Директор балета Унтер Ден Линден Владимир Малахов: "Я сам и половина моей труппы - подопытные кролики" (original) (raw)

16 лет назад чудо-юноша Володя Малахов покинул Россию и приступил к покорению Запада. Сегодня 39-летнего Малахова называют первым танцовщиком мира и одним из самых удачливых балетных менеджеров. В том, что он до сих пор хорош на сцене, убедились очевидцы гала-концерта в Кремле. А о своих менеджерских заботах и достижениях директор балета Немецкой государственной оперы Владимир Малахов рассказал корреспонденту "Известий" Светлане Наборщиковой.

вопрос: Однажды вы сказали, что ваш идеал в балете — Мария Каллас. Как это понимать?

ответ: Я всю жизнь мечтал танцевать так, как Каллас пела, и никогда не искал кумиров среди своих коллег. Всегда хотел быть первым Малаховым, а не вторым Нуриевым.

в: Вам это удалось. Что еще вы хотите от жизни?

о: Долго перечислять. Например, балет Немецкой оперы пока не самая лучшая труппа мира, а мне хотелось бы сделать ее лучшей.

в: Говорят, у вас глаз — алмаз. Кто из танцовщиков, принятых в этом году в труппу, станет звездой?

о: Не могу давать прогнозы, тем более что улов в этом сезоне невелик. Просматривалось 127 девочек, я не взял ни одной. И 97 мальчиков. Принял четверых на годовой контракт.

в: Почему такой малый срок?

о: Для западного балета срок нормальный. Это в России, если человек переступил порог театра, то остается там до пенсии.

в: Как вам удается успешно совмещать карьеры танцовщика и директора?

о: Я сам завел это колесо и остановить его уже не могу. Кручусь, как белка, с десяти до десяти, и самое удивительное, что не устаю.

в: Подчиненные ваш ритм выдерживают?

о: Приходится. Я даю артисту один шанс, другой и намекаю, что третьего уже не будет. Но я не диктатор, а глава большой и дружной семьи. Знаю, в каких случаях надо прикрикнуть, а когда похвалить.

в: Дружная балетная труппа — противоречие в термине. У вас действительно нет интриг?

о: Интриги возникают, когда кто-то что-то делает за спиной. Я стараюсь это пресекать, потому что сам человек откровенный и прямой. И всегда говорю танцовщикам: если у вас проблемы, придите ко мне и расскажите.

в: Если артист покидает труппу, вы его ревнуете или благословляете? Я о том, что в Большом театре появилась новая звезда — Артем Шпилевский, бывший ваш премьер.

о: Это нормально, когда артист ищет себя. Но со Шпилевским ситуация иная, для меня неприятная. Алексей Иосифович Ратманский мог бы позвонить и сказать, как директор директору: "Мне нужен Шпилевский. Давай обговорим его переход в труппу Большого". Но я узнал об этом, когда контракт был уже подписан.

в: Выходит, ваш бывший одноклассник переманил у вас артиста, и вы с ним больше не друзья?

о: Вряд ли такая малость может нас поссорить. Но я высказал Алеше все, что думаю по этому поводу. Рад, что он меня понял и извинился.

в: С Большим, помнится, у вас и раньше были проблемы — в свое время Юрий Григорович не взял вас в труппу.

о: Никаких обид на Григоровича и театр у меня давно нет. Я думаю, что судьба тогда уберегла меня от Большого. Не знаю, как сегодня, но двадцать лет назад затеряться в этом огромном коллективе было легче легкого.

в: Вернемся в Берлин. Как воспринимает балет немецкая публика?

о: Есть своя специфика. Не важно, как раскручивается премьера, какие даются анонсы. Люди в любом случае покупают билеты с опаской. Но если все прошло хорошо, слух об этом распространится со скоростью вируса и на следующий день зал будет полон.

в: Вы приглашаете дорогих хореографов. Германия не ограничивает театр в средствах?

о: Мы финансируемся как государственная структура, но все равно приходится крутиться. В январе я сэкономил на собственной юбилейной программе. Зато появилась возможность пустить сбереженные средства на безумно затратные "Вечер балетов" Роббинса и "Сильвию" Аштона.

в: Вступая в должность, вы говорили, что не будете заниматься финансовыми вопросами.

о: Хотелось бы, но не получается. Театру нужны деньги, а я — лицо театра. Все проекты, в том числе и коммерческие, требуют моего присутствия. Видите браслет у меня на руке? Сейчас я и половина труппы — подопытные кролики одной берлинской клиники.

в: В чем заключается опыт?

о: В том, чтобы определить, как организм переносит большие нагрузки, успевает ли восстанавливаться. Все наши биоритмы записываются. Потом браслеты подсоединят к компьютеру и расшифруют показания. Медицине польза, и нас, как кроликов, подкормят.

в: Сергей Довлатов описал один случай: зашел он в Нью-Йорке в бакалейную лавку, а там на стене фотография Барышникова. Вот это, говорит Довлатов, и есть слава. Когда даже в лавке знают, кто ты такой. Вы уже достигли этой степени популярности?

о: В Германии — определенно нет. На улицах узнают, но портреты в лавках... Над этим еще надо работать. Вот Япония — совсем другое дело. Обожание танцовщиков там нечто вроде национального досуга, очереди за автографом выстраиваются на два квартала.

в: В России вас тоже очень любят. Когда приедете вновь?

о: Года через три, не раньше. Бывал бы чаще, но мешает несовершенная система приглашений. У нас почему-то принято приглашать за несколько месяцев до выступления, а у меня сезоны расписаны на полтора-два года вперед. Фактически я живу в самолете.

в: Если спуститься на землю, где вам комфортно?

о: Там, где удобно танцевать. Это в первую очередь. А в Берлине мне хорошо с моим зверьем. У меня две кошки и две собаки. Подойдет такое теплое, лохматое существо — и все проблемы долой. Если бы не танец, я стал бы ветеринаром. Буду посвободнее — заведу себе зоопарк.