Артур Исаченков, сочинения 1994 года (original) (raw)

* * *

Что-то в этих спицах есть, явно от переливания крови или мочи, не все ли равно. Ну-ка, сними очки, а теперь одень. С очками тебе хорошо, жалко что лысая, но лучше. Как ни крути, а сегодня праздник. Правда, башка вся в шрамах. "Часто ангел посещал, по головке настучал". Мне бы радисткой на Новый год, да юбочку скроить из панамки. Времени маловато, чувствую, размагниткой попахивает, а где - не могу понять. Было это в танце. Пируэт, подножка, конечно же специально, а вы думали случайно? Еще она умела, вот просто умела и все, все не знаю, но умела. Финики помните? Так вот они опять появились, правда уж больно приторные, но в рот брала. Бетонная призма на волосатых ножках в поисках пьедестала упала, случайно зацепившись за другую ножку недобежавшего. Теперь придется очень долго вставать. А с другой стороны, лежать - не бегать. Здесь хорошо, трава кругом, деревья, в общем, парк, как парк культуры, следовательно и отдыха. Опять же охранники правопорядка - не случайность, все как положено, при дубинках, а то как же, вдруг культура возникнет. Предупреждают обычно свистком в сторону или сразу по свистку. А нас здесь никто не трогает, так и валяемся, где поподя, недалеко друг от дружки. Правда, кое-кто успел, так они уж давно стоят и наблюдают. Нам снизу все адно виднее, да и сами понимаете, на свету они все какие-то одноликие, сразу и не разберешь.

8.3.94 г.

* * *

Говорить о целесообразности восприятия, навязываемого этими глюпоальными соображениями, имело определенный цвет...
Эти маленькие мягкие существа были ни что иное, как постоянное планетарное преддверие предчувствий тех огромных живых тоннелей, которыми, словно щупальцами, шевелило ядро земли.
Сорвалось с крюка, упало и покатилось по бархатным икринкам распоротого сосуда, некогда принадлежавшего правителю исключительного состояния. Ох, как не хотело Оно сопротивляться этому, безликому по состоянию, искрящемуся качеству. Поднимаясь вниз, было нелепо наблюдать за этими червями, рыхлившими прозрачную аномалию своими алмазными глазами...
- Закурить не найдется?
- Найдется. - И рука протянула скомканный кусок газеты, датированный каким-то цветом.
- Маловато информации!
- Я бы не сказал, - отдирая от шеи малахитового паука, ответил тот с улыбкой. - Вы только посмотрите, какого состава краска! - Он резким движением вскинул газету вверх и дунул. Послышалось легкое потрескивание.
- Нет, это не серьезно!
- Я вижу вы спец!
- А вы что, думали, я стану это курить?
- Нет. Но Вы, наверное, слышали, что это именно тот самый цвет. У нас здесь есть любители, коим было бы это в охотку.
- А что вы думаете по поводу общепризнанного?
- Я этим не занимаюсь. Могу Вам, если это будет угодно, предложить половину 888-й страницы. Она практически для биологической среды безвредна.
- Безвредна?
- Вы зря на этих пауков обращаете внимание. Мы просто тут пробуем кое-что уточнить. - Он ткнул проводником в ту сторону, откуда доносился смех.
- Но это же гора. Ох Вы хитрец!
- Я знаю, что и у Вас тоже кое-что имеет место происходить на внутренних поясах памяти. Они тоже думали, что это просто горный минерал.
- Объяснитесь!
- Я думаю, Вы не будете отрицать, что минутная глупость - это и есть то исключительное состояние, которое, пройдя такое термоизменение, осталось истинным глюпоальным мышлением, превосходящим совершенство. Помните, как в древней пословице: "Умная реплика расслоившейся реки на глупых берегах". Ну так как на счет 888-ой?
- О! Эту трехкратную бесконечность у нас уже ни во что не ставят.
- Тогда я просто не знаю, о каком общепризнанном Вы говорили.
- Одну минуту. - Он посмотрел туда, откуда по-прежнему доносился смех. Это была все та же гора на том же месте, но только с другими очертаниями.
- Так Вы, оказывается, ничего не знаете? Тогда позвольте спросить, как долго Вы не курили?
- Со вчерашнего ветра.
- А на моем уже светло. Кстати, эти малахитовые прекрасно справляются с телепатической задачей - вызыванием глюпов на сетчатку памяти. Вы, наверное, это уже на себе чувствуете. И то, что Вы называете общепризнанным в вашей памяти исключено как яркий пример так называемой "правды", в принципе не существовавшей. Одним из связующих глюпоальной концепции была сконцентрированная глупость, коей не уделялось особого внимания. Первые глюпы были раскурены совсем недавно одним проводником и принадлежали они в основном деятелям, т.е. делателям искусства, в чьей порядочности того цвета мы не сомневались. Я буду весьма неосторожен по этому поводу напомнить Вам одну из поговорок того цвета: "Парадоксаль сущ унич мя" (Парадоксальное время уничтожит меня - пер. с . . . . цвета). Так что извините и не разбрасывайтесь впредь тем, в чем сомневаетесь. А мне пора.
- Я могу спросить?
- Да.
- Позвольте взять этого малахитового паука, их здесь много.
- Ради цвета! Я просто имел за счастье трансформировать очередной глюп. Это всего лишь производное, полученное от сканирования Вашего разговора на ту гору. А на смех не обращайте внимание.

1. 11. 94 г.

* * *

Отыскал портрет Гитлера, вспомнил Сталина, посмотрел на томик Ленина. Перебирая в голове всю эту шлоебень до бесконечности, выпустил на волю забродивший на всем этом дух кислой капусты...
Он верил в чудеса только через бинокль, который достался ему в наследство от минувшей войны. О ней он почти ничего не читал, да и по правде говоря - не хотел. Наблюдая за картиной бытия сквозь эту бесхитростную систему стекол и зеркал, ему было интересно очутиться в лесу под своими ногами, попадая в жуткую ситуацию обыденных обрядов. До чего же они страшны эти простые и безобразные твари, таскающие в своих челюстях желеобразные гигантские яйца! Перехватывало дух, глядя на столпотворение, творящееся в их храме! И только производящие на свет пребывали в некоем оцепенении.
Оторвав глаз от линзы и прикурив сигарету, долго наблюдал за копошащейся точкой у реки. Не выдержав, заглянул, путаясь в догадках. Так и есть: мужик ворует свеклу на колхозном поле. Посматривает по сторонам. Дым лезет в глаза. Вспоминается винтовка с оптическим прицелом и пачка новеньких маслят. Было б интересно стрельнуть под руку и посмотреть. Но тот, набив мешок, спокойно разогнулся и почему-то уже в позе героя, окропил земельку из своего сморщенного прибора. Оказывается, удовлетворение напрочь отбивает чувство страха, коем болен в достижении установленной цели. Но это уже не интересно.
Интересно посмотреть гораздо ближе, скажем, обратить внимание на водные процедуры, совершаемые некоторыми жителями, незнающими чувства долга перед тем, что может называться совестью. Точнее сказать, теми, которые в силу своих принципиальных соображений никогда не станут передовиками производства. Здесь можно глазеть аж до сумерек. Вот она - правда жизни, переходящая в ту доступную форму, достойную подсматривания. Вы видели, как ныряют утки? А толстую тетку, не обремененную одеждами? Она считает, что ее никто не видит и с этим я согласен, что придает мне особую уверенность в стратегическом превосходстве. Об этом можно много говорить, сравнивая и путаясь в нужной последовательности. Это роскошь - видеть кустодиевскую "Купчиху" или "Венеру", только в более распущенном виде и запущенном саде. "Девственный репейник" - название этому совершенству, замешенному на молоке и крови. Без стыда совершен тайный обряд омовения и это становится уже не интересным. Но я как ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ провожаю ее, посматривая по сторонам, до первой хаты и, убедившись в правильности своего поступка, в считанные секунды, преодолев значительное расстояние, становлюсь участником уже другого...
Так уж повелось, что "Троица" - это уже интересно, и в этом магическом треугольнике, наряду с такими мощными отправными точками, существует некая мягкотелая разжиженная связь, заслуживающая подробных наблюдений. И Вы уже не Артист и не Сократ, Вы просто пришли пообщаться, возобновив ту связь, которая способна наладить контакт и вознестись, на время забыв, где Вы и почему небо и земля перемешались. Даже если Вы и тот и другой, можно только догадываться, что происходит во время употребления лекарства и яда одновременно. Растягивается земля до формы яйца, затем растягивается еще больше, т.е. до неузнаваемости, превращаясь в эдакую липкую струну, которая рвется и разорванными концами сбивает взъерошенные звезды в этой консервной банке из-под минтая. Тут же выстраивается диаграмма прерывистого дыхания на окружающую среду плюс угроза попадания бактерий, способных в содружестве с видоизмененными существами усугубить пребывание и радость общения. Сопровождаясь ритуальным танцем рук, возникающая ситуация берет верх и постепенно отключает от беседы этих спартанцев с массой восстановившейся к этому времени по форме земли. И вправду "святая", глядя на спящих, подумал бы кто-то. Свинья тоже может быть святая и опровергнуть этот факт сложно. Такое чувство, что жуешь туалетную бумагу.
Я переворачиваю бинокль и они со своими проблемами исчезают. Умышленно увеличиваю расстояние, улетая от ненужных мне возникающих ситуаций. Так уж получается, что эти блестящие вкрапления в горную породу мне начинают нравиться. С молотка говорить легко, когда есть о чем. Вы соревнуетесь в беге или в чем? Нет! Они просто, охотно выстраиваясь в ряд, ждут своей первородной участи, заранее зная, что будут обречены. В чем же их суть и какова их сущность? Что ими движет в помыслах своих и что необходимо для того, чтобы достичь того баланса, при котором наступает восторг? Вещи, эти производные от ума, так обожаемые нашим обывателем: машина - гроб, макроме - петля, ключ - патрон. Право на накопительство при жизни. Хорошо, чтобы в гробу лежал только один бинокль и вечное право на его использование хотя бы одним глазом, поскольку другой в данный момент наблюдает за поджариванием юных тел, различно наброшенных на обычный лохматый прямоугольник. Эти возвышающиеся над землей формы, о многом говорившие ночью, в этот момент лениво переворачивались, подставляя то ту, то другую часть отдыхающим тварям. В основном это были мухи с чувством огромного удовлетворения за правильность своего выбора. Я не люблю загорать, но наблюдать за загорающими и вольно поводимыми себя людьми - именно та возможность еще и еще раз убедиться в сформулированных жизнью правилах. Особенно тогда, когда человек считает, что он невидимка и что содеяв тот или иной поступок, он волен поступать именно так, а не иначе.
Получается так, что с этим биноклем от увиденного чувствуешь себя голым. Хочется оглянуться и крикнуть, или сплюнуть в конце концов, но чувство комфорта обязывает наблюдать и уже всплывает все, забыв все правила этикета, обусловленные и уже обозванные происходящим хаосом отчуждения. Вы видели порнофильм? Это гораздо лучше того, что может случаться. Спокойно выпив уже остывший чай, наблюдаю за парочкой собак, напоминающих убегающие дырявые вагоны, битком набитые солнечными зайцами, так и не наевшимися своей оранжевой мечтой, на плесневелой изумрудно-малахитовой пене с вожделением выдавленной махровыми дырами обезумевшей от наглости древесины. Вы праведник? Из чьих же грез? Вы смотрите на горение свечи сквозь оптику и вами овладевает страх огненной бездны со своими бесящимися уродами с запиханным бисером под весь рост. Вы цепенеете от одной мысли, мысли "успеть или быть?" Она - всего лишь показатель и не такой уж гибкий, как хотелось.
Выжигая на дереве неприличное слово из татарского лексикона, убеждаешься в том еще больше. Можно и на руке, даже интересно, когда появляется первый дымок с запахом горящей шкуры. Укус пчелы, не более, a сколько прелюдии! И в этих выхваченных из детства уроках существуют свои оценки. И эта пяти-бальная система становится бесполезной тратой нервов и времени в той умопомрачительной системе увлекательных чисел. Разноцветные стекляшки, навалившиеся друг на друга нечто большее, чем просто удивиться. И эти пацаны, ныряющие якобы за жемчугом, уже не видят, как их сверстницами завязаны узлы. Случалось и выходили из воды, заставляя краснеть, но не отворачиваться, и, отрезвев от воды, стоя вот так, наверное, первый раз, влюблялись в те мило улыбающиеся создания. Потом искавших, но их не нашедших, встречали других, но уже по-другому смотрящих. И казалось все бесконечным.
Что-то улетало и возвращалось в новом неузнаваемом облике с выдуманными причудливыми цветами, впялившими в тебя огромную каплю глаз, которую я только что сумел разглядеть. Сейчас становится заметным то, что так долго утаивалось от глаз, и кто такие трава и деревья в их красивом противоречии, и кто такие те окружающие меня безмолвные на первый взгляд организмы, доставляющие столько радости общения и прикосновения. И ловятся руками очумелые белки на малиновом полигоне, и решается проблема женственности шариковой ручкой в полголоса, и совсем уж не потому, что это из области прикосновений. Специально выпущенный крик с поднесенной к нему зажженной спичкой напомнит озорного факира, охваченного голубовато-зеленым пламенем неизвестно из какого цирка. А те же самые пацаны, в панике от приближающегося раздражителя, все-таки засматривались на того смельчака, усевшегося на дереве и пародирующего испражняющуюся на лету огромную птицу. И это было и, может быть, в том первородный грех - пожертвовать, но увидеть, а уж пройти или остановиться - право на молчание.
Человек умен, доверчив. Какая красивая блядь! Теперь она уже бабушка, и о чем она думает, несложно догадаться. Говорили о ней все, а я подсмотрел из сарая напротив, скажем, случайно, прихватив бинокль. Слабоват он оказался, да и многого я не понял. Ритмическое колебание стоявшего по стойке смирно - всего лишь жест под всеобщий шумок возникающего соблазна, вызванного рождением все тех же желеобразных яиц с их прочными челюстями, разрывающими змеиную шкуру, некогда хранившую леденящий холод с металлическим привкусом средневековых пыток и украшенных окровавленной розой, брошенной под ноги той блистательной особы, чьи пронзительные стоны завораживали еще способную, но уже обреченную на гибель расползающуюся плоть с ее высокомерием и изрыгающимися брызгами задыхающейся аномалии, заполняя ячейки того искусственного укуса, коим обладает небесное вздрагивание в синхронно-медленном развитии прозрачных форм, достойных созерцания в исключительно мертвых каплях.
Я перевожу взгляд в небо и вижу небо с его вечным соблазном наблюдать. И чувства меня не подводят. Я - точка, идущая в обратную сторону сквозь эту лазурную сверхчувствительную линзу своего бинокля до тех пределов ограниченного поля того зрения.

5. 12. 94 г.

* * *

Говоря об этом......
Вы даже не хотите убедиться в правоте ваших высказываний? Ну а как же те, которые не вспомнят из них ни одного слова? А те, которые попробуют заучить наизусть хотя бы доступное их понимания? Нет, вы просто большой выдумщик, если желаете остаться в тени дерева, которое не посадили. А помните, в одном из ваших высказываний допускалась возможность существования образных способностей? По вашей же нелепой выходке было организовано повальное увлечение Бог знает чем, и это "чем" действительно будоражит своей наглостью. Нет, я не хочу сказать, что вы .......
Он просто разобрался первым. За собой он и оставил это право. О нем было много споров, особенно в тех кругах, которые были заинтересованы в этом. И то, что порой старалось каким-то образом отвлечь, скорее увлекало именно тем же. Тогда многие говорили, что он герой, что случайные всесторонне развиты, что ограниченность одного всего лишь подсказка другому, стоящему на этой лестнице, способной противоречить. Вы просто скандалист, дышащий в лицо какой-то бурой весной. Не той, которая соображает впопыхах, а той, которая уже на подходе. Неужели об этом нельзя было сказать раньше? Неужели только воплощенными движениями по вертикали и горизонтали рождается то, что он обозвал ложью?
Интересно, скучно, ничего в этом нет, шутка, мне стыдно за него. Все это напоминает капроновый чулок, именно с той ноги, о которой вы подумали. А вы не подумали, что с ним можно разговаривать? Цвет при этом имеет огромное значение, как и значение цвета ничего не имеет, особенно значения в том смысле понимания, когда это уже становится неважным. Он просто отмирает, как исчерпавший себя вариант наблюдений...
Принципиально вставшие вопросы характеризуются лишь обусловленными ответами, зачастую даже не способными отстоять какую-либо точку. В этом случае точка становится именно тем объектом, способным к наблюдению, не распространяясь. Блестящая карьера, успех, личная лаборатория и власть, ограниченная возможностью выбора. Замечать, к примеру, несложно, если это становится важно-заметным, но и отсутствие этой проблемы развивается с поразительной быстротой, способной в определенный момент даже увлечь. Почему горсть собранных в ладонь ягод обязательно должна быть съедена? Нет, он просто их выбросил, вспомнив заученную цитату. Отсутствие воли? Или как это? Размножаться? Или способствовать этому процессу? - Приманка, доставляющая радость непонимания. В конце концов, яблоко или бочка? И он с улыбкой отбрасывает и то и другое. Это было сказано как удар бичом, он даже не успел оглянуться на затаивших дыхание. Но если вы уже стали говорить об этом, так продолжайте. Вариантов отомстить гораздо больше, чем вы думаете, и позабавиться их первостепенностью - архиважнейший подвиг или так ожидаемый успех с его неподдельным чувством потери. Это была просто его идея. Настолько проста в сложности своей, что всяческое, даже косвенное вмешательство в ее пределы было чревато унизительными последствиями.
Было достаточным посмотреть на разбросанные по полу предметы, чтобы убедиться в их ненужности, но очень важных для оценки той ситуации, в которой "это" имеет немаловажное значение. Морские звезды, облепленные крабами, рассматривали сквозь зеркало свое отражение в виде черных пирамид с втиснутыми в них яйцевидными кристаллами, напоминающими вход в запретные слои специальных напоминаний и тут же по заданной траектории оставляли след между несуществующими объектами. На сколько этого достаточно? Или на сколько этого окажется мало, чтобы понять предметную зависимость, столь хладнокровно прогрессирующую на опухоли принципиальных возможностей? Складывающееся непостоянство этих связей подчинено адаптационному моменту, способному сохранить тот или иной всплеск эмоций. И в вашем угрызении совести я вижу кубик, что валяется на кукле с оторванной головой.
"Я БЫЛ БЫ ВЕСЬ ВО ВЛАСТИ ВАШЕЙ НЕНУЖНОСТИ" - он помнил эту строчку и гордился тем, что помнил. Позвольте! Вы совершенно ушли от той темы, с которой начинали! Так вот я и говорю: "Не все ли равно, с чего начать и чем закончить?" Не с нас и не нами, а как же то и это... последующее... Способное в конце концов обязывает и оно мгновенно до беспредела.
Эта никчемная способность заострять внимание на точке не дает возможность наблюдать за последствиями ее общения на совершенно другом уровне. Отвлеченность - это и есть всепожирающая устремленность, способная доставить удовлетворение в виде потери, а компенсацией страдают и те и другие в обычном порядке их общения.
Продолжение следует из распоротого брюха в виде черных икринок, нанизанных, как оказалось, всего лишь на одну единственную и уже достаточно натянутую струну, а в том, что стерла ночь, он все же разобрался. Если бы она встала немного раньше, ей не пришлось бы догонять отъезжающий транспорт и каблуки не визгнули по ледяному стеклу и никто не догадался бы, в чем она провела эту ночь. Не случись этого падения - не нужно было бы тратить столько времени на то, чтобы, задыхаясь красными щеками, успокоить своим вниманием разгоряченную толпу.
Вы зря сомневаетесь - здесь больше ничего не произойдет, уверяю вас, даже если вы и не помните ничего из того, о чем она при этом говорила. Ну а Он? А Он любил только одно - писать при случае: "Окончание следует".

15. 12. 94 г.