Елена РОДЧЕНКОВА (original) (raw)

К читателю
Авторы
Архив 2002
Архив 2003
Архив 2004
Архив 2005
Архив 2006
Архив 2007
Архив 2008
Архив 2009
Архив 2010
Архив 2011

Редакционный совет

Ирина АРЗАМАСЦЕВА

Юрий КОЗЛОВ

Константин МАМАЕВ

Ирина МЕДВЕДЕВА

Владимир МИКУШЕВИЧ

Алексей МОКРОУСОВ

Владислав ОТРОШЕНКО

Виктор ПОСОШКОВ

Юрий СТЕПАНОВ

Олег ШИШКИН

Татьяна ШИШОВА

Лев ЯКОВЛЕВ

Елена РОДЧЕНКОВА

СВЕТЛЫЙ ВСАДНИК

ИСТОКИ

Маме, А. Г. Родченковой

Все истоки – от припёки,
Все припёки – из печи.
Всхлипы весел на протоке,
В небе – звезды – хоть кричи!
Нежность родинки у мамы,
Прялки ласковый рассказ,
Бьются яблоки о рамы
В долгожданный летний Спас…

Все истоки – руки в боки,
Теплый взгляд из-под платка,
Обожающий, глубокий -
Синь родного родника,
Тяжесть утреннего неба,
Невесомость облаков…
Мой исток – припёка хлеба
И предчувствие стихов.

ЗЕМЛЯ

Прижимала меня бабушка к сердцу, приговаривала:
«А земелька-то наша – самая добрая!
И навозцем удобрена, и слезою задобрена,
Жарким потом, солдатскою кровушкой доброю!
Без нее хуже смерти нам, хуже неволи…
Это наше все, наше: лен синий во поле,
Рожь, царящая гордо над васильками,
Лес, поляна, река да валун-камень…»

Провожала меня мама учиться, приговаривала:
«Наша Родина славная, держава могучая!
Счастье русской родиться. И вот что главное –
Наша Родина самая в мире лучшая!
Для нее – хуже смерти и хуже неволи,
Если ты позабудешь и дом свой, и поле,
Рожь, царящую гордо над васильками,
Лес, поляну, реку да валун-камень…»

Тянет меня за руку дочка в поле.
Я понуро иду и молчу. Время слова сказать не дает.
Для меня хуже смерти и хуже неволи
Недоверие или насмешку увидеть в глазах ее.
Забирается весело дочка на валун-камень,
Смотрит в дальние дали, за русло реки…
Я стою средь колосьев, царящих гордо над васильками,
Я смотрю снизу вверх в глаза ее - васильки.
«Наша родина, наша Русь… Она самая- самая…»
Только глянула дочка в глаза мне прямо с валуна-камня:
«Я не маленькая, я уже все понимаю.
Она просто родная. Такая ж, как ты, мама».

МАЛИВНЯК

Маливняк молчит и млеет от любви.
Сладка ягода алеет на крови.
Солнце в небе – кругла рана - кровь лило,
Красных ягод на поляну намело.

Ой, малина наливная вдалеке.
Снимешь ягодку – растает на руки.
Собирались бабы рано, до коров,
До жары, до ненасытных комаров.

Говорили бабы, пели про свое,
Про чужое и родимое житье.
Маливняк их сказы слушал и молчал,
На раскрывшиеся души не серчал.

Был богат, колюч и тесен он и рос
В сладкой неге бабьих песен, в соли слез…

Ой неправда: ворон ягод не клюет.
Как насытится, когтями ветки рвет!
Налетает на варенье воронье…
Бабы! Все стихотворения – вранье!

Правда – срок, когда малины спелый сок
Кровь пьянит и бьет в седеющий висок.

***
Миновало лето жаркое,
Миновало и не жалко мне.
Стало хмуро и прохладно.
Вот и осень. Вот и ладно.

Ты принес корзинку с клюквою
Круглой-круглой, крупной-крупною.
Я-то думала, что с вишней,
Зря тебе навстречу вышла.

Ты попробуй-ка, капризная!
Не хочу я, клюква кислая…
От тебя беру украдкой
Из корзины каплю гладкую.
Спелой, алою, холодною
Угощу зиму голодную.
Ей бы – вишен…
Мне бы – ласки…
Жили были, стали сказки.

КОЛОКОЛЬЧИК

Подарил ты мне валдайский колокольчик:
Голосистый, золотистый, с ноготочек…
Звон-трезвон, да перезвон, да переливы…
Голосок у колокольчика счастливый…

Вот настанут холода, завоют вьюги.
Соберу я снегирей со всей округи,
Полетят они туда, где алым светом
Полыхают и закаты, и рассветы,

Где морозом раскаляется калина,
Где заваривают веточки малины,
Домового угощают вкусным чаем,
В баньке веничком дубовым привечают…

Я в придуманную сказку не поеду,
Потому что мне обратно путь неведом.
Потому что веселее стали строчки:
В них звенит-звенит валдайский колокольчик.

***
От добра искать добра –
Где найдешь?
От тепла искать тепла –
Пропадешь.
От вина искать веселья –
Горьким не было б похмелье.
Что отыщешь?
В сердце – ложь,
В душу – дрожь.

За добро дари добра щедру пясть.
За тепло отдай тепла, не скупясь.
Тоненька, но горяча,
Мучит мрак, горит свеча,
Чтобы свету и теплу не пропасть.

ВАЛЕНКИ

Сергею Есенину

На занавесках узоры – все гроздья рябиновые.
Выцвели ситцевые, полиняли сатиновые.
Белые валенки, серые катанки, черные чесанки…
Было б мальчоночке тепленько, не был бы босонький.

Сыплют шелушками луковицы золотистые,
Да серебристый чеснок в уголок, на пушистые
Черные чесанки, серые катанки, белые валенки.
Грейся на печке, вихрастый, пой песенки, маленький.

Мамушка с батькой за дело ругали-бранилися,
Дедушка с дядьками жизни учили, дразнилися.
Печка жалела. Положишь под голову катанки –
Спи да мечтай! На овчине так сладко, так мяконько…

В городе холодно.
В городе в валенках стыдно.
Там за резиной калош и поэта не видно.
Там не талантом блести,
Там сверкай лакировкою.
Надо штиблеты купить
С каблуками, шнуровкою…
Надо так надо.
Легко с хитрецою природною.
Нате вам с кисточкой, франты и барышни модные!
Нате вам, выкусите!
Думал, лихо получится.
Мало родимому вышло пожить да помучиться.

Дали Сереже веревочку, крест и бессмертие.
Сделка простая – столетия за долголетие.
И человека на имя так выгодно выменяли!
Только у русских рябин гроздья выцвели, вылиняли…
Но и такие клюют и не брезгуют вороны.
Валенки, катанки, чесанки, холодно, холодно…

МИНУТА

Над Исаакием черно-лиловая жуть.
Жалкая ночь прижилась у дверей «Англетера»
Шаткой походкой за тонкий поребрик держусь.
Неправомерная жизнь – это Высшая мера.

Фары машин распаляются, как огоньки
Разворошенных костров обгоревшего чуда.
Словно исполнивший вольную волю Иуда,
Я наблюдаю, как тают в асфальте дымки.

Жизнь без чужого предательства – пыльная плеть,
Тела скольженье над пропастью без притяжения.
Выстрелом в спину предписаны боль и падение.
Боль и падение нас заставляют лететь.

Мерзким лицом прикоснуться к иконе стыжусь.
Высшая мера – не самая страшная кара.
Если когда-нибудь стану я мудрой и старой,
В эту минуту, как в чистое небо вгляжусь.

ОСЕНЬ

Богатый год, как милостыню, бросил
В протянутые руки жизни – осень.
Какую осень, Господи, какую!
Ликующую в звуках – аллилуйя!

Поправ наряды, золото, мониста,
Смиренно встала и вздохнула чисто…
Какая осень, Господи, какая!
Блудница бывшая, теперь – святая.

Так тихо-тихо смотрит сквозь ресницы
Смиренница, послушница, черница
Заплаканными, светлыми глазами
На все, что не было и было с нами.

В торжественном отчаянье предсмертья
Слетают с века листья-лихолетья,
Вторгаясь в устье времени рекою
Могучего, нежданного покоя.

На страшный суд идти земля готова,
Чтоб умереть и возродиться снова.
Проходит жизнь – но смерть проходит тоже!
Какая осень, Господи мой Боже…

***
Русь ты, Русь! Ты страна не моя.
Не хочу этих флагов кровавых
И пернатых, лохматых, двуглавых
Хищных птиц, что над миром парят.

Полосатый, матрацный трехцвет,
Молотки в обрамленье колосьев,
Гимнов гиблое многоголосье,
Звон напрасных, неясных монет…

Ни короны нет, ни царя.
Значит, скипетра нет и – державы.
Слышу я, как рыдает заря
Над землею беспечно-кровавой.

Это души пылают огнем,
И от жара сердца каменеют.
Но когда в свою землю уйдем –
Станем неразделимыми с нею.

Солнце ранив о режущий край,
Закипят небеса над полями.
За рыдающими журавлями
Улетает потерянный рай.

А вослед все глядят с-под руки,
Ослепленные горьким сиянием,
Бабы русские и мужики –
Род, по прозвищу «россияне».

ПРОЩЕНЬЕ

Со всех сторон нагрянули они… Н. Рубцов

Кричать в себя, молчать на целый мир,
Терпеть прикосновенья правды голой,
Служанкой приходить на черный пир,
Где царствуют иных времен монголы.

И слышать то, что слушать не дано,
Смотреть на то, что невозможно видеть,
Ссыпая яд в игривое вино,
Пытаясь разучиться ненавидеть.

В отсутствие державного Царя
И ложь, и кровь текут, как мед и пиво.
Побед напрасных ордена горят,
Но торжествует пораженье мира.

Чтоб заглушить в себе истошный крик
И жажду боя утолить устало,
Освобожу себя – прощу на миг
Иных времен ликующих татар… Но…

Тот миг пройдет, и снова грянет жизнь,
И я проснусь ручьем в земле весенней,
И правнук мой потребует: скажи!
За сколько продала ты им прощенье?

За кубок ядовитого вина?
За блюдо человечины кровавой?
Он будет прав. Но будет ли он, правый?
Пожнет ли жизнь прощенья семена?

СВЕТЛЫЙ ВСАДНИК

Я придумаю сон и усну.
И увижу во сне страну.
Не такую, как наяву,
Не такую, в которой живу.

Я увижу поля и луга,
А в лугах – золотые стога,
А в полях – колосятся хлеба.
И во все небо – радуга.

По дороге там мчится ко мне
Светлый всадник на белом коне.
Я смотрю, не дыша, на него,
На праправнука своего.

Непреклонен и горд его взгляд:
Не свернет, не вернется назад!
Проскакал, пролетел – сквозь меня,
Золотым одеяньем звеня…

Значит, нету меня? Значит, нет…
Я шепчу ему тихо вослед:
Дождалась я тебя, дождалась.
Для того и на свет родилась.

Ветер облако пыли унял,
Всадник властно пришпорил коня.
Долго слушал, что шепчет земля.
Светлый всадник… Кровинка моя…

Елена РОДЧЕНКОВА (original) (raw)

Редакционный совет

Ирина АРЗАМАСЦЕВА

Юрий КОЗЛОВ

Константин МАМАЕВ

Ирина МЕДВЕДЕВА

Владимир МИКУШЕВИЧ

Алексей МОКРОУСОВ

Владислав ОТРОШЕНКО

Виктор ПОСОШКОВ

Юрий СТЕПАНОВ

Олег ШИШКИН

Татьяна ШИШОВА

Лев ЯКОВЛЕВ

"РУССКАЯ ЖИЗНЬ"

"МОЛОКО"

"ПАРУС"

"ПОДЪЕМ"

"БЕЛЬСКИЕ ПРОСТОРЫ"

"ВЕСТНИК МСПС"

"ПОДВИГ"

"СИБИРСКИЕ ОГНИ"

Елена РОДЧЕНКОВА

СВЕТЛЫЙ ВСАДНИК