Тоталитаризм и интеллигенция (original) (raw)

Яков Кротов

Заметки к истории Церкви: 58 поколение

Первая треть ХХ в.

Тоталитарные тенденции у интеллектуалов

Зеньковский защищает необходимость диктатуры, причём именно большевистской, для решения социального и национального вопросов:

"Сила тиранов определяется тем, что русская земля в каком-то смысле нуждается еще в переходной власти. Когда мавр сделает свое дело, он должен удалиться; когда то, что нужно было жизни придет — тогда внутренне закончится революционный процесс, хотя, может быть, не сразу свалится тирания" (Воспоминания, с. 16).

*

Ортега о необходимости новой аристократии, иерархичности для упрочения свободы. Фашистские тенденции у лучших.

Grosvenor Peter. The British Anti-Moderns and the Medievalist Appeal of European Fascism // The Chesterton Review. Vol. XXV. Nos. 1&2, February/May 1999. P. 103-115.

Современники фашизма протестовали против него как возвращения к средневековью, антимодернизму - лавочники-де не выдерживают конкуренции с крупными компаниями и пр. Люмпены, деклассированные... Толпа... Аномеи (Дюркгейм) - не выдерживают бремени индивидуализма. В реальности симпатии к средневековью характерны для викторианской и эдвардианской Англии, причем в XIX в. средневековьев увлекались не католики. Мосли увлекся сперва Средневековьем, потом фашизмом, а потом выбрал фашизм, но оставил средневековье - ибо фашизм был империалистической идеологией, высоко технической, против "растаскивания по национальным квартирам". Это был модернистский проект "национального государства", в котором отдельным нациям места не было. Но "Модерн" двусмысленен - в нем сверху власть, а внизу личность. Власть - склонна была к тоталитаризму в разных видах.

Скорее, средневековые тенденции у антимодернистов Мориса Барре и Морраса, за де Местром - к аграрному, к католичеству, против секулярного образования.

Модерн - либерализм и марксизм - освобождение общества через универсализм (глобализация?!) - свободная торговля, техника, мировое правительство, глобальная культура. Фашизм настаивал на примате нации, расы, государства над культурой, против интернационализма. Он против модерна лишь в смысле распределения власти.

О том, как углублялось понимание фашизма как разновидности модерна Власти: International Fascism: Theories, Causes and the New Consensus. London. 1998. Ed. R.Griffin.

Дороти Дей была за дистрибутивизм в 1948 г.

Доусон резко осудил нацизм и коммунизм, но фашизм считал особой проблемой. Он считал, что лишь органические принципипы социальной организации могут спасти Англию от индустриальной революции и ее разлагающего влияния. За гильдии, за усиление роли агараного класса, против космополитизма, против армян и польских евреев в США. Против роста техники - он якобы превратил западные демократии в диктатуру. Но всегда был против расизма.

Даже Орвелл, Мальро и др. дал определение тоталитаризма лишь после войны в Испании.

Во Франции интеллектуалы делились на тех, кто активно поддерживал нацизм, и на тех, кто лишь был его попутчиком пассивно. Противников почти не было. Ректор Католического института в Париже высказался за нацизм. Французские кальвинисты почти единодушно укрывали евреев, а вот у католиков ситуация была хуже, но многие монастыри укрывали евреев - в т.ч. семью Люстиже.

В 1990-е гг. "фашизм" стал ярлыком - или гитлеризм - который наклеивали на любой фанатизм и нетерпимость - гонения на лесбиянок - фашизм,

Фердинанд Гётель (Goetel) (1890-1960) - польский литератор, автор приключенских романов, убеждённый антикоммунист (однако, он защищал право коммунистов на самовыражение при Пилсудском). При нацистах он издавал подпольный журнал, в 1943 г. согласился участвовать в комиссии Международного красного креста по Катыни, почему после войны был вынужден уехать в Англию, где и умер. В рецензии на его роман "Посланник снега" Честертон восхищался западной идеей рыцарства:

"Модно говорить о загадочном Востоке, но Запад намного загадочнее. Таинства Церкви намного загадочнее, в подлинно религиозном смысле слова, потому что они уравновешеннее и показывают многогранность истины. ... как вера смешана с таинством свободы, так любовь смешана с тайной рыцарства" (The Chesterton Review. Vol. XXV. Nos. 1&2, February/May 1999. P. P.6).

Но "рыцарство" здесь - просто щепетильность, жажда не только равенства, но жажда сделать так, чтобы слабейший получил возможность тебя победить - и всё же одержать победу, но духом, а не мышцей. Это, безусловно, идея подражания Христу, который побеждает не убивая, а умирая, выбирает смерть из седла не копьём, а крестом, причём Своим.

27 июля 1933 г. Честертон подчёркивал, что он - либерал, особенно перед лицом моды на фашизм и тоталитарное государство. Он, правда, считал, что перед лицом фашизма либералы обязаны отречься от антиклерикализма, признать христианское проихождение идеи европейской свободы. Пусть будет конкордат между Церковью и государством: "Церковь обычно заключала конкордат со своими врагами, а не с друзьями" (Chesterton G.K The Return of Caesar. // The Chesterton Review. Vol. XXV. Nos. 1&2, February/May 1999. P. 18). Главный враг свободы - не Церковь, а тоталитаризм, подчёркивал Честертон. "Если я скажу, что правление признанного большинства лучше, чем правление случайного меньшинства, что лучше провальная демократия, чем успешная диктатура" - меня накажет не Рим, а фашизм, гитлеризм и большевизм. Спустя несколько десятков лет был очевидно, что в отсутствие фашизма, гитлеризма и большевизма главным противником демократии оказалась всё-таки Церковь, которая, если есть возможность безнаказанно выбирать, скорее выберет успешную диктатуру Франко, чем провальную демократию республиканцев. Честертон не преуменьшил опасности тоталитаризма в государстве, но он слишком уж идеализировал современную ему церковную жизнь.

Morris Kevin. Fascism and British Catholic Writers: 1924-1939 // The Chesterton Review. Vol. XXV. Nos. 1&2, February/May 1999. P. 21-51.

Честертон и Доусон выступали против фашизма, проблема в том, что часто они оказывались носителями про-фашистских идей. Они боялись того же, что фашисты. Беллок был первым выразителем фашистских идей, он считал либерализм в принципе порочным атеистическим созданием 19 в., а демократию выдумкой буржуа. Ради свержения имеющейся власти, он готов был призвать к насилию. Он полагал, что деспотизм может быть формой демократии, а демократия - деспотизмом. Беллок был скептик (открыто), за Церковь как за институт. Пий Х благословил Морраса и Аксьон, в 1927 запретил, но французский епископат поглядел на Морраса сквозь пальцы. Ему симпатизировали все католики. В 1939 г. Тэблет назвал Морраса "традиционным корпоративизмом", близким к дистрибутивизму Беллока и Честертона. Но корпоративизм был и политикой фашистов.

В начале 1924 г. Беллок совершил "нечто вроде паломничества" к Муссолини (24). Беллок был порядок, желательно - древнеримский, против власти денег.

В 1929 г. Честертон слушал рассказы Мэсси Уорд о ее поездке в Италию и хвалил Муссолини как ответ на злоупотребления властью. "Воскресение Рима" Честертона 1930 г. - хвалит естественность фашизма, его свободу от власти капитала, за принципиальность. В 1934 г. он называл фашизм "отчасти здоровой реакцией на безответственное предательство коррумпированной политики" (26). В 1935 г. отказался осудить вторжение в Абиссинию. Выборы ноября 1933 комментировал, рисуя будущих франкистов белой краской, а республиканцев - чёрной. Пий XI был антикоммунист - то антикоммунизм и объединял католиков и фашистов. Более того, речь шла о том, что Церковь - институт "правый", доведший власть до догмата о папстве, и авторитаризм Церкви вёл ее к сближению с авторитаризмом фашизма.

В 1936 г. иезуит John Murray толковал энциклику "Нон абьямо бизоньо" как направленную не против фашизма в целом, а против отдельных его аспектов (50). Энциклика 1931 г. "Сороковой год" была на руку фашистам и дистрибутивистам критикой капитализма и апологией цехов, корпораций. Папству импонировала защита фашизмом "семейных ценностей".

Во Франции католики не слишком симпатизировали фашизму, но в Германии о нём положительно отзывался Карл Адам. Даже в Англии были люди, которые отмечали, что католики много пострадали от демократии (31). Либерализм обвиняли в том, что он, как и коммунизм, противостоит традиционализму, слишком материалистичен.

1935 год: Кристофер Доусон в "Религия и современное государство" отмечает. что фашизм патриотичен, в отличие от либеральной демократии, преодолевает индивидуализм, героичен, социально ответственен. Католичество иерархично. "Католичество отнюдь не враждебно авторитарному идеалу государства" (33). Он считал, что главный враг Церкви - коммунизм, нацизм столкнется с Церковью позже, а фашизм - скорее друг Церкви. В 1940 г. последователь Доусона Мишель де ла Бедойер в книге "Христианский кризис" говорил о фашизма как спасении от секуляризма. Хвалил - как и большинство католиков - Салазара за соединение христианства с тем хорошим, что есть в идее прогресса. Идея аполитичности (неотмирности) оказывалась на руку фашизму.

Тем не менее, Доусон всё же ценил остатки былой добродетели в либерализме, за что был уволен из "Дублинского обозрения", где печатал Маритена и Бернаноса, отнюдь не про-фашистски настроенных.

В начале 1931 г. архиепископ Толедо объявил "священную войну", призвав католиков сражаться против республиканцев. В сентябре 1936 г. Папа назвал франкистов "христианскими героями". Католический лидер Англии еп. Рональд Нокс, автор брошюры против нацизма, тем не менее в проповеди 1937 г. заявил, что жестокости франкистов оправданы необходимостью предотвратить возможные ужасы коммунистического или анархистского деспотизма (38).

Активно поддержал Франко и вторжение в Абиссинию Ивлин Во. Английские католики преувеличивали расхождения между Франко и Гитлером, их союз был неприятным сюрпризом.

Теолог из Хьюстона Дэниэл Келлем (Callam), CSB, возражает: фашизм никогда не был монолитен, как международное коммунистическое движение. Часто (и в случае Честертона) это был всего лишь безумный национализм. Поддерживали не Франко и Муссолини, а католиков, пострадавших от коммунизма. Если бы Франко проиграл, Церковь была бы уничтожена (55). Фашизм не обязательно атеистичен - в отличие от марксизма (55). Латеранский договор дал возможность многим умереть, причастившись и примирившись с Церковью (56). Современный Запад по-прежнему (напрасно) считает фашизм хуже коммунизма.

Фашизм был против парламентов, считая их слишком демократическими - Честертон считал парламенты недостаточно демократическими (но разве это оправдывает Честертона?). Честертон был против вторжения в Абиссинию.

Филип Дженкинс: изучает социальное конструкирование стереотипов "опасных аутсайдеров" как сектантов, педофилов, серийных убийц, новых рлигиозных движений. Поддерживает Морриса в целом, но оправдывает про-фашистские симпатии католиков тем, что в то время они были достаточно банальны и не криминальны. Не было антисемитизма у Муссолини до 1938 г. (законы), а важность антисемитизма недооценивалась. Американские фашисты (из итальянцев) прносили клятву "служить лояльно и дисциплинированно фашистской идее общества, основанного на религии, нации, семье, защищать уважение к закону, порядку и иерархии, традиции расы" (66). Черчилля как антикоммуниста хвалил и Черчилль - но не называть же Черчилля про-фашистом? (66).

Архиеп. Филадельфии Денис Доэрти резко защищал Франко, но резко критиковал Гитлера и антисемитизм.

Честертон в 1929 г. встречался с Муссолини, хвалил его как человека, но не защищал фашизм как движение. Но считал, что лучше чернорубашечники, чем плутократы. Честертон предпочел молчать о Франко. В Гитлере он не принял антисемитизм и беззаконие, как прежде он критиковал евреев за несправедливость в деле Маркони.

Широкое определение фашизма объединяет его с коммунизмом - у Орвелла. А с католичеством?

Честертон критиковал вмешательство государство в частную жизнь.. А церковной иерархии?

Спор о Муссолини расколол дистрибутивистов.

Когда речь шла о фашизме, католики подчеркивают его неоднородность. Но они же подчеркивают, что коммунизм и либерализм - одно. Двойной стандарт в мышлении.

* * *

Семнадцать мгновений зимы

Я живу у загона для разрешённых митингов рядом с метро "Улица 1905 года". Вот и сейчас, вечер 24 августа, там громко заводят друг друга. Отчетливо слышно только самое громкое: "Слава России!" А я сижу и читаю статью Георгия Федотова лета 1933 года - блестящий анализ прихода Гитлера к власти с точным предсказанием печей Освенцима. Самое ужасное, что это могут быть и поклонники Навального, начавшего свой путь с обзывания дагестанки "чернож...ой", и лимоновцы, и антиклерикалы, и все-все-все... Если согласились митинговать на этом пятачке - всё! пропали души. А кто считает, что слава - Богу, те там митинговать не будут...

* * *

Федотов не без остроумия разбил свою статью о триумфе Гитлера на две части. Первую он сделал редакционной и назвал "Германия « проснулась», вторую озаглавил «Демократия спит».

Федотов мрачно смотрел в будущее, считая, что война уничтожит демократию - не потому, что победит Гитлер, а потому что в борьбе с Гитлером пожертвуют демократией. Он оказался, к счастью, неправ, хотя исполнилось горькое: "Костров еще нет — для людей (пока репетируют на книгах), но до них оста­лось недолго ждать".

Чётко указал Федотов и причину победы Гитлера - причину, о которой даже сейчас не во всех учебниках пишут:

"Империа­лизм императора Вильгельма был внутренне последователен. Империализм новой демократии противоречит всем ее торже­ственным уверениям".

Дело даже не в том, что Запад так боялся большевизма, что предпочёл терпеть нацизм. Дело в том, что ещё до всякого большевизма-нацизма и помимо него Запад жил войной. Конечно, войной жил и Восток, но Востоку - не стыдно, а Западу война была бревном в глазу, потому что она противоречит идее свободе. Но даже сегодня это далеко не все понимают - иначе не было бы атомного оружия, не было бы военных экспедиций в Афганистан и Ирак.

Замечательно определение фашизма, данное Федотовым:

"Фашизм есть ми­литаризация гражданского общества, попытка перенесения на мирное население приемов управления в прифронтовой или окку­пированной зоне".

Это целиком соответствует описанию "государства-гарнизона" американскими социологами (которые беспокоились об Америке, как бы она не стала таким государством). И это показывает общий знаменатель фашизма и ленинизма - только ленинизм несравненно последовательнее провёл милитаризацию России, которая и до Ленина была намного милитаризованнее Германии.

Замечательная опечатка: "Брюнинг пел с национал-социалистами переговоры".

Победа Гитлера, писал Федотов, объясняется и марксистским - циническим, материалистическим - взглядом на человека, характерным для лидеров Веймарской республики:

"Немецкая социал-демократия пала потому, что не поняла выпавшей на ее долю задачи; не поняла, что надо бы­ло не столько устраивать рабочий класс в старом мире, сколь­ко перестраивать старый мир; строить не только рабочие квар­тиры с центральным отоплением, но перестраивать духовный и культурный центр социальной жизни. ...

[Брюнингу] представлялось, что массы кипят исключительно потому, что жизнь пришла в расстройство, что растут голод, нищета и безработица, что достаточно все уду­мать, все устроить, и жизнь придет в норму. Этот расчет не мог не оказаться просчетом, ибо норма современной жизни не толь­ко в том, чтоб рядовой человек был сыт, одет, обут и так по­ставлен в жизни, чтобы иметь возможность, в меру своих по­требностей, пользоваться культурными благами жизни, но и в том — быть может, главным образом в том, — чтобы чув­ствовать себя ее призванным участником и ответственным создателем".

Федотов невольно описал Россию после 1990 года, когда на смену ленинизму пришёл нацизм - безо всякого социализма. Различие было в одном - в отношении к религии. Ельцин - это Ленин минус коммунизм плюс самая кондовая религиозность. В России после 1990 года возродился кошмар, который поразил Федотов в гитлеровской Германии:

"Врывающийся в пасхальную заутреню в церковь комсомо­лец, не ведающий, что творит, конечно, страшен, но подъезжа­ющие после торжественного богослужения в цилиндрах, офицер­ских мундирах и партийных формах к роскошному подъезду королевской оперы, депутаты-националисты, вчера по коман­де ставшие христианами и собирающиеся в качестве таковых огнем, мечом и молитвою выжечь марксистов и евреев, еще страшнее".

Правда, путинские депутаты-националисты пока огнем, мечом и молитвой уничтожают не марксистов и евреев, а либералов, грузин, украинцев, молдаван, но сочетание псевдо-религиозности и псевдо-национальности ровно такое же.

Слияние гитлеризма и ленинизма началось в 1970-е годы, её символом стал фильм "Семнадцать мгновений весны", где прославлялись наследники Ленина и стилистика Гитлера. Но то бьыла весна российского национал-ленинизма, а с тех пор уже дошло до семнадцати мгновений зимы.

* * *

Кстати, отличный термин выскочил из-под пера - "национал-ленинизм".

Любопытно, что нынешние ленинисты всячески дистанцируются от Ленина. Сталин, Гитлер, Берия, Ежов, Дзержинский - этих воспевают, а Ленина не поминают. Но при этом главной святыней остаётся тело именно Ленина.