Миллс Чарлз Райт (original) (raw)
XPOHOC
ВВЕДЕНИЕ В ПРОЕКТ
ФОРУМ ХРОНОСА
НОВОСТИ ХРОНОСА
БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА
ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ
ПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ
ГЕНЕАЛОГИЧЕСКИЕ ТАБЛИЦЫ
СТРАНЫ И ГОСУДАРСТВА
ЭТНОНИМЫ
РЕЛИГИИ МИРА
СТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫ
МЕТОДИКА ПРЕПОДАВАНИЯ
КАРТА САЙТА
АВТОРЫ ХРОНОСА
Родственные проекты:
РУМЯНЦЕВСКИЙ МУЗЕЙ
ДОКУМЕНТЫ XX ВЕКА
ИСТОРИЧЕСКАЯ ГЕОГРАФИЯ
ПРАВИТЕЛИ МИРА
ВОЙНА 1812 ГОДА
ПЕРВАЯ МИРОВАЯ
СЛАВЯНСТВО
ЭТНОЦИКЛОПЕДИЯ
АПСУАРА
РУССКОЕ ПОЛЕ
Чарлз Райт Миллс
Миллс (Mills) Чарлз Райт (28 августа 1916, Уэйко, Техас – 20 марта 1962, Нью-Йорк) – американский социолог леворадикальной ориентации. Испытал влияние марксизма, а также идей М. Вебера и Т. Веблена. Согласно Миллсу, радикально настроенные представители социальных наук, опираясь на свое «социологическое воображение», т.е. понимание широкой исторической сцены в терминах ее значения для своей личной жизни и карьеры, и отстаивая ценности свободы и творчества, могут изменить антидемократическую социальную структуру США. Миллс полагал, что социальная рационализация, как следствие индустриализации, имеет негативные последствия. Ее главный результат – возрастание централизации и, следовательно, элитарного правления. Правящая, или властвующая, элита, состоящая из верхних слоев большого бизнеса, политического и военного руководства, однородна по социальному происхождению, обладает свойством взаимозаменяемости ролей внутри себя и способностью к тайному сговору. Общество принимает особую структуру: элита наверху, средний уровень власти, массовое общество на низшем уровне. Рационализация влияет также на профессиональную структуру: индивидуальное предпринимательство резко падает, а доля наемных служащих резко возрастает. Вследствие этого на индивидуальном уровне уменьшается степень свободы и возрастает отчуждение. Средний класс как особый субъект неравенства отчуждается от труда и от самого себя, лишается индивидуальной рациональности и впадает в политическую апатию. Следствием социальной рационализации становится снижение свободы на всех уровнях общества.
Методология социального познания, согласно Миллсу, должна включать глубокие исторические познания, гибкость и ясность концепций, сочетание индукции и дедукции, синтез теории и эмпирии, сравнительный анализ социальных структур и фокусирование на индивидуальном опыте как отражении социальных характеристик. Миллс критиковал теорию Т. Парсонса за ее конформизм и «абстрактный эмпиризм»,П. Лазарсфельда за обособление методологии от содержательного анализа. Миллс – предтеча радикальной социологии на Западе, один из главных вдохновителей движения «новых левых».
E.B. Осипова
Новая философская энциклопедия. В четырех томах. / Ин-т философии РАН. Научно-ред. совет: В.С. Степин, А.А. Гусейнов, Г.Ю. Семигин. М., Мысль, 2010, т. II, Е – М, с. 564-565.
Миллс (Mills) Чарлз Райт (28.8.1916, Уэйко, шт. Техас,—20.3.1962, Нью-Йорк), американский социолог и публицист. Последователь немецких социологов М. Вебера иК. Манхейма. Испытал известное влияние идейК. Маркса, считал плодотворным его метод, однако придерживался взгляда об «устарелости» марксистской теории. Основные работы посвящены проблеме распределения власти и социальной стратификации в американском обществе. Понятию «правящий, господствующий класс» противопоставлял понятие «властвующая элита», рассматривая её как социальную группу, состоящую из промышленной, политической и военной верхушки. Главную социальную опасность Миллс видел в возрастающей «рациональности без разума», т. е. в использовании «властвующей элитой» рациональных средств, разрабатываемых учёными, для достижения иррациональных целей. Надежды на гуманизацию общества Миллс связывал с интеллигенцией, которая способна обладать «социологическим воображением» (свойством понимать происходящие в обществе процессы).
Свой социологический метод Миллс называл сравнительным и историческим, считал необходимым создание новой социологии, призванной выявить историческую специфику совретской эпохи и исследовать социальные изменения, ведущие к преодолению отчуждения. Подверг критике как эмпиризм амер. социологии, так и абстрактность так называемой высокой теории американского социолога Парсонса. Однако не смог дать им позитивную альтернативу. Взгляды Миллса оказали влияние на формирование идеологии «новых левых» в США.
Философский энциклопедический словарь. — М.: Советская энциклопедия. Гл. редакция: Л. Ф. Ильичёв,П. Н. Федосеев, С. М. Ковалёв, В. Г. Панов. 1983.
Сочинения: The new men of power. America's labor leaders, N. Y., 1948 (соавтор); White collar. The American middle classes, N. Y., 19594; The causes of world war three, L., 1059; The Marxists, N. Y., 1962; Power politics and people. The collected essays of C. Wright Mills, N. Y., 1963; Sociological imagination, L., 1967; в рус. пер.— Властвующая элита, М., 1959.
Литература: Коровин В. Ф., Основные проблемы «новой социологии» Райта М.,М., [1977]; Aptheker H., The world of G. W. Mills, Ν. Υ., 1960; The new sociology. Essays in social science and social theory in honor of C. W. Mills, N. Y., 1964.
Мотылев В.Е.
О книге «Властвующая элита»
Предлагаемая вниманию советского читателя книга известного американского социолога Миллса представляет собой своеобразное и незаурядное явление в современной американской буржуазной литературе. Ее автор принадлежит к редкой ныне разновидности буржуазных ученых, стремящихся в доступной им степени к добросовестному анализу социально-политических проблем современности, к правильной фактической характеристике ряда рассматриваемых явлений.
Основное положительное значение и несомненное достоинство книги заключается в том,- что она срывает с буржуазной демократии ее обманчивые покровы, разоблачает ее лживый характер. Апологетическим легендам о «великой американской демократии» автор противопоставляет правду о господстве в современной Америке так называемой «властвующей элиты», узкого слоя «избранных», состоящего из главарей крупнейших корпораций, официальных руководителей государства и военных заправил, которые узурпировали руководство экономической, политической и военной сферами жизни страны. Эти члены «видимого» и «невидимого» правительства США командуют важнейшими «иерархическими институтами» и организациями современной Америки, они занимают в социальной системе стратегические командные пункты, они самодержавно определяют и «делают» высокую политику — внешнюю и внутреннюю, они принимают решения, связанные с вопросами войны и мира.
Однако буржуазная ограниченность автора часто мешает ему понять и объяснить подлинную природу даже тех фактов, которые он правильно описывает. Так, отмечая, что деятельность элиты сосредоточена в иерархических верхах современных экономических,
[05]
политических и военных институтов, контролирующих основные области общественной жизни. Миллс не понимает и не показывает, что подлинной основой господства этих иерархических институтов является концентрация производства, образование монополий и подчинение ими государства.
Автор видит, что «сфера экономики... подпала под власть 200—300 гигантских корпораций, связанных между собой как в административном, так и в политическом отношении». Казалось бы, что констатация этого факта, его признание должно подвести автора к пониманию решающего факта современной капиталистической действительности — всесилия монополий. Однако автор часто не замечает господствующей роли монополий во всех сферах жизни современного капиталистического общества. Переоценивая самостоятельность политических институтов и военного ведомства, автор трактует их как равнозначные крупным корпорациям, как обладающие не меньшим социальным весом и влиянием, нежели последние. Он видит лишь факт взаимопереплетения трех основных сфер общественной жизни, лишь их взаимодействие, не замечая господствующей роли экономики и контролирующей ее финансовой олигархии.
Отмечая, что важнейшие решения, принимаемые в каждой из трех иерархий, контролируются представителями двух других, автор почти не ставит главного, основного вопроса: в чьих интересах это осуществляется? Чьи интересы являются при этом решающими?
Концентрируя внимание в основном на том, из кого состоит властвующая элита, кто властвует в современном американском обществе и государстве, автор не проявляет, как правило, интереса к тому, какую политику проводит властвующая элита в решающих сферах хозяйственной и общественной жизни, в чьих интересах проводится эта политика. Внимание автора привлек, правда, один аспект этой политики — милитаризация государства. Однако относящиеся к этой области факты и явления автором только описываются, но не объясняются. Он не показывает нам, какие реальные силы являются носителями политики бешеной гонки вооружений, «холодной» войны и балансирования на грани «горячей» войны. И совершенно вне его внимания оста-
[06]
ются все другие комплексы вопросов, в которых находит выражение классовая сущность и природа экономической и прочей политики. В результате этого остается нераскрытым социально-классовый характер самой властвующей элиты и ее политики, остается вне сферы внимания автора определяющая роль финансовой олигархии и ее интересов. Если бы автор занялся анализом существа и направленности экономической и социальной политики властвующей элиты, то он не смог бы не заметить, что все ее группы служат интересам финансовой олигархии.
Подчиняясь влиянию господствующих школ американской буржуазной социологии, Миллс подчас уклоняется от причинного анализа явлений, заменяя его функциональным анализом, анализом взаимодействующих, взаимопереплетающихся факторов. Такой метод исследования не может служить познанию сущности явлений, ибо он сводится к рассмотрению лишь внешних форм проявления этой сущности.
Вот почему даже на лучших страницах книги, где автор более или менее правильно освещает характерные особенности правящей верхушки США, лежит печать методологической ограниченности, несовершенства метода анализа.
Сошлемся в качестве примера на поверхностные (хотя по-своему и интересные) суждения автора по поводу изменений характера взаимоотношений основных сфер общественной жизни.
«Прошло то время, — пишет он, — когда, с одной стороны, существовала сфера экономики, а с другой — сфера политики, включавшая в себя военное ведомство, деятельность которого не влияла на политическую и деловую жизнь. Теперь существует пронизанная политикой экономика, связанная тысячью нитей с военными институтами и их решениями».
Хотя последнее утверждение близко к истине, все же не верно, что в прошлом сферы экономики и политики существовали обособленно, не влияя друг на друга. Научный анализ показывает, что связь между этими сферами существовала всегда, причем решающую роль в конечном счете играла сфера экономики. Констатируя факт установления новых взаимоотношений между экономическими, политическими и военными ин
[07]
статутами, Миллс не в силах понять существа этих изменений (хотя правильно отмечает некоторые формы их проявления), не в силах понять, что движущая сила этих изменений заключена в перерастании монополистического капитализма в государственно-монополистический, а в периоды подготовки и ведения войн — в военный государственно-монополистический капитализм, в подчинении монополиям и государства и использовании ими последнего в интересах империалистической экспансии.
Позиции автора в вопросе о социально-классовом составе правящей верхушки США не вполне последовательны.
«Говоря о властвующей элите, — пишет он, — мы имеем в виду те политические, экономические и военные круги, которые через сложную сеть взаимосмыкающихся клик принимают совместное участие в решениях, имеющих по меньшей мере общегосударственное значение».
Это «совместное» участие в решениях опирается на социальную общность. В книге отмечается, что «властвующая элита состоит из людей приблизительно одинакового происхождения и воспитания», что различные элитные группы принадлежат к примерно одинаковому социальному типу, что, следовательно, они составляют социальное «единство», то есть принадлежат к одному классу. Но этим классом может быть по существу лишь буржуазия, экономически и политически возглавляемая финансовой олигархией.
Главы II и III книги Миллса обстоятельно и убедительно показывают, как происходит процесс формирования «высшего общества» в провинциальных и в центральных городах. На основании изучения обширного материала автор приходит к знаменательным выводам. «За редкими исключениями, деньги — одни лишь голые, прозаические деньги везде и повсюду открыли своим владельцам доступ в высшее американское общество». Это лишний раз доказывает, что американская элита состоит в основном из финансовой олигархии и родственных ей групп. «...Высший класс американского общества, каковы бы ни были его амбиции, — это всего лишь разбогатевшая буржуазия, и как бы ни были могущественны его представители, они не в состоя-
[08]
нии изобрести для себя несуществующее аристократическое прошлое». Показателен в этом отношении ограниченный результат попыток составить «светский регистр», придать ему общепризнанное значение и превратить светское общество в замкнутый круг высокородных семей. Попытки перенести на американскую почву аристократические нравы Европы имели весьма ограниченный успех вследствие отсутствия в США родовой аристократии и вследствие всеобъемлющей власти денег — этой основы господства финансовой олигархии. Несмотря на известные ограничения в доступе в «высшее» общество, связанные с происхождением и образом жизни, «богатые люди и их сыновья могут в конце концов, если все идет гладко, проникнуть в последние твердыни, где пребывают самые избранные».
Важен вывод автора об истинной роли «джентльменских клубов», играющих особо важную роль в жизни социальных верхов США: «Джентльменский клуб является одновременно и важным деловым центром, в котором вершатся финансовые и коммерческие дела, и важным светским центром, визирующими общественное достоинство своих членов». Это «общественное достоинство» неразрывно связано со степенью богатства.
Большую роль в духовном формировании и выработке классового самосознания подрастающих поколений имущих классов играют привилегированные закрытые учебные заведения, доступные только семьям, обладающим соответствующей степенью богатства. Подавляющее большинство членов современной властвующей элиты являются питомцами этих привилегированных школ и колледжей.
Таким образом, единство элиты не является простым отражением единства возглавляемых ею институтов. В книге утверждается и доказывается, что в современной Америке имеются различные существенные пункты совпадения коренных интересов экономической, политической и военной верхушек. Но автор не понимает, что самая широкая основа этого совпадения — общность экономических интересов финансовой олигархии и смыкающихся с нею групп.
Часто проявляется неспособность автора понять подлинную классовую природу общественных явлений,
[09]
Миллс нередко упускает из виду, что и военная знать и высшая правительственная бюрократия являются преимущественно представителями и проводниками интересов финансовой олигархии.
В трактовке вопроса о социальной сущности правящей верхушки США сказывается вся порочность самой буржуазной концепции «властвующей элиты». Буржуазная концепция «властвующей элиты», правящего слоя «избранных», имеет определенный социальный смысл, определенное социальное назначение. Она создана для того, чтобы скрыть классовую природу финансовой олигархии, закономерность ее образования и господства. Расплывчатость этого термина позволяет создателям этой концепции распространять понятие элиты на любые общественные отношения, на любые общественные формации.
В книге Миллса концепция «властвующей элиты» определенно направлена против марксистской теории классовой борьбы, против одного из основных положений исторического материализма об определяющей роли экономического базиса по отношению к политической надстройке. Называя марксистский подход к анализу явлений «упрощенным», Миллс в действительности сам упрощает и искажает марксизм, сводя его к вульгарному экономизму. В действительности Маркс и Энгельс никогда не отрицали самостоятельного значения политических факторов и сложное взаимодействие экономики и политики. Единственное, что утверждает марксизм и что подтверждается всем опытом мировой истории, — это то, что крупные изменения в политической надстройке в конечном счете определяются изменениями в экономическом базисе.
Отсутствие в книге Миллса глубокого анализа классовой природы правящей верхушки США сильно снижает общий уровень в целом интересного исследования.
Несмотря на то, что Миллс обнаруживает неспособность постичь сущность и ведущую роль финансовой олигархии, он все же, исходя из своей концепции властвующей элиты, уделяет значительное внимание деятелям «большого бизнеса» в целом и прослойке мультимиллионеров в частности. Как добросовестный
[10]
учёный, он ополчается протий распространённой апологетической версии, будто американский богач — это в основном выходец из низов, против мифа о богатом человеке, который «сам себя создал». В исследовании этого вопроса он применяет строгий научный прием, подвергая изучению достаточно представительную группу мультимиллионеров разных поколений. Миллсом собраны сведения о 275 самых богатых американских капиталистах трех поколений: 90 — в 1900 г., 95 — в 1925 г. и 90 — в 1950 г. Проанализировав эти данные, он пришел к весьма поучительным выводам.
Оказалось, что только 9% крупнейших богачей поколения 1950 г. происходят из бедных семей, располагавших средствами лишь для удовлетворения самых насущных нужд и (иногда) минимального комфорта.
Миллс показывает, что процент мультимиллионеров — выходцев из низов — от поколения к поколению уменьшался, а процент выходцев из высших слоев — увеличивался. Среди мультимиллионеров поколения конца XIX века процент людей, происходивших из низов и из высших кругов был одинаков (39% ). В поколении мультимиллионеров 1925 г. доля выходцев из низов уменьшилась до 12, а к 1950 г. — до 9%, между тем как доля выходцев из высших кругов составляла в поколении 1925 г. 56%, а в поколении 1950 г. — уже 68. Крупные американские богачи являются, как правило, потомками богачей, и с каждым поколением это правило имеет все меньше исключений. «Действительность и тенденция развития, — пишет автор, — характеризуются тем, что пополнение высших классов идет из среды самых богатых лиц. Богатство не только имеет тенденцию увековечить себя, но, как мы увидим, стремится монополизировать новые возможности создания «колоссального» богатства».
Анализ данных обнаружил, что в наше время 7 человек из каждых 10 крупнейших богачей происходят из высших слоев, 2 из 10 — из средних слоев и только 1 — из низших!
Итак, подавляющее большинство мультимиллионеров унаследовало значительное богатство от своих предков. В 1900 г., когда только 39% крупнейших богачей были родом из семей высших слоев, 88% этой группы богачей унаследовали состояние в полмиллиона долла-
[11]
ров и больше, а в поколении 1950 г. крупное состояний унаследовали уж е 93%.
Основной путь возрастания крупных богатств — это использование «накопленных привилегий», унаследованных вместе с богатством. Большинство крупнейших современных богачей, связанных узами родства с богачами предыдущих поколений, как указывает автор, родилось тогда, когда их предками был уже совершен самый большой «прыжок» к богатству и накопление привилегий шло полным ходом.
В связи с этим автор показывает необоснованность утверждений, будто огромные состояния возникали на основе откладывания излишка заработка, или жалованья, или за счет «нормального» предпринимательства. «Не существует, насколько мне известно, такого человека, который вступил в ряды американских мультимиллионеров попросту в результате того, что он откладывал излишек своего жалованья или заработка». «Представления об основателе огромного состояния, как об умеренном буржуа, создающем предприятие, которое под его умелым руководством постепенно расширяется, пока не становится крупной американской корпорацией, далеко не соответствует действительности».
То обстоятельство, что автор не опирается на теорию прибавочной стоимости, на теорию накопления капитала Маркса, резко снижает теоретический уровень его анализа процесса образования богатств. Но он правильно показывает главные приемы и пути образования современных крупны х богатств: финансовые манипуляции, спекуляцию ценными бумагами, получение выгодных военных заказов и военную наживу, налоговые привилегии и т. п.
Большим достоинством книги является то, что она отмечает особое значение финансовых методов обогащения, особую роль махинаций и манипуляций с ценными бумагами. В действительности, говорит Миллс, богачами становятся, как правило, не талантливые изобретатели и даже не капитаны промышленности, а финансовые главари. Они, говорит он о руководителях корпораций, «наживают миллионы... не потому, что они «специалисты» в области руководства промышленностью... Не промышленность, а финансы, не управленческая работа, а комбинации и спекуляции делают
[12]
их, как правило, миллионерами. Заправилы корпораций, добравшиеся до самой вершины пирамиды богатств, не были просто администраторами, а политиками в сфере бизнеса и членами могущественных клик, занимавших такие позиции, которые позволяли им использовать для личной наживы механизм накопления преимуществ, действовавший в их корпорациях».
Метким является утверждение автора, что организация и финансирование «холдинг-компаний» открыли наиболее легкий и короткий путь к богатству из всех когда-либо существовавших в США под сенью закона. Однако и здесь автор не смог подняться до понимания того, что современная эпоха, эпоха империализма, характеризуется господством финансового капитала — сращенного воедино капитала банковых и промышленных монополий. В своем анализе корпораций Миллс почти полностью упускает из виду банковые монополии и их роль, а тем самым и сращивание банковых монополий с промышленными. Более того, у него проскальзывает заведомо пренебрежительное отношение к банковому капиталу, игнорирование его роли. Так, в главе VI он пишет: «Не «финансовые заправилы с Уолл-стрита» или банкиры, а крупные собственники и администраторы владеют в своих самофинансирующихся корпорациях ключами к экономическому могуществу».
В одной этой фразе содержится несколько крупных заблуждений. Во-первых, «самофинансирование» корпораций, то есть развитие их на основе внутренних накоплений, отнюдь не исключает широкое пользование ими банковыми средствами и участие банков в промышленности, как и наоборот. Во-вторых, среди крупных «собственников и администраторов» корпораций солидную роль играют и те, которые подвизаются в банках Уолл-стрита и прочих крупных банках США. В-третьих, не верно, что «финансовые заправилы с Уолл-стрита» и банкиры не «владеют ключами к экономическому могуществу». Общеизвестно (и хорошо доказано, например, в книге В. Перло «Империя финансовых магнатов»*), что главную роль в контроле над экономикой США играют 8 финансово-монополистических групп, часть ко-
____
* В. Перло, Империя финансовых магнатов, Издательство иностранной литературы, М., 1958.
[13]
торых имеют своими центрами банки Уолл-стрита. Конечно, финансово-монополистические группы нельзя отождествлять с их банками, ибо последние являются орудиями господства соответствующих финансовых клик, но тем самым и банки оказываются составными частями сращенного воедино финансового капитала.
Непонимание Миллсом природы и роли финансового капитала отражает буржуазную ограниченность автора, его неспособность понять до конца классовую природу современного капитализма. Это тем более показательно, что при трактовке ряда частных вопросов, связанных с особенностями современного капитализма, автор обнаруживает трезвый взгляд на вещи и немалую наблюдательность.
Противоречивым и непоследовательным является и анализ экономической роли и природы богачей из мира корпораций, данный в главе VII книги. С одной стороны, Миллс выдвигает верное положение о слиянии крупных собственников и высокооплачиваемых администраторов в единый корпоративный слой богачей, обладающих особыми привилегиями и прерогативами. Такая постановка вопроса является научной, ибо она говорит о единстве класса буржуазии, об общности интересов крупных акционеров и ведущих администраторов корпораций. Такая трактовка бьет по модным апологетическим теориям об «обществе управляющих», о «революции управляющих» и т. д. Согласно этим теориям, развиваемым А. Берлем, Бернхэмом и многими другими «теоретиками», в главных странах империализма капитализм перестал быть капитализмом, так как реальное управление производством перешло в руки наемных администраторов, которые в управлении производством будто бы все более исходят из общественных интересов, а не из корыстных интересов отдельных капиталистов. Миллс убедительно показывает, что корпоративные администраторы сливаются с классом собственников и растворяются в нем. Следует лишь подчеркнуть, что этот слой не является по существу «новым», так как слияние происходит на старой основе частнокапиталистической собственности, частного капитала.
С другой стороны, в характеристике ведущих администраторов из мира корпораций у Миллса проры-
[14]
ваются и ошибочные нотки . Правильно утверждая, что «ведущие администраторы и крупнейшие богачи не представляют собой двух отличных друг от друга и четко обособленных групп», что те и другие «весьма основательно переплетаются между собой в мире корпоративной собственности и привилегий», он вместе с тем упоминает о «корпоративной революции» и говорит местами о ней в двусмысленных выражениях, напоминающих иногда писания теоретиков «революции управляющих». Так, в нескольких местах книги он выдвигает положение, что управленческая элита из мира корпораций обладает известной автономией по отношению к любой ограниченной группе собственнических интересов. В действительности «управленческая элита» отнюдь не обладает такой автономией по отношению к группе, владеющей контрольным пакетом акций.
Миллс здесь делает уступки новейшим апологетическим учениям, которым в общем противоречит его понимание корпоративных богачей. Его утверждения, что заправилы корпораций являются представителями «целой отрасли промышленности, а не просто руководителями тех или иных крупных промышленных фирм», что корпоративная собственность «с точки зрения реальных особенностей управления ею» является «собственностью целого класса», что конкуренция сменяется «решениями... опекунов, надзирающих за рынком», смыкаются с концепцией организованного капитализма.
Миллс не замечает того факта, что на смену свободной конкуренции приходят новые формы конкурентной борьбы — внутриотраслевой и межотраслевой, неизмеримо более ожесточенные и острые. Вопреки его заявлениям взаимоотношения внутри «большой тройки» (например, в автомобильной промышленности или в черной металлургии США) меньше всего напоминают «опекунство» над рынком. Даже между членами «большой тройки» или «большой четверки» идет борьба, свидетельствующая об отсутствии общей собственности «всей отрасли промышленности» и тем более — «собственности целого класса»! Согласованная политика проводится лишь по отношению к рабочему классу.
Буржуазная ограниченность Миллса проявляется, в частности, в том значении, какое он придает надуман
[15]
ному вопросу о «труде», о «необычайно активной деятельности» класса богачей. С одной стороны, он отмечает тенденцию роста процента рантье среди крупнейших богачей: в 1900 г. их было 14%, в 1925 г .— 17%, а к 1950 г. — 26%. Следовательно, около четверти богачей ведут в полном смысле праздный образ жизни. И тем не менее Миллс подчеркивает, что среди американских богачей не преобладают и никогда не преобладали «богатые бездельники». Чем же они заняты? Оказывается, что «они обычно так или иначе «трудились», чтобы увеличить стоимость тех купонов, которые им предстояло стричь, — или по крайней мере делали вид, что «трудятся», хотя к их услугам имелись люди, ведавшие их делами».
Мы не подвергаем сомнению наличие среди богачей лиц, способных проявлять «необычайную» энергию и активность в деле увеличения стоимости купонов, которые им предстоит стричь. Но можно ли считать это «трудом»? Ведь «труд» по присвоению прибавочной стоимости является независимо от его формы эксплуататорской деятельностью и тем более эксплуататорской, чем более энергичной и активной она является! Трактовка автора в данном случае отдает духом буржуазной апологетики!
Следует отметить, что в некоторых вопросах развития корпоративной собственности автор занимает правильную позицию. Он решительным образом отвергает пресловутую версию о «демократизации» акционерного капитала. Он показывает, например, что из всей массы неквалифицированных рабочих США владеют акциями лишь 0,2% и что все владельцы акций составляют в совокупности самое большее 0,2 или 0,3% всего взрослого населения страны. Он показывает, что львиная доля акционерных прибылей достается богачам из мира корпораций.
Научно добросовестную, прогрессивную позицию занимает автор и в вопросе о пресловутой «революции в доходах», «открытой» американскими апологетами империализма (С. Кузнец и др.). Миллс убедительно показывает, что официальные статистические данные, якобы свидетельствующие о падении доли крупной буржуазии в общем национальном доходе, глубоко порочны, так как они заведомо искажены широчайшей и всем
[16]
известной практикой уклонения американских богачей от высоких налогов посредством искусственного занижения декларируемых доходов.
Одно из несомненных достоинств книги Миллса — анализ возвышения военщины. Автор показывает, что возрастающее влияние военщины — явление сравнительно новое в истории США, связанное с милитаризацией всей жизни страны. .Как во «Властвующей элите», так и в новой книге, вышедшей в 1958 г. («Причины третьей мировой войны» *), Миллс выступает противником милитаризации США и подготовки ее империалистическими кругами новой войны. Он разоблачает софизмы, служащие оправданию агрессивного курса внешней политики США, защищает необходимость и возможность мирного сосуществования двух систем.
Однако его анализ причин милитаризации и роста военной опасности не лишен ошибок. Достаточно указать, например, на его заявление в начале главы VIII рассматриваемой книги, что существование на земном шаре 81 национального государства представляет собой главное условие возникновения современных войн. Это заявление, отдающее дань буржуазному космополитизму, показывает, насколько засорено мировоззрение автора буржуазными предрассудками и как далек он в ряде вопросов от понимания действительных причин военной опасности в современном мире.
Возвышение военщины автор связывает главным образом с ростом объема и удельного веса военного бюджета, с его превращением в главный источник капиталистического обогащения и наживы. В связи с этим он рисует процесс проникновения генералов на руководящие посты в корпорациях. «Надо полагать, — правильно отмечает он,— что руководителей корпораций, воспользовавшихся услугами военных вельмож, разменивающих свою славу на богатство, интересовали не столько их знания в области финансов и промышленности, сколько их связи в военных кругах и знание порядков и нравов военного ведомства». Иными словами,
_____
* Wright Mills, The Causes of World War Three, New York, 1958.
[17]
генералы оказываются полезными на руководящих постах в корпорациях вследствие того, что при помощи их связей легче добиться выгодных заказов, авансов, субсидий и т. п.
Но гораздо меньше внимания уделяет автор показу того, какую направляющую роль, какое решающее значение имеют круги финансовой олигархии в определении целей и направления милитаризации хозяйства и политики страны. Это придает Миллсову анализу данного круга явлений односторонний и поверхностный характер.
Хотя автор не вскрывает истинных пружин современной агрессивной политики правящих кругов США, он тем не менее, показывая рост влияния военщины в составе элиты, высказывает много интересных и верных мыслей, пронизанных честным и искренним стремлением к миру. Именно это стремление подсказало автору следующее утверждение: «Когда имеется тенденция трактовать фактически все переговоры, ставящие своей целью мирное урегулирование, как сеяние «обезоруживающих мирных иллюзий», а то и как измену, активная деятельность дипломата становится бесцельной, ибо дипломатия становится тогда лишь прелюдией к войне или интермедией между войнами, и дипломат уступает место военному лидеру». Наличие в книге подобных утверждений свидетельствует о прогрессивности позиций автора в вопросах войны и мира.
Интересен вывод автора, данный в главе, посвященной возвышению военщины: «На вопрос о том, имеется ли ныне военная клика, мы отвечаем: да, военная клика имеется, но точнее было бы именовать ее властвующей элитой, ибо она состоит из людей, действующих не только в военной области, но и в области экономики и политики; интересы этих людей все больше и больше смыкаются».
Значительное внимание уделяется в книге третьей прослойке в составе правящей верхушки — официальным руководителям правительственного аппарата, значение которых возрастает в связи с развитием государственно-монополистического капитализма. Как отмечалось выше, Миллс ставит все три части правящей вер
[18]
хушки рядом, считает их равнозначными, равноценными, придавая решающее значение их взаимодействию, взаимопереплетению. Следует, однако, отметить, что иногда автор отходит от этой точки зрения и становится на правильные позиции.
Так, в главе VI автор заявляет: «Не профессиональные политики из состава «видимого» правительства, а заправилы корпораций, представленные либо лично, либо через своих эмиссаров в официальном политическом руководстве страной, сосредоточили в своих руках власть и обладают всеми средствами для охраны привилегий своего корпоративного мира. Если они официально не царствуют, то зато фактически управляют многими жизненно важными областями повседневной американской жизни, и нет таких сил, которые оказывали бы им стойкое и успешное сопротивление. И как люди, сформировавшиеся и выдвинувшиеся в мире корпораций, эти властители не выработали в себе действенных моральных преград, которые ограничивали бы их корыстные устремления».
Эта правильная оценка роли хозяев монополий в жизни страны, к сожалению, осталась изолированной, не обогатила метод и пути исследования в целом.
Главы, посвященные политической жизни США, ценны тем, что в них раскрывается процесс разложения и упадка буржуазной демократии, разложения и упадка буржуазного парламентаризма. Здесь сказываются с полной силой черты добросовестного исследователя, трезво оценивающего факты и процессы.
Проанализировав в главе X состав политической верхушки и тенденции ее развития, Миллс устанавливает, что доля в ней людей, подвизавшихся когда-либо в местных органах власти или в местном правительственном аппарате, сокращалась из поколения в поколение. В среде высших политических деятелей также произошло явное уменьшение доли людей, избиравшихся когда-либо в законодательные учреждения США. В политической верхушке быстро растет удельный вес так называемых «аутсайдеров» — так автор определяет людей, которые провели большую часть самодеятельной жизни вне чисто политических организаций и попали в сферу политики по назначению или случайно, на короткое время.
[19]
«Правительство Эйзенхауэра, — заявляет Миллс, — в основном представляет собой узкий круг политиков-аутсайдеров, занявших решающие посты в правительственном аппарате. Этот круг составляют богачи из мира корпораций и их агенты плюс высокопоставленные военные».
«Политические аутсайдеры, занимающие командные посты в исполнительных органах власти... являются в массе своей богачами из мира корпораций, в котором они выступали как юристы, администраторы или финансисты»... Так мимоходом автор признает подчинение правительственной власти крупным корпорациям, монополиям!
Миллс пишет, что «все эти тенденции... свидетельствуют об упадке законодательных органов и о том, что выборные должности не являются теперь обязательными ступенями высокой политической карьеры. Это означает «бюрократизацию» политики...»
В главе XI, рассматривая состав американского конгресса, Миллс отмечает, что входящие в него 96 сенаторов и 435 членов палаты представителей «не представляют рядовых граждан», что они «представляют тех, кто преуспел на предпринимательском поприще и в сфере деятельности свободных профессий». В этой главе характеризуется отрыв конгресса от народных масс, от их нужд.
Миллс дает весьма нелестную характеристику двум господствующим буржуазным партиям США, заявляя, что «национальные комитеты этих крупных партий состоят главным образом из ничтожных в политическом отношении личностей», что «различия между обеими партиями, если говорить об их отношении к общегосударственным проблемам, весьма невелики и весьма расплывчаты». Все растущая часть фундаментальных проблем не выносится на решение конгресса, и тем более — на обсуждение избирателей при избирательных кампаниях. Деятельность конгрессменов не вращается вокруг подлинно политических проблем и превращается во второразрядную политическую деятельность, ибо реальные решения выносятся небольшой кучкой представителей «властвующей элиты». Главенство исполнительной власти дошло до того, что законодательные органы низведены на уровень второразрядных
[20]
звеньев государственной власти. Органы государственной власти, регулирующие частную экономическую деятельность, то есть деятельность корпораций, монополий, неизменно становятся помощниками или прислужниками тех капиталистических предприятий, которые они призваны регулировать и контролировать.
Любопытные суждения автор высказывает и в отношении американского рабочего класса и рабочих организаций. Он отмечает, что в 30-х годах могло казаться, что в США появилась новая политическая сила — рабочий класс. Можно было полагать, что рабочее движение сумеет создать влиятельный блок, «независимый от мира корпораций и государства и вместе с тем влияющий на них и борющийся с ними». Почему же это не произошло? Интересно объяснение, которое дает этому автор: «Но, попав в зависимость от правительственных органов, профессиональные союзы начали затем быстро терять свое влияние и играют теперь незначительную роль в высокой политике».
Надо учесть, однако, что оценка автором рабочего движения также страдает известной односторонностью: Миллс видит только правое крыло рабочего движения. Между тем в американском рабочем движении есть боевые классовые организации, не зараженные оппортунизмом: стойко борется за интересы рабочего класса, за народные интересы Коммунистическая партия США, есть боевые организации и в профсоюзном движении (например, профсоюз электриков и др.).
Хотя Миллс высказывает скептическое и критическое отношение к буржуазному либерализму и связанным с ним общественным силам, его надежды и симпатии несомненно на их стороне. Как буржуазный либерал и социолог-идеалист, автор склонен возлагать свои надежды лишь на интеллигенцию, и особенно на научную интеллигенцию, только на силу разума и мысли. Непонимание передовой роли рабочего класса лишает автора способности увидеть действительные пути избавления американского народа от господства «властвующей элиты».
В. Е. Мотылев
[21]
Цитируется по изд.: Миллс Р. Властвующая элита. М., 1959, с. 05-21
Далее читайте:
Философы, любители мудрости (биографический указатель).
Сочинения:
Властвующая элита. М., 1959.
The Sociological Imagination. L., 1959;
Power Politics and People. N. Y., 1963.
