Миф о том, что Гитлеру пригодились бы русские (original) (raw)

От профессиональных борцов с «советчиной» периодически приходится слышать всхлипы о том, что Гитлер не осознал полезность для себя русского народа, поэтому и сам войну проиграл, и русским не дал освободиться от большевизма. Вот типичный пример этих жалоб на неразделенную любовь: «В 1941 году у Гитлера была уникальная возможность создать себе сателлита, освободив русских от ига большевизма, предоставив русским хотя бы ограниченное и подчинённое Берлину, но какое-никакое национальное правительство, и не проводя по отношению к русским людоедской политики. Гитлер сделал свой выбор в противоположную сторону и оказался одним из величайших лузеров в истории».

Прежде чем остановиться на проблемах этой точки зрения, подумаем о том, что (теоретически, в самом радужном варианте) мог бы сделать Гитлер, желая по-максимуму привлечь русских на свою сторону.

С первого же дня войны Гитлер должен был заявить об исключительно освободительной миссии своего похода, в отношении русского народа, о реставрации и безусловном суверенитете будущей России. «Мы воюем с большевизмом, а не с Великой Россией». При этом вопрос о точных западных границах России не предрешается и оставляется на усмотрение послевоенной конференции, где будет учтен тот вклад, который окажут русские и другие народы России в освобождении собственной страны. В этом есть своя справедливость: если прибалты или западноукраинцы внесут серьезный вклад в освобождение всей России от большевизма, то русские должны согласиться с их правом стать независимыми (или перейти в прямое подданство Рейха). В то же время значимые для русских территории (Крым, большая часть Украины) без всяких оговорок признаются российскими, и относительно них изначально пресекаются всякие попытки раздувать местный сепаратизм.
Это заявление подкрепляется созданием «Русского Национального Правительства», куда приглашаются самые авторитетные и непримиримые к большевизму деятели эмиграции (в том числе - верхушка РОВС). Это правительство получает всю полноту гражданской власти на «освобождаемых» территориях России, как союзник Германии. Разумеется, на время войны Русское Правительство должно смириться с немецкой оккупацией и взять на себя обязательство оказывать всемерную поддержку немецким войскам.
Все советские пленные автоматически передаются Русскому Правительству, и оно получает достаточно оружия и ресурсов, чтобы большую часть из них вооружить и направить на фронт. При этом воевать они должны крупными массами под собственным командованием, как национальная русская армия, хотя и подчиняясь верховному немецкому главнокомандованию.
Русское Правительство получает полномочия и достаточные ресурсы, чтобы спасать население и восстанавливать городскую и экономическую инфраструктуру в тех регионах, которые были разрушены боевыми действиями или отступающей советской армией (согласно сталинскому приказу о «выжженной земле»).

Теперь посмотрим, что сделал Гитлер на самом деле:

Вопрос о разделе исторической России был предрешен с самого начала. «Освобожденная» Россия не могла надеяться на границу лучшую, чем по итогам Брестского мира. На Прибалтику, Крым и Украину у Гитлера были свои планы. При этом на всех оккупированных немцами территориях разгуливались национально-сепаратистские движения, направленные одновременно против советов и против русских.
Полномочное русское правительство не было создано до самого конца войны. Создаваемые суррогаты не имели даже видимости преемственности с дореволюционной Россией и Белым движением. В администрации оккупированных территорий активно использовались советские кадры. Публичной фигурой №1 для русских коллаборационистов был сделан советский генерал Власов. В ряде регионов немцами были даже сохранены колхозы и вся система колхозной эксплуатации крестьянства. С точки зрения крестьянина, работающего в таком колхозе, немцы стали не «избавлением от большевизма», а дополнительной кровососущей надстройкой над ним.
Массы советских пленных, попавшиеся в руки Гитлера в первые месяцы войны, в основном были уморены репрессиями, голодом и скотскими условиями содержания. Это примерно два миллиона здоровых и молодых русских мужчин. Рассказы спасшихся (а бежали из лагерей десятки тысяч людей) стали одним из стимулов для советского сопротивления, существенно подкрепившим советскую пропаганду. Немецкие потуги на создание русской антибольшевистской армии приобрели серьезный формат только к концу войны, когда уже было поздно.
Усилия по предотвращению гуманитарной катастрофы на оккупированных территориях были недостаточными, миллионы людей, особенно в крупных городах, погибли от последствий разрухи (не считая прямых репрессий и вывоза населения в Германию). Поскольку немцы не передали ответственность за эти территории полномочному местному правительству, эта вина ложится целиком на них.

Теперь зададимся вопросом, почему Гитлер поступил так, как поступил, а не так, как желали бы российские гитлеропоклонники. Ответ прост: потому что возможность повторить «Брестскую мечту» и отобрать у России Прибалтику, Крым и Украину обладала в его глазах неизмеримо большей привлекательностью, чем сомнительные (для немцев) выгоды от восстановления исторической России. При этом Гитлер сам был националистом и прекрасно понимал, что русское национальное правительство никогда не смирится с утратой Крыма, Украины и Прибалтики. Оно может признать эту потерю временно, но при первой же возможности - сменит союзников и попытается вернуть обратно. При этом у новой российской власти было бы гораздо меньше проблем в налаживании отношений с США и Британией, чем некогда у большевиков после денонсации Брестского мира.

Желание отобрать у России Прибалтику, Крым и Украину несовместимо с идеей иметь Россию надежным союзником. С этим желанием совмещается только использование России в качестве полуколонии и бессильной буферной зоны, чтобы прикрыть с востока завоевания немцев в Европе. Отсюда естественно вытекает желание не просто сменить в России режим с советского на пронемецкий, а максимально ослабить ее. Уничтожение двух миллионов русских мужчин в той ситуации, когда Гитлер уже ожидал скорого краха сталинского режима и капитуляции преемников Сталина, это акция, по сути своей, нацеленная не на войну, а на послевоенное урегулирование. Эти люди были уничтожены для того, чтобы не возвращать их сателлитному правительству России, чтобы ослабить послевоенную Россию и нанести удар по русской демографии. И напротив, когда Гитлер понял, что война затягивается, то русские пленные тут же стали для него ценным ресурсом и к ним начали относиться более гуманно. Получается, что русские, воевавшие «за Сталина», своей стойкостью вынудили Гитлера лучше относиться к русским, попавшим в плен. Но даже после этого он стал использовать русских исключительно по принуждению или «за пайку», не связывая Германию обязательствами перед оставшейся в живых русской элитой о приемлемом для русских национальном будущем.

В этом контексте абсолютно понятна политика Гитлера по взращиванию антирусских национализмов на оккупированных территориях, разрешение нацменам дискриминировать, изгонять, а иногда - даже уничтожать русское население. Это нормальное решение для немецкого политика, который хочет надежно отделить от России Прибалтику, Крым и Украину.

Проявившееся в этих и во многих других фактах негативное отношение Гитлера к идее восстановления русской государственности не было какой-то иррациональной глупостью, следствием заблуждений расовой теории и т.п. Это было вполне осмысленное, рациональное и стратегически взвешенное решение немецкого политика, пожелавшего приобрести для Германии особо ценные куски России. Гитлер имел к России прямой пищевой интерес. Согласитесь, если вы хотите отрезать от зверя кусок мяса, то желать ему после этого полного выздоровления и восстановления сил было бы очевидной глупостью. Гитлер как раз дураком не был, и, будучи сам националистом-ирредентистом, прекрасно понимал, что никакие благодеяния со стороны Германии не заставят нормального русского националиста признать факт расчленения России приемлемым и окончательным. Значит, Россия после капитуляции и урезания территории должна оставаться слабым, больным, полузадушенным образованием, где власть принадлежит русским чисто номинально, а на деле правит абсолютно зависимая от немцев колониальная администрация. Желательно - из не вполне русских, из бывших советских кадров, из аморальных и легко контролируемых личностей, вызывающих ненависть и презрение у большей части населения.

Здесь нужно напомнить, что 22 июня 1941 года отношения Гитлера с русской эмиграцией начинались отнюдь не с «чистого листа». Русская эмиграция в целом, включая ее военно-организационное ядро - РОВС, изначально ориентировалась на Антанту, и была связана определенными обязательствами перед теми странами, на которые обрушилась агрессия Гитлера. Например, когда в апреле 1941 года Гитлер напал на Югославию, целый ряд руководителей и военных частей РОВС встал на сторону Югославского правительства. Посла разгрома Югославии, немцы запретили здесь деятельность РОВСа. То есть, даже такая безусловно антибольшевистская организация, как РОВС, не могла считаться лояльной Гитлеру и была способной, при некоторых условиях, обратить оружие против него. У русских эмигрантов были свои взгляды и на послебольшевистское будущее России, и на место славян в Европе. И чем больше ресурсов и власти получили бы эти русские по ходу свержения советского режима, тем с большей настойчивостью они бы защищали русские интересы, в том числе и в тех случаях, когда они сталкиваются с интересами Германии.

Скажут, что сегодня Россия получила даже более худшие границы, чем по Брестскому миру. И если уж все равно к этому все пришло, то не лучше ли было русским смириться еще тогда, в 1941 году? Но фишка в том, что русские и сегодня не смирились. Даже компрадорское и коллаборационистское правительство Путина, абсолютно безнациональное по своему духу, осмелилось возвратить Крым, начать борьбу за Украину. И в этом большинство русских его полностью поддержало.

Допустим, Гитлер решил отказаться хотя бы от Украины и Крыма и ограничился только Прибалтикой, чтобы по-минимуму травмировать русское сознание. В принципе, при таких условиях долговременное союзничество между Россией и Германией было бы достижимо. Но за что тогда проливали кровь немецкие солдаты? Гитлеру пришлось бы пожертвовать своей сверхценной идеей: увековечить могущество немцев и дать ему прочную основу путем расширения жизненного пространства (и численности) немецкого народа. В «Моей Борьбе» он четко сформулировал понимание того, что это пространство должно быть добыто не где-то в заморских колониях, а на Востоке Европы, образуя, вместе с исходной Германией, сплошной массив земель. Это, прежде всего, давно освоенная немцами Прибалтика и климатически пригодные для немцев земли Польши и Украины.

Оставив Украину в составе союзной России, Гитлеру пришлось бы смириться и с колоссальным усилением могущества России, которого она, несомненно, достигла бы под управлением нормального национального правительства. С полной, неурезанной Россией уже нельзя было бы обращаться как с сателлитом. Она стала бы естественным центром консолидации всех недовольных немцами стран в немецком варианте Единой Европы. Вряд ли Гитлера устраивала мысль о том, что итогом всех немецких жертв и побед будет ситуация, когда Россия управляет Европой на равных с Германией или даже подавляет ее своим влиянием. Стоило ли ради этого затевать две мировые войны?

Гитлер, по большому счету, не был каким-то необычно злобным экстремистом в своем отношении к русским. Он продолжал ту линию германской политики, которая привела к войне 1914 года, а затем - к поддержке германским генеральным штабом большевиков, как силы, способной внести максимальную дезорганизацию в управление Россией. Сильная Россия, управляемая в соответствии со своими национальными интересами, несовместима с желанием немцев быть лидерами Европы. И наоборот, даже после двух поражений в мировых войнах немцы снова стали лидерами Европы - именно благодаря тому, что Россия урезана, управляется всяким сбродом и фактически является полуколонией Евросоюза. Можно ли упрекать Гитлера в том, что он не захотел пожертвовать единственным достижением, добытым немцами в Первую мировую войну, - уничтожением исторической России? Ведь и современная немецкая элита тоже не спешит расстаться с этим «достижением» и помочь России превратиться в национальное государство.

Многие тут вспомнят мудрого Бисмарка, который там и сям призывал немцев не воевать с Россией, не стремиться ее расчленить и т.п. Но если вы прочитаете мемуары Бисмарка, то поймете, что установка немецкой политики на прохладные отношения и финальный разрыв с Россией была заложена еще Бисмарком, когда он предпочел сближение с Австрией в ущерб отношениям с Россией. Бисмарк четко объяснил, что союз с Россией против всей Европы Германии не выгоден, потому что в таком союзе Германия окажется на острие атаки, а Россия окажется у «длинного плеча рычага». Геополитические реалии приводят к тому, что Германия в таком союзе неизбежно окажется младшим и уязвимым партнером, таскающим каштаны из огня для старшего и более защищенного партнера - России. Бисмарк, правда, никогда не был приверженцем борьбы за мировое господство, поэтому у него признание невозможности полноценного союза с Россией еще не было приговором ей. А вот когда у следующего поколения немцев на это понимание наложилось стремление к европейскому и мировому лидерству, тогда Россия для немцев стала абсолютным препятствием.

В конечном счете, упреки Гитлеру в иррациональной нелюбви к русским, «которая его и погубила», это упреки к рационально мыслящему немецкому политику, желающему сделать Германию безусловным и единовластным лидером Европы. Без расчленения и крайнего ослабления России, более того, без ее полного оскотинивания и дегенерации, эта мечта не осуществима в принципе. Уж слишком большой массой является Россия. Уж слишком хорошо русские показали свою способность к развитию при хорошем европейском управлении. Для эффективного союза с русскими, Гитлер должен был перестать быть немецким националистом и сделаться общеевропейским космополитом. Но это был бы уже не Гитлер. И любой другой немецкий политик, для которого идея европейского лидерства Германии является абсолютной ценностью, тоже сделает все для того, чтобы ослабить и расчленить русский народ и довести его до полной дегенерации. Эту дилемму прекрасно понимали те лидеры русской эмиграции (Деникин, к примеру), которые, при всей ненависти к Советам, с самого начала призывали русских отказаться от соучастия в гитлеровском походе на Восток. Русские люди, которые в 1941 году без всяких сомнений, колебаний и напрасных надежд стали уничтожать вторгшихся немцев, сделали единственно правильный выбор.