Подшивка журнала МОЛОКО за 2005 год (original) (raw)

Дарья СУХАНОВА. Бессонная ночь.

Холодный, ледяной туман
Окутал всю деревню мраком
И ветер бьет в окно, как в барабан,
И снегу намело уже сугробы.
Луну давно на небе не видать,
Глухая ночь царит на этом свете.
Мерцают звезды высоко на небосклоне,
Но лишь одна сияет ярче всех.
И думаю, а может мне желанье загадать?
А вдруг исполнится - как знать?
И пожелала я, чтоб время вмиг остановилось,
И на земле настала б благодать,
И я б смогла летать свободно и порхать,
Сидеть на мягких белых облаках.
Как жаль, что это не в моих руках.

Ольга ВАТОЛИНА. Одинокая.

Я судьбу никак не встречу,
Где сейчас родной мой человек?
В одиночестве проходит вечер,
Просто вечер, а как целый век.
Может быть, и ты запутался над этим,
Думаешь, как встретиться со мною,
Превратись ты нежным, тихим ветром
И влети ко мне в окно домой.

2005

Прощание с летом.

ОЛЬГА КОЛЕСНИКОВА. КАНИКУЛЫ. 1990

Я буду вспоминать, как вкусно
Душистый пахнет клевер. Мальву, лебеду...
А может, потому мне очень грустно,
Что завтра в школу я пойду?..

Автор неизвестен

Алексей МИШИН. Чеснок.

Ешь чеснок – и грипп отстанет,
Снизит твой холестерин,
Бляшки кровные достанет,
Он – лечебный господин.

Если сердце с ритма сходит, -
Есть заступность чеснока…
К нему в нашем огороде
Так и тянется рука.

Сало я люблю чесночить,
С ним картошечку тушу,
Он здоровьеце упрочит,
Коль и рюмкой согрешу.

Из книги Алексей Мишина «Лечебная лирика», Смоленское областное книжное издательство «Смядынь», 2005

Всероссийский тест на дурость.

Дураков в России становится всё больше. Дураки и дороги всегда были камнем преткновения на пути как духовного, так и материального прогресса Великой России. Но речь не идёт о сказочных Иванах-дураках, которым некоторые недомыслие можно вчистую простить за их доброту и любовь к Родине. Поэтому необходим краткий тест для определения количества и качества дурости в нашей стране. Предлагаю следующий комплекс критериев определения данных показателей.

Русский Бунин.

ПОЛОЖЕНИЕ о Бунинской премии ("Русский Бунин") Бунинская премия посвящена памяти Ивана Алексеевича Бунина (1870 - 1953) и учреждена для поддержания российской изящной словесности, возрождения лyчшиx тpадиций отечественной литератyры. Художественность, изобрaзительность, стилистическое мастерство, то, чего практически лишен современный читатель, замечательно воплотилось в творчестве первого Нобелевского лауреата, писавшего на русском языке, хотя Нобелевский комитет и определил его как писателя «без национaльности, проживающего во Франции».

«Сова».

Литературно-издательское агентство «СОВА» объявляет конкурс на лучшие рукописи прозы во всех жанрах для всех литераторов, пишущих на русском языке. Конкурс имеет два творческих сектора: художественная проза и детская литература.

Победители конкурса «Ступени-2»

Программа Международного фестиваля «БиблиОбраз», прошедшего в Москве в начале октября, была разнообразной. Даже очень. Еще бы, десять стран-участниц, кроме России: Австрия, Азербайджан, Болгария, Германия, Италия, Кыргызстан... И каждая представила что-то свое, особое. В рамках фестиваля были награждены победители литературного конкурса «Ступени-2». На снимке – молодые писатели и поэты вместе с Людмилой Путиной, под патронатом которой прошел «БиблиОбраз».

Литературная премия «Большая книга»

1. Общие вопросы
1.1. Национальная литературная премия «Большая книга» учреждена Некоммерческим партнерством «Центр поддержки отечественной словесности». Соучредители премии - Федеральное агентство по печати и массовым коммуникациям, Федеральное агентство по культуре и кинематографии, Институт русской литературы Российской академии наук, Российский книжный союз, Российская библиотечная ассоциация, Всероссийская государственная телерадиокомпания, ИТАР-ТАСС, ОАО «Газпром-медиа», Издательский дом «Комсомольская правда».

Сергей РЕПЬЕВ. "Жар-птица" в интернете.

20 января 2005 года в Союзе Писателей РФ, в Москве, в старинном здании №13 на Комсомольском проспекте, собрались детские писатели: Александр Торопцев; Владимир Бахревский; Ирина Лангуева-Репьёва; Лидия Сычёва; Александр Преображенский; поэты Владимир Борисов и Елена Щепотьева; организаторы детского чтения, профессор Московского государственного педагогического университета Ирина Минералова и педагог столичной школы №1118 Ирина Семёнова, переводчица детской литература, психолог, социолог Мария Герасимова; редактор отдела культуры "Учительской газеты" Виктор Боченков; а

Наталья АЛЕКСЮТИНА. В поисках автора.

Благодаря некоторым обстоятельствам, не так давно мне «посчастливилось» узнать, что скрывается под определением «редактировать художественный текст». Если кто-то сморщится и тотчас отодвинет от себя рассказ, то лишит себя ценнейших открытий. Речь пойдет не об обыденных, технических вещах, о которых профессионал-редактор иной раз сам готов забыть, а о явлении, что принято называть массовой литературой. Именно она будет фигурировать в истории, поскольку я, ободренная мыслью о «халтурке», взялась за одно незнакомое доселе дело.

Коммерческие издательства ждут новых жертв.

ЭКСМО

eksmo.ru
email: authors @ eksmo.ru
tel: 411-6886.

Важно указывать жанр, чтобы текст отправился в нужную редакцию. Объем - от 10 а.л.
Лучше всего представлять на рассмотрение не одну книгу, а 2-3.
«ЭКСМО» работает в следующих жанрах и направлениях:
детектив
прикладная литература
детская литература
фантастика и фэнтези
русская и зарубежная классика
современная проза
деловая и учебная литература
юмор и сатира
энциклопедии, словари и справочники
прочие жанры и направления.

Антон НИКОЛАЕВ. Увидеть шамана и умереть.

Cтотысячный Кызыл, столица Тувы, чем-то напоминает город из мульта про Бивиса и Батхеда. Посреди единообразия серых домиков частного сектора неожиданным черносливом торчат немногочисленные места, куда можно зайти. Уподобившись мультяшным героям, можно бессмысленно бродить по сонному от сорокоградусной жары городу, периодически попадая в сюрные ситуации. Вот, например, главная достопримечательность города - центр Азии, стела с глобусом у основания. Похожа на памятник героям войны, но смысл ее другой.

Александр СТЕПАНОВ. Вопреки “желтушной” прессы.

Свои размышления о некоторых характерных чертах детской (не только по предназначению, а по авторству) литературы хочу начать со стихотворения моей юной воспитанницы Танечки Антоновой.

“Ладушка”

Я взрослею.
Мой город со мной.
Весь в движеньи машин многоцветных.
Я люблю твой характер шальной,
Что воспет на страницах газетных.
А с заводом давно мы родня:
Папка – токарем,
В прессовом – бабушка…
И срывается с губ у меня
Почему-то не “ЛАДА”,
А – “ЛАДУШКА”!

Виктор БОЧЕНКОВ. Без Есенина, но с Поттером.

Научиться верстать? Пожалуйста – мастер-класс Ренаты Вельш-Рабади, австрийской писательницы. Научиться рисовать? Мастер-класс французских художников Бенджамина Шо и Бруно Эйтса. Придумать почтовую марку? Тоже можно – мастер-класс Джерри Пинкни... Программа Международного фестиваля «БиблиОбраз», прошедшего в Москве в начале октября, была разнообразной. Даже очень. Еще бы, десять стран-участниц, кроме России: Австрия, Азербайджан, Болгария, Германия, Италия, Кыргызстан... И каждая представила что-то свое, особое.

Кирилл ТОЛМАЧЕВ. Мысли и афоризмы.

Если бы истина лежала на поверхности, иные не лезли бы в бутылку.
Если бы истина не лежала на поверхности, каждый из на не тянул бы одеяло на себя.
Иные не закончили бы жизнь так смешно, если бы не торопились жить.
Истории так захватывают нас, потому что мы выхватываем из них самое
интересное.
У нас больше всего голова болит не о том, о чем меньше всего хотелось
бы думать.
Это уже произошло, что бы не происходило.
Мы часто бываем без ума до беспамятства.
Если власть кого и развращает, то часто лишь уже испорченных.

Юрий БАРАНОВ. Стеклянные бусы завезли.

Двадцать лет назад, в марте 1985 года, перед простодушными обитателями одной страны объявился с невиданным товаром шустрый купец. Был он упитан, лысоват, с характерным пятном на лбу, пятидесяти четырех лет. Предлагал стеклянные бусы диковинных сортов, которые назывались свободой и гласностью, перестройкой и общечеловеческими ценностями. Туземцы не знали, что это такое, но купец уверял, что если они приобретут его товар, то заживут хорошо и богато – не хуже чем за границей, где, как ходили слухи, было полно синих джинсов и журналов с голыми бабами.

Иван ЕВСЕЕНКО. Государственные мужи и политические подростки.

В истории любой станы есть периоды национального взлета, великого жертвенного подвига и, наоборот, - периоды уныния, смуты, национального разорения и позора. Как правило, периоды взлета и подвига связаны с именами выдающихся политических и государственных деятелей, государственных мужей, а периоды падения с именами люде слабых духом и умом, невнятно мыслящих, совершающих невнятные, а часто и преступные деяния ведущие к полному развалу и упадку государства. Людей таких позволительно и уместно будет назвать политическими подростками.

Лидия СЫЧЕВА. Люди и биороботы: кто кого?

«Не то и не так», - таково ныне главенствующее общественное настроение по отношению к власти. «Букет реформ», преподнесенный восторженному электорату, оказался с шипами. Лето 2004 прошло в законодательной горячке, а осенью появились первые ласточки народного недовольства – на Горбатый мост у Дома Правительства в Москве вышли сначала студенты, потом педагоги и ученые. Протестовали против ожидаемых реформ образования и науки.

Ирина ЛАНГУЕВА. Божий перст погрозил Правительству РФ.

13 апреля результатом «Правительственного часа» стало постановление Государственной Думы «О мерах по стабилизации и снижению цен на моторное топливо, газ и тарифов на электрическую энергию для сельскохозяйственных товаропроизводителей в период подготовки и проведения весенних полевых работ в 2005 году».

25 мая перед депутатами должен был предстать Министр экономразвития и торговли РФ Герман Греф. Однако по непонятной причине он не явился, и вместо него три часа держал ответ перед возмущенным залом Министр промышленности и энергетики.

Иван ЕВСЕЕНКО. Сила духа.

Любая политическая партия, любое правительство, придя к власти, берут на себя ответственность не только за экономическое и социальное положение общества, но и за нравственное, духовное его состояние. И может быть, даже в первую очередь, за духовное, потому что от нравственного здоровья, от силы духа народа, нации в конечном счете зависит процветание или упадок страны.

Ирина РЕПЬЕВА. Курочку Рябу - в депутаты!

Миллиардеру Ходорковскому, получившему не так давно законных 9 лет тюрьмы, не сидится спокойно. В начале августа он опубликовал в «Ведомостях» новое проклятие власти, озаглавленное вполне по большевитски – «Левый поворот». А на днях в Интернете появилось сообщение о том, что группа «инициативных москвичей» решила выдвинуть это «золотое яичко» депутатом в Московскую городскую Думу. Сам экс-глава ЮКОСА заявил, что, если подобное предложение ему действительно последует, он не замедлит согласиться. Естественно! Ведь на нарах не сладко!

Ирина РЕПЬЕВА. Умной национальной политики в стране не было и нет.

В шутовской телевизионной передаче В. Соловьева «К барьеру!» в кои веки заговорили серьезно. Один из участников дебатов 9 октября, в присутствии помощника Владимира Путина Игоря Шувалова, высказал мнение, которое не было оспорено: США будут терпеть Россию лишь до тех пор, пока у нас не закончиться нефть. Рано или поздно мировое сообщество вновь придет к двуполярности, к традиционному для ХХ столетия противостоянию США и России. Вывод напрашивается сам собой. Следует не только укреплять обороноспособность страны, но и гораздо тщательнее оберегать её территориальную целостность.

Дмитрий КРЫЛОВ. Культура меньшинств.

Человек вышел из дому за хлебом, его ударили по голове. Он упал, и его начали бить ногами. Сейчас он сумел закрыть голову руками и перевернуться на живот, подставив ударам спину. Шансы выжить у него появились, подняться на ноги будет сложнее. Пока сыплются удары, у лежащего нет возможности понять, кто и зачем напал на него. Иное дело агрессия в культурном пространстве. Времени на «разбор полетов» достаточно. Не уяснив, кто и зачем в современном кино, телевиденье и литературе «бьют русских ногами», невозможно закрыться от ударов и тем более подняться на ноги.

Юрий НЕЧИПОРЕНКО. Эра дурновкусия.

Культура находится у нынешних властей на положении русской «девушки по вызову», которую должны спасти богатые американские миссионеры. Это бросается в глаза: достаточно включить телевизор в "прайм-тайм", можно лицезреть жалкое убожество отечественных сериалов типа "Рублевка. Live"… Первые четыре канала соревнуются в беспомощности, устраивают тараканьи бега за зрителем, где серийными "манками" служат знаки богатства, власти и криминала. И высшими цивилизованными ценностями здесь служит продукция Голливуда.

Мария СОЛНЦЕВА: «Слово сильнее денег».

Себя она называет скромно - «лицом из толпы». Светлое пальто, серый берет, в руках – синий пластиковый портфель для документов. Мария Солнцева приехала три года назад в столицу вовсе не для покорения оной – вчерашней выпускнице филфака провинциального педвуза позарез нужны были деньги. Теперь она менеджер по распространению в одной из крупных московских фирм. В этом смысле – да, Мария - лицо из толпы.

Николай ДОРИЗО: Наталья Гончарова – жена и друг поэта.

Готовясь к интервью с Николаем Доризо, я выудил из инернета и газет больше половины нынешних публикаций о поэте. Многие отличались друг от друга не более, чем изделия, сходящие с одного конвейера. В основном это были под-юбилейные чествования, здравицы и незатейливые напоминания о творческих и житейских свершениях. Писавшие о Доризо весело и запросто повествовали о том, как его стихи обрели колоссальную славу еще в годину Великой Отечественной, об истории его любви к примадонне оперетты - будущей супруге, о том, что «Дело было в Пенькове» и что «Парней так много холостых на улицах Саратова»…

Александр ЩЕРБАКОВ. Мельница времён.

Александр Щербаков — персона в Сибири заметная. Он начинал как поэт, но, по-моему, ярче всего реализовал себя в прозе. Не случайно его рассказы нравились Виктору Астафьеву. Но я нашу беседу решила начать не с литературы, а с телевидения. Вот один за другим прошли телесериалы о войне и сталинских временах, что, в общем-то, вроде понятно: впереди 60-летие Победы, но, если честно, раздражают напор и лукавая однобокость в подаче набивших оскомину тем. Появилась даже «Голая пионерка» в театре. А что думает по этому поводу Щербаков?

Юрий ВОЛКОГОН: «Россия больше Москвы».

Даже если бы российского кино не было вовсе, его следовало бы придумать, чтобы обеспечить хлебом насущным издателей и авторов «глянцевых» журналов и телепередач. Но действительно ли мы наблюдаем возрождение отечественного кинематографа или перед нами очередная иллюзия, созданная СМИ? С этого вопроса начался наш разговор с кинорежиссером Юрием ВОЛКОГОНОМ.

Лидия СЫЧЕВА: Молодо, да не зелено.

Перед встречей с молодым прозаиком Лидией Сычёвой я настроилась на лёгкий тон и освежила в памяти молодёжный сленг, но он не пригодился. Сычёва выплеснула из души такой обличительный монолог, почти как у Чацкого, что у меня в голове по привычке к пародии всплыли реплики Фамусова, которые так и напрашивались для вкрапления вместо вопросов: «Ах! Боже мой! Он карбонари!» (или покороче) «Опасный человек!» (или трусовато) «Он вольность хочет проповедать!», (или испуганно) «Да он властей не признаёт!»...

Ирина РЕПЬЕВА. Чиж о Гоголе.

В июле 1845 г. Гоголь писал своему другу А. О. Смирновой, что он не любит своих сочинений, и особенно «Мёртвых душ». Вчера ещё честолюбивый и гордый, Николай Васильевич отказывается от славы. Весьма скоро, всё ещё находясь за границей, он попросит московских друзей переиздать «Ревизора» с новой концовкой, которая объяснила бы обществу, что все его герои не более чем аллегории страстей человеческих; вырученные же с продажи деньги следовало раздать бедным.

Юрий БАРАНОВ. Загадки "Русского сфинкса".

Если с кем и сравнивать несравненного Чехова (1860-1904), то, скорее всего, с Шекспиром (1564-1616). «Чайка» делит с «Гамлетом» мировое первенство по числу постановок – такую статистику давно ведут на Западе. Причем речь не только о цифре, но и о «палитре»: и того и другого страсть как любят «интерпретировать», «заново осмысливать», «осовременивать». Ромео и Джульетта кем только не были – даже нью-йоркской шпаной (знаменитая «Вестсайдская история»).

Андрей КУНАРЕВ. Пути к истине.

Отношение к художественному наследию М. Горького в последнее десятилетие заметно изменилось. О значении творчества бывшего “певца босячества”, ставшего “великим пролетарским писателем”, творцом “самого передового художественного метода социалистического реализма”, хоть и допускавшего порой некоторые ошибки, но неизменно возвращавшегося на путь истинный, сейчас говорят без обязательной не так давно “придыхательной” интонации.

Петр ТКАЧЕНКО. Ответ С.Перову (о «кубаноидах»).

С некоторым запозданием увидел в интернете статью Сергея Перова из Краснодара «Букварь для кубаноида» («Новые известия», 2 марта 2004г.), в которой говорится о том, как губернатор Краснодарского края А.Ткачев снова поразил своих земляков «нетрадиционным видением окружающего мира», введя в школьные программы новый предмет кубановедение. То, что в школе вводится краеведение можно было бы только приветствовать, а потому ирония автора по этому поводу, во всяком случае, странна. Но почему кубановедение? Абсурд, конечно.

Юрий ЖУКОВ. Либеральный Сталин?

Сталин задумывал либеральные реформы, частью их могли стать многомандатные выборы в Верховный Совет СССР, порядок которых должен быть утвержден практически одновременно с Конституцией 1936 года. Но партократия, чью власть он стремился обуздать, не позволила довести начатое до конца. Более того, именно неудача этих реформ стала главной причиной «Большого террора».

Юрий БАРАНОВ. Черного кобеля не отмоешь добела.

Перед юбилеем Победы активизировались ее враги и ненавистники. Телевидение и газеты пошиба «Независимой», издающейся на деньги беглого вора Березовского, не упустили случая вспомнить генерала-предателя Власова, возводя его в «патриоты» и нагло уверяя, что на Западе «все» давно разобрались в его истории и относят его не к плохим, а к хорошим парням. Эти выходки «российских» СМИ можно уподобить маршам эсэсовцев в государствах Прибалтики или таким акциям, как установка на Украине памятников бандеровцам.

Мария СОЛНЦЕВА. Без фонаря.

Владимир Бондаренко считается «критиком номер 1» патриотического лагеря – ещё бы, он основал (и до сих пор не бросил) собственную газету «День литературы», издал множество толстых книжек (например, «Пламенные реакционеры»), породил несколько примитивных схем (поколение «сорокалетних», «дети 37-го года» и т.п.) и, в конце концов, добился снисходительных упоминаний в лагере либеральном.

Ирина ЛАНГУЕВА-РЕПЬЕВА. Воскреснут ли «мертвые души»? О новом романе Веры Галактионовой «5/4 накануне тишины».

Сегодня жизнь так богата событиями, что некоторые писатели в растерянности: можно ли сильнее сказать о реальности, чем она сама о себе говорит. Можно. Ведь что такое писательское слово, как ни облеченная в плоть душа? А душа может кричать страшно. Писатель в слове своём имеет право спрессовать или вывернуть наизнанку знакомые нам события, довести их до абсурда, преувеличить, зашифровать, отсеять лишнее и второстепенное, выделяя главный, сокровенный смысл. Душа видит и мыслит, она обладает волей, говорят православные богословы.

Наталья БЛУДИЛИНА. Откровение современности.

О романе В.Г.Галактионовой «5/4 накануне тишины»

(Москва, 2004. № 11,12)

Но как вы участвуете
в Христовых страданиях,
радуйтесь, да и в явление славы Его
возрадуетесь и восторжествуете.
1 Пет 4, 13

Восстань, пророк, и виждь, и внемли,
Исполнись волею моей,
И, обходя моря и земли,
Глаголом жги сердца людей.
А.С.Пушкин

Иван ЛОПАТИН. Еще раз о «Золотом Витязе».

Искусство – зеркало. В нем отражается душа народная – в её величии и красоте, или, напротив, в ее болезненной немощи. Киноискусство – зеркало особой ясности. Здесь никого не обманешь – образы наглядны и зримы: что называется, иди и смотри. Благо есть такая возможность – в Челябинске прошел ХIV кинофорум «Золотой Витязь». С неизменным девизом: «За нравственные, христианские идеалы, за возвышение души человеческой».

Капитолина КОКШЕНЕВА. Шибболет от модернистов.

Владимир Сорокин, известный мастеровой по «опусканию темы» и удачливый провокатор, осчастливил «Детьми Розенталя» Большой театр. Всё бы ничего – наша культура и не то стерпит – если бы речь шла о шумной постановке на частной сцене. Но жалкое сорокинское либретто было помещено в такую ценную, такую образцовую и чтимую нами «оправу» как наш Большой театр. Тут-то, в этом сочетании несочетаемого, совмещении несовместимого (за деньги налогоплательщиков, между прочим) и состоит главная проблема, вызвавшая столь яркие реакции.

Ирина РЕПЬЕВА. Что читают наши дети?

Детских книг сегодня издается немало - полки в магазинах не пустуют. Но лишь потому, что детские книги давно уже плохо раскупаются. Только каждая третья семья в России сейчас имеет средства, чтобы приобретать литературу для домашних библиотек. Прочие граждане пользуются государственными библиотеками. Но и тут проблема: фонды не обновляются уже лет пятнадцать. До 70% книг морально устарели в связи со сменой эпохи, а из оставшихся 40% необходимо списывать по причине их ветхости.

Ирина РЕПЬЕВА. Русский парадокс.

В годы советской власти художественная литература практически не романтизировала пьянство русского человека. И пили тогда значительно меньше, и понимали, что пьянство – это громадная беда. Исключение составляли немногие, в том числе погибающий от алкоголизма, но всё ещё иронический и беспощадный к себе Венедикт Ерофеев (1938-1990), который в поэме «Москва – Петушки» (1969) умудрился оценить свою человеческую слабость, покорность «зеленому змию» не как личную жизненную катастрофу и психический недуг, а как форму борьбы с социалистической реальностью.

Вячеслав ЛЮТЫЙ. Трава молодая.

Говоря о почве в поэзии, стоит для начала уяснить, что, собственно, имеется в виду. Речь идет о приметах исторических, бытовых и психологических – это самые общие обозначения сторон интересующего нас предмета. Подобные знаки и черты окрашены родовым чувством художника, каким бы оно ни было: национальным, ментальным, наконец, просто семейным. Маленькие предпочтения, едва уловимая теплота в голосе, сострадание и жалость к памяти. Или к тому, что уже становится памятью, прямо на глазах… Но скажем определенней, аналитически сухо: это интонация, выбор предметов, нравственная оценка и принцип одухотворения. И если мы именно таким образом углубимся в толщу поэтической ткани, то нам станет ясно, почему одна творческая фигура истинно русская, а другая – только советская, тогда как третья – отчетливо клановая. И пусть характеристики, которые мы затем соединим с именами поэтов, кажутся, на первый взгляд, вполне внешними, поверхностными. На деле же каждая из них обладает своей отчетливой логикой и, что очень важно, собственным пространством существования, в котором – и строго вычерченная топография, и отобранная топонимика, и не редактируемый путеводитель по всем достопримечательностям, жизненно необходимым этому творцу. Так, Высоцкий окажется выразителем вненациональной советской почвы, Окуджава – корпоративно-интеллигентской, а, скажем, Твардовский – певец, в первую очередь, почвы русской, советской уже потом, как бы в качестве хроникального уточнения.

Вячеслав НЕКРАСОВ. Куда идет «9 рота»?

Сложные чувства испытывал я после просмотра нашумевшей ленты. Безусловно, фильм талантлив, сделан с размахом, очень динамичен. В течение всего сеанса зрители испытывают сильнейшее эмоциональное воздействие, они сопереживают, страдают вместе с героями, гордятся ими, многие плачут. Молодежь притихает, она, может быть, впервые в жизни почти физически ощущает кровавый, неотвратимый молох войны.

Юрий БАРАНОВ. Просвета пока не видно.

Некто Борис Камянов, русскоязычный стихотворец, откочевавший в Израиль, вспоминает о своей жизни среди коренного населения нашей страны как о сплошной пьянке. Мемуар завершается такой строфой:

Всю-то жизнь я с ними вместе,
В тьме, в блевотине, в говне,
В радости, в гостях у тестя,
В доме, в городе, в стране.

Вячеслав РУМЯНЦЕВ. "Иди, дитя Христово, во грехи земные живи". Зоя Прокопьева. Своим чередом. Роман. Челябинск, 1989.

Немало книг появилось на свете. Лишь отдельные смогли вместить в себя целую эпоху перемен, потрясших все основания нашей великой страны, вызвавших страдания миллионов русских людей. Это были мучения, от одного только осознания которых стынет кровь в жилах, гнев и бессилие перед злой волей ощущаешь физически. Однако задача художественной литературы состоит не в том, чтоб напугать читателя до смерти, а в ином — показать необоримую любовь к жизни, неколебимую уверенность, что держава и народ не исчезли навсегда с карты и из истории, а продолжаются, имеют будущее.

Мария СОЛНЦЕВА. Далекое и близкое.

Вышла в свет книга Марии Солнцевой "Далекое и близкое, Книга литературной критики и борьбы общественных идей", М., 2005 г.

Публикуем содержание книги:

Содержание

Вячеслав Румянцев. Просто Мария (вместо предисловия)

Глава первая.
Тайна коренной связи с землёй. Бабка Саня-Трактор и её жизнелюбие. Счастливы ли мы? О любимом чтении Виктора Черномырдина. Где душе привольно – там и столица. Литература как большая страсть.

Ирина РЕПЬЕВА. Деконструкция мифов.

Известный ученый и публицист Сергей Кара-Мурза в одной из своих книг, «учебном пособии» «Манипуляция сознанием», рассуждает о том, что западных экспертов до сих пор поражает в постсоветском человеке «умение держать удары победителей в холодной войне». Массовое обеднение народа не только не разрушило наше общество, но и почти не озлобило людей.

Анатолий БЕЛОЗЁРЦЕВ. «Беречь Россию не устану…»

О новой книге Юрия Прокушева

В Челябинске редакцией газеты «Танкоград» выпущена очередная книжка о творчестве нашего земляка, выдающегося русского поэта Валентина Сорокина. Ее автор – известный писатель, критик и литературовед Юрий Львович Прокушев. Свою новую творческую работу он назвал «Беречь Россию не устану…», строкой из стихотворения поэта:

Беречь Россию не устану.
Она – прозрение мое.
Когда умру, то рядом встану
Я с теми, кто берег ее.

Михаил БОНДАРЕВ. О край мой горделивый.

Последние пятнадцать лет можно смело назвать временем культурного и литературного застоя, особенно в российской провинции. Молодые писатели и поэты, с искренним словом рвущиеся к читателю, подсаженному на бульварщину и дешевенькие детективы, написанные под копирку, вынуждены выпускать книги в большинстве своем за свой счет. Меценаты и высокие чины к художественному слову относятся, мягко сказать, с пренебрежением. К счастью, не везде.

Михаил БОНДАРЕВ. «Я вернусь на заре».

Многим современным поэтам, родившимся за пределами русских столиц и мегаполисов, пишущим о жизни в глубинке, воспевающим ее красоты, в чьих стихах к тому же еще и отчетливо проглядывает автобиография, очень часто критики вывешивают ярлык «местечковости». Мол, человек не видит дальше своего «носа», не затрагивает вечные темы, не устремляется в космос. Отчасти критики правы: поэзия - это действительно полет к звездам и погружение на самое дно океана.

Василий ДВОРЦОВ. Озеро снов. Пьеса в четырёх сценах, с прологом и вставками о путешествии дочери в Россию.

Опубликовано чт, 11/10/2011 - 23:20 пользователем Вячеслав Румянцев

ОЗЕРО СНОВ

Пьеса в четырёх сценах, с прологом и вставками о путешествии дочери в Россию.

Действующие лица:

Дочь Настя, 14,5 лет

Отец, Владимир Петрович, 45 лет

Дядя, Иван Тимофеевич (дядя Отца), 61 год

Тётя, Зина (жена Ивана Тимофеевича), 59 лет

Сергей (внук Тёти-Зины), 16 лет

Степанида, алтарница, 78 лет

Татьяна, одноклассница Отца

Мария КОНДРАТОВА. «Кошкин дом».

Опубликовано чт, 11/10/2011 - 22:33 пользователем Вячеслав Румянцев

Примечание: Кроме основной сцены, на которой будут появляться главные действующие лица, должны быть еще две площадки – справа и слева, где будут появляться их телефонные собеседники.

Действующие лица:

Саша, по прозвищу «Принцесса Ли» – 24-25 лет, аспирантка, биолог, коренная харьковчанка. Красивая или, во всяком случае, своеобразная девушка-еврейка (последнее обстоятельство, впрочем, не обязательно бросается в глаза).

Николай ЧЕПУРНЫХ. Подростки цивилизации.

Все мы - люди-человеки - в определенных обстоятельствах являемся пешеходами или пассажирами того или иного транспорта - в городе, соответственно, городского. С утра и до позднего вечера мы мотаемся в делах и заботах - в автобусах и трамваях, троллейбусах и маршрутных такси... Муниципального транспорта, как известно, становится все меньше, поэтому довольно часто, особенно в часы пик, пассажиры берут автобусы чуть ли не с боем, словно неприступную крепость, а внутри салона происходят разные вещи - забавные и неприглядные, веселые и не очень...

Геннадий СТАРОСТЕНКО. Голубой экран Соединенного Королевства.

Если бы ты встречалась со столькими журналистами, со сколькими встречаюсь я, ты бы, возможно, думала иное. Хоть они и утверждают, что беспристрастны, однако это, как правило, поверхностные, неуравновешенные, предубежденные люди, которые вечно грешат неточностями. Свою неточность они объясняют спешкой, пользуясь этим объяснением, как калека костылем. Кроме того, эти самозванные судьи критикуют и осуждают недостатки всех и вся, кроме самих себя.

Артур Хейли. Колеса.

Чудище обло, озорно, стозевно и лаяй.

Михаил БОНДАРЕВ. Поедем в Константиново!

Первый раз я посетил Рязань в начале 90-х. Гостил у родной сестры, когда она, оканчивая Тимирязевку, отрабатывала практику тогда еще во Всесоюзном научно-исследовательском институте коневодства. Потом несколько раз бывал на Рязанщине в командировке. И всегда, возвращаясь домой из этого древнейшего русского города, я жалел о том, что не смог посетить Константиново — родину великого русского поэта Сергея Есенина. Наконец-то моя давняя мечта сбылась.

Юрий ГОРЮХИН. Сто ножей в спину демократии. Попытка идентификации.

Да, эту барышню я не люблю, не любил и навряд ли когда полюблю. Впрочем, ей, наверное, все равно - дама она легко доступная и многоопытная, и хотя лет ей больше, чем удвоенной сумме последних исчислений возраста города Казани, возжелавших ее все еще пруд пруди.
Прежде чем продолжить, думаю, необходимо решить о чем, собственно, речь, то есть дать более-менее внятное определение объекту неприязни.
Итак, что же есть демократия?

Михаил БОНДАРЕВ. Он жил, как пел. И был простым солдатом.

Cлова Сергея Есенина «Большое видится на расстоянии» можно без преувеличения отнести к поколению русских советских писателей и поэтов, прошедших «огненные версты» Великой Отечественной войны. Без прозы Курочкина, Бондарева, Воробьева, Быкова, поэзии Фатьянова, Суркова, Симонова, Твардовского и многих других сегодня не возможно представить отечественную литературу ХХ века. В произведениях, написанных во время и после войны, раскрываются самые лучшие человеческие качества - беззаветная любовь к Родине и чувство товарищества.

Петр ТКАЧЕНКО. «Для лепшей певности и дальней памяти…»

И все-таки наши нынешние российские беды, начавшиеся с миновавшего революционного века и продолжающиеся в иных формах до сего дня, являются главным образом не экономическими и не социальными, в чем нас хотят убедить уже который год «реформаторы». Это беды духовно-мировоззренческого, нравственного и культурного характера. Ни о каком цивилизованном устройстве жизни в условиях нового пресечения культуры, изъятия литературы из общественного сознания, новой, теперь уже либеральной идеологизированности говорить, конечно, не приходится. А происходит именно это.

Валентин СОРОКИН. Брат мой седой.

В молодое издательство «Современник» Александр Филатов приезжал довольно часто. Деликатный, не рвущийся в лидеры на Парнасе, не мечтающий о депутатских регалиях, о разных писательских государственных премиях, он моментально «контачил» с нами, энергичными и доблестными редакторами. Мы расспрашивали у него о Кедрине, Шубине, Павле Васильеве, Недогонове, Которых он обязан был знать: они ему временем и возрастом — близкие. Это сейчас рабочая биография и рабочий мир человека — смех на экране, а в то время трудовые качества человека ценились.

Наталья АЛЕКСЮТИНА. Солнечный мастер.

Представьте себе, читатель, жилище художника: просторная комната, плавно перетекающая в широкое окно. За ним – пасмурная Петроградская сторона. У батареи греет толстые бока кот. Рядом с ним - начатый холст. И куда ни поверни взор - картины, картины, картины. Они под потолком, на полу, на стенах, у стола и за шкафом. Их так много, что представляешь себя в запасниках музея.
В центре комнаты - седой человек, Михаил Евдокимович Ткачев, Заслуженный художник России. Он приглашает меня за круглый стол и начинает повествование своей жизни. Увлекательное и поучительное.

Юрий ГОРЮХИН. Осень олигархов.

Замечательный в этом году октябрь – 24 число, а солнышко все еще пригревает, листья под ногами приятно шуршат, словно не листья вовсе, а новенькие доллары. В такой денек поднять бы вместе с аборигенами Чукотки пузатую рюмку перцовки за здоровье новорожденного, да, говорят, не любит он этого дела. Поэтому поразмышляем о судьбе олигарха грустно, без огонька. А чтобы было не так скучно, применим метод сравнительного анализа.

Александра ЛИ. «Мы время обманули второпях...»

Клетка

Эта клетка, в которой живёшь ты,
Вся из страхов, сомнений и боли.
Ты забилась в углу её тесном
И не знаешь, что где-то там воля

Смотришь ты на меня сквозь решётки,
Льёшь обиду из глаз своих синих –
Ты в оковах, а я на просторе,
Всем известно: свобода для сильных.

Леденит одиночество душу,
Дни весны всё темнее, короче…
А не можешь ты выйти из клетки,
Только лишь потому, что не хочешь.

Раиса КОТОВСКАЯ. Судный день.

***

Золото, книги, цветы,

Запах камина нагретого,

Тонкие вина и ты –

Сторож и раб всего этого.

Гости собраться должны,

Тоже рабы и охранники

Дачи, машины, жены,

Места в доходном предбаннике…

И зазвучит похвальба,

Сытая песня расхожая,

Будто Россия – раба…

Да. Но не ваша,

А – Божия.

Из книги «Судный день», Москва, МГО СП России, 2004.

Марина КОТОВА. «В магазине у станции купишь буханку ржаного…»

* * *

В магазине у станции купишь буханку ржаного.
Вдоль дороги в цветочном снегу увязают сады.
За день ссохлась душа, но к закату добравшись до крова,
Задышала свободней, как путник, испивший воды.

Этот тающий снег среди листьев блестящих и мокрых,
Тем прекрасный уже, что, возможно", исчезнет к утру.
Греешь руки о хлеб, а в тебя, как в открытые окна
Проникает морозная свежесть деревьев в цвету.

Михаил БОНДАРЕВ. Старик седой, прошедший рядом.

*
Старик седой, прошедший рядом,
Проковылявший с костылем,
Один из тех, кто в сорок пятом
Салют увидел над Кремлем.

Народов, стран освободитель
Он взял поверженный Берлин.
Домой вернулся - победитель,
Как чудо-витязь из былин.

Склонись, художник, над мольбертом,
И помяни строкой, поэт,
Того, кто пал под Улус-Кертом
В рассвете юношеских лет.

В Египет сказочный уехав,
В тени гигантских пирамид
Ты выпей рюмку за морпехов,
За тех, кто в Грозном был убит,

Отец КИПРИАН. Молитва.

От лампады затеплились свечи
В храме снова рассеялся мрак
Колокольное льётся вече
В страхе съёжился Господа враг.

Губы трепетно тянутся к Образу
Отдавая любви поцелуй
Укрепи меня, верою Господи!
Душу грешную мне уврачуй!

О себе не прошу я сегодня,
Хоть Суда Твоего и боюсь.
Только если Тебе угодно –
Сохрани нам Любимую Русь!

Маша РЕПЬЕВА. Птица.

Лишь вчера золотистое солнце
Шаловливо махало рукой.
А сегодня взгляну я в оконце
На разлившийся в небе покой –
Что за птица взлетает лениво?
И не ворон ли – вестник беды?
Нет! То лебедь, чьи белые крылья
Чуть коснулись прохладной воды.

А душа моя тянется к солнцу,
Вслед за птицей, чья жизнь коротка.
Лишь умрёт эта птица в печали –
Её тут же накроет волна.

К горным птица взлетает вершинам.
И не видно нам даже хвоста.
Засыпаю и вижу я крылья,
На которых летает мечта.

Валентин СОРОКИН. Иоанн Грозный.

Посвящаю Александру Тарасову

Когда престольный, мрачный Иоанн
Учил бояр единству и подмоге,
Он, Курбский, со двора нырнул в туман -
Храп скакуна и цокот по дороге…

Кометы звонко падали во тьму.
Травой шуршала ведьма на поляне.
О, долго ли мерещились ему
Ордою разобщенные славяне?

Пусть это было в давние года,
Но и сегодня в нас не вспыхнет жалость:
Измена одинакова всегда,
В какой бы модный фрак не наряжалась.

Елена ХИСАМУТДИНОВА. Старинный разговор.

Вы просите сказать, о чём вчера
Я думала весь вечер после ссоры.
Вот, уберите книги со стола,
Придвиньте кресло и раздвиньте шторы.
Я думала, признаюсь, о себе.
Удивлены… И смотрите так строго.
Вы что-то о моей больной судьбе
Мне помнится, сказали у порога.
Так слушайте. Мне скучно в двадцать лет,
Так скучно жить стреле в тугом колчане,
Так солнца жрец, вчера приняв обет,
Сегодня грезит лунными лучами.
Вы полагали, верно, что люблю?
Я полюбила б, если бы умела.
Пусть Вы король, но даже королю

Виктор ПЕТРОВ. Былина.

БЫЛИНА

Как ты справишься с Мором, родина?
Под Калиновым под мостом
Протекает речка Смородина
С отраженным в воде крестом.

Одолень-травой перевитые,
Затаили меня берега,
И, каленой враждой побитые,
Словно витязи, спят стога.

Спала лень, стало утро ясное
Предвещать нехороший день,
Распожарилось солнце красное
И окрасило кровью плетень.

Разбужу ли стальной рукавицею
Задремавших братьев в дому?
Уж слетает грозою-птицею
Змей Горыныч в дневную тьму.

Дмитрий КОМКОВ. «На родной стороне не ведут под уздцы лошадей…»

***
На родной стороне не ведут под уздцы лошадей,
И давно не поют старых песен,
На родной стороне – толпы грязных, голодных людей,
И для них этот мир очень тесен.

У народа беда – не идет на работу мужик,
Он сегодня напьётся с досады,
Наш народ ко всему в этой жизни привык,
Что они с нами сделали, гады?

Посмотри на Россию! Глухая, немая страна,
Почерневшие избы, старухи, бомжи, телогрейки,
Искорёженный храм Рождества, проститутка одна,
И ребенок в грязи собирает копейки.

Геннадий КОБЫЛКИН. «Брожу один холмистою равниной…»

В полдень

Брожу один холмистою равниной,
В зените лето, запах пряных трав.
Слоится облако волнистою периной,
Вдали горят венцы церковных глав.

Кругом хлеба, чернеется дорога,
Застелена по краю муравой.
Отлогий спуск, обрыв песчаный лога,
Внизу ручей - ракиты над водой.

Царит густая, жадная прохлада,
А в сочной зелени крапивы у воды,
Поёт назойливо-пронзительно цикада.
И всюду крупные глубокие следы.

Михаил КРУПИН. Я помню, как раздался с неба звон.

* * *

Недаром окончил я школу:
Хоть теменем слышу во сне.
Как слабо доходит твой голос
Сквозь сизую прорву ко мне…

Не знаю, на что мне работа,
Победа и высшая тишь,
Когда от луны до восхода
Со мною в цветах не стоишь.

Когда заколочена школа,
Не топлена тысячу лет,
А небо – бессмертно и голо,
И птице не важен свой след.

Но шаль, ты же видишь, - живая,
И к зеркалу рвутся поля,
И, горе легко прошивая,
Повалишься в свечку, моля…

Юруслан БОЛАТОВ: «Те женщины, что были мне милы...»

Юруслан Болатов

***

О нет, я не из тех, кто смуте века
привержен; не забуду о тебе.
О да, чем больше любишь человека,
тем легче мыслишь о своей судьбе.
О да, коль жить, не замечая бега
эпох, чтό можно принести тебе...

О Божья подпись в сердце человека!
Сердца людей равны, как близнецы.
Полны работ небесные жнецы.

Евгений ПОПОВ. Под осенним дождем.

Моей маме Поповой Татьяне Андреевне, русской учительнице

Под осенним дождем запоздалым,
Заслонившись от прожитых лет,
Ты на мокром перроне стояла
И печально махала мне вслед.

Твой сынок из далекого края
Ненадолго к тебе приезжал.
Подлатать малость крышу сарая
И домишко, что пообветшал.

У тебя не простое хозяйство.
Дел гора в огороде одном.
Пес в ограде, сиренево царство
И кусты резеды под окном.

Валентин СОРОКИН: «И звёздный крест вставал над нами…»

ЖАТВА

Нет, не закат кипел, а пламя
Плескалось морем золотым.
И звёздный крест вставал над нами,
Над краем, грозным и седым.

И ты была такой покорной,
Не зря среди осенних трав
Нас находил высокогорный
Неуловимый дух дубрав.

И золотой корабль стремился
Туда, где бездны глубоки,
Казалось, мир едва родился
И просит ласковой руки.

Я целовал тебя, и снова
Мгла набегала и плыла.
И отзывалось медью слово,
Стучащее в колокола...

Сергей КОЗЛОВ. Четыре заповеди.

***

Все та же роща, та же осень,
Печально золотом звеня,
Качает русские березы,
Кидает зелени огня.

Все та же ива над рекою
Ей что-то шепчет не спеша.
Все те же строчки под рукою,
Все также мечется душа.

Все то же, также, там и снова,
Все повторяется опять!..
На языке горчило слово,
И я не мог его сказать.

ВЕТЕРАНЫ

Они уходят строем, как и раньше,
Как в сорок первом, как под Сталинград,
И в небеса идут победным маршем,
Под звон колоколов и звон наград.

Василий ДВОРЦОВ. Terra Обдория. Роман.

Опубликовано чт, 11/10/2011 - 14:23 пользователем Вячеслав Румянцев

Родина рождалась из тумана. Из неплотного, игристо пересверкивающего невесомыми голубыми и розовыми чешуйками колкого ледяного марева, прикрывавшего неспешное отступление первой мартовской ночи. Далёкий жёлтый комочек низкого заречного солнца едва продавливал мириады зависших в воздухе стекляшек, медленно сверху вниз обрисовывая вершину огромного окатистого холма, по которому во все стороны просторно раскинулся райцентр. Отсюда, с берега, чётко виделась только фиолетово-синяя в боковых тенях, круто ведущая на подъём дорога с нависшим справа деревянным тротуаром, блестящая чернота молодых кедров из-за едва угадываемого больничного забора, да неусыпные узкие окна телеграфа, перестроенного из старинной каменной церкви. А над всем на подпоренных столбах редко и слепо желтели ничего не освещающие фонари. Малая родина пронзительно скрипела под подшитыми резиной пимами высыпавшей за ночь порошей, известково припудрившей выскобленную бульдозерами кору проезжей части. Вымерзшее до сухоты небо прочертилось сотнями тонюсеньких серебристо-дымных струек, вертикально восходящих от догорающих утренних протопок. Из невидимых за белесостью улиц и переулков никого и ничего, кроме отдельных рваных звуков: то звякнет ледяное ведро, то завизжит затянутая куржаком дверь в парную стайку. И каково же в такое время покидать круг милого околопечного тепла, кисло пахнущего шипящей сосновой смолой и запекаемой на брызгающем сале яичницей, оставлять помаргивающий от перенапряжения блеклый свет кухни и, обжигая ноздри и губы встречным густым туманом, выскакивать за порог в синюшную стужу двора. Тут и в туалет-то терпишь до крайности, а ведь перед школой нужно ещё дважды скатать с санками на водокачку, чтобы, каждый раз чудом удерживая флягу на ледяной горке, накачать необходимые хозяйству восемьдесят четыре литра пахучей ржавой воды. И только потом, не дожидаясь, пока брат дочистят дорожки, а родители докормят скот, закинув ранец и нахлобучив старую лисью шапку на нос, отправиться в предстоящий долгий-долгий день за знаниями и ... прочим.

Василий ВАШКОВ. Зачётный урок. Рассказ.

Во вторник в школу Серега, конечно же, опоздал. Не так, чтобы уж очень сильно, но когда он заскочил в парадные двери, звонок на урок уже дозванивал свои последние нотки. Пока сбросил одежду в раздевалке, пока взлетел на третий этаж, дверь в кабинет истории была уже закрыта, а въедливый голос Александры Семёновны что-то бубнил за, покрытыми коричневым облупившимся пластиком, створками.
«Может, совсем не ходить? - подумал он, - Будет сейчас грузить!»

Леонид НЕТРЕБО. Капля.

– Ну, хорошо, если девочка – назовешь ты. Но сразу же совет – слушай: Клава... Кла-ви-ша... Ой! Стукнул... стукнула. – Капитолина прислушалась, удивленно, словно в первый раз, затем приняла оберегающую позу: поджала коленки и положила обе ладони на огромный круглый живот.

Евгений МОСКВИН. Жизнь. Рассказ.

Он всегда чувствовал этот запах, когда просыпался, - пыльный и душный, насильно забиравшийся в носоглотку и щекотавший косточки где-то около лба. «Опять она сварила картошку», - бормотал он сквозь терпкую пелену сна, прикасался к грязно-желтым сугробам одеяла, шевелил ногами и чувствовал игольчатую остроту – сначала в пятках, а затем поднимавшуюся по волоскам ног, как по проводкам, все выше, выше, и в его голове мелькала мысль, что как только острота достигнет сосков на груди, его глаза тут же нальются бруснично-кровяным соком, по всему телу пройдет конвульсивная дрожь, и единственное, в чем он сможет найти свое спасение от этой дрожи, - бутылка пива, а скорее всего две. Впрочем, иногда эту дрожь могло сбить какое-то внешнее событие, - один раз жена вошла в его комнату и, подойдя к окну и упершись талией в подоконник, мигом захрустевший слоями отставшей краски, вытянула стопы и открыла форточку, - дрожь ушла, его тело пришло в норму и успокоилось, спустило, как резиновый шар; десять лет назад, он возможно почувствовал бы желание тут же уложить Ирину в постель – его раньше всегда возбуждали ее стопы с коричневыми от загара пальцами и упругой белизной внизу, - но в тот раз он смог только побороть в себе дрожь...

Екатерина СИМИНА. У черты.

Подойдя к огромному мусорному контейнеру, стоящему на задворках нашего дома, я увидела, что в нем копается, забравшись по приставленным друг на друга ящикам, какая-то женщина. Стоя ко мне спиной, она старательно рылась в хламе и отбросах. Я обычно не выбрасываю пустые бутылки из-под минералки и пива, которым приноровилась мыть голову, а складываю их в целлофановый мешок, который потом выставляю возле мусорки или отдаю какому-нибудь собирателю посуды. Не видя лица женщины, не зная ее возраста и затрудняясь, как к ней обратиться, окликаю:
— Дама! Дама!

Владимир ПРОНСКИЙ. Светит месяц.

Егерь Макатров проснулся среди ночи и до утра пролежал с закрытыми глазами. Он мучительно хотел заснуть, чтобы опять увидеть первую жену, но заснуть так и не смог. Рядом вздыхала во сне Даша, на которой женился, когда умерла первая жена Галя, да посапывал за перегородкой сын. Слушая их, Пал Николав еще сильнее захотел забыться, хотя бы задремать, чтобы глаза закрылись сами собой и вновь явилась во сне Галя. Ведь только что он видел, как прикатил с ней из сельсовета... Храпят у крыльца лошади, бегают мальчишки и суетятся гости, собравшиеся на их свадьбу.

Евгения ВАРЕНКОВА. Их мосты.

У них было пять мостов – два на разлуку, один на счастье, один на случайную любовь и один как получится.
По первому мосту они шли рядом, а над ними и впереди летели ее неспокойные мысли, и путали дорогу. Ей. А он их не замечал и потому все видел четко. Ее. Он рассказывал смешные истории, она механически улыбалась, а в уме писала письма и рвала их на клочки. Ему.

Борис МУЛЬТАНОВСКИЙ. Фриц.

Эта странная мысль - написать о Штиблере - пришла Иванову, когда он возвращался по начинавшей желтеть кладбищенской аллее домой, в Немецкий поселок. Его построили немцы, и березы посадили тоже они, но месяц назад под их разросшимися кронами пронесли на кладбище Фридриха Штиблера, и немцев в поселке больше не осталось. Все сходилось одно к одному - кончалось лето, кончилась жизнь последнего немца, а вместе с ней, казалось, и история Немецкого поселка.