glazkov-play (original) (raw)

Глазков В.В.

Избранные места из хроники Третьей пунической войны

(историческая трагедия)

Ceterum censeo

Carthagihem delendam esse.

(А кроме того, я считаю,

что Карфаген следует разрушить)

Марк Порций Катон, римский сенатор

Действующие лица

Публий Корнелий Спицион Эмилиан - римский полководец;

Полибий - греческий изгнанник, историк, его друг;

Гай Лелий - друг Спициона;

Марк - адъютант Спициона;

Баннон - глава делегации Карфагена;

Мардохей - тайный агент римлян в Карфагене;

Гасдрубал - карфагенский полководец;

Марк Порций Катон - римский сенатор;

Цензорин - римский консул в 149 г. до Р.Х.;

Римские сенаторы:

Гней Цепион;

Луций Муммий;

Гай Красс;

Публий Насика;

Маний Бальб;

Тит Фламинин.

Она и Он - девочка и мальчик, обитатели Рима начала XVI века;

воины, карфагенское посольство.

Место действия: Рим и окрестности Карфагена

Акт 1

Сцена 1 (мальчик и девочка на развалинах римского форума, за сценой мерно бьет колокол)

Он Смотри, что за книгу я стащил из отцовской библиотеки.

Она Дай мне... Какая старая!

Он Если бы отец увидел, что я ее взял, то не ограничился бы тем, что надрал мне уши. Я думаю, дело дошло бы до розог, хотя мама не любит, когда он меня ими потчует. А отец твердит все время ⌠Пожалеешь розги - испортишь ребенка■.

Она Мой отец говорит то же самое.

Он Но, если честно, отец у меня справедливый и даже радуется, когда я прошу дать мне книжку из его библиотеки. Вот только старые книги, такие, как эту, он мне не дает. Но я их беру сам, у меня есть ключ от библиотеки.

Она Но эта книжка на латыни.

Он Ну и что? Отец научил меня.

Она Какой ты умный... Знаешь, я думаю, это очень интересная книжка. Смотри, обложка ее совсем истрепалась. Сколько людей читали ее? Наверное, много. Это сказки?

Он Нет. Эта книга о Риме и его истории. Я только начал ее читать и даже не знаю, кто ее написал. На обложке нельзя разобрать имени. Потом спрошу у отца.

Она Почитай ее мне. Пожалуйста!

Он Хорошо. Откуда начать?

Она Открой наугад. Моя мама, иногда, читает так Библию. Давай начнем с надписи под этой картинкой. Читай!

Он Ceterum censeo Carthagihem delendam esse. - А кроме того, я считаю, что Карфаген следует разрушить. Марк Порций Катон, римский сенатор.

Сцена 2 (римский сенат)

Катон (демонстрируя связку смокв) Смотрите, сенаторы Рима!

Цепион Достойный Марк Порций Катон полагает, что римские сенаторы не видели смокв?

Муммий Быть может, Марк хочет похвастаться плодами своих садов? Говорят, его новое поместье просто великолепно. И стоит больше миллиона сестерциев.

Красс Я слышал, Марк написал трактат о сельском хозяйстве. Может быть он хочет нам его проиллюстрировать?

Насика Ну что ты. Я читал выдержки оттуда. Он пишет, что в Италии стоит выращивать только цветы и свиней. Все, кроме цветов и свинины, Рим должен импортировать из своих провинций. Даже если провинции этого не захотят.

Бальб Насчет свинины - я понимаю. Это ему близко, ведь все его предки тем и занимались, что выращивали свиней. Не зря его родовое прозвище Porcus - свинья.

Катон Глупцы! Мое семейное имя еще и Catus - что значит проницательный. Неужели вы забыли, откуда я прибыл?

Фламинин Мы помним это, сенатор Марк Порций Катон. Ты прибыл из Карфагена, где был нашим официальным посланником. Но объясни, зачем ты кидаешь фрукты под нос римским сенаторам?

Катон Эти смоквы сорваны мной три дня назад в садах Карфагена. Всего три дня назад, сенаторы Рима! Я обошел весь город пунийцев - он ломится от золота, арсеналы набиты оружием, хлебные амбары полны продовольствия, гавань забита кораблями. Карфаген оправился после последней войны с Римом. Он готов снова оспорить наше первенство в мире.

Муммий Да знают ли об этом сами пунийцы?

Красс Я сомневаюсь.

Цепион Мы не воевали с ними 50 лет. Каждый год они платят нам по 200 талантов и в точности выполняют все условия мирного договора с нами. Они даже не имеют права воевать ни с кем без нашего разрешения.

Насика Этим менялам не до войны. Их продажность вошла в пословицы. Помните, как они, нашими руками, разделались с Ганнибалом?

Красс После поражения в войне он захотел навести порядок в их прогнивших финансах, так они тайно послали к нам в Рим посольство, чтобы мы предъявили им ультиматум и потребовали его выдачи.

(разговор двух сенаторов)

Бальб В городе опять броженье. Плебс недоволен.

Фламинин Он всегда недоволен.

Бальб Пожалуй, нам бы не помешала небольшая победоносная война.

Фламинин Всегда можно найти доводы за войну с государством, у которого больше денег, чем сил.

Бальб У Карфагена много денег и пока мало сил.

Фламинин Но только пока.

Бальб Поэтому стоит поторопиться.

Фламинин Согласен. После заседания переговорим со всеми сенаторами по отдельности. (громко Катону) С тобой, Марк, прибыли послы из Карфагена. Мы примем их завтра, после чего не торопясь все и обсудим.

(Все расходятся)

Муммий Итак, Гай, ты приглашаешь к себе на пир? Там будет что-нибудь необычное?

Красс Увидишь. Ты, я знаю, любишь икру, так что по секрету скажу, что я специально купил сосуд черной икры. Он обошелся мне в 1200 сестерциев. Но это не главный сюрприз.

Муммий Неужели законы против роскоши не для тебя?

Красс А разве ты их соблюдаешь?

Муммий Я как-то раз честно попытался. Неделю я питался овощами и хлебом, как делали наши предки.

Красс И каков был результат?

Муммий Потом я две недели страдал несварением желудка.

Сцена 3 (Спицион, Лелий и Полибий возлежат на пиру на загородной вилле Спициона)

Полибий Что нового в Риме, Публий?

Спицион Пожалуй что и ничего, Полибий. В цирке очередные бои гладиаторов. Как всегда, вся сцена залита кровью, публика ревет от восторга и требует еще.

Полибий А кто устраивал игры?

Спицион Не помню точно. Кто-то из претендентов в консулы на следующий год.

Полибий Очередная попытка подкупить городскую чернь?

Спицион Разумеется.

Полибий Для чего эти огромные траты? Развлечение для толпы продолжается короткое время и устраивается для ничтожнейших людей, в которых, однако, одновременно с пресыщенностью умирает и воспоминание о наслаждении. Это по сердцу детям, слабым женщинам и свободным людям, вполне подобным рабам; но человек строгих правил одобрить это не может.

Лелий Недалеко от цирка я видел, как компания флейтистов попыталась дать концерт, толпе надоела их игра и они заставили превратить концерт в боксерский матч. По-моему, флейтисты лупили друг друга значительно лучше, чем играли.

Полибий Простой народ признает только простые развлечения.

Спицион Как сказал как-то Катон, у брюха нет ушей.

Полибий Вы не любите Катона, но все-таки цитируете его, Публий?

Спицион Его мало кто любит. Редкий день он не наживает себе нового врага. А нелюбовь к нему - наша семейная традиция, Полибий. Помните, он добивался наказания моего приемного деда, Спициона Африканского, за растрату казенных средств? Он тогда заявил, что перед законом все должны быть равны, даже дед, который был спасителем Рима.

Лелий И твой дед покинул Рим и никогда туда не возвращался.

Спицион Да, но несмотря на это, старик Катон умен и честен, как никто другой. Кстати, он недавно вернулся из Карфагена и, как мне передали, выступил перед сенатом с патетической речью, потребовав разрушить Карфаген, пока тот, осознав свою теперешнюю силу и богатство, в третий раз не попытался померяться силой с Римом. После этого сенаторы долго заседали и поговаривают, что они склоняются к объявлению войны.

Полибий Это не удивительно. Плебеи волнуются. После победоносных римских походов в городе скопилось слишком много лишнего люда... А когда общественное недовольство становится особенно острым, всегда находится причина для войны, которая могла бы обеспечить всеобщую занятость, поправить финансы и направить народный гнев против чужеземного врага, чьи земли могли бы накормить римский народ в случае победы, или навеки успокоить его в случае поражения.

Спицион Вы предельно циничны, Полибий.

Полибий Чего еще можно ожидать от греческого заложника, Публий? Моя родина выдала меня как залог своей лояльности, а с тех пор еще и отреклась от меня. Теперь судьба несет меня по свету, как злой осенний ветер гонит прочь ненужный никому, оторванный от родного дерева листок.

Лелий Как печально. Но неужели за 15 лет разлуки ваша боль не притупилась?

Полибий Скорее наоборот, Гай. С возрастом начинаешь лучше понимать, что человек есть часть целого и должен, обязан, сотрудничать с ним - со своей семьей, страной и, наконец, божественной мировой душой; он находится в этом мире не для чувственных наслаждений, но чтобы без страха и упрека выполнить свой долг.

Лелий И в чем вы видите свой долг, Полибий?

Полибий Вы, Гай, задаете вопрос, на который я не смогу вам ответить точно. Семьи у меня нет, родина далеко и ей не до меня, остается только попытаться, быть может тщетно, сделать мир хотя бы чуть лучше. Я надеюсь, что мои книги не пропадут бесследно.

Спицион Кстати, не дали бы вы мне почитать уже написанные вами главы всемирной истории?

Полибий Охотно. Ваше мнение для меня ценно, Публий.

Спицион Надеюсь, вы были объективны, в отличие от Катона. Тот, стремясь досадить нам, аристократам, в своих ⌠Началах■, где описывал историю Рима, не назвал по имени ни одного из полководцев, сражавшихся против Пирра. Зато он прославил одного из боевых слонов, указав его кличку.

Полибий Неразумно писать историческое сочинение, желая кому-то досадить. От этого страдает истина, а истина для истории - то же, что глаза для животных; если их вырвать, животное становится бесполезным. К тому же, Публий, вам известно, что в Ахейе, на моей родине, я сам был аристократом. Отец мой был стратегом ахейского союза... Да и что же тут плохого, если твои предки оставили тебе не только доброе имя, но еще и хороший достаток, нажитый честным трудом? Человек есть связь времен, тончайшая прослойка между прошлым и будущим, связывающая их, и понять свое место в мире возможно лишь если помнишь собственную историю. Вот вы, Публий, ведь не только Публий Корнелий Спицион Эмилиан, член могущественной семьи Корнелиев. Непрерывная временная нить протянулась от вашего прадеда, Публия Корнелия Спициона, проигравшего Ганнибалу битву при Требии, первую битву римлян с Ганнибалом на территории Италии, через его сына, Спициона Африканского, который победил Ганнибала, к вам, его приемному внуку. А ваш отец, Луций Эмилий Павел, - он был сыном консула, павшего при Каннах, самой блестящей победе Ганнибала над Римом. По вашей родословной можно изучать историю Рима. Так что вы не просто отпрыск одного из самых влиятельных римских семейств, вы - часть Рима, и не малая. Да и вы, Лелий, тоже принадлежите семейству, давшему Риму не одного консула. Так что величие Рима -это и ваше величие.

Спицион Ну договаривайте, договаривайте же фразу, Полибий. Его позор - и наш позор тоже.

Полибий Это вы сказали, Публий, не я.

Спицион Но все же, что вы имели в виду?

Полибий Как вы знаете, недавно Сульпиций Гальба под предлогом переписи для раздачи земли заманил в свой лагерь в Испании семь тысяч кельтиберов, которые доставляли ему слишком много хлопот. Когда те собрались, он окружил их войсками и хладнокровно перебил почти всех, продав уцелевших в рабство. Как вам это нравится?

Лелий Разве кому-нибудь такое вероломство может нравиться?

Полибий Однако, Гай, большинство посчитало случившееся вполне нормальным. В конце концов дело касалось всего-навсего кельтиберов. Как вы знаете, сенат закрыл на это глаза.

Спицион На что-то же надо закрывать глаза. Гальба, разумеется, поступил вероломно, но Испанию регулярно лихорадит восстаниями. А против тяжелой болезни помогают только решительные средства. Сенат это молчаливо понимает и прощает. Все-таки там заседают пусть не всегда честные, но, несомненно, опытные люди. Потому и престиж сената высок, как никогда. Сенат с успехом провел Рим через две Пунические и три Македонские войны, он бросил вызов всем соперникам Рима и одолел их, добился угодливой дружбы Египта и овладел таким количеством мировых богатств, что уже подумывает освободить Италию от прямого налогообложения вообще. Свобода и демократия процветают в Италии.

Полибий Я не буду спорить с вами, Публий. Вы знаете, что я считаю римский строй самым совершенным государственным устройством, которое только сейчас возможно. Вот только надолго ли хватит упомянутых вами свободы и демократии, Публий? Мятежные народы, что покорились ныне воле сената, который состоит по большей части из закаленных государственных мужей и полководцев-триумфаторов, наверняка не согласятся на то, чтобы их судьбы определялись немногочисленными италийцами, имеющими избирательное право.... Главный принцип демократии - это свобода, главный принцип войны - повиновение, одно исключает другое. Если войны ведутся слишком часто - демократия обречена. А войны сейчас часты.

Лелий Вы пессимист, Полибий.

Полибий Просто у меня нет более иллюзий.

Спицион С чего бы?

Полибий Я просто знаю историю. А знание истории имеет двойную дидактическую цель - политическую и моральную. Из истории следует, во-первых, извлекать уроки для государственных деятелей, - что важно для вас, Публий, и для вас, Лелий; а во-вторых, учиться стойко переносить удары судьбы. Последнее, пожалуй, наиболее важно для меня... А насчет демократии, не обольщайтесь, друзья. Рим обязан своими победами не только ей. Секрет римских свершений в том, что древние и богатые семейства благодаря своим возможностям и привилегиям управляют государством уже в течение нескольких столетий, обеспечивая устойчивую преемственность римской политики. Я, кстати, ничуть не осуждаю подобную практику. Долг аристократа - мудро править. Всякая толпа переменчива, полна беззаконных вожделений, неразумной страсти и горячего гнева. Ее следует держать в повиновении и строгое, но мудрое управление полезно народу, как полезен строгий ошейник собаке.

Спицион Вы полагаете, Полибий, что для аристократа любовь к мудрости является менее важным занятием, чем общественная деятельность?

Полибий Мудрость, по определению древних философов, есть знание дел божеских и человеческих, как и причин, от которых они зависят; если кто-нибудь порицает интерес к мудрости, то я, право, не понимаю, что он считает нужным прославлять. Однако, каждую обязанность, способную оберегать объединение и общественные узы между людьми, надо ставить выше обязанности, состоящей в познании и занятиях наукой. Вы, как аристократ, пренебрегаете своим долгом, Публий. И вы, Лелий, тоже. А ведь на вас многими возлагаются очень большие надежды.

Лелий То есть, Полибий, нам стоит более активно заняться государственной деятельностью?

Полибий Вам уже давно бы пора это сделать, а не только поощрять литературные таланты и заниматься греческой философией, хоть бы даже и под моим руководством.

Спицион Для взлета на политический Олимп богатства и знатности еще недостаточно. Всегда необходим случай.

Полибий Судьба, Публий, мудрого ведет, а глупого - тащит. Случай представится.

Сцена 4 (в сенате)

Фламинин Все ли в сборе?

Цепион Нет Марка Катона.

Муммий Странно, опаздывать - не в его характере.

Красс Когда я шел на Форум, то повстречал толпу чем-то раздраженных женщин. Они могли его задержать.

Муммий Если Марк угодит в их нежные руки, то ему не поздоровится. Он здорово насолил римским матронам законами против роскоши в свою бытность цензором.

Бальб Положим, досадил то он не только римским матронам.

(Появляется Катон, отряхивая грязь со своей одежды)

Катон Проклятые бабы! Сначала они просто подшучивали над моими сединами, потом стали оскорблять, и, наконец, стали бросать в меня всякую дрянь. Пришлось, как нашкодившему мальчишке, бежать от этих фурий, - не драться же было с ними! О времена, о нравы!

Фламинин Не стоит принимать выходки нескольких вздорных женщин столь близко к сердцу, Марк. Конечно, они помешались на требованиях равенства прав, но не находишь ли ты, что их требования отчасти справедливы?

Катон Несчастные! Неужели вы не видите, что наша свобода принимать решения, которая была прежде уничтожена женским деспотизмом в наших же домах, попирается и топчется уже и здесь, на Форуме! Припомните все те предписания, касавшиеся женщин, благодаря которым наши предки укротили их своеволие и сделали их послушными мужу; однако и такими ограничениями, как видно, мы едва можем удерживать их в узде. Если же позволить им избавиться от этих препятствий и добиться равных прав с их мужьями, неужели вы воображаете, что сможете тогда переносить их гнет? Все остальные мужи правят своими женщинами, и только мы, римляне, правящие всем миром, находимся в подчинении у своих женщин. А как только они станут вам равными, они тотчас превратятся в ваших господ.

Цепион Успокойся, Марк.

Катон Я спокоен, сенаторы.

Фламинин Приступим к более важным и неотложным делам. Нам надлежит выслушать карфагенское посольство. Пусть послы войдут.

(вводят послов)

Баннон Посольство Карфагена приветствует сенат Рима.

Фламинин Сенат Рима приветствует посланцев народа Карфагена. Что привело в божественный Рим посольство Карфагена?

Баннон Цель нашего посольства двоякая, достойный сенатор. Во-первых в этом году истекает срок мирного договора между Римом и Карфагеном, заключенный еще Ганнибалом пятьдесят лет назад. Во-вторых, исстрадавшийся народ Карфагена обращается с жалобой к сенату Рима на нумидийског царя Масиниссу, который своими постоянными набегами наносит немалый ущерб нашим владениям в Ливии. Как известно римскому сенату, по договору Карфагена с Римом мы не имеем права без разрешения римского сената переступать с оружием в руках наши границы. Разбойничьи шайки, снаряженные царем Масиниссой, творят свои злые дела на нашей территории, а при приближении наших войск немедленно переходят границу обратно в Нумидию и, стоя за пограничной чертой, потешаются над нами. Мы же, верные своему слову, не решаемся без позволения Рима преследовать этих злодеев через границу, чем они столь бесстыдно и пользуются. Народ Карфагена весьма раздражен происходящим и покорно просит римский сенат дать нам разрешение на войну с нумидийскими разбойниками, чтобы отстоять в схватке с ними наши законные права.

Бальб Карфаген не имеет в Африке никаких прав. Ваши предки были не более, чем бандой контрабандистов, отвоевавших у Нумидии свои нынешние владения. Царь Масинисса отнимает у вас лишь то, что по праву принадлежит ему.

Баннон Является ли ваш ответ, сенатор, ответом всего римского сената?

Фламинин Римский сенат не дает своего разрешения Карфагену начать войну с Нумидией.

(послы совещаются)

Баннон Является ли этот ответ окончательным?

Фламинин Несомненно.

Баннон В таком случае мы вынуждены с прискорбием, а мы действительно скорбим об этом, заявить следующее. Как известно римскому сенату, мы в пятидесятый раз привезли двести талантов контрибуции в Рим. С сего дня Карфаген полностью выполнил свой договор с Римом, который заключил еще Ганнибал. Отныне мы не связаны обязательствами перед Римом и будем действовать сообразуясь только с нашей совестью и волею богов. Народ Карфагена не может дальше терпеть бесчинства Масиниссы и просит римский сенат понять его.

Фламинин В таком случае римский сенат не задерживает посольство в Риме.

Баннон Римский сенат не хочет заключить новый мирный договор с Карфагеном?

Бальб У римского сената сейчас имеются более важные дела. Мы сами, в должное время, пошлем к вам послов, которые сообщат вам те условия, на которых Рим согласен подписать мирный договор.

Баннон Карфаген искренне желает жить в мире с Римом.

Фламинин Мы верим этому. Римский сенат более не задерживает посольство в Риме.

(послы уходят, недоуменно переглядываясь)

Фламинин Каковы наглецы!

Катон Через несколько лет они выстроят у себя на верфях новый военный флот, навербуют наемников и попросят Рим не толковать это превратно или враждебно.

Цепион Всем известно, как нумидийский царь Масинисса ненавидит Карфаген.

Красс Он спит и видит земли Карфагена своими.

Муммий Пусть помечтает, не будем его огорчать.

Насика Пока.

Бальб Враг нашего врага - наш друг. Пусть он отгрызает от Карфагена кусочек за кусочком, не давая им покоя и возможности усилиться. Нам стоит помочь Масиниссе - пока тайно.

Цепион Пожалуй.

Муммий Этот Масинисса, говорят, совершенно выдающийся человек.

Бальб Несомненно. Отправившись в путь пешком, он уже не садится на коня; выехав верхом, он уже не сходит с коня; ни дождь, ни холод не заставят его покрыть себе голову; тело его отличается необычайной сухостью, что свидетельствует о здоровье. До меня дошел слух, что он недавно стал отцом четвертого сына.

Муммий И это в восемьдесят шесть лет?

Бальб Правильный образ жизни и умеренность творят чудеса.

Красс Мне что-то не верится. Я не слышал, чтобы в Риме кто-нибудь становился отцом в столь преклонные годы.

Катон Где же в Риме достойный сенатор найдет людей, ведущих умеренный образ жизни? Обжорство и роскошь процветают. Детей в семьях становится все меньше, а дома - все больше. Противоестественные пороки ныне не только не скрываются, а уже открыто выпячиваются! Дело дошло до того, что смазливый мальчишка для постельных забав стоит два фунта золота - дороже чем ферма!

Фламинин Не горячись по пустякам, Марк. Мы собрались здесь не для того, чтобы обличать современные нравы. Нам надлежит решить, как поступить с Карфагеном.

Катон Сенат знает мое мнение. Карфаген следует разрушить.

Бальб Войны не начинаются так просто, Марк, и ты, не раз командовавший войсками, это знаешь. Следует все обстоятельно обсудить и подготовить. Вместе с посольством из Карфагена прибыл еще один человек - он богатый купец, оказывавший не раз ценные услуги Риму. Он хорошо осведомлен о настроениях в Карфагене. Прежде чем нам принять решение, я предлагаю выслушать его.

Катон Охотно. Но вряд ли он скажет что-то новое.

Фламинин Посмотрим. Введите купца.

(Мардохей входит, низко кланяясь)

Бальб Приветствуем тебя, почтенный Мардохей. Готов ли ты ответить на все вопросы римских сенаторов касательно Карфагена?

Мардохей (кланяясь) Моя преданность Риму известна достойному сенатору.

Бальб Итак, готова ли армия Карфагена к войне с Римом?

Мардохей Нет, почтенный сенатор. В городе есть большие запасы оружия и продовольствия, в казне много денег, но нет войска...Пунийцы не любят воевать сами, к тому же аристократия и судьи-шофеты не доверяют простому народу оружие, а предпочитают вербовать наемников. Однако, наемников нельзя навербовать быстро.

Бальб Готов ли народ Карфагена к войне?

Мардохей Шофеты наживались даже на выплате дани Риму, собирая много больше, чем требуется. Все знали о воровстве и это не прибавило им популярности в народе...Если сенат Карфагена и объявит Риму войну, то народ не пойдет за ним. Никто сейчас не хочет войны с Римом. Торговые дела идут неплохо и приносят большую прибыль. Всем кажется, что их теперешнее благосостояние продлится вечно.

Фламинин Ну что же, сенаторы, мы узнали, что нам требуется. Иди, почтенный Мардохей. Мы отблагодарим тебя. Рим щедр к своим друзьям.

(Мардохей, кланяясь, уходит)

Цепион Мне он не нравится. Чересчур угодлив.

Бальб Пока мы сильны, он будет нам служить. Притом он не карфагенянин, а из какого-то родственного им племени. В отличие от пунийцев, которые верят в Ваала и Кибелу, его соплеменники почитают, как я слышал, единого бога, всемогущего и невидимого. Боятся они своего бога настолько, что не решаются даже произнести вслух его имя. Так что этот купец совершает, со своей стороны, богоугодное дело, помогая нам расправиться со своими собратьями-язычниками.

Цепион Которые ему доверились. По-моему, предательство никогда не бывает богоугодным делом.

Муммий Думаешь, он не врет, говоря о том, сколь гнила карфагенская верхушка?

Красс Похоже, что про продажность судей он говорит правду. Я это слышал и от других.

Насика Тем хуже для Карфагена.

Цепион Когда победитель грабит побежденных - это его законное право, которым божественный Рим не раз пользовался. Но грабить собственный народ - верх неразумности.

Красс Как известно, в Карфагене не считается постыдным ничто, что приносит прибыль.

Муммий Глупцы, они ведут себя к гибели своей ненасытной алчностью. Кто защитит Карфаген, кроме своего же народа? Наемники - ненадежны и трусливы, любят грабить, но не любят воевать.

Насика Может быть, все же стоит принудить их заключить новый договор, на выгодных нам условиях, взамен истекшего?

Бальб И ты полагаешь, что Карфаген будет ему верен? Сам знаешь, их Fides Punica - карфагенская верность давно считается по всей ойкумене синонимом коварства.

Цепион Мы тоже не ягнята.

Фламинин Рим верен своему слову. Нас некому упрекнуть.

Цепион (в сторону) Конечно же некому. Мертвые молчат. (громко) Слишком опасно иметь возможного грозного соперника всего в трех днях пути от Рима. Я за войну.

Муммий Я тоже.

Красс И я.

Катон Мое мнение известно.

Фламинин Как видим, мы пришли к общему согласию. Сколько времени потребуется нам, чтобы подготовиться к войне?

Бальб Около года.

Фламинин Не будем торопиться. А чтобы наши приготовления не привлекли излишнего внимания, распустим слух, что мы готовим карательный поход против восставших варваров в Лузитании. Они, под предводительством Вириата, уже четвертый год сидят в своих горах, не признавая божественной власти Рима. Нам нет от них особенных хлопот, но простаки, я думаю, поверят подобной глупости.

Сцена 5. (Спицион и Гай Леллий в учебном снаряжении сражаются на загородной вилле Спициона)

(Входит Полибий)

Полибий Как я погляжу, военные приготовления уже идут полным ходом.

Спицион Вы как всегда правы, Полибий.

Полибий Итак, все решено?

Спицион Да, сенат решился на войну. Пока это страшный секрет, разумеется...(Лелию) Выпад, Гай!

Лелий Отбил.

Спицион (Полибию) Посланники, которые объявят пунийцам войну, отчалят от берега не раньше, чем войска погрузятся на корабли. В результате Карфаген узнает о войне за сутки до того, как перед ним появится римский флот. С одной стороны Рим нельзя будет обвинить в вероломстве, а с другой стороны у пунийцев не будет ни малейшего шанса успеть подготовиться к сражению.

Полибий Разумная предусмотрительность. Вы будете военным трибуном?

Спицион Да, на эту должность не много кандидатов, так что я получу ее без особых хлопот.

Полибий А вам бы не хотелось возглавить войско?

Спицион Во-первых, мне нет еще 43 лет, чтобы я имел право стать консулом и возглавить войско. Во-вторых, демонстрировать военный талант, расправляясь с безоружным противником, - это не по моей части... ...(Лелию) Выпад, Гай!

Лелий Отбил.

Спицион Девяносто тысяч воинов будут воевать против державы, у которой фактически нет армии - что же, отменная доблесть. К тому же пунийцы находятся сейчас в полнейшем унынии. Они навербовали 20 тысяч наемников для войны с нумидийским царем Масиниссой, который тревожил их своими постоянными набегами. Как и было должно, войска Масиниссы наголову разбили наемников. Рим подобная неудача только бы раззадорила, а пунийцы полностью потеряли всякое присутствие духа. Теперь они кротки, как голуби, и за мир со всеми, а для доказательства сего похвального стремления собираются придать смерти собственного полководца Гасдрубала, который командовал наемниками. Впрочем, я надеюсь, тот не будет столь глуп, чтобы явиться для этого в Карфаген. ...(Лелию) Выпад, Гай!

Лелий Отбил.

Спицион Короче говоря, в Риме все, включая консулов и сенат, настроены весьма благодушно, в ожидании скорой и легкой победы. Банкиры уже подсчитывают свои будущие барыши, а сенаторы прикидывают, где на бывших землях Карфагена они разобьют свои новые поместья.

Полибий Знамения, разумеется, предвещают походу несомненный успех?

Спицион Вы полагаете, Полибий, здесь уместна ирония?

Полибий Я столько раз за свою бытность в Риме видел, как устроители гаданий подкупаются, чтобы потворствовать политическим махинациям, а знамения и чудеса стряпаются для того, чтобы повлиять на общественное мнение, что не питаю особых иллюзий по этому поводу. Еще Квинт Фабий, помнится, сказал, что наилучшие гадания - те, при которых совершается то, что совершается ради благополучия государства, а то, что предлагается в ущерб государству, предлагается вопреки гаданиям. Разумеется, значительно удобнее, когда результаты народных голосований аннулируются при помощи благочестивого надувательства, а не при помощи прямого правительственного произвола.

Лелий Разве в вашей родной Греции дела обстоят лучше?

Полибий Нет. Из того, что есть, римские законы и римские порядки лучшие. Именно это меня и ужасает. А для городов-государств, из которых состоит Греция, свобода без войн, которую ей навязал Рим, освободив от диктата Македонии, есть нечто новое и утомительное; высшие классы тоскуют по политике с позиции силы в отношении соседних городов, а беднота жалуется, что Рим всюду принимает сторону богатых против бедных... Все недовольны.

Спицион Так, может быть, сенат не без оснований считает, что в Греции не будет ни устойчивого мира, ни порядка, до тех пор, пока она не окажется в безраздельной власти Рима?

Полибий Мир и порядок, говорите вы, Публий? Боюсь, их цена будет чрезмерно высока. И так во время последней македонской войны войска под командованием вашего отца, Луция Эмилия Павла, полностью разрушили 70 македонских городов и продали в рабство 150 тысяч человек. Я содрогаюсь, пытаясь представить, что ждет Грецию, когда Рим попытается, что несомненно, сделать ее одной из своих провинций.

Спицион Но Рим ценит и любит Грецию.

Полибий Конечно же. Хотя формы этой любви весьма своеобразны. Особенно стоит поставить Риму в заслугу, что некоторые его военачальники способны понимать Поликлета и Фидия, Скопаса и Праксителя, пусть даже они и доходят в своем энтузиазме до прямого грабежа. Даже ваш отец, человек кристальной честности, нагрузил во время своего триумфа над македонским царем Персеем 50 повозок художественными сокровищами, которые достались ему как часть уплаты за освобождение Греции от диктата Македонии.

Спицион Но вспомните, Полибий, что из всего этого отец оставил себе только царскую библиотеку.

Полибий Которой я до сих пор пользуюсь, благодаря вашей благосклонности. Я это помню и ценю, Публий. Но скажите, неужели вам не жалко пунийцев, война против которых, как вы говорите, уже неизбежна?

Спицион Карфагенский режим гнил с низу доверху. Их правящую верхушку мне ничуть не жалко. Помните, как они отблагодарила Ганнибала?

Полибий Разумеется. После поражения в войне с Римом олигархи, правящие Карфагеном, словно сошли с ума, совершая беззакония и грабя своих сограждан под предлогом сбора контрибуции. Народ призвал Ганнибала вернуться из своего добровольного уединения и спасти государство. Придя к власти, Ганнибал попытался утвердить в Карфагене ту же степень демократии, которая существует в Риме. Он преследовал взяточников и положил конец продажности администрации; он освободил граждан от введенных до него дополнительных налогов и столь умело распоряжался финансами, что выплата контрибуции в Рим стала необременительна. Чтобы избавиться от него, испуганные карфагенские олигархи тайно послали донесение в Рим, сообщая, будто Ганнибал замышляет возобновление войны. Римский сенат порадовал этих богатых мерзавцев требованием о выдаче Ганнибала. Старый воин бежал под покровом ночи и сел на корабль, отплывающий в Антиохию. Тамошнего царя Антиоха III он застал колеблющимся между войной и миром с римлянами; Ганнибал посоветовал войну и вошел в штаб царя. Римляне, победив Антиоха при Магнесии, потребовали выдать им Ганнибала. И он снова бежал. Рим устроил за ним охоту и место, где он скрывался, было окружено солдатами. Старый воин предпочел плену смерть и отравился, произнеся, как вы, наверное, помните ⌠Освободим же римлян от столь долго томящей их заботы, ибо они считают, что им не по силам дождаться смерти одного старика■.

Спицион А мой дед, который до последних своих дней глубоко уважал Ганнибала и, насколько мог, пытался его защитить, ушел из жизни несколько месяцев спустя. Я все помню, Полибий... (Лелию) Выпад, Гай!

Лелий Отбил.

Спицион Но вернемся к нашим сегодняшним делам. Карфагенский режим достоин быть уничтоженным. К простым же людям я испытываю некоторую жалость... Но я римлянин, Полибий, а значит, мне нет нужды выбирать, на чьей стороне я должен сражаться... (Лелию) Выпад, Гай!

Лелий Отбил.

Спицион Даже если я сражаюсь за дело, которое считаю не слишком чистоплотным. ...(Лелию) Выпад, Гай!

Лелий Отбил.

Полибий Я историк, друзья мои, и был бы рад видеть своими глазами, как эта история творится. Не возьмете ли вы меня с собой?

Спицион Ну как, Гай, возьмем в поход нашего философа?

Лелий И философский кружок Спициона продолжит свою работу под стенами Карфагена. Прекрасная мысль.

Спицион Я буду рад, Полибий, если вы будете вместе с нами. ...(Лелию) Выпад, Гай!

Лелий Отбил.

Полибий Благодарю вас, Публий.

Спицион Ну что, Гай, давай в полную силу?

Лелий Охотно. (сражаются)

Полибий (глядя на них) Да, они начнут войну и выиграют ее. У них хватит терпения и настойчивости довести дело до конца, даже если возникнут непредвиденные трудности. Что бы не говорилось об их сенате, но он может проводить политику, вовлекающую в себя века и поколения. И несмотря на разрастающуюся как раковая опухоль испорченность нравов, порожденную наплывом сокровищ из завоеванных Римом стран, римляне до сих пор еще сильны своим гордым патриотизмом, воспитываемом в семье, храме, армии и сенате. ⌠Нравами предков сильна и могуча республика римлян■ - сказал Энний. И пока эти нравы еще не забыты, Рим силен, даже когда творит злое и несправедливое дело. Но каждый новый захват делает Рим еще богаче, еще испорченнее и еще безжалостнее. Рим останется великим, пока у него будет достаточно врагов, чтобы заставить его хранить единство, проницательность и отвагу. Когда все противники окажутся поверженными, он расцветет на миг и начнет умирать.

Сцена 6 (в сенате)

Фламинин Все в сборе? Сегодня нам надлежит принять посольство Карфагена, которое тот в спешном порядке послал нам после объявления ему войны.

Бальб У меня предложение.

Фламинин Слушаем тебя, сенатор

Бальб Вместе с посольством из Карфагена прибыл и наш доверенный человек. Перед тем, как выслушать посольство, нам будет не без пользы переговорить с ним. Сейчас он ждет у входа.

Фламинин Разумная мысль. Все согласны? Тогда пусть войдет.

(входит, кланяясь, Мардохей)

Бальб Почтенный Мардохей, римский сенат желает услышать от тебя, что произошло в Карфагене после того, как Рим объявил ему войну, и с какими полномочиями прибыло сюда карфагенское посольство.

Мардохей После того, почтенный сенатор, как посланники Рима объявили Карфагену войну и пришло известие, что римский флот находится лишь в одном дне пути от города, народ Карфагена и его сенат пришли в полное смятение. Никто и не думал о сопротивлении. На спешно созванном заседании сената было решено послать в Рим посольство, уполномоченное принять любые условия, которые римский сенат посчитает необходимым выдвинуть к Карфагену.

Бальб Ты сказал, любые условия?

Мардохей Да. Народ Карфагена готов выполнить любые условия, которые выдвинет сенат божественного Рима.

Фламинин Благодарим тебя, почтенный купец.

(Мардохей, раскланиваясь, пятится к выходу)

Насика Каковы мерзавцы! Своей уступчивостью они ставят нас в дурацкое положение. Как можно разрушить город, который без боя сдается на милость победителя?

Бальб Почему же? Они скорее облегчают выполнение наших планов. Пусть, для начала, пунийцы передадут Риму, скажем, триста отпрысков самых знатных семейств в качестве заложников и гарантии их дальнейшего послушания. Заодно мы потребуем, чтобы они подчинились всем приказам, которые будут исходить от консулов, когда наши войска высадятся у стен Карфагена. За это мы пообещаем им сохранить автономию и целостность Карфагена. Не будем пояснять, какие именно условия выдвинут консулы. А тайно прикажем консулам руководствоваться инструкциями, полученными ими еще до приезда послов в Рим.

Насика То есть, после выдачи городом заложников, потребовать выдачи еще и всего оружия, а затем потребовать, чтобы население покинуло Карфаген, а сам город был бы полностью разрушен?

Бальб Да. Отдав заложников и оружие у них не будет никакой возможности помешать нашим планам.

Катон Это отвратительно! Держава римлян держится на благодеяниях, а не на противозакониях! Пока я жив, Рим не опустится до подобной низости!

Бальб Может быть, повременим немного, достойные сенаторы? Марку 84 года и, в сущности, он просит не о такой уже большой отсрочке.

Цепион Опомнись, Марк!

Катон Даже по отношению к врагу надо поступать справедливо. Наши предки подали нам величайший пример такого рода достойного поведения. Когда во время войны с Эпиром перебежчик от их царя обещал сенату, что он даст царю яд и умертвит его, сенат и консул Гай Фабий единодушно постановили выдать перебежчика противнику. Таким образом, они не одобрили преступного умерщвления даже врага, и притом могущественного, пошедшего войной на Рим по собственному почину. А ведь перебежчик один положил бы конец трудной войне и уничтожил бы грозного противника нашей державы; но великим позором и срамом была бы достигнутая не доблестью, а преступлением победа над противником. Если могущества добиваться любой ценой, то оно не сможет быть полезно, будучи сопряжено с бесчестием. Да могут ли какой бы то ни было державе, которая должна опираться на славу и доброжелательность союзников, быть полезны ненависть и бесславие?

Муммий Но подумай, Марк, сколько жизней любимых тобой римских граждан мы спасем, если поступим указанным образом.

Катон А сколько потеряем потом, когда наши союзники будут предавать нас, оправдываясь нашим же предательством?

Красс Пусть только попробуют.

Насика Если ты против, то по крайней мере не мешай нам.

Фламинин Марк, оставь свои возражения на потом. Как ты видишь, сенат не разделяет твоего мнения.

Катон О великие боги, если вы хотите кого-то наказать, то лишаете его разума! Поверьте моему слову, ничем, кроме бесчестия, это не кончится!

Бальб Вот это мы и проверим, сенатор Катон.

Катон Прошу освободить меня от участия в сегодняшнем заседании. Я плохо чувствую себя. Совсем плохо. Боюсь, что и у Рима со здоровьем не все в порядке.

Фламинин Мы удовлетворяем твою просьбу, сенатор.

Катон О, благие боги! (уходит, махнув рукой)

Фламинин Тем лучше. Что же, введите послов.

Акт 2.

Сцена 7 (в лагере римлян) Спицион, Полибий, Лелий и другие римские воины стоят на холме, глядя на проезжающие мимо них повозки, груженные оружием.

Полибий Я рад, Публий, что вы так быстро вернулись из Рима. Плавание было благоприятным?

Спицион Да, на удивление. Это немного скрасило тоску, что царила на корабле.

Лелий Что-нибудь произошло?

Спицион Нет. Но, признаться, у меня было впечатление, что мы везем не живых людей, а покойников. Всю дорогу пунийцы молились своим богам и причитали, как на похоронах. Их погребальный вой до сих пор стоит у меня в ушах.

Лелий Консулы не слишком симпатизируют тебе, коли приказали руководить отправкой в Рим в качестве заложников трехсот отпрысков знатнейших семейств пунийцев.

Спицион Чувства консулов ко мне симпатией не назовешь. Впрочем, я плачу им взаимностью.

Полибий Расскажите, Публий, как все происходило. Мы с вами не виделись с тех пор.

Спицион Это было очень тяжкое зрелище, Полибий. С плачем матери отдавали нам своих детей. Толпа родственников в унынии собралась на берегу. В последний момент матери попытались было силой воспрепятствовать отплытию кораблей, а некоторые из них, как я видел, заплывали далеко в море, чтобы напоследок еще раз бросить взгляд на своих детей.

Полибий Что же, Публий, в разыгрывающейся исторической драме вы, пока, не пропустили ни одного акта. А сейчас как раз начнется новое действие.

Спицион Не говорите загадками, Полибий. Я отсутствовал две недели и совершенно не в курсе происходящего. Не объяснили бы вы мне, что, собственно, сейчас происходит?

Полибий Охотно. После вашего отплытия мы высадились у стен Карфагена. Консулы призвали к себе всех городских старейшин и потребовали выдать все оружие, военные корабли, военные машины и боевых коней. В город послали легатов, чтобы те проверили, все ли оружие сдано.

Лелий И вот сейчас ты видишь, как из города движутся последние повозки с зерном и оружием. С минуты на минуту сюда должно подойти также карфагенское посольство, чтобы узнать, какие еще требования выдвинут консулы.

Спицион Какое величественное и, пожалуй, противоестественное зрелище, наблюдать за сотнями повозок, на которых твой заклятый враг сам везет тебе свое оружие.

(появляются консулы и посольство)

Цензорин Наши легаты сообщили нам, что вы выполнили условия римского сената.

Баннон Истинно так, консул. Все оружие, боевые машины, кони, корабли, три четверти городских запасов зерна, все, о консул, теперь в ваших руках.

Цензорин Вы с похвальной быстротой выполнили наши требования, карфагеняне. Выслушайте же теперь мужественно последнее требование римского сената, которое вам следует исполнить беспрекословно. Вы должны ... покинуть Карфаген, ибо город этот будет нами разрушен. Вы вольны создать новое поселение в любом выбранном вами месте и жить там по своим законам, но основать поселение вы должны на расстоянии не менее 10 миль от моря.

Послы О горе нам! За что все эти кары?! Чем прогневили так мы римский сенат?

Баннон Но римский сенат дал нам слово, что свобода Карфагена не будет нарушена. Как может наш город быть свободным, будучи разрушенным?

Цензорин Под словом Карфаген сенат имеет в виду людей, а не городские стены, посол.

Послы Что сделали вам наши боги, чьи храмы вы намерены разрушить? Чем досадили вам наши мертвые, чьи могилы вы собираетесь срыть? Как жить вдалеке от моря народу, который кормится морем и не имеет другого источника пропитания?

Цензорин Жертвенники и могилы предков мы оставим нетронутыми и вы сможете, в дни празднеств, приходить к ним и совершать свои обряды. Но сам город мы разрушим, это приказание римского сената, которое не подлежит обсуждению. Что вам этот город, построенный на манер военного лагеря, с высокими стенами, просторными казармами и объемными складами? Если его сохранить, то он будет, иначе, всегда напоминать вам о вашем былом величии, а взгляд на море всегда будет будить в вас воспоминания о тех днях, когда ваши корабли заполняли все гавани средиземноморья. Если вы искренне отреклись от своих попыток главенствовать в мире, идите и живите на новом месте, где ничто не напомнит вам о вашем прошлом.

Послы Но как же мы, морской народ, сможем жить вдали от моря?

Цензорин Рим находится почти в ста милях от моря. И процветает, как вы видите. Мы же требуем, чтобы вы жили всего лишь в десяти милях от побережья.

Послы О горе нам!

(послы бросаются на землю, рвут на себе одежды, бьются о землю головами)

Баннон Разрушение города, который перед этим выдал заложников и оружие, не нанеся римлянам ни одного удара, было бы самым жестоким вероломством, которое знала история. Мы готовы принести свои жизни в качестве искупительной жертвы.

Цензорин (в сторону) Глупцы, нам не надо от вас ничего, кроме вашей же смерти... (послам) Не тратьте напрасно время, послы. Идите, сообщите народу Карфагена требования римского сената.

Баннон (послам) Пойдем же, принесем скорбную весть в город.

Послы Идем. Но нам не сносить своих голов.

Баннон Всем пунийцам теперь не сносить своих голов.

Сцена 8 (в лагере римлян под Карфагеном два года спустя. Полибий сидит один в палатке)

Полибий (перечитывая записи) Когда послы сообщили сенату Карфагена выдвинутые Римом условия, там, как сообщают, сначала воцарилась полнейшая тишина, а потом началось нечто страшное. Обезумевшие от горя родители разорвали на части политиков, которые советовали отдать детей в заложники. Толпа потащила вернувшихся послов по улицам и забросала их камнями. Одни из толпы убили тех, кто рекомендовал отдать оружие. Вторые бросились убивать всех италийцев, которые присутствовали в городе. Третьи стояли у пустых арсеналов и рыдали. Наиболее разумные и крепкие духом стали таскать на городские стены камни, чтобы хотя бы ими защититься от римлян. На следующий день пунийцы прислали в римский лагерь новое посольство, которое просило отсрочить разрушение города на месяц под предлогом отправки послов в Рим. Консулы отказали им, но, уверенные в безоружности горожан, более месяца не спешили покинуть лагерь и приступить к городу. В это время в Карфагене охваченные патриотическим порывом горожане, твердо решившие стоять до конца, лихорадочно ковали оружие. Общественные здания были разрушены, чтобы обеспечить армию металлом и древесиной; статуи любимых богов расплавлены на мечи, а женщины остриглись, чтобы изготовить из волос канаты. Во внутренней гавани города за два месяца было построено более ста боевых судов. Когда римляне наконец приблизились к стенам Карфагена, то к своему удивлению увидели, что город вновь вооружен. Две предпринятые попытки штурма не принесли никакого успеха...

(Входит Спицион с рукой на перевязи)

Спицион Добрый вечер, Полибий. Вы чем-то заняты?

Полибий Пустяк. Привожу в порядок свои записи, относящиеся к началу этой злосчастной войны.

Спицион Да, прошло уже два года...

Полибий Как ваша рука, Публий?

Спицион Как и должно, Полибий, - болит. Пунийцы, следует отдать им должное, меткие лучники. Стоило мне высунуть из-за щита руку, как я получил в нее стрелу, а еще одна ударила по шлему. Мне не стоило подходить столь близко к городским стенам.

Полибий Вы слишком увлеклись преследованием карфагенян во время их последней вылазки. Но если бы вы не ударили им во фланг, их вылазка стоила бы римлянам большой крови.

Спицион А так она стоила большой крови пунийцам. Как мне надоело все происходящее, Полибий. Эта война начата бесславно и бесславно ведется.

Полибий Только не для вас, Публий. Своими решительными действиями вы не раз спасали римлян от жестоких поражений. Это признают все в лагере.

Спицион Кроме консулов, Полибий, кроме консулов. Они последнее время глядят на меня так, словно я их личный враг. Пожалуй, мне было бы лучше покинуть театр боевых действий, чтобы не доводить дело до открытого конфликта. Дисциплина расшаталась, войска чуть ли не в открытую промышляют грабежами, по лагерю шатаются купцы, скупающие награбленное и всяческий сброд, который достоин только того, чтобы быть повешенным высоко и коротко.

Полибий Что вы имеете в виду, Публий, когда говорите, что их надо повесить высоко и коротко?

Спицион Повесить высоко - чтобы все видели, сколь высоко может занести их подлость, а коротко, то есть на короткой веревке, - так как на подобную шваль жалко тратить большой кусок приличной веревки. Короче говоря, моему терпению приходит конец. Слава богам, что моя рана достаточно серьезна и я могу покинуть армию на вполне законных основаниях. Сегодня я получил два письма из Рима. Одно из них от моего брата. Он зовет меня в Рим и сообщает, что уже переговорил с выборщиками, так что на ближайших выборах мне гарантировано место эдила. Пусть я лучше буду заниматься строительством акведуков в Риме и устройством общественных игр, чем буду участвовать в бесславной и бездарной войне.

Полибий Вы раздражены, Публий, ранены и устали. Сегодня для всех нас был очень тяжелый день.

Спицион Пожалуй, Полибий. К тому же моя рука, признаться, весьма меня беспокоит. Слава богам, что пунийцы вроде бы не используют отравленных стрел.

Полибий По крайней мере я об этом ни разу не слышал, так что будьте покойны. Кстати, от кого же второе письмо, о котором вы упомянули?

Спицион Вы не поверите, Полибий, - от Катона. Он весьма любезно зовет меня в Рим и приглашает в гости.

Полибий Что бы это значило?

Спицион Не знаю. Кстати, так вы отплываете со мной в Рим?

Полибий Разумеется. Я ведь здесь ваш гость, а не воин.

Сцена 9 (Спицион посещает в Риме Марка Катона)

Спицион (входя) Добрый вечер, сенатор Катон.

Катон Входите, Спицион. Прошу меня простить - я неважно чувствую себя последнее время.

Спицион Восемьдесят пять лет - почтенный возраст.

Катон (усмехаясь) Моей смерти ждут многие. Но им придется подождать еще...

Спицион Несмотря на давнюю неприязнь между семьей Корнелиев и вами, я всегда питал к вам глубокое уважение, сенатор Катон.

Катон Да, неприязнь, о которой вы говорите, в самом деле давняя. Инициатором ее был, признаться, я, но действовал я тогда исходя из интересов Рима. И в тех действиях у меня нет оснований раскаиваться. Ваш приемный дед был великим человеком, Спицион. У него в крови было врожденное величие, и вел он себя всегда по царски благородно. После его победы над Ганнибалом наступил такой период, когда очарованный им римский народ был вполне готов провозгласить его царем. И тогда я, человек, который восхищался вашим дедом, восстал против него, оберегая республику. С тех пор тень взаимной неприязни легла между нами, о чем мне не раз приходилось сожалеть. Меня, впрочем, несколько утешает то, что суровые недруги оказывают некоторым людям услуги большие, чем те, какие оказывают друзья, которые кажутся нам мягкими; первые говорят правду часто, вторые - никогда. К тому же надлежит всегда помнить, что мы должны считать своими противниками тех, кто на нас пойдет с оружием в руках, а не тех, кто захочет по своему разумению оберегать интересы государства...Но это было давно, давно... Более сорока лет минуло с тех пор. Больше десяти лет нет вашего деда, а неприязнь осталась. Ей пора положить конец.

Спицион Я вполне согласен с вами, сенатор.

Катон Тем лучше.

Спицион Я восхищаюсь вашей энергией и жизнерадостностью в столь преклонные годы, сенатор Катон. Особенно, признаться, меня изумляет, что я ни разу не почувствовал, слыша и видя вас в сенате и других публичных местах, что вам тяжка старость, которая большинству стариков столь ненавистна и кажется им самым тяжким бременем, которое только возможно.

Катон Вы, Спицион, изумляетесь не особенно трудному делу. Тем, кто ищет всех благ в самом себе, не может показаться злом ничто, основанное на неизбежном законе природы, а в этом на первом месте стоит старость. Достигнуть ее желают все, а достигнув, ее же винят. Такова непоследовательность и бестолковость неразумия! Старость, говорят они, подкрадывается быстрее, чем они думали. Прежде всего, кто заставлял их думать неверно? Всему природа дает свое время, все должно прийти к концу и, подобно ягодам на кустах и земным плодам, вовремя созрев, увянуть и быть готовым упасть. Мудрому надо терпеть это спокойно.

Мои однолетки не раз оплакивали при мне то, что они лишены плотских наслаждений и что ими пренебрегают те, от кого они привыкли видеть уважение. Мне всегда казалось, что они жаловались не на то, на что следовало жаловаться. Причина подобных сетований в нравах, а не в возрасте; у стариков сдержанных, уживчивых и добрых старость проходит терпимо, а заносчивый и неуживчивый нрав тягостен в любом возрасте.

Я доволен тем, что живу так долго и у меня нет никаких оснований винить старость.

Всякий раз, когда я обнимаю умом причины, почему старость может казаться жалкой, то нахожу их четыре первая - в том, что она будто бы препятствует деятельности; вторая - в том, что она будто бы ослабляет тело; третья - в том, что она будто бы лишает нас чуть ли не всех наслаждений; четвертая - в том, что она будто бы приближает нас к смерти.

Спицион Но разве это не так?

Катон Помилуйте. Старость отвлекает людей от дел. - От каких? Те, кто отказывают старости в возможности участвовать в делах, не приводят никаких доказательств и подобны людям, по словам которых кормчий ничего не делает во время плавания, между тем как одни моряки взбираются на мачты, другие снуют между скамьями, третьи вычерпывают воду из трюма, а он, держа кормило, спокойно сидит себе на корме. Он не делает того, что делают молодые, но, право, делает нечто гораздо большее и лучшее; не силой мышц, не проворностью и не ловкостью тела вершатся великие дела, а мудростью, авторитетом, решениями, и старость, обыкновенно, не только не лишается этой способности, но даже укрепляется в ней.

Или, быть может, я, который и солдатом, и трибуном, и легатом, и консулом участвовал в разных войнах, кажусь вам теперь праздным, когда войн не веду? Но ведь я указываю сенату, какие войны надлежит вести и каким образом Карфагену, в течение уже долгого времени замышляющего недоброе, я заранее объявил войну; опасаться я его не перестану, пока не узнаю, что он разрушен.

Если вы почитаете и послушаете о событиях в других странах, то узнаете, что величайшие государства рушились по вине людей молодых и охранялись и восстанавливались усилиями стариков. Опрометчивость свойственна цветущему возрасту, дальновидность - пожилому.

Спицион Но, сенатор, вы ведь не будете спорить, что, например, память, у стариков слабеет.

Катон Пожалуй, если ты не упражняешь ее и если ты от природы не сообразителен. Да право же, я ни разу не слыхал, чтобы какой-нибудь старик позабыл, в каком месте он закопал клад; все то, что их заботит, они помнят. Старики сохраняют свой ум, только бы усердие и настойчивость у них сохранялись до конца!

Софокл до глубокой старости сочинял трагедии. Так как он из-за этого занятия, казалось, небрежно относился к своему имуществу, то сыновья привлекли его к суду, чтобы суд отстранил его от управления имуществом как слабоумного. Тогда старик, как говорят, прочитал перед судом трагедию, которую он, только что ее сочинив, держал в руках, - ⌠Эдип в Колоне■, и спросил их, кажутся ли им эти стихи сочинением слабоумного; после того, как он прочитал трагедию, по решению судей он был оправдан.

Упадок сил сам по себе вызывается пороками молодости чаще, чем недугами старости; развратно и невоздержанно проведенная молодость передает старости обессиленное тело.

Старости надо сопротивляться, а недостатки, связанные с ней, возмещать усердием. При этом надо поддерживать не только тело, но в гораздо большей степени ум и дух; ведь и они, если в них, как в светильник, не подливать масла, гаснут от старости; тело наше, переутомленное упражнениями, становится более тяжелым, но ум от упражнений становится более гибок.

Я, например, по способу пифагорейцев, чтобы упражнять память, вспоминаю вечером все то, что я в этот день сказал, услыхал, сделал.

Третий упрек, высказываемый старости она, говорят, лишена плотских наслаждений. О, превосходный дар этого возраста, раз он уносит у нас именно то, что в молодости всегда наиболее порочно! Самый губительный бич, который природа только могла дать людям, - плотское наслаждение; страсти, жаждущие этого наслаждения, безрассудно и неудержимо стремятся к удовлетворению; отсюда случаи измены отечеству, отсюда случаи ниспровержения государственного строя, отсюда тайные сношения с врагами; словом, нет преступления, нет дурного деяния, на которые страстное желание плотского наслаждения не толкнуло бы человека; что касается кровосмешений, прелюбодеяний и всяческих подобных гнусностей, то все они порождаются одной только жаждой наслаждения; в то время как самое прекрасное, что человеку даровала природа или какое-нибудь божество, - это разум, ничто так не враждебно этому божественному дару, как плотское наслаждение; ведь при господстве похоти нет места для воздержанности, да и вообще в царстве наслаждения доблесть утвердиться не может. Наслаждение сковывает нашу способность судить, враждебно разуму, застилает взоры ума, чуждо доблести.

Поэтому старость, отнюдь не заслуживая порицания, достойна даже величайшей хвалы за то, что она совсем не ищет наслаждений.

Софокл, уже под бременем лет, когда его спросили, предается ли он любовным утехам, удачно ответил ⌠Да хранят меня от этого боги! Я с радостью бежал от них, как от грубого и бешеного властелина■.

Теперь о близости смерти. О, сколь жалок старик, если он за всю свою столь долгую жизнь не понял, что смерть надо презирать! Смерть либо надо полностью презирать, если она погашает дух, либо ее надо даже желать, если она ведет его туда, где он станет вечен. Впрочем, кто даже в юности столь неразумен, что не сомневается в том, что доживет до вечера?

Спицион Однако, сенатор, юноша надеется прожить долго, на что старик надеяться не может.

Катон Неразумны эти надежды что может быть более нелепым, чем принимать неопределенное за определенное, ложное за истинное? О благие боги! - что в человеческой природе долговечно? Все, что имеет какой-то конец, мне длительным уже не кажется. Ведь когда этот конец наступает, то оказывается, что все прошлое уже утекло остается только то, что ты приобрел своей доблестью и честными поступками; уходят часы, дни, месяцы и годы, и прошедшее время не возвращается никогда, а что последует дальше, мы знать не можем.

Определенной границы для старости нет, и в этом состоянии люди полноправно живут, пока могут творить и вершить дела, связанные с исполнением их долга, и презирать смерть. Ввиду этого старость даже мужественнее и сильнее молодости. Этим и объясняется ответ, данный Солоном тирану Писистрату на его вопрос, на что полагаясь, оказывает он ему столь храброе сопротивление; Солон, как говорят, ответил ⌠На свою старость■.

Уж не думаете ли вы, - по обыкновению стариков, я хочу немного похвалиться, - что я стал бы брать на себя столь тяжкие труды днем и ночью, во времена мира и войны, если бы моей славе было суждено угаснуть вместе с моей жизнью? Не было ли бы намного лучше прожить жизнь, наслаждаясь досугом и покоем, без какого бы то ни было труда и борьбы?

Если я и заблуждаюсь, веря в бессмертие человеческой души, то заблуждаюсь я охотно и не хочу, чтобы меня лишали этого заблуждения, услаждающего меня, пока я жив. Если я, будучи мертв, ничего чувствовать не буду, как думают некоторые неважные философы, то я не боюсь, что эти философы будут насмехаться над этим моим заблуждением.

Вот все то, что я хотел сказать о старости. О, если бы вам удалось достигнуть ее, дабы вы то, что от меня услыхали, могли подтвердить на основе собственного опыта!

Спицион Если благие боги позволят мне дожить до старости, то я, несомненно, буду руководствоваться мудрыми мыслями, высказанными вами сейчас, сенатор Катон.

Катон Однако, я, как и свойственно преклонному возрасту, заболтался. Перейдем к делу. Вести из Карфагена не прибавляют мне радости. Военные действия уже второй год идут без заметного успеха. Подвоз припасов к городу не прекращен, все попытки штурма решительно отбиты. В тылу у нашей армии действуют отряды, под руководством Гасдрубала, совершая регулярные набеги. Как мне сообщают, в лагере под Карфагеном царит разгул, словно это не военный лагерь под стенами осажденного города, а публичный дом. Короче говоря, военная компания ведется пресквернейшим образом. Начало военных действий не прибавило нам славы, а теперь консулы словно взялись показать всему миру, как не надо воевать. Мы еще, слава богам, не на грани поражения, но положение крайне серьезно. Если война будет проиграна, то последствия будут губительны для Рима. Наше положение гегемона всего средиземноморья будет подорвано и мне страшно представить, что тогда может произойти. Поэтому нам необходимо показать как врагам Рима, так и, что особенно важно, его союзникам, римскую силу, достигнув под Карфагеном быстрого и решительного успеха. Даже если весь мир содрогнется от совершенных там жестокостей, это будет лучше, чем если он увидит нашу беспомощность. Как я полагаю, успех невозможен без смены командования войсками. К сожалению, среди претендентов на должности консулов на следующий год я не вижу подходящих кандидатур. (помолчав) Но вот о вас, молодой человек, все отзываются очень хорошо. Вы не раз своими решительными действиями спасали римскую армию от серьезных потерь.

Спицион Что вы имеете в виду, сенатор?

Катон По-моему, я высказался вполне определенно. В качестве наилучшей кандидатуры на пост консула я вижу только одного человека - вас.

Спицион Это невозможно хотя бы потому, что противоречит закону. Я еще не занимал ни одной высшей государственной должности.

Катон Вы забываете, Спицион, что народное собрание, если того пожелает, может избрать консулом любого гражданина Рима.

Спицион А народное собрание того пожелает?

Катон Римский народ, еще, слава богам, не полностью растерял свою доблесть и благоразумие. В собрании доминируют честные земледельцы и мне уже доводилось проверять их порядочность. Как вы знаете, 44 раза меня публично обвиняли, и только голоса простых земледельцев, не растерявших еще остатки совести и старых традиций, спасали меня. Я думаю, у них хватит здравого смысла и на этот раз. Особенно, если могущественная семья Корнелиев и я со своими друзьями объединим свои усилия.

Спицион Право, занятия наукой мне более по душе.

Катон Кто столь поглощен изучением и познанием природы вещей, что он, - если ему, когда он будет рассматривать и созерцать предметы, достойные познание, неожиданно сообщат о грозной опасности, угрожающей отечеству, которому он может прийти на помощь и оказать содействие, - всего этого не отбросит, даже если он думает, что может счесть звезды или измерить вселенную?

Спицион Я должен подумать, сенатор.

Катон Что же, подумайте. Государственному мужу и полководцу надлежит размышляя, предвидеть будущее, заблаговременно определить, что может случиться хорошего и дурного и что понадобится делать, когда что-нибудь произойдет, и не доводить до того, чтобы когда-либо пришлось сказать ⌠Об этом я не подумал■. Подумайте... до завтра.

Сцена 10 (Спицион, избранный консулом, прогуливается по форуму с Полибием)

Полибий Ну вот все и закончилось, Публий. Теперь вы - римский консул. Сенат стоя рукоплескал вам. Как трогательно они желали вам, чтобы вы в своей деятельности вели себя как подобает мудрому политику, который оберегая интересы граждан, сообразовывает все свои действия именно с ними, забыв о собственной выгоде; причем ему надлежит заботится о государстве в целом и при этом, оберегая какую-нибудь одну часть его интересов, не оставлять без внимания остальные.

Спицион Прекрасные слова, Полибий, просто прекрасные. Если бы они еще сами руководствовались ими... Но не стоит об этом. Признаться, не успели еще окончится выборы, как меня стали одолевать непрошеные советчики. Воистину удивительно, что во всех публичных местах и во всех частных собраниях обязательно находятся люди, которые точно знают, в какой точке должны высадиться войска и какие стратегические позиции должны быть заняты. Они не только излагают свое мнение о том, что именно следует делать, но если что-нибудь предпринимается против их мнения, готовы привлечь к суду самого консула, как если бы он обвинялся в государственном преступлении. Приходится говорить этим незваным мудрецам, что если они чувствуют, что в силах дать мне хороший совет, пусть отправляется под Карфаген вместе со мной. Если же им представляется это затруднительным, то пусть не выставляют себя кормчими, находясь на земле.

(появляются носилки с Катоном)

Спицион Я приветствую вас, почтенный сенатор.

Катон А я приветствую нового римского консула. Прошу простить мне, что я не смог присутствовать на торжествах, по случаю вашего вступления в должность. Болезни, увы, не признают праздников. Но я искал вас, Спицион, и не только, чтобы вас поздравить. Мне хотелось бы поговорить с вами кое о чем наедине.

Полибий Я покину вас, на некоторое время, если вы позволите. У меня есть дела в Риме, которые перед отплытием я должен уладить.

Спицион Да, разумеется, Полибий.

(Полибий уходит)

Катон Когда вы отплываете, Спицион?

Спицион Завтра утром.

Катон Уже завтра... Позвольте старому человеку дать вам несколько советов.

Спицион От вас я их выслушаю с удовольствием, сенатор.

Катон Так слушайте, а я постараюсь быть кратким. Бессмертные боги, пожалуй, за исключением мудрости, ничего лучшего людям и не дали. Одни предпочитают богатства, другие - крепкое здоровье, власть - третьи, почести - четвертые, а многие -даже плотские наслаждения. Но последние - удел диких животных, а все то, что я перечислил выше, тленно и ненадежно; оно зависит не столько от наших замыслов, сколько от прихоти судьбы. Напротив, те, кто видят высшее благо в доблести, судят весьма разумно...Слава богам, что вы, Спицион, выбрали стезю доблести, и я уверен, что вам суждено совершить великие подвиги во славу любимого мной Рима. Но великие подвиги сопровождаются и великими опасностями. О, если бы это были только опасности, которым полководец подвергается на поле сражения! Увы. Наибольшие опасности ждут вас не до, а после вашей победы, в которую я верю.

Огромные богатства и власть окажутся сосредоточены в ваших руках. Не дайте им поработить вас. Фортуна не только слепа сама, но и в большинстве случаев ослепляет своих баловней, поэтому они не знают границ в своей гордости и своенравии, и более несносного человека чем неразумный богач, быть не может. Помните, что ничто так не свойственно скудному и бедному уму, как любовь к богатствам, и нет ничего более прекрасного в нравственном отношении и более великолепного, чем презирать деньги, если их не имеешь, а если имеешь - обращать их на благие и щедрые дела.

В отношении союзников и поверженных врагов, если обстоятельства того позволят, будьте великодушны, Спицион. Страх не порождает единства и никогда не перерастет в любовь. А право, нет власти, столь могущественной, чтобы она, если на людей давит страх, могла быть продолжительной. Те же, кто захочет, чтобы их боялись, сами неминуемо будут бояться именно тех, кто будет бояться их.

Будьте осторожны с законами и знатоками законов, которые окружат вас, особенно если подозреваете последних в нечистоплотности. Противозакония часто совершаются в связи с извращением права и в связи с его не в меру тонким, но злостным толкованием. Вот почему выражение ⌠Высший закон - высшее противозаконие■ - стало поговоркой, и вот почему, если вам предложат совершить бесчестный поступок, утверждая, что формально вы не нарушаете закон, вам надлежит руководствоваться не буквой, но духом последнего.

Мы так несхожи с вами, Спицион, в своих привязанностях, но постарайтесь понять меня в следующем. Вы любите греков и греческую литературу, а я - нет. Греки- неподатливое и беспокойное племя. Поверьте моему слову, что стоит этому народу наградить Рим своей литературой, и она разрушит здесь все до основания. Они носятся со своим Сократом, развращая простые римские души его философией и крича на каждом перекрестке о его гениальности. В действительности эта болтливая старая повитуха заслужила быть отравленной за подрыв афинской нравственности и афинских законов. Его последователи пошли даже дальше, потакая людским слабостям, и додумались до учений, которые предложенными ими границами добра и зла уничтожают всякое понятие об обязанности. Ибо человек, измеряющий высшее благо своими выгодами, а не нравственной красотой, такой человек, если останется верен себе и не будет иногда уступать своей доброй натуре, не сможет служить ни дружбе, ни справедливости, ни щедрости. А уж человек, считающий высшим злом боль, конечно, никак не сможет быть храбрым; человек же, признающий высшим благом наслаждение, - воздержанным. Будьте осторожны в вашей любви к греческой философии.

И вот последнее. Я честно служил своему отечеству всю свою жизнь, и теперь, на закате своих лет я могу сказать это не рискуя ошибиться. На моих глазах Рим достиг невиданной ранее силы и величия, но самое сложное, как известно, не достичь чего-либо, но удержать достигнутое.

На моем веку сменилось три поколения людей, многое переменилось, причем не о всех изменениях я могу сказать, что они происходят в лучшую сторону. Последние годы меня, признаться, мучает вопрос, как Рим собирается сохранить свое лидерство или даже самую независимость, как могут римский быт и римская демократия сохранить свое здоровье тогда, когда они теперь все более и более тесно связывают себя не с гордыми имущими землевладельцами, обрабатывающими свои поля, а с городским пролетариатом, который не имеет ни малейшего желания знать, где находятся могилы своих предков и их отеческие алтари. У них нет ни пяди земли, которую они могли бы считать своей и нет ни малейшего желания эту землю получить. Беззаботное паразитическое состояние - вот их кредо. ⌠Хлеба и зрелищ!■ - слышу я все чаще и чаще. Как результат, число граждан и воинов сокращается. Мы уже не можем выставить столь многочисленное войско, как во времена войны с Ганнибалом. В легионы приходится призывать все новых и новых выходцев из италийских государств, но эти люди не особенно рвутся в бой и не слишком любят Рим...

Вот, пожалуй, и все, что я хотел вам сказать напоследок, Спицион. Вы не скоро вернетесь в Рим и, возможно, это наша последняя встреча. Будьте поэтому снисходительны к старому болтливому человеку.

Спицион Я благодарен вам, сенатор, за все, что вы сделали для меня, и вдвойне благодарен вам за мудрые советы, данные при наших встречах.

Катон Прощайте, Спицион, и да хранят вас благие боги.

Спицион Прощайте, сенатор. (носилки с Катоном уносят)

Спицион Прощайте...

Сцена 11 (Утро перед штурмом в лагере римлян. Спицион, Полибий и Лелий стоят на холме, слышно карканье ворон, кружащих над стоящими на заднем плане крестами с распятыми)

Спицион Вы правы, Полибий, воронья в окрестностях лагеря расплодилось великое множество.

Полибий У этих птиц, в отличие от пунийцев, корм в изобилии. С тех пор, как по вашему приказанию город был обнесен валом вровень с его стенами, а вход в гавань перекрыт дамбой, подвоз продовольствия в Карфаген прекратился и всю зиму среди пунийцев свирепствует голод.

Лелий Рвы перед их стенами ежедневно забиты трупами, которые они сбрасывают со стен. Рабы не успевают подбирать и погребать их. Кстати, надо бы снять с креста и эти тела (кивает на распятых. Они уже мертвы.

Спицион Пускай повисят еще в назидание и устрашение всем тем, кто решил, будучи на военной службе, промышлять грабежом.

Полибий Позорная смерть для солдата.

Спицион Всего лишь плата за занятие позорным ремеслом. Я прикажу их снять когда город падет. Это будет уже скоро.

Лелий Ты так уверен в успехе сегодняшнего штурма?

Спицион Человеческим силам есть предел. Пунийцы сильно ослабели от голода, а городские стены вблизи входа в гавань едва стоят после работы наших таранов и вот-вот рухнут.

Лелий Разреши мне возглавить солдат, которые пойдут там на приступ.

Спицион Пунийцы будут отчаянно сопротивляться. А мне бы не хотелось потерять друга.

Лелий Все же, разреши.

Спицион Изволь.

Лелий Благодарю.

(Крик летящих над лагерем к северу птиц)

Полибий (глядя вверх) А вот это уже не вороньи крики. Зима кончилась, раз птицы потянулись на север.

Лелий Летящие к северу птицы перед штурмом, - Публий, хорошая ли это примета?

Спицион Они летят по направлению к Италии. Значит, скоро и нам возвращаться домой.

Полибий С победой?

Спицион Да. (Лелию) Пойдем, Гай, устроим перед штурмом смотр войскам. (уходят)

Полибий Они храбры, этого у них не отнять. Но настоящая храбрость есть доблесть, сражающаяся за справедливость. За какую справедливость будут они сражаться сегодня, о великие боги?

(за сценой звук команд и мерный топот множества ног)

Акт 3.

Сцена 12 (в сенате)

Фламинин Хорошие вести из Африки, сенаторы Рима. Спицион сообщает, что во время решительного штурма римские солдаты во главе с Гаем Лелием взошли на стены вблизи гавани. В городе начались уличные бои. Наши войска продвигаются к Бирсе, городской цитадели, снося стенобитными машинами все, мешающее им на пути.

Цепион Наконец-то!

Муммий Слава богам!

Красс Пунийцы не собираются капитулировать?

Фламинин Как пишет Спицион, они умирают, но не просят пощады.

Бальб Не просят пощады, Тит? Меньше хлопот.

Фламинин Взятие Карфагена теперь - дело нескольких дней, а так как, согласно обычаю, город будет отдан на разграбление солдатам, то Спицион заранее хочет знать волю римского сената, как поступить с городом и его жителями, которые все же уцелеют. Кто хочет выступить?

Катон Прошу слова!

Цепион Я тоже желаю высказаться!

Муммий И я!

Фламинин Ты долго ждал этого момента, сенатор Марк Порций Катон, и по праву достоин выступить первым.

Насика Ждал этого момента пятьдесят лет и, наконец, дождался.

Бальб Рад, видно, что рад.

Катон Сенаторы Рима! (схватившись за сердце) Карфаген следует разрушить. Навсегда. Если оставить там хоть горстку пунийцев, через 50 лет они снова бросят Риму вызов. Само местоположение города не может не побудить их начать войну. А я сомневаюсь, что тогда мы сможем победить... Карфаген следует разрушить. Навсегда. Он близко, слишком близко от Рима, чтобы мы могли позволить ему существовать... Карфаген следует разрушить... (падает и умирает)

Фламинин (склоняясь над Катоном) Он мертв, сенаторы.

Цепион Как печально. Он был истинным римлянином.

Муммий Как красиво. Сколько лет он твердил нам о том, что Карфаген следует разрушить и вот, умер в момент своего высшего торжества.

Насика Пожалуй, разрушение Карфагена будет его единственной победой. Он всю жизнь боролся с эллинизмом - и что? Потерпел полное поражение. Каждый раздел римской литературы, философии, ораторского искусства, все, вплоть до манер и моды, у нас уступило греческому влиянию... Религиозность, несмотря на все его попытки, продолжает приходить в упадок. А политическая развращенность? С ней он сражался всю жизнь, а она пускает все более глубокие корни.

Цепион Он сказал как-то, что тот, кто ограбит гражданина, оканчивает жизнь в кандалах и оковах, но тот, кто крадет у общества, умирает в пурпуре и золоте.

Бальб Ты это о себе?

Муммий Может быть, не будем об этом сейчас, Маний?

Бальб Ты прав. Пусть слуги вынесут тело, а римскому сенату надлежит вершить государственные дела. Я думаю, сенаторы, полное разрушение Карфагена будет тем деянием, которое обессмертит имя Марка Катона. Кто за то, чтобы разрушить этот проклятый город?

Цепион Я за.

Муммий Я тоже.

Красс И я.

Насика Конечно же за.

Фламинин Что же, так и решим.

Сцена 13 (в лагере римлян)

Спицион (читает) ....⌠землю, на которой стоял город и зависимые от него поселения, надлежит вспахать и засеять солью. Земля Карфагена объявляется навеки проклятой и гражданам Рима и его союзников под страхом смерти запрещается селиться на ней.■ (бросает свиток) ...О, великие боги! Разрушить один из самых крупных и самых красивых городов средиземноморья! Что за страшные вещи я должен творить ради твоего величия, Рим! ... Марк!

Марк Слушаю, консул!

Спицион Войскам покинуть город, после чего поджечь в нем все, способное гореть... Все поджечь! После того, как пожар утихнет, вывести на развалины стенобитные машины и разбить в щебень оставшиеся каменные постройки. Щебень утопить в море. Я покараю смертью каждого, кто оставит хотя бы один камень, лежащий на другом камне. Такова воля римского народа. Идите, Марк!

Марк Слушаюсь, консул!

(Спицион смотрит, расхаживая по сцене, как за сценой разгорается зарево.)

Спицион Полибий!

Полибий Да, Публий.

Спицион Как вы думаете, сколько дней будет гореть город?

Полибий Я думаю, дней десять. Это очень большой город, Публий.

Спицион Я думаю, что больше. Да, несомненно больше. Скажем, дней четырнадцать. Хотите, поспорим?

Полибий Как прикажите, мой консул.

Спицион Ну, ну, Полибий, это просто шутка.

(Входит Марк)

Марк Войска выполнили ваш приказ и подожгли город, консул. В развалинах солдаты поймали укрывавшегося там Гасдрубала, командующего обороной города.

Спицион Прекрасно, Марк, прекрасно. Приведите его ко мне. Что-нибудь еще?

Марк Да, консул. Солдаты поймали еще одного человека, который, хотя и одет как финикиец, утверждает, что зовут его Мардохей, он находится на Римской службе и консулы лично знают его.

Спицион Он ошибается, Марк. Я не знаю, кто такой Мардохей. Я приказываю вам казнить этого негодяя немедленно.

Марк Слушаюсь, консул. (уходит)

Спицион Что вы смотрите на меня так осуждающе, Полибий? Я этого не люблю!

Полибий Но вы даже не попытались узнать, кто такой этот Мардохей, Публий! Может быть, он действительно тайный агент Рима. А вы обрекли его на смерть.

Спицион Я вам объясню Полибий. Сейчас.

(Солдаты вводят Гасдрубала и ставят его на колени)

Марк (вытирая окровавленный меч) Ваши приказания исполнены, консул. Все приказания.

Спицион Отлично. Скажите мне, Марк, вы любите изменников?

Марк Я их убиваю, консул.

Спицион Ответ, достойный хорошего солдата, Марк... (Полибию) Видите ли, Полибий, если этот Мардохей действительно был на нашей службе, то мои предшественники хорошо заплатили ему за его измену. Рим не имеет обыкновения мелочиться в таких делах. Но объясните, зачем нам теперь, когда Карфаген уничтожен, терпеть рядом с собой изменника? Предавший раз - кто тебе поверит? (обращаясь к Марку) Вы бы смогли ему поверить, Марк?

Марк Никогда, консул.

Спицион Вот видите, Полибий. Этот мерзавец предал доверившихся ему и лишь получил по заслугам.

Полибий Я все понял, Публий. Пожалуй, я с вами соглашусь.

Спицион Вот и хорошо, Полибий, что вы меня поняли. (осматривая Гасдрубала) Значит, это ты командовал обороной?

Гасдрубал Да, консул. (падает перед ним, пытаясь целовать сандалии) Пощадите! Мы ведь не сделали римлянам ничего плохого!

Спицион (делает знак солдатам) Поднимите его. (Приподымает подбородок Гасдрубала). Ты воевал с нами долгих три года, три проклятых года, а так ничего и не понял. Carthagihem delendam esse. Карфаген должен быть разрушен. Должен... Где твоя семья?

Гасдрубал Моя жена вместе с детьми бросилась в огонь, когда римляне захватили цитадель.

Спицион А ты прятался в развалинах, пока мои солдаты тебя не поймали. Храбрец...В твоей жене было больше мужества, чем у тебя. Я подарю тебе жизнь, несчастный. Смерть для тебя будет слишком мягким наказанием. Увидите его. Пусть сенат решает, как с ним поступить.

Сцена 14 (в лагере римлян через три недели. На знаменах надпись ⌠_Pax Romana■)_

Спицион Ну что же, Полибий, в нашем с вами несостоявшемся споре мы бы проиграли оба. Вы сказали, что город будет гореть десять дней, я сказал - четырнадцать. Карфаген горел семнадцать дней.

Полибий Вы оказались ближе к истине, Публий.

Спицион Да, разумеется, разумеется. Знаете, что я думаю, Полибий, глядя на дымящееся пепелище Карфагена?

Полибий Нет, Публий. Но, по-моему, этот вид вас не радует.

Спицион Совсем не радует, Полибий. Мы с вами сделали великое дело - у Рима теперь нет конкурентов. Отныне, с нашей победой, Pax Romana раскинул свои широкие крылья над всей ойкуменой... А в моей душе, признаться, нет радости. Последнее время, Полибий, когда я ночью лежу в своей палатке и слушаю гул пламени, пожирающего Карфаген, я вижу все один и тот же сон. В этом сне варварский полководец в пурпурном плаще стоит на Палатинском холме, недалеко от моей виллы, и смотрит на горящий под ним Рим. Я отчетливо вижу этого человека, Полибий, - он бородат, мал ростом, но широк в плечах. Его вид свиреп и неумолим. Этот варвар с радостной улыбкой смотрит на рушащиеся в огне здания, потом подзывает стоящего рядом воина и приказывает стереть остатки Рима с лица земли. Он повторяет мои приказания, Полибий, слово в слово... Потом, Полибий, он оборачивается ко мне и я вижу его взгляд - он словно пронзает меня им насквозь... И я просыпаюсь... Однако, я что-то расчувствовался. Вернемся к нашим делам. Марк!

Марк Да, консул!

Спицион Марк, вы немедленно отплываете в Рим. Сообщите сенату, что Карфаген сожжен, все его каменные строения разрушены, а щебень выброшен в море. В соответствии с приказом, земля на месте города вспахана. Что касается приказания засеять землю солью_... (задумывается)_ Марк, вы когда-нибудь пробовали человеческую кровь?

Марк Да, консул. Разумеется, консул.

Спицион Кровь соленая?

Марк Да, консул.

Спицион Сколько было жителей в городе, когда мы осадили его?

Марк Около пятисот тысяч, консул.

Спицион А сколько пленных мы взяли?

Марк Пятьдесят пять тысяч, консул.

Спицион Ну так мы достаточно посолили городскую землю, Марк?

Марк Разумеется, консул.

Спицион В таком случае сообщите сенату, что и это их приказание исполнено. Идите, Марк.

Марк Слушаюсь, консул. (уходит)

Спицион (подходя к воткнутому в углу сцены в землю копью) Полибий!

Полибий Да, Публий.

Спицион Помните, Полибий, что это за копье?

Полибий Конечно, Публий. Жрецы бога Верности воткнули его в землю Карфагена при нашей высадке как символ войны.

Спицион Да, это очень старый обычай. Не знаю, почему консулы вспомнили о нем. Жрецы втыкают копье во вражескую землю при объявлении войны и вынимают его при заключении мирного договора.

Полибий А вот сейчас мирный договор заключать не с кем.

Спицион Не с кем... Пишите приказ, Полибий. Войскам начать погрузку на корабли. Лагерь свернуть, пленников, не способных передвигаться самостоятельно, добить. Война окончена. (вытаскивает из земли копье, все уходят, сворачивая знамена)

Полибий (оставаясь один) С точки зрения морали, которая есть не что иное, как умение показать свою внешнюю политику с наилучшей стороны, разрушение Карфагена должно быть причислено к самым жестоким завоеваниям в истории; с точки зрения Рима, а именно, его безопасности и благосостояния, этот захват заложит краеугольные камни римского коммерческого и морского могущества на века вперед... Но, благие боги, ведь все проходит!

Сцена 15 (дети на развалинах Капитолия)

Она Так что же было дальше?

Он Дальше... Рим стал самым великим городом мира. Кругом стояли дворцы, весь Форум был покрыт золотом, а по акведукам с гор текли целые реки чистой-чистой воды. В книжке сказано, что здесь жили два миллиона человек со всего света.

Она Я думаю, это неправильная книжка. В Риме, как сказал моей маме мой папа, а он член магистрата, после недавней войны и чумы не осталось и двадцати тысяч человек. А вода из акведуков не идет. Может, они и не для воды вовсе.

Он Ха! Тогда для чего же?

Она Ну, дороги, может быть, раньше были такие... Вообще, я не знаю. Но воды внутри них я ни разу не видела.

Он Нет, нет, все что написано в книжке было, это все правда, книжка не врет!

Она Но что же произошло? Куда делись люди, где дворцы, о которых ты говоришь? Кругом одни развалины.

Он Я еще не дочитал книгу...

(за сценой суматошно начинает бить колокол)

Он Слышишь, что-то случилось.

(Вбегает его мать)

Мать Вот вы где! Немедленно домой! В город вступают войска герцога Альбы. Эти проклятые испанцы, наверное, опять будут грабить. Немедленно домой, я сказала! (за сценой нарастает цокот копыт и лязг железа).

Конец