ЭРАЗМ РОТТЕРДАМСКИЙ (original) (raw)

Яков Кротов

ЭРАЗМ РОТТЕРДАМСКИЙ

1581 год: Лорето: Эразм, Монтень, Россия.

Эразм биологически Монтеню в деды годится, духовно же, скорее, отец. Проблема в том, что между Эразмом и Монтенем нет, кажется, никого, пригодного на роль «переходной ступени». Впрочем, это и не нужно: между ними как раз такая разница, какая бывает между отцом и сыном, между учителем и успешным учеником. Эразм пишет для других, Монтень – для себя. Это можно было бы отнести на счёт социального различия: Эразм зарабатывал на жизнь учительством, он – интеллектуал, а по форме сочинений часто проповедник, священник. Монтень – аристократ. Как император Марк он пишет для себя. Однако, это различие обманчиво.

Эразм играет в пастыря, Монтень играет в самоуглублённость. Оба хотят быть напечатанными, прочитанными, прославленными и не стыдятся этого. То, что в любую эпоху считается пороком гордыни и тщеславия, начинает проявляться как нормальная человеческая потребность в обратной связи. Чем интимнее то, о чём пишет человек, тем выше потребность в отклике со стороны – ведь и сама «интимность» становится из Святая Святых, помещения, как известно, пустого, ухом (которое тоже есть ведь пустота, но особым образом закрученная), чутко воспринимающим происходящее вокруг.

Эразм пишет о Христе взахлёб, Монтень молчит о Христе. Это не означает, что вера Эразма напускная, что Монтень – это Эразм, освобождённый от необходимости всё высказывать в терминах Евангелия. Марксизм не всегда пошлость, но всегда пошла вера в то, что всё высокое всегда – прикрытие, всегда социальная условность. Девять десятых благочестивой болтовни Средневековья, действительно, как и полагал Маркс, - дань социальной условности в сфере религии. Так поэмы трубадуров на девять десятых (и чуть больше) – дань социальной условности в сфере пола. Только остаётся ещё одна десятая – ну, одна сотая – и именно эта доля вполне нелицемерная и самая талантливая. Эразм писал бы о Христе и в сталинской России.

*

Герхард Герхардс. Герард Герардсон. Сын священника. 28.10.1469, Роттердам, - 12.7.1536, Базель. Но если Гроот (Герт Грооте) - Герт (Григорьева), то и Эразм!

Голландия - сильно ориентирована на Францию, входит с сер. 15 в. в Бургундию, Богемская династия тоже галлизирована. Университетом для северной Г. является Париж, хотя в 1425 г. был основан ун-т в Лувене. Сильная разница между Голландия и Зеландией - и Фландрией с Брабантом, где более "благородно", "культурно", аристократично.

Отток мозгов из Голландии (Лейден, Гарлем, Амстердам) на юг (Гент, Антверпен, Брюссель).

Роттердам и Гауда были еще ниже по развитию чем Гарлем и Лейден, не говоря об Амстердаме.

Э., видимо, пытался скрыть свое происхождение. Рассказ об отце похож на выдумку: якобы тот влюбился в дочь врача, та от нее забеременела, но семья отца была против такого брака, убеждала его стать священником. Отец уехал в Рим до рождения Э., там стал переписчиком. Ему сообщили, что возлюбленная умерла, и тогда он стал монахом. Потом вернулся и обнаружил, что его обманули. С возлюбленной более не виделся, но позаботился, чтобы сын получил хорошее образование.

Э. писал, что мать умерла, когда ему было 12-13 лет, но на самом деле она умерла не ранее 1483 г., когда ему было 17-ть. То ли у него была скверная память на даты, то ли он что-то запутывал.

Э. лукавил: он ведь знал, что у него есть брат Петер, старше его на 3 года.

У отца было 9 братьев, все женаты. Но родственники не претендовали на родство с Э., даже когда тот стал занменит.

Э. называл отца Герардом, брата Петером Герардом, Папа называл в письме Э. Эразмус Рогерии. Отца могли звать Рогер Герард или Герардс.

Кажется, семья отца была родом не из Роттердама, а из Гауды - во всяком случае, под Гаудой у них были родственники.

Имя дано в честь одного из 14 Заступников - считалось, что этот приносит богатство. Выучив греческий, Э. стал звать себя Херазмус, а потом жалел, что не выбрал более мелодичное Эразмиус. Имя Дезидерий он выбрал себе сам в 1496 г. - возможно, по имени одного из корреспондентов Иеронима. Ради красоты заменил Роттердаменсис сперва на Ротердамус, потом на Ротеродамус. Впервые полная форма появляется в издании Загадок 1506 г. (второе).

Родился в Роттердаме, вероятно, 27 октября 1466 (разброс возможных дат рождения находится в пределах 1465-1469).

До 1476 г. ходил в школу в Гауде. Тут был приход его отца (Григорьева, 2000). Хейзинга: был отдан года в 4 вместе с братом. в 9-ть отец отдал его в Девентер в школу св. Лебуина. Мать поехала с ним. Учеба в Девентере прерывалась, когда он пел в хоре монастыря в Утрехте.

И опять Э. ошибался, он писал, что покину Девентер в 14 лет - видимо, путал отъезд в Утрехт с окончательным отъездом из Девентера.

1476-1484 учился в школе "братьев общей жизни" в Девентере. В 12-ть лет видел Родольфа Агриколу (1443-1485), единственного гуманиста в Нидерландах. Агрикола последователь Аристотеля, что Э. было неблизко, но его стихи близки эразмовским. Под влиянием стихотворения Агриколы о бабке Иисуса Анне (1481) Э. пишет свое в 1489 - "Ямбический дистих в похвалу Анны, бабки Иисуса Христа".

Хейзинга: не любил девентерскую школу, считал ее учебники варварски средневековыми. Только Иоганна Синтена вспомнил тепло: немного дал почувствовать античности.

Больше влияние руководителя Девентерской школы Александра Гегия (ок. 1430-1498), синтезировавшего "новое благочестие" и гуманизм. Впрочем, "влияние" - скорее, пиетет: нравились речи Гегия перед школой. Однажды речь говорил Агрикола - тогда Э. его и видел.

Из этой же школы Николай Кузанский. Педагоги Девентера учили в других школах - создана была целая сеть, среди их воспитанников и Лойола, и Кальвин, и Лютер. Гегий реформировал школу, введя обучение латыни и греческому. Правда, в отличие от "настоящих" гуманистов Гегий рассматривал античность лишь как сборник моральных примеров. Гегий реформировал школу в 1482, а предыдущие годы тут Э. с отвращением называл "варварскими".

Незаконнорожденный сын дочери лекаря из Севенбергена и Герарда из Гоуды, ставшего священником, он воспитывался в Голландии - сначала в Гоуде, а затем в школе монашествующих "братьев совместной жизни" в Девентере. Там он познакомился с сокровищами классического наследия, вновь открытого в Италии.

Покинул школус братом из-за смерти матери, а тут и отец умер. Отец знал греческий, был знаком с многими гуманистами.

1484-86 - в школе "братьев общей жизни" в Гертогенбоше. Из-за смерти родителей? Тут не было энтузиастов гуманизма, но Э. не мешали совершенствовать латынь, читать и писать.

Э. с братом отдали на попечение троих людей, которых он поминал недобрым словом: нелюбившего новый класицизм принципала школы в Гауде Питера Винкеля. Убеждали принять постриг - Э. полагал, чтобы скрыть свою дурную манеру воспитания.

Винкель послал братьев (21 и 18 лет) в школу в Буа-ле-Дюк. Жили в Братском Доме. Тут было намного хуже, чем в Девентере, Э. полагал, что тут просто старались попреками и битьем лишить человека всех даров природы. Братья стремились в университет, а им мешали. Два года коту под хвост.

Ок. 1485 г. в м-ре Адуард под Гронингеном (Северные Нидерланды) кружок Рудольфа Лангена и Антония Либера, подобие Флорентийской академии (слабое).

1486 - поступает в монастырь Стейн, бежит из него в 1493. Причины ухода - политический хаос в стране, необходимость убежища. Стейн под Делфтом, конгрегация Виндесгеймская. В библиотеке тут (и только тут в Нидерландах) был Цицерон, Саллюстий.

В четырнадцать лет лишился отца и матери и, проучившись в школе в Буа-ле-Дюк, поддался на уговоры своего опекуна и постригся в монахи. Без особой охоты принеся обеты, провел шесть лет в монастыре августинцев в Стейне близ Гоуды, выкраивая время для самообразования и ревностного изучения античной классики. Около 1493 ему было позволено оставить монастырь, чтобы исполнять должность латинского секретаря при епископе Камбрейском, который отпустил его в Париж на учебу.

Один из двух учителей в Буа-ле-Дюк, Ромбо, убеждал вступить в Братство, и позднее Ж. жалел, что не согласился - тогда бы он избежал монастыря с его неснимаемыми обетами.

Чума заставили братьев вернуться в Гауду. Один из учителей умер от чумы.

В 18 лет пережил чувство (безответное) горячей дружбы (!) к ровеснику Серватию Рогеру, монаху Стейна, будущему приору. Создал кружок (компенсация - версия Григорьевой) корреспондентов - Корнелий Герард из Гауды (ум. 1529), псевдоним Аурелий, из м-ря св. Мартина близ Стайна. Тут, видимо, тоже из Девентера, старый знакомый, в 1508 императором Максимилианом удостоен звания поэта-лауреата. Также неолатинский поэт, родственник Герарда Виллем Герман из Гауды (1466-1510), друг детства. Оба стали монахами от бедности. Также Франциск Теодорик из Гауды/Стайна. Были и миряне - Яков Батт (1463-1502) из Бергена, городской секретарь (учился в Париже). Яков Кантер, антверпенский педагог и издатель. Сасбод (?). Миряне появились лишь в 1490-е - секуляризация Э. (Григорьева). Идея дружбы - античной - совместное чтение - сочинительство - риторические письма с восхищением друг другом и полным молчанием о жизни в м-ре. Высоко ценили Валлу, Браччолини и др. Корнелий побудил Э. вернуться к "новому благочестию" - советовал читать патристику и христианских неолатинских поэтов.

1489 - трактат "О презрении к миру" - точнее, послание. Подражание таким же сочинениям Петрарки и Салютати. Гуманистическое истолкование аскезы. Дуализм "духовное-материальное", характерное для нового благочестия.

По Григорьевой, в 1494 уезжает в Сорбонне.

Создавая впечатление погруженности в средневековое богословие, он между тем увлеченно изучал латинскую литературу, занялся греческим. В 1499 побывал в Англии вместе со своим учеником-англичанином, в Оксфорде познакомился с кружком ученых мужей, заинтересованных в "Новой учености", т.е. возрождении классических древностей; в кружке задавали тон Д.Колет, будущий настоятель собора св. Павла, и Т.Мор.

1499 - пишет "О способе обучения" - развивает идеи Агриколы ("О структуре науки") - идеальный курс гуманистических студий, против схоластики.

По возвращении в Париж в 1500 Эразм Роттердамский опубликовал свою первую книгу, Пословицы (Adagia), собрав в небольшом томике латинские и греческие изречения из различных источников.

С этого времени Эразм упорно трудился ради двоякой цели: возвращение греко-латинских авторов из забвения, в коем они пребывали в эпоху Средневековья, и возврат к раннехристианским идеалам, для чего необходимо было восстановить и опубликовать достоверный текст Нового Завета и творения отцов Церкви. Эразм был скорее моралистом, нежели богословом, и поэтому его поучение современникам основывалось не столько на догме, сколько на самом слове Христа. Мечтая о преображении Римской церкви, он не принял реформ, начатых Лютером. Всякую войну Эразм полагал несовместимой с поведением христианина, гибельной для интеллектуальной и духовной жизни.

Соответственно, сочинения Эразма распадаются на две категории: наряду с научными трудами он создал своеобразнейшие книги, словно рассчитанные на вкусы попроще, как, например, Похвала Глупости (Morie Encomium [sive] Stultitiae Laus, 1511) и Домашние беседы (Colloquii, 1519). В промежутке между этими двумя полунаучными, полупопулярными сочинениями вышло несколько успешных переизданий Пословиц. Эразм работал быстро и много, огромное собрание его трудов, хотя и написанных только по-латыни и пронизанных античным мироощущением, хорошо передает вольный дух их творца, его неповторимую личность. У него было много друзей, и он оставил множество любопытных и зачастую забавных писем; из них уцелело свыше двух тысяч.

Несколько лет после первой публикации Пословиц он провел в нужде, в разъездах между Парижем и Нидерландами, упорно осваивая греческий язык. В 1503 Эразм выпустил в свет Кинжал (Наставление) христианского воина (Enchiridion Militis Christiani), который не вписывается в ряд его популярных сочинений, потому что тут нет ни остроумия, ни сатиры - одна лишь серьезная аргументация. Эразм призывал упростить христианство, убеждая, что "буква убивает, а дух животворит", а религия - не соблюдение определенных обязательств или выполнение обрядовых условностей, но внутреннее самосовершенствование.

В 1506 ему наконец удалось съездить в Италию, получить докторскую степень в Турине и провести около года в Венеции, где в 1508 он издал дополненную редакцию Пословиц. В 1509 он посетил Рим, откуда уехал в Англию, по приглашению друзей, связывавших с воцарением Генриха VIII надежды на расцвет гуманизма. В Лондоне Эразм остановился у Мора и набросал забавный очерк мира - знаменитую Похвалу Глупости. В 1511 она была напечатана в Париже и скоро принесла автору европейскую славу. Несколько лет он провел в Кембридже, исполняя с 1511 по 1514 обязанности профессора греческого языка в Куинз-колледже. С 1506, поддержанный Колетом, лелеял мысль об издании греческого текста Нового Завета; в 1516 такой текст был напечатан в Базеле. Эразм располагал не самыми лучшими рукописями, и в базельской редакции Нового Завета есть ошибки, но тем не менее это издание (которому сопутствовал новый перевод на латынь) стало первым в своем роде и заложило основы новейшей библейской критики.

Последние годы жизни Эразма прошли в разъездах между Базелем, Безансоном и Фрайбургом-им-Брайзгау, в неустанных трудах и частых спорах с современниками. Он никогда не отличался крепким здоровьем, все чаще его осаждали недуги, однако он продолжал поразительно много работать. Он издал или перевел огромное количество античных и патристических произведений, в т.ч. таких авторов, как Аристотель, Цицерон, Демосфен, Лукиан, Ливий, Светоний, Овидий, Плавт, Плутарх, Теренций, Сенека; творения таких отцов Церкви, как Амвросий, Афанасий, Августин, Василий, Иоанн Златоуст, Иероним и Ориген. Эразм продолжал вносить дополнения в Пословицы и Беседы, ярко и самобытно запечатлевшие жизнь в 16 в. Им также написано множество небольших трактатов на различные темы, в т.ч. об изучении языков и методах преподавания, о правильном произношении греческих и латинских слов, о воспитании князей, о поклонении Цицерону итальянских гуманистов, о восстановлении единства Церкви и необходимости мира. Огромным успехом пользовался томик пересказов некоторых пассажей Нового Завета. Эразм сочинял стихи, некоторыми его молитвами пользуются до сего дня. Кроме этой поражающей своим масштабом работы, он непрестанно полемизировал, отстаивая и разъясняя свою позицию. До конца дней он подвергался нападкам с обеих сторон: крайние реформаторы считали его едва ли не отступником, тогда как ортодоксы винили Эразма в "высиживании того яйца, из которого вылупился Лютер". Но Эразм остался с Церковью, враждебно относясь к расколам и держась своих собственных воззрений в гуще неистовой религиозной смуты, омрачившей его последние дни.

Личность Эразма многогранна, и все ее грани оказали весомое воздействие на европейскую мысль. Современники видели в нем гуманиста, социального реформатора, острослова и реставратора библейских текстов. В 18 в. более всего ценили его Похвалу Глупости и славили ее автора как предтечу рационализма; 19 в. превозносил миролюбие Эразма, его терпимость, а 20 в. вчитался в его письма и открыл в этом великом писателе одного из самых человечных мыслителей.

1486 он стал монахом, вступив в братство регулярных каноников-августинцев.

1499 едет в Англию, в Оксфорд, знакомится с Мором, в Англии встречает Дж. Колета, видного богослова того времени, который побуждает направить его знания древних языков и литературы на изучение библейских текстов

1500 "Adagia" собрания поговорок, или крылатых слов, найденных у античных и раннехристианских писателей и рассматриваемых в качестве реликтов стародавней мудрости, наставления которой, как стремился показать Эразм, не утратили своей актуальности.

1501 был написан "Оружие христианского воина" (1504). В 1523 г. в письме к Иоганну Боцхейму (Botzheim, ок. 1480-1535), настоятелю собора в Констанце, дом которого привлекал к себе многих ученых, Эразм рассказывал, как более двадцати лет назад, спасаясь от чумы, он жил в замке на юго-западе теперешней Бельгии и подружился с человеком по имени Яков Бат. Тогда-то он и стал работать над «Энхиридионом». Адресат этой книги был неизвестен несколько веков. Только в 1954 г. О. Шоттенлоэр доказал, что книга предназначалась в первую очередь для Иоганна Поппенрейтера (Poppenreuter) – знаменитого оружейника того времени (см.: Schottenloher О. Erasmus, Johann Poppenreuter und die Entstehung des Enchiridion militis christiani. — Arclriv fur Reformationsgeschichte, 1954, Bd. 45, S. 109 ff.). Его первая жена и попросила когда-то через Якова Бата, чтобы Эразм вразумил ее супруга. Профессия Поппенрейтера – он был придворным литейщиком Карла V – во многом объясняет название сочинения Эразма, так как «Энхиридион» (по-гречески ###) значит «нож», «кинжал» и в то же время «руководство», «пособие», «наставление». Эразм передавал оружейнику свое «Оружие». В одном из писем он рассказывал, что они обменялись оружием: он дал Поппенрейтеру «Энхиридион», а тот ему – маленький меч. И с печалью заключал, что как ему нет пользы от меча, так и Поппенрейтеру от его книги.

1506 по 1509 Эразм жил в Италии, в туринском университете был удостоен степени доктора богословия, а находясь в Венеции, тесно сотрудничал с прославленным книгоиздателем А. Мануцием.

1514 Эразм предпочел обосноваться в швейцарском городе Базеле, где прожил до конца своих дней. В этом городе у Эразма сложились дружеские отношения с типографом И. Фробеном, ставшим его главным издателем

1515 написал "Наставление христианского государя" (1516).

1516 он сочинил (в жанре речи) и издал "Жалобу мира".

в конце 1516 г., секретарь курфюрста Саксонского гуманист Георг Спалатин в письме к Эразму (Ор. ер., II, 416) сообщил ему среди прочего замечание одного августинского монаха по поводу недостаточно глубоко понятого Эразмом слова «iustitia» (праведность) и недовольство тем, что Эразм придает мало значения первородному греху. По словам Спалатина, монах советовал Эразму больше читать творения Августина. Монахом этим был Мартин Лютер. В то время Эразм либо вовсе не знал этого имени, либо тогда оно еще не особенно привлекало его внимание. В 1518 г. Эразм упомянул о тезисах Лютера, заметив, что борьба с папской властью, по его мнению, дело князей (Там же, III, 409).

1517 - издает НЗ.

1519 - латинский перевод НЗ.

1518, 14 августа, Базель - послание Вольцу. «Послание к Паулю Вольцу» – своеобразное предисловие к «Энхиридиону» («Оружие христианского воина»), который был написан в 1501 г. и через два года издан в Антверпене вместо с другими сочинениями в сборнике под названием «Lucubratiunculae» («Ночные размышления»). Более десяти лет на этот труд не обращали особого внимания. В 1515 г. последовало второе издание, но и оно не изменило отношения к книге. Только после того, как Фробен в 1518 г. опубликовал «Энхиридион», предпослав ему в качестве своеобразного предисловия, излагающего основные мысли книги, послание Эразма к аббату бенедиктинского монастыря Паулю Вольцу, судьба этого труда резко изменилась. При жизни автора, т. е. до 1536 г., книга выдержала более пятидесяти изданий и была переведена на несколько языков: не только на немецкий, французский, английский, испанский, но и на чешский (на русском языке «Энхиридион» впервые вышел в XVIII в.). Широкое распространение книги, однако, не свидетельствовало о полном одобрении мыслей Эразма. В Испании он нажил себе этой книгой не только друзей, но и врагов; лувенские теологи запрещали студентам ее читать. Более всего раздражала убежденность Эразма в том, что монашество само по себе не равнозначно благочестию.

1518-33 - работал над главным своим этико-педагогическим сочинением "Разговоры запросто", пополняя его все новыми диалогами, в которых образование рассматривалось в его связи с формированием нравственно ответственной личности.

28 марта 1519 г. Лютер впервые сам обратился к Эразму с просьбой открыто высказать мнение о его борьбе (Там же, III, 517). Комплиментарный тон этого письма очень отличался от весьма трезвой оценки Эразма в письме Лютера к Иоганну Лангу за два года до этого: «Человеческие дела значат для него гораздо больше, нежели божественные» (D. Martin Luthers Werke: Briefwechsel. Weimar, 1930, Bd. 1, N 90 *).

Эразм стремился избежать открытого выступления; на письмо Лютера от 28 марта 1519 г. он ответил 30 мая 1519 г., написав, что умеренностью можно добиться больше, чем буйством (Ор. ер., III, 605). В это время положение самого Эразма очень ухудшалось, так как враждебный Лютеру Лувенский университет - оплот томизма - усилил свои нападки на Эразма, и дело дошло до того, что в августе 1519 г. Эразм был вынужден просить защиты у папы (Там же, IV, 52).

9 сентября 1520 г. он писал поэту Герарду Новиомагу: «Я не вмешиваюсь в эту трагедию, хотя - если бы я написал против Лютера — для меня было бы готово епископство» (Там же, IV, 339).

В надежде на некую духовную независимость Эразм переехал из Лувена в Базель, но борьба обеих партий за привлечение его на свою сторону не прекращалась. С одной стороны были папа, король Генрих VIII, герцог Георг Саксонский, польский король Сигизмунд, друзья из Лондона, с другой - сторонники Лютера. Прежние друзья Эразма - Меланхтон и Гуттен -отошли от него. Обстановка чрезвычайно обострилась. Весной 1520 г. была опубликована папская булла, перечислявшая 41 еретическое заблуждение Лютера. 10 декабря 1520 г. Лютер торжественно сжег эту буллу. Сторонники папы, сторонники Лютера ждали, что Эразм, авторитет которого был чрезвычайно велик, займет какую-то определенную позицию, но он был принципиально «над схваткой».

1521 вынужден был бежать из Лувена и из Базеля, спасаясь от религиозного фанатизма лувенских католиков.

В апреле 1524 г. Лютер пообещал не задевать Эразма, если он не будет касаться их дела, если он будет «только зрителем нашей трагедии» (Ор. ер., V, 445). Эразм же решил отделить себя от Лютера и сделал это. взявшись обсуждать не то, что возмущало в Лютере его врагов, а проблему свободы воли, так как Эразм, христианский гуманист, судил об этом действительно совсем иначе, чем Лютер. Эразм написал Лютеру и просил его не обижаться за то, что он начнет с ним диспут (Там же, V, 451). Однако, по существу, это было несколько запоздалое предупреждение, поскольку в это время Эразм уже работал над своей «Диатрибой», которая вышла из печати через считанные месяцы.

Диатриба Эразма Роттердамского «О свободе воли» («De libero arbitrio») впервые была издана в сентябре 1524 г. в Базеле у известного типографа Фробена, потом в том же месяце в Антверпене и в Кельне, а в октябре еще раз в Кельне, в Антверпене и в Страсбурге, в январе 1525 г.- в Вене; были еще и недатированные издания в Базеле, Нюрнберге и Кракове.

Что касается Лютера, то, прочитав несколько страниц, он почувствовал к этому сочинению Эразма «отвращение» (WA Briefe, III, 398) и сначала хотел оставить «Диатрибу» без ответа, но потом, уступив просьбам своих друзей, в конце сентября 1525 г. принялся отвечать на нее (Там же, 583, 598). В декабре 1525 г. ответ уже вышел из печати. Одновременно или почти одновременно с латинским оригиналом был готов и немецкий перевод.

В феврале 1526 г. в Базеле у Фробена был издан ответ Эразма Лютеру «Гипераспистес I» (### — воин со щитом; ### — над, сверх, в защиту), который в том же году публиковался еще несколько раз в Антверпене, Кракове и в Париже. Вторая часть, «Гипераспистес II», вышла в сентябре 1527 г. с двумя перепечатками в том же году и с повторным изданием в Антверпене в 1528 г.

Ответ Лютера на «Диатрибу» Эразма до конца 1526 г. издавался 10 раз. В письме к Лютеру (Ор., ер., VI, 306) Эразм защищался, упрекал его за безосновательную резкость тона и сомнение в искренности Эразмовой веры. На «Гипераспистес I» Лютер не отвечал. «Гипераспистес II» вызвал некоторое брожение среди сторонников Лютера: от него отошел Меланхтон, возобновивший отношения с Эразмом (Там же, VII, 371), Лютер же не откликнулся и на этот труд Эразма. Позднее, в 1533 г., Эразм еще раз вернулся к вопросу о свободе воли в «De amabili Ecclesiae concordia» («О желанном церковном согласии»), но ничего существенно нового по сравнению с тем, что он писал прежде, не высказал.

1527 - осуждение его учения в Париже (?)

"О желанном церковном согласии" (1533).

1559 - его книги вносят в Индекс решением Тридентского собора.

"Эразм снёс яйцо, Лютер яйцо высидел", - ложь, выгодная как поклонникам Лютера, так и его врагам. Делать из Эразма предтечу реформации, католической либо антикатолической, - всё равно, что делать Чехова предтечей бесчисленных халтурщиков от литературы, равно либеральных и антилиберальных, которых поощряла послереволюционная власть. Эразм бесконечно выше "религии", провинциального ханжества, которое полагает, что мир вращается вокруг церковных канцелярий. Миф о Реформации в данном случае искажает картину, оставляя нераскрытым значение Эразма как предтечу той эпохи, что лишь наступает - "Частного Времени".