Иллюстрации к проекту Table-talk 1882. Глава первая (original) (raw)

Содержание: Как проехать в усадьбу Одинцовых. — «Другу и музе от вечно признательного». — Про дагеротипы. — Рецепт приготовления кофе «Офламерон».

В данной главе мы должны проиллюстрировать одну из первых фраз рассказа: «Хозяйка салона, Лидия Николаевна Одинцова…» и раскрыть перед заинтересованным читателем, кто такая мадам Одинцова и где расположен ее знаменитый Бархатный салон.

Итак.

Как проехать в усадьбу Одинцовых.

Из рассказа следует, что вышеуказанный салон располагался в пяти минутах ходьбы от канцелярии генерал-губернатора. Открываем «Алфавитный указатель фамилий и лиц жителей Москвы» за 1853 год и на странице 318 обнаруживаем, что «ОДИНЦОВА Лид. Ник.» проживала на Брюсовском переулке.

Теперь надо определиться с домом.

Здесь нам поможет «Табель домов города Москвы» за 1881 год.

Дом 9. Это по правой стороне, если идти от Тверской.

Осталось только найти карту Москвы того времени и нанести соответствующее обозначение.

«Другу и музе от вечно признательного».

Теперь немного расскажем о самой Лидии Николаевне. Но не буквально, а через окружающих и завсегдатаев.

Конечно, за все эти годы в ее салоне побывала половина Москвы. Возьмем, пожалуй, двух хорошо знакомых вам личностей — Петра Ильича Чайковского и Ивана Сергеевича Тургенева, карточки которых хозяйка бережно сохраняла в своем альбоме.

Чайковский надписал ей свою фотографию в 1878 году. Это был тяжелый для него год — душевный кризис, вызванный неудачной женитьбой, заставил переехать в Швейцарию, откуда он и выслал Одинцовой, с которой был весьма дружен, автограф с монограммой.

Находим фотографию Чайковского в возрасте 38 лет и образец его почерка.

Наклеиваем карточку на картон фотоателье Весенберга.

Копируя руку мастера, старательно выводим тушью: «Другу и музе от вечно признательного». Расписываемся, ставим дату.

Про дагеротипы.

С Тургеневым будет не все так просто. Дело в том, что в 1848 году не было ни печати с помощью бромосеребряной желатиновой эмульсии, ни хлоросеребряной альбуминовой фотобумаги, появившейся только в начале 50-х. В то время для получения позитивных изображений применялась ньепсотипия — фотографирование на стеклянные пластинки со слоем альбумина, содержащего йодистый калий, с последующим купанием в растворе нитрата серебра. Процесс был дорогостоящим, и не каждый горожанин мог им воспользоваться. Для тех же, кто решился увековечить свой портрет (как гласило объявление на первом в Москве художественном кабинете Грекова) величиной с табакерку, предлагались специальные деревянные шкатулки, обитые бархатом и украшенные фамильными гербами.

Другая сложность — найти портрет тридцатилетнего Ивана Сергеевича и образец его почерка, как известно сильно изменившегося к зрелому возрасту. Листок с желанными «закорючками» был обнаружен в альбоме автографов «Голодающим на хлеб», где Тургенев вписывал ответы на вопросы, типа: «Любимое вами качество у женщин?» или «К какому пороку вы имеете больше всего снисхождение?»

Вновь достаем тушь и перо. Пишем: «Милой, возвышенной Лидиньке от И. Т.» Само собой, на французском.

Остались сущие пустяки — собрать композицию воедино, добавить несколько штрихов и, конечно, не забыть вышить на скатерти монограмму хозяйки салона.

Любители кофе и медленного канала во время загрузки смогут ознакомиться со столь модным в то время, но до сих пор актуальным рецептом приготовления кофе «Офламерон».