Руслана ЛЯШЕВА. Северный Кавказ – перекресток культур: зеленый свет и оживление (original) (raw)

Чечня. Оселок для геополитики

Приходят и уходят выборы, собираются и потом расходятся митингующие, а река Бытия катит свои незримые воды дальше и дальше, но что-то меняется. Например, плюрализм. То есть разнообразие мнений и суждений. Это, между прочим, стало повседневностью. Вот и в статье публициста и литературоведа Лидии Довлеткиреевой даже в заголовке есть плюрализм – «Война в Чечне: параллельный взгляд изнутри» («Новые писатели Кавказа. Параллельные взгляды: Поэзия, проза, критика». М.: Олимп, 2009). Она анализирует произведения русских и чеченских писателей, в которых изображена война в Чечне, и, когда речь идет о русских авторах – З. Прилепин, А. Бабченко, В. Дорофеев и другие, – восклицает как бы от имени русских, «понимаете теперь, что мы все натворили с Чечней, и с Россией, с мальчишками нашими, матерями?». Проще говоря, русские каются за содеянное «федералами»: мы все натворили».

А на самом деле, кто заварил «кашу»? Не Борис Ельцин, не Павел Грачев, а Джохар Дудаев, бывший генерал советской армии. Или полковник? Ну да не в звании дело, а в поступках. Дудаев же качнулся в сторону суверенитета («сувенир»итет – пародировал термин воронежский прозаик Вячеслав Дегтев в своих книгах), а что из этого вышло?..

Об этом размышляет чеченский писатель Муса Ахмадов в повести «Дикая груша у светлой реки». Л. Довлеткиреева пересказывает сюжет этой повести в статье, но акценты расставляет в соответствии со своей концепцией. У прозаика М. Ахмадова, однако иная концепция. Амбиции Дудаева спровоцировали вспышку гражданской войны в самом чеченском народе. Одни, как Довт, вспомнили о предках-абреках и стали боевиками; другие, как второй одноклассник Дени, пошли за отцом-милиционером и выступили за целостность России, а третьи, их общий друг Берс, попытались их примирить, чтобы потушить общественный конфликт, но были убиты неясно кем. Федеральные войска играли роль миротворцев, но действовали очень жестко, поэтому подлили масла в огонь на первых порах. Позднее (вторая чеченская война) ошибка «федералов» была исправлена Александром Лебедем и Владимиром Путиным – примирительными усилиями и финансовыми вливаниями в экономику разрушенной Чечни. В повести М. Ахмадова масштабных картин нет, у него – лирическая повесть о судьбах трех школьных друзей – Довт, Дени, Берс – в жерновах чеченского конфликта в эпоху распада СССР. Живым остается только Дени, сторонник целостности России, тем самым автор произведения одобряет иго выбор. Довт – раскаявшийся в душе боевик погибает от случайного выстрела с блокпоста, что стало бы расплатой за историческую ошибку. Именно Дени везет в санаторий малышей-сирот, где их ждет и питание, и учеба, то есть нормальное будущее.

Повесть «Дикая груша у светлой реки» Мусы Ахмадова напечатана в коллективном сборнике Северокавказских писателей «Дорога домой» (М., Фонд социально-экономических и интеллектуальных программ, 2011). Составитель Г.Л. Немченко в предисловии «Хаджи-Кавказ и Жипин с Костылиным» взглянул еще более масштабно на общественно-политическую ситуацию и обосновал третью концепцию. Плюрализм так плюрализм!

Персонажи произведения Ахмадова, друзья Довт и Дени в последнюю свою встречу выясняют, что Берса убил кто-то третий, воспользовавшись внезапной темнотой (свет потух), потому что они оба не стреляли. Кто же это? Задались друзья вопросом о том, кто втихаря старается их столкнуть и поссорить. Что за третья сила?

Гарий Немченко в предисловии находит ответ – в масштабах геополитики. Автором концепции этнической войны, обращается он к истории, был приближенный Гитлера, идеолог Розенберг, Американцы вывезли эту идеологию из поверженной Германии вместе с полезными технологиями. Янки, конечно же, стремятся поссорить не пацанов, а народы России – русских и чеченцев, например. В конечном счете успеха в неблаговидном этом замысле они не добились; Грозный заново отстроен, в Чечне – мир. Но теперь война перекинулась в Дагестан; каждое утро на радио – трагические новости оттуда.

Противовес аргументу Розенберга об этнической войне автор предисловия находит в истории, но уже у нашего соотечественника – поэта Федора Тютчева, который в стихотворении «Два единства» сформулировал геополитическою концепцию, но потерявшую за полтора столетия актуальность. Единство скрепляют «железом или кровью», воспроизводит Федор Иванович в стихотворении слова «пророков» и тут же их оспаривает: «А мы попробуем спаять любовью». Аргумент любви Гарий Немченко утверждает как единственно приемлемый для России и народов, ее населяющих, что и подкрепляется примерами благородства и чести, проявленными лицами как русской, так и кавказской национальности на протяжении XX века.

Я подробно остановилась на предисловии Гария Немченко и произведении Мусы Ахмадова потому, что без чеченской темы северокавказский сборник получился бы облегченным и фальшивым. Правда-матка всегда идет не пользу, хотя осложняет восприятие. Ну вот, теперь можно переходить к произведениям других авторов сборника «Дорога домой».

Детство – это надежный причал

Сборник «Дорога домой» напомнил мне парадоксальною мысль критика Владимира Гусева, высказанною недавно в какой-то статье, дескать, сейчас одновременно существует (сосуществует) несколько литератор – новая, еще до конца не определившаяся, прежняя, советская; и др. Парадокс в ток, что типология не совпадает с дискуссиями литературных критиков в столице: постмодернизм или новый реализм? Да ведь постмодернизм дальше Садового кольца почти не простирается, ему и здесь хорошо. «А там, во глубине России...» Например, на Северном Кавказе! Там, слава Богу, в литературе правит бал не мода, а Суровая реальность; и, как всегда, в таких случаях, не до игрищ и стилизаций, не до «баловства» и эстетских выкрутасов. Тон здесь задает прежняя традиция – не соцреализм, конечно, а просто реализм.

Повесть «B ожидании Одиссея» Эльдара Гуртуева (перевод с балкарского Эльберда Мальбахова) напомнила мне очарование чтения в детстве. Ведь власть книги, персонажей над душой ребенка безгранична. В послевоенные годы, когда телевизор еще не внедрился в быт, книги для меня, как и большинства детворы, были самым главным увлечением и занятием.

Эту власть книги над ребенком В. Гуртуев сделал пафосом и сюжетом произведения. Сельский учитель уходит на фронт, жена Зарият и двое маленьких сыновей остаются дома вместе с любимой библиотекой хозяина. Их соседка Майрусхан – из числа тех людей, о которых частенько говорят, что они забегают впереди паровоза, когда немцы подступили к Нальчику, уговорила жену учителя-фронтовика сжечь книги, чтобы, якобы, не подвергать малышей смертельной опасности от врагов. Та, поддавшись уговорам, решилась, но, к счастью, запылавший в огороде костер книг увидела проходившая по улице незнакомая девушка. Она вбежала во двор, потушила пламя и, пристроившись с книгой на соломе, стала читать ее мальчикам и рассказывать, кто такой Одиссей и его бесстрашные мореходы, какие опасности они одолели на пути в сказочную страну, а завершили путешествие возвращением на родину в любимую Итаку. Она посоветовала Зарият не жечь книги, спрятать их в глубоких ямах в огороде. Девушка спасла книги и ушла; мальчик, от имени которого идет повествование, позднее узнал, что она погибла в партизанском отряде.

Семья учителя в результате департации оказалась в Киргизии, с ними неразлучно путешествовала «Одиссея» Гомера, их жизнь – с горестями и радостями – была ожиданием возвращения с войны родного Одиссея. И все события, все люди – безногий моряк, сосед, или школьный друг Валера с отцом, главным инженером завода, где делают «огурцы»-мины, наглый спекулянт на базе и другие – оцениваются подрастающим пацаном на фоне мужественного морехода Одиссея, что помогает ему ценить настоящих героев (сосед-моряк) и самому не быть трасом (схватка с гусаком, «вождем» домашней стаи). Получается, школьник видит жизнь глазами воюющего на фронте отца, ведь «Одиссея» Гомера – его любимая книга. Выходит, сыновья и жена фронтовика тоже, подстать Одиссею, совершили путешествие и одолели трудности и препятствия. Когда учитель, командовавший в боях минометной ротой, вернулся к семье – подстать мифическому Одиссею «пространством и временем полн», по словам Осипа Мандельштама, – то это стало счастливой наградой за верность ожидавшим его.

У Эльдара Гуртуева сквозной образ сюжета построен на реминисценции из Гомера, но язык не поворачивается «припечатать» прием постмодернизмом. Почему? Повесть полна света, жизнерадостна, сверкает юмором, что перевешивает тяготы войны и фронтового тыла, выпавшие на долю маленьких героев, именно героев, а не просто персонажей. Это произведение – своеобразный гимн важнейшему феномену культуры, книге. От Гомера до наших дней и с перспективой в будущие века – книга, подсказывает нам Эльдар Гуртуев (и его переводчик), была и будет опорой, фундаментом человеческой цивилизации. Постмодернизм с его заунывным пессимизмом к такому жизнеутверждающему сюжету никаким боком не клеится. К хорошо. Помнится, кто-то назвал древнюю Грецию детством человечества. Остается добавить, что детство пацана-рассказчика и детство человечества – надежный причал, по мелодии популярной песни, для всего доброго и хорошего.

Либеральное или социальное? Вот в чем вопрос

Вопрос Гамлета: «Быть или не быть?» – для нас нынче звучит несколько иначе. Нет-нет, «не бить или не бить», а в конкретике: «Чему быть? Либеральному государству или социальному?». Об этом спорили журналисты и радиослушатели на «РСН» в конце второй мартовской недели, обобщая свои впечатления о прошедших 4 марта выборах президента России и последующих митингах. Самые дотошные допытывались: «А что сейчас? Какое государство мы настрополились укреплять – либеральное или социальное?..»

Слушая их монологи и реплики, нельзя было не удивляться прозорливости Абдуселима Исмаилова, повесть которого «Ночь перед новолунием» (перевод с лезгинского Г. Ильясова) была написана еще в 1989 – 90 гг., то есть в пору, не предвещавшую распада СССР – по нынешним меркам социального государства. А ведь в ней писатель эту проблему и поставил, подгадав с публикацией в сборнике «Дорога домой» (М., 2011) к горячим спорам в радиоэфире.

Автор – поэт, прозаик, драматург. Драматургическая закваска в стилистике произведения пришлась очень кстати, конфликт выражается в противопоставлении антиподов разного уровня; в семье добропорядочного старика Рамазана и его старшего сына, пьяницы Тагирбега; в горном опустевшем ауле – консерватора по складу характера и приверженца социального государства (будь то СССР или РФ) Рамазана и предпринимателя Гаруна, арендатора всей земли аула и либерала до мозга костей, в отношениях к небесно-земной иерархии – старика, копающего себе могилу рядом о покойной женой (она снится и «зовет»), и внука Расула той же лопатой ее заваливает землей. Он не хочет отпускать деда Рамазана «туда». В общем, экспозиция интриги обрисована опытной рукой драматурга, даже как-то скучновато читать дальше. Но замешательство быстро улетучивается, в судьбу персонажей опять «вмешивается» античность, точнее то, что греки называли «Роком», мы именуем попроще – стихией жизни. Интрига раскручивается совсем не в ту сторону, которую предсказывала экспозиция.

Старик вдруг просит соседку Айни, жену Гаруна, в городе, куда они поедут на своей машине, дать телеграмму сыновьям, что отец, мол, умер. Невестка Сувар и Айни недоуменно переглянулись услышали пояснение, иначе в это лето они не выберутся в аул, а до следующего вряд ли доведется дожить. И колесо фортуны закрутилось со страшной скоростью. Три сына – Тагирбег, Xийирбег, Эмирбег – действительно приезжают, застают отца живым, но перед внезапной кончиной. Ночь перед новолунием оказалась роковой – не только умер Рамазан, пьяный Эмирбег убил Гаруна. Братья словно поменялись ролями. Пьяница Тигирбег протрезвел и остался в доме умершего отца и в ауле старшим мужчиной и хозяином земли. Эмирбега, преуспевшего бизнесмена, увозят в тюрьму...

Судьба Гаруна – как бы иллюстрация народной пословицы, человек предполагает, а Бог располагает. Строил большие планы, рассчитывая на деньги и на себя, но кураж пьяного Эмирбега смешал планы в хаос, из которого проступила традиция (хозяин земли – Тагирбег) и восстановила от века завещанный порядок горцев, основанный на взаимовыручке, а не в деньгах. Очень убедительный аргумент Абдуселима Исмаилова в современную радиополемику сторонников либерального государства и социального государства. Видимо, точки над «и» предстоит расставить избранному 4 марта 2012 года президентом России Владимиру Владимировичу Путину. Как говорится, поживем – увидим.

Победила дружба

О каждом произведении сборника «Дорога домой» можно долго и с искренним восторгом разглагольствовать, но, парафразировав пословицу «Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать», советуем прочитать сборник, то есть увидать художественный текст собственными глазами и не довольствоваться толками критиков, будь их хоть целая сотня. «Дорога домой» кабардинки Мадины Хакуашевой так достоверно воссоздает родословную семьи (от основателя рода матери, христианского миссионера откуда-то из Греции, женившегося на местной девушке и пустившего корни в аыгскую почву Шаоцука), что от чтения не оторвешься, а, завершив его, обретаешь уверенность, что персонажи – твои старые знакомые.

«Кутан» Евгения Листопадова с юмором и жизнелюбием поистине кавказским рисует будни на свиноводческой ферме, где работают ростовская казачка (спортсменка-наездница!) и ее сын подросток, потому что жители аула – мусульмане по Корану считают свиней «грязными» животными и не смеют к ним подходить. О дружбе народов говорится без риторики и без ложного пафоса, но талантливо и, значит, убедительно.

Сложный и яркий характер женщины обрисовал Иса Копаев в «Гармонистке», а Светлана Макарова внесла в сборник сатирический колорит.

Почему сборник рассказов? Потому что короткие повести – те же рассказы, но длинные. Главное – талантливые.