II Романовские чтения (original) (raw)

XPOHOC

ВВЕДЕНИЕ В ПРОЕКТ

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА

ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ

БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ

ПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ

ГЕНЕАЛОГИЧЕСКИЕ ТАБЛИЦЫ

СТРАНЫ И ГОСУДАРСТВА

ЭТНОНИМЫ

РЕЛИГИИ МИРА

СТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫ

МЕТОДИКА ПРЕПОДАВАНИЯ

КАРТА САЙТА

АВТОРЫ ХРОНОСА

ХРОНОС:

В Фейсбуке

ВКонтакте

В ЖЖ

Twitter

Форум

Личный блог

Родственные проекты:

РУМЯНЦЕВСКИЙ МУЗЕЙ

ДОКУМЕНТЫ XX ВЕКА

ИСТОРИЧЕСКАЯ ГЕОГРАФИЯ

ПРАВИТЕЛИ МИРА

ВОЙНА 1812 ГОДА

ПЕРВАЯ МИРОВАЯ

СЛАВЯНСТВО

ЭТНОЦИКЛОПЕДИЯ

АПСУАРА

РУССКОЕ ПОЛЕ

II Романовские чтения

Рожкова Н.И.

Институт Славяноведения РАН

Значение книги в политической и идеологической борьбе России и Речи Посполитой в XVII в. при первых Романовых

Россия с момента своего зарождения контактировала как со странами Востока, так и со странами Запада. Это и известные торговые пути «из варяг в греки» и «из варяг в арабы», это и династические браки русских князей, и многое-многое другое. Контакты происходили на разных уровнях, в том числе и в культуре. Русское государство, в принципе, никогда не боялось заимствовать, по возможности лучшее, у Европы и Азии, и само делилось наработанным опытом.

Какими же путями проникали в Московскую Русь западноевропейская культура и просвещение в XVII в., тем более, что международная обстановка была как всегда на пределе?

В XVII в. существовало два пути проникновения западноевропейской культуры в Россию. Собственно, эти пути действовали и позже, в XVIII в.

1. прямой — через Швецию, Германию, Англию, Голландию; позже, кроме того, еще через Венецию и Францию;

2. косвенный — через Польшу и Польско-Литовскую Русь.

Национально-религиозный характер польских войн, борьба за Зарубежную Русь в XVII в. придали московско-польским отношениям значение защиты русской народности и русского православия от католичества, в том числе и на уровне просветительства и книгопечатания.

Проблема просвещения и книжного дела (в частности, и книгопечатания) была государственной проблемой, и практически все вопросы данной области интересов входили в круг забот царя, или иных государственных органов от имени царя. Об этом свидетельствуют даже названия документов, например: «Письмо киевского митрополита И. Борецкого царю Михаилу Федоровичу и патриарху Филарету об отправлении в Россию иеромонаха Памвы Беринды для исправления церковных книг. 1624 г. сентябрь 1»[i], или «Письмо монахов киевского Богоявленского монастыря царю Михаилу Федоровичу о присылке икон, священнических одежд и богослужебных книг для монастырской церкви и об оказании помощи Греко-славянскому училищу в Киеве. 1640 г. января 29»[ii]. Или другой, более поздний пример: «Память из Посольского приказа в Монастырский приказ о предоставлении помещения киевлянину А. Сатановскому, приехавшему в Москву для перевода греческих книг.1652 г. августа 13»[iii], где прописано «по государеву цареву и великого князя Алексея Михайловича всеа Руси указу…»[iv]. Как пишет Поздеева И. В., один из составителей каталога кириллических изданий: «на основании [записей внутри тома, книги XVII в.] можно было бы составить карту книжных вкладов царя Михаила Федоровича, которые никогда не были случайны и объяснялись теми или другими государственными причинами»[v]. Эти же слова можно отнести и к царю Алексею Михайловичу. Тому свидетельство – «Память из Посольского приказа в приказ Большого прихода боярину И. Хованскому о выдаче печатных книг батуринскому Никольско-Крутицкому монастырю. 1650 г. сентября 5»[vi]. Причем это, по всей видимости, не была простая формальность визировать любые документы именем вышестоящего начальника. Вот как это доносит документ: «Лета 7159-го сентября в 5 день по государеву цареву и великого князя Алексея Михайловича всеа Русии указу боярину князю Ивану Никитичю Хованскому, да думному дворянину Богдану Федоровичю Нарбекову… пожаловал государь царь и великий князь Алексей Михайлович всеа Русии из Литвы города Батурина Никольского Крутицкого монастыря игумена Исихея з братьею велел им дати в монастырь книг печатных: Псалтырь с следованьем, Евангелие напрестольное… А деньги, что дати за те книги торговым людем, указал государь взяти в Посольской приказ из Большого приходу, а заплатить за те книги по цене 21 рубль. И по государеву цареву и великого князя Алексея Михайловича всеа Русии указу боярину князю Ивану Никитичю, да думному дворянину Богдану Федоровичю учинить о том по государеву указу.

И те книги подписаны.

А подписка на тех книгах такова: Лета от создания мира 7159-го сентября 6-го дня великий государь царь и великий князь Алексей Михайлович всеа Русии самодержец и многих государств государь и облаадатель пожаловал сию книгу Евангелие напрестольное (или иноя которая) города Батурина в Никольской Крутицкой монастырь при игуменье Исихие з братьею»[vii].

На тот момент, с учетом непростой обстановки в отношениях России с Речью Посполитой, просветительские контакты с православной Польской Русью, Украиной и Белоруссией носили не просто дипломатический характер по отношению к территориям сопредельного государства, а это была, в какой-то степени, дипломатическая война на фронте идеологии: с одной стороны – деятельность отцов-иезуитов, с другой стороны – миссионерская деятельность православного царя по отношению к своим единоверцам. Полем битвы в XVII в. как раз и стали восточные славянские земли Речи Посполитой. Причем, в качестве идеологического оружия выступало не только книжное дело, но и все искусство в целом, например: «Жалоба луцких православных шляхтичей и мещан на иезуитов, студентов и служителей луцкого иезуитского коллегиума за двукратное вооруженное нападение на Луцкий православный монастырь, разорение и ограбление монастырской церкви, школы, госпиталя и частных домов, убийства и избиение православных мещан и монахов. 1634 г. августа 11»[viii], (интересна следующая пометка в конце документа «Государю чтено»). Или «Челобитная монахов Густынского монастыря о присылке книг и оказании денежной помощи, ввиду бедственного положения монастыря и притеснений со стороны поляков»[ix], где старцы этого монастыря, обращаясь к «Божиею милостию пресветлому и богом венчанному православному государю царю и великому князю Михаилу Федоровичю, многих царств и государств царю государю и всея великия Росии обладателю»[x], пишут следующее:

«Милостивый государь царь, благодатель наш и создатель обители нашея Густынския! От давных времян превеликое твоего царского величества имя в наших недо­стойных иноческих молитвах незабвенно есть и будет хвалимо… Токмо, милостивый царю, припадая к подножию ног твоего царского величества престолу, мы, убогие старцы и всегдашне молитвенницы твои, с нижайшим покорением просим о милостине на соружение храма святые живоначальные и неразделимыя троицы, юже начахом здати, а помощи и денег ниоткуду не имеем, понеже в нынешней Ляжской земле все непотребни суть: князи вельможные и паны, иноверными гонители святого благочестия обретошася, православия же отвергошася. Господь бог им судия! О книгах церковных твоего царского величества просим, крест, евангелие, кадильницу, потир, чашу на трисвятое, понагии, на престол покров и на завесы, ризы, стихарь, патрахель и про­чая потребная обители святой молим и просим. Вся сия имели сами, но братия наша с собою взяша волы и всякой скот, и многа имения монастырская забраша, и пусту святую обитель оставиша. А деревни и мельницы, и всякое зем­ляное угодье, и пашни к сеянию розных семян довольно быша на монастырскую нужу, князь Еремей Вишневецкой взял сия вся и не хощет дати; аже де мне дадите 1000 ефимков; для чего братия ваша изыдоша безо всякого изгону моего и много нам зла сотвориша.

Братия наша молит: милостивый царю, милосердствуй пожалуй, воздвигни обитель святую и изми от руки пленения вражия щедрою милостынею. Токмо на господа бога да на твое царское величество надежду имеем. Такожде и грамоты вашей царской проезжей просим, да невозбранно будем к твоему царскому величеству прибегать, яко до создателя святыя обители нашия.<…> А в нашей Ляхской земли всегда нестерпимая налога и теснота всяким мирским людом. Нынешняго году на сейме установлено 7 податей, подымное вдвое…»[xi]. В том же духе написано «Письмо монахов киевского Богоявленского монастыря царю Михаилу Федоровичу о присылке икон, священнических одежд и богослужебных книг для монастырской церкви и об оказании помощи Греко-славянскому училищу в Киеве. 1640 г. января 29»[xii].

Надо сказать, что, наверно, и в XVII в. были потребности, что называется, в «искусстве для искусства», но, все равно, подоплека была политическая. Например, «Грамота из Посольского приказа путивльским воеводам Ф. Хилкову и П. Протасьеву о приглашении из Киева в Москву резца Антония и иконописца Варлаама. 1652 г. сентября 17»[xiii]. Текст этой грамоты такой: «Ведомо нам учинилось, что есть в Киевском Печерском монастыре иконопи­сец старец Варлам да сницер, или резец, старец Антоний. А нам они к церковному делу надобны. И как к вам ся наша грамота придет, и ты б, окольничей наш и воевода князь Федор Ондреевич, отписал от себя киевского Печерского монасты­ря к архимариту: ведомо нам, великому государю, учинилося, что есть в Киевском Печерском монастыре иконописец старец Варлам да сницер старец Антоний. А нам, великому государю, они к царскому делу на время надобны. И он бы, архимарит, нам, великому государю, послужил, тех старцев иконописца и сницера для церковного дела к нам, великому государю, прислал на время. А как они похотят ехать назад в Печерской монастырь, и их, пожаловав на­шим жалованьем, смотря по их работе, отпустить велим со всеми их животы тот­час, а задержанья им никакова не будет. И он бы, архимарит, для церковного строенья к нам, великому государю, тех старцов прислал к Москве. Да как архимарит тех старцов в Путивль пришлет, и вы б, дав им в дорогу корм, и подводы, и пристава, отпустили их к нам к Москве тотчас»[xiv]. Кстати, никаких подводных камней нет в том факте, что мастера «въезжают» в Россию через Посольский приказ (то же самое, что и мы все передвижения за границу и домой осуществляем через ОВИР): «А на Москве велели с ними явитца в Посольском приказе диаком нашим, думному Михаилу Волошенинову, да Алмазу Иванову, да Ондрею Немирову»[xv].

Примером тому, что книжное дело – это категория политическая, служит, смеем предположить, тот факт, что во всех документах рассматриваемых нами источников фигурируют книги религиозного характера, только 2-3 книги – светские. Да, действительно, наше государство в XVII в. было, так скажем, духовное государство, а процессы секуляризации (обмиршления) культуры еще только начинались, и если русское общество уже стало задаваться, казалось бы, бесспорными вопросами догм православия, то литература, в основе своей, продолжала оставаться глубоко православной. Тем ни менее, Г. Вернадский в книге «Московское царство»[xvi] утверждает, что светские повести стали появляться еще в XVI в., а к XVII в. были в России в очень большом количестве. На тот момент война между Польшей и Россией в сознании большинства простых людей была войной за веру. В трехтомнике «Воссоединение Украины с Россией. Документы и материалы» представлен путь книги из России на Украину в качестве гуманитарной помощи терпящим произвол от католиков и униатов. Этот путь опосредованно доказывают И. В. Поздеева и другие в своей книге «Кириллические издания. XVI – 1641 г. Находки археографических экспедиций 1971 – 1993 гг., поступившие в Научную библиотеку МГУ». Почти все книги, представленные в данном каталоге, найдены на территории бывшей УССР, БССР, МССР или в сопредельных российских областях, а если были находки старых книг с какими-либо западнорусскими записями или из западнорусской типографии, то эти книги хранились у старообрядцев и попали на Север вместе с хозяевами, например: «2Ра283. Минея служебная. Сентябрь. - М.: печ. Иван Андроников Невежин, 31.12.1607 (01.06.7115 - 31.12.7116). Василий; Гермоген.

№ 85. Инн. 3033-10-75. Записи. <…> На листах оттиск печати: "Советь Киевской общины старообрядцевъ приемлющих священство Белокриницкой iерархии". По л. 3—37 западнорусским полууставом: "[Сию книгу] ц<е>ркви б<о>жеи потрiбную положил i надалъ ку храмоу ц<е>ркви с<вя>т<о>го прор<о>ка Iлии мещанин бялыницъкiи Оникей Таренiсовичъ нi за которую то Мънею золотых десять полских дал за державы г<осу>д<а>ря великого короля полского Владыслава Четвертог[о] [с]ына короля Жигмунта Третего и zа державы тое маетности места Бялыничъ п<а>на Дедичного Его м<и>л<о>сти п<а>на Казiмера Леwновiча Сапеги пiсара ... старосты городенского, волпенского и любошанского. Дъялося в Бялыничах рокоу 1634 м<е>с<я>ца апреля 27 дня". Получена в 1974 г. в г. Винница УССР, в общине старообрядческой белокриницкой церкви»[xvii].

Или пример другого движения книги: «50h443. Иоанн златоуст. Беседы на 14 посланий ап. Павла. — Киев: тип. Лавры, печ. Тимофей Александрович Вербицкий, Стефан Берында и Тимофей Петрович, 02.04.1623 (26.03.7129 -02.04.7131).

№ 146. Инв. 5910-4-82. <…> Записи. На обклейке верхней крышки поздним полууставом назва­ние главы "О вкушении с торжища" с указанием столбцов (смыто). На припереплетном листе в начале книги: "Сия книга Соли Вычегод<с>кои купца Петра Iванова Заякина куплена в (!) ыркуцкого у яренчанина Игнатия Никитина Варыгина (?) сего 1755 году 14 мар­та". На обороте того же листа другим почерком: "Сия книга БЬсЬды куплена Солii Вычегоцкои у купца Петра Заякина Iваномъ Слезiiнымъ в Ыркуцке 1765 году декабря 1 дня". Получена в 1983 г. в с. Кунича Каменского р-на МССР от Ф.К.Макарова, прихожанина белокриницкой церкви»[xviii]. И другие примеры.

Что же касается просветительского движения с Запада на Восток, то, помимо примера, представленного выше, можно попытаться найти в трехтомнике «Воссоединение Украины с Россией» документальное свидетельство этому.

При работе с имеющимися документами можно сделать следующий вывод: если из России в Польскую Русь шли книги и церковная утварь, то в Россию шли мастера, как по собственному желанию, так и «выписанные». Тому пример – «Грамота из Посольского приказа киевскому митрополиту С. Косову о присылке в Москву ученых иеромонахов А. Сатановского и Д. Птицкого для проверки перевода библии с греческого языка на славянский. 1649 г. мая 14»[xix],где написано следующее: «Ведомо нам великому государю нашему царскому величеству учинилося, что учители священноиноки Арсений да Дамаскин Птицкий божественнаго писания ведущи и елинскому языку навычны, и с еллинского языку на словенскую речь перевести умеют, и латинскую речь достаточно знают, а нашему царскому величеству такие люди годны. <…> А ныне мы, великий государь паше царское величество, велели о том к тебе послати нашу царского величества грамоту: и вам бы, митрополиту, нам, великому государю, послужить и нашего царского жалованья к себе поискать, в тех учителей приговорити и прислати к нам, великому государю, к нашему царскому величеству для справки библеи греческие на словенскую речь, на время нам, великому го­сударю, послужити. <…> Писан в государствия нашего дворе, в царствующем граде Москве, лета от создания миру 7157-го месяца майя 14-го дня»[xx].

Опять же в приведенном примере речь идет о религиозных канонических книгах. Это же касается иконописи, музыки или прикладного искусства (см. приведенный ранее в работе текст «Грамота из Посольского приказа путивльским воеводам Ф. Хилкову и П. Протасьеву о приглашении из Киева в Москву резца Антония и иконописца Варлаама. 1652 г. сентября 17» или «Доклад, составленный в Посольском приказе о жалованье, выданном для содержания приехавших с Украины в Москву переводчиков, переписчиков и «спеваков». 1652 г. мая 25»)[xxi].

Как видно из примеров по второму пункту данной главы, основная тематика книг, предметов и явлений просвещения и искусства, пришедших к нам с Польской Украины и Литовской Белоруссии или получаемых там из России, так или иначе, связана в вопросами веры и религии – вопросами, очень остро стоящими как перед русским обществом, так и перед польско-украинским (литовско-белорусским). Это был вопрос самоидентификации. С этим, кстати, связано появление в первых учебных заведениях уже в XVII в. такой формы беседы – выявления позиций, как диспут (первоначально, по вопросам веры). Возможно, возникнет вопрос о том, что здесь были представлены примеры не столько русско-польского взаимодействия, сколько русско-украинских контактов. Возразить по этому поводу можно следующим образом: Украина (или Белоруссия) в XVII в. была частью Речи Посполитой. Будучи православной территорией, так же как Россия, она оказалась в состоянии буфера между двух государств, двух религий (православие, католицизм и их разновидности), а по сути - двух цивилизаций (Восток – Запад); поэтому-то и вполне уместно говорить о русско-украинских контактах как примере русско-польских взаимоотношений.

Примечания

[i] Воссоединение Украины с Россией. Документы и материалы. В 3-х тт. Т. 1. – М.: Изд-во АН СССР, 1954. – С. 48.

[ii] Там же. – С. 299.

[iii] Там же. Т. 3. – С. 228.

[iv] Там же. – С. 228.

[v] Поздеева И. В., Ерофеева В. И., Шитова Г. М. Кириллические издания. XVI – 1641 г. Находки археографических экспедиций 1971 – 1993 гг., поступившие в Научную библиотеку МГУ. – М.: Изд-во МГУ, 2000. – С. 11.

[vi] Воссоединение… Т. 1. – С. 48.

[vii] Там же. – С. 299.

[viii] Там же. Т. 3. – С. 228.

[ix] Там же. – С. 228.

[x] Там же. – С. 228 – 229.

[xi] Там же. – С. 229.

[xii] Там же. – С. 343.

[xiii] Воссоединение… Т. 3. – С. 233.

[xiv] Там же. – С. 233 – 234.

[xv] Там же. – С. 234.

[xvi] Вернадский Г. В. Московское царство: В 2 ч. – Тверь: ЛЕАН, Москва: АГРАФ, 2001.

[xvii] Поздеева И. В., Ерофеева В. И., Шитова Г. М. Кириллические издания…- С. 90 – 92.

[xviii] Там же. – С. 136 – 138.

[xix] Воссоединение… Т. 2. – С. 197.

[xx] Там же. – С. 197.

[xxi] Воссоединение… Т. 3 – С. 217 – 218.

II Романовские чтения. Центр и провинция в системе российской государственности: материалы конференции. Кострома, 26 - 27 марта 2009 года / сост. и науч. ред. А.М. Белов, А.В. Новиков. - Кострома: КГУ им. Н.А. Некрасова. 2009.