Неофициальная история района Марьино (original) (raw)

Добавил на сайте вот здесь
russianmemory.ru/moi-ekspedicii/neoficialnaya-istoriya-rajona-marino/

неофициальную историю района Марьино, а также статью "Теряемый ковчег", который мы писали ещё в 2006 году для газеты "Мой район", но статья так и не вышла.

Теряемый ковчег.
статья, которая готовилась в 2006 году для газеты “Мой район”, но так и не была опубликована

В тихой братеевской бухте умирают старинные корабли внутри которых находится великая святыня.

Перейдите по Марьинскому мосту в Братеево и “почувствуйте разницу”: тропинки вместо вылизанных дорожек, ни тебе кафе посидеть, ни на велосипеде покататься. Собственно, это и не парк, так – аллеи. Последние километры заброшенного русла Москва-реки с неизменными ивами и выжженными пятнами от выездов ” на природу” на Марьинском и Братеевском берегу начинаются параллельно, но если на Марьинском кипит активное строительство, на Братеевском – тишина.
Здесь не ожидаешь найти место, в котором хранятся святыни. Плавучий городок стоит там, откуда поскорее хочется уйти: среди пьяных компаний – испанский галеон, несуразно длинный пароход, дебаркадер с пряничным навершием и свеженькая трёхмачтовая шхуна. Главное, впрочем, внутри.
Нас окликает зычный голос из корабельной башни. Настоящий боцман: с бородкой, добрым взглядом, лысоватый, невысокий, в растянутом свитере, – только трубки не хватает: “Куда же вы? Здесь “кавказец”, собака серьёзная! Порвёт на части. Сейчас, сейчас, схожу, привяжу пса… Что ж, разрешите представиться: Валентин Анатольевич Золотов, военный пенсионер, всю жизнь прослужил на подводных лодках, а сейчас боцман и … кузнец”.
Мы проходим с одного корабля на другой, перепрыгиваем через швартовы и гладим рукой обшарпанные шестивёсельные ялы, пока не оказываемся на борту “Святителя Петра, Митрополита Московского”. Валентин Анатольевич отбрасывает в сторону брезент, мы спускаемся вниз по трапу в рубку. На одной из стен – ряд икон и лампада. Боцман открывает неприметную дверцу – за ней ковчежец в виде корабля и креста.
“Здесь находиться частица мощей святого Фёдора Ушакова, он канонизирован несколько лет назад и частица мощей его родственника Преподобного Феодора Самаксарского. Их мощи находятся в Самаксарском монастыре в Мордовии, а здесь – частицы. Это главные святыни нашего клуба”.
Клуб “Петрокорабелы”, (а всё вокруг – его собственность) учреждение доп.образования ЮАО, клуб парусного флота с уклоном в Православие, корабли которого ходили на Олимпиаду в Грецию, на Сицилию, не говоря уже о Соловецких островах или Чёрном море, базировался в Коломенском. Сейчас Коломенское реконструируется: там должна появиться копия дворца Алексея Михайловича, явно лучше прежнего и …поля для гольфа, Не исторично, но экономично, а вот «Петрокорабелы» в новый формат парка не вошли. Клуб просто “спустили по течению”. Дошёл он до Братеевской бухты: самая окраина ЮАО, дальше только Капотня и МКАД.
Жителям Марьино и Братеево памятен пожар 6 ноября 2006 года, когда загорелся старый, построенный ещё в 60-ых, дебаркадер, – это был центр жизни “Петрокорабелов”. Тот самый дебаркадер, возможно, мог бы стать самым старым помещением во всём Марьино с Братеевым, но он сгорел, Когда Валентин Анатольевич вспоминает, как пылающий дебаркадер, на котором хранилось всё добро клуба и его архив отбуксировали к другому берегу Москва-реки, чтобы он не сжёг всё остальное, на его глаза наворачиваются слёзы.
Сейчас плавучий городок – словно памятник мечтам: здесь недостроенная галера- дебаркадер, где хотели сделать досуговый центр, длинный пароход в выставочным залом внутри, где нет никаких выставок, и цементное основание от сгоревшего дебаркадера..

Оправятся ли “Петрокорабелы” после “ссылки из Коломенского”, смогут ли получить от Южного округа часть бросовой территории вокруг бухты и стать центром жизни для окрестной молодёжи? Или будут перетащены предприимчивыми марьинцами на другой берег, где строится огромный развлекательный центр? Тихо умрут, потопив последнее на дне бухты? «Петрокорабелы» со своими пятидесятилетними дебаркадерами и святынями, судя по всему, слишком настоящее для районов, в которых самому старому дому – 25 лет. Им остается надеяться только на чудо
Правда, оно им часто помогало.