Институт Всеобщей Истории Российской Академии Наук (original) (raw)

ПРОБЛЕМА ВОЕННОЙ ПОВИННОСТИ МЕНОНИТОВ

В СОВЕТСКОЙ РОССИИ (1917-1939 гг.)

Лоуренс Клиппенстайн

К 1917 году — году захвата власти в России большевиками — более чем стотысячная община менонитов уже прожила ок. 160 лет на территории Российской империи1. Первая мировая война привела к завершению «золотого века» менонитов в период русского самодержавия. С проблемами, предвещавшими перемены к худшему, обшина столкнулась еще за несколько десятилетий до этого события. Националистически настроенные журналисты выступали с враждебными нападками на национальные меньшинства, в том числе и на немцев, а власти в 1912 г. приняли ряд законодательных актов об экспроприании земли, направленных прежде всего против немецких колонистов. В годы войны жизнь менонитов омрачали усиливавшиеся антигерманские настроения, порожденные самим ходом событий. Кроме того, все более напряженный характер приобретала борьба за право на освобождение от военной службы: проблемы нарастали до тех пор, пока противостояние с новыми властями не стало открытым2.

Предыстория: право на освобождение от военной службы до 1917 г.

Проблема воинской повинности меннонитов при советской власти уходит корнями в историю выполнения сообществом государственных обязанностей в Царской России. Меннониты начали переселяться на новые российские территории (так называемую Новороссию) из Западной и Восточной Пруссии в 1789 г. и последующие годы. Как переселенцы они в соответствии с правительственными манифестами получили такие же привилегии на освобождение от военной службы, как и другие колонисты этой эпохи. Их представители на переговорах просили также об освобождении и от других государственных повинностей, упоминавшихся в указах о переселенцах. Речь идет об обязанности размещать солдат на постой во время передвижения воинских частей по территориям, отведенным колонистам. Они также хотели получить льготы при выполнении так называемой подводной повинности обязанности обеспечивать доставку провианта для военнослужащих3. Генерал-губернатор Новороссийского края Григорий Потемкин даровал менонитам право освобождения от военной службы на «вечные времена», как это зафиксировано в ранних колонизационных указах Екатерины II. Он также обещал менонитам свободу от несения других государственных повинностей, за исключением периодов военных действий, сопряженных с активным перемещением войск по территории России4.

Это соглашение с государством, закрепленное в системе привилегий, прошло своего рода повторяющееся испытание на жизнеспособность в ходе пяти войн, которые Россия вела в XIX — начале XX века. В годы правления Николая I меннониты получили письменное подтверждение исходной грамоты, выданной Екатериной и утвержденной Павлом. Позже они несколько раз отправляли петиции, в которых заявляли, что монарх может рассчитывать на невоенную помошь менонитов как в годы войны, так и в мирное время5.

Крымская война 1853-1856 гг. предоставила менонитам возможность продемонстрировать лояльность и поддержать боевые действия русской армии, не прибегая к оружию. Основной частью программы поддержки армии были снаряженные менонитскими общинами караваны подвод, доставлявшие подкрепление к линии фронта и состоявшие из десятков и сотен повозок. Кроме того, их помощь включала санитарное обслуживание раненных солдат в созданных менонитами госпиталях, развернутых в соседних с районом боевых действий колониях в Хортицкой и Молочанской волостях, а также значительные денежные субсидии и большое число лошадей и повозок, которые правительство просило предоставить в годы войны6.

Начиная с 1870-х годов в положении менонитов стали проявляться признаки кризиса. В этот период, отмеченный проведением так называемых великих реформ Александра II, наряду с другими мерами, направленными на усовершенствование российской армии, было изменено законодательство, регулирующее порядок прохождения военной службы. Закон о всеобщей воинской повинности, принятый в 1874 г., положил конец привилегиям на полное освобождение от военной службы, которыми вплоть до этого времени пользовались и менониты. Поиск путей выхода из сложившейся ситуации, в конечном счете, привел к расколу общины на две группы.

Лидеры менонитов последовательно отстаивали право на полное освобождение от военной службы, зафиксированное в указе Екатерины II и в последующем подтвержденное Павлом и предоставленное, по их мнению, «на вечные времена». Однако это не могло встретить понимания со стороны правительства Александра II. Чиновники, признавая право следовать принципам пацифизма, тем не менее, в процессе обсуждения настаивали на необходимости компромиссных соглашений.

Еще до того, как начались длительные переговоры по данному вопросу, значительное число менонитов приняло решение эмиграции. Почти треть общины, около 50000 человек, переселись в Канаду и США еще до 1880 г., когда завершились переговоры с властями. Любая причастность к государственной службе

была, по их мнению, отступлением от принципов пацифизма в их традиционном понимании7.

В соглашении, которое в конечном счете было принято большинством членов общины, говорилось, что правительство должно разрешить молодым менонитам призывного возраста нести невоенную службу, работая в лесных командах. Эти молодые люди должны были исполнять свои обязанности в течение времени, равного по продолжительности сроку обязательной военной службы; альтернативную службу они должны были отбывать в специальных лагерях, к которым были приписаны, и которые менониты должны были содержать практически самостоятельно.

После принятия этих правил была создана сеть из шести лагерей в тех регионах южной России, где расселение менонитов было наиболее плотным. Первый из лагерей был основан около Азовского моря, к северу от Мариуполя и недалеко от менонитского поселения Бергталь (ныне около поселка Республика на Украине), прием в него первых новобранцев начался в 1881 г. Одиннадцатый лагерь, ставший последним в созданной менонитами системе, был основан в 1913 г. в районе Транссибирской магистрали на Иссык-Куле8.

Кроме того, в ходе Балканской войны 1877-1878 годов менониты исполняли и иные гражданские работы: транспортную службу санитарно-медицинскую помощь и т. д. Их усилия вновь получили благодарное признание властей. Ряд добровольцев из менонитских общин присоединился к санитарным отрядам, обслуживавшим русскую армию в годы Русско-японской войны 1904-1905 гг. Они стали предшественниками тысяч юношей-менонитов, оказывавших медицинскую помощь раненым солдатам на западном и южном фронтах русской армии в ходе Первой мировой войны9.

Служба участников санитарных отрядов, а также тех, кто в годы войны работал в постоянно расширявшейся системе менонитских лесных команд, завершилась после падения Временного правительства в октябре (ноябре) 1917 г. Вскоре после прихода к власти возглавляемых Лениным большевиков было объявлено о выходе России из войны. Работники санитарных подразделений вернулись домой, имущество менонитских лагерей было распродано или переведено в собственность правительства. К концу 1918 г. все эти помещения были свободны, а служащие-менониты, за очень редким исключением, освобождены от обязанностей и отпущены по домам10.

Проблема военной службы менонитов при Советской власти: первый этап

Больной вопрос об отношении к государственной службе — военной или любой другой — вновь встал со всей остротой сразу после того, как новое правительство упрочило свое положение. Темне менее, истинная природа нарождающихся проблем становилась очевидной лишь с течением времени. Первоначально все российские пацифисты восприняли программу новых властей с надеждой. Как отмечалось выше, сразу после установления советской власти все менониты-отказники были освобождены от исполнения предписанной им альтернативной службы. Однако значительное число других приверженцев пацифизма по религиозным уоеждениям, переживших репрессии в годы войны, были освобождены уже правительством Керенского11. Тем не менее уже в

первых законодательных актах, принятых новыми властями обнаруживается потенциальная опасность конфликта между религиозными убеждениями и требованием обязательного исполнения государственных обязанностей.

В Декрете от 2 февраля 1918 г. категорически заявлялось, что никто не может уклоняться от исполнения своих гражданских обязанностей, ссылаясь на свои религиозные воззрения12. Ленин, вероятно, изначально допускал возможность исключений из декларируемого правила. На полях предварительного текста этого декрета, переданного ему для ознакомления, содержится помета, что возможно введение определенных форм альтернативной службы, которые будут одобрены народными судами13. Действительно, несколькими месяцами ранее идея о праве на исключение в связи с религиозными убеждениями была рассмотрена властями и воплотилась позднее в серии законодательных актов.

Вопрос о военной службе приобрел большую остроту для пацифистов, менонитов и других после того, как председатель ЦИК Яков Свердлов заявил в первых числах июня 1918 г. о том, что добровольная запись в Красную армию заменяется обязательной мобилизацией нескольких категорий военнообязанных14. В течение того же года численность армии возросла с 50000 до 500000 человек, а новая власть все более решительно переходила на военные рельсы, что было вызвано необходимостью противостоять натиску контрреволюционных сил.

Группа из более чем тридцати менонитов, живших в Москве и ранее состоявших в медицинских подразделениях, была, вероятно сильнее остальных своих единоверцев озабочена наметившимися тенденциями и 24 сентября 1918 г. подала в Наркомат обороны прошение об освобождении от военной службы. Эту группу представляли два человека — Петер Фрезе и Корнелиус Ф. Классе и, которые вскоре стали выдающимися лидерами общины российских менонитов. Однако остается неясным, выражали ли они в упомянутой ситуации пожелания и других общин, а не только небольшой группы московских менонитов15.

Известно, что одновременно с менонитами и другие религиозные секты, например, такие, как евангельские христиане и баптисты начали подавать прошения об освобождении от военной службы. Не позднее июня того же года представители евангельских христиан впервые подняли вопрос об освобождении некоторых российских пацифистов (не-мемоиитов), все еще находившихся в заключении. Первым официальным постановлением, ставшим своего рода ответом на эти обращения, был приказ Реввоенсовета № 130, подписанный Троцким 22 октября 1918 г.16 Он гарантировал возможность обращаться в судебно-следственные учреждения с просьбой об освобождении от службы по религиозным убеждениям. Если суд удовлетворял подобное прошение, человеку предоставлялась возможность альтернативной службы в санитарной команде или даже выполнения тех или иных гражданских работ.

Многие члены различных российских пацифистских организаций расценили предложенные меры как неадекватные и даже неприемлемые и предприняли усилия для того, чтобы добиться от властей больших уступок. Толстовцы, например, отвергли любые

формы альтернативной службы. В ноябре 1918 г., тем не менее, была созвана специальная конференция, которая должна была выработать план действий для извлечения максимальной пользы из приказа № 130. Представители московских менонитов Классен и Фрезе, видимо, также приняли участие в этом мероприятии. Их пригласили войти в состав межконфессионального совета, предложение о создании которого было выдвинуто на этом собрании.

Эта организация получила название Объединенного совета религиозных общин и групп17.

Порядок и процедура освобождения от воинской повинности по религиозным убеждениям были определены в Декрете, разрабатывавшемся под личным контролем Ленина и принятом 4 января 1919 г.18. Он в основном повторял положения приказа № 130, но при этом усиливал роль Объединенного совета в рассмотрении аргументов, выдвигаемых претендентами на освобождение от военной обязанности и на право несения альтернативной службы.

К этому времени ряд обстоятельств, таких, как стремление тем или иным путем завершить войну и общий рост насилия в стране, привел к значительному осложнению положения пацифистов в целом, однако в первую очередь это касалось проживавших на Украине менонитов. Брест-Литовский договор с Германией, заключенный в марте 1918 г., снял преграды на пути продвижения немецких войск по территории Украины, и уже к концу года они оккупировали населенные менонитами районы19.

В течение относительно короткого отрезка времени значительное число украинских крестьян поднялось на борьбу за экспроприацию собственности, провозглашенную и возглавленную Нестором Махно, одним из молодых лидеров анархистского движения,

который незадолго до того вернулся из заключения в Москве20. Перемещаясь по просторам Украины, мобильные отряды Махно оказывали сопротивление как германскому вторжению, так и продвижению Красной армии. Опираясь на собственные силы, он призывал к прямому перераспределению земли и имущества, возможность осуществления которого предоставила победившая революция.

Борьба Махно с иностранными армиями, оккупировавшими Украину, представляла прямую угрозу для менонитов, прежде всего в условиях начавшего отступления германо-австрийских войск, когда война на Западе начала стремительно приближаться к развязке. Несколько деревень в менонитских колониях южной Украины стали жертвами нападений отрядов Махно. Некоторые из них были разрушены до основания, а почти все их обитатели погибли. Значительная часть собственности в этом регионе была разграблена, множество женщин подверглось насилию, а население в целом жило с ощущением ужаса21.

30 июня — 2 июля 1918 г. представители менонитов встретились в деревне Лихтенау, располагавшейся в молочанскои колонии, для того чтобы обсудить различные проблемы, вставшие перед местной общиной, в том числе и распоряжение германских властей, полученное из Бердянска, об обязательной организации менонитами сил самообороны. После оживленной дискуссии о теологических принципах ненасилия и непротивления, собрание постановило, что вопрос о возможности применения оружия в целях самообороны должен быть оставлен для индивидуального решения членов общины. Видимо, это постановление развязывало руки тем, кто считал необходимым создавать отряды самообороны для защиты жителей деревень от нападений махновцев. Отряды самообороны (Selbstschutz) стали возникать вскоре после этого, однако первые шаги в этом направлении были сделаны, вероятно, еще до собрания в Лихтенау. Оккупационная германская армия проявляла готовность выделить оружие вновь созданным отрядам

самообороны22. Некоторые делегаты также считали легитимным присоединение к Белой армии.

Тем не менее отдельные индивиды и даже целые конгркгации (например, менониты из поселения Руднервайде в молочанской колонии) оставались категорическими противниками применени оружия даже для самообороны23. Приверженцы такой позиции утверждали, что подобные действия станут открытым отказом от кардинальных положений христианства в его истолковании менонитами и прежде всего призыва к миролюбию, которое было воплощено в жизни самого Христа. Более того, они обоснованно опасались, что вооруженная защита будет иметь обратный эффект и приведет к гораздо большим разрушениям и смертям, чем это было бы в случае непротивления.

Менонитская лига самообороны была полностью сформирована к концу 1918 г. Она включала кавалерийские части общей численностью в 300 человек и 20 отрядов пехоты, насчитывавших в целом 2000 человек. Все первые нападения Нестора Махно и его сторонников были успешно отражены, а победоносный разгром врагов в битве у русской деревни Черниговка, расположенной в восточной части молочанской колонии, принес этим отрядам дополнительную известность. Однако попытки руководителей Белой армии включить отряды менонитов в ее состав создавали значительные сложности для состоящих в них ополченцев. Поворотным моментом стало крупное поражение у Блументаля к северу от Хальбштадта в марте 1919 г. Значительное число участников менонитских вооруженных отрядов приняло после этого события решение бежать в Крым, а начавшееся затем с севера наступление Красной армии привело к завершению деятельности лиги самообороны24.

В 1921 г. Красная армия окончательно разгромила антибольшевистское белое движение, возглавлявшееся генералами А. И. Деникиным и позже П. Н. Врангелем, и нанесла решающий удар по отрядам Махно, после чего в менонитских колониях и окружающих областях установилась видимость порядка. Лидерам менонитов стоило значительных усилий убедить предводителей Красной армии, что отряды самообороны менонитов никогда не ставили перед собой задачу борьбы с вооруженными силами советской власти, но создавались исключительно для защиты от нападений махновцев. Однако руководители Красной армии заявили, что все лица, участвовавшие в боевых действиях на стороне белогвардейцев, будут в случае задержания подвергнуты наказанию25.

В последующем было созвано несколько собраний в менонитских общинах, которые подтвердили приверженность принципу непротивления и разработали стратегию действий, направленных на возобновление привилегии по освобождению от призыва в Красную армию. В некоторых общинах значительное число мужчин уже смогло воспользоваться преимуществами, предоставляемыми декретом от 4 января 1919 г., и в новых условиях требовалась широкая пропаганда провозглашенных в нем положений, которые защищали сторонников пацифистских убеждений26. Участие «экспертов», таких как Абрам А. Петерc из уфимской колонии, Иоханн Бюкерт из Аркадака, Арон Тевс из Старой колонии (Хортица) и других, оказало существенное влияние на успешный исход судебных разбирательств, которые почти всегда устраивались в тех случаях, когда юноши-новобранцы добивались права на освобождение от военной службы.

Некоторые представители советской власти на местах, видимо, были плохо осведомлены о декрете от 4 января, а порой просто отказывались предоставлять право на освобождение, зафиксированное в этом постановлении. Иногда было необходимо совершить поездку в Москву, для того чтобы добиться надлежащего рассмотрения

вопроса27. В Сибири местный предприниматель-менонит из Омска Якоб Хильдебранд сумел добиться издания указа об освобождении от воинской обязанности в данном регионе, которым местные жители пользовались в течение последующего времени28.

В конце 1920 г. Объединенный совет начал терять легальный статус и влияние, и тогда представители менонитов решили напрямую обратиться к Иосифу Сталину, исполнявшему в это время обязанности наркома по делам национальностей29. К. Ф. Классен и Петер Фрезе предприняли неудачную попытку добиться признания менонитов в качестве особого меньшинства, представители которого не могли быть классифицированы по чисто этническому принципу как члены немецкой или голландской общины. Им просто сообщили, что в Наркомате существует германская секция, которая с успехом решит все проблемы, касающиеся немцев, в том числе и менонитов30.

В результате сохранялось опасное ощущение, что вся эта неустойчивая система может обрушиться в любой момент. Во многих случаях действия местных властей носили случайный характер, как правило, принимая карательный уклон в окончательных решениях, а иногда поданные обращения не рассматривались вовсе. В январе 1921 г. менониты подали две петиции по вопросам освобождения от военной службы: одна из них была направлена в наркомат сельского хозяйства, а другая в Наркомат юстиции. По завершении длительного периода рассмотрения обращении менониты получили два взаимоисключающих ответа. Наркомат сельского хозяйства согласился с обеими просьбами менонитов: упразднить судебную систему рассмотрения заявлений об освобождении от военной службы и приравнять сельский труд к гражданской повинности, альтернативной военной службе. Однако Наркомат юстиции рассудил иначе. В его решении указывалось, что судебное разбирательство должно сохраняться хотя бы как формальная процедура, и выражалось сомнение относительно правомерности приравнивания сельскохозяйственного труда к альтернативной

службе. Смешанная комиссия, сформированная Совнаркомом, посчитала, что этот вопрос должен решаться всеобъемлюще, так, чтобы были учтены пожелания всех сообществ, придерживающихся принципов непротивления. Рассмотрение проблемы было, таким образом, отодвинуто на будущее31.

Новые организационные формы

За несколько месяцев до описанных событий, 19 февраля 1921 г., менониты из Молочанской и Хортицкой колоний пересмотрели свой подход к решению вопроса об освобождении от воинской службы и других насущных проблем, осложнявших жизнь общины32. На собранном ими совещании прозвучало сообщение о деятельности Объединенного совета. В ходе оживленной дискуссии представитель Молочанской колонии Бенджамин Янц, вышедший в отставку школьный учитель из Тиге, призвал к пересмотру принципов борьбы за получение права на освобождение от воинской обязанности юношей призывного возраста. Он высказал серьезные сомнения в том, что собрание менонитов может с полной увереннстью делать заявления о необходимости благоприятного решения вопроса об освобождении от призыва, принимая во внимание глубину компромисса, на который община пошла два года назад, согласившись на создание сил самообороны.

Однако обстоятельства требовали быслрых действий. Менонитам сообщили, что они должны немедленно составить список лиц, которым в ближайшее время потребуется освобождение от военной службы. Объединенному совету религиозных групп и общин эта информация была нужна для того, чтобы ходатайствовать о включенных в список перед советскими властями. Ассамблея менонитов приняла решение создать новую организацию, которая занималась бы всем кругом вопросов, связанных с освобождением от военной службы. Янца попросили стать председателем новой организации. Несколько человек получили задание передать составленный список в Москву. Янц тем не менее настаивал, чтобы собрание публично подтвердило свою преданность мирному служению и непротивлению. Окончательное решение, принятое

собранием, не удовлетворяло Янца полностью, однако он согласился вступить в предложенную ему должность.

Название, которое получила новая организация — Союз меннонитов Южной России (Verband der Mennoniten Suedrusslands) — позднее было заменено на другое — Союз граждан голландского происхождения (Verband der Buerger hollaendischer Herkunft)33. Его деятельность по защите права менонитов на освобождение от воинской повинности не была легкой. Прежде всего потому, что советские функционеры не могли отделаться от подозрения, что менониты сотрудничали с немецким командованием во время германской интервенции и оккупации 1918 г., а в годы Гражданской войны поддерживали Белую армию. Солдаты Красной армии находились в домах менонитов вплоть до 1922 г., продолжая поиск оружия в их поселениях. Тринадцать человек были расстреляны как враги режима, а молодых людей подвергали избиениям и допросам по мере того, как обнаруживалось новое оружие34.

Янц полагал, что такая ситуация может принести определенную пользу. В одном из своих многочисленных сообщений он констатировал: «Таким образом, менонитов вновь сделали непротивленцами. Ныне исповедание молочанскими менонитами принцип отказа от военной службы по религиозным убеждениям связано и значительными сложностями»35. В конце 1921 г. ряд прошений об освобождении от военной службы был действительно удовлетворен, однако подача каждого из них обошлась в 11000 рублей. Пять братьев Ремпель, обращавшихся с просьбой об освобождении, подвергались пыткам в тюрьме в Мелитополе и затем в Екатеринославе. Пятеро других отказников в конце года подверглись наказанию в Хальбштадте36.

Сложности вызывали попытки урегулировать процедуру подачи прошений. Многие менониты в отстаивании права на освобождение от военной службы должны были полагаться только на собственные силы. Иногда они просто не знали о существовании Союза, а значит теряли шанс воспользоваться влиянием Янца, которое последний мог бы оказать на решение их проблем, занимаясь этим лично. В конце 1922 г. Янц сообщил, что член Реввоенсовета (которого он называл главой комиссии по вопросам военного призыва), товарищ Спектор, обещал ходатайствовать перед заместителем Троцкого о проекте создания альтернативной санитарной службы, состоящей из особых отрядов и находящейся в подчинении комиссии по здравоохранению. Он обещал также рекомендовать, чтобы сельскохозяйственные работы были приравнены к альтернативной службе37.

Янц отмечал, что властями было обещано введение другой альтернативы воинской повинности — медицинской службы, которая, однако, должна была подчиняться военной юрисдикции. Его особенно заботила судьба большого числа людей, отправленных для прохождения действительной военной службы на Кавказ, а также участь заключенных, осужденных за отказ от службы в армии38.

Одновременно Классен и Фрезе продолжали настаивать на решении их проблем в Москве, в результате чего военное ведомство подготовило новые предложения, которые должны были быть распространены в следующем году30. Эти предложения отражали озабоченность по поводу исходившего со стороны менонитов предостережения о возможной эмиграции членов общины в том случае, если в ближайшее время не будут узаконены приемлемые для них формы альтернативной службы. Лидеров менонитов призвали разъяснить в своих общинах проблему взаимосвязи между эмиграцией

и вопросом освобождения от военной службы. Действительно, Янц и представители московских меннонитов уже предпринимали активные действия, добиваясь разрешения на эмиграцию для нескольких тысяч менонитов40.

Весной 1923 г. менонитам сообщили, что их требования относительно военной повинности будут решаться в контексте пересмотра всего комплекса законодательных актов, касающихся вопросов обороны41. На деле это означало, что все договоренности, достигнутые в процессе взаимодействия менонитов с несколькими наркоматами, теряли всякий правовой смысл, по крайней мере, на ближайшее будущее.

Одновременно менониты сформировали еще одну новую организанию — Общероссийский сельскохозяйственный союз меннонитов, в рамках которого также проводилось обсуждение вопроса об освооождении от воинской повинности42. В октябре на первом съезде делегатов, представляющих членов Союза, ряд присутствующих, исходя из задачи добиться оптимальных условий альтернативной службы, высказал требование определить более интересные ее формы. Это могло способствовать тому, чтобы «унизительные и непродуктивные формы трудовой деятельности, такие как лесные работы» не рассматривались в дальнейшем как гражданская служба, альтернативная воинской повинности43.

Таким образом, продолжались попытки добиться особого статуса менонитов в вопросе о воинской повинности. В сообщениях членов общины этого периода отмечается, что менониты были вновь признаны религиозной группой, придерживающейся принципов непротивления, однако подобное отношение не распространялось на другие религиозные секты, в том числе на баптистов и евангельских христиан44. Под жестким давлением властей конгрессы двух упомянутых религиозных общин, прошедшие в 1923 г., формально согласились с тем, что исполнение воинского долга приемлемо для их членов. Конечно, правительство рассчитывало,

что алогичное решение будет принято и на общероссийском конгрессе менонитов, запланированном на январь 1925 г.45Однако делегаты этого собрания уделили на удивление незначительное внимание вопросу о военной службе. Прозвучал отчет о проходящих переговорах с властями, а делегаты одобрили меморандум, включавший восемь пунктов и подтверждавший самоопределение общины как религиозной группы. Он содержал призыв к освобождению от военной присяги, а также право на альтернативную службу в том или ином виде. Результаты провозглашения этих требований были не очень впечатляющими: в реальности немногие получили статус лиц, освобожденных от военной обязанности. Некоторые менониты, возвращавшиеся после действительнойслужбы в Красной армии, осудили деятельность, направленную на получение права на освобождение от воинской повинности, объявляя ее «абсолютно неприемлемой»46.

Тенденция, которую один человек назвал «общим упадком уровня обсуждения смысла принципа непротивления», заставила украинских менонитов созвать серию местных конференций, задачей которых было тщательное рассмотрение этого вопроса. Наряду с прочим было принято решение об исключении из состава общины тех, кто согласился на прохождение действительной военной службы. Восстановить свою принадлежность к церкви они могли только в том случае, если им удавалось доказать искреннее изменение взглядов на проблему военной обязанности47.

Новое военное законодательство

Принятие нового военного законодательства 18 сентября 1925 г. не привело к изменению ситуации в лучшую сторону в той мере, в какой на это надеялись менониты. Тем не менее представляется очевидным, что теперь правительство вынуждено было уделять больше внимания требованиям менонитов48. Все те, кто до 1917 г.

был членом религиозных объединений, запрещавших военную службу, получили право добиваться освобождения от службы решением местных судов. Желающие получить подобный статус должны были обратиться в суд за шесть месяцев до призыва, в противном случае они подлежали воинской повинности без какого-либо расследования. Только суд мог принять решение о том, может ли быть удовлетворено ходатайство об освобождении от военной службы. В закон не были включены предложения об особых формах альтернативной службы для менонитов, хотя он и содержал указания о возможности приравнивать к альтернативной службе работы по борьбе с эпидемиями или лесными пожарами, а также другие гражданские работы, имеющие государственное значение49.

С точки зрения менонитов, значение этих правовых нововведений было невелико. Тот факт, что право принятия решений было полностью отдано местным судебным органам, не внушал особого оптимизма с точки зрения противодействия антипацифистским предубеждениям, подозрениям и т. д. Правовая защита против произвольного призыва на военную службу оставалась крайне слабой. Менониты могли лишь констатировать, что результаты всех переговоров, продолжавшихся в течение предыдущих восьми лет, были весьма незначительными.

Попытка созыва новой всеобщей конференции менонитов в 1926 г. еще более драматично выявила слабость позиций общины. Отправившимся в Москву для получения разрешения на проведение конференции представителям менонитов было объявлено в категорической форме, что она состоится только в том случае, если Комиссия по церковным вопросам (Kommission fuer kirchliche Angelegenheiten) примет резолюцию, подтверждающую лояльность государству. Фактически это означало и признание воинского долга. Представители менонитов после краткого обсуждения ответили, что, поскольку подобная резолюция не может быть принята, они отказываются от планов проведения

конференции50. Тем не менее в других сферах тенденции развития казались менее обескураживающими. Начался выпуск нескольких периодических изданий, таких как «Unser Blatt» и «Praktischer Landwirt»51. Кроме того, ускоренными темпами продолжалась эмиграция менонитов52. Положительные явления обнаруживались в сфере восстановления сельского производства. В октябре всеобщая конференция менонитов была фактически созвана на Украине, в Мелитополе53.

С конца 1925 г., после вступления в силу нового закона о военной службе, значительное число менонитов, определенных судебными решениями на несение альтернативной службы, получили большую уверенность в ее точно определенной двухлетней продолжительности. В течение нескольких следующих лет в качестве приемлемых категорий гражданских работ были признаны железнодорожные и лесные работы54.

Усиление притеснений при Сталине

Идеологические постулаты и усиливавшаяся пропаганда в начале правления Сталина возвестили о наступлении новой фазы во взаимоотношениях церкви и государства после принятия первого

пятилетнего плана в 1928 г.55Именно эти обстоятельства, а также суровость условий в трудовых лагерях, созданных для прохождения альтернативной службы, вызвали к жизни такое явление, как увеличение числа менонитов, соглашавшихся на прохождение действительной военной службы. Одна из групп этих людей в Крыму получила довольно широкую известность из-за приписываемого им жесткого выступления против разделяемого менонитами принципа миролюбия, которое также сопровождалось патриотическим призывом служения Отечеству при новой власти56.

Новое законодательство по религиозным вопросам, принятое в 1929 г.57, усиливало государственные ограничения, что создавало дополнительные проблемы как для менонитских общин, так и для других религиозных групп. Особое внимание было сосредоточено в это время на ограничении влияния высших должностных лиц и их заместителей, которых обвиняли в препятствии укоренению новых принципов социального и экономического развития, осуществляемого правительством. Несколько министров были арестованы непосредственно из-за того, что оказывали помощь людям, обращавшимся с просьбой об освобождении от военной службы.

Одновременно менониты, перешедшие в лагерь сторонников нового режима (например, некий Давид Пеннер, обнародовавший свои воззрения под псевдонимом Райнмарус) присоединили свои голоса к хору критических выступлений, направленных против пацифизма менонитов. Райнмарус утверждал, не приводя никаких конкретных примеров, что в 1929 г. некоторые лидеры менонитов заявили, что служба в Красной армии вовсе не оскорбляет веры сыновей Менно58.

Лишь несколько человек из числа призывников 1903-1905 года рождения отправились на долгосрочные работы на лесоповал в Сибири, в район Новосибирска. В то же время другие менониты

предпринимали последние отчаянные попытки покинуть страну, «атакуя Москву», что и привело к окончательному завершению эмиграции в 1930 г.59 Все попытки договориться с властями прекратились послетого как местные общины были сломлены тяжестью драконовских налоговых мероприятий, что в свою очередь привело к тому, что множество менонитов, не согласных с этими требованиями, оказалось в заключении.

Самое удивительное, что постановление 1925 г. об освобождении от военной обязанности оставалось в силе и в определенной мере продолжало определять правила поступления на альтернативную службу в течение последующих шести лет. Фактически даже в исправленных законах о воинской повинности от 13 августа 1930 г. сохранились определенные привилегии для противников военной службы по убеждениям. Те, кто был допущен к несению альтернативной службы, оставались в призывных списках до достижения 40 лет и в мирное время им было разрешено исполнять такие работы, как лесные работы, добыча торфа, борьба с эпидемиями и лесными пожарами. Срок альтернативной службы был равен продолжительности действительной военной службе, т. е. двум годам. В случае войны предполагалось создание специальных трудовых подразделений для работы в тылу войск или на линии фронта60.

Отмена альтернативной службы

Законодательство 1930 г. способствовало тому, что в следующем году сложилась ситуация, которую один из призывников назвал «затишьем перед бурей». Многие отказники от военной службы по убеждениям передавались в распоряжение ведомства тяжелой промышленности и принимали участие в строительстве дамбы, которая должна была перекрыть Днепр в районе острова Хортица. Работы на этом объекте продолжались круглый год. Еда,

казалось, становилась лучше, а политико-воспитательная работа была сведена к минимуму. Однако некоторые призывники получали трехлетнее назначение, поскольку их причисляли к «трудовому ополчению», т. е. считали частью «внутреннего резерва». Это означало, что с ними обращались как с членами семей раскулаченных, а условия их содержания были столь же суровы, как и у других лиц, причисленных к этой категории61. Реально освобожденный военной службы по убеждениям были переданы под военную юрисдикцию в 1931 г. Они оказывались под началом военных командиров, чья деятельность в обязательном порядке сопровождалась участием опасавшихся всего «политических инструкторов».

Теперь все эти люди рассматривались по сути не в качестве освобожденных от военной службы, а как участники «трудового ополчения», и борьба за сохранение легальной альтернативной службы становилась все более напряженной62. Именно поэтому 1932-1935 гг. назвали «худшими годами» альтернативной службы, поскольку правительство прилагало усилия не столько для того, чтобы определить виды соответствующих гражданских работ, сколько для того, чтобы заставить отказывавшихся от службы в армии заплатить за свою «нелояльность» как можно более высокую цену.

Лишь малое число личных воспоминаний и писем отказников, переживших эти годы, может быть использовано в качестве документальных свидетельств того, что происходило в реальной жизни63. Сохранились сведения группы людей, сообщавших о своей работе в каменоломне, в которой они были заперты на время, поскольку отказывались трудиться по воскресным дням. Многие в 1932-1934 гг. были отправлены на Дальний Восток для работы в угольных шахтах в Артемовске или на строительство железнодорожных путей под Хабаровском. Некоторым из этих людей увеличивали сроки работ, поскольку их рассматривали как сыновей кулаков. Другим приходилось подавать прошения о признании их полноправными гражданами и отказываться от борьбы за верность пацифистским убеждениям.

Не обнаружено практически никаких свидетельств того, что советские суды продолжали принимать обращения отказников

после 1935 г. Лишь один источник подтверждает, что последние пацифисты, завершившие срок службы, были освобождены в 1937 г., и что категория «трудовых ополченцев» сохранялась вплоть до этого времени64. Эти трудовые отряды, видимо, заложили основы так называемой трудармии, деятельность которой была развернута в полной мере в годы войны и завершилась только в начале 1950-х гг.

Конституция 1936 г. фактически передавала всю власть в руки Сталина (не случайно ее называют «сталинской конституцией»). В 132 статье со всей категоричностью утверждалось: воинская служба в рядах Вооруженных сил СССР является почетной обязанностью граждан Советского Союза. Следующая статья гласила: «Защита Отечества есть священный долг каждого гражданина СССР. Измена Родине: нарушение присяги, переход на сторону врага, нанесение ущерба военной мощи государства, шпионаж — караются по всей тягости закона, как самое тяжкое преступление»65. В этом контексте становились бессмысленными любые специальные законодательные решения об освобождении от военной службы, которые принимали бы во внимание религиозные или иные убеждения. Обвинение в «измене Родине» и соответствующее наказание грозило любому человеку, выступавшему против службы в армии или уклонявшемуся от нее.

Подписание Германией и СССР пакта о ненападении практически совпало с обнародованием в СССР нового закона о всеобщей воинской повинности в августе 1939 г. В первых комментариях по поводу новой законодательной инициативы нарком обороны маршал К. Е. Ворошилов стремился разъяснить уникальные и особо важные положения этого закона66. Он также заявил (не имел ли он виду главным образом менонитов?), что новый закон не содержит специального раздела об освобождении от военной службы по религиозным убеждениям, поскольку во время призывных кампаний 1937 и 1938 гг. не было подано ни одного прошения об

освобождении от службы с подобной мотивировкой. Следовательно, не существовало ни малейшей необходимости включать подобный раздел в новый закон67.

Заключение

Действительно ли менониты полностью изменили свое отношение к военной повинности, как за десять лет до них это официально сделали баптисты и евангельские христиане? Можно предположить, даже несмотря на отсутствие документов, что отказ от убеждений, ради которых люди жертвовали своими жизнями и которых придерживались (хотя и отступили от них в период создания сил менонитской самообороны) как минимум вплоть до 1937 г., не мог быть добровольным и быстрым решением. Следовало бы задать вопрос наркому обороны, не игнорировало ли и не окружало ли молчанием его ведомство голоса людей, которые в нормальных условиях заявили бы о своем праве на освобождение от военной службы, и не были ли полностью ликвидированы каналы, с помощью которых лидеры менонитов могли взаимодействовать с властями?

Тот факт, что советские власти позволили менонитам на протяжении двух десятилетий вести переговоры и отстаивать свое право на замещение воинской повинности альтернативной службой, представляется явлением, несовместимым с первым послереволюционным периодом советской истории. Менониты продолжали информировать власти о своем отношении к воинской повинности и добивались хотя бы частичных и, как правило, неохотно даруемых властями уступок своим требованиям. Они делали это и через десять лет после того, как наиболее значительные пацифистские движения отказались от борьбы за соблюдение этого принципа.

Как можно объяснить это различие в продолжительности сопротивления и насколько значимым было упорство менонитов в долгосрочной перспективе? Возможно, сопротивление менонитов могло продолжаться столь долго потому, что их не считали настоящими россиянами; или же причину следует искать в том, что относительно быстрое распространение влияния евангелических религиозных движений делало «угрозу» со стороны менонитов

менее серьезной с точки зрения советского государства. Сейчас размышления об этом не имеют под собой документальных оснований.

Решение, принятое двумя крупнейшими российскими евангелическими церквями в начале 1920-х гг., на самом деле не означало, что пацифизм полностью искоренен в российском евангелическом движении. После Второй мировой войны и даже в годы войны пацифистские настроения вновь и вновь проявлялись в этих сообществах68. Следует добавить, что пацифистская позиция менонитов стала важным символом их самоидентичности и источником самосохранения сообщества в начальный период советской истории. Отказ от этого религиозного принципа по-прежнему воспринимался многими как путь к отречению от своей веры. Этого, в том числе и в России, они не желали делать ни при каких обстоятельствах, и до тех пор, пока менониты продолжали существовать как сообщество, они не могли добровольно согласиться с этим69.

Действительно, ситуация изменилась кардинально лишь тогда, когда сообщество и церковь были фактически разрушены в условиях коллективизации, последствия которой были усугублены тяготами Второй мировой войны и первых послевоенных лет. Лишенные устойчивой институциональной организации, менониты решили отказаться от последовательной коллективной приверженности принципам пацифизма, оставив право принятия окончательного решения за отдельными индивидами70.

Отношение менонитов к военной службе было глубоко укоренено в многовековом историческом опыте церкви и в их собственной самоидентификации как непротивленческого и обособленного сообшества. После того, как коммунистические власти стали откровенно враждебны и последовательны в своем стремлении искоренить всех инакомыслящих, менониты оказались перед выбором между насильственным сопротивлением этим тенденциям, которые были практически непреодолимы, и поиском иного, ненасильственного пути. Выбрав второй путь, они получили возможность избежать конфронтации — и так или иначе выжить. Однако только будущее даст ответ на вопрос, может ли, несмотря на принесенные жертвы, это жалкое выживание, в конечном счете, послужить оправданием принятого решения.

1 Об истории менонитов в России в первые полтора столетия после их переселения: James Urry. None But Saints: The Transformation of Mermonite Life in Russia, 1789-1889. Winnipeg, 1989 и George K. Epp. Geschichte der Mennoniten in Russland Band I-II. Lage, 1997-98. См. также: John Friesen, ed. Mennonites in Russia, 1788-1988: Essays in Honour of Gerhard Lohrenz. Winnipeg, 1989.

2 Более подробное исследование данной проблемы см.: L. Klippenstein, «Mennonite Pacifism and State Service in Russia: A Case Study in Church-State Relations 1789-1936», неопубликованная диссертация, University of Minnesota, USA, 1984, 159ff. Данная статья представляет собой переработанный вариант моей статьи, опубликованной ранее в сборнике: Challenge to Mars: Essays on Pacifism from1918-1945. Ed. by Peter Brock and Thomas P. Socknat. Toronto, etc., 1999. P. 3-20.

3 David G. Rempel. The Mennonite Migration to New Russia (1789-1870) // Mennonite Quarterly Review. Vol. IX (Aprel, 1935). P. 71-91; (July, 1935). P. 109-28.

4 Klippenstein. P. 12ff.

5 Franz Isaak. Der Molotschnaer Mennoniten: Ein Beitrag zur Geschichte derselben. Halbstadt, 1908. S. 23-5.

6 James Urry and Lawrence Klippenstein. Mennonites and the Crimean War, 1854-1856 // Journal of Mennonite Studies Vol. VII, 1989. P. 9-32.

7 Gustav E. Reimer and G. R. Gaeddert. Exiled by the Czar: Cornelius Jansen and the Great Mennonite Migration, 1874. Newton, 1956. P. 193ff.

8 Список созданных менонитами до Первой мировой войны лесных лагерей см.: P. M. Friesen. Die Altevangelische Mennonitische Bruederschaft in Russland (1789-1910), im Rahmen der mennonitischen Gesamtgeschichie.

9 См.: Jacob Hoemsen. Als Sanitaeter im russisch-japanischen Kriege // Der Bote XLIX. 8 Februar 1972. S. 11; Klippenstein. P. 131ff. Собрание воспоминаний людей, служивших в лесных лагерях и в медининских подразделениях времен Первой мировой войны см.: Waldemar Guenther, David P. Heidebrecht, and Gerchard I. Peters, eds «Our Guys»: Alternative Service for Mennoniles in Russia under the Romanows, trans and ed. by Peter H. Friesen. Keewatin, n. d. Новейшие публикации об исполнении менонитами указанных служб см.: George К. Eрр. Geschichte der Mennoniten in Russland. Band III. Lage, 2003. S. 165-208.

10 Der heutige mennonitische Kongress in Orloff // Friedensstimme 7 September 1918, S. 6. О постепенном свертывании программы выполняемых менонитами гражданских работ еще до революции 1917 г. см. новейшее исследование: David G. Rempel, Cornelia Rempel Carlson. A Mennonite Family in Tsarist Russia and the Soviet Union 1789-1923. Toronto, 2002. P. 169ff.

11 N. S. Timasheff. Religion in Soviet Russia 1917-1942. New York, 1942. P. 16-17: Bruno Coppieters. Die pazifistischen Sekten, die Bolschewiki und das Recht auf Wehrdienstverweigerung // Reiner Steinweg, ed. Lehren aus der Geschiehte: Historische Friedensforschung. Frankfurt-a. M. 1990. S. 308ff.. В царской России только менонитам было даровано освобождение от воинской повинности мужчин призывного возраста, что было дополнением к общим правилам освобождения от армейской службы, определенных законодательством.

12 Оригинальный текст декрета «Об отделении церкви от государства и школы от церкви» опубликован в: Отделение церкви от государства в СССР. Сост. П. В. Гидульянов. 3-е издание. М.. 1926. С. 615 сл.

13 Клибанов А. И. Религиозное сектантство и современность. М., 1969. С 188 Подробнее вопрос о предполагаемых исключениях исследован в: Alexei Zverev and Bruno Coppieters. V.D. Bonch-Bruevich and ihe Doukhobors: On the Conscientious Objection Policies of the Bolsheviks // Canadian ethnic studies. Vol. XXVII. No. 3. 1995. P. 72-94.

14 James H. Meisel and Edward S. Kozera, eds. Materials tor the Study of the Soviet System, State and Party Constitutions, Laws Decrees, Decisions and Official Statements of the Leaders in Translation. Ann Arbor, 1950. P. 73. Предписаний, регулирующих военную службу, не существовало в тот период советской власти, который пришелся на 15 января — 26 мая 1918 г.

15 C. F. Klassen. Die Lage der russischen Gemeinden seit l920 // Bericht ueber die Mennonitische Well-Hilfs-Konferenz vom 31. Augusi bis 3. September, 1930 in Danzig. Edited by D. Christian Neil. Karlsruhe, n. d. S. 49-64.

16 Полный текст приказа недоступен, а достоверное установление его авторства не представляется возможным. Его характеристику см. в упомянутой выше работе А. И. Клибанова, где в общем передается содержание этого документа (Клибанов А. И. Цит. соч. С. 190). В работе Зверева и Коппьетера (Zverev and Coppieters.P. 79, 88) упоминается, что в первый год после революции пацифисты фактически были отданы на милость местных должностных лиц, которые могли расстрелять, подвергнуть заключению, зачислить на альтернативную службу или просто прогнать обратившихся.

17 Клибанов А. И. Цит. соч. С. 191 сл. См. также: Andrew Blaine. The Relations between the Russian Protestant Sects and the State, 1900-1921, неопубликованная диссертация, Duke University, (1964), P. 221ff; Zverev and Coppieters, P. 79-80. В указанных работах рассматривается работа Совета, а последняя статья целиком посвящена роли В. Д. Бонч-Бруевича в поддержке пацифистов.

18 Полный текст декрета см.: Собрание узаконений и распоряжений рабоче-крестьянского правительств. 1919. Петроград, 1920. С. 109; 1920. М., 1921. С. 545. Английский перевод: Paul D. Sleeves, ed. Church and State in the USSR. A Sourcebook. DeLand, 1973. P. 27-8.

19 О немецкой оккупации Украины см.: Oleh S. Fedyshyn Germany’s Drive to the East and the Ukrainian Revolution, 1917-1918. New Jersey 1971. P. 60 ff.

20 Michael Palij. The Anarchism of Nestor Makhno, 1918-1921: An Aspect of the Ukrainian Revolution. Seattle-London, 1976. P. 67-74. См. также: Victor Peters. Nestor Makhno: The Life of an Anarchist. Winnipeg, 1970. P. 32ft.

21 Этим событиям посвящено значительное число публикаций. См., например: Diedrich Neufeld. A Russian Dance of Death: Revolution and Civil War in the Uraine. Trans. and ed. by Al Reimer. Winnipeg, 1977; описание событий см. в работе: David G. Rempel, Cornelia Rempel Carlson, P. 183ff.

22 John В. Toews. The Origins and the Activities of the Mennonite Selbstschutz in Ukraine (1918-1919) // Mennonite Quarterly Review XLVI (January, 1972). P. 5-40. Описание отдельных фрагментов конференции: John В. Toews, ed. The Mennonites in Russia from 1917-1930; Selected Documents. Winnipeg, 1975. P. 406. Klippenstein, P. 235ff.

23 См. неопубликованную рукопись: Н. Goossen. «Unsere grosse Vaterlandsliebe», хранящуюся в собрании В. В. Janz Papers, Centre for Mennonite Brethren Studies Archives (CMBSA). Winnipeg, P. 3-4.

24 Al Reimer. Sanitaretsdiensl and Selbstschutz: Russian Mennonite Nonresistance in World War I and its Aftermath // Journal of Mennonite Studies 11, 1993. P. 135-48. См. также: Klippenstein, P. 246ff.

25 John В. Toews, trans, and ed. The Mennonite Selbstschutz in the Ukraine // Mennonite Life XXVI (July, 1971). P. 138-142.

26 О ранних попытках менонитов отстоять право на освобождение от воинской повинности в советский период см.: Peter F. Froese. Wie entstand derAllrussiche Mennonitische Landwirtschaftliche Verein? II Mennonitische Rundschau LXXVI (29 April 1953). P. 2.

27 Воспоминания о подобных происшествиях были записаны Дидрихом Вибе из Виннипега и содержатся в его неопубликованной рукописи: Diedrich Wiebe of Winnipeg «Forsteidienst1920-1922 bei den Sowjets», датированной февралем 1976 г. и хранящейся в архиве автора.

28 J. J. Hildebrand. Sibirien. Winnipeg, 1949. S. 80ff, Klippenstein. P. 280ff.

29 Klippenstein. P. 282ff.

30 Froese. 3.

31 Benjamin Н. Unruh. Der Kampf der russischen Gemeinden um die Wehrlosigkeit // Mennonitische Jugendwarte Vol. 5 (June, 1925). S. 56.

32 Информацию об этом собрании см.: B. В. Janz. The Founding of the Union in Aiexanderwohl // Toews. Selected Documents. P. 89ff.

33 См.: В. В. Janz. Verband der Buerger hollaendischer Herkunft (Association of Citizens of Dutch Extraction) // The Mennonite Encyclopedia. Vol. 4. Scottdale, 1959. P. 809. Соответствующие доклады, фрагменты стенограмм собраний и т. д. Союза граждан голландского происхождения (VBHH) см. в переводе на английский: Toews. Selected Documents. P. 89-193.

34 В. В. Janz. The Constitution Again // Toews. Selected Documents P. 105.

35 Ibid.

36 См. записи, относящиеся к 12 октября и 26 декабря 1921 г. в публикации: John P. Dyck, ed. Troubles and Triumphs 1914-1924: Excerpts fromm the Diary of Peter J. Dyck Ladekopp, Mololschna Colony, Ukraine, Springstein, 1981. P. 156, 163.

37 Лучше всего роль Янца в этой полемике с советскими властями по вопросу о военной службе менонитов представлена в яркой, хотя и несколько односторонней характеристике Дж. Тевса: John В. Toews. The Russian Mennonites and the Military Question 1921-1927 // Mennonite Quarterly Review XLIII (April, 1969). P. 153-168; Idem. Lost Fatherland: The Story of the Mennonite Emigration from Soviet Russia, 1921-1927. Scottdale, 1967.

38 См. письмо Янца А. А. Фризену (A. A. Friesen) и Б. Х. Унру (B. H. Unruh), датированное 26 ноября 1922 г., сохранившееся в архиве А. А. Фризена: А. А. Friesen Papers, Mennonite Library and Archives (MLA), North Newton, Kansas, File 55, а также другие материалы указанного собрания.

39 Подробнее см.: Klippenstein. P. 293ff.

40 О планах российских менонитов, связанных с эмиграцией, в этот период см.. John B. Toews. Lost Fatherland. P. 66-101.

41 Unruh, P. 60.

42 См.: Minutes ot the Alexandertal Congress of Oct. 10-16, 1923 // Toews, ed. Selected Documents. P. 255-56.

43 Klippenstein. P. 299ff.

44 См. сообщения Фрезе в архиве А. А. Фризена: А. А. Friesen Papers, MLA, File 30 («General Correspondence. Oct.-Dec, 1923»).

45 См.: Moscow Conference, January 13-18, 1925 // Toews, ed. Selected Documents. P. 428ff.

46 [B. H. Unruh]. Ein weiterer Beitrag zum Kampf der Mennonitengemeinden Russlands um die Wehrlosigkeit // Mennonitische Jugendwarte V (Dezember, 1925). S. 134-35.

47 Klippenstein. P. 306ff.

48 Менониты, видимо, были осведомлены о новых законах, чему способствовала публикация в их газете Unsere Blatt 1 (декабрь 1925 г.) извлечений из раздела, посвященного освобождению от военной службы. Он был перепечатан с полного текста нового закона, опубликованного в качестве приложения к газете Известия (№ 217) от 25 сентября 1925 г.

49 См. краткий обзор этого законодательства: See Michael Garder. A History of the Soviet Army. New York, 1966. P. 6-7.

50 См. сообщение К. Ф. Класеена Б. X. Унру и А. Ф. Фасту от 29 мая 1926 г.: Canadian Mennonite Board of Colonization Records, Mennonite Heritage Centre Archives (MHCA). Winnipeg. Manitoba, Vol. 1317, File 900.

51 Unser Blatt (1925-1928) издавался Комиссией по церковным вопросам (Kommission fuer kirchliche Angelegenheiten), a Praktischer Landwin (1925-1926) главным представительством менонитов в Москве, работавшим в 1920-х гг.

52 Общая численность эмигрантов в 1923 г.. положивших начало периоду активной эмиграции, составила 2759 человек. Наибольшая численность отъехавших в течение года приходится на 1926 г. и составляет 5940 человек. См.: Toews. Lost Fatherland. P. 136ff. а также: Frank H. Epp. Mennonite Exodus: The Rescue and Resettlement of the Russian Mennonites since the Communist Revolution. Saskatoon, 1962. P. 228-29.

53 См.: Protokoll der Allukrainischen Konferenz der Vertreter der Mennonitengemeinden in der USSR in Melitopol vom 5.-9. Oktober 1926 // Unser Blatt II (November, 1926).S. 47-51.

54 Многочисленные свидетельства людей, отбывавших службу в эти годы, опубликованы: Hans Rempel. George K. Epp. hg. Waffen der Wehrlоsen; Ersatzdienst der Mennoniten in der UdSSR. Winnipeg, 1980. S. 45ff.

55 См. анализ этих событий в: Roy A. Medvedev. Let History Judge: The Origins and Consequences of Stalinism. New York, 1973. P. 71ff.

56 См.: J. K. Die mennonitische Jugend in Russland bekennt sich zur Roten Armee // Mennonitische Rundschau LI, 18 November 1928. S. 3.

57 Полную публикацию советскихзаконодательных актов по религиозным вопросам, принятых в 1929 г. см.: Закон о религиозных объединениях РСФСР и действующие законы, инструкции, с отдельными комментариями. М., 1930.

58 См. A. Reinmarus. (David Penner). Anti-Menno: Beitraege zur Geschichte der Mennoniten in Russland. Moskau, 1930. S. 153-154.

59 Об зпизоде «бегства в Москву» и его историческом контексте см.: Harvey L. Dyck. Collectivization, Depression, and Immigration, 1929-1930: A Chance Interplay // Empire and Nations: Essays in Honour of Frederic H. Soward. ed. by Harvey L. Dyck and H. Peter Krosby. Vancouver-Toronto. 1969. P. 144ff.

60 Devi Prasad and Tony Smythe, eds. Conscription: A World Survey. Compulsory Military Service and Resistance to It. London, 1968. P. 135. See also Zverev and Coppieters, P. 85.

61 Klippenstein. P. 322ff.

62 См.: Rempel, Epp. P. 102ff.

63 См., например: Diedrich Hildebrand. Erlebnisse im waffenlosen Dienst in Russland // Der Bote LII, 1 April 1975. S. 9.

64 Согласно одному устному свидетельству, все пацифисты были освобождены от службы в 1937 г. См. неопубликованный доклад: Peter H. Rempel. Mennonites and State Service in the USSR, 1917-1939. Unpublished paper, Conrad Grebel University College (Waterloo, Canada). 1975, P. 12.

65 Впервые конституция была опубликована в Известиях от 6 декабря 1936 г. Английский перевод см.: Meisel and Kozera. P. 242-67.

66 См.: Ворошилов К. Е. О проекте закона о всеобщей воинской повинности. Военная Мысль. № 9, сентябрь 1939. С. 5-11.

67 Там же. На английском цитируется в: Prasad and Smythe, P. 135.

68 Феномен отказа от военной службы по убеждениям в СССР и других государствах Восточной Европы после Второй мировой войны исследован в моей статье: Lawrence Klippenstein. Conscientious Objectors in Eastern Europe: The Quest for Free Choice and Alternative Service // Sabrina Petra Ramet, ed. Protestantism and Politics in Eastern Europe and Russia: The Communist and Postcommunist Eras. Durham-London, 1992. P. 276-309.

69 Один из примеров борьбы конгрегации менонитов, связанной с решением этой проблемы, рассматривается в: Heinrich Woelk and Gerhard Woelk. A Wilderness Journey. Glimpses of the Mennonite Brethren Church in Russia 1925-1980. Trans, by Victor G. Doerksen. Fresno, 1982.

70 Исследование вопроса о том, как менонитам удалось реорганизовать и отстроить заново основы коммунальной жизни после того, как они были избавлены от особого советского режима поддержания порядка (Комендатура) в 1955 г см. в работе: Walter Sawatsky. Mennonite Congregations in the Soviet Union Today // Mennonite Life XXXIII (March, 1978). P. 5-20. См. также статью того же автора: From Russian to Soviet Mennonites 1941-1988 II Friesen, ed. Mennonites in Russia. P. 299-338.

Изд: «Из истории миротворчества и интеллигенции». Сборник памяти Т.А.Павловой, М., ИВИ РАН, 2005.