История возникновения ст.Исправной часть 4 (original) (raw)

«Убитые горцы были: три старика с седыми короткими бородами, один средних лет, а два — совершенные юноши лет по двадцать. Лица их, вымазанные кровью и вывалянные в пыли, со стиснутыми зубами, — кроме окаменевшей зло­бы, ничего не выражали».
«Все это было неописуемо ужасно, перево­рачивало душу...»
«24 мая я сдал роту прибывшему из России нашему капитану Силину, а сам отправился опять в Сторожевую принять должность полко­вого квартирмейстера от капитана Рубина, еду­щего в Пятигорск. Прибыв в Сторожевую, я за неделю принял должность, после чего Ру­бин уехал, а за ним вскоре и командир полка полковник Чихачев, любивший лечиться на водах»,
«Забыл еще сказать: в декабре 1858 года праздновали у нас два праздника: полковой и именины Чихачева. Будучи назначен ассистен­том к знамени, я простоял в полной парадной форме, в коротких сапогах в церкви на молеб­ствии, окруженный облаками ладана, блеском священнических облачений, штаб-офицерских эполет, кострами свечей, оглушенный хором на­ших солдатских, горластых певчих».
«После молебна вместе со всеми другими я отправился на обед к Чихачеву. Обед был хо­роший. Все привезено из Ставрополя. Кто иг­рал в картыл тот сел за зеленый столик. А я с Горбоконем, не пившие и не игравшие, сей­час же после обеда отправились домой, где за стаканом сладкого чая провели весь вечер». «Горбоконь ночевал у меня».
Из этой записи опять-таки явствует, что дедушка мой не пил и не играл: среди кавказ­ских офицеров это было большой редкостью.
«В начале марта 1859 года, будучи уже ротным командиром, поехал я вместе с дру­гими офицерами на блины к Чихачеву. Ехали целой компанией, человек двенадцать. Горбо-коня не было, он в этот день дежурил по ба­тальону. Обед начался в 12 часов, и через два часа встали из-за стола. Кто были любителями выпить или играть в карты, те, как водится, остались, а несколько человек нас — не пью­щих и не игравших — ушли».
«Распорядившись, я оседлал своего верного Султана и поехал домой, то есть в станицу Исправную. Погода хотя и холодная, но при­ятная. Надышавшись за обедом у Чихачева блинного чада, табачного дыма трубок и па­пирос, я с наслаждением летел во весь опор, слыша, как подковы щелкают по кремнистой дороге, изредка высекая искры. Доехав до пер­вой переправы и оглядевшись кругом, я при­готовил свои пистолеты: луч холодного солнца скользнул по вороненой стали граненых ство­лов. Переправившись вброд через речку, я по­ехал рысью под горою, за которой были аулы горцев, так называемых «мирных». Но не дай бог попасться этим «мирным» в одиночку».
«Слыша крик, шум в аулах, я пришпорил Султана еще крепче и понесся во весь опор, сжимая в руке пистолет со взведенным курком. Подъехав на версту к Каменному Мосту, я по­придержал Султана, перевел его на шаг, да­вая немного отдохнуть после скачки, а затем снова пустил во весь опор, и за мною во весь опор неслась по небу ущербная луна. К вечеру был уже дома, хотя и порядочно приморил коня. Более часу пришлось его потом вываживать».
«...много всяких случайностей, но всего за 40 лет не припомнишь...»
«... 2-й и 3-й батальоны выступили: первый на постройку новой станицы Большой Зеленчукской, а второй для постройки другой станицы, служащей как бы охранением нашей Стороже­вой».
«Переселенцы (тоже с Дону) прибыли одновременно с батальоном и начали построй­ку. Были при этом разные перестрелки. Самая большая случилась 24 числа, когда зеленчукская сотня делала утренний объезд. На нее напало более 600 горцев. Сотня, от­стреливаясь, отошла к станице, где ее под­держал батальон».
По-видимому, предполагаю я, это было одно из последних боевых действий организо­ванных горцев, так как примерно около этого времени, а именно 13 (1) апреля, наши вой­ска заняли резиденцию вождя горских пле­мен знаменитого Шамиля аул Ведено, из ко­торого Шамиль бежал в свое последнее при­станище — высокогорный аул Гуниб, где 25 августа по старому стилю и был взят в плен.
«В начале июля прибыл к нам новый ко­мандир полка Петр Васильевич Шафиров из Брестского полка: маленький, толстенький, не­женатый. Вслед затем был получен официаль­ный приказ по армии об отчислении Чихаче­ва. Началась сдача полка».
«Забыл сказать, что немного ранее этого получилось распоряжение продать вещи и иму­щество умершего капитана Завадского. Аук­цион устроен был на дворе Надеждинского. Я купил тарантас покойного капитана и неко­торую сбрую. Свою же кибитку, о которой упо­минал раньше, я продал. Тарантас оказался совершенно исправным. Я поставил его вместе с полковым обозом...»
Заканчивалась мучительно долгая, крова­вая война по завоеванию Кавказа, а молодой поручик, мой дедушка, наряду со своими слу­жебными ротными делами не забывал обзаво­диться собственным хозяйством, как бы пред­чувствуя близкий конец холостой жизни, хотя знакомство с будущей супругой еще скрыва­лось в туманном будущем.
А тем временем полковая жизнь, как лю­бил часто упоминать дедушка, «шла своим по­рядком».
«Получился приказ о переводе князя Руслева и Чиляева в войска города Тифлиса, куда они оба после прощального обеда и отправи­лись».
«С 600 выбранных солдат в кавказскую армию послан был мой друг поручик Горбо­конь, о котором мне еще придется много раз упоминать. Перед самым своим уходом Горбоконь продал мне своего бурого коня. Таким образом, у меня было уже два коня и таран­тас».
Знал ли дедушка, что когда-то в отдален­ном будущем его внук, маленький мальчик с круглым японским личиком и жесткими черными, коротко остриженными волосами, будет запрягать в опрокинутый стул своих игрушеч­ных лошадок Лимончика и Кудлатку, как бы повторяя небольшой эпизод из жизни своего деда?
«Стал приучать бурого ходить на при­стяжке».
«Время шло, а с ним приготовления к вы­ступлению. Ждали только прихода резервного кавказского батальона. Сходил я с колонною на каменномостное укрепление, где получил крупу и муку для десятидневного запаса. По приходе назад наши роты стали печь сухари, старую крупу расходовать, а новую сохранять на поход. 12 июля в сильный дождь пришли резервные. 23-го производилась сдача им на­ших позиций. 24 июля в 12 часов мы высту­пили на Каменный Мост».
«До выхода произошла продажа некоторо­го имущества Чихачева. Я купил его старого толстого верхового коня и шлею — за 10 руб­лей, теперь у меня были тройка и тарантас!»
«Ехать можно!» — в восторге восклицает дедушка, коего мечта о собственной тройке на­конец осуществилась.
«Батальон шел впереди, а мы, штабные, ехали позади. (Дедушка на своей тройке**!) Пе­реход был небольшой, всего 10 верст. Дело шло к вечеру. Луна освещала дорогу. На Ка­менном Мосту ночевали. Батальон впереди вы­ставил цепь, а мы с экипажами стали под сте­нами укрепления. Ночь прошла тихо. Луна сияла. Утро наступило ясное. В 8 часов по­шли далее. На Каменном Мосту к нам присое­динился 2-й батальон.** В станице Кардафской присоединился также и 3-й батальон. Отсюда мы пошли целым полком. Шли с осторожно­стью, выставив сторожевое охранение, до Проч­ного Окопа, где, перейдя реку Кубань, сдали все оружие и далее шли с палочками».
«Все пошло своим чередом: движение, но­чевки, дневки — все дальше и дальше от Кав­каза. Уже давно скрылись из глаз их снеж­ные вершины, их ущелья, полные опасностей. Прошли Аксай, подошли к Мариуполю».
«Город приморский на берегу Азовского моря, здания каменные. По всему видно, что среди жителей процветает коммерция. Жители в большинстве греки и евреи. Тепло. Погода пока хорошая. За Мариуполем в одном селе нас встретил командир 5-го корпуса генерал-адъютант Безак. На следующий день он назна­чил смотр обоза и лошадей».
«Я распорядился всю свою тройку, лоша­дей других офицеров, а также лошадей ране­ных вести запряженными в обозные повозки. Несмотря на то, что многие лошади, в том числе и командирские, по закону могли содер­жаться и содержались «на траве» (то есть на своем, а не на казенном довольствии), все же………

Роман – газета 1977 №8 (822) «Кладбище в Скулянах» Валентин Катаев.
(В основе его дневники двух офицеров русской армии прошлого века Бачеевы - капитан Елисей Алексеевич и Генерал Иван Елисеевич)
ОСТАВЬТЕ ПОЖАЛУЙСТА КОММЕНТАРИЙ