Вячеслав РУМЯНЦЕВ (original) (raw)

XPOHOC

ВВЕДЕНИЕ В ПРОЕКТ

ФОРУМ ХРОНОСА

НОВОСТИ ХРОНОСА

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА

ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ

БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ

ПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ

ГЕНЕАЛОГИЧЕСКИЕ ТАБЛИЦЫ

СТРАНЫ И ГОСУДАРСТВА

ЭТНОНИМЫ

РЕЛИГИИ МИРА

СТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫ

МЕТОДИКА ПРЕПОДАВАНИЯ

КАРТА САЙТА

АВТОРЫ ХРОНОСА

Родственные проекты:

РУМЯНЦЕВСКИЙ МУЗЕЙ

ДОКУМЕНТЫ XX ВЕКА

ИСТОРИЧЕСКАЯ ГЕОГРАФИЯ

ПРАВИТЕЛИ МИРА

ВОЙНА 1812 ГОДА

ПЕРВАЯ МИРОВАЯ

СЛАВЯНСТВО

ЭТНОЦИКЛОПЕДИЯ

АПСУАРА

РУССКОЕ ПОЛЕ

Вячеслав РУМЯНЦЕВ

Ветры перемен - февраль 1238 года

Позитивные выводы из негативного опыта Великого князя владимирского Юрия Всеволодовича

Февраль 1238 года начался для Руси с жестоких боев. Княжеские войска были разгромлены и распылены. Города сожжены. Мирные жители угнаны в полон. Месяца хватило Батыю, чтобы разорить прежде могучее Владимиро-Суздальское княжество. Монголы действовали в соответствии с канонами военного дела. Вторжение совершилось внезапно, чтобы не дать противнику (то есть нашим предкам) собрать силы. По разрозненным княжеским дружинам и городам наносились массированные удары, создавался значительный перевес сил, притом, что численность «армии вторжения» была на порядок меньше предполагаемой рядом исследователей (часто называется число - 500 тысяч, но по здравым оценкам у Батыя было лишь 30-40 тысяч). Монгольские парламентеры вели переговоры с отдельными князьями, стараясь предотвратить объединения их вооруженных сил. Так, в декабре предыдущего 1237 года печальная участь постигла Рязань во главе с князем рязанским Юрием Игоревичем (Ингоревичем). Когда князь осознал всю угрожавшую ему опасность, он обратился к Великому князю владимирскому Юрию (Георгию) Всеволодовичу (сын Всеволода Юрьевича Большое Гнездо) с просьбой о военной помощи. Тот отказался. В результате при обороне Рязани погибли рязанские князья и герои, среди которых навечно в памяти останется Евпатий Коловрат. Имея всего 1700 воинов, напал Коловрат на войско Батыя (см. "Повести о разорении Рязани Батыем".). Да и Великого князя владимирского Юрия Всеволодовича помнить следует, только по другому поводу. Следом за разрушением Рязани настал черед города Владимира держать ответ за отказ Великого князя владимирского Юрия Всеволодовича в помощи рязанскому князю Юрию Игоревичу. Выходит, не один только Батый повинен в беде, постигшей Северо-Восточную Русь. Десятки князей дрались между собой за приращение земель за счет соседних княжеств. Утратили сознание единства Руси. Не мыслили уже страну единой. Не помогало даже родство управлявших уделами князей, - все они были друг другу дальними родственниками, все были рюриковичами.

Теперь, оставшись без своего южного союзника (без разгромленного Рязанского княжества), не оправившийся вполне после недавних усобиц с новгородцами, Юрий Всеволодович не смог противостоять мощи войска Батыя. В первых числах февраля монголы разорили Москву. 7 февраля, после несколько суток непрестанных штурмов, они взяли и разорили Владимир. 8 февраля сходу захватили Суздаль.

В описании событий февраля 1238 года знаменитый русский историк Н.М. Карамзин сделал упор на изображения зверств, творимых монголами. Да и кто же из русских станет восхвалять войну?! Война во все века несла людям горе. Карамзин рисует ужасающие картины побоища во Владимире 7 февраля. Грабежи церквей: «Серебро, золото, драгоценные каменья, все украшения икон и книг, вместе с древними одеждами Княжескими, хранимыми в сей и в других церквах, сделались добычею иноплеменников, которые, плавая в крови жителей, немногих брали в плен; и сии немногие, будучи нагие влекомы в стан неприятельский, умирали от жестокого мороза» (Н.М. Карамзин, История государства Российского, Глава VIII, Великий князь Георгий Всеволодович. г. 1224-1238). Полон великой скорби, историк обеляет князя Юрия Всеволодовича, - de mortui aut bene aut nihil *). Мы и сегодняшние такие же, - давнишнее, историческое потрясение мы переживаем, как нынешнее. В нас военная неудача русского князя вызывает столько же боли сердечной, сколь прошлогодние зверские расправы наемников-арабов над нашими солдатами в Чечне. И, слава Богу, что мы такие! И пусть так будет! Впрочем, объективная историческая оценка нам также не повредит.

Л.Н. Гумилев, рассматривая февраль 1238 года, обращает внимание на неумелые действия Великого князя владимирского Юрия (Георгия) Всеволодовича в борьбе с монгольским войском. Между прочим, упоминает Гумилев и относительно недавний «вклад» князя в усобицу между русскими. В 1216 году в Липицкой битве (21 - 22 апреля 1216 года на реке Липица у города Юрьева-Польского), выступив с непримиримых позиций против новгородцев, готовых, кстати, пойти на мирное урегулирование конфликта, Юрий Всеволодович потерпел поражение и загубил более 9000 русских жизней (это потери только убитыми в составе владимиро-суздальского войска). За двадцать лет до взятия монголами Владимира русские, если незначительно перефразировать Карамзина, «плавали в крови» русских. Так, видимо мы устроены, что становимся жертвами собственных грехов, которые поначалу не замечаем из-за их кажущейся малости. В 1216 году пролили малую свою кровь (хотя и 9000 русских жизней для того времени были не такой уж малостью), через двадцать с лишком лет монголы пролили ее много более. И так всю нашу историю повторяется. Николай II переименовал в 1914 году Санкт-Петербург в Петроград, и пошло-поехало сотнями, если не тысячами, переименования городов большевиками в Троцк, в Сталинобад, в Буденновск… чтоб через десятилетия отозваться новой кровью. Раз согрешим по мелочи - веками расплачиваемся. В 1917 году Керенский распорядился выкопать тело Григория Распутина и закопать в неизвестном месте, чтоб и следа от него не было. А через два десятилетия покрыли Россию миллионы безликих захоронений русских. До сих пор некуда прийти потомкам, нет у их дедов могил.

Но в ту далекую пору наши предки еще остро чувствовали свою ответственность перед мертвыми: «принесоша голову великаго князя Георгия и вложиша ю в гроб к своему телу». В этом летописном фрагменте речь идет о голове Великого князя владимирского Юрия Всеволодовича. Он еще до подхода монгольского войска к Владимиру с малой дружиной отошел в леса и встал на реке Сити. Там он пытался собрать силы других князей. Но его собственный отказ князю рязанскому висел над его судьбой дамокловым мечем. Там же, на Сити его и настиг монгольский авангард. В конце февраля стоял мороз, на реках был лед, а монголы только по рекам и могли передвигаться по заснеженной, лесистой местности (современная Смоленско-Московская возвышенность). Они захватили Тверь, Волоколамск, Юрьев, Дмитров и другие города. Монголы по Сити вышли на лагерь князя. Тот не был готов к сражению. 4 марта 1238 года пал в бою он сам, а также множество его воинов.

Тела погибших были отпеты и захоронены. «Ростовский Епископ Кирилл, возвращаясь из Белаозера и желая видеть место несчастной для Россиян битвы на берегах Сити, в куче мертвых тел искал Георгиева (Великого князя владимирского Юрия Всеволодовича - ВР.). Он узнал его по Княжескому одеянию; но туловище лежало без головы. Кирилл взял с благоговением сии печальные останки знаменитого Князя и положил в Ростовском храме Богоматери... Тело Василька (Василько Константинович, племянник Юрия Всеволодовича, ростовский князь - ВР.) заключили в одной раке с Георгиевым, вложив в нее отысканную после голову великого Князя» (Н.М. Карамзин, там же).

Захоронение погибших означало завершение военных действий. Для потерпевших поражение княжеств наступали новые времена, которые русская историография окрестила «татаро-монгольским игом». Это выражение, как мне представляется, искажает суть реальных отношений, которые существовали между русскими князьями и монголами. Доказательств этого тезиса немало, но я приведу лишь несколько эпизодов, на первый взгляд незначительных, но весьма характерных.

Уже в 1238 году Великим князем владимирским стал брат погибшего Юрия Всеволодовича Ярослав Всеволодович. Он освободил церкви от тел погибших, собрал оставшихся людей и начал распоряжаться волостями. Как написал автор «Казанской истории» (написана много позже, в 1564 - 1565 году): «покорился великий князь Ярослав Всеволодович Владимирский и начал платить дань царю Батыю в Золотую Орду… И после него наши русские князья, сыновья и внуки его многие годы выходы и оброки платили царям в Золотую Орду, повинуясь им, и все принимали от них власть…»

В следующем 1239 году он с войском совершил удачный поход против литовцев, установил контроль над Смоленском. Таким образом, мы видим, что русские войска продолжали совершать походы по приказаниям своих князей, и существовавшая прежде система организации управления русскими землями сохранялась. От Батыя к Ярославу прибыл баскак, который провел перепись населения и обложил данью («выходом»). Баскаки были чем-то вроде сегодняшней налоговой полиции. Кто не мог заплатить, того отводили в рабство. Столь жесткую меру наказания за неуплату дани можно счесть чрезмерной, но она соответствовала той эпохе. Много позже в Европе, во время «огораживания» (XV век), предки нынешних цивилизованных англичан просто вешали на столбах всех «бродяг», то есть тех британских граждан, которые не обладали имуществом и не могли платить никаких податей, так сказать, за их ненадобностью. Под таким углом зрения действия монгольских налоговиков XIII века выглядят как чрезвычайно гуманные. Жесткость обложения данью сменила собой жестокость войны. И Батый, и Ярослав Всеволодович хорошо понимали различие этих двух состояний.

Что же произошло в феврале 1238 года? Выражаясь языком XXI века, монгольская военная машина перемолола все, попавшееся у нее на пути, так как для ее существования и продвижения вперед необходимо было ежедневно потреблять (для содержания 30-40 тысяч воинов и соответственно 120-200 тысяч лошадей) огромную массу продовольствия и фуража. Во многом, именно поэтому монгольские военачальники говорили с русскими князьями в максимально жесткой форме, языком ультиматумов. Любая попытка сторговаться воспринималась как отказ от сотрудничества. Монголы потребовали от русских князей (начиная с Рязанского, когда еще переговоры не были отброшены монголами в сторону) десятой доли всего! Альтернатива - война. После отхода монгольского войска в степи военные действия заканчивались, начиналась будничная жизнь.

Когда новый Великий князь владимирский Ярослав Всеволодович (напомню: родной брат погибшего на реке Сити Юрия Всеволодовича) прибыл в столицу Батыя, тот принял его с честью. Сын Ярослава Всеволодовича, Александр (будущий Святой князь Александр Ярославич Невский), стал названным братом Сартака, сына Батыя, все равно, что приемным сыном самого хана Золотой Орды. (Невольно в памяти встают кадры из фильма «Александр Невский», этой злостной фальсификации отечественной истории; кадры, в которых Александр якобы рассуждает, кого бить первыми - немцев или монголов; не было у него таких мыслей и быть не могло, - только немцев!). Впрочем, вернемся к событиям, последовавшим за военными действиями.

Когда в августе 1246 года Великий князь Ярослав отправился в столицу монгольской империи Каракорум, то был там отравлен матерью великого хана Каюка (Гуюка), видимо потому, что он представлял в столице монголов нелюбимого там хана Золотой Орды Батыя, и для ослабления последнего. (Батый был внуком Чингисхана от его убитого в 1227 году старшего сына Джучи, а Каюк - от третьего по старшинству сына; взаимоотношения двух внуков были напряженными еще со времен похода 1238 - 1239 годов). Перед лицом великого хана русские князья (после смерти Ярослава Всеволодовича это были в первую очередь его сыновья Александр Ярославич и Андрей Ярославич, ставший в 1246 году князем Суздальским, а с 1248 года Великим князем владимирским) были нужны Батыю не менее, чем русским князьям была необходима поддержка монгольской конницы в борьбе с немецкими рыцарями, надвигавшимися на псковские и новгородские земли из Прибалтики. В 1268 году присутствие монгольских войск в Новгороде, а в 1274 году союз с монголами Смоленского княжества предотвратили вторжения соответственно немцев в Новгород и литовцев в Смоленск. Таким образом, выплачиваемый монголам «выход» шел на содержание мощного конного войска, которое было необходимо для безопасности русских земель от вторжений с запада.

При этом внутренняя жизнь русских княжеств не претерпела кардинальных перемен. Известный историк С.Ф. Платонов замечает: «порядок наследования великокняжеского престола при татарах, в первое столетие их власти (1240-1340), оставался тем же, каким был до татар; это - родовой порядок с нередкими ограничениями и нарушениями… Очевидно, татарская власть ничего не изменила в старом проявлении этого обычая» (С.Ф. Платонов Полный курс лекций по русской истории. Часть I. Влияние татарской власти на удельную Русь).

Примечательно - и это также заметил С.Ф. Платонов, - что «под татарами» на Руси продолжаются те перемены в отношениях между князьями и в принципах управления территорией, которые начали проявляться еще до 1237 года: «1) полное пренебрежение родовым единством; 2) передача владений от отца к сыну, иначе - начало вотчинного наследования; 3) оседание княжеских линий по волостям; князья северо-восточной Руси (первые: Ярослав Тверской и Василий Костромской Ярославичи), добившись великокняжеского престола, не идут из удела княжить во Владимир, а присоединяют его к своему княжеству и управляют им из своих уделов; 4) определение междукняжеских отношений договорами, в которых подробно объясняются все частности совместной деятельности и степень зависимости одного князя от другого. Все исчисленные особенности суть прямое следствие того вотчинного характера, какой усвоила себе княжеская власть с самого начала своей деятельности в Суздальской земле. Доверяя надзор за порядком в Русской земле старшему, великому князю, татары без призыва самих князей не имели ни повода, ни желания вмешиваться в княжеские дела. Наконец, 5) и отношение князей к населению не подвергалось постоянному надзору и регламентации татарской власти, определяясь тем же принципом вотчинности» (С.Ф. Платонов там же).

На традиционную для русских православную веру монгольские ханы не посягали. Вспомним, что члены высшей монгольской знати сами принадлежали к разным конфессиям: мусульманству, буддизму, христианству (преимущественно к несторианству), правда, центральное ядро этой знати, чингизиды, исповедовали религию бон. Уважительное отношение к любой подлинной религии, которого придерживался Чингисхан, проявилось у его наследников даже во время боевых действий. Вернемся опять в февраль 1238 года: «Батый немедленно отрядил часть войска к Суздалю. Сей город не мог сопротивляться: взяв его, Татары по своему обыкновению истребили жителей, но кроме молодых Иноков, Инокинь и церковников, взятых ими в плен» (Карамзин, там же). Заметьте, при поголовном истреблении населения города (что во время ведения боевых действий не было простой жестокостью, а составляло обязательный элемент военной тактики) священнослужителей пощадили, оставив им жизнь.

С тех пор, точнее, начиная с 1240 года до «Стояния на Угре» в 1480 году Русь даже не пыталась освободиться от «татаро-монгольского ига». «Ига», по крайней мере, в том значении, которое под этим словом мыслили представители так называемой «русской интеллигенции» XIX века, русские князья в системе власти, установившейся на территории современной Восточноевропейской равнины, не видели. И Куликовская битва 1380 года не была такой попыткой «освобождения». Скорее верно обратное утверждение: то была борьба русских за государственное единство под властью хана Тохтамыша. Лишь когда Золотая Орда окончательно распалась, тогда и власть ее над Русью окончилась. Я бы даже сказал иначе: после дезинтеграции Золотой Орды Москва начала превращаться в новый центр русских и татарских княжеств (ханств). Русское Московское царство (княжество) стало замещать собой место исчезнувшего монгольского «царства». Что принято было всеми, не только русскими, но и татарами. Не случайно в период Великой смуты, со смерти Бориса Годунова в 1605 году до венчания Михаила Романова на царство, ни одна татарская земля, из вошедших в единое русское государство еще при Иване Грозном, не отложилась. Впрочем, это другая большая тема, я же ограничусь лишь краткими выводами.

В ходе завоевания Руси монголами в 1237 - 1240 годов (и в результате последующего взаимодействия русских с монголами) в политике русских великих князей сформировался принцип, которого придерживались русские цари в период территориального расширения России. Этот принцип лег в основу имперской политики: военный (и соответственно по-военному жестокий) разгром войска покоренного государства сменяется длительным периодом симбиотического сосуществования народов на одной территории. Только после контакта с монголами у русских сформировалась такая последовательная политика. Также только благодаря столкновению с монгольской империей русские князья могли узнать и воспринять самою имперскую идею. Возникшую в результате этого исторического контакта идеологию от Великого хана Чингисхана в современность эстафетой передали такие выдающиеся русские как Александр Невский, Дмитрий Донской, Сергий Радонежский.

Негативный опыт княжения Юрия Всеволодовича, должен быть осмыслен сегодня, в переживаемый ныне исторический период, когда ее руководители, подобно Юрию Всеволодовичу, мыслят не имперскими категориями, а лишь в масштабах частных интересов политических групп, отдельных территорий или ведомств.

Северо-Восточная Русь первой вслед за пограничной Рязанью приняла на себя удар в феврале 1238 года. И что примечательно, именно здесь, в лесах, бывших свидетелями первых кровавых боев с монголами, в восстановленной после пожаров Москве и среди буреломов в 80 километрах к северо-востоку от нее, оформилась новая русская идеология - идеология Российской империи. И кто знает, может быть, на этой же земле еще родятся новые идеи, которые обеспечат возрождение нашей страны. Может быть, это происходи уже сейчас, в феврале 2002 года.

Примечания:

*) De mortuis aut bene aut nihil - об умерших не злословить; дословно: о мертвых или хорошо, или ничего (лат.)

Опубликовано в журнале "Религия в России"

http://religion.russ.ru/history/20020215-rumyantsrv.html