Вольфганг Борхерт — Тогда остается только одно! (original) (raw)

Вольфганг Борхерт

ТОГДА ОСТАЕТСЯ ТОЛЬКО ОДНО!

Ты, человек у машины и человек в мастерской. Если завтра тебе прикажут делать не водопроводные трубы и не кастрюли — а каски и пулеметы, тогда остается только одно:

Скажи: НЕТ!

Ты, девушка за прилавком и девушка в конторе. Если завтра тебе прикажут начинять гранаты и ставить оптические прицелы на снайперские винтовки, тогда остается только одно:

Скажи: НЕТ!

Ты, владелец фабрики. Если завтра тебе прикажут делать порох вместо пудры и какао, тогда остается только одно:

Скажи: НЕТ!

Ты, ученый в лаборатории. Если завтра тебе прикажут придумать новую смерть против старой жизни, тогда остается только одно:

Скажи: НЕТ!

Ты, поэт в своем уединении. Если завтра тебе прикажут воспевать не любовь, а ненависть, тогда остается только одно:

Скажи: НЕТ!

Ты, врач у постели больного. Если завтра тебе прикажут признать мужчин годными к военной службе, тогда остается только одно:

Скажи: НЕТ!

Ты, священник на церковной кафедре. Если завтра тебе прикажут благословлять убийство и войну, тогда остается только одно:

Скажи: НЕТ!

Ты, капитан на судне. Если завтра тебе прикажут возить не пшеницу, а пушки и танки, тогда остается только одно:

Скажи: НЕТ!

Ты, пилот на аэродроме. Если завтра тебе прикажут сбрасывать на города бомбы и фосфор, тогда остается только одно:

Скажи: НЕТ!

Ты, портной у своего стола. Если завтра тебе прикажут кроить мундиры и шинели, тогда остается только одно:

Скажи: НЕТ!

Ты, судья в мантии. Если завтра тебе прикажут вершить полевой суд, тогда остается только одно:

Скажи: НЕТ!

Ты, мужчина в городе и мужчина в деревне. Если завтра тебе вручат призывную повестку, тогда остается только одно:

Скажи: НЕТ!

Ты, мать в Нормандии и мать на Украине, мать в Сан-Франциско и в Лондоне, и ты, мать на Хуанхэ и на Миссисипи, мать в Неаполе и в Гамбурге, в Каире и в Осло — матери всех континентов, матери мира, если завтра вам прикажут рожать детей — сестер для лазаретов и новых солдат для новых битв, матери мира, тогда остается только одно:

Скажите: НЕТ! Матери, скажите НЕТ!

Ибо, если вы не скажете НЕТ, если вы, матери, не скажете НЕТ, тогда:

в шумных задымленных портовых городах замрут со стоном и будут вяло покачиваться у осиротевших причалов, как гигантские трупы мамонтов, большие корабли, и тела их, некогда гудевшие и сверкавшие, увязнут в тине, опутанные водорослями, облепленные ракушками, пропитаются кладбищенским тухлым запахом, зачахнут, сгниют, рассыплются в прах;

трамваи, ненужные, потускневшие стеклоглазые клетки, облезлые, измятые, будут валяться, опутанные стальным каркасом из проволоки и рельсов, под истлевшими дырявыми навесами, на пустынных, изрытых воронками улицах;

накатится илистая, свинцовая, всепоглощающая тишина; прожорливая, расползется она по школам и университетам, по театрам, по спортивным и детским площадкам, жуткая, алчная, неудержимая;

солнечный сочный виноград сгниет на заброшенных склонах, рис зачахнет в пересохшей земле, картофель замерзнет на неубранном поле, и коровы вытянут к небу свои окостенелые ноги, словно опрокинутые скамейки;

в институтах закиснут гениальные открытия врачей, заржавеют, заплесневеют;

в кухнях, кладовых и погребах, холодильниках и элеваторах последняя мука станет затхлой, забродят последние банки с клубничным, тыквенным и вишневым соком, хлеб под опрокинутыми столами и на расколотых тарелках покроется плесенью, и завоняет прогорклое масло; как разбитое войско, поникнет зерно на полях рядом с проржавевшими плугами, а некогда дымившие трубы жилищ, горнов и фабрик, заросшие печной травой, начнут крошиться, крошиться, крошиться.

Тогда последний оставшийся в живых человек начнет блуждать под палящим солнцем, с искромсанными кишками и зачумленными легкими, одинокий и бессловесный, под колеблющимися созвездиями, один среди необозримых общих могил, среди мрачных бетонных истуканов одичавших городов-гигантов — последний человек — изнуренный, обезумевший, хулящий, умоляющий; и его страшный вопль: ЗАЧЕМ? — заглохнет неуслышанным в степи, развеется в оскалившихся руинах, задохнется под прахом церквей, отпрянет от стен бомбоубежищ, захлебнется в луже крови, — неуслышанный, безответный, последний животный крик последнего животного — человека.

Все это наступит завтра, быть может, завтра, а может, и сегодня ночью, может быть, ночью, если —

если вы не скажете НЕТ.

Изд: Вольфганг Борхерт. «Избранное», М., «Худож. Лит.», 1977.

Пер: с немецкого О. Веденяпиной

Date: апель 2012

Сайт управляется системой uCoz