II Романовские чтения (original) (raw)

II Романовские чтения

Рогов И.В.

зам начальника отдела по культурной политике Департамента культуры Костромской области

«Смелостью и мужеством витязь, ремеслом грабитель»

(Действия польского полковника А.-И. Лисовского на территории Костромского края в период Смутного времени начала XVII века)

Характеристика, вынесенная в заголовок настоящей статьи, дана Н.М.Карамзиным одному из наиболее ярких персонажей Смутного времени в России начала XVII века – литовскому (белорусскому) шляхтичу, польскому полковнику Александру-Иосифу Лисовскому, который с 1608 по 1610 год возглавлял наиболее боеспособный отряд армии Лжедмитрия II, а затем перешел под знамена короля Сигизмунда III.[i]

Важным этапом деятельности Лисовского стали попытки подавления земского движения, вспыхнувшего на территории Галичского и Костромского уездов в самом конце 1608 – начале 1609 годов и отсюда распространившегося на все Замосковье и Поморье.[ii] Особую актуальность рассмотрение данных событий приобретает сегодня, в преддверии 400-летнего юбилея династии Романовых и в год, когда Костромская область может с полным правом отмечать 400-летие разгрома отрядов Лисовского в июле 1609 года в сражениях, состоявшихся у городов Кинешмы и Юрьевца, входивших тогда в состав Костромского уезда, а также у Ипатьевского монастыря близ города Костромы.

На фоне незаурядной личности этого польского военачальника становятся особенно заметными мужество и героизм простых российских крестьян и посадских людей, которые, несмотря на явное превосходство противника в военных навыках и вооружении, нашли возможность дать ему отпор и в конечном итоге одержали победу.

Александр-Иосиф Лисовский (полное имя – Александр-Иосиф Лисовский-Янович) – выходец из рядовой и, по-видимому, обедневшей шляхетской семьи, принадлежавшей к гербу «Еж».[iii] Ко времени участия в описываемых событиях Лисовскому было немногим более 30 лет.[iv] Следовательно, родился он около 1577 г. Рассказывают, что прежде чем избрать военную карьеру, А.-И. Лисовский некоторое время учился в иезуитском колледже в г. Вильно.

В 1607 году Лисовский принимал участие в «рокоше Зебжидовского» – восстании части польско-литовских магнатов и шляхты против Сигизмунда III, на стороне противников короля. Поэтому оставаться на родине стало для него небезопасным: он был лишен дворянства и объявлен вне закона. Данный факт нашел отражение в договоре между Василием Шуйским и Сигизмундом III. Этот договор, подписанный 17 (27) июля 1608 г., предусматривал заключение между Россией и Речью Посполитой перемирия на 3 года и 11 месяцев, и освобождение всех пленных поляков, находившихся в России после печально известной свадьбы Лжедмитрия I и Марины Мнишек. О Лисовском же в договоре было сказано, что с ним московские власти могут поступать по своему усмотрению, так как он «выволанец (wywolaniec), и чести своей отсужен».[v]

Польский полковник прибыл в лагерь Лжедмитрия II поздней осенью 1607 года. Первоначально его отряд состоял из 200 всадников, но по пути к русской границе Лисовский смог пополнить его донскими казаками.[vi] По свидетельству К. Буссова, полковник привел в стан Лжедмитрия II «700 конных копейщиков».[vii] На российских наблюдателей численность «полка» Лисовского не произвела впечатления: составитель Нового летописца сообщал, что «пришел к Вору из Литвы полковник Лисовский с небольшим отрядом». Но при этом он отметил, что именно по инициативе этого полковника самозванец активизировал боевые действия и, в частности, предпринял поход на Брянск: «Начал [Лисовский] говорить Вору о том, чтобы идти на Брянск: «Покамест де у царя Василия будут собираться ратные, мы де тот замок, идучи, возьмем». Вор же его выслушал и начал собираться».[viii] Здесь проявился деятельный характер А.-И. Лисовского, а также особенность его тактики: брать города и крепости не длительной осадой, а «изгоном», то есть внезапной атакой.

В конце августа – начале сентября 1608 г., после продолжительного рейда на Рязанщину, полк Лисовского прибыл в Тушино, где поступил под командование нового гетмана самозванца – усвятского старосты Яна-Петра Сапеги[ix], который в сентябре 1608 г. привел в тушинский лагерь солидное подкрепление: 1700 польских солдат, до этого воевавших против Швеции и взбунтовавшихся из-за невыплаты жалования.[x] 19 (29) сентября 1608 г. 10-тысячная армия Лжедмитрия II во главе с Я.-П. Сапегой выступила к Троице-Сергиеву монастырю. Овладение данной крупной крепостью открывало путь в Замосковные города, Верхнее и Среднее Поволжье. Входивший в состав указанной армии полк Лисовского насчитывал 5-6 тысяч всадников и 6 полевых орудий. Большую часть этих сил составляли русские служилые люди разных категорий, в том числе бывшие «болотниковцы», а также казаки.[xi]1

Стремясь помешать походу войск Лжедмитрия II к Троице, царь Василий направил против Я.-П. Сапеги войско во главе со своим младшим братом И.И. Пуговкой-Шуйским. Решительное сражение произошло 22 сентября (2 октября) 1608 г. у с. Рахманцева. Это был первый большой бой с правительственной армией, в котором участвовал А.-И. Лисовский. Он завершился тяжелым поражением московских ратников, которое надолго лишило правительство царя Василия возможности активно действовать за пределами осажденной столицы.[xii]

Один за другим города, расположенные к востоку от Москвы, в так называемом Замосковье, стали присягать на верность новому «государю». Костромичи присягнули Лжедмитрию II сразу вслед за ярославцами в первых числах ноября 1608 г. Костромское посольство, в состав которого входили архимандрит Ипатьевского монастыря Феодосий и игумен Богоявленского – Арсений, доставило в стан Я.-П. Сапеги под Троице-Сергиевым монастырем подарки: хлеб, «два осетра длинных», «лисицу черну», да два косяка меха костромского. 1 (11) ноября 2008 года присягу самозванцу принесли жители Галича.[xiii]

Лагерь Я.-П. Сапеги под Троице-Сергиевым монастырем более чем на год стал базой для походов войск Лжедмитрия II в Замосковье, Поморье, на Верхнюю и Среднюю Волгу. Вскоре население этих регионов в полной мере ощутило последствие пребывания на своей территории десятитысячной армии, постоянно нуждавшейся в материальном обеспечении. В города и села двинулись «загонные отряды», направляемые отдельными полками и ротами с целью сбора продовольствия, а также денежного и вещевого довольствия для солдат. Эти отряды состояли из казаков и «пахоликов» – военных слуг польских шляхтичей. Их действия сопровождались грабежами, насилиями и пытками крестьян и посадских людей.

То, как расходовалось продовольствие, поступавшее в тушинские лагеря, весьма красноречиво описал К. Буссов: «Головы, ноги, печень, легкие и другие внутренности животных выбрасывались, и их так много лежало повсюду на проходах в лагере, что собаки не могли всего сожрать, и из-за этого в лагере распространилось такое зловоние, что стали опасаться мора. Ежедневно самые маленькие люди в лагере варили и жарили что только есть отменного, пили больше медов, чем пива, в таком изобилии был найден готовый мед у крестьян и в монастырях».[xiv]

Варварское разграбление и крайне нерациональное использование ресурсов Замосковья наемниками самозванца привело к тому, что эта территория, которая могла бы в течение многих месяцев, а может быть и лет содержать армию Лжедмитрия II, была опустошена меньше, чем за месяц. Население замосковных городов и уездов, добровольно признавшее власть «царя Дмитрия» в надежде сохранить имущество и обеспечить относительную безопасность, жестоко обманулось в своих ожиданиях. Результатом этого стало земское движение против тушинцев, стихийно вспыхнувшее на костромской земле уже в начале декабря 1608 г. и оттуда распространившееся по всему Замосковью и Поморью.[xv]

26-27 ноября (6-7 декабря) 1608 г. началось восстание в Галиче, поводом к которому послужили слухи о разгроме тушинских отрядов войсками воевод В. Шуйского: М.В. Скопина-Шуйского и Ф.И. Шереметева. В действительности до подобных побед было еще далеко. Тем не менее, галичские ополченцы выступили к Костроме.

Представитель Я.-П. Сапеги на Костромской земле – дон Хуан Крузатти, был уверен, что зачинщиком мятежа является костромской воевода Д.В. Горбатый-Мосальский, и в своих письмах гетману называл его не иначе, как «искариотом».[xvi] Однако последний до конца сохранял верность Лжедмитрию II, за что и поплатился: восставшие костромичи схватили воеводу, а также находившихся с ним литовских людей и бросили в темницу. Д.В. Горбатый-Мосальский был затем подвергнут жестоким пыткам и казнен: ему отрубили ноги и спустили под лед р. Волги.[xvii]

Затем костромичи присягнули на верность Василию Шуйскому. Вместе с галичанами они выступили в поход к Ярославлю с целью освободить его от тушинцев.

Во время этих бурных событий А.-И. Лисовский со своим полком осаждал Троице-Сергиев монастырь. Но отпадение от Лжедмитрия II Галича, Костромы и Ярославля заставило Я.-П. Сапегу принять решительные меры. Против восставших были направлены полк Лисовского, а также отряды ротмистров Э. Стравинского и Б. Ланцкронского общей численностью около 3 тысяч человек (2 тысячи казаков и четыре роты регулярной польской кавалерии, по 180 человек каждая).

Около 11 (21) декабря 1608 г. Лисовский подавил анти-тушинское восстание в Ярославле.[xviii] Когда об этом стало известно участникам объединенного костромского и галичского ополчений, находившимся всего в двух верстах от города, в их рядах произошел раскол. Дворяне и дети боярские решили перейти на сторону Лисовского. Они составили заговор, и по условному сигналу «ясак» напали на своих союзников – посадских и крестьян, пытаясь отбить у них «наряд», т.е. артиллерию. Попытка не удалась, однако представителям недворянской части ополчения пришлось спешно отступить к Костроме, бросив по пути обоз. Галичские дворяне и дети боярские присоединились к Лисовскому и вместе с ним двинулись от Ярославля на Кострому.[xix]

Кострома в то время располагала достаточно мощной крепостью и могла, при необходимости, выдержать осаду. Но измена наиболее опытных в военном деле участников ополчения – дворян и детей боярских, внесла дезорганизацию в ряды защитников города. Очевидно, как в случае с Брянском и Коломной, конница Лисовского взяла Кострому внезапным ударом: «и воры литовские люди и казаки и дети боярские пришли на нас в Кострому ж, и на Костроме нас, крестьян, галичане и костромичи дворяне и дети боярские, ворам литовским людем подали; и воры нас и дети боярские многих крестьян на Костроме побили, и наряд галицкой (т.е. пушки) взяли, а иные наши ратные люди разбежались врознь».[xx]

Последним оплотом восставших стали расположенные в черте города монастыри, имевшие каменные стены и здания: Богоявленский и Крестовоздвиженский (на территории костромского кремля). Богоявленский монастырь был взят 30 декабря 1608 г. (10 января 1609 г.). Наряду с защитниками, в ходе штурма погибли три иеромонаха, один иеродиакон и семь монахов. Царь Василий Шуйский в 1609 г. прислал на имя игумена Арсения утешительную грамоту и извещение об отпуске из Нижнего Новгорода хлеба для монастырской братии.

В Крестовоздвиженском монастыре были убиты 10 монахов и архимандрит Геннадий.[xxi]

3 (13) января 2009 г. Лисовский захватил Галич[xxii] и отправил отряд Н. Пудковского к Солигаличу. Солигаличане вынуждены были присягнуть на верность Лжедмитрию II и заплатить выкуп в 250 рублей.[xxiii]

С целью не допустить нового восстания, в Костроме был оставлен сильный гарнизон «с большим нарядом из 3 проломных пушек и полного сорокового снаряда».[xxiv]Артиллерия, возможно, была вывезена из Галича.

В конце января 1609 г. Лисовский покинул Кострому и направился к Троице-Сергиеву монастырю. Первоначально тушинскую администрацию в Костроме возглавлял ростовский воевода И.Ф. Наумов, затем его сменил Н.Д. Вельяминов.[xxv]

Практически сразу после ухода Лисовского в феврале 1609 г. в Костроме вновь вспыхнуло восстание. На этот раз, наряду с тушинцами, расправе со стороны восставших подверглись костромские и галичские дворяне, и дети боярские, перешедшие в декабре 1608 г. под Ярославлем на сторону Лжедмитрия II. Около 200 дворян с их семьями были утоплены в Волге. Н.Д. Вельяминову с оставшимися сторонниками пришлось укрыться за стенами крепости Ипатьевского монастыря.[xxvi]

В течение марта 1609 г. город неоднократно переходил из рук в руки. Сначала ростовский воевода И.Ф. Наумов и польский ротмистр Сума, а затем полковник С. Тышкевич отбивали город у земцев. Но уже к концу апреля 1609 г. Кострома попала под прочный контроль земского ополчения. В руках Н.Д. Вельяминова и тушинцев остался лишь Ипатьевский монастырь и прилегавшая к нему территория по правому берегу реки Костромы.[xxvii]

В то время как тушинцы безуспешно пытались удержать за собой Кострому, полковник Лисовский со своим летучим отрядом громил врагов «царя Дмитрия» в других уездах России.

Во время подавления земского движения Лисовский, его солдаты и казаки проявляли особую жестокость по отношению к населению, «убивая и истребляя все, что попадалось на пути: мужчин, женщин, детей, дворян горожан и крестьян».[xxviii]В значительной степени эта жестокость объяснялась тем, что большую часть отрядов Лисовского составляли «русские тушинцы» и казаки, связавшие свое будущее с успехом движения Лжедмитрия II и искренне ненавидевшие «изменников царя Дмитрия». А тому, как следует поступать с «государевыми изменниками», россияне успели научиться еще во времена опричнины.

В начале мая 1609 г. в Кострому прибыл посланный М.В. Скопиным-Шуйским воевода Давыд Жеребцов, отряд которого состоял из профессиональных воинов: галичских и костромских детей боярских, нижегородских и сибирских стрельцов, унженских, парфеньевских и судайских казаков.[xxix]

С приходом Давида Жеребцова тушинцы, осажденные в Ипатьевском монастыре, оказались в критическом положении. Н.Д. Вельяминов одну за другой направлял в стан Я.-П. Сапеги отписки с мольбой о подкреплениях.

Наряду с Костромой и Галичем, в Костромском Поволжье в конце 1608-начале 1609 гг. сформировался еще один крупный очаг анти-тушинского сопротивления. Его центрами были Решма, Кинешма и Юрьевец Поволжский. «Бог же вложил мысль добрую во всех черных людей, и начали собираться по городам и по волостям: в Юрьевце Поволжском собрались с сытником Федором Красным, на Решме с крестьянином Гришкой Лапшою…».[xxx]

Земцам удалось освободить от тушинцев ближайшие населенные пункты: «И в Лухе литовских людей побили и дворян, схватив, отослали в Нижний (Новгород – И.Р.), а иных [людей] взяли и дома их разорили, и пошли в Шую». Против восставших выступил суздальский воевода Ф.К. Плещеев, но в начале февраля 1609 г. его рать была разбита в бою у с. Дунилова близ Шуи ополченцами из Кинешмы, Юрьевца и ряда соседних городов во главе с Федором Бобарыкиным.[xxxi]

И хотя в конце февраля – начале марта 1609 г. направленные Я.-П. Сапегой подкрепления, состоявшие в основном из польских наемников, разбили земское ополчение под Суздалем, разорили Шую, Плесо, Лух и Холуй, Федору Бобарыкину и земцам удалось удержать за собой Решму, Кинешму и Юрьевец.[xxxii]

Таким образом, к началу июня 1609 г. участок Волжского водного пути от осажденного тушинцами Ярославля до Нижнего Новгорода оказался в руках сторонников Василия Шуйского. Единственным оплотом власти Лжедмитрия II в Верхнем Поволжье оставался Ипатьевский монастырь. Тем временем из Великого Новгорода выступило войско во главе с кн. М.В. Скопиным-Шуйским, усиленное шведским корпусом под командованием Я.П. Делагарди. В Нижнем Новгороде к походу против тушинцев готовился казанский воевода боярин Ф.И. Шереметев.

В этих условиях важной стратегической задачей тушинских военачальников стало подавление земского движения в Верхнем Поволжье, что позволило бы не допустить объединения правительственных войск.

Эту задачу взялся решить А.-И. Лисовский. В начале июня 1609 г. его полк, усиленный полками Й. Будилы, Пузелевского и ростовского воеводы И.Ф. Наумова выступили в поход на Кострому из лагеря под Ярославлем.[xxxiii]Но первый удар они нанесли по расположенному в 85 верстах ниже по течению Волги городу Кинешме.[xxxiv]

Смысл этого маневра заключался, вероятно, в том, чтобы не допустить возможного подхода к Костроме юревецко-кинешемского ополчения во главе с Ф. Бобарыкиным. Нападение на город произошло 26 мая (6 июня) 1609 г. накануне праздника Вознесения Господня и было совершенно неожиданным для кинешемцев.[xxxv]Тем не менее, они оказали яростное сопротивление тушинцам. На помощь защитникам Кинешмы из Юрьевца Поволжского прибыл отряд ополченцев во главе с Федором Бобарыкиным. Однако Лисовскому удалось разгромить земское ополчение: «и град Кинешму взяли приступом…, воеводу Федора Бобарыкина и ратных людей многих побили…».[xxxvi]

От Кинешмы Лисовский со своими полками двинулся по правому берегу Волги к Костроме. Согласно преданию, в 11 верстах от Кинешмы, напротив села Солдоги, расположенного на левом берегу Волги, тушинцам попытался оказать сопротивление отряд местных крестьян во главе с детьми боярскими Куломзиным и Шушериным. Этот отряд был полностью уничтожен, а тела его предводителей позднее похоронены на кладбище в с. Солдоге.[xxxvii]

Двигаясь на помощь Н.Д. Вельяминову, Лисовский направил к нему послание с пленным костромским посадским человеком Олешкой Иевлевым, который был перехвачен в Костроме ополченцами и на допросе показал, что «отпустил его Лисовский… в Ипатьевский монастырь к Никите Вельяминову, чтобы в Ипатьевском монастыре сидели крепко, а мы-де вас выручим… хотя бы нам добыть малых судов с десяток, и мы-де, зашедши сверху, перевеземся в них через Волгу пехотою, человека по два и по три».[xxxviii]

Очевидно, полковник рассчитывал, что Н.Д. Вельяминов может контролировать, помимо собственно Ипатьевской крепости, еще и прилегающую к ней территорию, включая участок левого берега Волги. Весеннее половодье уже закончилось, приближался межень, и конница Лисовского вполне могла преодолеть Волгу на лошадях вплавь, а пехота – на небольших лодках.

Однако этот расчет оказался ошибочным, так как 11 (21) июня 1609 г. ополченцы во главе с Д. Жеребцовым форсировали р. Кострому и открыли огонь по «воровским таборам», стоявшим вокруг монастырских стен. Н.Д. Вельяминов оказался блокированным в Ипатьевском монастыре и не мог прикрывать полки Лисовского во время переправы.[xxxix] Переправляться же на берег, занятый противником, было очень рискованно, так как и коннице, и пехоте требовалось время для того, чтобы привести себя в готовность и построиться в боевой порядок.

Лисовский в августе 2008 г. уже потерпел поражение при переправе через сравнительно неширокую р. Москву у Медвежьего брода и не стал еще раз испытывать судьбу. Он вновь пошел вниз по Волге в сторону Юрьевца, чтобы достать речные суда, с их помощью переправиться на левый берег и все-таки захватить Кострому.[xl]

После разгрома земского ополчения во главе с Ф. Бобарыкиным, в этой части Поволжья оказывать сопротивление тушинцам было некому. Оставив отряд Наумова в с. Решме, Лисовский занял и сжег Юрьевец. Здесь ему удалось достать 4 струга и 6 лодок. Суда перевезли к Решме, где и стали переправляться.[xli]

Волга в этом месте была шире, чем под Костромой, примерно посередине русла располагались намытые течением острова. Один из них (в некоторых источниках он именуется «Мамшин») стал перевалочной базой для переправлявшихся тушинцев.[xlii]

Уцелевшие жители Юрьевца и близлежащих к нему селений, входивших в состав Елнатской и Березниковской весей, вместе с семьями перебрались на левый берег Волги и, объединившись с жителями левобережных населенных пунктов, принадлежавших к Коряковской веси, решили, во что бы то ни стало помешать переправе Лисовского: «на берег реки Волги вси собравшеся, брань противу врагов творяху, не дающее ни единому от них, ко брегу их приближитися, но порным бдением, и стрелянием врагов одолеваху».[xliii]

Согласно преданию, защитники волжского левобережья в своих молитвах обращались к местно-чтимому святому – преподобному Макарию Унженскому и Желтоводскому, который уже не раз спасал их во время татарских набегов. При этом они дали обет «монастырь воздвигнути… во имя преподобного».[xliv]

И святой пришел им на помощь. Местные жители и взятые в плен воины Лисовского свидетельствовали, что неоднократно наблюдали явление преподобного Макария как «старца в монашеском образе, светла видением, власы главы и брады имуща седы, овогда ходяща по берегу, …овогда же в малой ладийце по реце ездяща, и даже до острова безбоязненно доезжающа, и стрелы их (тушинцев – И.Р.) пущаемые на его самого, и на православныя люди, собирающа к себе в ладийцу и отвозяща на берег, к правоверным».[xlv]

В середине июня 1609 г. правительственный воевода Ф.И. Шереметев получил известия о действиях Лисовского под Костромой и Кинешмой. «И послал Федор Иванович на них [рать] в судах, и сошлись с ним под Юрьевцом Поволжским на острове…».[xlvi]

Нижегородское ополчение прибыло к Решме 28 июня (8 июля) 1609 г. в самый разгар переправы, что стало полной неожиданностью для тушинцев. В это время Лисовский и 200 казаков уже переправились на левый берег, отряд И.Ф. Наумова находился на острове, а Й. Будила и Подгорецкий продолжали оставаться на правом берегу.[xlvii] Ополченцы получили возможность разбить тушинские полки по частям: «и побили их (тушинцев – И.Р.) наголову, а иных потопили. Лисовский же с небольшим отрядом, что в ту пору был на берегу, убежал, и возвратились ратные люди в Нижний со многим богатством».[xlviii]

Разгром на Костромской земле наиболее боеспособного тушинского карательного отряда во главе с А.-И. Лисовским имел самые роковые последствия для движения Лжедмитрия II. Лишенный надежды на помощь, тушинский гарнизон Ипатьевского монастыря капитулировал. Верхнее Поволжье перешло под контроль правительственных войск, следствием чего стало изгнание отрядов Лжедмитрия II из Замосковья. А это, в свою очередь, явилось одной из важнейших причин краха самозванческой авантюры.

Местные предания о помощи преподобного Макария Унженского и Желтоводского в победе над тушинцами у Решмы и Юрьевца, вероятно, способствовали формированию общероссийского почитания данного святого. Возможно, указанные предания стали известны юному Михаилу Федоровичу Романову и его матери инокине Марфе во время их пребывания на Костромской земле в 1612-1613 гг. Это могло послужить основанием для молитвенного обращения будущего российского государя к преподобному о скорейшем возвращении из польского плена его отца – Филарета (в миру Федора) Никитича Романова и стать одним из значимых стимулов паломничества, совершенного царем Михаилом ко гробу святого Макария в 1619 г.

Земское движение, начавшееся в 1608-1609 годах на Костромской земле, явилось предвестником того патриотического подъема, который охватил все русское общество в 1611-1612 годах, привел к созданию народного ополчения во главе с Д. Пожарским и К. Мининым и положил начало преодолению структурного кризиса, охватившего нашу страну в первое десятилетие XVII века.

Примечания

[i] Карамзин Н.М. История государства Российского. Т.IX–XII. Калуга, 1993. С. 485.

[ii] Костомаров Н.И. Смутное время Московского государства в начале XVII столетия. Исторические монографии и исследования. М., 2008. С. 423.

[iii] Энциклопедический словарь. Том XVII-А. «Ледье-Лопарев». Издатели: Ф.А. Брокгауз, И.А. Ефрон. СПб, 1896. (Переиздание: М.; ТЕРРА-TERRA, 1991. Том 34. С. 739-740.

[iv] Станиславский А.Л. Гражданская война в России XVII в.: Казачество на переломе истории. М., 1990. С. 27.

[v] Платонов С.Ф. Очерки по истории Смуты в Московском государстве XVI-XVII вв. (Опыт изучения общественного строя и сословных отношений в Смутное время). М., 1994. С. 229.

[vi] Тюменцев И.О. Смутное время в России начала XVII столетия: движение Лжедмитрия II. М., 2008. С.182.

[vii] Буссов К. Московская хроника. 1584-1613. // Хроники Смутного времени. М., 1998. С. 101.

[viii] Новый летописец. // Хроники Смутного времени. М., 1998. С. 318.

[ix] Тюменцев И.О. Указ. соч. С. 257.

[x] Там же. С. 248-249.

[xi] Флоря Б.Н. Польско-литовская интервенция и русское общество. М., 2005. С. 74; Тюменцев И.О. Указ. соч. С. 268.

[xii] Буссов К. Указ. соч. С. 108-109; Тюменцев И.О. Указ. соч. С. 287-289.

[xiii] Тюменцев И.О. Указ. соч. С. 304, 421.

[xiv] Буссов К. Указ. соч. С. 111.

[xv] Генкин Л.Б. Ярославский край и разгром польской интервенции в Московском государстве в начале XVII века. Ярославль, 1939. С. 88.

[xvi] Тюменцев И.О. Указ. соч. С. 441.

[xvii] Островский П. Историко-статистическое описание Костромского первоклассного кафедрального Ипатьевского монастыря. Кострома, 1870. С. 13.

[xviii] Там же. С. 14; Тюменцев И.О. Указ. соч. С. 446.

[xix] Генкин Л.Б. Указ. соч. С. 94.

[xx] Там же. С. 95.

[xxi] Скворцов Л. Материалы для истории города Костромы. Кострома, 1913. Ч. I. С. 64-65.

[xxii] Тюменцев И.О. Указ. соч. С. 447.

[xxiii] Генкин Л.Б. Указ. соч. С. 96.

[xxiv] Миловидов И. Очерк истории Костромы с древнейших времен до царствования Михаила Федоровича. Кострома, 1885. С. 201.

[xxv] Островский П. Указ. соч. С. 14-15.

[xxvi] Костомаров Н.И. Указ. соч. С. 431; Генкин Л.Б. Указ. соч. С. 104-105.

[xxvii] Тюменцев И.О. Указ. соч. С. 466.

[xxviii] К. Буссов Указ. соч. С. 114.

[xxix] Тюменцев И.О. Указ. соч. С. 471.

[xxx] Новый летописец. С. 328-329.

[xxxi] Там же.

[xxxii] Тюменцев И.О. Указ. соч. С. 465-466.

[xxxiii] Там же. С. 471.

[xxxiv] Генкин Л.Б. Указ. соч. С. 120.

[xxxv] Козловский А. Взгляд на историю Костромы. М., 1840. С. 152.

[xxxvi] Новый летописец. С. 325.

[xxxvii] Козловский А. Указ. соч. С. 153.

[xxxviii] Скворцов Л. Указ. соч. С. 66.

[xxxix] Островский П. Указ. соч. С. 17.

[xl] Генкин Л.Б. Указ. соч. С. 121.

[xli] Там же.

[xlii] Житие и сказания о чудесах св. прп. Макария Унженского и Желтоводского (рукопись XVIII в.). // Солигаличский краеведческий музей, № 1149. Л. 221об.

[xliii] Там же. Л. 222.

[xliv] Там же. Л. 222об.

[xlv] Там же. Л. 223-223об.

[xlvi] Новый летописец. С. 331.

[xlvii] Тюменцев И.О. Указ. соч. С. 494.

[xlviii] Новый летописец. С. 331.

II Романовские чтения. Центр и провинция в системе российской государственности: материалы конференции. Кострома, 26 - 27 марта 2009 года / сост. и науч. ред. А.М. Белов, А.В. Новиков. - Кострома: КГУ им. Н.А. Некрасова. 2009.