Русская Церковь в 1920-е гг.: Иринарх Стратонов (original) (raw)
ИЗ ИСТОРИИ ХРИСТИАНСКОЙ ЦЕРКВИ НА РОДИНЕ И ЗА РУБЕЖЕМ
В ХХ СТОЛЕТИИ
Иринарх Стратонов
РУССКАЯ ЦЕРКОВНАЯ СМУТА
1921-1931 ГГ.
См. библиографию.
Глава V Смерть Св. Патриарха Тихона и преемство церковной власти (1925 г.)
---
Введение
_"Поминайте наставников ваших, которые проповедовали вам слово Божие, взирая на кончину их жизни, подражайте вере их" (Евр. XIII, 7)."Его же ты благословил в свое место, тому рады есмы в повиновении быти" (Из грамоты XV века).
Одним из самых трудных вопросов церковного устройства является вопрос о преемстве церковной власти в условиях, когда нормальная жизнь церкви нарушена или внешними какими либо обстоятельствами или внутренними смутами в церкви. Церковные правила знают порядок поставления митрополитов и вообще начальствующих епископов. При всяком вдовстве той или другой церкви приходит известный промежуток времени прежде, чем церковь получит нового первосвятителя. В условиях мирного течения церковной жизни этот промежуток, обыкновенно, бывает не особенно значительным. При обстоятельствах смутных такой промежуточный период совершенно не может быть предвиден. В переходное время в управление церковью обыкновенно вступает местоблюститель. Местоблюститель может быть указан или особым актом или определенным законоположением о местоблюстителе.
Во времена церковных смут бывает почти также трудно избрать временного местоблюстителя, как и постоянного первосвятителя. В подобных случаях очень часто приходится прибегать к какой либо иной форме передачи власти, доступной для данного момента. Но самое преемство власти неминуемо предполагается в той или иной форме, так как в противном случае, при наличии смутных обстоятельств, возможен захват церковной власти, как отдельным лицом, так и группой лиц и даже несколькими лицами и группами сразу. Это обстоятельство неминуемо повело бы к еще большему усилению смуты и затем к утрате церковного единства. В жизни Русской церкви бывали случаи, когда не только временное местоблюстительство, но и постоянное возглавление основывалось на акте или благословении предшественника.
Еще митрополит Феогност (1328-1353 гг.) проявил большую заботу о преемстве церковной власти и постепенно подготовлял себе преемника. Заместитель его, митрополит Алексий, еще при жизни митрополита Феогноста был избран на митрополию. Святитель Алексий склонял преподобного Сергия быть ему заместителем. Смиренный Радонежский подвижник отклонил от себя столь высокое служение. После этого, митрополит Алексий уже не успел при себе разрешить этого вопроса и, после его кончины, последовали смуты, связанные с замещением митрополичьей кафедры.
После истории с Флорентийским собором и бегством митрополита Исидора, русские митрополиты стали избираться и поставляться русскими епископами. Первым митрополитом поставленным после этого был митрополит Иона. Желая обеспечить преемство церковной власти, великий князь Василий Васильевич еще при жизни митрополита Ионы, "познав отца своего митрополита немощь", созвал русских епископов для избрания митрополита-заместителя. Из грамоты об избрании мы узнаем, что самым активным лицом в избрании являлся сам митрополит Иона, о чем в грамоте отмечено в следующих словах: "И господин наш и отец Иона, митрополит Киевский и всея Руси, рассудив по Божественным правилам и обговорив с вел. кн. Василием Васильевичем да с нами со своими богомольцы, избрал и благословил на тот превеликий степень святительства" Феодосия, архиепископа Ростовского. Однако и этот первосвятитель недолго управлял Русской церковью и в 1464 году принужден был оставить митрополию "ради тяжкого своего недуга". Он также "поговоря с князем и княгинею" благословил на свое место епископа Филиппа. По этому поводу Новгородский архиепископ Иона писал митрополиту Феодосию: "мы же со своею братиею в едином совете пребываем неподвижно, и его же ты благословил в свое место, тому рады есмы в повиновении быти" 1. Нельзя не отметить того обстоятельства, что современники этих актов придают огромное значение факту "благословения" преемника его предшественником. Нет никакого сомнения, что в тогдашних условиях это лучше обеспечивало преемство церковной власти и, когда по тем или другим обстоятельствам, такого благословения не было, возможность смуты была более угрожаемой.
Уже в патриаршее время мы сталкиваемся с институтом "местоблюстительства". К концу 1612 года не стало в живых Патриарха Гермогена. Собравшееся в Ярославле ополчение не считало возможным поставить в Ярославле патриарха, однако просило старейшего в то время иерарха, Казанского митрополита Ефрема, поставить митрополита "на Крутицы". С конца 1613 года управление Русской церковью перешло к вновь поставленному Крутицкому митрополиту Ионе, управлявшему ею вплоть до возвращения из польского плена мит. Филарета и его поставления в патриархи (июнь 1619 г.). Таким образом, мит. Иона управлял Русскою церковью почти пять с половиной лет на правах местоблюстителя. Патриарх Никон в 1658 году, уезжая из Москвы в Воскресенский монастырь, настаивая на скорейшем избрании нового патриарха, передал управление митрополиту Крутицкому Питириму, который управлял церковью до 1664 года, когда он был перемещен на Новгородскую кафедру, а местоблюстительство было возложено на Ростовского митрополита Иону, которого в этом звании сменил новый Крутицкий митрополит Павел, управлявший церковью до 1667 года, т. е. церковь девять лет управлялась _"местоблюстителями" . Со смертью патриарха Адриана до учреждения Св. Синода, т. е. в течение 20 лет Русская церковь управлялась местоблюстителем, Рязанским митрополитом Стефаном. В 1721 году был открыт Св. Синод, к которому и перешло высшее церковное управление в России. Таким образом, за время от учреждения патриаршества до открытия Синода, т. е. за 132 года на местоблюстительское управление падает 34 года. На протяжении XVII века и последнего десятилетия XVI столетия, т. е. за 110 лет местоблюстители управляли Русской церковью 14 лет. Хотя институт местоблюстительства был институтом исключительным, однако функционировал он, как мы видели, довольно часто. Таким образом, местоблюстительство являлось, хотя и временным, но институтом, сохранявшим преемство церковной власти. Насколько важное значение придавалось в 17 веке _"благословению"_предшественника видно из того, что сам Патриарх Никон назначил митрополита Питирима местоблюстителем, когда оставил управление церковью, и позднее настаивал на своем праве поставить себе постоянного заместителя, т. е. нового патриарха.
Одним словом, русская церковная практика за время с момента ослабления зависимости от Константинополя до учреждения Св. Синода, т. е. за четыре века, свидетельствует о том, что одним из важных моментов сохранения преемства церковной власти являлось "благословение" предшественника, независимо от того касалось ли это временного замещения или постоянного.
Нельзя не отметить еще одного обстоятельства: местоблюстительство в практике XVII века в большинстве случаев возлагалось на Крутицкого митрополита, как ближайшего помощника Московского Патриарха по управлению Московской епархией и ближайшего советника в делах общецерковных. Такая практика была усвоена несмотря на то, что "по чести" своей кафедры Крутицкий митрополит занимал четвертое место, уступая первенство чести митрополитам: Новгородскому, Казанскому и Ростовскому.
Главнейшие выводы из всего сказанного выше могут быть сведены к следующим двум положениям: 1) в русской церковной жизни придавалось огромное значение "благословению" предшественником преемника. 2) сложился и институт "местоблюстительства", как временной формы церковной власти.
За время существования Св. Правительствующего Синода, когда вообще отсутствовал епископ, "начальствующий" в Русской церкви, вопрос о преемстве власти потерял то значение, которое он имел в предшествующее время.
С восстановлением патриаршества этот вопрос приобретает снова значение. Он был разрешен до известной степени законодательством Большого Московского Собора 1918 года. Этим законодательством было предусмотрено "местоблюстительство", при чем оно не переходило автоматически к старшему из иерархов, но выборы местоблюстителя составляли обязанность высших церковных органов: Священного Синода и Высшего Церковного Совета. Ясное дело, что такой порядок мог иметь место только при условии правильного функционирования этих учреждений.
Обстоятельства русской жизни были таковы, что функции названных учреждений всецело были переданы лично Патриарху еще в октябре 1920 года.
Арест Св. Патриарха и обстоятельства, последовавшие за этим арестом, с несомненностью убедили Патриарха, его сотрудников и все русское церковное общество, что эта передача функций высших учреждений Св. Патриарху имеет огромное значение для церкви.
На основании этой передачи, Св. Патриархом было составлено два акта о назначении местоблюстителей. Первый из них был составлен тотчас по освобождении: в 1923 году. В январе 1925 года, в отмену акта 1923 года, была составлена новая грамота 2, которая, в порядке последовательности, указывала трех лиц, коим поручалось местоблюстительство на случай смерти Св. Патриарха впредь до законного избрания нового патриарха. Этими лицами были: мит. Кирилл, мит. Агафангел и Петр, мит. Крутицкий. При этом было предусмотрено, что в случае невозможности управлять церковью для первого, местоблюстительство переходит ко второму, а в случае, если и второй не будет в состоянии фактически нести эти обязанности, то в патриаршие права и обязанности вступает третий. Таким образом, в наличных условиях вопрос о преемстве власти был разрешен безусловно авторитетным велением Св. Патриарха Тихона, действовавшим на основании имевшихся у него полномочий.
Часть 1
Последний акт Св. Патриархом Тихоном был подписан в день Рождества Христова. Он был вызван двумя обстоятельствами: 1) изменениями, происшедшими к началу 1925 года в составе русской иерархии, 2) состоянием здоровья Патриарха, которое в это время уже могло внушать опасения за жизнь Святейшего.
Тяжкие внешние условия жизни и еще более тяжкие внутренние переживания подорвали жизненные силы его, и уже, к началу 1925 года, Св. Патриарх Тихон находился в состоянии крайнего переутомления, выражавшегося в ослаблении сердечной деятельности, осложненного грудной жабой. В начале января было решено поместить его в больницу. Больницей, приютившей "главу русских епископов", оказалась больница Бакуниных на Остоженке. По прибытии больного, в больнице был созван консилиум.
Консилиум пришел к единодушному решению, что больной нуждается в строгом режиме и полном удалении от дел. Две первые недели Святейший провел в относительном покое: все время оставался под наблюдением врача, никуда не выходил, много читал и в том числе русских классиков. Больной однако и в это время не знал полного удаления от дел. Его навещали разные лица и особенно часто мит. Петр, который по своим обязанностям нуждался в указаниях Св. Патриарха.
Через две недели наступило заметное улучшение в состоянии здоровья больного, и он стал выезжать по праздничным и воскресным дням для совершения богослужений. На все возражения докторов Св. Патриарх отвечал, что служение его долг и что уклоняться от него он не может. Наконец, вошел и в более активную работу по управлению: стал посещать и заседания. Протесты против этого со стороны медицинского персонала не имели никакого успеха.
Между тем, церковные дела вызывали все новые и новые волнения: отношения внутри России далеко не были приведены к тому положению, к которому стремился Св. Патриарх, из заграницы шли также не утешительные вести, которые еще более осложняли и без того нелегкое положение. Св. Патриарх знал, что его заподозрили "в действиях под давлением". Все это вынуждало его на такие заявления, которые, если и делались им до сих пор, то далеко не в столь категорических выражения. Святейший подготовлял новое послание, которое он хотел связать с моментом своего вступления в управление после перерыва, связанного с переездом в больницу.
Общее положение Св. Патриарха ухудшилось в связи с болезнью зубов. Он стал плохо спать. Начали вспрыскивать морфий, хотя и в минимальных дозах. Сначала было решено зубов не трогать, но в виду появления опухоли пришлось удалить три зуба и вычистить челюсть. Эта болезнь была ликвидирована совершенно. В связи с наступившей снова общей слабостью, доктора потребовали прекращения выездов, чего в этот раз Святейший не выполнил. 25-го марта (ст. ст.), к вечеру, Св. Патриарх объявил, что, по обстоятельствам, нетерпящим отлагательства, он вынужден поехать в город. Св. Патриарх поехал на очень важное заседание Синода и возвратился около 10 часов вечера страшно утомленным. Состояние больного взволновало администрацию больницы. К больному был вызван врач, который лечил Святейшего до больницы, навещал его и здесь. Когда прибыл врач, было решено вспрыснуть небольшую дозу морфия, после чего наступило некоторое успокоение. Вызванный доктор около 11 часов покинул больницу. Около 12 часов ночи начался снова припадок. Спешно позвали больничного врача, который и констатировал смерть от четвертого припадка грудной жабы. Так ушел из этой жизни Святейший Патриарх Тихон, около которого, как главы, объединились все верные чада Русской церкви; он своим авторитетом положил начало несколько особым путям, по которым было суждено идти отныне Русской Церкви.
Ночью же весть о смерти Святейшего разнеслась по Москве и в 7 часов утра Остоженка была запружена народом. Тело почившего Патриарха было перенесено в Донской монастырь и здесь было выставлено на поклонение верующим. Рабочие бывш. Прохоровской Мануфактуры взяли на себя украшение монастырского собора, в котором на кафедре возвышался гроб почившего Русского Первосвятителя. Масса верных устремилась поклониться Его праху.
30 марта /12 апреля состоялось отпевание. Москва никогда такой массы народа не видела, какая собралась на погребение. Богослужение продолжалось с 10 часов утра до 6 часов вечера. Вся масса народа оставалась до самого конца. Так проводил верующий русский народ первого, по восстановлении, Патриарха Русской Церкви, к месту его вечного упокоения.
Бесспорно основным фактом церковных событий 1925 года является кончина Святейшего Патриарха: все последующие события исходят из этого факта, или имеют к нему то или иное отношение. В этом отношении и события церковной смуты не составляют исключения.
В присутствии сонма архипастырей был оглашен акт от 25 декабря (7 января), о котором мы уже говорили. На этом совещании присутствовало до 60 верных Патриаршей церкви архипастырей. Совещание констатировало: 1) подлинность акта, 2) тот факт, что "почивший Патриарх не имел иного пути ... для сохранения преемства власти", 3) что за отсутствием митрополитов: Кирилла и Агафангела, митрополит Петр "не может уклониться от данного ему послушания и во исполнение воли почившего Патриарха должен вступить в обязанности патриаршего местоблюстителя" 3. 12 апреля мнение этого совещания и заявление самого митрополита Петра о вступлении его в исполнение возложенных волей Святого Отца обязанностей были распубликованы.
14 апреля, т. е. через два дня после опубликования акта, епископского совещания и заявления митрополита Петра о согласии вступить в исполнение обязанностей местоблюстителя, Местоблюститель и член Патриаршего Синода, Тихон, митрополит Уральский, обратились с письмом в редакцию "Известий" 4, в котором и просили напечатать приложенное к письму послание почившего Патриарха. Послание это было подписано перед смертью, но написано несколько раньше, когда Святейший, почувствовал себя лучше после двух недель пребывания в больнице, решил вступить в управление церковными делами. Стремясь снять с церковной организации какое либо подозрение в политическом заговоре и агитации против существующей власти призвал церковные органы, вплоть до приходских советов, воздержаться от всякой политической деятельности. В этом послании еще раз осуждаются политические выступления зарубежных церковников и заявляется о назначении особой комиссии для расследования противной интересам церкви деятельности пребывающих за рубежом архиереев и священников. В послании выражается надежда, что в силу лояльного отношения церковной организации, ей будет предоставлена возможность преподавания Закона Божьего, заведения духовных школ и издания книг и журналов в защиту православия. Это послание, не увидевшее света при жизни почившего первосвятителя, важно, как наказ для направления церковных дел в последующее время. Так поняли это послание Местоблюститель и член Синода, обратившиеся в "Известия" с просьбой о напечатании этого послания.
Смерть Патриарха оживила среди живоцерковников надежды на удержание своих позиций, приобретенных ими за время заключения Патриарха и очень поколебленных за время после освобождения Святейшего. Расценивая смерть Патриарха Тихона, как фактор чрезвычайно благоприятный для себя в смысле ослабления положения патриаршей церковной организации, живоцерковники стали снова искать путей для соединения. Это искание завершается деятельностью Обновленческого собора 1925 года, состоявшегося в конце октября. На этот собор обновленцы решили допустить и староцерковников, как они называли представителей патриаршей церковной организации. Конечно, эта провокация не удалась. Если в 1923 году возникал вопрос об участии на Живоцерковном соборе, то теперь соблазн собором не имел никакого значения. На собор явились только одни обновленцы. Они не пустили на него и некоторых своих бывших союзников, как то: Союз Церковного Возрождения и других. Желая по возможности устранить принципиальные расхождения с Патриаршей церковью, на этом соборе, особенно была подчеркнута необходимость более осмотрительной тактики и, особенно, в вопросах второбрачия духовенства и брачности епископата.
Попытка договориться непосредственно с Местоблюстителем была сделана обновленцами и, конечно, ни к чему не привела по тем же самым причинам, по каким она не могла состояться и при жизни Св. Патриарха. Путь покаяния для обновленческих верхов не был доступен, а всякий другой был путем противным церкви. Мит. Петр в связи с этими попытками, а также в связи с подготовкой нового Обновленческого собора, обратился с посланием 28 июля 1925 года. Указывая на величайшие испытания, ниспосланные Русской церкви, призывал верных свято хранить канонически законное единство церкви. Канонично и законно в церкви то, что совершается, по словам послания, "с благословения Богоучрежденной церковной власти, преемственно сохраняющейся от времен апостольских. Все же самочинное, что совершалось без соизволения в Бозе почившего Св. Патриарха и все, что совершается теперь без благословения нашей мерности, Местоблюстителя Патриаршего Престола, не имеет силы по канонам Святой Церкви (Ап. Правила: 34, 39), ибо истинная церковь едина и едина пребывающая в ней благодать Всесвятого Духа: не может быть двух церквей и двух благодатей: "Едино Тело и един Дух, яко же и звани бысте на едином уповании звании вашего. Един Господь, едина вера, едино крещение, един Бог и Отец всех (Ефес. IV, 4-5)" 5. Послание подчеркивает те церковные преступления, которые совершены живоцерковниками. Хорошо известны и те живоцерковные доносы, которыми они старались дискредитировать патриаршую церковную организацию в глазах гражданской власти. Ответом на эти доносы служит предпоследний абзац послания, где митрополит Петр указывает на трудность переживаемых обстоятельств и обращается к верным с следующим призывом "будем пребывать в союзе мира и любви между собою, будем все едино (Иоанн, X, XVII, 22-23), помогая друг другу охранять нашу православную веру, являя везде и всюду пример доброй жизни и любви, кротости, смирения и повиновения существующей гражданской власти в согласии с заповедями Божьими (Марк. XII, 17; Рим. XIII, 1; Деян. IV, 18-19); дабы последняя видела это и Дух Божий возглаголал бы благая о Церкви Святой (Деян. I, Петр. XI, 12-14)". После этого обновленцы начинают обращаться с соответствующими предложениями к отдельным епископам, желая хотя бы частично достигнуть того, чего им не удалось достигнуть по отношению к центральной организации, но и в этих попытках они не имели большого успеха. Тогда осталось только одна возможность попытаться искать прозелитов среди мирян. Но для успеха этого предприятия необходима была та тактическая осторожность, о которой мы уже говорили. Кроме того необходимо было устранить с пути патриаршую организацию и ее возглавителя мит. Петра. Хорошо было известно, что Местоблюститель, еще при жизни Святейшего, являлся ближайшим сотрудником его а, следовательно, и нес ответственность за политику своего предшественника. В связи с этим и в целях дискредитировать мит. Петра, А. И. Введенский огласил документ, якобы обличающий Патриаршую организацию в политических интригах за рубежом против советской власти. Документ этот, по-видимому, говорил о сношениях с великим князем Кириллом Владимировичем. Не может быть сомнения, что документ был подложным. Однако, за рубежом имело место следующее обстоятельство: мнимый епископ, Николай Соловей, прибывший за границу в качестве легата Обновленческого Синода, выразил свою верность Св. Патриарху заграницей, затем обратился с письмом к названному великому князю; и это обстоятельство послужило в глазах власти подтверждением сношений, о которых говорил на соборе А. Введенский.
Донос достиг своей цели, и мит. Петр был арестован, а для Патриаршей церкви снова наступили более тяжкие времена.
Итак, усилия живоцерковников достигли ближайшей цели, и даже послужили причиной нового откола от церкви, но изменить общего положения в лучшую сторону для обновленцев не могли. Живая церковь, начавшая свое существование политическим доносами, и, в лице своих преемников-обновленцев, стремилась таким же доносом на нового возглавителя Патриаршей организации упрочить свое пошатнувшееся положение.
Патриаршая церковь не была в этот раз застигнута врасплох: мит. Петр успел назначить себе заместителей Заместителями в порядке очереди бывали назначены 6: Сергий, митрополит Нижегородский, экзарх Украины мит. Михаил, и Иосиф, Архиепископ Ростовский. После ареста мит. Петра в управление вступил мит. Сергий, как первый из заместителей, на котором и до сих пор лежит этот не тяжелый, а, прямо, тяжкий крест.
Власть мит. Сергия, таким образом, в порядке преемства является вполне законной, хотя и временной.
Итак, исходным моментом церковных событий в России в 1925 году явилась смерть Св. Патриарха Тихона. При отсутствии нормальных условий церковной жизни это событие имело чрезвычайно тяжкие последствия. Однако, и в этом тяжком испытании верный в России епископат, а также и народ, без всяких суждений и пересудов признали для себя обязательной и даже священной волю почившего первосвятителя, выраженную в акте 7 января 1925 года. Перед святительским совещанием в Москве ни на минуту не возникало вопроса о законности этого акта. Они сочли своим долгом только свидетельствовать его подлинность, констатировать, что путь, избранный Св. Патриархом, был единственным для сохранения преемства церковной власти и указать мит. Петру, что пришла очередь его служения. Так, в первый момент после смерти Патриарха сомкнулись ряды русского епископата перед тяжестью нового, ниспосланного Русской церкви испытания. Смерть Святейшего пробудила новые надежды среди обновленцев, они добились обычным приемом устранения мит. Петра, но не были в состоянии использовать до конца, в своих интересах, тяжелого положения Патриаршей организации. Ясно было уже и в это время, что живая церковь умерла, а ее преемница-обновленческая, не успевши расцвести, увядала.
Часть 2
Смерть Св. Патриарха оказала влияние и на церковную жизнь за рубежом. В среде Карловацких иерархов эта смерть пробудила также надежды в отношении обособления и "присвоения церковной власти".
Внешне был соблюден полагающийся в таких случаях декорум: очередной номер "Церковных Ведомостей", органа Карловацкого Синода 7, вышел в траурной раме; было предписано совершать заупокойные богослужения. Но при всем этом не могли удержать своих истинных чувств. На панихиде по Святейшем в Белграде имел место следующий случай весьма характерный для Карловацких настроений. Панихиду служил епископ Михаил, митрополит Антоний на ней присутствовал. Совершавший служение епископ, как полагается в таких случаях, говорил слово, которое не столько касалось памяти почившего, сколько было посвящено характеристике мит. Антония, который может заместить патриарха. Эта речь внесла смущение в души слушателей и в то же время была программной для Карловацкого Синода. Мы уже знаем, что в 1923 и 1924 годах вопрос о присвоении Карловацкому Синоду или Собору высшей власти обсуждался в Карловнах. Двойственность позиции карловчан проявилась еще более в акте, которым Карловацкий Синод объявлял о патриаршей кончине. В этом акте мы встречаем безымянную формулу поминовения местоблюстителя и срочный запрос к зарубежным архиереям в связи с только что полученным мнением арх. Иннокентия, начальника миссии в Китае. Факт смерти Святейшего, как свидетельствует примечание г. Махараблидзе, напечатанное вместе с объявлением о кончине, проверяли через Сербское Министерство Иностранных Дел. Неужели вместе с этим или несколько позднее не могли тем же путем выяснить, кем управляется церковь в России? По-видимому, этот вопрос мало интересовал Карловацких церковных деятелей, так как весь интерес был сосредоточен на присвоении власти.
В чем же состояло предложение арх. Иннокентия? Сущность его прямо революционна с церковно-правовой точки зрения. Он предлагает мит. Антонию возглавить Русскую церковь, в качестве заместителя патриарха, так как по сведениям этого Китайского архиерея, Патриарх Тихон "совершенно лишен всякой свободы (предложение было сделано еще до смерти Святейшего) и его именем может всякий злоупотреблять". В Синоде это письмо слушалось в день получения известия о смерти русского первосвятителя. Может быть и случайное, но характерное совпадение! Перечисляя все заслуги мит. Антония и забыв, что уже с 1923 года он находится на покое. Синод предполагает "предоставить председателю Архиерейского Синода с правами временного, до созыва Всероссийского Священного Собора, заместителя патриарха представительствовать Всероссийскую Православную Церковь и, насколько позволят условия и обстоятельства, руководить церковною жизнью и церковью не только вне России, но и в России" 8. По поводу этих предложений испрашивались мнения заграничных архиереев и им предлагалось дать письменные отзывы, "предварив их телеграфным ответом". Очевидно торопились с присвоением власти! Мы не знаем этих ответов, но, несомненно, надеялись, что мит. Антоний станет заместителем патриарха по телеграфу. Этого однако не случилось: возможно, что не все ответы были благоприятны при столь значительной скорости.
Синод снова вернулся к этому вопросу 16 сентября 9. Оказывается Синод не нашел возможным принять во внимание напечатанные в газетах акты о назначении местоблюстителя и свидетельствовании его почти шестьюдесятью епископами, а проверять не захотел на этот раз. Это обстоятельство дало повод по формальным основаниям отложить вопрос о местоблюстителе с замечательным дополнением: "вопрос о признании Митрополита Крутицкого Местоблюстителем Всероссийского Патриаршего Престола, как касающийся всей Российской Церкви в России и за границей, представить на решение Собора архиереев Русской Православной Церкви заграницей, имеющего быть созванным в ближайшее время". Самая постановка вопроса о признании является актом, свидетельствующим о смутном, если не прямо мятежном, настроении в Карловацких кругах, так как предполагает возможность непризнания. Какое спрашивается имеет значение мнение, хотя бы и тридцати иерархов, из которых к тому же больше половины заштатные, по вопросу, решенному волей почившего первосвятителя, имевшего на то несомненные полномочия. Даже на собрании шестидесяти иерархов в Москве вопрос не шел о признании, а только о констатировании подлинности акта и обстоятельств, при которых должен был вступить в обязанности местоблюстителя мит. Петр.
Уверенные в том, что церковная власть в России находится в полном расстройстве и неспособна обеспечить "каноническое преемство", Карловацкие архиереи, уже предвкушавшие власть, были разочарованы тем, что узнали из неожиданных для них документов. Очень интересный комментарий ко всему происходившему в Карловцах дает беседа мит. Антония, имевшая место в Берлине, с сотрудником "Руля", С. И. Левиным. В этом интервью есть замечательное место, которое мы и приводим полностью: "Согласно канонам и уставам собора 1917 года местоблюститель патриаршего престола избирается соединенным собранием св. Синода, старейших иерархов и старейших членов Высшего Церковного Совета, а этих учреждений более двух лет не существует. Уже по этому одному, Петр, митрополит Крутицкий, не может быть патриаршим правопреемником тем более, что в монашестве он пребывает совсем недавно. Если бы более или менее серьезное учреждение, хотя бы случайный собор епископов... выбрал Петра, митрополита Крутицкого, которому якобы предуказано завещанием патриарха быть местоблюстителем патриаршего престола, таковым, конечно, мы принуждены будем признать его главой православной церкви". Из других заявлений мит. Антония выясняется и вина самого митрополита Петра, состоящая только в том, что мит. Антоний предполагал, что заместитель пойдет на Живоцерковный собор, созывавшийся на конец 1925 года. Разве не мит. Петр был сотрудником почившего первоиерарха за последнее время, разве не мит. Петр разорвал переговоры с живоцерковниками? Все это было хорошо известно за рубежом. Если же делались подобные предположения, то это только свидетельствовало о том, что факты не соответствовали целям лиц, высказавших столь несоответствовавшие действительности предположения. Условием признания митрополита был поставлен такой факт, который с точки зрения говорившего не мог иметь места в России, а, следовательно, было безопасно высказать соответствующее условие признания. Но и в этом скоро пришлось разочароваться!
Только в середине ноября Карловацкий Синод признал местоблюстителя и предписал возносить его имя за богослужением. Однако самый текст этого постановления весьма интересен: "Оставаясь при прежнем решении при том, чтобы окончательное признание митрополита Петра было отложено до Священного Собора Архиереев Русской Православной Церкви и в виду того, что срок ссылки указанных Св. Патриархом кандидатов в местоблюстители Патриаршего Престола митрополитов: Кирилла и Агафангела, уже окончился и они возвращаются в Москву, а с другой стороны в виду того, что срок созыва Архиерейского Собора затягивается, Архиерейский Синод определяет: со своей стороны временно признать Высокопреосвященного Митрополита Петра местоблюстителем Патриаршего Престола Всероссийской Православной Церкви" 10. Тут все интересно: и временность признания, и самая мотивировка. Вся эта история с признанием есть ни что иное, как сплошная церковная анархия, что совершенно ясно из сопоставления с тем совещанием епископов в Москве, которое ни одного из этих вопросов не ставило.
Высказался по этому вопросу и секретарь Карловацкого Синода, г. Махараблидзе. В статье: "К вопросу о признании Местоблюстителя" 11, он заявляет, что самый порядок назначения не соответствует священным канонам и установленным в Русской Церкви правилам, вызвал большое сомнение. По священным канонам никакой епископ, а тем более патриарх, не может назначить себе преемника и сослался на 23 правило Антиохийского Собора и на 34 Апостольское правило. Нужно сказать, что каноны вообще не знают подобного института местоблюстительства, а, поэтому, ровно ничего об этом не говорят. Что касается постановлений Московского Собора 1918 года, то ими предусматривался нормальный порядок отношений, которого в момент смерти Св. Патриарха не существовало. При назначении, однако, местоблюстителя был соблюден, если не буква, то дух этих постановлений. Мы уже знаем, что Св. Патриарху Тихону высшими церковными органами, на обязанности которых лежало избрание местоблюстителя, было передано право единолично указывать учреждения и лиц, к которым переходят права высшей церковной власти. Кроме того, не нужно забывать и того, что местоблюститель не есть преемник вообще, а только носитель первосвятительской власти на время. Мы уже видели, что в прошлом Русской церкви соответствующие случаи бывали, и никто на этом основании, в том числе и Карловацкие епископы, не станут утверждать, что каноническая преемственность власти прекратилась в Русской церкви. Тот способ передачи власти, к которому прибег Св. Патриарх Тихон, более обеспечивал преемство в условиях данного момента. Признание или даже выбор местоблюстителя зарубежными иерархами ни в каком отношении не могли служить сохранением этого преемства или что либо прибавить к церковным полномочиям ближайшего преемника почившего первосвятителя, В постановлениях Карловацкого Синода, от 12 сентября 1925 года, совершенно отсутствовал этот мотив и, по-видимому, он был надуман только к ноябрю. Это показывает, что не мотив определял постановление, а для определившегося настроения подыскивались соответствующие аргументы. Смущены были не фактом, лишенным церковно-правового значения, а поражены обстоятельствами, расстраивавшими планы, сводившиеся к "присвоению власти". Мит. Антоний, читавший в Берлине летом этого года лекцию о патриархе Никоне, высоко отзывался о личности этого иерарха. Между тем, мы уже знаем, что, именно, патриарх Никон, оставив Москву, передал управление Русской церковью Митрополиту Крутицкому Питириму, занимавшему в то время, далеко не первое место в составе русской иерархии. Поэтому, соображения митрополита Антония о том, что мит. Петр является викарием патриарха, не умаляют его прав на местоблюстительство: в момент отсутствия патриарха, Крутицкий митрополит является, по должности, правящим епископом Московской епархии.
Смута, поднятая Карловацкими иерархами, в это время, не стала общей для всего зарубежья, митрополит Евлогий, получив указанные акты, обратился с посланием к своей пастве: "Таким образом, - писал он, - всяким толкам о создании какой то независимой заграничной церкви положен конец... Мы же до конца останемся верными нашей истинной православной Русской церкви, возглавлявшейся Св. Патриархом Тихоном, а ныне возглавляемой его законным правопреемником Высокопреосвященным митрополитом Петром, памятуя завет Господа: буди мне верен до смерти и дам тебе венец жизни" 12. Вместе с этим посланием, Мит. Евлогий, в данном случае верный долгу архиерейской присяги, тотчас же и издал распоряжение по подведомственным ему церквам о поминовении за богослужениями мит. Петра еще в то время, когда Карловацкий Синод находился в состоянии "до временного признания" местоблюстителя. И это, впоследствии, было поставлено в вину мит. Евлогию, хотя он в данном случае не совершил никакого преступления, а, наоборот, исполнил только свой долг перед церковью.
Подводя итоги событиям этого печального года, нельзя не отметить, что в этом году последовали один за другим два удара по Русской церкви: главнейший удар - смерть Св. Патриарха Тихона, следующий тоже тяжкий - арест мит. Петра. Испытания, таким образом, следовали одно за другим.
Однако, нельзя упускать из вида и того обстоятельства, что действие этих ударов в значительной степени было ослаблено актом почившего Патриарха, от 7 января 1925 года, состоявшим в назначении местоблюстителей. Издание этого акта произошло ровно за одиннадцать дней до того, как осведомитель Карловацкого Синода, арх. Иннокентий писал о том, что Патриарх Тихон лишен свободы действия и его именем может злоупотреблять всякий. На наш взгляд, дело обстояло совершенно обратно. Св. Патриарх назначил первыми кандидатами на местоблюстительство двоих ссыльных иерархов и тем доказал, что в тех случаях, когда было нужно действовать, он действовал совершенно независимо даже в трудных обстоятельствах, что менее всего можно сказать про зарубежных иерархов. Если же они были недовольны действиями почившего первосвятителя, то это объясняется исключительно тем, что их поведение, столь вредное для целей, которые себе ставила высшая церковная власть, нашло в заявлениях Св. Патриарха Тихона категорическое осуждение и поставило карловацких иерархов под угрозу суда.
Все отщепенские группировки со смертью Св. Патриарха связывали достижение своих целей: обновленцы желали использовать создавшееся положение в целях упрочения своего пошатнувшегося положения, карловацкие иерархи - в целях присвоения себе власти, к чему они стремились уже в течение ряда лет. Ни те, ни другие однако не имели успеха в этих своих устремлениях. Единству Русской церкви в это время не было нанесено нового удара. Св. Патриарх Тихон более всего охранял единство, завещал и нам его сохранить при всех обстоятельствах, как бы последние не были лично или общественно тяжелы. Он являлся, действительно, проповедником "Слова Божия", ставящим церковное единство во главу взаимоотношений членов церковного общества. Проповедь Св. Патриарха была подкреплена и его делами, как истинного пастыря и действительного наставника, стоявшего на своем посту до самого последнего издыхания. Земное его существование пресеклось между 11 и 1 ночи с 7 на 8 апреля, а в 8 часов вечера Святейший председательствовал еще на чрезвычайно ответственном заседании Синода. Нельзя сказать, чтобы последствия такого невнимания к своему собственному здоровью были неожиданными для почившего. И, однако, сознание своего долга было выше возможных личных последствий. На такое служение способен только человек, вера которого была исключительной. Наш долг прежде всего констатировать исключительность этой веры. Она дала возможность Святейшему на многое, может быть, весьма ценное с житейской точки зрения, а главное привычное, взглянуть несколько иначе. Вот - тот вывод, к которому приходишь, наблюдая кончину жизни Патриарха Тихона.
Соблюдение церковного единства есть настоящее и подлинное проявление веры, тогда как всякое церковное разделение, какими бы возвышенными целями оно не оправдывалось, есть признак оскудения любви, неотделимого свойства веры и ее выявления в церковном обществе.
Поэтому, если подражание его вере, хотя бы и "в мале", составляет долг духовных чад, то повиновение преемнику, которого почивший первосвятитель благословил на свое место, есть непременная обязанность верных сынов Русской церкви. Исполняющие эту обязанность пребывают в духовном единении не только с преемником Патриарха и наличными членами Русской церкви, но и с самим первосвятителем и всеми теми, кто с таким трудом созидали наше церковное единство и "с радостью" его охраняли в течение веков.
1 Послание арх. Ионы Новгородского к мит. Феодосию (1464 г.) Р. И, Б., VI, № 99. 2 Акты назначения Местоблюстителей и свидетельствования совещанием епископов в Москве. Ц. В., 1925, № 21 - 22, стр. 1 и сл. 3 Акты назначения Местоблюстителей и свидетельствования совещанием епископов в Москве. Ц. В., 1925, № 21 - 22, стр. 1 и сл. 4 Известия, 1925, 15 апреля, № 86. 5 Послание мит. Петра, от 28 июня 1925 г., Ц. В., 1925, № 21 - 22, стр. 2 - 4. 6 Указ о назначении Заместителей: Ц. В., 1926, № 5 - 6. 7 См. Ц. В., 1925, № 9 - 10. 8 Письмо арх. Иннокентия: Ц. В., 1925, 15 - 16, стр. 3 и сл. 9 Решения Синода: Ц. В., 1925, № 19 - 20, стр. 2. 10 Там же № 21 - 22, стр. 4 и 5. 11 Статья г. Махараблидзе, там же, стр. 13 - 14. 12 Послание мит. Евлогия о поминовение Местоблюстителя: Возрождение, 1925, № 119, от 29 сентября.