«Путин меня слушается. Иногда» (original) (raw)

— Станислав Сергеевич, говорят, что есть штаб формальный, который возглавляете вы и куда входят артисты, рабочие и общественники. А есть другой — там реально принимают решения, его возглавляет Вячеслав Володин. Это правда?

— Многие функции мы действительно не исполняем. Задача Народного штаба — ездить по стране, встречаться с людьми. А моя задача — ездить по стране, встречаться с начальниками штабов. Кроме этого, есть и администрация премьера, и пресс-служба премьера — они же тоже работают. И это обычная повседневная работа, на выборах она утраивается, только и всего.

— А чем еще занимается ваш Народный штаб, помимо встреч с людьми?

— Мне идет множество звонков от людей, которые хотят помочь Владимиру Владимировичу Путину. Этим мы и занимаемся, пытаемся как-то их использовать. Все рвутся работать, кого-то включаем в список доверенных лиц кандидата в президенты.

— Чем, по мнению людей, можно помочь Путину, что они чаще всего предлагают?

— Огромное количество предложений, как ни странно, от интеллигенции, даже из нашей киношной среды мне звонят. Они говорят: «Давай, используй меня, хочешь, ролик сниму, хочешь, еще что-нибудь».

— Так и кампанию можно провести почти бесплатно.

— Если бы мы взяли все деньги, которые нам предлагают... Ведь и фонд кандидата в президенты состоит из народных денег.

— Деньги фирм, компаний не принимаете?

— Нет. Мы еще отсылаем огромное количество денег назад, потому что часто на почте неправильно пишут отчество или что-то еще. Люди присылают по тысяче, по две.

— Готовитесь ли вы ко второму туру? Допускаете ли такую возможность?

— В политической борьбе всё возможно. Учитывая, что «Единую Россию» обвиняют в нечестной игре, она вела себя, на мой взгляд, наиболее достойно. Остальные пользовались некорректными приемами, недозволенными. В данном случае я говорю не об интернете, где просто антипутинская истерия, выдаваемая за глас народа. Наши политические противники передергивают, в их выступлениях есть клевета, умаление или умалчивание заслуг кандидатов в президенты, идет раздувание ошибок до глобальных масштабов. Конечно, у него были и ошибки. Поэтому в политической борьбе все может быть, но мой политический опыт подсказывает (а я хоть и режиссер, но и депутат Госдумы всех шести созывов, и начал выступать в политике задолго до Государственной думы), что проблема будет решена в первом туре.

— И все-таки на чем основывается уверенность?

— Я думаю, во-первых, наша работа не пропадет даром... Сейчас вот доктор Рошаль «чешет» по стране, или Николай Васильевич Федоров, бывший президент Чувашии… По всей стране они мотаются! У меня нет времени ездить, и то я побывал на заводах Северодвинска, увидел, насколько там изменилась жизнь, насколько изменилась сама атмосфера, все изменилось буквально за несколько лет. У них огромное количество заказов, а раньше они сидели «зубы на полку», ремонтировали только «Адмирала Горшкова», авианосец, который продали Индии.

— Получается, их не надо убеждать голосовать за Путина. А почему остальных надо?

— Тех, с кем я встречался на заводе, не надо. Что касается остальных. Во-первых, интернет, конечно, ведет большую разрушительную, деструктивную работу. Во-вторых, конечно, Запад бросил все силы, совершает отчаянные попытки, чтобы только не было Путина. Например, новый американский посол в Россию приехал. Он даже не дипломат, насколько я знаю, а специалист по оранжевым революциям.

— Когда собирается штаб, он обозначает какие-то угрозы России вроде этих? Какие угрозы для очередного срока Владимира Путина существуют, по мнению штаба?

— Оживились всякие американские фонды, Фонд Генри Джексона, Фонд Форда, Фонд «За демократию», который посылает всяким правозащитным, экологическим организациям гранты, спонсирует всевозможных «навальных», многие из них живут за счет этих фондов. Во-вторых, оживились и бросают довольно приличные деньги люди, скрывающиеся от правосудия, это наши, российские граждане.

— Это кто?

— Таких много. Например, Невзлин Леонид Борисович, который живет в Израиле, это один из руководителей ЮКОСа, приятель Ходорковского, который осужден в августе 2008 года пожизненно московским горсудом за доказанные заказные убийства. И так далее.

— И все-таки ко второму туру штаб готовится?

— А что к нему готовиться? Нормальная политическая борьба. Просто лишнее напряжение для страны, лишние деньги. Организация выборов — недешевое дело.

— Если говорить о возможности второго тура, кого можно воспринимать реальным соперником Путина?

— Зюганова.

— А Прохоров?

— Прохорову достанутся многие протестные голоса, которые ему не принадлежат. Если Явлинского, что очень жалко, снимут с выборов, то голоса Явлинского могут уйти к Прохорову.

— А вам жалко, что сняли Явлинского?

— Жалко.

— А почему так произошло?

— Там подписи какие-то неправильные.

— Центризбиркому уже не верят, утверждают, что это «рука Кремля», политическое решение.

— Не думаю. Явлинский никому не страшен, он хороший человек, обаятельный, интеллигентный, умный, но он абсолютно никому не страшен. У него поклонников не так уж и много, если говорить об огромной стране и если не говорить про Москву, Санкт-Петербург.

— Если основной соперник — это Зюганов, то и кампания должна строиться «антизюгановская»?

— Нет, у нас этого нет. На мой взгляд, Зюганов самый приличный соперник. Это, может быть, мое личное мнение, поскольку я с ним дружу, мы играем на бильярде… Но я бы ему (Зюганову. — «Известия») не доверил страну по ряду причин.

— По каким?

— Во-первых, мы прожили 70 лет при коммунистах. Но самое главное, что не понимают остальные, что 1990-е годы — этот кошмар организовали не демократы. Это делали партократы. Под маской демократов трудились над разрушением, над разворовыванием страны партократы. Могу пофамильно всех назвать. Это кандидат в члены Политбюро Ельцин, замглавного редактора журнала «Коммунист» Гайдар, руководитель Центрального телевидения, член Политбюро Яковлев. Во всех областях — первые или вторые секретари обкомов, во всех республиках — первые секретари ЦК, начиная с Туркменбаши. Так что где вы там видели демократов? Это коммунисты-хамелеоны довели страну до ручки.

— Поэтому вы негативно воспринимаете Михаила Прохорова, по этим причинам, как «продукт 1990-х»?

— Прохоров в свое время воспользовался на залоговых аукционах народным богатством, а на этих выборах воспользуется чужими голосами. Например, голосами Явлинского. А в принципе всерьез я его не рассматриваю. Это было бы уж совсем позорно, если бы наш народ отдал свои голоса тому, кто обокрал его.

— В Москве, говорят, ему симпатизирует избиратель.

— Вы живете в столице, а я живу в России. Так что у нас совершенно разные представления, к кому люди испытывают симпатии. На том же заводе, откуда я только что приехал, нет ни одного человека, который проголосует за Прохорова.

— Путин не участвует в дебатах, это объявлено уже официально. Это вызывает вопросы у политических соперников.

— А вы можете себе представить Путина в программе «К барьеру!», стоящего напротив Жириновского? Жириновский ни с кем не может вести цивилизованный разговор. Будь то женщина, Явлинский или премьер-министр.

— Вы ему сами не рекомендовали не участвовать в дебатах?

— Да. Но он человек неожиданный, самостоятельный.

— Он вас не слушается?

— Нет. Хотя… иногда слушается. Кроме того, что ему советы-то давать? У нас есть своя работа, она вовсе не в том, чтобы давать советы. Хотя люди приходят с советами, с программами. Я ему все это отсылаю, не знаю, читает ли он или нет. Мы ведь просто задыхаемся от предложений. И Путин их не в состоянии осилить, он даже прочесть это не в состоянии. Как он может это все осилить, все это прочесть? Все эти горы документов…

— Когда Путин представлял вас в качестве главы штаба, он сказал, что вы всегда говорили жесткую правду в лицо, именно поэтому он вас выбрал. Удается это делать?

— Иногда.

— Какую жесткую правду вы успели ему уже сказать? Какую правду может сказать только Говорухин?

— Ну почему Говорухин. И другие, наверное, могут сказать. Вот он придумал эти веб-камеры. Я ему сразу сказал — мне кажется, это напрасно. Во-первых, я сказал, что это будет стоить дороже, чем задумано, во-вторых, как у нас водится, треть из них не будет работать. В-третьих, оппозиция, тот же интернет, так уж поиздеваются над этим, когда выяснится, что это не все работает! Он мне ответил: «Нет, я сам объявил об этом, и я должен это сделать». У него сейчас, сколько бы я ни присутствовал на всяких совещаниях, одна идея — чтобы сделать выборы чистыми, честными и прозрачными. Я ему говорю: «Да, это надо делать, но надо позаботиться и о том, чтобы выиграть эти выборы». Это или уверенность, или самоуверенность… что в политике недопустимо.

— Чем такая самоуверенность может обернуться, по-вашему? И что подкрепляет его уверенность?

— Подкрепляет его общение с гражданами. Когда он выходит к людям не в Москве, а на аудиторию в Красноярске, Ханты-Мансийске или в Кемерово или в Кисловодске, он видит восторженную любовь к себе.

— Это не опасно?

— Опасно, конечно. Но он видит, как люди к нему относятся.

— А обсуждали ли вы события на Болотной, тех недовольных им, которые вышли на Болотную и Сахарова? Это все-таки было, это обсуждается… Будете ли вы в ходе избирательной кампании взаимодействовать с этими людьми?

— Я с ним это не обсуждал. Я только спросил его: ну ведь эти громкоговорители, музыка, трибуны — на всё это нужны деньги? Откуда они берут деньги, почему вы сами об этом не скажете, почему не обрубите каналы? Я предложил — если вам неудобно, давайте я скажу об этом. «Может быть», — ответил он. Но никаких данных мне не дали. То, о чем я говорю, это не закрытые данные. Хотя в закрытых данных до черта есть — кто, кому посылает, за что, как. Но почему-то он не хочет этого говорить. А я бы обнародовал. То, что я вам говорю про всякие фонды, про Невзлина, — это то, что я беру из интернета, с сайтов.

— А есть ли эти закрытые данные?

— Я подозреваю, что у нас недаром разведка деньги получает. Что-то они должны знать! Наверняка они знают в сто раз больше, чем я!

— Есть ли доля правды в претензиях и требованиях митингующих, по-вашему? Что думает по этому поводу Путин?

— Поэтому он сегодня только и говорит о честных, чистых, прозрачных выборах. Раз уж вас это волнует больше всего, говорит он, мы этим сейчас только и занимаемся. Понимаете, все это чушь про массовые фальсификации, я в это абсолютно не верю. Было много недочетов, на выборах были, конечно, нарушения, но со стороны всех партий. От ЛДПР-то будь здоров сколько! А результат выборов вполне коррелирует с результатами опросов общественного мнения перед выборами.

— Правда, что принято решение в штабе не работать на «электорат Болотной»?

— Правда. Я не работаю. Это люди, которым я свои мозги не вставлю и не смогу их убедить. Не смогу убедить таких людей, как Быков, Акунин (тоже мне писатели). Ну а всякие Рыжковы уже рулили страной. Он был одним из руководителей партии власти, Немцов вообще… При нем весь этот воровской беспредел и был. В 1990-е была уже не не просто коррупция, а, выражаясь блатным языком, воровской беспредел.

— Так от «Единой России» вы дистанцируетесь? В регионах есть раздражение партией?

— Есть. Она заформализована, она стала очень похожа на КПСС, она перестала вести диалог с политическими оппонентами. Она наделала кучу ошибок.

— Не нужна вам в кампании такая партия, она все испортит?

— Нет, она не испортит. Они тоже будут как-то помогать, это их лидер…

— Есть желание отодвинуть подальше логотип ЕР в ходе кампании?

— Это так и есть. У нас логотип «Народный фронт». Он вернулся в первоначальной идее народного государства. В штабе есть и рабочие, и колхозник, и врач, и учитель, и студент, и бизнесмен…

— Что делать дальше с «Единой Россией» — этот вопрос вы обсуждали?

— Что с ней делать? Когда образовывалась «Единая Россия», партия власти, всюду, всегда, везде, как и в случае с КПСС, в нее влезают люди ради власти, люди, для которых власть — это пожить всласть. То есть там очень много оказалось людей, которые пришли делить бюджетный пирог. От этих людей партия должна освобождаться. Мы же не можем каждые пять лет создавать новую партию власти? Надо исключать. Меня же пытались исключить!

— За что?

— Письма писали. Тогда, когда на первом заседании Думы пятого созыва я взял слово и сказал, что мы совершаем большую ошибку, мы становимся все больше похожи на КПСС. Но как-то погасили «огонь», сказали: «Говорухин — человек хороший». На самом деле надо исключать из партии других людей, которые не видят этого, которые пришли делить бюджетные деньги. Но там есть и много разумных, замечательных людей. Николай Гончар, Иосиф Кобзон, Геннадий Кулик, Алина Кабаева. Вот она — настоящий депутат, у нее большая работа с молодежью, со спортом, очень интересно она работает, живет этим. Пришла Максакова-младшая, кипит вся, масса идей у нее.

— Скоро начинается агитационная кампания в СМИ, на телевидении. Вы как режиссер даете советы? Как вы ее видите?

— У премьер-министра есть пресс-служба, она этим и занимается. Я бы вообще бы их не делал, этих роликов. Ничего не надо делать, надо быть выше всего этого. Но раз Путин хочет, вернее я не думаю, что он хочет, он не возражает, то пусть будет.

— Ждете нарушений со стороны оппонентов? Готовитесь к ним?

— Есть нарушения нравственного закона. Нужно вести себя корректно по отношению к политическому противнику. Наши оппоненты этого никогда не делали и никогда не будут делать.

— Чем завершится активность на митингах? Она сойдет на нет или разгорится?

— Пшиком, как всегда. Но они-то рассчитывают на то, что они раскачают всю страну, доведут до того, что правительство должно будет принять какие-то непопулярные законы, либо не дай Бог кто-нибудь погибнет в этих митингах. Это всегда очень опасно. И мы вернемся к 1991 году.

— Принимает ли Дмитрий Медведев какое-то участие в кампании Путина?

— У меня ощущение, что он так… помалкивает. И мне казалось, было бы достойнее, если бы он активно включился в кампанию человека, которого он сам выдвинул в кандидаты в президенты. Я его активной роли не вижу, и для меня это странно, ибо это первый человек, который предложил нам кандидатуру Путина на должность президента Российской Федерации.

— Почему так происходит?

— Это его надо спросить.