Российская диссидентка сохраняет былую энергию несмотря ни на что (The New York Times, США) (original) (raw)

Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ

Трудно было невольно не посочувствовать милиционеру, который арестовывал Людмилу Алексееву, когда она проводила несанкционированную акцию протеста накануне Нового года. Дело не только в том, что в свои 82 года она выглядит хрупкой как фарфоровая чашка, и даже не в том, что на демонстрацию она оделась в костюм Снегурочки.

Эллен Барри (Ellen Barry)

Это – только часть проблемы. Гораздо важнее то, что в молодости г-жу Алексееву столько раз допрашивали в КГБ, что сейчас, если ее спросить о том, сколько же допросов она пережила, она в ответ лишь заводит глаза. Еще в те времена, когда родители милиционеров только ходили в школу, она разработала множество способов сбивать с толку, отвлекать и всячески раздражать власти.

Услышав о подробностях ареста г-жи Алексеевой, Пол Голдберг (Paul Goldberg), ее соавтор, помогавший правозащитнице писать «Поколение оттепели» - воспоминания о ее диссидентском прошлом - только рассмеялся. «Им следовало бы раздать фотографии Людмилы Алексеевой всем сотрудникам правоохранительных органов с пометкой: «Никогда не арестовывайте эту женщину», - заметил г-н Голдберг, живущий сейчас в Вашингтоне и работающий редактором. – С ней лучше не ссориться. Она отлично может заставить собеседника почувствовать себя дерьмом, но никогда не сделает это необоснованно – только если он и вправду дерьмо».

По собственным подсчетам г-жа Алексеева действует на нервы официальной Москве уже сорок третий год. В наши дни ее противник – мягкий авторитаризм, творение премьер-министра и экс-президента Владимира Путина, методически душащего правозащитное движение. Однако еще раньше в удушливом и несвободном брежневском Советском Союзе г-жа Алекссева входила в крошечную группу интеллектуалов, которые рисковали своими жизнями ради борьбы за свободу и права человека.

Почти все члены ее кружка уже мертвы, однако окружавшая их аура до сих пор не рассеялась. Г-жа Алексеева с трудом ходит, но до сих пор возглавляет демонстрации (собственно это она и делала, когда ее задержали под новый год). Эта худая, похожая на тень, пожилая женщина ростом чуть выше пяти футов у одних вызывает почтение, у других злобу, а третьих заставляет задаться вопросом о том, во что же превратится движение, когда его гранд-дамы больше не будет.

Г-жа Алексеева выросла в мире, в котором говорили шепотом. Во время сталинских чисток арестовывали ее соседей, и родные провожали их сдавленными рыданьями. В 19 лет на нее донесли секретарю партийной организации – она читала вслух запрещенные стихи. Ей была чуть больше 40 лет, когда она вызвалась печатать журнал «Хроника текущих событий», издававшийся в такой тайне, что даже те, кто участвовал в работе, не знали, кто занимается чем. Однажды, когда ее арестовали для допроса, г-жа Алексеева спрятала восемь машинописных копий в бюстгальтер.

Все знали, чем карается антигосударственная деятельность: семью годами исправительных лагерей и пятью годами ссылки. По дороге в управление КГБ г-жа Алексеева покупала бутерброд с ветчиной, эклер и апельсин. В семидесятые это были деликатесы, даже для следователя, которому предстояло обедать серыми котлетами. На середине допроса г-жа Алексеева разворачивала свой обед и клала его на стол.

«Они очень нервно реагировали на запах ветчины, - говорит она, сладко улыбаясь.- Затем я принималась за апельсин, и его аромат распространялся по комнате». Эффект получался просто гипнотический.

«Я так развлекалась, - объясняет она. - Играла у них на нервах».

В эмиграции ее карьера могла закончиться, как это произошло со многими ее коллегами. Однако в 1993 году, прожив 16 лет в Соединенных Штатах, г-жа Алексеева с мужем вернулись в новую Россию. Как председательница Московской Хельсинской группы, которую она помогала создавать в 1976 году, она видела, насколько изменилась страна. У правозащитных организаций теперь есть офисы, они публикуют в Интернете отчеты о своей работе. Их деятельность стала легальной.

Впрочем, место старых страхов заняли новые. В прошлом году г-жа Алексеева похоронила двух убитых друзей. Саму ее тоже угрожали убить. Юридические риски также стали непредсказуемыми. Если советские диссиденты могли разрабатывать стратегии защиты— например, они знали, что следствию нужны, как минимум, два свидетеля — то в постсоветской системой правосудия, в которой дела могут полностью фабриковатьс, старые методы, по словам г-жи Алексеевой, уже не работают.

«Сейчас они делают то, что захотят, - говорит правозащитница. - А тогда были правила – идиотские, но, тем не менее, правила, - и тот, кто их знал, мог себя защитить».

Отдельную проблему для многих ее коллег представляет тот факт, что к борцам за права человека по прежнему прислушивается только тот же самый узкий и избранный круг, к которому они обращались при советской власти, а на фоне популярности г-на Путина их аргументы просто не слышны. Заместитель директора российского бюро Human Rights Watch Таня Локшина считает, что перед активистами стоит задача «найти тот язык, который звучал бы для российского общества убедительно».

«Это должен быть другой язык - не тот, которым пользовались советские инакомыслящие, - полагает она. – В определенном смысле со стратегической точки зрения проще противостоять полностью тоталитарному режиму, чем пытаться выступать против изощренного, сильного авторитаризма. В стране есть определенная свобода. Вопрос в том, как объяснить людям, чего у них нет?».

Г-жа Алексеева знает эту позицию, но с ней не согласна. Она считает путинское сворачивание демократии не катастрофой, а неизбежно следующей за любой революцией реакцией. Что же касается отсутствия понимания со стороны общества, то она убеждена, что россияне так пассивны из-за своей бедности, и пока они остаются бедными, с этим ничего не получится сделать.

«Люди совсем не глупы, они все понимают, - говорит она. – У них просто нет сил действовать. У них не хватает сил даже подумать об этих вопросах, их проанализировать, не говоря уж о том, чтобы проявить активность». Она указывает на розы с длинными стеблями – их прислал ей человек, которого она помогла освободить из тюрьмы.

«Его нам не нужно убеждать с помощью рекламных технологий. Он понимает, что я ему помогла, - говорит она. – Именно на этом, на помощи людям нам, и следует концентрировать свое внимание. Вот наша реклама».

Впрочем, когда нужно что-то довести до сведения общественности, особенно западной, г-жа Алексеева иной раз демонстрирует гениальные способности в этой области. Примером этого может служить новогодний митинг, который регулярно проводится 31-го числа - в честь гарантирующей свободу собраний статьи российской конституции. В прошлый раз арестовали всех кроме г-жи Алексеевой, однако на этот раз ее тоже схватили вместе с 50 другими участниками и увели в автобус. Милиция быстро поняла свою ошибку: через 40 минут один из милиционеров открыл дверь автобуса и сказал г-же Алексеевой, что она может идти. Она отказалась. К этому моменту по всему миру уже разлетелись фотографии: похожая на призрак женщина с явным ужасом смотрит на облаченного в камуфляж милиционера.

На самом деле, г-жа Алексеева, по-видимому, ожидала, что ее арестуют. Она заранее заказала себе домой горячие пироги с мясом и велела охраннику впустить гостей. В 11 часов вечера, когда она вернулась из отделения милиции, праздник был в самом разгаре. На утро российских лидеров уже ждали гневные заявления от Совета национальной безопасности Соединенных Штатов и председателя Европейского парламента Ежи Бузека (Jerzy Buzek), который заявил, что он «глубоко и лично обеспокоен тем, что уважаемая 82-летняя женщина провела новогоднюю ночь под арестом».

Спустя несколько дней, она в сотый раз с очевидным удовлетворением рассказывает эту историю, наблюдая, как за окном падает снег. «Если случившееся послужит им уроком, это будет полезно, хотя о победе я бы не говорила , - замечает г-жа Алексеева. - Впрочем, послужит ли им это уроком, я сказать не могу, потому что они очень плохо обучаются».