Олег Рыжков: «Для того чтобы возродить наследие, туда надо вернуть жизнь» (original) (raw)

Олег Рыжков: «Для того чтобы возродить наследие, туда надо вернуть жизнь»

Заместитель министра культуры РФ, глава секции «Сохранение культурного наследия» на Международном культурном форуме в Санкт-Петербурге Олег Рыжков рассказал о планах возрождения русских усадеб и малых городов

05.10.2017

Справка

Олег Рыжков
Заместитель министра культуры РФ

Год и место рождения 1968, Москва

Образование 1993 окончил Московский инженерно-физический институт по специальности «инженер-физик»
1997 окончил Московский государственный университет им. М.В.Ломоносова по специальности «юриспруденция»

Карьера 1999–2005 начальник управления, заместитель руководителя Московского земельного комитета
2005–2010 первый заместитель руководителя Департамента земельных ресурсов города Москвы
2010–2011 директор Земельной кадастровой палаты по городу Москве
2011–2013 глава Московского центра градостроительного развития территорий при Департаменте градостроительной политики города Москвы
2013–2017 руководитель Агентства по управлению и использованию памятников архитектуры и культуры (АУИПИК) Министерства культуры РФ
С марта 2017 заместитель министра культуры РФ, курирует деятельность двух департаментов: инвестиций и имущества и государственной охраны культурного наследия

Еще…

Есть ли конкретные цифры о средствах, которые выделяются государством именно на сохранение культурного наследия — реальные и требуемые?

Велись такие расчеты — анализировалось техническое состояние старых зданий, которые представляют ценность с исторической и культурной точки зрения. Для того чтобы единовременно привести их все в порядок, требуется порядка 10 трлн руб. Бюджет Министерства культуры на цели реставрации ежегодно колеблется вокруг 7 млрд руб., плюс-минус. Поэтому, конечно, это цифры несопоставимые. Но мы понимаем, что за раз никогда ничего не сделаешь, и поэтому мы и говорим, что сохранение наследия — это некий процесс. Если процесс есть, то наследие будет жить.

А много ли у нас сейчас владельцев усадеб, кто приобрел их и вкладывает свои средства в реставрацию?

Есть, очень хорошие. Но даже не сотни.

Если у исторического здания нет статуса памятника, его проще восстанавливать и использовать потом? С точки зрения разных ограничений и запретов со стороны государства.

Нет, не проще. Когда ты работаешь со старым зданием, в первую очередь ограничения ты должен наложить на себя сам в плане того, что ты хочешь с ним сделать. Или ты хочешь сохранить старое здание, дух времени, или хочешь просто заменить все на новые материалы и получить фейк, симулякр, похожий на то, что было. А есть ограничения государства или нет ограничений — это уже второй вопрос. Государство понимает ценность подлинности, накладывает эти ограничения, но в первую очередь человек сам должен понять, что хочет сделать все по уму, все подлинное найти. И это дорого.

А если усадьба в очень плохом состоянии и восстанавливать ее невероятно дорого, значит ли это, что она так и не дождется помощи и со временем разрушится совсем?

Можно ведь законсервировать то, что есть, и сделать руины объектом показа. Усадьба хороша тем, что всегда рядом есть территория, которая отведена под жилое строительство. Можно строиться там, а для усадьбы придумать какое-то направление деятельности.

Вы советуетесь с кем-то, когда разрабатываете эти варианты? И что это за варианты могут быть?

Мы создали рабочую группу «Развитие государственно-частного партнерства при сохранении русской усадьбы». Состав этой группы очень серьезный: профессура из Высшей школы экономики есть, непосредственные хозяева усадеб.

Например, на базе усадеб могут создаваться локальные аграрные производства. И здесь усадьба может работать как бренд. Как во Франции: шато такой, шато сякой. У нас тоже, условно говоря, может быть самогон из усадьбы Воронцовых-Дашковых, лучший самогон в мире. И это уже бренд. А если владелец усадьбы объявляет себя сельхозпроизводителем, он получает господдержку как сельхозпроизводитель. Условно говоря, ты выращиваешь овощи для ресторанов или у тебя там спа, а рядом «Аптекарский огород» с травками для него.

Кроме того, как только оживает усадьба, вокруг начинают покупать дома городские жители, для «дальней дачи», и идет замещение местного населения, которое потеряло веру в будущее и уехало в города. Таким образом, создание подобного центра может быть драйвером развития региона. А поскольку усадьбы у нас раньше покрывали всю территорию ровным слоем, то для нас важно, что опустевшие земли заселяются обратно.

Не в связи ли с этим одной из центральных тем секции «Сохранение культурного наследия» на Санкт-Петербургском международном культурном форуме стало конное наследие?

Под эгидой Минкультуры сейчас разрабатывается проект «Гибридный иппомобиль». Им заинтересовалась одна известная мировая компания, увидели там коммерческую составляющую, потому что на земле до сих пор есть регионы, где нет ни дорог, ни машин. Глобально это изобретение может использоваться для создания экологически чистых районов проживания, а у нас — для возрождения русских усадеб. Например, на территорию усадьбы въезд на машинах запрещен, и там может использоваться только такой транспорт.

А электрокары?

Конечно, можно на них ездить, но на лошади интереснее. Стоит сказать, что подобным проектом занимается студия Camal Алессандро Каморали, который работал до этого с FIAT и Ferrari. Но у нас идея появилась раньше. Когда мысль появляется, то она ходит по миру. Только у них это больше современная luxury-карета, а у нас — уазик, проходимость для нас актуальнее. Уже создана рабочая группа по этому проекту с участием русской и немецкой инжиниринговых компаний. На форуме мы покажем первые наброски того, как будет выглядеть иппомобиль.

Возникает вопрос: как все это связано с деятельностью Минкультуры, непосредственно с тем направлением, которое вы курируете?

А это связано так, что, для того чтобы возродить наследие, туда надо вернуть жизнь. Поскольку наследие неординарное, мы ищем неординарный для этого способ. Наш основной девиз: «Старое здание будет жить, если в нем есть жизнь».

А помимо этого, какие у вас приоритетные проекты на повестке?

Еще один интересный большой стратегический проект — «Комплексное возрождение, реконструкция малых и средних исторических городов». Программы как таковой еще нет, пока только идет разработка идеологии. В качестве пилотных проектов мы выбрали Выборг, Гороховец и Крапивну, но уже известно, что в европейской части России таких мест 1162. Технология, в двух словах, заключается в следующем: определяются границы, изучается сложившаяся планировка, и фиксируются все здания; шедевры остаются, а фоновая застройка и есть момент развития этого поселения; мы ее можем снимать, но новая не должна испортить сложившуюся картинку. Это очень творческая работа, и нужны подготовленные специалисты. Просто снести старые и построить типовые дома — это убийство. Кстати, в 1970-е годы нашими учеными-градостроителями была принята инструкция, как работать по сохранению и развитию исторических поселений. Она актуальна по сию пору. Просто бери и делай.

Еще совместно с Минпромторгом мы будем готовить программу «Бытование ремесел» по возрождению ремесленничества и территорий. С конкретными объектами, деньгами и датами. Восстанавливая старые технологии, мы получаем возможность реставрировать старые дома по тем технологиям. Это очень важно для нас.

По вашему опыту, есть ли практическая польза от форума, получаете ли вы обратную связь?

Эта площадка для нас стала местом, где устанавливаются прямые контакты с теми, кто занимается наследием по всему миру. С National Trust мы познакомились как раз благодаря форуму. Саймон Мюррей недавно приезжал к нам почти на месяц и сейчас готовит рекомендации по бизнес-ориентированному подходу в сохранении наследия, а не бюджетно-ориентированному, как было у нас 70 лет. И в этом году к нам должен приехать президент The World Monument Watch Джошуа Дэвид. Это мощная благотворительная организация, они восстанавливают по всему миру: сады Агры, Пизанская башня, Помпеи и так далее. В России они уже занимаются некоторыми объектами, и мы хотим привлечь их к сохранению Кирилло-Белозерского монастыря.

Сколько средств требуется на это?

5 млрд руб. И из бюджета их получить абсолютно нереально.

После «дела реставраторов» было инициировано реформирование реставрационной отрасли. Не могли бы вы об этом рассказать?

Мы строим работу по проектам. Один из основных — образование. Совместно с Научно-исследовательским институтом теории и истории архитектуры и градостроительства мы готовим учебное пособие для средней школы «Архитектурное и градостроительное наследие. Искусство создания среды жизнедеятельности». Концепция такая: не просто рассказать о русском наследии, но рассказать о том, как эволюционировало искусство создания среды жизнедеятельности в мировом контексте, и в этом же контексте показать роль нашего наследия. Это для занятий в рамках предмета МХК («Мировая художественная культура». — TANR).

Еще вы с Московским государственным строительным университетом и Минобразования планируете подписать соглашение. О чем оно?

Крупнейший профильный учебный центр, МГСУ ввел подготовку по специальности «реконструкция и реставрация объектов культурного наследия», раньше ее там не было. Мы будем оказывать содействие в формировании учебных программ. Есть «инженер-строитель» — будет теперь и «инженер-реставратор». Это вообще для нашей страны революционный поворот. И еще мы говорим о внутриведомственном проекте по внедрению современных технологий. Мы понимаем, что реконструкция и реставрация — это сегодня очень высокотехнологичный процесс, потому что новые материалы должны сопрягаться со старыми, здесь нужна наука.

Как это будет реализовываться на практике?

Мы сейчас большое внимание будем уделять проведению предварительных исследований, прежде чем браться за объект. И у нас есть флагманский проект — создание мобильной лаборатории. Мы делаем ее на базе Русского музея, потому что у них хороший опыт и техника. Отчет по итогам обследования кладется в основу проектирования и того, что будет со зданием, элементами декора и так далее.

Эта часть останется под контролем государства или этим могут заниматься частные фирмы?

Мобильная лаборатория — это дорогостоящее дело, все-таки здесь должно участвовать государство. Оно заинтересовано в этом, чтобы не терять то, что есть, и не платить дважды за переделку некачественной работы.