Галина СЕРГЕЕВА. Еще раз о закате Литературы (original) (raw)
Вот во вступлении Г.М. (будем так, вслед за ним самим, обозначающим упоминаемых писателей инициалами, называть автора) говорит нам о том, что эта книга – о развитии литературы. Однако основной мысли, которая проходила бы через все включенные в сборник работы, ну никак не прослеживается, автор не потрудился дать читателю путеводную красную нить. Вот и приходится додумывать. И выводы напрашиваются следующие. Нашему вниманию предложены попытки осмысления через литературный процесс состояния сегодняшнего общества с помощью параллелей с эпохой начала XX века, которая автору «в духовном отношении представляется ныне навсегда утраченным идеалом свободы» (с.132). Автор, вслед за мыслителями, нащупывает все кризисные точки духовной деградации сегодняшнего общественного устройства с его тупиковым устремлением к «обществу потребления». Он, автор, считает, что и коммунистическая идеология, и нарождающаяся демократия – не более чем «мишура, за которой действуют скрытые тайные силы мистического характера» (стр.116). Вместе с тем, Г. М. считает, что «дионисийство и поныне являет собой важную часть нашего общественного сознания» (с.168), и даже вытаскивает из пыльного шкафа «еврейский вопрос», интересуясь, подвергся ли В. Розанов обряду обрезания. Что и говорить, вопрос очень важный для понимания мироощущения философа… Не удержусь и от замечания, что сам сборник оформлен так, чтобы привлечь внимание именно что представителя осуждаемого автором «общества потребления».
В полный рост Г. М. появляется в главе, посвященной Н. Бердяеву, чтобы поспорить с философом, указать ему на противоречия. Не до конца, видите ли, разобрался наш знаменитый мыслитель в вопросе о «русском коммунизме», неправильно трактовал понятие Истины, которая, по мысли Бердяева, «есть Бог». Здесь хочется привести длинную, но знаковую цитату: «Тут нужно сказать, что наш подход к творчеству Н.А. отличается от традиционно «академического»…, но зато адекватен мысли самого Н.А.» Вот так, ни больше, ни меньше. При этом Г.М. применяет прием расчленения стройной мысли Бердяева на составляющие, анализирует каждую из них и снова складывает так, как угодно самому Г.М. Эффект получается, как при переводе русских пословиц на английский и обратно: слова вроде те же, а самый дух пословицы куда-то растворился.
К чему же ведет автор сборника, почему в него включены именно эти работы, становится ясно только в короткой второй главе. Рассуждая о тенденциях современной литературы, Г.М. наконец перекидывает «мостик» от первой части сборника ко второй, говоря о том, что символисты и модернисты рубежа XIX-XX веков – это предтечи постмодернистов века XXI. Те же проблемы поднимают сегодняшние литераторы, и прежде всего В. Пелевин, (за главы о Пелевине автору хочется сказать спасибо без всякой иронии), что и век назад: упадок языка и культуры, выхолащивание церковью истинной Веры, постепенное превращение общества в «гигантский курорт для откормленных животных». Все это беспокоит и самого Г.М. При господстве тоталитаризма нового типа, говорит он, диктатуре, при которой «рабы не сопротивляются, но любят свое рабство», литература невозможна и будущего у нее нет.
Потому и заглавие книги прочитывается двояко. «Оккультная заря России» - это ведь не только о восходе, то бишь о начале развития символизма: зарей называется и свечение неба после захода солнца. И останется человечеству после того, как светило скроется за горизонтом, наблюдать лишь пояс Венеры на противосолнечной стороне.
Стоп! – говоришь ты себе, дочитав книгу до конца. Значит, и в этом, вызывающем опасения у автора и любого мыслящего человека, процессе обнищания литературы тоже есть некий мистический смысл? Феномен «Серебряного века» в России не объяснить ни общественными, ни геополитическими причинами, и здесь я встану на сторону Г. М. и предположу, что родившиеся в конце XIX – начале XX века философские, теософские, литературные, художественные шедевры были подпитаны неким сверхличностным началом. Но ведь и тогда (и это аксиома, не оспариваемая Муриковым), как и сейчас в российском обществе наблюдалось четкое ощущение Конца. А Конец – это всегда Начало.
Рассуждая о феномене символизма, сам Г. М. в первой части сборника отмечает: «… деятели как русского, так и европейского оккультного возрождения стремились создать и создавали на практике не просто новые религиозные учения… но новое целостное представление о мире. Так возник образ нового человека, - человека времен конца света, способного… сыграть решающую роль в Мистерии XX века» (стр.15).
Так что литература не исчезла, а только затаилась. Литература – она как кошка, сидящая перед мышиной норой. Она уже, кажется, спит, потеряв интерес к происходящему, забыла, зачем она тут сидит вот уже несколько часов, но вдруг в одно неуловимое мгновенье делает точный бросок. Оказывается, что все это время кошка лишь выглядела вялой и не интересующейся окружающим, на самом же деле каждая клеточка ее гибкого тела находилась в полной готовности действовать.
Б. Стругацкий верно (и главное, понятным стройным языком) сказал: «С русским языком может произойти все, что угодно: перестройка, преображение, превращение, — но только не вымирание. Он слишком велик, могуч, гибок, динамичен и непредсказуем, чтобы взять и вдруг исчезнуть. Разве что — вместе с нами.» Прекрасная антитеза апокалипсическим настроениям Г. Мурикова.
P.S. Отдельное спасибо автору – за помещенные в сборник полные блестящей иронии, прекрасным языком написанные статьи Л. Троцкого, которые благодаря этой публикации стали достоянием думающих россиян.