Александр Шишкан рассказ ЭСКИЗ (original) (raw)
Представляем вашему вниманию один из ранних рассказов нашего постоянного кишиневского автора, большого друга "Идиота" Саши Шишкана. Кстати, поздравляем его с выходом в свет сборника "Дельтаплан" (издательство "Литература артистикэ"), где опубликованы Сашины "Сказки с моралью" и рассказ "Труп на обочине"!
Александр ШИШКАН
ЭСКИЗ
рассказ
Дверь приоткрылась и мертвый свет дневных ламп проник в захламленную комнату, осветив темный ворох картин в углу, черный перекошенный мольберт, стол с лежащими на нем палитрой, кистями, светлой изогнувшейся змеей и телефоном, чью-то приплюснутую голову, насаженную на длинный, тонкий шест, большой черный экран на стене, невысокого человека без головы, нервно помахивающего правой рукой, и узкий, поставленный стоймя гроб. Откуда-то доносился странный тихий шелест.
Молодой человек в сером плаще замер на пороге. Лицо его выражало любопытство. Сзади, переминаясь с ноги на ногу, со скучающим видом стоял полисмен.
Молодой человек несколько раз провел рукой по темной стене. Что-то щелкнуло. Комнату залил яркий электрический свет.
Молодой человек обвел комнату взглядом. Ворох картин в левом углу. Перекошенный мольберт с незаконченным рисунком: человек в белом, сжав голову руками, отвернулся к стене, на полу - клочки разорванных фотографий. Желтый стол, с лежащими на нем палитрой, разноцветными кистями, тонким изогнутым рулоном бумаги и зеленым телефоном. Стеклянный абажур на длинной тонкой подставке. Окно, завешанное большой черной шторой. Синий запачканный халат, небрежно брошенный на высокую спинку старинного кресла, правый рукав халата колышется от ветерка, поднимаемого стоящим в углу вентилятором. Справа - узкий, похожий на гроб шкаф.
Осмотревшись, молодой человек подошел к вороху картин и стал осторожно вытаскивать их, внимательно разглядывая, по одной.
Серая пустынная улица.
Еще одна.
Площадь, по которой медленно едет одинокий велосипедист. Станция метро. (Жилы, кости, мясо - все перемешалось в светло-красном вязком месиве. Его чуть не вырвало, когда он все это увидел. Еле сдержался. А Утенок - тот ничего: подошел к самому краю, вытянул свою тонкую шею, в глазах - любопытство… Вот как сейчас перед глазами: голубые рельсы (как они не покраснели от крови?) и забрызганный поезд… всего десять минут назад.
Поле, маленькая черная фигурка на горизонте. Небо (просто небо: несколько облаков на голубом фоне, и больше ничего).
Лицо старика: желтое, изборожденное морщинами, с тлеющей сигарой в уголке рта (Шеф раскуривал сигарету, когда тот к нему подошел; взял у того из рук залитый кровью блокнот, перелистал, нашел два адреса: "Ну, стажеры… Как раз для вас дело. Ты - по домашнему, ты - по служебному…" И вдогонку: "Понятыми постовых возьмите…")
Длинный ряд небоскребов вдоль опустевшего шоссе.
Дождь, и скачущий по лужам щенок. (Узколицый тип в сизой шляпе заикался, и левая щека у него дергалась. "Трудно сказать… Трудно сказать… Его никто не сталкивал - это точно… да… это точно… Никого рядом не было… А вот случайно ли упал или нарочно - не могу сказать… Покачнулся и медленно упал… может потерял сознание… Да…". Та старуха, в детской панамке, тараторила минут пять; все что удалось из этого понять - никто не кричал, а больше они ничего не видели. Первый постовой развел руками: "Остальных свидетелей задержать не удалось"; "задержать"… Второй стоял тихонько в стороне, как будто его это не касалось. Шеф побледнел от злости и начал раскуривать сигару, в это время к нему тот подошел, с блокнотом - как только он возился в этом месиве…)
Солнце над горами.
Комната: диван, стол, кресла, фотографии на стене.
Опять поле.
Шоссе, с удаляющимся грузовиком-рефрижератором.
Полисмен подошел сзади. Уставился на грузовик ничего не выражающим взглядом.
Птица: вид важный, головка повернута, не сводит с тебя своего блестящего взгляда.
Последняя: мотоциклист, летящий под откос; губы сжаты, взгляд сосредоточен, заднее колесо отлетает в сторону.
Молодой человек отложил картину, прошелся по комнате. Полисмен не сдвинулся с места, смотрел на мотоциклиста.
Молодой человек потрогал кисти. Краска на них была красная, еще свежая.
Молодой человек развернул рулон. Пять эскизов. Один из них - приплюснутый абажур в двух проекциях; по нему - надпись - "Единство и доверие".
Он перевел взгляд на абажур на длинной тонкой подставке.
На стекле прописью замерли пять округлых букв:
ЕДИНС
Нижняя дуга у "Е" почти сливалась с петелькой, делая ее похожей на "О". "С" оставалась незаконченной, напоминая половинку другого "О".
Полисмен повернулся и подошел к шкафу. Открыл его: шкаф был пуст.
(Два адреса, на первой странице, странно, как их не залило кровью. Два адреса и телефон. Вот, перед глазами).
Тихий ветерок теребил руку.
Молодой человек подошел к телефону, снял трубку и набрал семизначный номер. В трубке сразу щелкнуло.
- Алло?
- Это я. Нашел что-нибудь?
- Ничего. Он снимал комнату - крохотная комнатушка: телевизор, несколько книг и немного мебели. Разве что письма, восемь штук, десятилетней давности.
- От женщины?
- От мужчин. Троих.
- И ничего больше?
- Ничего. А у тебя?
- Все в порядке. Дело закончено.
- Ты нашел что-нибудь?
Молодой человек кивнул и сказал:
- Нет. Но дело закончено.
- Шефу объяснишь, - хмыкнул Утенок.
Молодой человек положил трубку. Поймал удивленный взгляд полисмена.
- Прочтите, - молодой человек кивнул на абажур.
Полисмен помедлил.
- "Единс", - буркнул он.
- Закончите.
- Единство, - медленно, с расстановкой произнес полисмен.
Молодой человек улыбнулся.
- У вас есть дети и они вас любят.
Полисмен нахмурился.
- У меня нет детей.
Молодой человек провел пальцем по нижней дуге буквы "Е". Та расплылась и слилась с петелькой, так, теперь уже первая буква точно читалась как "О".
- Странно… - произнес молодой человек.
конец