ВОЕННАЯ ЛИТЕРАТУРА --[ Мемуары ]-- Еременко А. И. Годы возмездия. 1943–1945 (original) (raw)

Глава четвертая.

Смоленские «ворота» открыты

Пауза в пять дней, предоставленная нам Ставкой для подготовки изменения направления удара, была использована командованием фронта для того, чтобы проанализировать причины медленного развития наступления, а также для перегруппировки сил в соответствии с новым направлением удара.

Было установлено, что в направлении нашего наступления противник усилил оборону и непрерывно продолжал наращивать укрепления в глубину. Ясно, что и в дальнейшем наступление в прежнем направлении не могло дать желаемого результата, особенно учитывая ограниченность в боеприпасах. Поэтому было решено обмануть противника. Замысел этот состоял в том, чтобы, создавая впечатление, что наступление будет продолжаться в прежнем направлении в обход Духовщины слева, в действительности подготовить главный удар в обход города справа и силами 84-го стрелкового корпуса овладеть им. В дальнейшем, выйдя во фланг той группировки противника, которая оказывала особенно сильное сопротивление нашему наступлению на первоначальном направлении, разгромить и ее.

Большой оперативный обман противника — дело непростое. Главное в нем — заставить врага поверить в наши демонстративные действия, поэтому необходимо добиться их максимального правдоподобия. Военная хитрость оперативного масштаба связана с искусством многих военачальников и невозможна без риска.

Серьезное преимущество нового замысла состояло и в том, что изменение направления нашего удара не требовало особой перегруппировки войск и затраты дополнительного времени, а лишь простого поворота боевых порядков, четкой организованности и быстроты действий в целях сохранения тактической внезапности. Осуществление нового замысла приводило к последовательному разгрому противника.

Этот замысел возник после того, как выяснилось, что дальнейшие попытки вести наступление в обход Духовщины слева бесполезны. В течение целой недели вынашивалась эта идея в обстановке полной секретности, чтобы обеспечить внезапность. В этом было главное.

Одновременно был разработан конкретный план дезинформации противника перед фронтом 39-й армии с целью ввести противника [46] в заблуждение относительно истинного положения войск армии. В полосах действий 84-го и 2-го гвардейского стрелковых корпусов и на левом крыле армии (5-й гвардейский и 83-й стрелковый корпуса) были запланированы и проведены ложные оборонительные работы и имитированы группировки войск, а также перегруппировки и усиленные поиски разведчиков.

На правом фланге армии в полосе 84-го стрелкового корпуса оборонительные работы проводились на достигнутом рубеже Тетерино, Маецкое, отметка 251,0, Афанасово.

В полосе 2-го гвардейского корпуса демонстрировалось закрепление на занимаемом рубеже по восточному берегу р. Веленя и создание второго оборонительного рубежа.

На левом фланге армии в полосе 5-го гвардейского корпуса был проведен ложный подход войск (пехоты, артиллерии и танков) из глубины и сосредоточение их.

В полосе 83-го стрелкового корпуса также осуществлялось ложное сосредоточение войск якобы для наступления.

Демонстрировалось строительство мостов через р. Царевич в районе Сущево.

На отдельных участках ставились ложные дымзавесы для создания впечатления прикрытия подходящих войск в полосе 5-го гвардейского, 83-го стрелкового корпусов и отходящих с переднего края войск в полосе 2-го гвардейского и 84-го корпусов.

Для того чтобы еще больше запутать противника и отвлечь его внимание от нового направления нашего главного удара, было решено наступление левым флангом 43-й армии начать на сутки раньше. 13 сентября 91-й стрелковый корпус 43-й армии в 11 часов перешел в наступление в общем направлении на Рибшево, преодолевая сильное огневое сопротивление и отбивая многократные контратаки, прорвал оборону противника и к исходу дня вышел на рубеж Петроково, Боровая, где продолжал упорные бои с противником.

Духовщина расположена на возвышенности, ее окружают лощины, которые нелегко преодолеть. В самом городе гитлеровцы приспособили к обороне старинные толстостенные кирпичные здания, сконцентрировали здесь десятки артиллерийских батарей, особенно они боялись, чтобы мы не перехватили важную шоссейную дорогу, соединяющую Духовщину с Ярцевом и Духовщину с Демидовом{13}. Боязнь потерять важную коммуникацию и укрепленный район Духовщины была настолько велика, что все внимание вражеского командования сосредоточивалось именно на этом участке. Сюда спешно были переброшены боевая группа 18-й танковой дивизии, 25-я моторизованная дивизия, ранее находившиеся на других направлениях, а также моторизованная бригада СС из-под Невеля и одна резервная пехотная дивизия. Здесь же было сосредоточено и большое [47] количество артиллерии и минометов. Больше всего, однако, противник был обманут тем, что накануне атаки всю ночь с 13 по 14 сентября тяжелая авиация Ставки Верховного Главнокомандования, предоставленная в распоряжение фронта, бомбила войска и полевые оборонительные сооружения врага южнее Духовщины, как бы подготавливая к утру еще более мощное наступление в прежнем направлении. Таким сильным авиационным ударом с целью обмана противника мне никогда ранее не приходилось руководить: всю ночь — с вечера до утра — две тяжелых авиадивизии непрерывно бомбили указанный район, где войска противника были сосредоточены особенно плотно, ожидая наше наступление.

Во всем этом был, однако, большой риск. Следует иметь в виду, что несколько дней назад мы получили передышку после тяжелых наступательных боев, не принесших решающего успеха; теперь мы снова возобновляли наступление. Ставка поддерживала наш удар тяжелой авиации, а мы, использовав ее в районе прежнего главного направления, повернули главные общевойсковые силы для удара в другом направлении. Вдруг неудача?! Но с оперативной точки зрения риск был вполне оправдан тем, что противник на смоленском направлении южнее Духовщины имел прочные оборонительные сооружения. Туда он стянул почти всю артиллерию, танки и все резервы, севернее же Духовщины подобной плотности войск противник не имел, поэтому и было решено южнее и юго-восточнее Духовщины атаковать противника одним слабым стрелковым корпусом, это была демонстрация, два же других более сильных корпуса без сложной перегруппировки меняли направление и наносили удар в обход Духовщины с севера и северо-запада. Как явствует из дальнейшего развития событий, этот рискованный в тех условиях шаг полностью оправдал себя.

Оперативный приказ об изменении направления главного удара приведен выше, здесь я позволю себе вскрыть, так сказать, психологическую подоплеку той военной хитрости, которую мы собирались применить. Дело в том, что у гитлеровского командования утвердилось мнение о некоем догматическом подходе советских военачальников к выполнению поставленной задачи.

Поэтому не удивительно, что и под Духовщиной гитлеровское командование рассчитывало, что наши усилия будут и впредь сосредоточиваться на ранее избранном направлении. Эта уверенность была столь тверда, что гитлеровцы для укрепления этого участка не останавливались перед оголением соседних. Мало этого, стремясь к максимальному массированию артиллерийского огня на прежнем направлении нашего удара, вражеское командование пошло на то, что перенесло туда артиллерийские наблюдательные пункты батарей и дивизионов, орудия которых находились на соседних участках. Этим немецкое командование ослепило свою артиллерию там, где наносился наш новый удар. Подобная однобокая бдительность фашистов обошлась им очень дорого.

В ночь накануне наступления мне против обыкновения не удалось заснуть. Как только я закрывал глаза, так в моей памяти возникали [48] один за другим все случаи крупных наступательных действий, организатором которых мне довелось быть. Вспомнил я также ряд поучительных операций, проведенных на других фронтах. В мыслях шла непроизвольная работа по отбору событий прошлого и их сопоставления с предстоящим наступлением. Не новый, но незаменимый принцип внезапности как следствие продуманного обмана противника извлекался мной из всех ранее проведенных сражений.

Перебирая в памяти недавние события, я подкреплял свою уверенность в успехе. Я не сомневался, что новое решение принесет победу, но все-таки волновался. Мне кажется, что не может быть военачальника, который бы не волновался перед решающим сражением. Я несколько раз выходил из своей палатки, которая в целях маскировки была разбита в довольно узком овраге. Балка сверху была затянута маскировочной сеткой, через нее можно было наблюдать за действиями нашей тяжелой авиации, наносившей бомбовый удар большой силы в течение всей ночи.

Сентябрьская ночь окутала мраком и землю и небо. Однако «фонари», поставленные нашей авиацией для «подсветки» целей, уверенно разрывали темноту над районом бомбометания. Я с гордостью наблюдал этот могучий удар. Авиация действовала умело, враг понесет потери и определенно будет обманут в своих расчетах. Одновременно, глядя на работу летчиков, нельзя было не испытывать чувства глубокой благодарности труженикам тыла, давшим фронту мощные средства, чтобы покарать и разгромить врага. Картина авиационного удара напомнила мне сталинградские ночи. Вся местность в районе действий авиации была ярко освещена как бы заревом большого пожара. Одновременно до 10–15 осветительных бомб висели над участком действий, так что никакого перерыва в «подсвечивании» не было. Гремели бомбовые разрывы, их всполохи мгновенно делали «освещение» еще более ярким, слух же воспринимал сплошной «плотный» ревущий гул. Страшной для гитлеровцев была эта ночь.

Такой яростной ночной бомбардировки противник на этом направлении еще ни разу не испытывал. Подобный бомбовый удар, естественно, не только насторожил противника, но и полностью приковал его внимание. Нужно подчеркнуть, что хотя этот авиационный удар и был опрокинут на врага в ложной полосе, но он приходился по наиболее мощной и опасной группировке противника, которая на протяжении длительного времени оказывала яростное сопротивление нашему наступлению. Таким образом, эта бомбардировка помогала нам решить две важные задачи: во-первых, вводила гитлеровцев в заблуждение относительно наших намерений, во-вторых, наносила врагу большие потери в живой силе и технике. У наших же воинов она поднимала дух, готовя их к новому удару по врагу.

Еле-еле забрезжил рассвет, когда мы выехали на наблюдательный пункт.

За 40 минут до начала артподготовки мы с Маршалом артиллерий Н. Н. Вороновым — представителем Ставки, прибыли на наблюдательный [49] пункт, расположенный в 600 м от переднего края противника так, чтобы было хорошо видно поле боя на направлении главного удара. Командармы, командиры корпусов и начальник штаба фронта доложили, что все готово и они ждут условного сигнала. Осталось 5 минут. Я вышел из блиндажа, чтобы лучше было видно поле боя. Наступил рассвет. Видимость хорошая. Ровно в 9 часов 14 сентября первыми заревели «катюши», за ними обрушили огонь артиллерия и минометы. 20 минут свирепствовал шквал огня.

Противник не отвечал. Наши предположения оправдались. Вот взвились ракеты над участком наступления — сигнал для атаки пехоты и танков. Взревели моторы боевых машин, и они устремились в направлении на Спас-Углы. На расстоянии не более 100–200 м за танками двинулась пехота. Сразу же обозначился успех, противник, не ожидавший удара в этом направлении, вначале вообще не оказал сколько-нибудь серьезного сопротивления. Стрелковые части и танки непосредственной поддержки пехоты в быстром темпе преодолели две траншеи и успешно продвигались вперед. Подвижная группа по плану должна была быть введена через 2–3 часа после начала атаки. Но события потребовали ее введения по истечении всего 50 минут боя. Это сыграло решающую роль в быстром развитии наступления, ибо, пока противник разобрался в обстановке, наша подвижная группа оказалась уже далеко, за 2 часа она продвинулась более чем на 10 км в глубину и стремительно развивала удар в направлении Духовщины. Действия войск на новом направлении, в особенности же действия подвижной группы, принесли серьезные успехи. Так же, как в свое время под Сталинградом, мы смело пошли на изменение в деталях плана, коль скоро этого требовала реальная обстановка.

Наблюдая наступление, мы констатировали, что оно развивается успешно: следуя за артиллерийским огнем, 91-я гвардейская стрелковая дивизия генерал-майора М. И. Озимина, 184-я стрелковая дивизия полковника Самуила Ильича Цукарева{14}, 97-я стрелковая дивизия генерал-майора П. М. Давыдова{15} и танкисты полковника И. Ф. Дремова{16} теснили противника на запад, а части 9-й гвардейской стрелковой дивизии генерал-майора И. В. Простякова {17} во взаимодействии с танками подполковника Н. Д. Чупрова{18} — на Городок.

Через полтора-два часа после начала нашей атаки гитлеровцы опомнились и поняли, что мы обманули их, что наш удар наносится не там, где они его ждали, но теперь уже врагу было невозможно исправить положение. [50]

Противник поспешно снимал свои войска с ложного направления нашей атаки и бросал по частям в спешке в контратаки при поддержке танковых частей, в составе которых были и «тигры».

Однако войска фронта, ломая сопротивление врага, решительно уничтожали контратакующие группы противника, нанесли им тяжелые потери и продолжали успешно развивать наступление.

К исходу дня, разгромив до пяти полков противника, войска вели бои на рубеже Кишкеница, Малое Береснево, Пономари, Кульмичино, Михаево, завершая уничтожение этих частей противника (397, 352-го пехотных полков 197-й пехотной дивизии; 404-го пехотного полка 296-й пехотной дивизии; 103-го пехотного полка 52-й пехотной дивизии и 427-го пехотного полка 129-й пехотной дивизии).

15 сентября войска 43 и 39-й армий продолжали наступление, уничтожая окруженные подразделения противника, и продвинулись вперед до 13 км, захватив до 50 населенных пунктов, в том числе опорные пункты: Рибшево, Колодези, Большое и Малое Сыроквашино, Большое и Малое Береснево, Браклицы.

К утру следующего дня острия двух наших клиньев сошлись у населенного пункта Клевцы, лежавшего в глубине вражеской обороны, был перехвачен также тракт, идущий от Духовщины на север. В ночь с 18 на 19 сентября в результате комбинированного удара с севера и юга войска фронта штурмом овладели важнейшим опорным пунктом гитлеровцев на путях к Смоленску — г. Духовщина.

Почти одновременно с Духовщиной был разгромлен Вердинский опорный пункт гитлеровцев. Вердино — село, расположенное в центре трех высот на большаке Пречистое — Духовщина. Используя выгодный для обороны рельеф местности, противник превратил и его окрестности в мощный опорный пункт, прикрывавший правый фланг духовщинского узла сопротивления. С высот противник имел возможность далеко просматривать лежащую впереди местность, контролировать шоссейную дорогу и идущую параллельно ей железнодорожную ветку. На склонах высот была создана система дзотов и блиндажей, соединенных ходами сообщений. Передний край обороны обеспечивался огнем орудий и минометов из глубины опорного пункта.

Еще до начала общего наступления штурмовые отряды 134-й дивизии генерал-майора Е. В. Добровольского, действия с целью разведки боем, внезапной атакой овладели с. Вердино и удержали его, что способствовало нашему успеху при наступлении, развернули ожесточенные бои, не раз переходившие в рукопашные схватки. При овладении вердинским укрепленным районом отличились батальоны капитанов Цветкова и Бадакина, артиллеристы дивизиона майора Габидошвили.

Наступательный порыв и умелое руководство командира дивизии Е. В. Добровольского принесли воинам 134-й дивизии заслуженную победу. Дивизия прорвала вражескую оборону и в первый же день наступления продвинулась на 12 км.

В развернувшихся боях враг понес большие потери. Пленный солдат 6-й роты 181-го полка 52-й пехотной дивизии показал, что [51] его рота полностью разгромлена, в роте осталось в живых 7 человек. Другой пленный, радист 152-го резервного батальона этой же дивизии, рассказал, что потери батальона составляют 50% личного состава. В батальоне уничтожены все орудия.

Нельзя не рассказать здесь хотя бы коротко о том, с каким героизмом и самопожертвованием шли на врага воины фронта.

Командир стрелковой роты гвардии старший лейтенант Григорий Николаевич Садовников был уже четырежды ранен в предыдущих боях. Перед началом наступления он подал заявление о приеме его в партию. Как только был подан сигнал атаки, офицер поднял свою роту первой и, воспользовавшись завесой, образовавшейся от разрывов снарядов нашей артиллерии, стремительно приблизился на бросок гранаты к первой вражеской траншее. По его сигналу туда полетели десятки гранат, воины роты вслед за своим командиром ворвались в траншею, а затем углубились в оборону врага на 300 м. В образовавшийся прорыв вошел весь батальон. Враг бежал, рота Садовникова преследовала его на протяжении 4 км.

На выгодном рубеже гитлеровцы выдвинули на высоте 37-миллиметровую пушку и, ведя стрельбу прямой наводкой, попытались задержать наступающих. Из строя выбыл наш пулеметчик. Огонь орудия мешал продвижению роты. Старший лейтенант Садовников бросился к пулемету. Началась дуэль пулемета с пушкой. Гитлеровцы засекли пулемет и обрушили на него всю силу огня. Старший лейтенант сменил позицию и снова ударил по орудийному расчету.

Осколком снаряда офицера тяжело ранило, но он продолжал вести огонь, один за другим гибли под его пулями вражеские артиллеристы. Но вот еще один осколок настиг самоотверженного командира. Рана была смертельная. Но и пушка уже умолкла, ее расчет был истреблен метким огнем Садовникова.

Умирая на руках своих боевых товарищей, офицер-гвардеец слабеющим голосом приказал неотступно преследовать врага. Своего друга, лейтенанта Богдалиева, он просил написать жене, что честно погиб за Родину.

Рота выполнила поставленную ей задачу.

В наступлении воины не знали усталости и страха. Батальону капитана Николаева, ведшему напряженные бои в течение четырех суток, командование предоставило возможность перейти во второй эшелон, чтобы привести себя в порядок и несколько отдохнуть. Личный состав батальона отказался от отдыха, воины настойчиво просили поставить им новую боевую задачу, получив ее, подразделения устремились в решительную атаку на важный опорный пункт врага и в результате упорной схватки овладели им.

Наш успех под Духовщиной был результатом сочетания внезапности с гибким управлением со стороны командиров всех степеней, хорошей организацией взаимодействия, проявлением разумной инициативы, успешными действиями авиации, которая прицельно и смело бомбила и штурмовала заданные цели.

Заслуженно получили благодарность командования инженерные [52] части, они обеспечили успех прорыва укреплений противника на новом направлении. Саперы не только прокладывали дорогу через заграждения врага, но и сами геройски дрались, вступая в рукопашные схватки. Саперный взвод лейтенанта Бабенцова успешно штурмовал дзоты противника, занял высоту, отразил шесть контратак гитлеровцев и уничтожил более ста человек. Лейтенант Бабенцов с возгласом: «Вперед за нашу Родину!» провел своих солдат в траншеи врага, взвод взорвал три дзота. Рядовой Волков первым ворвался в дзот и огнем из автомата расстрелял нескольких сопротивлявшихся врагов. Герой был ранен, но остался на поле боя и лишь после второго ранения согласился отправиться в тыл. Старший сержант Таратухин, бойцы Сулейманов и Ульянов, несмотря на ранения, также остались в строю.

Отмечая действия наших немногочисленных танков, следует сказать, что они, умело огнем и гусеницами истребляя живую силу врага, во многом способствовали общему успеху. Все танковые и механизированные части, участвовавшие в прорыве, заслужили высшую оценку. Но особенно отличались танкисты роты старшего лейтенанта Жиганова. Рота, умело маневрируя и ведя огонь с ходу и коротких остановок, прорвалась вперед через боевые порядки, увлекая за собой машины других подразделений, что способствовало общему успеху. Экипаж танка лейтенанта Самойленко вступил в поединок с вражеской самоходной пушкой и уничтожил ее.

В 5 часов 19 сентября я доложил в Ставку о том, что войска фронта овладели г. Духовщина и продолжают развивать наступление на Смоленск.

19 сентября, в 20 час. 30 мин., столица нашей Родины Москва салютовала войскам Калининского фронта, прорвавшим оборону немцев на путях к Смоленску и овладевшим г. Духовщина. В войсках, как обычно, где позволяла обстановка, было организовано слушание благодарности Родины. В соответствующем приказе указывалось: «Войска Калининского фронта в результате четырехдневных ожесточенных боев прорвали сильно укрепленную полосу врага, разгромили его долговременные опорные пункты Рибшево, Вердино, Ломоносово, Кулагино, Панкратово и штурмом овладели важнейшим опорным пунктом обороны немцев на путях к Смоленску — городом Духовщина.

Таким образом, оказалась взломанной сильно укрепленная долговременная оборонительная полоса немцев, запирающая так называемые смоленские «ворота».

Вечером 19 ноября в ознаменование освобождения г. Духовщина был дан салют 12 артиллерийскими залпами из 124 орудий.

За умелые боевые действия войскам фронта Верховный Главнокомандующий объявил благодарность.

В ознаменование одержанной победы отличившимся в боях при освобождении города Духовщина соединениям и частям присваивались наименования:

«Духовщинских» — 91-й гвардейской стрелковой дивизии, 17-й стрелковой дивизии, 184-й стрелковой дивизии, 46-й механизированной [53] бригаде полковника Н. Л. Манжурина и 47-й механизированной бригаде подполковника М. Е. Романова, 21-й артиллерийской дивизии генерал-майора артиллерии К. Н. Самборского, 4-й истребительно-противотанковой артиллерийской бригаде полковника М. П. Савелевича, 4-й штурмовой инженерно-саперной бригаде подполковника Г. И. Матаузаса; подвижной механизированной группе фронта полковника И. Ф. Дремова, 1820-му самоходно-артиллерийскому полку майора М. Г. Лесового.

«Рибшевской» — 306-й стрелковой дивизии; «Вердинской» — 134-й стрелковой дивизии; «Ломоносовской» — 234-й стрелковой дивизии; «Кулагинской» — 178-й стрелковой дивизии; «Панкратовской» — 185-й стрелковой дивизии.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 22 сентября 1943 г. командиры многих соединений были награждены орденами. Среди них Н. Э. Берзарин, М. Ф. Андрющенко, Н. Ф. Папивин, И. С. Безуглый{19}. Награждение было воспринято всеми нами как обязательство усилить удары по врагу.

Я побывал в освобожденной Духовщине. Этот небольшой старинный русский город, основанный в 1777 г., буквально взывал о мщении. Он был оккупирован гитлеровцами еще 15 июля 1941 г. Издали город казался уцелевшим, но это потому, что старинные кирпичные здания, выгоревшие внутри, внешне сохранили свой вид. На улицах почти ни души. Рассказывали, что первые наши солдаты, ворвавшиеся в город, встретили старика, который на вопрос: «А где же люди?» покачал головой и, указывая рукой на смоленский большак, проговорил: «Немец угнал».

Улицы города были изрыты воронками, завалены кирпичом, развалины домов, землянки оплетены колючей проволокой. Одно из лучших зданий города, где помещалось педагогическое училище, было сильно повреждено пожаром, гитлеровцы использовали его как свой клуб, а при приближении наших войск подожгли. Напротив через улицу высокий проволочный забор — здесь был концентрационный лагерь, где погибли тысячи советских людей. На площади, где прежде стоял памятник Ильичу, гитлеровцы устроили кладбище. Город был пока еще мертв, его улицы и скверы поросли лопухами и чертополохом, но по дорогам, уходящим на юго-запад, нескончаемым потоком двигались автомашины, танки, пехота, артиллерия. На улицах и переулках возле уцелевших домов работали наши воины, очищая помещения от мусора, вставляя окна, ремонтируя крыши.

Мы выезжали из города по старому шоссе, ведущему к Смоленску. С запада отчетливо доносились звуки ожесточенного боя. В перерывах между ухающими разрывами артиллерийских снарядов [54] явственно слышался треск ружейно-пулеметной стрельбы. В небе, то быстро проносясь вперед, то кружась, парили наши самолеты. По обочинам дороги, в кустах серели штабеля ящиков с боеприпасами. Гитлеровцы бежали так поспешно, что не успели даже взорвать мосты на проселках, за городом. Всюду видны кучи круглых мин, а вдоль шоссе указатели «мин нет». Это поработали наши саперы из батальона капитана Алещенко.

Со взятием Духовщины первый этап Духовщинско-Демидовской операции был выполнен.

Еще задолго до начала Духовщинской{20} операции был спланирован удар на Велиж и Демидов как первый этап Полоцко-Витебской операции. Затем обстановка изменилась, и было решено осуществить вначале Духовщинскую операцию. Как только была взята Духовщина, пришла очередь начинать и Велижско-Демидовскую{21} операцию для наращивания ударов. При этом имелось в виду, что в связи с тяжелыми боями под Духовщиной противник вынужден будет ослабить велижско-демидовское направление. Это предположение было весьма логично, так как при отсутствии резервов быстро подбросить войска на угрожаемое направление противник мог лишь с неатакованных участков своего фронта.

Город Велиж более двух лет, еще со времени зимнего наступления 4-й ударной армии в период моего командования ею в 1942 г., являлся ареной ожесточенных боев. Он был разделен линией фронта пополам — восточная часть занималась нами, а западная часть — противником. Враг настойчиво удерживал здесь свои позиции, поскольку Велиж был важным рубежом на пути к Витебску.

Не жалея труда, гитлеровцы укрепляли его, приспособили к длительной обороне развалины каменных зданий, создали прочные доты и дзоты, опутали подступы к городу густой сетью проволочных заграждений и опоясали минными полями.

Весной 1943 г. враг пытался оттеснить наши войска, занимавшие восточную часть города, и обеспечить таким образом более прочную его оборону. Однако эта попытка, окончившаяся провалом, стоила ему потери двух отборных пехотных полков.

Характерно, что нам удалось тогда полностью взять реванш за эту вражескую вылазку не совсем обычным способом при экономии столь дорогих для нас тогда артиллерийских снарядов. Как это было сделано, рассказал мне начальник инженерной службы 4-й ударной армии генерал-майор инженерных войск А. А. Развозов, непосредственно руководивший данной операцией.

Речь идет о подземно-минных ударах по врагу, проведенных в Велиже в полосе 358-й стрелковой дивизии. Саперами 358-й стрелковой дивизии были отрыты две минные галереи. Одна, прорытая [55] непосредственно в откосе возвышенности, вела под участок траншеи противника и далее под землянку, занимаемую вражескими офицерами (как видно, в их числе был и начальник боевого участка, оборонявшего окраину западной части города — район лесопильного завода); вторая галерея вела под кирпичное здание бывшей котельной лесопильного завода, которое было очень искусно приспособлено врагом к обороне. Но эту галерею полностью поднести под котельную метров на 20 не успели. Грунт был песчаный, так что особых затруднений при прорытии не было. Отсутствие набора подземно-минного имущества затрудняло подачу свежего воздуха в галереи, отчего по мере продвижения подкопа дышать саперам становилось все труднее и приходилось через каждые 20–30 мин. производить смену работающих. В каждый горн было заложено по 3 тонны взрывчатых веществ. Взрыв горнов произвели почти одновременно. Офицерская землянка была полностью разрушена, и находившиеся там гитлеровцы погибли. При взрыве горна, ведущего к котельной, находящийся там гарнизон в составе десятка солдат был оглушен, все они сдались в плен без всякого сопротивления.

Сразу после взрывов подразделения нашей пехоты устремились в атаку и дошли без единого выстрела со стороны противника до оврага, проходящего в северной части Велижа и отделявшего район лесопильного завода.

Таким образом, взрывом двух горнов без расхода артиллерийских снарядов была захвачена вся территория лесопильного завода площадью до 2 кв. км. Минеров наградили орденами и медалями. Был применен в Велиже и другой способ борьбы, названный нами «саперной артиллерией». Еще в период Торопецкой{22} и Велижской{23} операций зимой 1942 г. было захвачено большое количество немецких артиллерийских снарядов разных калибров. Их стали применять в массовых количествах летом 1943 г. Способ использования заключался в следующем: позади наших траншей или перед ними отрывались в грунте лунки, по размерам соответствующие снаряду, а по глубине — немного длиннее снаряда. Лунка отрывалась с подъемом в сторону намечаемой цели. На дно лунки закладывался пороховой заряд с электрозапалом и капсулой, закрепленными проводами. На пороховой заряд опускался снаряд головкой вперед. Заряд при помощи подрывной машинки взрывался и вышибал снаряд, который в зависимости от веса порохового заряда пролетал до 400 м и там разрывался. Снаряды устанавливали иногда целыми «батареями» и одновременно подрывали от 25 до 100 снарядов. Пленные рассказывали, что такой способ огневого воздействия ошеломлял противника, особенно когда взрывы производились в светлое время суток, и тогда гитлеровцам казалось, что все снаряды летят именно на их участок. «Саперная артиллерия» применялась во многих дивизиях на участках близкого соприкосновения с противником. [56]

Штабом фронта был разработан план Велижско-Демидовской операции и еще 15 сентября документ с его изложением отослали в Генеральный штаб.

В нем, в частности, отмечалось: «Я считаю, что пришла пора сильным ударом войск Калининского фронта на велижско-демидовском направлении открыть смоленские «ворота», выйти в район Лиозно, Рудня, расколоть левое крыло фронта Центральной группы армий противника и перенести действия в Белоруссию. Все предпосылки для этого созданы победоносным наступлением наших войск».

Операцию предполагалось провести в три этапа. Вся она на глубину 115–130 км могла быть осуществлена в течение 14–17 дней.

Нами давался полный расчет необходимых для этого сил и средств, которые могли быть выделены из состава Волховского и Северо-Западного фронтов, не ведших пока активных наступательных действий, а также из резервов Ставки Верховного Главнокомандования.

В заключение мы с начальником штаба фронта В. В. Курасовым писали: «Для проведения намеченной операции на велижско-демидовском направлении силами фронта построены железные дороги: широкой колеи — от ст. Стар. Торопа через Ильино на Кресты и узкой колеи от Кресты до Воронино (Рябково) и от Березино до Ставно. Эти железные дороги создают благоприятные условия для материального обеспечения войск в операции.

Прошу Вашей поддержки и постановки этого вопроса перед Верховным Главнокомандующим».

Ставка, однако, не смогла выделить нам дополнительно никаких сил. Несмотря на это, мы все же продолжали усиленно готовить эту операцию; но пришлось ее исполнение передвинуть на более поздний срок. Еще в процессе подготовки и проведения Духовщинской операции по моему указанию штаб фронта приступил к ее планированию. Самым подходящим моментом для удара на Велиж был, по-моему мнению, период развития успеха после овладения Духовщиной и Смоленском. Благоприятность обстановки для этого обусловливалась тем, что у противника исчерпывались резервы и он должен был снимать войска с неатакованных участков, для того чтобы остановить или хотя бы задержать наше наступление на направлении главного удара западнее Духовщины. Этот наш прогноз полностью оправдался. Чтобы не упустить выгодно сложившуюся обстановку, уже 19 сентября, когда противник снял некоторые части и перебросил их на духовщинское направление, был отдан приказ начать наступление смежными флангами войск 4-й ударной и 43-й армий. 4-я ударная армия главный удар наносила на Велиж, а 43-я на Демидов. Действия начались штурмом западной части г. Велиж и прилегающих к ему узлов сопротивления противника. Сразу же удалось прорвать оборону врага на широком фронте, и к исходу дня 20 сентября войска 4-й ударной армии полностью овладели г. Велиж. [57]

Расскажу несколько подробнее о боях за Велиж. Бои за город войска 4-й ударной армии начали с захвата укрепленных высот и опорных пунктов, прикрывавших западную часть города с юго-востока.

Ночью батальон старшего лейтенанта Кокова сосредоточился на исходном рубеже. С рассветом 20 сентября началась артиллерийская подготовка. Снаряды и мины точно поражали цели. Пехота пошла вперед и, преодолев минные поля и проволочные заграждения, ворвалась во вражеские окопы.

Вклинившись в немецкую оборону, батальон Кокова быстро закрепился на достигнутом рубеже и подготовился к отражению вражеских контратак. Гитлеровцы к вечеру начали упорно контратаковать. Бой часто переходил в рукопашные схватки. Но наши воины не уступали врагу ни одного вершка родной земли. На следующий день утром тщательным наблюдением было установлено, что на участке, где нами был вчера вбит клин во вражескую оборону, гитлеровцы стягивают силы, готовясь к решительной атаке, при этом ими был оголен опорный пункт на правом фланге. Было решено нанести удар именно по этому уязвимому месту. С фронта и фланга неожиданно ударили наши пехотинцы, и опорный пункт был взят.

Однако основной опорный пункт немцев, расположенный на высоте, несмотря на то, что он был уже в полуокружении, упорно держался. Оборонявшие его подразделения врага неоднократно переходили в ожесточенные атаки, но огнем минометов и пулеметов они были отбиты. В удачный момент, когда захлебнулась очередная атака гитлеровцев, был нанесен решительный удар пехоты при поддержке танков. Гитлеровцы не смогли задержаться ни на одном промежуточном рубеже.

Одновременно действовали и войска 43-й армии, наносившие удар по правому флангу противника. В результате упорных трехдневных боев оборона противника была прорвана. Создалась угроза окружения велижской группировки противника, враг начал поспешный беспорядочный отход, и рано утром наши воины вошли в западную часть города. Войска противника откатывались на запад, бросая вооружение, боеприпасы и военное имущество.

Мы побывали в Велиже вскоре после его освобождения. Через город проходили войска. Колоннами по одному, по два шли пехотинцы, впереди двигались саперы с миноискателями. Улицы были густо заминированы. Местами попадались «сюрпризы»: заминированные велосипед, пачки папирос и т. п.

Города, как такового, по существу не было, торчали лишь стены разрушенных домов. Там не видно было ни одного жителя — часть погибла от рук гитлеровцев, другие бежали, а многие были угнаны в Германию.

Враг удрал отсюда так поспешно, что не снял линий связи и телефонных аппаратов, не убрал указки с минных полей. Повсюду было разбросано военное имущество. [58]

Одновременно с освобождением Велижа 43-я армия нанесла удар на Демидов. Демидов был важным узлом сопротивления в системе вражеской обороны. Здесь сосредоточивались резервы противника. Из города по нескольким довольно благоустроенным фронтовым дорогам производилось снабжение продовольствием и боеприпасами немецких войск, оборонявшихся на фронте от Велижа до Ярцева.

С взятием советскими войсками Духовщины, Велижа и Ярцева значение Демидова несколько ослабело, но он продолжал использоваться врагом как мощный узел сопротивления.

Опираясь на систему инженерных сооружений и водные преграды, немецкое командование пыталось на этом рубеже остановить наши войска. На подступах к городу развернулись ожесточенные сражения. Войскам 43-й армии удалось сломить яростное сопротивление врага, взять несколько опорных пунктов и уцепиться за юго-восточную окраину города. Одновременно юго-восточнее Демидова вышли передовые части 4-й ударной армии, преследовавшие гитлеровцев, выбитых из Велижа. Демидов оказался в полукольце, после этого начался решительный штурм города.

43-й Краснознаменный пушечный артиллерийский полк полковника А. И. Дыдышко и 118-й минометный полк подполковника К. В. Мельникова обрушили на врага сокрушительный огонь. Пехотинцы 270, 262 и 145-й (командир А. С. Люхтиков) стрелковых дивизий, а также 114-й стрелковой бригады, тесно взаимодействуя с танками 105-го танкового полка, ворвались в город и в итоге упорных боев выбили оттуда противника. Демидов был освобожден нами 21 сентября, а захвачен немцами еще 6 июля 1941 г.

В боях за Демидов понесли потери 256-я немецкая пехотная дивизия и другие части противника. Уничтожено свыше 8000 вражеских солдат и офицеров, взято много пленных и большие трофеи. Таким образом, и Велижско-Демидовская операция завершилась успешно.

В ознаменование достигнутых успехов 262-й стрелковой дивизии генерал-майора Захария Никитовича Усачева, 270-й стрелковой дивизии полковника Ивана Петровича Беляева, 114-й стрелковой бригаде полковника Тихона Федоровича Егошина, 105-му танковому полку подполковника Георгия Гавриловича Павлова, 43-му Краснознаменному пушечному артполку полковника Александра Ивановича Дыдышко, 118-му минометному полку подполковника Константина Васильевича Мельникова и 273-му инженерному батальону майора Всеволода Семеновича Алексеева было присвоено наименование «Демидовских».

Тем временем войска 39-й армии, продвигаясь с рубежа Ельково, Холм, 19 сентября приступили к выполнению последнего этапа Духовщинско-Демидовской наступательной операции. Как и раньше, наиболее сильное сопротивление противник оказывал на смоленском направлении. Освобождение Духовщины, Велижа и Демидова явилось одним из важнейших факторов, способствовавших [59] овладению Смоленском войсками Западного фронта. В дальнейшем 39-я армия, повернув на запад, без передышки продолжала наступление на Витебск, взаимодействуя при этом с 43-й армией нашего фронта.

26 сентября войска фронта, развивая наступление на витебском направлении, овладели районным центром Смоленской области Каспля и освободили свыше 200 других населенных пунктов. На следующий день, продолжая наступление, они продвинулись вперед до 20 км и заняли свыше 300 населенных пунктов, в том числе районный центр Смоленской области Красное, а также станции Лелеквинская и Плоская.

28 сентября было освобождено еще более 120 населенных пунктов, среди которых районный центр Смоленской области Понизовье и крупные населенные пункты Микулино, Бутрово, Сутоки, Хлыстовка, Ляды.

29 сентября 1943 г. в результате упорных боев пасти 5-го гвардейского стрелкового корпуса генерал-майора Виктора Генриховича Позняка и подвижная механизированная группа полковника Ивана Федоровича Дремова штурмом овладели г. Рудня — сильным опорным пунктом и узлом коммуникаций противника на витебском направлении.

В боях за освобождение г. Рудня показали образцы боевой выучки и умения маневрировать 17-я Духовщинская гвардейская стрелковая дивизия генерал-майора А. П. Квашнина, 19-я гвардейская стрелковая дивизия генерал-майора Б. С. Маслова, 47-я Духовщинская механизированная бригада подполковника Р. Е. Михайлова и 1-й отдельный штурмовой батальон, который в боях при прорыве оборонительной полосы противника, и особенно в боях за г. Рудня, во главе со своим командиром майором Оганезовым показал образцы боевого мастерства и мужества.

Батальон одним из первых ворвался на северную окраину г. Рудня и сыграл решающую роль в овладении городом, 500 вражеских трупов осталось на улицах Рудни. Наши потери убитыми и ранеными составили 372 человека.

В овладении городом активное участие приняли также часть сил 97-й стрелковой дивизии подполковника Б. С. Ракова, 46-я механизированная бригада полковника Н. Л. Манжурина, 28-я гвардейская танковая бригада полковника Е. М. Ковалева, 1820-й самоходно-артиллерийский полк майора И. С. Гора, 4-я истребительно-противотанковая артиллерийская бригада полковника М. П. Савелевича.

В ознаменование достигнутых успехов 17-я Духовщинская стрелковая дивизия и 47-я Духовщинская механизированная бригада, второй раз отличившиеся в боях с немецкими захватчиками, были награждены орденами Красного Знамени, а 19-й гвардейской стрелковой дивизии было присвоено почетное наименование «Рудненская».

Таким образом, благодаря слаженным ударам Западного и Калининского фронтов от гитлеровских захватчиков была полностью [60] очищена Смоленщина и положено начало освобождению Белоруссии.

Важнейшим условием успеха наших действий была широко развернувшаяся в войсках партийно-политическая работа.

В период сосредоточения и подготовки частей к наступлению, особенно усилившемуся со второй половины июля, основными вопросами, требовавшими надежного политического обеспечения, были: скрытность передвижения, своевременность выхода на исходные рубежи, оборудование районов сосредоточения, строгое сохранение военной тайны, подготовка личного состава к предстоящим боям. Соответственно с этими задачами планировались и осуществлялись мероприятия политуправления фронта (начальник политуправления генерал-майор Михаил Федорович Дребеднев{24}), политорганами армий и подчиненных им соединений. Членами Военных советов армий были в 39-й — генерал-лейтенант Василий Романович Бойко{25}, в 3-й ударной — генерал-майор Андрей Иванович Литвинов {26}, в 4-й ударной — генерал-майор Трофим Яковлевич Белик{27}, в 43-й — генерал-майор Сергей Иванович Шабалов {28}.

При сосредоточении войск и подготовке операции, как я уже упоминал, плохо обстояло дело с дорогами. В это время шли продолжительные дожди, в связи с чем создалась напряженная обстановка со снабжением войск продовольствием, фуражом и боеприпасами. Дороги решали вопрос подготовки к операции, а значит и ее исход.

В дорожные батальоны и части, выделенные на строительство дорог, были направлены работники политуправления фронта, политотделов армий и соединений. Перед строителями дорог на митингах, собраниях, в беседах, в боевых листках были поставлены задачи: «Дело чести дорожников, чтобы коммуникации были в образцовом порядке». Решение этих задач целиком зависело от правильной организации работ, выполнения норм выработки каждым воином. Политработники конкретно ставили эти вопросы перед коммунистами-дорожниками. Так, в 60-м отдельном понтонно-мостовом батальоне коммунисты первоначально не могли найти своего места в условиях строительства дорог. Перед ними был остро поставлен вопрос о передовой роли члена партии, о необходимости не только [61] выполнять, но и перевыполнять нормы. После этого здесь резко повысилась общая выработка. 28 июля 1943 г. 279-й гвардейский стрелковый полк 91-й дивизии вышел на строительство дороги между деревнями Отрица и Отря. В послеобеденное время комсорг полка лейтенант Соколов собрал комсоргов рот и комсомольцев-агитаторов. Комсомольскому активу рассказали о значении дорог в обеспечении войск, об авангардной роли комсомольцев на строительстве. Комсомольцы тут же выпустили боевые листки, посвященные воинам, перевыполнившим нормы. О том, какое значение это имело, говорит хотя бы пример 3-го батальона этого полка, большинство комсомольцев которого стали перевыполнять нормы, а 34 человека перевыполнили нормы в 3 раза.

Усиленная работа на дорогах, передвижение массы бойцов и техники требовали особой бдительности, поэтому обеспечение скрытности сосредоточения, наведение порядка на дорогах, внедрение маскировочной дисциплины стали также и основными вопросами партполитработы на фронте. С этой целью в подразделениях и частях были проведены беседы.

Большую работу на дорогах в период сосредоточения провели работники политотделов армий. Так, в 39-й армии выделялись подполковники Борисенков и Крылов, майоры Болотов и Ткаченко. Они в течение многих дней проводили партийно-политическую и организационную работу в частях, работавших на дорогах, разъясняя дорожникам, регулировщикам, водителям, ездовым и другим военнослужащим значение твердого воинского порядка на дорогах, бдительности, маскировки, принимали меры по ликвидации пробок при движении частей. Большую работу в этом отношении провели также политотделы тылов армий, нацелившие партийные организации автомобильных и дорожных батальонов, складов и других тыловых подразделений и учреждений на четкое обеспечение предстоящих боев. В итоге значительно повысилась производительность труда, особенно по 262 и 792-му автобатальонам. На армейской базе 39-й армии заместитель начальника базы по политчасти майор Деев и замполит продсклада Мухамедзянов мобилизовали весь личный состав: писарей, кладовщиков, вторую смену караула на разгрузочно-погрузочные работы и добились выполнения норм на 150–200%, ликвидировали задержки и простои транспорта, хотя на склады базы ежедневно приходило 100–150 вагонов груза и отправлялось в части свыше 1000 автомашин.

С шоферами проводилась специальная работа на остановках и местах заправок. Работники политотделов армий особое внимание уделили новому пополнению шоферов. Еще до получения машин с ними, как правило, проводилась работа о соблюдении строжайшей дисциплины при перевозках грузов.

Во всех вновь прибывавших частях проводились партийные и комсомольские собрания с вопросом о бдительности. Речь шла об осторожности, умении держать язык за зубами при общении с местным населением, о том, чтобы ни один предатель, ни один лазутчик не перешел линию фронта. В боевые охранения подбирались [62] лучшие бойцы, главным образом коммунисты и комсомольцы. Политработники систематически контролировали выполнение приказа по этому вопросу. Нередко начальники политотделов дивизий лично подбирали воинов в боевое охранение и проводили с ними соответствующую работу. Инициативу в этом проявил начальник политотдела 178-й стрелковой дивизии полковник Жалис, затем этот опыт был распространен и в другие соединения.

Хорошо была поставлена партполитработа в 91-й гвардейской стрелковой дивизии в период марша в район сосредоточения. После разгрузки на железнодорожной станции дивизия начала готовиться к переходу. В это время политработники, секретари парторганизаций провели беседы с личным составом о дисциплине на марше, собрания коммунистов и комсомольцев с повесткой дня «О работе коммунистов и комсомольцев на марше». Были собраны и проинструктированы парторги и агитаторы. В ходе самого марша, в частности, когда подразделения проходили по местности, освобожденной от оккупантов, где почти все населенные пункты были сожжены гитлеровцами, политработники и агитаторы провели беседы о зверствах фашистов, наглядно подтверждая свои слова тем, что видели вокруг сами воины. Во время привалов проводились беседы об обстановке на фронтах, о борьбе с вражескими танками T-VI и самоходными орудиями «фердинанд», а также о сбережении оружия и имущества, о сохранении военной тайны. Во всех батальонах на привалах были проведены заседания партийных бюро, на которых рассматривались вопросы о приеме в партию.

За время марша в 275-м гвардейском стрелковом полку этой дивизии, например, 60 солдат и офицеров подали заявления о приеме в партию. В 177-м гвардейском стрелковом полку на дневках агитатор политотдела дивизии капитан Семенов и агитатор полка старший лейтенант Хижняк выступили с докладами: «Традиции советской гвардии» и «Патриотизм советского народа в Великой Отечественной войне».

В период непосредственной подготовки к операции основной задачей политические органы считали подбор, расстановку и подготовку кадров, работу по обеспечению авангардной роли коммунистов в предстоящих боях, подготовку ротных и первичных, особенно вновь созданных партийных и комсомольских организаций к непрерывной работе в условиях активных боевых действий. Все политические мероприятия на фронте были направлены на решение основной задачи — поднять в войсках наступательный порыв. Решение этой задачи во многом зависело от правильного подбора и расстановки кадров. Достаточно сказать, что, например, в 39-ю армию, которой предстояло действовать на направлении главного удара, влилось много новых соединений и частей. Работники политотделов армий проделали большую работу в деле создания института внештатных заместителей политсостава и резерва на выдвижение. В 39-й армии, например, было подобрано до 700 таких внештатных заместителей, происходило выдвижение на политработу парторгов рот — сержантов — членов и кандидатов партии. [63]

Для оказания помощи партполитаппарату соединений, которым предстояло решить главную задачу, во 2-й гвардейский, 83 и 84-й стрелковые корпуса и другие соединения были направлены опытные политработники политуправления фронта. Они помогли проверить работу парторгов и их заместителей, организовали с ними занятия, помогли расставить коммунистов и комсомольцев в подразделениях, где не было ротных парторганизаций, организовали их за счет правильной расстановки коммунистов, добились того, что во всех ротах появились полнокровные парторганизации, а также того, чтобы первые номера в пулеметных расчетах были коммунистами и комсомольцами. Была организована работа по приему в партию и комсомол лучших солдат и офицеров.

С получением боевого приказа во всех подразделениях были проведены партийные собрания с повесткой дня: «О задачах коммунистов в наступательном бою», на которых члены партии были нацелены на доведение боевой задачи до каждого воина. Сразу же после получения приказа Военного совета фронта во всех подразделениях были проведены короткие митинги и организована проверка боевой готовности частей и соединений, хозяйственных и санитарных подразделений и приняты меры к устранению недочетов.

Перед началом операции группы политработников политуправления фронта и политотделов армий проверили состояние партполитработы по обеспечению готовности госпиталей и других лечебных учреждений к приему раненых. По материалам проверки были проведены короткие совещания с заместителями начальников госпиталей по политчасти. Генерал М. Ф. Дребеднев выезжал в армии, помогал расставить силы политотделов, бывал в частях, нацеливал политработников на решение основных вопросов.

С началом наступательных действий партполитработа оставалась на высоком уровне, изменились лишь ее формы и методы.

В перерывах между боями политработники, коммунисты и комсомольцы систематически проводили беседы на различные темы. Так, например, комсомольцы Сакисян (43-й гвардейский полк), Найдик (48-й гвардейский полк), Воронов (52-й гвардейский полк) провели по нескольку бесед на тему: «Охраняй командира в бою», «Наблюдай за полем боя», «Используй всю силу огня», «Действия снайпера в наступлении», а также по текущим газетным материалам («Судебный процесс над изменниками Родины в Краснодаре», «События в Италии», «Успехи наших войск на Орловско-Курском направлении» и др.). Хорошо поработали комсомольские организации 9-й гвардейской дивизии (помощник начальника политотдела дивизии по комсомолу Москаленко).

Большое внимание политорганы уделили работе среди войск противника. В период подготовки к штурму Духовщины были изданы и распространены 43 листовки общим тиражом 410 тыс. экземпляров. 15 листовок были написаны с привлечением конкретного материала и адресованы личному составу определенных дивизий противника. 6 листовок были посвящены успехам Советской Армии.

Листовки, обращенные к солдатам вермахта, должны были, используя [64] успехи первых дней наступления и потери, понесенные противником, показать наступление на данном участке как часть общего наступления Красной Армии; вместе с тем на конкретных примерах рассказывалось о наиболее безопасных способах сдачи в плен.

К 1 сентября 1943 г. — дню 4-й годовщины начала второй мировой войны — была издана серия листовок для отдельных дивизий противника. Их содержание на примерах каждой дивизии показывало, что гитлеровское командование ведет вермахт к гибели.

Наши технические средства пропаганды позволили развернуть оперативную устную агитацию среди вражеских солдат на довольно широком фронте. За время операции было составлено 14 программ передач, кроме того, в армиях и корпусах составлялись программы на конкретном материале. При этом систематически выступали военнопленные. Начиная с 24 августа в 39-й армии работал представитель национального комитета «Свободная Германия» унтер-офицер И. Штригель, выступавший с разъяснением программы этой организации. В эти напряженные дни не упускалось из виду и культурное обслуживание воинов. В армии были направлены кинопередвижки, фронтовой ансамбль, бригады артистов, прибывшие из тыла, так, 39-ю армию обслуживала бригада артистов из Алтайского края.

О размахе партполитработы свидетельствует тот факт, что за время с 25 августа по 25 сентября, т. е. в период самых напряженных боев, в члены и кандидаты партии только в 39-й армии, действовавшей на направлении главного удара, было принято 12 332 воина. По этой же армии за образцовое выполнение заданий командования и проявленные при этом мужество и отвагу было награждено орденами и медалями более 150 политработников. Об их активном участии в боях говорит и такой факт, что в той же армии за август — сентябрь было убито и ранено свыше 200 политработников.

Партполитаппарат проводил немалую работу и с местным населением. В связи с тем, что при быстром продвижении наших частей вперед представители органов Советской власти не всегда одновременно с освобождением того или иного населенного пункта могли приступить к выполнению своих функций, партполитаппарат фронта и армий проводил работу по мобилизации трудящихся на уборку урожая и оказанию помощи войскам в строительстве дорог. Одновременно осуществлялась помощь населению со стороны войск в обеспечении горючим, питанием, оказанию медицинской помощи и т. д. Поддерживалась фронтом и непрерывная связь с партизанами. Условия действий партизан в прифронтовом районе, насыщенном войсками противника, были крайне трудными. Однако партизанские отряды наносили ощутимый урон врагу, снабжали нас разведданными.

Гитлеровцы жесточайшими мерами стремились подавить народных мстителей.

Важным фактором в успехе Духовщинско-Демпдовской операции [65] было надежное и всестороннее инженерное обеспечение. Оно готовилось заблаговременно и тщательно и имело целью в условиях бездорожной, лесисто-болотистой местности и глинистых грунтов Калининской и Смоленской областей создать условия для сосредоточения, маневра, прорыва обороны противника и продвижения ударной группировки фронта.

Решение этой задачи требовало выполнения большого объема трудоемких работ по строительству дорог, мостов и преодолению минно-взрывных заграждений противника. В ходе операции в боевых действиях впервые участвовали штурмовые инженерно-саперные бригады. На них возлагалось устройство проходов в минных полях, на переднем крае и в глубине обороны противника, инженерное сопровождение танков в бою и обеспечение действий штурмовых групп в ходе атаки укрепленных опорных пунктов врага.

Инженерными войсками фронта руководил опытный военный инженер генерал-майор инженерных войск Василий Васильевич Косарев. Он хорошо понимал значение дорог и переправ для наступления в условиях лесисто-болотистой местности. К началу наступательной операции были построены на направлении удара в полосе 39-й армии две дороги, связывающие наступающие войска с железнодорожными станциями. Обе дороги были подготовлены инженерными войсками для движения автотранспорта в любое время года. Генерал В. В. Косарев с раннего утра до поздней ночи, на своем «виллисе» с офицером штаба инженерных войск объезжая фронт работ, выбирал на местности лучшие участки для объезда труднопроходимых мест, ликвидировал пробки на дорогах.

В Духовщинско-Демидовской операции фронта инженерные войска были использованы массированно для решения задач инженерного обеспечения. Для решения наиболее ответственных и сложных задач инженерного обеспечения прорыва обороны противника Калининскому фронту были приданы две штурмовые инженерно-саперные бригады РВГК. Обе бригады обеспечивали действия войск 39-й армии. Бригады были новым организационным формированием и имели специальные подготовку, вооружение и предназначение. Специальной директивой мы определили задачи и порядок использования штурмовых инженерно-саперных частей. По этой директиве данные бригады предназначались для инженерного обеспечения боевых действий войск при преодолении заграждений, форсировании рек и участия в штурме укрепленных пунктов противника. Для контроля за подготовкой к действиям в предстоящей операции в штурмовых бригадах постоянно находились начальник штаба инженерных войск фронта полковник А. А. Винский или один из опытных офицеров штаба. Во время подготовки операции в бригадах отрабатывалось взаимодействие со стрелковыми и танковыми подразделениями. Действия саперов-штурмовиков на поле боя всегда отличались отвагой, смекалкой и самоотверженностью.

В ходе наступательной операции только за период с 13 августа по 14 сентября 1943 г. 4 и 5-й штурмовыми инженерно-саперными бригадами при обеспечении прорыва обороны и сопровождения танков [66] в глубине ее было обезврежено 36 000 противотанковых, 16000 противопехотных мин и 385 фугасов и «сюрпризов».

Обеспечивая наступление, штурмовые инженерно-саперные частя уничтожали не подавленные огнем артиллерии прочные огневые точки противника.

Но путь к продвижению вперед наступающим войскам преграждают не только огневые точки и минные поля. Не меньшим препятствием для наступающих войск являются реки, как правило, прочно обороняемые противником. В этих случаях инженерные части под огнем противника должны организовать переправы и строить мосты, обеспечивая форсирование рек. Поучительным мероприятием по инженерному обеспечению форсирования в Духовщинско-Демидовской операции было преодоление рек Царевич и Веленя.

При подготовке строительства мостов на р. Веленя штаб инженерных войск 39-й армии продумал организацию устойчивой связи и обеспечение твердого управления инженерными подразделениями во время форсирования реки. Пункты постройки мостов были связаны со штабами батальонов, КП корпуса и армии по телефону а радио. По ночам в последние двое-трое суток перед атакой саперы 293-го инженерного батальона, которым командовал майор В. Л. Авсеенко, и понтонеры 60-го понтонного батальона подвозили детали мостов к переднему краю. Автомобили разгружались в овраге на расстоянии одного километра от первой траншеи. Далее детали мостов подносились на руках к первой траншее, где укладывались в 50–100 м от реки и тщательно маскировались.

В 9 часов 14 сентября мощный молот артиллерийской подготовки ударил по немецко-фашистским позициям. Придавленные огнем фашисты не могли мешать строить мосты. Саперы и понтонеры с первым залпом артиллерии приступили к подноске деталей четырех мостов к реке, к пунктам их постройки. Артиллерия подготовила атаку пехоты, с началом которой понтонеры приступили к сборке трех мостов, а в последующем в эту работу включились саперы 293-го инженерного батальона, построившие еще два моста. Отличная подготовка подразделений 60-го понтонного батальона дала свои результаты. За 50 минут после начала атаки два моста были готовы и по ним пошли танки подвижной группы полковника Ивана Федоровича Дремова. Третий мост вступил в строй позже — через 1 час 30 мин. Строительство его задержалось, так как противник с фланга открыл артиллерийский огонь по району строительства. Среди понтонеров появились раненые и убитые, понтонеры залегли, работа была прекращена. Тут свою роль сыграло твердое управление подразделениями, строившими мосты. В районе строительства третьего моста находился офицер штаба инженерных войск фронта, который связался по телефону с командиром наступавшего стрелкового корпуса и попросил его подавить ожившую батарею противника. Батарея противника была немедленно уничтожена, и понтонеры закончили сборку третьего моста. Таким образом, четкая организация инженерного обеспечения форсирования р. Веленя и [67] р. Царевич позволила через 50 минут после начала пехотной атаки ввести в прорыв подвижную группу фронта. При этом количество мостов все время наращивалось и к 18 часам 14 сентября было построено пять мостов, что полностью обеспечило стремительно развивавшуюся наступательную операцию. За сутки по мостам р. Веленя было переправлено 150 танков, 92 броневика, 724 орудия с тягачами, 1600 автомобилей и 1710 повозок и орудий на конной тяге. Мосты, построенные на болотистой реке, требовали непрерывного содержания и ремонта, особенно во время переправы танков. В илистом грунте дна р. Веленя рамные опоры быстро оседали, и приходилось периодически наращивать высоту моста новыми пролетными мостовыми блоками.

Тщательная подготовка и четкая организация инженерного обеспечения форсирования р. Веленя оправдали себя не только успешным развитием наступления, но и незначительными потерями в инженерных подразделениях, обеспечивающих форсирование.

Этот опыт в инженерных войсках фронта был всесторонне изучен, а его значение по заслугам было оценено общевойсковыми командирами и войсками фронта. За отличные боевые действия многие солдаты, сержанты и офицеры инженерных войск были награждены правительственными наградами, орденами и медалями. Только в одной 4-й штурмовой инженерной бригаде за эту операцию было награждено 430 человек солдат, сержантов и офицеров, а бригаде приказом Верховного Главнокомандующего присвоено наименование «Духовщинской».

Опыт форсирования рек Царевич и Веленя позволил коренным образом пересмотреть организацию и способы строительства мостов при обеспечении форсирования рек. Он показал, что на препятствии при форсировании рек необходимо не строить, а собирать мосты из заблаговременно изготовленных, хорошо подогнанных друг к другу деталей, скрытно сосредоточенных у мест сборки еще до атаки.

С окончанием Духовщинско-Демидовской операции войска Калининского фронта развивали наступление на Витебск. Встала на очередь Невельская операция, которая планировалась нами также заранее. Письменная директива о подготовке этой операции с целью сохранения тайны не отдавалась. Однако командующим 3-й и 4-й ударными армиями были поставлены задачи на ее подготовку.

В течение месяца они готовили Невельскую операцию. Главная ее цель (силы обеих ударных армий были весьма ограничены) — прорвать фронт противника на узком участке и захватить г. Невель — сильно укрепленный опорный пункт, важный узел железных и шоссейных дорог и крупную базу снабжения. Кроме того, овладение Невелём выводило войска Калининского фронта во фланг Витебской группировки гитлеровцев.

В связи с тем, что центр тяжести действий фронта перемещался с левого фланга на правый, я, естественно, счел необходимым быть с войсками, которым предстояло решить важнейшую в тот момент задачу. Однако, чтобы создать впечатление в войсках (это [68] могло дойти и до противника), что командующий находится на левом крыле фронта, а значит здесь и решается главная задача наступления, я побывал в частях и дивизиях 83-го стрелкового корпуса и в других частях 39 и 43-й армий. На месте было принято решение о формировании 60-го стрелкового корпуса в составе 119, 154, 156-й стрелковых дивизий с частями управления. Я побеседовал также с офицерским составом, бойцами и провел короткие совещания с руководящим составом, на которых указал на необходимость решительного продолжения наступления и мерах к улучшению организации и руководства частями в бою.

1 октября я приехал в 4-ю ударную армию с том, чтобы проверить готовность армии к наступательным действиям по плану Невельской операции и помочь командованию в планировании и организации наступления.

Это была армия, которой я командовал в конце 1941 — начале 1942 г., когда она только что была сформирована. Среди командного состава были теперь новые люди. Командовал армией генерал-майор В. И. Швецов, способный военачальник. 16 октября ему было присвоено звание генерал-лейтенанта. Членом Военного совета являлся генерал-майор Т. Я. Велик, а начальником штаба генерал-майор А. И. Кудряшов.

Тем не менее я встретил на командном пункте многих своих фронтовых друзей. Весело приветствовал меня Артик Михайлович Мурадов, старейшина шоферов Военного совета армии, с которым мы немало поездили суровой зимой 1941/42 г. Он рассказал мне об общих знакомых, в том числе о своем бывшем начальнике М. В. Рудакове, который уехал из армии на должность начальника политуправления Юго-Западного фронта в ноябре 1942 г.

На следующий день я побывал в нескольких дивизиях, основное внимание, однако, уделил 16-й литовской стрелковой дивизии, ею командовал мой старый знакомый — генерал-майор Владис Антонович Карвялис, с которым мы впервые встретились, когда я был назначен начальником Вильнюсского гарнизона в 1940 г., а Владис Антонович командовал 184-й стрелковой дивизией 29-го стрелкового литовского корпуса. Тогда и неоднократно встречался с ним по делам службы и хорошо узнал этого очень исполнительного и вместе с тем инициативного командира, отзывчивого и доброжелательного человека. Помню, как мы готовились к параду, посвященному 23-й годовщине Великой Октябрьской социалистической революции. Это был первый парад и демонстрация трудящихся в Литве после восстановления Советской власти в республике, причем в возвращенной ей исконной столице Вильнюсе. С благодарностью вспоминал я всегда, что Владис Антонович предложил мне воспользоваться своим замечательным англо-арабом, так как мой конь заболел в это время.

Парад был волнующим зрелищем — вся Лукшинская (ныне площадь Ленина) и прилегающие к ней улицы были буквально затоплены населением, восхищенным мощью техники и хорошей подготовкой проходящих войск. [69]

Тогда же я близко познакомился с замечательным сыном литовского народа Антанасом Юозовичем Снечкусом, членом Коммунистической партии с 1920 г. он принимал самое активное участие в революционном движении, являясь одним из руководителей Коммунистической партии Литвы, неоднократно подвергался арестам со стороны фашистского правительства А. Сметоны.

В июне 1940 г. А. Ю. Снечкус стал первым секретарем ЦК КП Литвы. Отзывчивость, душевность, громадный революционный и жизненный опыт буквально покоряли всех, кто имел возможность близко соприкасаться с ним по работе.

Короткая встреча состоялась с воинами-литовцами и генералом Карвялисом, когда 29 сентября литовская дивизия вошла в состав Калининского фронта и совершила переход по маршруту Кунья, оз. Чайца, Сапроново, Гниловатка, Федосеево.

Тогда же решено было, что в 12 часов 2 октября в лесу северо-восточнее дер. Волчьи Горы, которая была еще в руках врага, соберется весь старший и средний командный состав дивизии до командира роты включительно. В то же время в дивизию приехал Антанас Юозович Снечкус, с которым мы были добрыми друзьями.

Хотелось бы здесь кратко рассказать об истории формирования и боевом пути литовской дивизии до того, как она вошла в состав Калининского фронта, о чем мне впоследствии поведал Владис Антонович.

В суровые декабрьские дни 1941 г., когда советские войска в битве под Москвой перешли в решительное контрнаступление и разгромили немецко-фашистские полчища, началось формирование литовского национального соединения Красной Армии. По решению Государственного Комитета Обороны СССР от 18 декабря 1941 г. началось формирование 16-й литовской стрелковой дивизии.

Костяк дивизии составили советские и партийные работники, рабочие, крестьяне и интеллигенция Литовской ССР, эвакуировавшиеся в начале войны в глубь Советского Союза, бойцы и командиры 29-го (литовского) стрелкового корпуса, бывшие курсанты Вильнюсского пехотного училища; литовцы, проживавшие в других советских республиках, литовцы-воины Советской Армии. По призыву партии и правительства со всех сторон Советского Союза: из Москвы и Ленинграда, Ташкента и Алма-Аты, Свердловска и Челябинска, Пензы и Уфы и многих других мест собирались в район формирования будущие воины литовского соединения.

Среди будущих воинов литовского соединения были коммунисты и комсомольцы, бойцы и командиры, сражавшиеся с захватчиками с первых дней войны. В создании дивизии активное участие принял участник гражданской войны генерал-майор Феликс Рафаилович Балтушнс-Жемайтис, командовавший дивизией с начала ее формирования до апреля 1943 г., а также полковники: Мацияускас, Баргашюнас, Жибуркус в дальнейшем генерал-майоры; офицеры: Стасюлис, Гполкявичюс, Мажейка, Мичуда, Сташкевичюс, Дильманас, Соблис и др. Прибыла в дивизию большая группа старших офицеров бывшей литовской народной армии: генерал-майор [70] В. Карвялис, полковники — Шуркус, Киршинас, А. Урбшас (в дальнейшем генерал-майор), подполковник В. Мотека и младшие офицеры — Луня, Станисловавичюс, Битинайтис (в дальнейшем полковники), Петронис (в дальнейшем генерал-майор), Симонайтис, Апейкис, Римас и много других.

Дивизия при формировании была обеспечена всем необходимым для ведения боевых действий и сосредоточилась в Тульской области. Тульским обкомом ВКП(б) дивизии было вручено боевое знамя.

В составе 48-й армии на Курской дуге, под Алексеевкой, дивизия получила первое боевое крещение. Почти на всем протяжении Курской битвы 16-я литовская дивизия принимала активное участие в боях. Она закончила свои боевые действия в этом сражении освобождением деревни с символическим для литовского соединения названием — Литва. За боевые действия в Курской битве дивизии была объявлена благодарность Верховного Главнокомандующего и командующих войсками фронта и армии. Больше 2 тыс. были награждены орденами и медалями. Успешные боевые действия дивизии на Курской дуге были отмечены Совинформбюро. «Слава героям боев за Родину. Бить немцев так, как советские герои Золотас, Каволюнас, Иоцюс, Гужаускас!» — писала фронтовая газета «Слово бойца» 9 июля 1943 г.

Во второй половине августа дивизия была перевезена по железной дороге вновь в Тульскую область, где была пополнена личным составом, вооружением, техникой, транспортом.

После этого дивизия вошла в состав Калининского фронта.

Приехав на КП дивизии, я ориентировал офицеров в общей и частной обстановке, рассказал, какие предстоят боевые действия, дал ряд практических указаний, пожелал дивизии стать гвардейской, наградил капитана Белана, как трижды раненного, орденом «Александра Невского» и заместителя командира 249-го стрелкового полка по политчасти майора Ганичева, как дважды раненного, орденом «Отечественной войны».

Затем выступил А. Ю. Снечкус. Он пожелал воинам дивизии совместно со всеми воинами Красной Армии успехов в борьбе с коварным врагом и сказал, что необходимо сделать все возможное, чтобы приблизить час освобождения Советской Литвы от оккупантов.

Надо сказать, что А. Ю. Снечкус часто посещал литовскую дивизию. В тот приезд он пробыл в дивизии с 2 по 9 октября и как всегда побывал во всех частях и подразделениях, проводил с воинами беседы, интересовался их жизнью, боевой и политической подготовкой, вселял уверенность в победе над врагом.

В каждом стрелковом полку и саперном батальоне дивизии были созданы отряды разграждения и разминирования.

В 156-м стрелковом полку (командир подполковник А. Кессель) и в 167-м стрелковом полку (командир полковник В. Мотека) были выделены по одному наиболее сильному стрелковому батальону с целью подготовить их как штурмовые, были выделены также отряды автоматчиков в количестве 100 человек, подготовлены и оборудованы [71] в лесу площадки для тренировок этих подразделений.

Вернувшись вечером 2 октября на командный пункт 4-й ударной армии, я постарался помочь командующему армией, имевшему к тому времени еще небольшой опыт руководства крупными объединениями в деле подготовки войск к предстоящему наступлению. Главным из нерешенных оказался вопрос подвоза боеприпасов, в связи с этим пришлось перенести срок начала операции на три дня, хотя это и было крайне нежелательно.

Лишь 4 октября мне удалось приехать в 3-ю ударную армию. Войска этой армии в основном были готовы выполнить приказ о наступлении.

После того как армии подготовились к наступлению, 5 октября были проведены совещания с руководящими офицерами и генералами отдельно в 3 и 4-й ударных армиях, на которых были даны практические указания по реализации плана наступления и по действиям артиллерии, танков, пехоты и инженерных войск. Особое внимание было обращено на внезапность удара и стремительность наступления, а также на взаимодействие пехоты с танками, артиллерией и авиацией.

К началу октября 1943 г. закончилась оперативная пауза, в течение которой наши войска готовились к продолжению наступления и подтягивали тылы. Наступательные бои вновь развернулись на многих участках тысячекилометрового советско-германского фронта. Началось очищение Таманского полуострова — последний акт длительной и ожесточенной борьбы за Кубань. Наши войска заняли г. Тамань. Рухнули надежды Гитлера на неприступность Днепровского рубежа. В своем среднем течении была форсирована эта великая река. Наши войска овладели плацдармами на его правом берегу. Общая обстановка на советско-германском фронте благоприятствовала продолжению наступательных действий и на северо-западном участке фронта.

3-я ударная армия, которой предстояло сыграть главную роль в Невельской операции, занимала полосу протяженностью 100 км, прикрывая с запада Великие Луки и направления Насва — Новосокольники и Изоча — Чернозем. Передний край ее обороны проходил по линии Жары — Гороватка — Шугурово — Островиты — оз. Дергановское — Балаши — Минино и далее по восточному берегу р. Ловать, Балабаново, Хондошки.

Во второй половине сентября 1943 г. гитлеровцы произвели значительную перегруппировку своих войск.

Занимая оборону в этом районе в течение 9–10 месяцев, они создали хорошо развитую инженерную систему окопов, траншей, ходов сообщения полного профиля. Блиндажи и дзоты имели перекрытия в несколько накатов. Наша артиллерийская разведка засекла большое количество запасных позиций для пулеметов, минометов и орудий. Предположительно в первой линии обороны на направлении главного удара было расположено более 100 огневых точек, до 80 блиндажей, 16–20 минометных позиций, 12–15 отдельных орудий, 12 артиллерийских батарей, кроме того, до 6 батарей [72] могли быть привлечены дополнительно с соседских участков. Передний край своей обороны противник прикрывал на главных направлениях двумя полосами минных полей глубиной каждая 40–60 м и двумя рядами проволочных заграждений. Он имел следующие узлы сопротивления: Леоново — Никифоров, Жидки — Бардино, Мягкий Бор, Правоборье — Масликово — Политыки, Волчьи Горы — Барсуки, Большая Будница. В глубине обороны имелся второй оборонительный рубеж на фронте оз. Березово, и по р. Шестиха. По данным партизан, межозерное дефиле восточнее Невеля укреплялось противником довольно продолжительное время. Подробных данных о характере этих сооружений, однако, у нас не было. Город Невель по восточным и юго-восточным окраинам также был приспособлен к обороне.

Ближайшие резервы противника располагались в районе Ловно, Слозино — до двух батальонов; в районе леса южнее Опухлина — до пехотного полка; на рубеже р. Шестиха — до двух батальонов. Кроме того, в районе Изочи отмечался пехотный полк, а в районе Невеля — части непосредственной обороны города. Таким образом, общая тактическая глубина обороны противника достигала в среднем 6–7 км.

Гитлеровцы, располагая достаточно прочной обороной и разветвленной сетью дорог, могли с помощью привлечения резервов из глубины оказать серьезное сопротивление как на переднем крае, так и в глубине своей обороны на рубеже рек Еменка и Шестиха, в межозерном дефиле восточнее Невеля и в районе самого города. Так как оборона противника в ходе наступления была прорвана прежде всего в полосе наступления 28-й стрелковой дивизии (командир полковник М. Ф. Букштынович) на участке Правоборье, Ворсаково, Масликово, то следует несколько подробнее сказать об этом узле сопротивления врага, являвшемся важнейшим звеном в общей цепи гитлеровской обороны на этом направлении. Он прикрывал шоссе Усвяты — Невель, которое являлось основной коммуникацией Невельской группировки врага. Передний край здесь проходил по командным высотам с обзором 3–5 км. Общая траншея имела разветвленную сеть ходов сообщения, через каждые 20–25 м в ней были устроены стрелковые ячейки, а через каждые 100–120 м — площадки для ручных и станковых пулеметов. Перед передним краем имелись проволочные заграждения в два ряда кольев, линия рогаток и спиралей. Прочность неприятельского узла усиливалась минными полями большой плотности. Выдвинутый вперед опорный пункт Масликово прикрывал фланкирующим огнем подступы к опорным пунктам Ворсаково и Правоборье. Участок переднего края от высоты 165,2 на северо-восток и Нивные Жигары также простреливался косоприцельным огнем. Поскольку враг располагал длительным временем для совершенствования своей обороны и использовал его полностью, стрелковые отделения имели убежища и блиндажи преимущественно на обратных скатах высот с 5–6 накатами вместимостью 8–12 человек. Наша разведка выявила 5 дзотов, 18 блиндажей, 3 наблюдательных пункта, 28 пулеметов, [73] 18 орудий, 12 минометов. Батальон поддерживали, кроме того, 12 пушек более крупного калибра и артиллерийский полк в составе 12 батарей.

Примерно по такому образцу были укреплены и остальные узлы сопротивления гитлеровцев.

Местность в полосе нашего наступления была сильно пересеченной. Лесной массив, находившийся в центре, делил ее на два участка: северный, — открытый до рубежа Акулино, оз. Балаздынь, позволял вести массированные действия на глубину 6–8 км, а далее ограниченный лесом; южный, — открытый до г. Невеля, имел на всем протяжении естественные преграды, способствовавшие противнику в организации обороны малыми силами на промежуточных рубежах (р. Шестиха, дефиле между озерами Черетвицы, Воротно, Мелкое, Невель) фронтом на восток. Район в направлении Невеля имел четыре шоссейные дороги и ряд грунтовых. Достаточно развитой была и сеть проселочных дорог, но передвижение по ним затруднялось большим количеством ручьев и болот. При передвижении по ним приходилось учитывать необходимость работ по постройке и восстановлению мостов, устройству бревенчатых дорог на заболоченных участках.

Местность, занимаемая противником, господствовала над обороняемой нами, в особенности на южном участке. Район, где оборонялась 3-я ударная армия, в глубине своей представлял лесисто-болотистый массив с ограниченным числом дорог. В ближайшей тактической глубине нашей обороны выходы из лесного массива на запад пересекались р. Ловать, которая на этом участке имела всего две переправы. Леса позволяли вместе с тем скрытно сосредоточить до 6–7 дивизий с артиллерией и танками.

При планировании Невельской операции имелось в виду обеспечить общее наступление фронта в направлении на Витебск, а также создать условия для развития успеха в южном направлении на Городок, в северном и северо-западном — для захвата новосокольнического узла сопротивления. Удар на Невель, кроме того, отвлекал значительные силы немцев, его успех нарушил бы всю систему коммуникаций противника, так как являлся узлом дорог Новосокольники — Городок, Пустошка — Опочка — Псков — Полоцк — Идрица — Себеж и Невель — Велиж. Это исключало возможность маневра со стороны противника с севера для поддержки своей Витебской группировки.

3-й ударной армии предстояло, продолжая обеспечивать направление Нисва, Новосокольники, Изоча, Чернозем, а ударной группировке наступать в направлении Невеля, прорвать оборону противника и, разгромив его части, овладеть этим городом, закрепить за собой узел коммуникаций и опорный пункт. Операция строилась на внезапном прорыве частями первого эшелона тактической обороны противника с немедленным вводом в образовавшийся прорыв второго эшелона, состоящего из подвижных соединений танков и мотопехоты, усиленных инженерными и артиллерийскими частями для захвата межозерных дефиле и овладения [74] самим Невелем. Эшелон развития прорыва, овладев городом, должен был прочно укрепиться здесь до подхода основных сил пехоты на рубеж озер Ивановского, Верхитино, Среднее, Должно, Плисса, Невель и подготовиться к отражению возможных контратак.

В первом эшелоне действовали 357-я (командир генерал-майор Александр Львович Кроник) и 28-я (командир полковник Михаил Фомич Букштынович) дивизии, усиленные двумя механизированными полками и артиллерией стрелковой дивизии и стрелковой бригады второго эшелона. Их действия поддерживала армейская артиллерийская группа. Им предстояло прорвать оборону противника, овладеть рубежом р. Шестиха, в последующем, обеспечивая себя справа по р. Еменка, захватить дефиле между озерами Черетвицы и Воротно, а затем овладеть Невелём с северо-востока и районом западнее города.

Во втором эшелоне действовала 21-я гвардейская дивизия (командир генерал-майор Денис Васильевич Михайлов) и 78-я танковая бригада (командир полковник Яков Григорьевич Кочергин) с частями усиления. Все стрелковые войска были на автомашинах.

Им предстояло после прорыва тактической глубины обороны противника первым эшелоном нанести удар из глубины в направлении Соколы, Ващеничино, Столбово с задачей захвата дефиле между озерами и в дальнейшем, овладев г. Невель, выдвинуться на рубеж озер Верхитино, Среднее, Должно, Плисса, Невель для обороны до подхода основных сил пехоты.

В резерве оставлялись 46-я гвардейская стрелковая дивизия (командир генерал-майор Сергей Исаевич Карапетян) в районе Зуи, Борисоглеб в готовности двигаться за левым флангом ударной группировки и отражать возможные контратаки и 100-я стрелковая бригада (командир полковник Анатолий Иванович Серебряков) в готовности к действиям за ударной группировкой и при отходе противника перед 357-й стрелковой дивизией наступать в направлении Овсянки, Рябиновка. На крайнем южном фланге 3-й ударной армии с юго-запада выдвигалась 31-я стрелковая бригада (командир полковник Леонид Андреевич Бакуев). Ей предстояло двигаться вплотную за 28-й дивизией с задачей овладеть рубежом Заболотье, Петрухи, а затем двигаться на Мясники, Малые Шведы.

С юга действия 3-й ударной армии обеспечивались наступательными действиями 4-й ударной армии в юго-западном направлении, где наносился удар 360-й стрелковой дивизией (командир полковник Иван Иванович Чиннов) с рубежа оз. Свиро, Горелица в направлении Волчьи Горы, Пестрики, Зеленые Луга, Городище с последующим охватывающим ударом по обоим берегам оз. Езерище на Редотенки и Шурмели. Дивизия входила в состав 2-го гвардейского корпуса генерал-лейтенанта А. П. Белобородова. Успех здесь предстояло развить 236-й танковой бригаде (командир полковник Нил Данилович Чупров). Южнее наступала 47-я стрелковая дивизия (командир генерал-майор Виктор Георгиевич Чернов), входившая в состав 83-го стрелкового корпуса генерал-лейтенанта А. А. Дьяконова с задачей овладеть рубежом Завесно, Прудок. [75]

Авиация должна была непрерывно вести разведку полосы наступления с целью вскрыть положение и характер действий противника в ходе операции и своевременно обнаружить подход резервов противника. Истребительной авиации надлежало прикрыть район сосредоточения войск и исходное положение. Бомбардировочной авиации в период подготовки атаки предстояло нанести бомбовые удары по опорным пунктам противника, а с развитием наступления ударами с воздуха вместе с истребителями обеспечить действия подвижной группы, а также нарушить железнодорожное сообщение Полоцк — Дретунь, Невель — Городок — Езерище.

Для уничтожения и подавления системы огня в обороне противника на направлении удара 3-й ударной армии была создана плотность артиллерии 75 орудий на 1 км фронта, без 82 мм минометов и 45 мм орудий. Ударная группировка дополнительно усиливалась двумя армейскими минометными полками. Кроме того, для ее поддержки привлекалась на период подготовки и поддержки атаки артиллерия двух стрелковых дивизий и одной бригады второго эшелона. Были организованы также армейские артиллерийские группы, в частности, в артгруппу 3-й ударной армии входили шесть артиллерийских полков и один гвардейский минометный полк. Была предусмотрена также артиллерийская поддержка атаки второго эшелона (подвижной группы) и ее прикрытие с воздуха. Продолжительность артиллерийской подготовки была определена в 1 час. На всю операцию 3-й ударной армии планировалось израсходовать до трех комплектов боеприпасов.

Инженерное обеспечение предусматривало строительство и ремонт дорог протяженностью 200 км, постройку четырех мостов через р. Ловать и другие инженерные мероприятия. Саперы соединений в ночь перед началом наступления должны были проделать несколько десятков проходов в заграждениях противника из расчета не менее двух проходов на стрелковую роту и подготовить переправы для танков и артиллерии через р. Шестиха.

Управление войсками в 3-й ударной армии, которой предстояло нанести главный удар, было организовано следующим образом.

Основной КП армии находился в лесу в 2 км севернее Плаксино. Руководство операцией должно было осуществляться с передового КП, оборудованного в Ворохобах, и двух наблюдательных пунктов в районе Рындиха и Веренино. На период операции в армии было создано Две группы: Северная (23-я стрелковая бригада, 118-й укрепленный район и 178-я стрелковая дивизия) — командующий группой генерал-майор А. Г. Кудрявцев и Южная (357, 28, 21-я гвардейская стрелковые дивизии, 78-я танковая бригада) — командующий группой генерал-лейтенант С. А. Князьков.

5-й укрепленный район, 185-я стрелковая дивизия, 100-я стрелковая бригада и 46-я гвардейская стрелковая дивизия находились в непосредственном подчинении командарма, два последних соединения составляли его резерв.

Существенную роль в подготовке операции должны были сыграть и органы тыла. Им предстояло подвести 7,3 тыс. т боеприпасов, [76] 420 т горючего, 1,5 тыс. т продовольствия, 250 т инженерного имущества.

Всего нужно было перебросить 9,5 тыс. т груза, для чего требовалось до 8 тыс. авторейсов.

План действия армии был окончательно утвержден 27 сентября 1943 г. При этом 381-я стрелковая дивизия была передана в состав 4-й ударной армии, а из резерва фронта 3-й ударной армии были выделены 178-я и 185-я стрелковые дивизии и 5-й укрепленный район.

Направление главного удара являлось наикратчайшим путем к объекту операции — г. Невель. Действия были спланированы так, что при успехе первого эшелона в наши руки попадала прекрасная коммуникация — шоссе на Невель и ряд грунтовых дорог, облегчавших быстрое введение в прорыв подвижных соединений. С тем, чтобы обеспечить возможно более широкое участие войск в активных наступательных действиях на фронте Раструбовка, Нивные Жигары протяжением 16 км оборону занял отряд Чикарькова в состава 153-го запасного стрелкового полка и отдельных мелких подразделений. Этим достигалось высвобождение боеспособных частей 28-й стрелковой дивизии на главном направлении. В результате проводимой перегруппировки и смены частей на участке прорыва в 5 км создавалось действительно подавляющее превосходство над противостоящим противником. На рубеже Нивные Жигары, Лоскатухино против 2–3 батальонов противника сосредоточилось в первом эшелоне две стрелковые дивизии (357 и 28-я) силою до 18 батальонов (шестикратное превосходство в живой силе). Против 178 орудий и минометов противника (40 стволов на 1 км) фронта было выставлено с нашей стороны на направлении главного удара 814 орудий, т. е. 180 стволов на 1 км фронта (превосходство в 4,5 раза). Наступление намечалось на 6 октября. Смена частей, перегруппировка и занятие исходного положения для наступления намечалось в очень короткий срок — двое суток — 4 и 5 октября, что лишало противника возможности разгадать наш замысел и подтянуть резервы.

Подготовка к операции началась 23 сентября, при этом были приняты строжайшие меры оперативной маскировки. Решение о наступлении было известно крайне ограниченному кругу лиц, была запрещена передача каких-либо сведений, даже косвенно связанных с подготовкой к наступлению, не рассылалось никаких документов по этому поводу даже шифром в части и соединения. Все приказы передавались лично ответственными военачальниками фронта и армий.

Инженерные работы велись скрытно в лесах, где собирались части мостов и переправ. Переправы через Ловать наводились в ночное время, тогда же производились и все передвижения войск. Новые дороги строились в лесах и кустарниках. Тщательно маскировались войска, штабы, линии связи, тылы, чему способствовал лесистый характер местности. Происходившие одновременно перегруппировки и подход войск в соседних армиях, не участвовавших или частично участвовавших в операции, дезориентировали противника, [77] который предполагал, как выяснилось впоследствии, что наш удар намечается южнее.

Перегруппировка и сосредоточение артиллерии осуществлялись также только ночью по строго разработанному плану в течение четырех дней. Перед артиллерийскими штабами была поставлена трудная задача — скрытно сосредоточить на узкий участок большое количество орудий и минометов. Артиллерийские части вначале сосредоточились в 6–8 км от районов будущих огневых позиций. Для оборудования наблюдательных пунктов были высланы взводы управления, которые сразу же занялись разведкой переднего края и глубины обороны противника. Было строжайше запрещено передвижение днем по местности, наблюдаемой противником, с этой целью была четко организована комендантская служба, которая ни в коем случае не допускала скопления большого количества повозок и материальной части. Для проведения пристрелки, учитывая необходимость скрыть от противника сосредоточение такой массы артиллерии, от каждого артиллерийского полка было выделено по одному орудию, которые пристреляли основные рубежи. Сходными способами была произведена пристрелка батарей армейской артгруппы.

Занятие огневых позиций и районов сосредоточения артиллерийскими частями на мехтяге маскировалось специально спланированным огнем минометов и дальнобойной артиллерии.

С 1 октября для тщательной подготовки к предстоящим действиям в войсках, которым предстояло осуществить наступательную операцию, развернулась усиленная боевая учеба. На занятиях отрабатывались все те методы наступательного боя, которые предстояло осуществить войскам на практике. 1 и 2 октября соответствующие занятия были проведены и с офицерским составом.

В каждой дивизии были созданы штурмовые батальоны, вооруженные автоматами.

В этот период ответственные задачи выпали на долю штабов, которые кроме своей основной задачи по детализации плана должны были обеспечить четкость, быстроту и скрытность перегруппировки войск. Так как в 3-й ударной армии корпусных управлений не было, то вся эта работа легла на плечи штаба армии. Он выделял «колонновожатых», проводил рекогносцировки маршрутов и местности, на широко организованной командирской разведке особое внимание было обращено на взаимодействие родов войск на местности. На направлении главного удара была создана сеть офицерских НП.

Лишь 3 октября войскам был разослан план наступления без указания срока начала операции в объеме, касающемся того или иного соединения. Этот план, как показало развитие событий, был почти точно выдержан при проведении его в жизнь.

К 4 октября войска вышли в намеченные им районы. Танки 78-й танковой бригады еще к утру 1 октября сосредоточились в лесу 0,5 км южнее Гущи, командиры танковых батальонов произвели рекогносцировку исходных позиций и путей подхода к ним, отработали [78] вопросы взаимодействия с 21-й гвардейской стрелковой дивизией и 163-м гвардейским истребительно-противотанковым полком. Предстоящие действия были предварительно разыграны с офицерским составом на карте.

К началу операции в войска было завезено до 1,5 боекомплектов боеприпасов, что позволило при недостатке автотранспорта обеспечить войска боеприпасами в течение всей операции.

Для выявления заграждений противника и проделывании проходов в них в 28-й стрелковой дивизии было организовано 12 групп разграждения, каждая из них проделала по одному проходу шириной 10–12 м. В 357-й дивизии было 8 таких групп, они проделали 4 прохода шириной 40 м каждый. Группы разграждения работали четыре ночи и сняли несколько сот различных мин, перерезали проволоку на всю глубину заграждений, составили схему минных полей и проходов.

Разведка в дни подготовки к наступлению велась методами боя, поисков и засад, общевойскового и специального наблюдений. Поиски с целью захвата пленных и документов проводились силами разведывательных подразделений. Объектами поисков служили отдельные наблюдательные посты противника, огневые точки, окопы, блиндажи, отдельные часовые. Разведка боем осуществлялась силами роты и выше. До половины полученных данных дали наблюдательные посты.

Самолеты 3-й воздушной армии сфотографировали передний край обороны противника на рубеже Пурляново, Комшанская, Рудня, Бардино. Одиночными самолетами и группами велась также разведка полосы наступления в границах от оз. Ушо, Каратай, оз. Невель, Кошелево.

Войска в своих районах прикрывались с воздуха группой ПВО, которая в ночь на 28 сентября заняла свои позиции. Служба ВНОС и система воздушного наблюдения частей целиком обеспечивали прикрытие и своевременное оповещение войск о воздушной опасности.

Вся совокупность подготовительных мероприятий позволила сохранить военную тайну и обеспечить внезапность операции. Благодаря ясности плана маневра удалось предусмотреть многие возникавшие в ходе развернувшихся боев неожиданности.

К исходу дня 5 октября войскам были отданы последние распоряжения на атаку. Начало ее было назначено на 10 часов 6 октября 1943 г.

К 3 часам 6 октября части и подразделения 357-й и 28-й стрелковых дивизий заняли исходное положение и окопались в 300 м от неприятельских траншей. Саперы заканчивали проделку проходов в минных полях, резали проволоку. Противник в двух проходах на участке 28-й дивизии устроил засады, саперы и пехотное прикрытие своевременно заметили их и отогнали огнем. Роты, выделенные для разведки боем, начали свою работу в 5 часов в направлениях Правоборье и Ворсаково. В 6 часов наши разведгруппы были обнаружены противником и прижаты огнем к земле у самых проволочных [79] заграждений. В 6 час. 15 мин. разведка отошла в исходное положение, выполнив свою задачу по выявлению системы огня противника на переднем крае. В 10 часов после артиллерийской подготовки 1-й эшелон устремился в атаку. Части 357-й дивизии успеха не имели. 88-й полк 28-й дивизии в 10 час. 20 мин. прорвал фронт противника. 144-й полк вначале был остановлен перед первой траншеей фланкирующим огнем противника из опорного пункта Масликово. В 10 час. 30 мин. 88-й полк ворвался в Правоборье и к 11 часам овладел им полностью. 144-й полк, подтянув орудия для стрельбы прямой наводкой, подавил огневые средства противника в Ворсаково, ворвался в траншеи и к 11 час. 05 мин. овладел этим населенным пунктом.

Части 357-й дивизии так и не смогли продвинуться. Однако попытки противника перейти в контратаку из опорного пункта Масликово на левый фланг 28-й дивизии были парализованы сосредоточенным огнем артиллерии и минометов. 88-й полк начал преследование противника в направлении Карчаги. В 11 час. 40 мин. 144-й стрелковый полк овладел высотой 197,5, а в 12 часов командир 28-й дивизии ввел в бой свой резерв — 235-й стрелковый полк — с задачей, развивая успех, наступать на Зиволи, Луговое. Спустя 10 минут генерал-лейтенант К. Н. Галицкий отдал приказ о вводе в бой за 28-й дивизией эшелона развития прорыва — 21-ю стрелковую дивизию, 78-ю танковую бригаду, 163-й истребительно-противотанковый полк и 827-й гаубичный артиллерийский полк. Танкисты 78-й бригады с 59-м стрелковым полком 21-й гвардейской дивизии, посаженным на автомашины, двинулись на Невель, отбрасывая и уничтожая мелкие группы противника, пытавшиеся оказать сопротивление.

Они двигались двумя колоннами: левая колонна в составе 264-го танкового батальона, трех батарей 163-го гвардейского истребительно-противотанкового полка, двух взводов саперов, батареи 120 мм минометов, гаубичного артиллерийского дивизиона, батальона 59-го гвардейского стрелкового полка на автомашинах и зенитной батареи (начальник колонны командир 264-го танкового батальона майор Дудченко); правая колонна в составе 263-го танкового батальона, трех батарей 163-го гвардейского иптап, двух взводов саперов, батареи 122 мм минометов, двух батальонов 59-го стрелкового полка, дивизиона гаубичного артполка и зенитной батареи (начальник колонны командир 263-го танкового батальона майор Дедик).

Мотострелковый батальон 78-й танковой бригады (240 человек, вооруженных автоматами) был посажен в качестве десанта на танки из расчета по 5 человек на Т-34 и по 3 человека на Т-70. Противотанковые и зенитные орудия были распределены по колоннам с таким расчетом, чтобы танки и авиация противника могли быть отбиты с любого направления.

За обеими колоннами двигались стрелковые полки 21-й гвардейской дивизии.

Правая колонна наносила удар в направлении Старны, Кошелупы, Правоборье, Луговое, Осетки, Шестипо, Столбово, Невель; [80] левая — Собакино, Лоскотухино, Политыки, Кошелево, Ващеничино, Невель. Задачей обеих колонн было, тесно взаимодействуя, овладеть Невелём и удержать его до подхода основных сил 21-й гвардейской дивизии.

В 12 часов обе колонны двинулись вперед одновременно. Преодолев бездорожье и минные поля (шесть танков подорвались на минах), в районе Лоскотухино, Кошелупы обе колонны встретили огневое сопротивление противника из вторых и третьих траншей. В 14 час. 30 мин. стремительным ударом танков и пехоты сопротивление противника было сломлено. Подвижные группы в районе Кошелево вышли на большак Усвяты — Невель и на предельных скоростях двинулись на Невель, уничтожая отходящего противника, его обозы, артиллерию, технику и отбрасывая уцелевшие мелкие группы пехоты к северу и югу от дороги.

В 15 часов танки с десантом автоматчиков вышли на рубеж Буслаково, Ващеничино, после 30-минутного боя сбили противника и ворвались в Невель. В 16 час. 10 мин. вслед за танками в город проникли подошедшие на автомашинах подразделения 59-го гвардейского полка, завершившие разгром гарнизона противника к 19 часам. В это время подвижная группа перешла к обороне, выставив усиленные заслоны.

Вслед за 59-м полком в Невель вошел 64-й полк, который окончательно очистил город от противника, выставил караулы к захваченным складам.

Отмечая отличные действия подвижной группы, нельзя не сказать, что они были обеспечены самоотверженными ударами пехоты. 88-й стрелковый полк (командир полковник Лихобабин) прорвал сильно укрепленный рубеж, разгромил четыре опорных пункта противника. В образовавшийся прорыв и была введена левая колонна эшелона развития успеха. Несмотря на открытый правый флаг и сильное огневое воздействие противника справа, полк к исходу дня выполнил задачу, выйдя на назначенный рубеж. Из подразделений этого полка наиболее отличился 2-й батальон (командир майор Васильев). Не ожидая окончания артподготовки, подразделения батальона подошли вплотную к неприятельским траншеям и смелым броском ворвались в них. Старший сержант Ельнин из этого батальона, будучи раненым, не оставил пулемета, продолжая вести огонь. Когда же погиб командир взвода, Ельнин принял командование и до конца боя успешно руководил взводом.

Большой успех выпал на долю левофлангового 144-го стрелкового полка (командир гвардии подполковник Голенков). Полк преодолел во взаимодействии с 88-м полком тыловую линию обороны противника на р. Шестиха, форсировал ее и занял Осетки.

Наступление 357-й стрелковой дивизии развивалось менее удачно. Противник оказал бешеное сопротивление из опорных пунктов Жидки, Боканово, Бардино. Имелись и другие причины меньшего по сравнению с 28-й успеха этой дивизии. Местность в полосе наступления 357-й дивизии была более закрытой и пересеченной, противник сумел перебросить сюда с соседнего участка тактические резервы [81] и ввел в бой дополнительные огневые средства. 351-я дивизия уступала 28-й дивизии по составу и подготовке. Огонь основной массы артиллерии дальнего действия был сосредоточен главным образом в полосе 28-й дивизии. Тем не менее части 357-й дивизии к исходу 6 октября овладели на правом фланге высотой 137,9 и д. Жидки, на левом — высотой 165,2 и населенным пунктом Жуково, в центре же неприятель удержал в своих руках опорные пункты Боканово и Бардино.

Таким образом, 357-я дивизия, несмотря на неблагоприятные условия, своими активными действиями прикрыла правый фланг 28-й дивизии и обеспечила ввод в прорыв подвижной группы.

У нас оставался не израсходованным резерв командующего армией — 46-я гвардейская стрелковая дивизия и 100-я стрелковая бригада.

360-я и 47-я стрелковые дивизии 4-й ударной армии начали атаку также в 10 часов 6 октября. После почти полуторачасовой артиллерийской и авиационной подготовки, не встретив серьезного сопротивления, они овладели первыми линиями траншей. Левофланговые части 360-й дивизии (1195 и 1197-й полки) энергичной атакой прорвали оборонительную линию противника, уничтожили его на высоте 186,2, в Исаково и продолжали развивать наступление. Однако правофланговый 1193-й полк этой дивизии двигался медленнее, так как ему пришлось преодолевать глубокое болото и более организованное огневое сопротивление из опорного пункта Волчьи Горы. Вскоре 1195 и 1197-й стрелковые полки овладели высотой 186,2 и населенным пунктом Исаково, 1193-й полк все еще вел бои за первую линию траншей. Командир дивизии решил своим резервом — 2-м батальоном 1193-го полка атаковать противника в Волчьих Горах, направив подразделение по лощине между этим населенным пунктом и высотой 186,2. Маневр удался, и к середине дня Волчьи Горы были заняты. Около 11 час. 30 мин. за 1195-м полком была введена в прорыв 236-я танковая бригада полковника Н. Д. Чупрова. При ее поддержке 1193-му полку удалось разгромить противника на рубеже оз. Некулец, Субачево. К исходу дня части 360-й дивизии вышли за рубеж оз. Белое, восточная окраина Усово, оз. Жужалица.

Столь же успешно выполнила задачу дня и 47-я дивизия 4-й ударной армии.

В 10 часов 148-й, 353-й стрелковые полки и 2-й штурмовой батальон перешли в атаку. 148-й полк подполковника Ковренева стремительным броском занял высоты юго-восточнее Барсуки, одновременно 2-й штурмовой батальон ворвался на юго-восточную окраину Росседенье. Остатки подразделений противника, оборонявших эти пункты, в страхе перед полным окружением и уничтожением панически бежали в Большую Будницу. К этому времени наши штурмовики и артиллерия накрыли огнем и этот населенный пункт, эффективно поддержав пехоту. К 11 час. 30 мин. 148-й полк вышел на шоссе и, взаимодействуя с 2-м штурмовым батальоном, завязал бой за Малую и Большую Будницу. [82]

В 11 час. 20 мин. 353-й полк вышел в район 1 км восточнее Большой Будницы, где встретил сильное сопротивление. Бой принял ожесточенный характер, переходя в рукопашные схватки. Из районов Боброво и Леково гитлеровцы открыли сильный фронтальный и фланкирующий огонь. Наше продвижение на этом участке было временно приостановлено.

В 11 час. 50 мин. в прорыв были введены танки 143-й танковой бригады с 3-м батальоном 334-го стрелкового полка.

В 12 часов командир дивизии генерал-майор В. Г. Чернов приказал командиру 353-го полка подполковнику Богачеву развернуть 2-й батальон майора Никульчика влево и овладеть д. Лехово. Между тем 3-й батальон этого полка майора Петрова, действуя стремительно и умело, овладел д. Большая Будница, высотой 209,3. Используя этот успех, 2-й штурмовой батальон и два батальона 353-го полка полностью заняли Большую Будницу. В дальнейшем 47-я дивизия продолжала продвижение в соответствии с планом операции и к 24 часам вышла на рубеж Раки, Лозовка, Завеено, Лесниково. На отдельных участках бои продолжались и ночью. На следующий заключительный день операции войска 4-й ударной армии полностью выполнили свою задачу.

В результате успешных действий наших войск в первый день операции части 263-й пехотной и 2-й авиаполевой дивизий гитлеровцев были выбиты с занимавшихся ими рубежей. Немецкое командование начало спешно подтягивать в район прорыва новые части о других участков фронта. 7 октября севернее Невеля появились части 58-й пехотной дивизии, прибывшие из района Красновалдайск, с участка Волховского фронта.

В ночь с 6 на 7 октября 28-я дивизия продолжала продвижение. Гитлеровцы, имея в районе Машенино узел сопротивления с разветвленной сетью траншей и ходов сообщения, пытались задержать части дивизии, встретив их плотным огнем из всех видов оружия. Наши атакующие подразделения, пользуясь темнотой, обтекали со всех сторон узел сопротивления. Гарнизон Машенино численностью до двух рот, опасаясь окружения, отошел на следующий рубеж обороны, который представлял собой цепь высот, идущих от высоты 184,7 на восток с поворотом от Краснополья на юго-восток, и был весьма выгодным для обороны. На этот же рубеж отошли части противника, выбитые из Детлянки, Буслайково, Друганово. Всего здесь скопилось до трех батальонов из разных частей. Гитлеровцы, рассчитывая на инженерные сооружения, намеревались остановить здесь наше продвижение до подхода своих резервов. Однако умелыми дерзкими действиями частей 28-й дивизии этот замысел был сорван, а опорные пункты врага Марипчелки, Краснополье 1-е и 2-е заняты. Враг отошел на рубеж Скородумово, Маслово.

В районе Невеля были отбиты многочисленные яростные атаки врага, пытавшегося восстановить положение.

В итоге войска смежных флангов 3-й и 4-й ударных армий блестяще выполнили поставленную перед ними задачу. Город Невель, находившийся под пятой немецких оккупантов с 16 июля 1941 г., [83] был возвращен Родине. Освобождение Невеля, крупнейшего узла дорог на этом участке фронта, в корне нарушило всю систему коммуникаций противника, лишило его важной базы, питавшей новосокольническую и велижскую группировки. Потеря Невеля затруднила противнику возможность маневрирования резервами для воздействия с севера на боевые порядки фронта.

Для нас создались условия для активных действий на Городок, Новосокольники, Идрицу и Пустошку, что впоследствии и было с успехом осуществлено.

В результате овладения Невелем войска фронта получили хорошие коммуникации: шоссе Великие Луки — Невель и ряд грунтовых дорог, позволивших в последующих операциях осуществлять по ним широкий маневр войск и подвоз всех видов материальных средств.

Ставка поставила нам задачу овладеть г. Витебском ударом 39, 43-й армий и левого фланга 3-й ударной армии. Для того чтобы ввести противника в заблуждение относительно наших целей и создать для войск фронта выгодное в оперативном отношении нависающее положение нашего правого крыла над витебской группировкой противника, необходимо было овладеть Невелём. В этот замысел были посвящены первоначально лишь командармы двух ударных армий и начальник штаба фронта.

В ходе Невельской операции партийно-политическая работа сыграла большую роль. Дни наступательных боев вновь продемонстрировали и крепость партийных организаций частей и подразделений фронта, их сколоченность, умение организовывать целеустремленную политическую работу.

Почти все бои, как известно, проходили в условиях яростного сопротивления врага и всегда вдохновляющей силой были коммунисты, составлявшие железный каркас каждой части, подразделения.

На фронте партийно-политическая работа велась тем настойчивее, чем сложнее была обстановка. Особой гибкости она требовала в условиях наступления. Ночью, когда утихал бой, в ротах, на батареях, в подразделениях проводились короткие партийные собрания. Если позволяла обстановка, командиры подводили итоги дня, выдвигали новые задачи, поднимали самые острые и насущные вопросы, учили всех воинов на примерах доблести и мужества, проявленных героями.

Партийные организации частей и соединений фронта уделяли особое внимание встрече пополнения. С вновь прибывающими агитаторы проводили беседы о боевых традициях той или иной части, о ее героях. Молодым бойцам торжественно перед строем вручались винтовки и автоматы, часто оружие героев, выбывших из строя.

Во время боя члены полковых партийных бюро находились в наступавших подразделениях.

С парторгами рот, состав которых из-за потерь в бою часто менялся, политорганы систематически проводили краткие инструктивные совещания. [84]

В дни боев наблюдался особенный прилив воинов в партию. Так, только в одну из полковых партийных организаций поступило 170 заявлений.

Парторги рот, как правило, с большой ответственностью относились к оформлению документов. Батальонные бюро без задержек рассматривали заявления о приеме в партию и в подавляющем большинстве случаев удовлетворяли благородное стремление лучших воинов идти в бой коммунистами.

Представители политотделов соединений на поле боя вручали партийные билеты вновь вступившим в партию коммунистам. Правда, были случаи, когда некоторые политотделы не проявляли в этом должной оперативности.

Как известно, умение зорко видеть все детали боевой жизни и в то же время находить главное — это ценнейшее качество политических работников проявилось в дни наступательных боев особенно отчетливо.

В огне боев партийные организации частей фронта с честью выдержали испытание: резко и прямо вскрывали недостатки, проявлялась повседневная забота о росте и укреплении батальонных и ротных организаций, распространялся опыт передовых, изыскивались живые формы партийной работы на поле боя.

У врага после потери Невеля создалось исключительно тяжелое положение, так как на полоцком направлении образовалась брешь. К сожалению, у нас не было резервов, чтобы немедленно использовать это.

Вместе с тем гитлеровцы вполне основательно, опасаясь дальнейшего развития нашего успеха, бросали на этот участок войска, для противодействия которым у нас далеко не всегда хватало сил. Так что речи о сколько-нибудь серьезных наступательных действиях не могло быть.

Чтобы показать, как нелегко для нас развивались события после освобождения Невеля, и вместе с тем осветить вопрос о героическом участии 16-й литовской дивизии в составе Калининского (с 20 октября 1943 г. 1-го Прибалтийского) фронта в боях против гитлеровских захватчиков, я приведу сведения об этом, переданные мне генералом В. А. Карвялисом. После того как 7 октября наши войска освободили Невель, перерезали шоссе и железную дорогу южнее Невеля, идущую на Городок, Витебск, 16-я литовская стрелковая дивизия несколькими переходами к 10 часам 8-го октября сосредоточилась в районе Усово, Остров (20 км юго-восточнее Невеля).

Противник оборонялся между озерами Ордово и Езерище на рубеже Палкино, Лобок. В соприкосновении с ним находились подразделения 360-й стрелковой дивизии.

10 октября с 15 часов 16-я дивизия совершила двумя колоннами марш и к 10 часам 11 октября заняла исходный рубеж в 13 км южнее Невеля с задачей наступать вдоль шоссе и железной дороги в направлении на Езерище, Грибачи. Ближайшей задачей было овладеть Ароново, Езерище, а к исходу дня овладеть деревнями [85] Сучки, Шыльки. Дивизии были приданы 246 и 34-й минометные полки, один дивизион PC, рота 12-го огнеметного батальона. Дивизию поддерживала 94-я танковая бригада. В 11 часов 11 октября с началом артиллерийского налета на передний край противника 167-й стрелковый полк двинулся справа на Палкино, а 156-й стрелковый полк начал движение по шоссе на Лобок. Однако обе части были задержаны сильным ружейно-пулеметным и артиллерийско-минометным огнем, а также огнем пяти танков и нескольких самоходных установок противника из опорных пунктов Палкино, Косенково, Лобок, наземные силы врага были поддержаны авиацией. Неоднократные попытки прорвать оборону гитлеровцев успеха не имели. Противник упорно оборонял межозерье Ордово, Езерище, являвшееся воротами к Городку. К исходу дня 167 и 156-й стрелковые полки, продвинувшись на 200–300 м, окопались.

Авиация противника бомбила и штурмовала их боевые порядки как на исходном рубеже, так и при переходе к обороне.

Чтобы добиться успеха, по приказу командира 2-го гвардейского стрелкового корпуса из 249-го стрелкового полка был выделен отряд под командованием заместителя командира 2-го стрелкового батальона старшего лейтенанта В. Санаускаса в количестве 195 человек. Отряд в 16 часов выступил с задачей в ночь на 12 октября, обходя лесами озера Мелкое и Ордово, с запада и юго-запада выйти противнику в тыл на северную опушку леса, что 600 м южнее Палкино, и по создавшейся обстановке во взаимодействии с частями, наступающими с фронта, ударить 12 октября утром на Палкино или Косенково с тыла (с юга).

В 7 час. 50 мин. утра 12 октября отряд Санаускаса вышел на северную опушку леса, что 600 м южнее Палкино, откуда радировал: «Быстрей начинайте». В 8 часов 167 и 156-й полки после десятиминутной артподготовки перешли в наступление, но из-за сильного огня и неоднократных губительных налетов авиации противника, господствовавшей в воздухе, понеся серьезные потери, залегли и окопались. Повторные атаки по тем же причинам успеха не имели.

Между тем отряд 249-го полка, действовавший в тылу противника южнее Палкино, попал в окружение. Завязался ожесточенный бой. Отряд оборонялся до последнего патрона, было использовано и захваченное немецкое оружие и боеприпасы. Стремительной атакой отряду удалось прорвать кольцо окружения и 13 октября выйти к своим.

Противник вплоть до 17 октября продолжал усиливать оборону, подбрасывал резервы, предпринимал поддержанные авиацией и танками контратаки, которые нашими частями мужественно отражались.

Тем не менее в течение 17 и 18 октября в результате героизма, проявленного воинами-литовцами, 167-й стрелковый полк овладел Палкино, 2 и 3-й батальоны 156-го полка ворвались в траншеи противника, но были контратакованы превосходящими силами врага и отошли на исходный рубеж. [86]

19 октября дивизия по приказу командования перешла к обороне на занимаемом рубеже (249-й полк находился в резерве командира 2-го гвардейского стрелкового корпуса).

Бои за Палкино, Лобок принимали все более ожесточенный характер. Противник особенно упорно оборонялся и предпринимал неоднократные контратаки с танками и самоходными орудиями, поддержанными авиацией в межозерном дефиле Ордово, Езерище, являвшемся воротами к Городку и Витебску.

Во время наступления 12 октября на Палкино 2-й роте 167-го стрелкового полка не удалось сразу подавить пулемет противника, который из укрытия своим огнем не давал возможности подняться в атаку бойцам подразделения. Лейтенант Казлаускас под прикрытием высокой травы подполз к огневой точке противника и бросил две гранаты. Пулемет замолчал, гитлеровцы вскочили и бросились бежать. Лейтенант ворвался в окоп и начал косить гитлеровцев из их же пулемета.

Казлаускас был ранен пулей фашистского снайпера, пулемет лейтенанта замолчал. Фашисты, очнувшись, готовились к атаке. Тогда лежавший рядом солдат Алексей Лукьянов первым устремился на гитлеровцев. Его примеру последовали другие бойцы. Они забросали фашистов гранатами и бросились в штыки. Гитлеровцы бежали. Хорошо работали наши зенитчики, отгоняя вражеских стервятников.

18 октября взвод 5-й роты 167-го полка, которым командовал лейтенант Кристопайтис, к утру сблизился с противником на 200 м. После сигнала к атаке Кристопайтис вместе с бойцами Лапкиным, Малышкиным, Супоневым, Цесасом и другими поднялись в атаку и, приблизившись на 30 м к окопу врага, забросали гитлеровцев гранатами, спрыгнули в окоп и, работая штыками, прикладами, малыми саперными лопатами, оттеснили вражеских солдат. Их примеру последовали другие подразделения. Палкино было занято.

Когда 1-я стрелковая рота 167-го полка подошла к дер. Палкино со стороны оз. Ордово противник открыл огонь во фланг этому подразделению. Пулеметчик комсомолец Радзявичюс через кустарник подполз к озеру и заметил двух гитлеровцев, сидевших в лодке и стрелявших из пулемета. Радзявичюс открыл по ним меткий огонь. Лодка перевернулась, раненые гитлеровцы утонули. Радзявичюс, наступая дальше со своим взводом, заметив на дороге обоз гитлеровцев, уничтожил шесть лошадей и ездового, остальные гитлеровцы скрылись в лесу.

17 октября из 249-го стрелкового полка снова был выделен отряд в составе 317 человек с минометами, тремя противотанковыми пушками, саперами и двумя рациями под командованием майора С. Марцинкуса с задачей ночью выступить в обход оз. Ордово и дер. Сурмино, что на юго-восточном берегу оз. Белого в район леса западнее Панкры (1 км западнее Езерище).

18 октября с рассветом разведчики и передовое охранение отряда наткнулись на гитлеровцев, которые с высоты открыли огонь. Наши разведчики и передовое охранение развернулись и открыли [87] по врагу огонь из пулеметов. Их поддержал своим огнем подошедший взвод лейтенанта Авдеева. Он атаковал гитлеровцев. Огнем автоматов, гранатами, штыками и прикладами разведчики Казюкайтис, Гендрикас, Валодко, Берсеньев и другие вместе со взводом Авдеева разгромили гитлеровцев, заняли окоп врага. Лейтенанта Авдеева поддержали взводы коммуниста лейтенанта Клюкаса, младшего лейтенанта Жаркова, пулеметчики коммуниста старшего лейтенанта Гринкуса, противотанковый взвод старшины Кубилюса, минометчики лейтенанта Вишняускаса и два орудия лейтенанта Большакова. Вскоре из лесу выползли и стали приближаться танки и самоходные пушки «фердинанды». Нашим огнем пехота врага была прижата к земле, два подбитых танка остановились, а остальные отошли к лесу.

Контратака гитлеровцев с большими для них потерями была отбита.

Восемнадцатилетний комсомолец Сеняускас заменил раненого наводчика ручного пулемета. Сам раненый, он не ушел с поля боя, подполз к минометчикам, вытащил индивидуальный пакет и попросил, чтобы его перевязали. Разорвавшейся рядом миной командир миномета был убит, минометчики ранены. Еще раз ранен был осколком мины и Сеняускас. Вместе с подошедшим к нему санитаром, который подавал мины, Сеняускас начал стрелять из миномета. Когда кончились мины, Сеняускас подполз к рядом находившемуся пулемету, пулеметчики которого погибли. Только после третьего ранения Сеняускас дал санинструктору Рагустису вынести себя с поля боя.

Гитлеровцы усилили нажим, приближались фашистские бронемашины. Наводчик противотанковой пушки, которой командовал старшина Бенедиктов, сержант Ольшвангас подбил первую машину, рядовой Снутоцкис несколькими снарядами подбил вторую машину, старшина Бенедиктов — третью, а коммунист сержант Юкнюс обстрелял бронетранспортер с гитлеровцами, которые бросились бежать в лес. Не удалось фашистам столкнуть наших бойцов в озеро. Много трупов оставил враг на поле боя.

Отличились парторг лейтенант Игнатавичюс (раненный в лицо, он не ушел с поля боя) и комсорг Доморад, они были в первых рядах бойцов и воодушевляли их на подвиги.

Когда стемнело, отряд по приказу отошел в лес и своими вылазками беспокоил врага и вводил его в заблуждение относительно ваших сил и замыслов.

Гитлеровцы не решились войти в лес. Наши артиллеристы, минометчики и пулеметчики, прикрываясь оставленными на опушке леса для охранения разведчиками, так умело маневрировали огнем, что гитлеровцы не знали, что в охранении действует всего несколько человек. Утром 19 октября по врагу открыла огонь наша артиллерия с дальних огневых позиций.

Трое суток отряд оставался в тылу врага, нанося ему потери, вводя в заблуждение и отвлекая его силы. На четвертые сутки по приказу отряд возвратился в полк. За смелые, решительные действия [88] в тылу врага многие офицеры и солдаты были удостоены правительственных наград.

25 октября 16-я дивизия была сменена частями 156-й дивизии и 29 октября выбыла из состава 2-го гвардейского корпуса, перейдя в непосредственное подчинение командующего 4-й ударной армией, и, меняя районы сосредоточения, к 7 часам 5 ноября перешла в район Высоцкие, Овинище, Ващилы. Штаб дивизии расположился в Козлах (10 км северо-восточнее Езерище). 224-й артиллерийский полк дивизии к 12 часам 4 ноября сменил 637-й артполк 219-й стрелковой дивизии и занял огневые позиции в районе Студенец, Белины, Щепиха.

8 ноября утром противник при сильной поддержке авиации, танков, самоходных пушек и артиллерии прорвал оборону 417-го стрелкового полка 156-й стрелковой дивизии на участке Палкино, Лобок, к 10 часам занял Овинище, Нивки, Блинки, Шеляхово и продвигался вперед на северо-восток в стык наших армий — 3 и 4-й ударных.

16-я дивизия получила задачу контратаковать наступающего противника, восстановить прежнее положение. В 7 час 30 мин. дивизия была поднята по тревоге, вперед были выдвинуты передовые отряды. Дивизия начала наступление в направленных на Щепиха, Борок и Блинки.

В 13 часов дивизия вступила в бой с пехотой и бронемашинами противника, рвавшегося при поддержке авиации на северо-восток и восток: 249-й полк на рубеже Белины, 167-й — 1 км восточнее Блинки, 1-й батальон 156-го полка занял оборону в 1 км юго-западнее Борисково. Справа с северо-запада в направлении Желудок, Овинище, Лобок должна была действовать 47-я стрелковая дивизия, но связи с ней установить не удалось. Слева наступала 117-я дивизия в направлении на Лобок, и с 13 часов ей предстояло нанести удар на Багозино.

В 18 часов противник, имея превосходство в воздухе, несмотря на большие потери, захватил Борок, где был остановлен 167-м полком, причем враг потерял до 400 человек убитыми, 2 танка, 4 пулемета и 4 миномета.

Ночью противник подтянул резервы. Ночные контратаки подразделений 249 и 167-го полков, успеха не имели.

9 ноября с утра дивизия вела бои на достигнутых рубежах, отражая неоднократные атаки пехоты и танков противника, поддерживаемые сильным артиллерийским огнем и авиацией.

Ожесточенный бой завязался на восточных окраинах Борок. Однако все атаки противника были отражены, и в 13 час. 40 мин. 167-й стрелковый полк с 1-м батальоном 156-го полка овладел Борками, 1 и 2-й батальоны 167-го полка закрепились в дер. Борок, а 3-й батальон 167-го полка с 1-м батальоном 156-го полка продолжали наступать на Блинки. В бою за Борок решительными и смелыми действиями отличились 2-й батальон 16-го стрелкового полка, которым командовал старший лейтенант Гарнис, и 1-й батальон 156-го полка, которым командовал капитан Ситник. Оба командира [89] батальонов и многие офицеры, сержанты и солдаты дивизии были удостоены правительственных наград.

10 ноября к 10 часам 249 и 167-й стрелковые полки с 1-м батальоном 156-го полка продвинулись еще на несколько сот метров, но были задержаны сильным огнем противника и ударами пикирующих самолетов, залегли и окопались. В течение дня ожесточенные повторные атаки противника были отражены с большими для него потерями. В 16 часов 167-й полк отразил атаку противника из Блинки силой до полка пехоты при поддержке 13 танков, однако к исходу дня противник, подтянув резервы и усилив артиллерийский огонь и авианалеты, оттеснил 167-й стрелковый полк на северозападную и восточную окраины дер. Борок, где полк закрепился.

11 ноября дивизия находилась в обороне на рубеже — южный выступ оз. Завережье, железная дорога, Белины, Борок, 1 км восточнее Блинки. Противник продолжал подтягивать живую силу и технику, сосредоточивая их перед фронтом 16-й дивизии. В течение дня пехота противника с танками, самоходными пушками и танковым десантом при поддержке авиации и сильного артиллерийско-минометного огня пыталась прорвать нашу оборону, но успеха не имела. Противник окопался перед нашим передним краем и перешел к обороне.

Четверо суток дивизия вела ожесточенные бои с пехотой и танками противника, задерживая его наступление, не давая ему возможности прорваться в стык двух наших армий — 3 и 4-й ударных. Наступление противника захлебнулось, он перешел к обороне. За эти бои 175 офицеров, сержантов и солдат были награждены орденами и медалями. Я объявил личному составу 16-й литовской дивизии благодарность.

Отличились литовцы-артиллеристы в борьбе с бронемашинами противника. Батарея лейтенанта Чепониса при первой встрече с врагом 8 ноября метким огнем с первых выстрелов уничтожила до взвода пехоты противника, а когда появились семь танков с пехотой, его батарея подбила один танк и уничтожила еще до взвода пехоты.

Наводчик орудия Опалев подбил «фердинанд», рвавшийся к позиции его пушки. Смело боролись с танками врага артиллеристы Коробков, Палкявичус, Венслаускас, старший сержант Руткаускас, Розенбергас, Кучискас. Комсомолец Руткаускас, будучи раненным, не прервал борьбу с бронемашинами врага, пока его, тяжело раненного, не унесли санитары. Телефонисты Буткус и Дуденас, Фридманас, Гедрайтис и другие под огнем противника быстро восстанавливали поврежденные огнем противника телефонные линии. Неутомимо работали радисты и разведчики.

Когда днем 10 ноября два танка и «фердинанд», прорвавшиеся через наши боевые порядки, ползли к НП командира дивизии, смелый и решительный командир 224-го артиллерийского полка майор П. Симонайтис подтянул находившуюся поблизости артиллерийскую батарею и, лично руководя ее огнем, прямой наводкой подбил [90] один танк и самоходную пушку, другой танк отошел обратно. Опасность для НП миновала.

18 ноября части дивизии, пройдя дефиле между озерами Невель и Еменец, несколькими переходами по маршруту Рикшино, Колодовка, Воската, Ковали сосредоточились в районе Селище, Воската (16 км северо-западнее Городка).

Во время перехода 16-й дивизии из района севернее Езерище в Полоцкую петлю, в район северо-западнее Городка через дефиле Рикшино особенно отличился саперный батальон дивизии.

Ширина дефиле Рикшино между озерами Невель и Еменец менее 1,5 км. С обеих сторон дороги с севера и с юга у Рикшино проходила линия фронта. Проход через Рикшино находился под непрерывным воздействием авиации, артиллерии и минометов противника. Топкие места затрудняли передвижение не только автомобильного, но и гужевого транспорта. До перехода через дефиле Рикшино личный состав 16-й дивизии уже несколько суток под огнем противника и все усиливавшимся воздействием авиации упорно трудился. Саперы дивизии устраивали проходы и гати в межозерье. За проявленные отвагу, решительность, упорство и мужество при устройстве этого прохода саперам дивизии я также объявил благодарность. Саперный батальон был отмечен как отличное подразделение. Особенно отличился в организации и проведении переправ в этом дефиле лично руководивший всеми работами мужественный и решительный командир этого батальона майор С. Стрельчунас, бывалый воин и опытный командир.

До рассвета 18 ноября дивизия прошла через дефиле почти без потерь.

В дальнейшем, сменив подразделения 90-й гвардейской стрелковой дивизии, 16-я литовская в составе 2-го гвардейского корпуса вела бои между озерами Коша и Черново (северо-западнее Городка), отражая атаки танков и пехоты противника.

Я остановился на действиях 16-й литовской стрелковой дивизии еще и потому, что она находилась на стыке двух ударных армий, где нам перед этим удалось добиться существенных успехов, в этом районе находился и ключ от Витебска, куда направлялись теперь наши основные усилия.

Примерно так же складывалась обстановка в течение второй половины октября и в ноябре и на других участках нашего фронта.

Вскоре Калининский фронт был переименован в 1-й Прибалтийский, причем 3-я ударная армия была переподчинена 2-му Прибалтийскому фронту.

Перед фронтом стояла серьезная задача — дальнейшее развитие наступления на полоцко-витебском направлении. В нем приняли участие 4-я ударная, 43 и 39-я армии, 3-й гвардейский кавалерийский корпус, а также 5-й танковый корпус, который был предоставлен в распоряжение фронта позднее и введен в бой 16 ноября для развития успеха.

Действия протекали в осеннюю распутицу, особенно тяжелую в этом болотистом районе, который к тому же был отрезан от основных [91] магистралей, могущих питать войска. Несмотря на это, правый фланг войск 4-й ударной армии продвинулся на глубину до 55 км и овладел рубежом Клиновская, Надружно, Подмишневы, Городок. Таким образом, войска фронта заняли нависающее положение по отношению к северному флангу витебской группировки противника. Однако на левом фланге войска 43 и 39-й армий продвинулись вперед лишь на 10–15 км. С целью развития успеха войск правого фланга (4-я ударная армия) 18 ноября был введен в бой 3-й гвардейский кавалерийский корпус генерала Н. С. Осликовского, но из-за распутицы его удар оказался недостаточно эффективным. Требовалось всесторонне проанализировать создавшуюся обстановку, чтобы найти уязвимое для врага направление.

Но 19 ноября 1943 г. приехал генерал армии Иван Христофорович Баграмян и вручил мне приказ Верховного Главнокомандующего о передаче ему командования 1-м Прибалтийским фронтом. [92]