Джанни Родари. "Тайна Колизея" | KUPRIENKO (original) (raw)
Джанни Родари
Тайна Колизея
(из книги «Другие истории»)
(перевод с итальянского – А. Скромницкий)
Эта история – настоящая. Один воробей вырос в здании городских регулировщиков, где работал мой друг. Воробья он нашел на земле, поблизости конечной остановки, 28-го утром. Должно быть тот выпал из гнезда, потому как летать он не умел.
Регулировщик принес его домой, накормил, из старого легкого кепи смастерил гнездо, – из тех, кепи, которые регулировщики носят летом. Он назвал его Сасá и обходился с ним самым лучшим образом.
Также поступал и воробей. К примеру, если звенел звонок и кто-нибудь входил в дом, воробей продолжал делать то, что делал обычно: прогуливался под столом, клевал корм на кухне, обследовал местечки под мебелью; но если входил регулировщик, воробей бежал к двери, чирикая, выражая тем самым: «Благополучного возвращения!». А когда семья усаживалась за стол, воробей подбирался к тарелке регулировщика, поджидал лапки, и выклевывал горошины из гуляша.
У регулировщика был ребенок по имени Роберто. Роберто так же хорошо обходился с воробьем и воробей, в ответ, то же любил его, но не так, как отца.
Однажды утром Сасá был найден мертвым, а Роберто заливался слезами.
– Не плачь, – говорил ему отец. – Сейчас положим Сасá в эту консервную баночку. Ты присмотришь за тем, чтобы никто к ней не прикасался, а после обеда отнесем её, чтобы похоронить его.
После двух часов регулировщик вернулся со своей работы; пообедал с семьёй, потом, так как у него половина дня была свободной, взял Роберто за руку, положил в карман баночку с бедным Сасá и они ушли. Сначала он завернул баночку в прочный лист бумаги из-под сахара и перевязал бечёвкой крест-накрест.
– Куда мы его понесём? – спросил малыш. – На кладбище?
– Нет, там его не позволят предать земле. И потом, он ведь воробей. Под землёй не очень-то и хорошо.
– Тогда где?
– Увидишь. – сказал регулировщик.
Они сели в троллейбус, сошли в Центре, подождали автобус и на нём прибыли до площади Колизея.
Роберто никогда не видел Колизея, и он ему показался таким огромным, что даже осмотреть его и то глаз не хватало. Отец и сын вошли в Колизей, сделали круг по широкой арене, на которой в былые времена сражались львы и гладиаторы, поднялись на первый ярус, где находится императорский помост, поднялись на второй и потом на самую высокую террасу. Оттуда сверху было видно всё сооружение Колизея и дышалось таким крепким воздухом, что кружилась голова.
Регулировщик осмотрелся вокруг, чтобы убедиться, что сторожа не проследят за ним; потом он вытащил консервную баночку из кармана, просунул её в расщелину между двумя валунами, пересыпал осыпавшимися камнями древности и осколками вечности.
Каждый раз, как я иду в Колизей, я задерживаюсь, чтобы посмотреть на туристов со всего мира, делающих фотоснимки и заставляющих гидов проливать свет на гладиаторов, львов, христиан, императоров, и уходящих, о чём-то болтая. И мне немного становиться смешно думать, что вещь более любопытная и более деликатная во всём Колизее, такого крупного и настолько древнего, есть маленький воробушек, похороненный высоко-высоко в своей консервной баночке, замотанной в бумагу из-под сахара.
В каждой вещи есть секрет, которого гиды-чичероне – не знают.