.

Материалом для настоящей статьи послужили сохранившиеся у меня мои собственные заметки, характеризующие офицерский состав

[213]

пехоты в разные периоды войны, затем данные по этому вопросу, сообщенные мне другими участниками войны. Особенно ценными среди имеющихся у меня материалов являются сведения, характеризующие состояние командного состава одной из наших армий (6-й армии, входившей в состав Румынского фронта) к осени 1917 года. Эти последние сведения были собраны для комиссии, имевшей задачей выработку мероприятий по поднятию боеспособности армии, и характеризовали как старший командный состав пехоты так и строевой офицерский состав ее.

Сведения 6-й армии дают возможность составить представление о том, чем было наше офицерство (в пехоте) к концу войны.

Разсмотрению подлежат две неравные группы командного состава: небольшая по численности группа старшего командного состава (командиры частей) и более многочисленная - группа строевого офицерского состава пехоты.

Что касается до последней группы, то учитывая значительное число офицеров, входящих в нее, а также то обстоятельство, что полки, командный состав которых состоял из этих офицеров, принадлежали к пехотным дивизиям различных категорий, можно допустить, что выводы изследования этой группы являются применимыми для офицерского состава всей русской пехоты последнего периода войны.

Примечание:

Из 7 пех. дивизии было 4 первоочередных (одна пехотная, одна стрелковая и две сибирских стрелковые), одна пех. дивизия, сформированная в 1914 году с объявлением мобилизации, одна пех. дивизия, сформированная в 1915 году из ополченских дружин и, наконец, одна стрелковая дивизия, сформированная зимой 1916 -1917 гг. (при переходе корпусов от 2-дивизионной к 3-дивизионной организации).

Старший командный (командирский) состав, взятый в одной лишь армии, представляет не столь большую по численности группу, чтобы результаты разсмотрения ее можно было бы без существенных оговорок применить ко всей русской армии. Все же это разсмотрение приводит к некоторым выводам, за которыми может быть признано общее значение.

Отмечу главнейшие из них:

Прежде всего при разсмотрении данных о командирском составе бросается в глаза значительный процент временно командующих: а именно - 11 из 32 полков, причем только об одном было возбуждено ходатайство об утверждении в должности. Отсутствие в пехотных полках 1/3 настоящих командиров являлось, конечно, обстоятельством очень неблагоприятно отражавшимся на всех сторонах жазни частей. Объясняется это явление условиями тогдашней политической обстановки в армии.

По предшествующей до получения полка службе 27 командиров полков (т, е. почти 85% от общего их числа) принадле-

[214]

жат к строевому офицерству; остальные пять занимали должности в различных заведениях и учреждениях военного ведомства (корпуса, воен. училища и проч.).

Среди 32 командиров полков не оказалось ни одного офицера Генер. Штаба

. Несомненно это случайность, но случайность очень характерная, указывающая на значительное уменьшение среди командного состава пехоты лиц с высшим военным образованием.

Все командиры полков в чине полковника, но

большинство их - молодые полковники

, очень недавно произведенные в этот чин. Судя по старшинству, представляется вполне вероятным, что многие из командиров полков выступили на войну обер-офицерами.

Примечание:

Полковников старшинства: 1917 г. - 7; 1916 г. - 11; 1915 г. - 6; 1914 г. - 3; 1913 г. - 1; 1912 г. и ранее - 4.

У некоторых старшинство получено за боевую выслугу или ранение, так что фактически они произведены в чин полковника еще позже указанных дат.

Ценз командования полками у большинства очень не велик:

Таким образом 25% общего количества командиров полков едва лишь приняли части;

менее шестой части их (командующие более года) может считаться более или менее опытными командирами частей

.

Очень велик зато боевой опыт. Лишь один кокандир полка пробыл на войне в строю 8 месяцев; от 1½ до 2 лет пробыло 7, от 2 до 2½ лет - 6 командиров полков. Боевой ценз остальных 18 - от 2½, до 3 лет.

Примечание:

Повидимому большинство командиров полков находилось в строю с самого начала войны. Разница в боевом цензе объясняется эвакуацией по случаю ранения.

Общее заключение о командирском составе пехоты может быть выражено следующим образом:

К концу войны во главе пех. полков стояли испытанные боевые офицеры, однако достаточным опытом в хозяйственно-административной области и в области воспитания своих частей большая часть этих командиров частей не обладала

.

[215]

Переходя к разсмотрению второй группы командного состава (строевого офицерского состава пехоты), надо отметить, что представленные полками ведомости отвечали на сравнительно ограниченное число вопросов. В этих ведомостях было указано:

• 1. число офицеров в полку,
• 1. распределение их по чинам,
• 1. распределение по должностям,
• 1. продолжительность пребывания на войне в строю,
• 1. общеобразовательный ценз и
• 1. специально военная подготовка.

На первые два из перечисленных вопросов отвечает таблица № 1.

Примечание:

Будет не лишним сказать несколько слов о значении чинов. Значение это за время с 1914 года сильно изменилось и в течение разных периодов истекшего десятилетия было различно. До мировой войны чин подполковника офицер армейской пехоты получал в возрасте 45-50 лет, прослужив уже лет 25-30. Не только капитаны, но и штабс-капитаны были уже солидными офицерами. К концу мировой войны чины имели приблизительно следующее значение: Прапорщики, подпоручики - совсем молодые офицеры, выпущенные из военных училищ ускоренного типа не ранее 1916 года; в больших боях первой половины участия не принимали. Штабс-капитаны и небольшая часть капитанов тоже офицеры военного времени, но уже захватившие первый период войны. Штаб-офицеры и большая часть капитанов - офицеры мирного времени. Значительная часть их из молодых офицеров мирного времени, начавшихъ войну младшими офицерами; старые, опытные ротные и баталионные командиры мирного времени среди них могли встретиться лишь в виде исключения.

Таблица 1

*) 4-х бат. полки

[216]

При разсмотрении таблицы обращает на себя внимание значительное кoлeбaниe численности офицеров в разных полках (от 69 до 144). Низший предел объясняется участием 29 стр. полка в наступлении местного характера, сопровождавшемся значительными потерями. Если кроме этого обстоятельства учесть, что три полка с небольшим числом офицеров имели по 4 баталиона, а остальные по 3, то разница в численности офицерского состава отдъльных частей окажется не столь значительной. Во всяком случае

по количеству

- офицеров во всех полках более чем достаточно (во всех полках значительный сверхкомплект) и можно, пожалуй, на основании этих данных говорить о перепроизводстве в нашей армии офицеров к концу войны. Весь изследуемый офицерский состав можно разделить на 2 неравные, резко отличные группы - на офицеров кадровых и на офицеров военного времени.

К первой группе относятся все штаб-офицеры, почти все капитаны (9 или 10) и небольшая часть штабс-капитанов (7 из 38).

Всего кадровых офицеров - 27, т. е. не полных 4% от общего количества. Остальные 96% - офицеры военного времени

.

Примечание:

Следует отметитъ, что в группе кадровых офицеров показаны не только те, кто к моменту объявления войны состояли в частях, но и офицеры переведенные во время войны из разного рода тыловых учреждений и заведений в строевые части, а также офицеры, выпущенные из училищ при мобилизации. Таким образом, от того строевого кадрового офицерского состава, который выступил на войну осталось к концу войны не 4%, а значительно менее.

Распределение небольшой, но наиболее ценной группы кадровых офицеров между частями равномерностью не отличается. В одних полках имеется (кроме командира полка) по 4-5 кадровых офицеров, в других - по 2. В одном из полков - всего один кадровый обер-офицер.

При разсмотрении данных таблицы, касающихся второй категории офицерского состава офицеров военного времени, обращает на себя внимание огромный процент офицеров в чине подпоручика и, в особенности, в чине прапорщика. Прапорщики составляют более 60% от общего числа офицеров, а в некоторых частях (40-й стр. сибирский полк) до 75%. Учитывая, что чин с достаточной степенью точности может считаться показателем продолжительности службы офицера, следует признать, что в группе офицеров военного времени значительное большинство состоит из лиц с минимальным боевым и служебным опытом.

[217]

Примечание:

Во время мировой войны срок выслуги на фронте для производства из прапорщиков в подпоручики равнялся 4 месяцам, тоже самое - для производства из подпоручиков в поручики.

Изследование полковых ведомостей, на основании которых составлена таблица № 1, дает возможность выделить из общей массы офицеров военного времени небольшую группу, состоящую из лиц, достигших офицерского звания без прохождения военной школы (произведенные из солдат за боевые отличия). Группа эта не велика, всего - 35 человек, т. е. менее 5% от разсматриваемого офицерского состава. Из этих 35 человек около 1/3 приходится на офицеров в чине поручика, штабс-капитана и капитана, остальные 2/3 - подпоручики и прапорщики.

Первые (в более старших чинах) несомненно попали в офицеры до революции. Это бывшие подпрапорщики, фельдфебели, сверхсрочные унтер-офицеры, словом лучшие из солдат старой армии. Огромное большинство нашего кадрового унтер-офицерского состава было истреблено в первый год войны вместе с кадровым офицерством и достигли офицерского звания немногие.

Остальные 2/3 произведены уже после революции. В это время (с весны 1917 года) условия производства в первый офицерский чин были облегчены до крайности. Были отменены фактически всякие цензы и 4-х месячное пребывание на фронте, т. е. большею частью спокойное и безопасное сидение в окопах, являлось достаточным основанием и давало право на офицерский чин. Какие офицеры получались при этих условиях, понятно. Однако офицерское звание в это время ничего заманчивого не представляло и среди солдат, как показывают приведенные выше цифры, мало кто его добивался.

Таблица 2

Сокращения чинов: Пол. - Полковник; Ппл. - Подполковник; Кап. - Капитан; ШтК. - Штабс-Капитан; Пор. - Поручик; Ппр. - Подпоручик; Прп. - Прапорщик.

Таблица № 1, давая распределение офицеров по чинам, не указывает, однако, их положения в частях, т. е. занимаемые ими

[218]

должности. Эта данная видна из таблицы № 2, где указано соотношение между чинами и должностями.

Примечание:

При этом взяты лишь основные строевые должности: командира баталиона, роты и младшего офицера роты. Офицеры полковых штабов и разных команд в эту таблицу не включены.

Из таблицы № 2 видно, кто командные должности в полках замещались офицерами очень различного служебного ценза. В особенности это касается должности баталионного командира, должности крайне ответственной, требующей и солидного административно-хозяйственного опыта и уменья разбираться в боевой обстановке.

В этой должности мы видим и солидных полковников и молодых поручиков. В общем баталионных командиров можно разделить на две, почти равные группы, одна - из офицеров кадровых, другая - из офицеров военного времени.

Командиры рот за редкими исключениями - офицеры военного времени. Состав ротных командиров более однороден, чем сотав командиров баталионов. Судя по чинам, не менее половины ротных командиров состоит из офицеров с очень незначительным боевым и служебным опытом (подпоручики, прапорщики).

Категория младших офицеров почти исключительно состоит из прапорщиков и подпоручиков. Поручики, т. е. офицеры, имеющие за собой некоторый опыт, в должности младших офицеров - редкие исключения.

Назначение на должности не всегда зависит от старшинства в чине. В большей степени эта зависимость соблюдена для баталионных командиров (всего 2 поручика показаны на должностях баталионных командиров при наличии в тех же частях штабс-капитанов на должностях командиров рот). Что же касается ротных командиров, то, повидимому, лишь в одном полку из семи (160 пех.) соблюден был принцип назначения на эту должность в зависимости от старшинства в чине. В общем же 23 командиров рот из 96 командуют ротами при наличии на должностях младших офицеров лиц, старших по чину.

Примечание:

Надо иметь в виду, что в силу условий производства, видимое старшинство (чин) не всегда отвечало старшинству, действительному. Мог быть, например, прапорщик, фактически выслуживший право на производство не только в подпоручики, но и в поручики и представленный к производству в эти чины, но еще не произведенный в силу медленности прохождения представлений.

Из сопоставления количества младших офицеров с числом рот видно, что на роту приходится более чем по 5 младших офицеров. Такого количества мы не имели за все время войны

[219]

(выступили на войну с 3 младшими офицерами на роту). Объясняется это обстоятельство тем, что боевых потерь с весны 1917 года было мало, производство же офицеров шло прежним усиленным темпом и на фронт выбрасывались тысячи молодых, очень слабо подготовленных офицеров. Боевой силы частей это конечно, не увеличивало.

Уже таблицы №№ 1 и 2 дают возможность составить некоторое представление о боевом опыте разсматриваемого офицерского состава. Более точные сведения по этому вопросу дает таблица № 3.

Таблица 3

В несколько упрощенном виде таблица эта сводится к следующему:

Данные таблицы № 3 должны приниматься с оговоркой. Прежде всего - боевой опыт зависит не только от времени пребывания на фронте. Длительные периоды боевого затишья и сидения в око пах опыта почти не дает, а для частей, офицерский состав которых разсматривается, время с конца 1916 года и по oceнь 1917 года было периодом позиционной войны при очень пассивном противнике. Следует предполагать сверх того, что по исчислении в частях времени пребывания в строю не для всех офицеров было точно учтено время отсутствия из части (эвакуация и т. д.). Это последнее предположение основывается на несоответствии чинов известной части младших офицеров с количеством месяцев, которое они, якобы, провели на фронте. Даже при очень медленном прохождении наградных представлений пра-

[220]

порщики с 10-12 месяцами службы в строю не должны бы встречаться в частях. Оба указанные выше обстоятельства приводят к заключению, что боевой ценз фактически должен быть еще ниже того, который дается таблицей.

Но даже без этой оговорки надо признать, что боевой опыт офицерского состава нашей пехоты ко времени фактического окончания войны был крайне невелик. От 50 до 75% разсматриваемого офицерского состава войны в сущности не знали (имели опыт лишь сидения в окопах).

Отсутствие достаточного боевого опыта офицерского состава могло бы быть возмещено до известной степени теоретической подготовкой, учитывая при этом не только специально военную подготовку, но и общее образование, как показатель интеллигентности и степени развития.

Общий и специально-военный образовательный ценз изследуемого офицерского состава показан в таблицах №№ 4 и 5.

Таблица № 4, а также те данные, которые послужили для составления этой таблицы, свидетельствуют о значительной неоднородности общеобразовательной подготовки офицерского состава.

Примечание:

В пяти графах этой таблицы, определяющих образовательный ценз, объединено до 20 приблизительно типов учебных заведений (университет, различные высшие технические учебные заведения, коммерческий инстутут, межевой институт, гимназия, реальное училище, коммерческое училище, духовная семинария, кадетский корпус, учительская семинария, купеческое училище, высшее начальное училище, городское училище, церковная школа, театральное училище и др.).

Таблица 4

Более однородна лишь немногочисленная группа кадровых офицеров (учитывая общие классы военных училищ, эту группу можно отнести к категории лиц с законченным средним обра-

[221]

зованием). Что же касается до офицеров военного времени, общеобразовательный ценз их, как по объему полученных знаний (от примитивной грамотности до законченного высшего образования) так и по типу пройденной школы чрезвычайно разнообразен.

Примечание:

В полковых сведениях в графе о полученном общем образовании против фамилии некоторых правда, немногочисленных офицеров, стоит пометка "грамотен".

В общем за время войны образовательный ценз и интеллигентность офицерского состава значительно понизились. Если судить по разсматриваемой группе командного состава, то свыше 50% офицеров обладало лишь низшим образованием. Надо отметить, однако, что % офицеров, получивших вполне достаточное общее образование не так уже низок. Даже офицеры получившие высшее образование составляют заметную группу, вместе с лицами, получившими полное среднее образование, в офицерском составе армии имелось почти 30% вполне интеллигентных офицеров.

Значительно менее блaгoпpиятныe выводы должны быть сделаны на основании данных о военном образовании.

Таблица 5

Высшее военное образование среди строевого офицерства отсутствует. Очевидно все, кончившие Военную Академию не по Генеральному Штабу, ушли на штабные должности. Полный курс вoeнного училища мирного времени прошла лишь ничтожная по численности группа кадрового офицерства. В сущности к концу войны строевой командный состав пехоты почти сплошь состоял из офицеров ускоренной военной подготовки причем большая часть

[222]

его прошла через наименее удовлетворительный тип школы военного времени - через школу прапорщиков.

Общий вывод -

строевой командный состав пехоты к концу войны сколько-нибудь удовлетворительной теоретической военной подготовкой не обладал

.

По вопросу о возрастном составе говорить много не приходится. Крайняя молодость младшего командного состава пехоты во вторую половину войны бросалась в глаза сразу. Во главе рот стояли часто еще совершенно незрелые юноши, почти мальчики, среди баталионных командиров встречались наряду с очень молодыми офицерами (их было большинство) пожилые люди лет сорока и более.

В вопросе о сословном составе наиболее показательным является не cooтношение сословий в самом корпусе офицеров, а в том элементе, который вливался на пополнение офицерского состава армии.

Для суждения об элементе, которым комплектовался офицерский состав нашей армейской пехоты до войны, я могу привести некоторые сведения о составе юнкеров Виленского пехотного училища за период 1908-1914 гг.

Примечание:

Училище это относилось к категории тех непривиллегированных училищ, через которые проходило значительное большинство выпускаемых в армию офицеров.

Не-дворян в училище было более 75% юнкерского состава. Мне приходилось просматривать списки лиц, державших экзамен в училище и списки принятых. Отчетливо помню, что преобладали в этих списках сыновья крестьян и мещан, затем шли сыновья купцов, духовных и т. д. и, наконец, дворяне. Не утверждаю, но на основании своих впечатлений высказываю предположение, что в годы предшествующие войне прилив в офицерский состав армии крестьянско-мещанского элемента усилился. Еще более должен был он усилиться во время войны. Но, если по сословному составу офицерских пополнений пехоты перед войной и во время ее резкой разницы и не было, то в отношении качества этих пополнений разница была существенная.

До войны в военное училище и далее в офицеры пробивались из низов люди настойчивые, упорные, с волей, желавшие и умевшие работать, видевшие в офицерском звании заманчивую цель. Попасть в военное училище было очень не легко (большой конкурс). Три года училища были годами непрерывного, интенсивного труда, на счету был каждый час. Характерно, что юнкера из крестьян и мещан, не получившие до поступления в училище законченного среднего образования, шли обыкновенно впереди более казалось бы, подготовленных и интиллигентных бывших гимназистов, реалистов, студентов. По выходе из училища они ста-

[223]

новились большею частью отличными офицерами. Значительный процент их шел в Военную Академию. Во время войны элементы, шедшие на пополнение корпуса офицеров еще более "демократизировались", но качество их значительно понизилось. Никакого отбора не было. В виду огромной потребности в офицерах требования к поступающим в военные школы постепенно понижались, а революция фактически отменила все цензы. Результаты получились печальные.

Было бы очень интересно выяснить хотя бы приблизительно состав офицеров военного времени по их прежним занятиям и отметить более заметные с точки зрения прежней профессии группы.

В общем составе офицерства в пехотных полках отличался большой пестротой. Повидимому, наиболее заметная группа состояла из мобилизованной учащейся молодежи. Довольно много было б. сельских учителей. Вспоминаются затем отдельные лесники, землемеры, земские статистики, учителя средне-учебных заведений и т. д. Случалось, что прежнее звание или профессия очень мало подходили к офицерскому званию. Так, два единственных студента в полку, которым я командовал, были студентами-медиками. Им уже не много оставалось для того, чтобы пойти на войну в качестве врачей; они пошли в строй и были отличными офицерами. В этом же полку одной из рот командовал штабс-капитан М. уроженец Хивы, сын узбекского хана или бея. Младшим офицером у него был подпоручик из монастырских послушников, не успевший до войны принять пострижения. Было, конечно, среди офицеров военного времени, особенно среди тех из них, которые пошли в армию уже к концу войны, много людей с очень неясным прошлым.

Очень существенной данной с точки зрения характеристики корпуса офицеров периода войны является его физическое состояние, степень его физической годности. Отчасти эта данная определяется % раненых офицеров, находившихся в строю.

Этот последний вопрос составляет лишь часть вопроса более общего, а именно вопроса о потерях офицерского состава нашей армии в мировую войну. Было бы чрезвычайно интересно выяснить не только размеры этих потерь, но и

ход процесса убыли

командного состава в течение войны. Достаточное полное выяснение обоих этих вопросов требует тщательной и кропотливой работы над сырыми материалами, лежащими в настоящее время в разных архивах. Едва ли в близком будущем эта работа будет сделана и, поэтому, я считаю не лишним привести некоторые сведения, имеющиеся в моем распоряжении, правда неполные, довольно случайные, не позволяющие сделать детальных выводов, но все же дающие общее представление о вопросе.

Сведения эти основаны на опросах офицеров ряда пехотных полков и дают общую картину состояния офицерского состава

[224]

этих полков в разные моменты войны, а также приблизительные потери за тот или другой боевой период.

Примечание:

Мне удалось собрать такого рода сведения о 26 разных полках.

Прежде, чем сделать те общие заключения, к которым я пришел на основании разсмотрения этих опросов, я приведу два характерных примера, дающих картину постепенной гибели во время войны нашего офицерского состава:

170 пех. Молодеченский полк

. Полк входил в состав II армейского корпуса.

При выступлении на войну офицерский состав почти целиком состоял из кадровых офицеров, запасных очень немного (в I бат. - 1, в IV - 2; сколько во II и III баталионах - сведений нет). Из военных училищ выпущено в полк при мобилизации 4 офицера.

При выступлении в поход в ротах по 4 офицера (с командиром роты).

Февраль 1915 года. В тяжелых боях осенью 1914 года и зимой 1914 - 1915 гг. (в В. Пруссии, под Лодзью и на Бзуре) офицерский состав полка понес значительные потери. К концу зимы в баталионах по 4-6 кадровых офицеров. Все командиры баталионов - кадровые офицеры (штаб-офицеры и капитаны); командиры рот кадровые штабс-капитаны, поручики, подпоручики; встречаются уже среди командиров рот и офицеры военного времени.

Примечание:

Таким образом потери до 2/3 кадрового офицерского состава.

Летний период 1915 года. В начале весны полк понес огромные потери под Гродной. С мая и до осени боев больших не было. Полк находился сначала на пассивном участке фронта, а затем в Одессе в составе формирующегося десантного отряда. В течение длительного отдыха офицерский состав пополнился, вернулась часть раненых, прибыли новые офицеры (прапорщики). Тем не менее кадровых офицеров на баталион - не более 2 - 3 (считая и командира баталиона). Большинство офицеров военного времени совершенно не опытны. Из этой категории обладали боевым опытом лишь офицеры, произведенные из подпрапорщиков и фельдфебелей; их имелось на баталион по 2 - 3 (командовали ротами).

Начало 1916 года. С половины декабря 1915 г. и до половины января 1916 года - исключительно тяжелый период боев на Стрыпе (Буруканский лес). Полк страшно потерпел и в боях и от болезней (на позиции, отрезанной от тыла пришлось пить воду, зараженную трупами; в результате дезинтерия и тиф). Полк сведен в 2 баталиона (по 60 - 70 штыков в роте). Потери офицерского состава - огромные; выбиты почти целиком ос-

[225]

татки кадровых офицеров. Ротами и баталионами командуют офицеры военного времени (б. частью прапорщики).

Июль 1916 года. Полк в Буковине (позиции у Кирлибабы). Офицерский состав: командир I баталиона кадровый полковник, все остальные офицеры баталиона (командиры рот и младшие офицеры) - военного времени. Командир II баталиона - кадровый подполковник, III баталиона - кадровый штабс-капитан; командир IV баталиона - из офицеров административной службы. Во II, III, и IV баталионах кроме командира баталиона - еще по одному кадровому офицеру.

Таким образом уже к половине 1916 года из вышедшего на войну офицерского состава уцелело менее 10%

.

170 пех. Молодеченский полк принадлежал к тем сравнительно немногочисленным полкам, которые не приняли участия в великом отходе русской армии летом 1915 года. Для полков участвовавших в этом отходе, именно лето 1915 года дало наибольшие потери.

Вот данные для одного из таких полков - 13 лейб-гренадерского Эриванского:

13 л.-гр. Эриванский полк (Кавказск. гренадерск. дивизии) выступил на войну, имея в ротах по 3 - 4 офицера (с командиром роты), из них 2-3 кадровых.

Осенью 1914 года

(август-ноябрь) полк участвовал в боях под Сувалками и Лодзинских, затем занимал позиции на р. Бзуре. Под Сувалками потери офицерского состава 20-25%; за Лодзинский период 60-70%.

К февралю 1915 года на баталион оставалось 4-5 кадровых офицера (из 10-12 кадровых офицеров выступивших в поход)

.

Весенний и летний период 1915 г. После боев под Праснышем (потери незначительные) полк был переброшен Галицию; в апреле участвовал в боях под Ярославом, а за тем в течение июня и июля с непрерывными боями отходил мимо Холма на Влодаву-Кобрин. Потери офицерского состава за отход огромны; выбыло, учитывая прибывающих на пополнение офицеров не менее 1½-2 составов начальствующих лиц.

К концу лета кадровые офицеры лишь на должностях баталионных командиров

.

Весна 1917 года. За зиму часть раненых офицеров вернулась. Потери с осени 1916 года были незначительны (период позиционной войны).

Тем не менee к началу весны 1917 г. на баталион приходилось всего по 1-2 кадровых офицера

, считая с командиром баталиона. Таким образом 80-90% кадрового офицерского состава выбыли из строя окончательно.

Я ограничиваюсь этими двумя примерами. Приблизительно ту же картину дают и имеющиеяся у меня сведения о других полках В общем, сводка этих сведений может быть выражена следу-

[226]

1. Начало войны: В строю почти сплошь кадровые офицеры. В ротах кроме ротного командира 2-3 опытных офицера; в баталионе 14-16 офицеров.

2. Весна 1915 г.: В строю осталось от 1/3 до 2/5 кадрового состава. Баталионные командиры и большая часть ротных - кадровые; младшие офицеры - военного времени.

3. Осень 1915 г.: В строю осталось от 10 до 20% кадрового офицерского состава. Уже не все баталионные командиры из кадровых, значительное большинство ротных командиров - офицеры военного времени. Такой состав сохранился без существенных перемен до конца войны.

Располагая достаточно подробными и полными сведениями о потерях офицерского состава нашей пехоты, можно было бы попытаться сделать более детальные выводы. Можно было бы попробовать определить влияние разных периодов войны и даже отдельных крупных операций на ход процесса уничтожения нашего офицерского состава. На основании собранных мною данных я считаю возможным отметить лишь, что мы растратили наиболее надежную часть нашего командного состава, кадровое офицерство, уже в первые 10-12 месяцев войны и что особое значение в этом отношении имел отход русской армии летом 1915 года. Этот отход окончательно добил командный состав нашей пехоты и возстановить его оказалось уже невозможным.

Приведенные выше данные об убыли офицерского состава не дают представления о том, как распределялись убывающие, какой процент приходился на убитых, раненых, пленных.

По этому вопросу трудно сделать хотя бы самые общие заключения. Имеющиеся у меня сведения о кадровом офицерском составе некоторых пехотных полков дают до 50 и даже до 75% убитых и искалеченных среди этой категории офицеров. Вот некоторые данные по вопросу распределения потерь:

Из кадрового офицерского состава Л.-Гв. Семеновского полка (около 80 офицеров), убито около 20, в плен попало 5-6. Оставшиеся почти все переранены. Многие по нескольку раз. Человек 15 совершенно искалечены. Надо отметить, что Семеновский полк был не из наиболеe потерпевших гвардейских полков. В других полках (напр. в Л.-Гв. Гренадерском) потери были много выше.

Другой пример: Из 19 офицеров, составлявших в августе 1914 года командный состав двух баталионов одного из пехотных полков Киевского военного Округа, к началу 1918 г. осталось (в полку и в тылу) - 6 человек, все раненые (один без ноги). Из остальных - 7 убито, 3 - в плену (из них один ранен); участь трех не выяснена.

Летом 1918 года я встретился с одним из своих учеников по Виленскому военному училищу, который только что вернулся из Полтавы, куда было переведено это училище. Он мне сообщил данные о юнкерах того отделения, в составе которого

[227]

он кончил (в 1912 или 1913 году) курс. Всего в этом отделении было 33 юнкера. Из них убито - 17, без вести пропали (убитые или в плену) - 5. Из остальных одиннадцати только 5 не калек и только

один

не ранен (в самом начале войны устроился в авиацию).

Огромные потери, понесенные нашим офицерским составом сказывались значительным процентом раненых офицеров, находившихся в строю. Многие из этих офицеров были в сущности инвалидами, имевшими все права на уход в тыл.

В качестве наглядного примера, характеризующего с точки зрения физической годности строевой офицерский состав пехоты во вторую половину войны, я могу привести данные об офицерах 24-го пех. Симбирского генерала Неверовского полка, которым командовал. Данные относятся ко второй половине 1916 года.

Из кадрового командного состава оставалось в строю к этому времени

всего 3 офицера

. Все баталионные и все ротные командиры ранены не менее, как по два раза. Старший из офицеров полка, командир II-го баталиона, полковник К., 49 лет ранен 4 раза; 3 раны тяжелые, дающие безусловное право на тыловую должность. Командир III б-на - подполковн. Б. ранен 3 раза признан годным лишь на нестроевую должность. Командир IV б-на - поручик Ф., 24 лет, 3 раза ранен. Весной 1916 года врачами признан безусловно подлежащим эвакуации, но категорически отказался уехать, мотивируя необходимость остаться приближением боевого периода и тем, что его "еще на один бой станет". Последний месяц пребывания в полку мог обходить свой участок лишь поддерживаемый двумя ординарцами. Слег окончательно, был эвакуирован в Крым и через несколько недель умер от скоротечной чахотки. В числе ротных командиров полка был кадровый поручик с ампутированной выше щиколотки ногой. Прихал в полкъ без ведома воинского начальника, самовольно, и просил меня оставить его в полку, доказывая, что при позиционной войне, имея возможность довольно свободно ходить, благодаря протезу и палке, служить может. При штабе полка, как я ему предлагал, остаться не захотел. Кроме этого полного калеки, был еще другой офицер (прапорщик из вольноопределяющихся) с отнятой кистью правой руки. Также нес отлично службу.

То что сказано выше об офицерском составе 24 пех. Симбирского полка, в сущности касается, меньшей по численности части этого состава, приблизительно ¼ или 1/3 его, или по числу - 25-30 человек. По должностям - это командиры баталионов, рот, команд; по боевому цензу - офицеры, принимавшие участие в боях первой половины войны. Остальные 2/3 - 3/4 командного состава приходились на молодых прапорщиков, в огромном большинстве еще не раненых и не уставших, но зато без всякого боевого опыта.

24 пех. Симбирский полк принадлежал к числу полков

[228]

сильно потерпевших. Возможно, что процент раненых офицеров в рядах этого полка был выше, чем во многих других. Однако, насколько могу судить на основании знакомства с офицерским составом ряда пехотных полков, данная выше картина состояния офицерского состава нашей пехоты является типичной для второй половины войны.

Помимо офицеров, состоявших на лицо в частях, в списках каждого полка числилось значительное количество офицеров, эвакуированных по болезни или ранению, а также, находившихся в длительных командировках (последних во вторую половину войны было не много). Возникает вопрос, что представлял собой этот тыловой элемент. Чтобы выяснить это, следовало бы размерить состав разного рода тыловых учреждений, состав офицеров, бывших на учете у воинских начальников и т. п. Данными этого рода я не располагаю, думаю, однако, что из строевого офицерского состава "укрывавшихся" было не так много.

Примечание:

Мною собраны лишь данные о кадровом составе нескольких запасных баталионов. В качестве типичного примера может быть приведен 192-й запасный баталион (Москва). Кадровый состав баталиона - командир баталиона и 4 ротных (все из офицеров мирного времени). Командир баталиона ранен несколько раз, болен туберкулезом; командир 1-й роты - 2 раза ранен, раз контужен, командиры 2-й и 3-ей рот ранены не менее, как по 2 раза; командир 4-й роты - инвалид (без руки).

Дело в том, что уже после боев первых месяцев войны, в особенности после летнего отхода 1915 года колоссальная убыль офицеров заставила принимать самые энергичные меры к скорейшему возвращению эвакуированных. Большая часть раненых отправлялась на фронт по выздоровлении воинскими начальниками, многие же ехали сами, даже не долечившись. Была, однако, между эвакуированными известная часть из лиц, признанных по свойству ранений годными лишь для службы на тыловых и административных должностях. Среди таких офицеров, возвращению на фронтъ не подлежавших, были люди очень ценные для своих частей. Им, если это не были совсем уж калеки, писались командирами полков письма с просьбой вернуться в строй, так как они нужны полку. Обыкновенно такие просьбы не оставались безрезультатными. Кто только мог возвращался.

В 1916 году, во время командования полком, я не один вечер провел за разсмотрением совместно с полковым адъютантом списка эвакуированных офицеров, выискивая еще не окончательно искалеченных, которых можно было бы попытаться вернуть в полк. Отчетливо помню, что уже весной 1916 года среди находившихся в тылу кадровых и вообще более опытных офицеров полка не было никого, кто бы мог вернуться в строй.

[229]

Этими неполными и случайными данными о находившейся в тылу части командного состава я и заканчиваю свое изследование.

Недостаточность материалов, положенных в основу моей статьи, заставляет меня воздержаться, как от подведения окончательных итогов, так и от обобщения или детализирования сделанных выше частных выводов.

Все же я хотел бы подчеркнуть одну данную, очень характерную для современной войны, на которую указывают приведенные выше цифровые материалы.

Один из основных выводов, который может быть сделан на основании помещенных в статье таблице, сводится к тому, что к концу войны профессиональная подготовка командного состава нашей пехоты в сильнейшей степени упала. В этом отношении минувшая мировая война значительно отличается от войн предшествовавших, которые давали накопление боевого опыта. Объясняется это явление для нашей армии полным почти выводом из строя наиболее подготовленной (теоретически и практически) части командного состава.

Огромные потери нашего офицерского состава в значительной степени были следствием принятой у нас, и по неискусству, а главным образом в силу недостаточности технических средств, тактики подавления противника живой массой, однако основной причиной этих потерь, граничащих со сплошным уничтожением, являются свойства современного боя, в котором, по выражению одного французского писателя "пехота сгорает, как солома в огне". Эта особенность современного боя отмечена и для Западного фронта мировой войны. У нас она оказалась ярче именно в силу бедности нашей военной техники в сравнении с техникой наших бывших противников.

Направление, в котором идет в настоящее время развитие военно-технических средств (в особенности в области применения газов) говорит за то, что в будущих войнах эта черта массового, сплошного истребления станет еще заметнее. "Сгорать, как солома в огне" будет не одна лишь пехота, но и все, что окажется в зоне действия новых усовершенствованных средств военной техники, и батареи, и штабы, и тылы. Военной теории придется серьезно задуматься над этим вопросом и заняться выработкой мер сохранения армии, а в особенности тех незаменимых элементов ее, которыми являются кадры мирного времени.

Перед мировой войной у нас этого вопроса не поднимали и мы быстро растратили офицерские кадры основного рода оружия, а потерявши их, мы потеряли и армию.

В. ЧЕРНАВИН.

[230]