Гоша Куценко: В молодости я выдавал себя за сына Михаила Козакова (original) (raw)

Актер Гоша Куценко стал гостем программы «Временно доступен». Дмитрий Дибров и Дмитрий Губин решаются задавать своим гостям самые откровенные вопросы. Самые интересные ответы мы решили напечатать, потому что Гоша редко откровенничает с журналистами... - Юрий Георгиевич... Когда к вам последний раз обращались как к Юрию Георгиевичу, а не как к Гоше? - Мама Юрой меня зовет. А Юрием Георгиевичем - милиция на вокзале и в аэропорту. Часто с вопросительным знаком - ожидают, что я Гоша. - Вы для всех остальных человек роли. Он сыграл женщину, ребенка, родителя... Он все про семью знает, а сам-то и без семьи. - Для меня это самый каверзный вопрос в жизни, на который я действительно не могу ответить. Я в свое время как-то пролетел мимо понятия семьи на сквозняке 90-х годов. Как-то весело пролетел мимо. Она вот-вот родилась, и я, к сожалению, ее лишился. И дальше я о семье практически ничего не знал. Цеплялся за работу, поэтому к семье я имею какое-то наблюдательное отношение. У меня нет опыта семейной жизни. Я всегда жил в приключении. Моя жизнь похожа на большие гастроли. Я все время работаю, а если нет, то путешествую.

Ирину Гоша представляет как свою будущую жену.

- Как выглядит коллекция приключений от Гоши Куценко? - Когда я был помоложе, они были более выпуклые, приключенческие, донжуанские, а сейчас такие поспокойнее, возраст берет свое. - Вы ведь испытали ту страсть, которая заставляет человека забыть про чувство самосохранения, которая заставляет любить совершенно постороннее существо почему-то больше жизни, правда? - Было дело. - Что такое любовь в жизни для вас? Что она в вас изменила? - Меня любовь оттолкнула как раз, она меня очень сильно испугала. У меня были разные любови. Они меня настигали в зависимости от моего, наверное, мирооткрывания. Были любови какие-то трогательные, познавательные, я же учился на актерском, и любовь была одним из главных предметов, который нужно было изучать. Но это чувство, которое на самом деле сыграть-то невозможно. Любовь да смерть - два пограничных состояния, о которых нужно всегда думать и помнить, потому что они извечные для искусства. А остальное есть антураж и какие-то социальные временные меры. Любовь когда-то была интересная, когда-то поучительная. Меня всегда в любви утешал ее щадящий фрагмент, я понимал, что вот-вот будет точка и не будет точки невозврата, и всегда она меня отпустит. Грубо говоря, когда я понимал, что начинаю влюбляться, я надеялся, что небеса помогут мне и в какой-то момент я подумаю, хорошая все-таки была любовь, и буду думать о будущем. Меня всегда радовали перспективы.

Между Гошей и Михаилом Козаковым можно даже обнаружить внешнее сходство.

Фото: ТАСС.

- Небеса помогали? - Ну да. Но был один случай, когда мне было очень тяжело, это был конец 90-х. Это была какая-то страшная любовь и ответная, на уровне каких-то химических реакций. Тяжелые годы были, и я больше состоял из химии внутри, чем из духовной физики. И я попался на такую любовь, которая закрыла мне будущее. Самая опасная любовь, которая тебя оставляет один на один с самим собой, и ты остаешься без будущего. - Когда произносишь «я люблю», испытываешь чувство - как с парашютом прыгаешь... Хотите войти в такое состояние? - Да, любовь такая штука... Я столько раз писал стихи, это мне помогало выпустить пар, когда слишком долго и слишком нецеломудренно думал о человеке. Люди зациклены друг на друге, я сейчас, кстати, написал сценарий о любви. Это история о том, как отец полюбил невестку своего сына. Я хочу сыграть 45- летнего влюбленного человека. - А «Любовь-морковь-4, 5» будет? - Будет, и четыре, и так далее, надеюсь, будет. Но там уже сыграют молодые актеры. - Так вы что, всех кидаете, вас дальше не будет? - Нет, не будет, официально заявляем. Была очень страшная идея - мне предлагали беременность в очередной «Моркови». Не понимаю, с чем было связано, но я испугался и сказал первую цифру, которая мне пришла в голову. Это отрезвило, мне сказали «ты сошел с ума», и тут меня выручил Дмитрий Дюжев - он сыграл в картине беременного. - И вы снимались не ради денег, а ради некой другой задачи. Да или нет? - Если я иду обедать в какой-то ресторан, я не иду просто есть или просто говорить? Я иду провести время. Кино для меня - это два месяца моей жизни. Я нервный человек, а потому не снимаюсь в сериалах. Мне тяжело идти на компромиссы, если это касается материала. Я могу поучаствовать, сыграть, прикрыв глаза на что-то, и в эпизоде сняться за деньги. Но никогда не пойду в большую работу, зная, что я буду мучить себя. У меня сдадут нервы, начнет болеть сердце, это проверено. Я начну гореть изнутри, психовать, начну тупить, скандалить, возможно, драться... Я никогда не пойду на эксперименты, если не уверен, что буду себя комфортно чувствовать в эти два-три месяца жизни. Ведь когда я смотрю свое кино, я вспоминаю, как я жил тогда. Я не кокетничаю, для меня это очень важно. Важна компания. Режиссер. Не важно - гений он или не гений, это второй вопрос, я сам для себя гений. Мне важно реально чувствовать себя комфортно, чтобы я пришел и там были люди и я прихожу, чтобы у них горели глаза.

В программе «Большая разница» Куценко стал богатырем-предпринимателем.

- Ваш портрет уже на сырках глазированных изображают... - Кстати, это тема для судебного разбирательства. - Вы на актера Козакова похожи. - Я похож на Михаила Михайловича. И с возрастом похож. В начале 90-х в эфире «Партийной зоны» я взял и сказал: «Да, я его сын». Понимал, что у меня нет ни одного мотива к пиару, а тогда он очень нужен был. Тогда это должно было работать. Я сказал: «Да, я похож», - и все за это зацепились. Потом два года спустя меня судьба свела с Козаковым. Подошел Михаил Михайлович, и я ему сказал: «Я пошутил неловко, Михаил Михайлович. Дурак был. Помните съемки во Львове, фильм «Убийство на улице Данте»? Вы легли с аппендицитом в больницу. Там была медсестра...» И я видел, появилась у него тревога в глазах. Но я сказал: «Шучу, шучу». Он так задумался и решил не копать эти земли, и как-то он заметил меня. - А что у вас с завистью? Когда человек богаче и швыряет деньги, а вы не можете? - По поводу этого нет. Я понимаю, что деньги для того и разные, чтобы находиться в руках разных людей. Я много езжу по стране и вижу людей. Позавчера меня провожал из Ростова в Воронеж парень, который чуть ли не возглавлял весь кавказский железнодорожный округ, а сейчас находится без работы по ряду причин. Мы разговорились, ночь была после концерта, я трезвый... Все выпили, расчувствовались. И он вдруг заговорил о жизни, рассказывал о том, что реально происходит в стране, реальные вещи. И он абсолютно прав - семья, как ни крути, это смысл жизни для 90 процентов наших людей. Поэтому никаких комплексов относительно денег в нашей стране быть не может. Деньги в нашей стране - это вообще не главное. Даже они уже ничего не решают. И власть ничего не решает, и слава. Потому что те, кто живет деньгами, они боятся за свои деньги. Все будет решать отчаяние. Горбачев писал - доведете страну до отчаяния. Третья мировая война - это борьба с отчаянием. Мне кажется так. Жизнь настолько фальшива сейчас у нас в стране, я очень боялся говорить об этом. Я к Федору (Бондарчуку. - Ред.) недавно пошел на передачу. Отвратительнее эфира не было. Федор сидел, а я с ним говорил и подсознательно между мной стоял «Сталинград», который он будет снимать, я так хотел поговорить с ним об этом кино. Федор так и не заговорил со мной. А я все время говорил, как тяжело на Руси. Он меня уводил. - Гоша, кому вы давали взятки последний раз, только не говорите, что никогда в жизни не давали? - Я вообще борюсь со взятками, даже когда меня останавливают работники ГИБДД. - И не узнают... - Я вдруг вижу в их глазах вопрос: как можно скоротать наше время и свести его до минимума? Я говорю: «Простите, я не могу дать взятку, потому что я в «Единой России» состою в антикоррупционном комитете». Естественно, я шучу, не в каких комитетах я не состою. Люди с чувством юмора меня понимают и отпускают за шутку, за юмор, за то, что я скрасил время. А еще мы открываем небольшую больницу для больных детишек. Мы четыре года ее строим и не заплатили ни одной взятки. Движемся очень долго. Но официально. Мы принципиально не платим. И если нужны какие-то ускорения, я иду и говорю откровенно с людьми. И нам идут навстречу. - Вы пиаритесь, Куценко. - С удовольствием, я очень долго не пиарился. Как только откроется эта больница, я найду в себе силы и попиарюсь. Я артист, а не философ, к сожалению.

Все мужские развлечения артисту очень нравятся.

- А наши сериалы... - Ну вот я бросил пить, сижу в Испании. Злой ужасно, на берегу моря. Нашел спутниковый канал, начал смотреть сериалы наши. Послушайте! Подобные сериалы канала «Россия» или отчасти и Первого канала, вот эти передачи на Первом про судебные расследования - это абсолютно шикарная тема для судебного разбирательства! Об оглуплении, об усреднении, о задурманивании нашего среднего зрителя. Это и есть та деградация. Послушайте, каким языком у меня просят автограф, каким языком девочка 19 лет, подойдя пьяная, в клубе говорит: «Спой про баню!» И я понимаю, что она хочет, чтобы я спел Высоцкого «Банька». 90-е годы - абсолютно атомный взрыв для нашей страны. И он дает о себе знать, это нужно признать и восстанавливать институты, воспитывать, пока не поздно, а чиновников нужно отправлять на курсы повышения квалификации к специально подготовленным ученым и людям. - Что такое счастье для вас? - Вот я видел семью - в Ростове сидели передо мной отец, мать и двое детей между ними. И я с ужасом подумал, что я хочу присоединиться к тому квартету своей жизни в самое ближайшее время, я хочу иметь двоих детишек и жить их проблемами, а не проблемами даже чужих семей. Может, я пытаюсь заниматься этим, потому что у меня нет таких своих.