Белый Андрей (Бугаев Борис) (original) (raw)
XPOHOC
ВВЕДЕНИЕ В ПРОЕКТ
ФОРУМ ХРОНОСА
НОВОСТИ ХРОНОСА
БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА
ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ
ПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ
ГЕНЕАЛОГИЧЕСКИЕ ТАБЛИЦЫ
СТРАНЫ И ГОСУДАРСТВА
ЭТНОНИМЫ
РЕЛИГИИ МИРА
СТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫ
МЕТОДИКА ПРЕПОДАВАНИЯ
КАРТА САЙТА
АВТОРЫ ХРОНОСА
Родственные проекты:
РУМЯНЦЕВСКИЙ МУЗЕЙ
ДОКУМЕНТЫ XX ВЕКА
ИСТОРИЧЕСКАЯ ГЕОГРАФИЯ
ПРАВИТЕЛИ МИРА
ВОЙНА 1812 ГОДА
ПЕРВАЯ МИРОВАЯ
СЛАВЯНСТВО
ЭТНОЦИКЛОПЕДИЯ
АПСУАРА
РУССКОЕ ПОЛЕ
Андрей Белый
Андрей Белый. Свинемюнде. 1922 г.
...критик, литературовед, мыслитель, мемуарист
Белый Андрей (настоящее имя Борис Николаевич Бугаев) [14(26).10.1880, Москва — 8.1.1934, Москва] — прозаик, поэт, критик, литературовед, мыслитель, мемуарист; теоретик символизма и характернейший выразитель философско-эстетической культуры этого направления.
Отец — Николай Васильевич Бугаев (1837-1903) — выдающийся ученый-математик и мыслитель, профессор и декан физико-математического факультета Московского университета, председатель Московского математического общества.
Мать — Александра Дмитриевна Бугаева (урожденная Егорова, 1858-1922).
Детские годы Белого прошли в бытовой и интеллектуальной атмосфере «профессорской» Москвы.
В 1891-99 Белый учился в московской частной гимназии Л.И.Поливанова. Формирование творческой личности Белого происходит в значительной степени под влиянием знакомства с семьей Соловьевых — братом философа Вл.Соловьева Мих.Соловьевым, его женой Ольгой Соловьевой и их сыном Сергеем (впоследствии поэтом-символистом). Первые поэтические и прозаические опыты относятся к осени 1895-99 (в большинстве не сохранились). Поворот от юношеского «пессимизма» и созерцательности к мистико-эсхатологическим переживаниям наметился в первом крупном замысле (близком тогда еще не написанной «Краткой повести об антихристе» (1900) Вл. Соловьева) — мистерии «Антихрист» (1898), драматической фантазии о воцарении антихриста на земле. Позднее автором были опубликованы два фрагмента из этого незаконченного произведения: «Пришедший» (Северные цветы. Альм. 3. М., 1903), «Пасть ночи» (Золотое руно. 1906. №1); сохранившемся в рукописи—в публикации Даниелы Рицци «Антихрист. Набросок к ненаписанной мистерии» (Тренто, 1990).
В 1899 Белый поступил на естественное отделение физико-математического факультета Московского университета. Успешно окончив его в 1903, он впоследствии никогда не работал по специальности, однако использовал познания и примеры из области «точных» и естественных наук в статьях и теоретико-философских изысканиях. Важнейшее значение приобретают для Белого в это время Вл.Соловьев и Ф.Ницше; их искания и прозрения для него — опора в поисках кардинально нового мироощущения, в неопределенных предчувствиях новой эры, мистического преображения бытия.
Эти переживания отразились в произведениях Белого, созданных им в индивидуальном жанре «симфоний» (лирическая ритмизованная проза, в которой пунктирно намеченные сюжетные линии сочетаются со сквозными развивающимися темами, ориентированными на законы музыкальной композиции). Первый «симфонический» опыт Белого (1899) — «туманная, космическая эпопея в прозе» — сохранился в черновой ред.
В 1900 создана «Северная симфония (1-я, героическая)» (М., 1904) — законченный образец нового жанра и стиля, своеобразная сказочно-романтическая поэма в прозе, изображающая условно-фантастический мир, лишенный примет конкретного исторического времени, но внешне ориентированный на западноевропейское Средневековье.
1901 — важнейший год в духовном формировании Белого: он интенсивно переживает предвестия «несказанного», испытывает глубокую мистическую любовь к М.К.Морозовой, символизирующей для него соловьевскую «Подругу Вечную», пишет «Симфонию (2-ю, драматическую)» (М., 1902), ставшую его литературным дебютом. Это автобиографическое произведение запечатлело московскую повседневность «под знаком вечности», в «апокалипсическом ритме времени», в предчувствии приближения неведомой жизни. Не принятая, в силу своей резкой необычности, критикой и широкой читательской средой, «симфония» была высоко оценена в кругу приверженцев символизма.
В 1901-02 Белый написал «третью симфонию» «Возврат» (М., 1905), в которой подлинныи мир вечных сущностей представлен в контрастном сопоставлении с фиктивным миром земного существования. В это время Белый вошел в круг писателей-символистов, к которому у него формируется двойственное отношение: отстаивая новаторские формы и приемы художественной выразительности у символистов, он не приемлет их «декадентского» мировоззрения с религиозно-философских, «теургических» позиций. В программных статьях «Формы искусства» (Мир искусства. 1902. №12), «О теургии» (Новый путь. 1903. №9), «Символизм как миропонимание» (Мир искусства. 1904. №5) Белый проповедует «истинный» символизм, являющийся прообразом грядущего универсального, теургического «жизнетворчества», выдвигает «дальние» цели, находящиеся за пределами искусства как такового.
Осенью 1903 вокруг Белого оформляется объединение «аргонавтов» — кружок близких к символистам мистически настроенных молодых людей. «Аргонавтические» настроения, проникнутые пафосом духовного преображения бытия, характерны для книги Белого «Золото в лазури» (М., 1904; переизд.: М., 2004), объединяющей его ранние стихи и лирические отрывкив прозе; в книге, однако, уже звучат мотивы угасания идеалов «эпохи зорь» и разуверения в собственном «пророческом» предназначении. В отличие от «симфоний», «Золотов лазури» было отмечено эстетической неровностью «Язык Белого — яркая, но случайная амальгама <...> это — златотканая царская порфира в безобразных заплатах» (Брюсов В. СС: в 7 т. М., 1975. Т.6. С.300-301).
С 1904 у Белого начинается период переоценки юношеских идеалов: иссякают упования на «мистериальную» любовь, на духовный союз «посвященных» (в частности, завязавшаяся в 1904 на почве общих настроений и творческих устремлений дружба с А.А.Блоком перерастает в продолжительный острый конфликт), происходит вытеснение прежних «учителей жизни»: Соловьева и Ницше в сознании Белого теперь дополняют И.Кант и философы-неокантианцы; их построения служат Б. опорой для работы над теоретико-познавательной системой символизма. На смену «широковещательным апокалипсическим экстазам» приходит интерес к «точному» знанию, теоретической философии, «ближним» литературным задачам (с 1904 Белый — постоянный сотрудник основного символистского журнала «Весы»); прежний политический индифферентизм сменяется, под воздействием событий революции 1905, «левейшими», анархо-максималистскими настроениями: Белый ощущает внутреннее созвучие задач «религиозного строительства» и «социального переворота».
Для «четвертой симфонии» Белого «Кубок метелей» (М., 1908) характерно сочетание образно-стилистических черт раннего творчества с новыми, «послелазурными» мотивами.
В 1907-08 Белый активно участвует во внутрисимволистской полемике по поводу «мистического анархизма» (философско-эстетическая доктрина Г.И.Чулкова); в критико-полемическом цикле «На перевале» (1906-09), печатавшемся в «Весах», он борется за «чистоту» символизма как литературной школы, выступает против эпигонства и эклектизма массовой модернистской словесности.
Наиболее значительный итог творчества Белого этого периода — книга стихов «Пепел» (СПб., 1909), посвященная памяти Н.А.Некрасова. По словам Вяч.Иванова, «Некрасов разбудил в Белом человека-брата; и новая книга его уже плоть от плоти и кость от кости истинной "народнической" поэзии» (Критическое обозрение. 1909. №2. С.47; Иванов Вяч. СС. Брюссель, 1987. Т.4. С.617). В «Пепле» — тема России в ее широком общественном звучании, главная тональность — безысходный трагизм, усиленный сугубо личными мотивами: социальная проблематика раскрывается сквозь призму авторского лирического «я». К «эпическому» «Пеплу» примыкает «лирическая» книга стихотворение Белого «Урна» (М., 1909), отразившая безысходные переживания автора, порожденные его неразделенной любовью к Л.Д.Блок (отношения с нею в 1906-07 играли важнейшую роль в жизни Белого), а также тему трагического разуверения в юношеских утопиях. Формально-стилевым образцом для Белого в «Урне» служит «философическая» лирика классиков русской поэзии (Пушкина, Баратынского, Тютчева), а также поэзия Брюсова (которому посвящена книга).
Первым опытом приобщения Белого к большой «традиционной» повествовательной форме стал роман «Серебряный голубь» (М., 1910), написанный с сознательной ориентацией на творчество Гоголя и с необычной для Белого «реалистичностью»: рельефно запечатлен крестьянский, городской и поместный бытовой уклад, подробно воссозданы психологические мотивы поведения героев. Традиционная для русской литературы тема взаимоотношений народа и интеллигенции раскрывается в романе под знаком историософских мифологем Востока и Запада: история неудачного «хождения в народ» (тянущийся к народной среде герой гибнет от рук «голубей» — сектантов) дает возможность широкой символической трактовки проблем «почвы» и «культуры», сочетания «бесовского» и «ангельского», «голубиного» и «ястребиного» в народной душе. Белый отрицает современную «азиатскую», косную Россию во имя грядущей России, очищенной духовно и нравственно.
Н.А.Бердяев в статье «Русский соблазн» утверждал: «В романе А.Белого есть гениальный размах, выход в ширь народной жизни, проникновение в душу России <...>, чувствуется возврат к традициям великой русской литературы, но на почве завоеваний нового искусства» (Русская мысль. 1910. №2. Отд. II. С.104). Свою трактовку национальной проблематики, не сводимую однозначно ни к западнической, ни к славянофильской концепции, Б. предложил также в очерке «Трагедия творчества. Достоевский и Толстой» (М., 1911).
В 1909 Белый — один из организаторов издательства «Мусагет», объединявшего приверженцев символизма теургической, религиозно-философской направленности. «Мусагетом» изданы книги Белого «Символизм» (М., 1910) и «Арабески» (М., 1911), содержащие значительную часть его критических и философско-эстетических статей 1900-х; в «Символизм» вошли, кроме того, работы Белого по стиховедению, утвердившие основные методологические принципы этой дисциплины. Статьи Белого о символизме, о русских классиках и современных писателях составили его книгу «Луг зеленый» (М., 1910). Обоснованию философско-культурологического базиса символизма посвящены также статьи Белого, печатавшиеся в 1912 в «двухмесячнике» издательства «Мусагет» — «Труды и дни» (Белый вместе с Э.К.Меткером редактировал это издание). Все эти книги и статьи объединены стремлением обосновать символизм как универсальную систему, охватывающую все аспекты мировой культуры и дающую ключ к осмыслению любых ее конкретных модификаций.
Стихотворениях 1909-11, собранные в книге «Королевна и рыцари» (СПб., 1919), отразили перемену в мироощущении Белого от пессимизма и отчаяния к исканию нового «пути жизни». Этому духовному перелому способствовало сближение с художницей Анной Алексеевной (Асей) Тургеневой (в 1910 она становится фактически женой Белого, гражданский брак зарегистрирован в Берне в марте 1914). Вместе с нею Белый совершил заграничное путешествие (дек. 1910 — апр. 1911: Сицилия — Тунис — Египет — Палестина). Свои впечатления и размышления Белый изложил в двухтомных «Путевых заметках»; 1-й том при жизни автора был издан дважды (Офейра. М., 1921; Путевые заметки: Сицилия и Тунис. М.; Берлин, 1922. Т.1), 2-й публиковался лишь фрагментами (в полном объеме — в книге: Российский архив. М., 1991. Т.1).
Осенью 1911 Белый приступил к работе над романом «Петербург» (опубликован в сборнике «Сирин», кн.1-3. СПб., 1913-14; отд. изд.— Пг., 1916; впоследствии Белый неоднократно сокращал роман, 1-е изд. сокращенной ред.— Берлин, 1922). «Петербург» — крупнейшее произведение Белого и одно из вершинных достижений русского символизма. Сюжет романа вбирает все наследие «петербургского», «западного» периода русской истории, преломленное в мифологическом сознании и лит. традиции («петербургская» тема, развивавшаяся в творчестве Пушкина, Гоголя, Достоевского и других классиков XIX в., получает у Белого свое продолжение). Герои романа — жертвы исторического рока, воплощенного в Петербурге и в образе его основателя; они находятся во власти чудовищной фантасмагории, исполненной мистических губительных сил; соответственно в изображении персонажей преобладают приемы шаржа и гротеска, а драматизм ситуаций оборачивается пародией и фарсом.
Н.А.Бердяев в статье о «Петербурге» («Астральный роман»), увидев в разрушении Белого «цельных органических образов» прямую аналогию живописному кубизму Пикассо, подчеркнул, что это распыление обусловлено авторской историософской концепцией: «Медный Всадник раздавил в Петербурге человека» (Бердяев Н. Кризис искусства. М., 1918. С.41,45). Сюжетную пружину «Петербурга» образует мотив провокации: он выявляет глобальную историческую провокацию, которая обусловила неразрешимую трагедию России, механически воспринявшей «западное» начало и не сумевшей создать новое органическое единство из смешения в себе «запада» и «востока» — рационалистической и прагматической культуры с духовной косностью и разрушительными инстинктами. Революция 1905, служащая фоном сюжетного действия, осмысляется автором как знамение конца и неотвратимого возмездия, но она, по убеждению Белого, не способна вывести Россию на спасительные пути: «красному домино», символизирующему революцию, противопоставляется «белое домино» — образ Христа, символ духовного и нравственного очищения; историческому року — грядущий апокалипсический «прыжок над историей». Сочетая высокий пафос с комедийно-травестийными мотивами, лирико-исповедальные интонации с сатирическим гротеском, вскрывая в непривычных ракурсах психологию героев и подсознательные импульсы их мыслей, чувств и действий, Белый создает принципиально новый тип прозаического повествования.
Весной 1912 Белый вместе с А.Тургеневой уехал за границу; посетив в Кельне лекцию Р.Штейнера, создателя антропософского религиозно-мистического учения, они становятся его приверженцами: следуют за Штейнером в его лекционных поездках по Европе (всего в 1912-16 Белый прослушал более 400 лекций Штейнера). Белый был убежден в том, что в учении Штейнера он обрел системное воплощение своих духовных интуиции, искомую гармонию между мистическим визионерством и рациональным, научным знанием; увидел в антропософии возможность обуздать динамизм своего внутреннего мира, направлять свои искания в соответствии с определенной «программой». Не имея возможности последовательно пропагандировать антропософские воззрения в «Мусагете», Белый постепенно устраняется от руководства издательством; его литературно-организационная деятельность фактически прекращается до 1916.
В 1912-16 Белый живет в основном за границей, с марта 1914 — в Швейцарии, где участвует в строительстве антропософского центра Гетеанума в Дорнахе, близ Базеля.
В 1915 Белый пишет философское исследование «Рудольф Штейнер и Гете в мировоззрении современности» (М., 1917), посвященное разбору «световой теории» Гете и полемике с Э.К.Метнером, посвятившим критическому разбору гетеанских трудов Штейнера свои «Размышления о Гете» (М., 1914). Стихотворения, создававшиеся под знаком приобщения к антропософии, составили основу книги Белого «Звезда» (Пг., 1922).
Антропософия, уделявшая настойчивое внимание проблеме внутреннего самопознания человека, совершенствования личности, подвела Белого к разработке автобиографической темы как ведущей в его творчестве. Из задуманного многотомного цикла произведений под общим заглавием «Моя жизнь» до революции был написан только роман «Котик Летаев» (1916; 1-я публ.: Скифы. Пг., 1917-18. Сб. 1, 2.; отд. изд.: Пг., 1922); его тема — первые восприятия мира рождающимся сознанием младенца, передача первоначальной текучести детского представления о действительности, попытка реконструкции переживаний, отмирающих у взрослых. По уровню художественного мастерства, с каким воплощает Белый фантастические картины, творимые младенческим воображением из хаоса впечатлений, этот роман принадлежит к числу его наиболее совершенных созданий. С.Есенин, назвавший в статье «Отчее слово» (1918) «Котика Летаева» «гениальнейшим произведением нашего времени», поставил Белому в особую заслугу то, что он «зачерпнул словом то самое, о чем мы мыслили только тенями мыслей» (Есенин С. ПСС: в 7 т. М., 1997. Т.5. С.180). Непосредственным продолжением «Котика Летаева» стал роман Белого «Крещеный китаец» (1921; 1-я публ. под загл. «Преступление Николая Летаева» // Записки мечтателей. 1921. №4; отд. изд.: М., 1927), также написанный на основе детских переживаний и воспоминаний. Сходную по типу с автобиографическими романами задачу показать «творимый космос» Белый решает в «поэме о звуке» «Глоссолалия» (1917; опубликована: Берлин, 1922) — фантазии о космогоническом смысле звуков человеческой речи. Интуитивный поэтический анализ этих микроэлементов позволяет почувствовать мир как стихию непрерывного творческого созидания. Тот же исходный пафос сказывается в работах Белого по поэтике, собранных в его книге «Поэзия слова» (Пб., 1922), в статье «Жезл Аарона (О слове в поэзии)» (Скифы. Пг., 1917. Сб. 1), в стиховедческих исследованиях «ритмического жесга»: книга «О ритмическом жесте» (1917) осталась неопубликованной, предложенная в ней методика описания стихового ритма позднее обоснована Белым в исследовании «Ритм как диалектика и "Медный Всадник"» (М., 1929).
Начало Первой мировой войны Белый воспринял как симптом всеохватывающего кризиса европейской культуры, катастрофу, угрожающую гибелью основам цивилизации. Свое мировосприятие этого времени он передал в четырехчастном цикле литературно-философских этюдов «На перевале»; изданы первые 3 части цикла: «Кризис жизни» (Пг., 1918), «Кризис мысли» (Пг., 1918), «Кризис культуры» (Пг., 1920), 4-я часть, «Кризис сознания» (1920), осталась неопубликованной. В авг. 1916 Белый возвращается на родину, дни Февральской революции проводит в Царском Селе и в Петрограде, в самой гуще событий. Революцию он воспринимает как животворную стихийную силу, предвещающую новую судьбу России (очерк «Революция и культура»; отд. изд.: М., 1917); конкретные политические события осмысляет главным образом в символическом ключе — видит в них предвестие грядущего вселенского преображения, «революции духа». Белый солидаризируется с отстаиваемой Р.В.Ивановым-Разумником идеологией «скифства» — своеобразного «почвенничества» с максималистским, анархо-утопическим уклоном. Верность этим убеждениям Б. сохранил и в первые месяцы после Октябрьского переворота; он пишет поэму «Христос воскрес» (Пг., 1918) — произведение, идейно созвучное «Двенадцати» Блока.
С 1918 Белый участвует в работе новых советских учреждений (в частности, в литературной студии московского Пролеткульта), становится одним из зачинателей ряда культурных инициатив (с 1919 — председатель Вольной философской ассоциации в Петрограде, унаследовавшей дух и основные идейные постулаты «скифства»). Деятельность советской власти и идеологическая экспансия большевизма вкупе с обстоятельствами всеобщей разрухи способствуют все более усугубляющемуся конфликту Белый с пореволюционной действительностью; с 1919 он предпринимает ряд попыток выехать за границу. При этом первые пореволюционные годы — один из наиболее активных периодов творческой деятельности Белый: он постоянно выступает с лекциями, ведет интенсивную культурно-организационную работу, участвует в альм. «Записки мечтателей» (1919-21), пишет автобиографическую поэму «Первое свидание» (Пг., 1921), многими признаваемую за вершину его поэтического творчества, и автобиографические «Записки чудака» (т.1-2. Берлин, 1922; первоначально под заглавием «Я. Эпопея» // Записки мечтателей. 1919. №1; 1921. №2/3), философский очерк «О смысле познания» (Пг., 1922) и др.
Выехав в окт. 1921 из Москвы за границу, Белый обосновался в Берлине. Последующие 2 года, проведенные в Германии, прошли для него под знаком глубокого внутреннего надлома: разрыв отношений с А.Тургеневой, временный кризис антропософских убеждений. Переживания этой поры непосредственно отразились в книге стихов Белого «После разлуки. Берлинский песенник» (Пг.; Берлин, 1922), котороую он расценивал прежде всего как формальный эксперимент, направленный на выявление мелодической основы поэтического текста путем графического отображения интонационных модуляций стиха. «Мелодизм» стал отправной точкой в работе Белого над новыми редакциями своих ранних стих.; книга «Зовы времен» (1931; впервые опубликованы Дж. Мальмстадом в изд.: Белый А. Стихотворения. Munchen, 1982. Т.2) в большей части состоит из кардинально переработанных (иногда до неузнаваемости) вариантов стих. 1900-х.
В дек. 1921 Белый организовал при издательстве «Геликон» журнал «Эпопея» под своей редакцией; значительную часть объема четырех выпусков «Эпопеи» (1922-23) занимают «Воспоминания о Блоке» — наиболее пространная версия мемуаров Белого о покойном поэте.
В 1922-23 Белый перерабатывает «Воспоминания о Блоке», используя их как исходный материал для книги воспоминаний «Начало века» (т.н. «берлинская редакция», в полном объеме не сохранившаяся и опубликованная частично в виде отдельных глав) — своего наиболее достоверного (с точки зрения полноты и искренности рассказа о самом себе и своих современниках) мемуарного произведения, создававшегося еще без оглядки на цензурно-идеологические ограничения советского времени.
По своей литературно-общественной позиции Белый в Берлине занимал промежуточное положение между убежденными противниками большевистской власти, с одной стороны, и «сменовеховцами» (воспринятыми им резко отрицательно) и просоветскими кругами — с другой. В статьях «Культура в современной России» (Новая русская книга. 1922. №1), «О Духе России и "духе" в России» (Голос России. 1922. 5 марта) Белый, констатируя гибель жизненных устоев, деморализацию, распад быта, тем не менее выражал надежды на «зелень новой культуры» в России, на воскрешающую силу неистребимого духовного творчества. Окончательное решение возвратиться на родину (подготавливавшееся у Белого острым чувством недовольства своей берлинской жизнью) было принято под воздействием общения с К.Н.Васильевой (впоследствии — его второй женой), представительницей Московского антропософского общества. В конце окт. 1923 Белый возвратился в Москву. Свои берлинские впечатления он отобразил в очерке-памфлете «Одна из обителей царства теней» (Л., 1924).
Общественная ситуация середины 1920-х в Советской России не благоприятствовала полноправному вхождению Белого в литературный процесс; на отношении к Белому в официальной печати сказывалась негативная оценка, данная его творчеству Л.Д.Троцким в книге «Литература и революция» (1923).
Весной 1925 Белый поселился в подмосковном пос.Кучино (где жил постоянно до весны 1931), в Москве бывал наездами, находясь в фактической изоляции от широких литературных кругов. Заметным культурным событием стала лишь постановка пьесы Белого «Петербург», написанной на сюжет одноименного романа (опубл. Дж.Мальмстадом: Белый А. Гибель сенатора. (Петербург): Историческая драма. Berkeley, 1986), во 2-м МХАТе в нояб. 1925. Два крупных творческих замысла Белого, над осуществлением которых он трудился в 1920-е, не предназначались им к печати в СССР — философский труд «История становления самосознающей души» (не закончен; частично опубликован в книге: Белый А. Душа самосознающая. М., 1999) и «Воспоминания о Штейнере» (1929; опубликованного Фредериком Козликом: Paris, 1982), которые, кроме восторженно воссозданного образа духовного учителя Белого, включают сведения о жизни в Швейцарии в кругу антропософов и литературные портреты учеников и сподвижников Штейнера.
Автобиографические мотивы развиваются и в романе Белого «Москва» (ч.1. «Московский чудак»; ч.2. «Москва под ударом». М., 1926) и в его продолжении — романе «Маски» (М., 1932); в формах эпического гротеска в них выстраиваются картины московской жизни предреволюционных лет и ее рушащихся устоев. Важнейшая цель в этих романах — создание новой повествовательной прозы (ритмически и метрически организованной, изобилующей синтаксическими инверсиями, опытами словотворчества, каламбурами, сложными метафорическими построениями). Постановку пьесы «Москва» (1926; опубликована: Театр. 1990. №1), написанной Белым на сюжет романа для Театра им. Мейерхольда, осуществить не удалось.
Летние месяцы 1927-29 Белый провел на Кавказе — в Грузии и Армении. Результатом этих поездок стали путевые очерки «Ветер с Кавказа. Впечатления» (М., 1928) и «Армения» (1928; отд. изд.: Ереван, 1985). В них Белый не только делится впечатлениями от природы и культуры увиденных им стран, но и впервые пытается сочувственно осмыслить и описать происходящие социальные преобразования. В стремлении Белого найти общий язык с новой действительностью, завязать приемлемые формы контакта с советской литературной средой соединились искренний порыв и вынужденный компромисс. Показательно, что наиболее отвечавшие официальным идеологическим критериям тех лет статьи «Поэма о хлопке» (Новый мир. 1932. № 11) и «Энергия» (Новый мир. 1933. №4) Белый написал после тяжелого жизненного испытания — ареста К.Н.Васильевой (май 1931) и других близких ему антропософов (Белому удалось добиться скорого освобождения К.Н.Васильевой, 18 июля 1931 они официально зарегистрировали брак). Стремление соответствовать советским цензурно-идеоло-гическим требованиям сказывается и в мемуарной трилогии Белого «На рубеже двух столетий» (М., 1930), «Начало века» (М.; Л., 1933), «Между двух революций» (Л., 1934). Тем не менее трилогия является одним из самых значительных литературных памятников, отображающих красочную и многофигурную историческую панораму рубежа веков. Наряду с мемуарами последней крупной работой Белого стало исследование «Мастерство Гоголя» (М.; Л., 1934), во многом предвосхитившее позднейшие структурно-семиотические подходы к анализу художественного текста и по праву расцениваемое как «один из высочайших взлетов гуманитарной науки у нас в стране в первой половине века» (Вяч. Вс. Иванов; см.: Исследования по структуре текста. М., 1987. С.10).
В июле 1933, отдыхая в Коктебеле, Белый внезапно заболел; вызванные солнечным перегреванием (согласно врачебному диагнозу) сильные головные боли в последующие месяцы прогрессировали. В конце дек. 1933 Белый был помещен в клинику, где и скончался. В некрологе, опубликованном в «Известиях» (1934. 9 янв.) за подписями Б.Пильняка, Б.Пастернака и Г.Санникова, сообщалось: «...умер от артериосклероза Андрей Белый, замечательнейший писатель нашего века, имя которого в истории станет рядом с именами классиков не только русских, но и мировых. <...> Придя в русскую литературу младшим представителем школы символистов, Белый создал больше, чем все старшее поколение этой школы. <...> Он перерос свою школу, оказав решающее влияние на все последующие русские литературные течения».
А.В.Лавров
Использованы материалы кн.: Русская литература XX века. Прозаики, поэты, драматурги. Биобиблиографический словарь. Том 1. с. 194-200.