Фердинанд Лассаль - Елене фон Деннигес - ЛЮБОВЬ в письмах выдающихся людей XVIII и XIX века - Целую.ру (original) (raw)

Фердинанд ЛАССАЛЬ (1825 — 1864), влю­бленный в дочь баварского дипломата – «демоническую» Елену Деннигес, и оскорблен­ный решением своей невесты выйти за прежнего своего жениха Раковица — вызвал последнего на дуэль и был смертельно им ранен. Огненный темперамент и властный характер Лассаля нашли свое отражение в письмах к Елене, равно, как и в переписке с русской, Софией Солнцевой (1860). Существует указание, что первое помещен­ное здесь письмо, риторически-напыщенное — обращено к графине Гауфельд, бракораз­водное дело которой Л. вел.

Ахен, суббота. (Август или сентябрь 1860 г.). Вечером.

……………………………………………………………..Она стоит передо мною, как моя собствен­ная история, мое развитие, мой характер.

Она — мое собственное, заново воплотившееся я. Она тожественна всем опасностям, всем победам, всем страхам и тяжким трудам, всем страданиям, всем усилиям и наслаждениям побед, короче сказать, всем эмоциям, испытанным когда-либо моею душою.

Она тожественна самой душе моей. Что есть душа? Приведенное к единству целое, фокус общей массы впечатлений, когда-либо человеком полученных. Так вот, понимаешь, этим-то и является она для меня!

Итак, она — первое и необходимейшее условие мо­его счастья. Больше того, она — условие целостности моего Я. Если бы мне отрезали руки и ноги, то я не так почувствовал бы себя искалеченным, как если бы потерял графиню.

………………………………………………………

Enfin, после того, что это так, после того, что я тебе сто раз говорил это, ты приходишь и гово­ришь, что эта женщина, которая является положительным и необходимейшим условием моего счастья, плоть от плоти моей, кость от костей моих, — и на­сколько внешние еще эти слова Библии и случайное род­ство наряду с внутренним духовным тожеством – что эта женщина — лишь «помеха, чтобы видеть меня беззаботным и довольным».

Au contraire, она именно — необходимое условие к тому.

…………………………………………………………

Теперь расскажу тебе, как я понимаю любовь.

Если женщина любить меня, то отдается мне все­цело, растворяется во мне совершенно, и за это получает — лишь место в моем существе, и, несмотря на то, что отдалась мне вся, получает взамен не всего меня, а лишь часть моей души.

Неравный обмен, скажешь ты! Быть может! Но если ты немного подумаешь, то увидишь, что это — обычная и естественная разница между любовью муж­чины и любовью женщины. Уже наук и завоеванию положения в жизни мужчина должен отдавать часть своего существа, которая необходимо отрывает его от любви. Итак, он заранее обречен на то, чтобы отдавать себя любви лишь отчасти. Женщина — вполне индивид, может и должна отдаваться в любви все­цело, в полную собственность.

Если такова первоначальная и естественная разница между любовью всякого мужчины и любовью всякой женщины, то, разумеется, прежде всего, я имею пол­ное право поддерживать эту разницу, именно потому, что являюсь истинным мужем, не только по сравнению с женщинами, но и по сравнению с мужчинами, а также и вследствие всей моей жизненной судьбы.

Я перенес уже все виды несчастья и мук, кроме одного, который никогда не смел и не должен сметь ко мне приблизиться, а именно кроме внутреннего рас­кола. Душевная целость, которую я всегда умел со­хранять, была и будет моею гордостью, моим единственным счастьем…

Итак, кто хочет любить меня и быть мною любимым, кто хочет быть частью моего существа, тот должен вступить в полное единение со мною, совер­шенно раствориться во мне, любить то, что я люблю, думать, как я думаю, и т. д., соединиться со мною путем полного слияния мира наших мыслей и мира чувств — разумеется, лишь в существенном, главном.

………………………………………..

Поэтому, моя любовь имеет в себе нечто погло­щающее. Она претворит и уподобит себе совершен­но то существо, которое хочет любить меня, если оно с самого начала со мною не согласно. Итак, кто создан иначе, с одной стороны, и не может, с другой стороны, давать себя так поглощать и претворять, — тот должен стоять на своей недоступной независи­мости, и не захочет полюбить меня.

………………………

Подобно тому, как Семела тает в объятиях Юпитера, так женщина должна растаять в моей ду­ше, если я должен ее любить и смотреть на нее, как на любящую меня.

Это может оказаться очень неудобным для такой любящей, в природе которой этого нет. Но в конце-концов это — неизменное условие, чтобы составлять со мною одно целое и иметь место в моем сердце. И я умышленно не соблазнял тебя любить меня, напоминаю об этом, чтобы ты не могла упрекнуть меня, если бы ты (весьма ошибочно) приняла такую любовь за эгоизм. Я не проявлял инициативы. Ты первая сама сознала это, как внутреннюю необходи­мость, и заявила об этом. Я никогда не взял бы на себя почин именно потому, что зная, что моя любовь может принести мало радости, и что лишь очень немногие женщины способны к такой серьезной любви, к такой полной отдач себя.