Елена Маркевич рассказ ПРОКЛЯТАЯ ЛУНА (original) (raw)
Елена Маркевич
ПРОКЛЯТАЯ ЛУНА
р а с с к а з
Если Вы взяли на себя труд прочесть это, то я считаю своим долгом предупредить, что признаю своими те несколько роялей в кустах, длинноты, притянутые за уши ситуации, претензии на оригинальность, а также полную нелюбовь к сдвоенной "н", которые, вне всякого сомнения, будут Вас раздражать.
Признаю также, что мне не дают спать лавры Саши Черного, Исаака Бабеля, К.Г. Паустовского и А. Кнышева.
Ни в коем случае не рассчитываю на снисхождение по причине моего оскольчатого кругозора и образа жизни.
Приношу Вам искреннюю благодарность за внимание, боюсь, я этого не заслужила.
Автор
Солнце было таким красным и так спешило сесть в сосны на Ильинке, словно гнала его большая нужда.
Август сочился тягучим соком слив и коротким вечерним зноем. Астры ошалевали от прикосновений слетающих иногда листьев и мечтали о листопаде. Листья готовились стать гербарием, а бергамотовые груши, похожие на задницы, - вареньем. Обилие яблок предполагало, что владельцы винных тупичков станут еще богаче, а пристрастные к недорогому алкоголю еще счастливее.
Александра Шелковая шла на свой день рождения разглядывая Август. Август она любила. Весной, когда земля пахнет любовью, все набухает и в таком состоянии сходит с ума, ей просто хотелось жить и присутствовать при набухании. А в Августе - мятежном, вычурном, плодоносящем, ее терзало волнующее ощущение грядущего греха. Чувство было рецидивирующим. Ей нравилось.
В меха и бусы оправленная, отчаянно рыжая Александра была диковинной и стильной. Порыжела она накануне утром, и хоть причин этому было несколько, видимой стал парикмахерских дел мастер по фамилии Бездель.
Их встреча была закономерной. Александра с вечера пребывала в меланхолии и надрывно мечтала о переменах.
Бездель же перманентно был готов творить. Он сразу почувствовал в Александре страсть к экстремальной ситуации, эксперименту и авангарду. И был прав. Среди многочисленных, часто откровенно пагубных пристрастий эта любовь была самой любимой. Сашенька, пожалуй, не была азартна, и не любила карты, домино и перетягивание каната. Ей незачем было соревноваться, и дух соперничества не был ей по вкусу.
Какое же поле деятельности предоставлялось Безделю, какая возможность поэкспериментировать и поупражняться в экстравагантности! Когда Саша села в парикмахерское кресло, не стало идей относительно будущей прически.
- Мадемуазель? - мастер вежливо коснулся ее макушки. Он должен был знать, может дамочка все же знает, чего хочет.
- Мадам. - Александра уважала себя и возраста не скрывала ни при каких обстоятельствах. В конце концов ее опыт покоился не на том, от чего она воздержалась.
Чего она хочет дамочка не знала. Куафер так долго и строго изучал Сашкино отражение в зеркале, что она почувствовала себя виноватой, некрасивой, и очень этому удивилась.
- Так. Будем стричь и красить, - тон мастера исключал наличие вариантов.
При подборе колора отказали красному, как откровенному, синему как скромному и черному как родному.
- Тициан? - предположил наконец цирюльник.
- Это что-то сродни морковке? - Шурочка расшалилась. - Так сделайте со мной это!
Через два с половиной часа ее голову венчало миленькое, интенсивно ржавое сооружение, что превзошло все ожидания, даже самые смелые.
Руки у Безделя были хороши (Сашка прилепила ему свою фамилию и потешалась над Безделем-Шелковым), причесочка выполнена в полном соответствии с требованиями пастижерного искусства, публика шокирована, Александра довольна. Чего еще?
Александра шла через вечерний Август. Он подступал к ней сулящий, нырял под юбку, льнул к кружевным панталонам и горчичной волной поднимался по загорелому, как городская булка животу. Дальше, конечно, черед красивой ложбинки на тесном бюсте, но последний был так невелик, что ношение известных корсажных изделий не было обязательным.
Отдавая дань условностям, Саша все же лифчик надела. И напрасно. Он пощипывал, не давал дышать и норовил выглянуть из-за корсажа. Александра уже в пути сняла его и сунула в сумочку с яблочком, вечным пером и портмоне. Портмоне - дурак-дураком, но скоро пришлось воспользоваться его услугами. Нельзя же на день рождения без цветов.
Она жила по принципу "без необходимого обойдусь, без лишнего - никогда". Поэтому покружила вокруг уличного лоточника, поболтала с ним и купила соломенную шляпку с невыносимо пестрой лентой и щедрым фитонабором. По легенде шляпа была греческой.
- А это не Афины Паллады шапка? - примеряла счастливая именинница.
- Что вы?! Она же совсем новая, а вы в ней хорошенькая, как пончик! - продавец греческих шляп целовал пальцы, хрипел и закатывал глаза.
- В жизни не видал женщины красивей!
Опаздывать Александра не любила, но опаздывала с завидным постоянством. Когда она, рыжая как падла и хорошенькая, как пончик, появилась-таки в ресторане, ее гости были уже за столом, напоминающим клумбу с островами алкоголя и продуктов питания.
Ресторан, казино и еще что-то там разместили в старинном доме красного кирпича. Очень давно дом принадлежал богатым и бездетным сестрам помещицам, которые воспитывали девочку-сироту, что потом стала Сашкиной бабушкой.
Гостей было двое: Сашкин бывший муж, который и затеял этот праздник, и Сашкина же вечная подруга - особа талантливая и стервозная. Муж был импозантным и вальяжным - Август Шелковый. Они с Александрой расстались, но поддруживали, иногда встречались. Женщины не умеют дружить, а Сашка была на редкость верным другом, хотя с мужчинами предпочитала другие отношения. Во всяком случае они рано или поздно такими становились.
Август был старше Саши на тридцать лет и стал ее первой любовью. Она умудрилась стать его последней.
Ему уже хотелось больше отдать, чем получить, она же была и осталась женщина-дочь. И в этом смысле союз их был подходящим. Он был искушенным любовником, она безгранично доверяла ему, считая, что в их отношениях не может быть ничего запретного, и делала свою любовь с ним в полном соответствии с этим и до полного изнеможения.
Человек полигамен, и вряд ли это касается мужчин в большей степени, чем женщин, но тут было так: Августа уличили в адюльтере, причем он сам был искренне удивлен произошедшим. Не было скандала, унизительных разбирательств и обещаний. Все-таки многое сумел он вложить в Сашкину головку. Александра сразу прониклась ситуацией и перешла в новое качество.
Внешне все было прежним. Она хозяйничала, дурачилась, перепоручала нудные дела и трахалась с Августом до обмороков, но уже без предупреждения превращалась из ласковой кошки в зверя со вздыбленной шерстью и горящими глазами. И так, наконец, внушила ему, что паталогически развратна и расторможена. Потом чуть сама в это не поверила и решила на деле проверить, так ли. Проверила. Поняла, что еще не так, и что изменить телом - грех не так большой руки, как если душою. Но к какой номинации отнести произошедшее, не знала и предоставила Августу возможность в этом разобраться.
Он был благороден, но испытывал острое чувство разочарования, вины и, наверное, утраты. Впрочем, и не наверное. Он знал, что противоречия скоро станут антагонистическими, и оставил ее.
Помня о том, что украшает девушку, Александра шла к столу, стараясь не раскачивать бедрами. Сашина подруга Мирка в густом красном, с волосами черными и блестящими как копирка была породиста и хорошо пахла. Шляхетная наследница с костром на голове вначале ошеломила приглашенных, а потом и успокоила.
- Это я готовлюсь к энергетическому кризису, - заявила она и водрузила на стол свои цветочки, взяла руку Августа и поцеловала в ладошку.
- У тебя кулаки керосином пахнут, - пошутила она, - а у подружки твоей платье как огонь. - Саша кивнула на Мирку. - Ну, ладно, не делайте вид, что не помните, зачем мы здесь собрались.
Ее одарили. Если бы Август не научил Сашку ценить и разбираться в вещах добротных, поэтому дорогих, то она бы решила, что ему, наконец, изменило чувство меры. От него в подарок она получила серьги с большущими изумрудами. У Александры от восторга в зобу дыханье сперло. Что ж, рыжим подходит зеленое!
Мирка подарила вещь, о которой Сашенька мечтала.
Она любила такие штучки, и в ее коллекции уже были арбалет и гаррота. Пугачик-кольт отлично подходил этой компании. Теперь можно было мечтать о духовом ружье и противопехотной мине.
Саша вдела серьги, прицелилась из кольта в селедку, но не выстрелила, что было нелогично; отправила игрушку в сумку, поблагодарила дорогих гостей и - началось.
Было всё - гастрономические изыски и дифирамбы, безудержное веселье и пьянство, которое все-таки еще праздник, а не тяжелый изнурительный труд. Александра ни в чем не знала меры, но была абсолютно здорова, и это, конечно, странно.
Август танцевал со своими барышнями, делал это исключительно хорошо и стал предметом пристального внимания декольтированной массовки. Он намеренно целовал Сашенькины пальцы, та театрально хохотала и называла его старым сатиром. Между тем ее живот втянулся и стал горячим как нарыв, соски оттопырили шелк в области четвертого межреберья, а сердце набухало в горле и велело Саше восхищенья не снести. Говорят, человеческое тело забывчиво, Сашенькино помнило, и Август был знаком с каждым его закоулком.
Они еще поканканировали, поиграли на бильярде, и на такой высокой ноте Мирка засобиралась. Ей было нужно.
Втроем вышли на высокое крыльцо. Звезды разливали томный свет.
- Похолодало, душа моя, замерзнешь. - Мирка была редкая неженка.
- Ну, это вряд ли, - отвечала она, - у меня есть одна вещь - усерешься. Но это грех.
- Усереться?
- Нет, этим утепляться. - Мирка достала из пластиковой сумки настоящую рясу.
Когда ей случалось нуждаться (она ведь не умела себе отказать), то немножко подрабатывала и в этот раз обшивала церковь Покрова. Тоже надо. Ряса была шита парчовыми голубями, лилиями и крестами. На ней не было только пятен от яичницы и губной помады, а батюшка должен был быть веселым человеком гренадерского роста.
- Надевай, - решительно сказала Александра, - это в ней грех горючку пить и трахаться. А тепло - хорошее дело - это не грех. Мирка надела и тряхнула волосами. Она была чудо как хороша.
- Не будешь трахаться? - строго спросила Саша. Ну и не грех. А если что, смотри по обстоятельствам. Ты же не активистка Армии Спасения. С этим (и бутылкой мадеры) Мирка укатила в густую ночь.
Александра и Август возвращались в гнездо разврата по коридору, увешанному видами. Сашка дурачилась и приставала:
- Ты скучаешь без меня? Скажи, что скучаешь. Я проверять не стану. И поволокла беззащитного Августа в уже пустую и темную бильярдную. Он решил временно уступить стихии и, увлекаемый в темноту, неосторожно коснулся места залегания рудиментарного Сашиного хвоста. Лучше бы ему этого не делать. Сверхактивное воображение велело Саше отринуть приличия, по членам метнулась крупная дрожь, в глазах, прости, Господи, черти, подкорка расторможена, - всё, Александра за себя не отвечала. Ей не было совестно и страшно. В этом доме она была хозяйкой.
Спустя время Александра влетела в туалетную комнату, у нее ныла поясница, и в низу живота разместилась изрядная тяжесть.
- Черт бы побрал этого Августа с его моралью, подумала Александра и плеснула в лицо водой из-под крана короткого и расплющенного, потом промокнула лицо салфеткой и глянула в зеркало. За спиной у нее стоял мужчина и улыбался своим ногтям. В том, что в дамском туалете появился он бесшумно, был какой-то криминал, но испугаться было уже некогда.
- Вы тоже плечики надушить? - Саша кивнула ему в зеркало.
- Был невольным свидетелем вашей страсти. Мадам, зрелище захватывающее. Мне кажется, вы здесь всех лучше. Мы с вами сегодня не расстанемся, да?
- То, что я здесь всех лучше, еще не означает, что вы здесь лучше всех. Ведите себя прилично.
Мужчина улыбнулся теперь своему отражению, и придвинулся к Саше так близко, что она стала слышать его запах. Ей нравились более терпкие.
- Знаете, ваше недомогание очевидно, и я хотел бы оказать вам небольшую услугу, - взгляд его сулил Сашке смерть на месте от восторга, - а вы отдадите мне ваши стекляшки. Вы не будете разочарованы. - и он потрогал подарок Августа. - Это честно.
Александра повернулась к нему лицом, улыбнулась и, отстранив от себя, сделала несколько шагов.
- У вас тонкий вкус и доброе сердце. Только я не стану злоупотреблять вашим хорошим ко мне отношением.
А что касается стекляшек, то как другу - тезаурация лично мне не приятна, и подвергать вас подобному искушению не стану.
Пока ее дружок преодолевал некоторую вязкость мысли, она открыла сумочку, порылась в ней и за бретельку извлекла лифчик.
- О, может быть вас утешило бы вот это? Тоже дивная вещь. Из города Парижа.
- К этой штуке должны прилагаться маленькие трусики, а в них попочка как сердечко. - Его воображение набирало обороты. Он подошел к Александре и решительно задрал ей юбку. Он был похож на хищника и почти так же любезен. Он рассмотрел Сашины ноги и, похоже, остался доволен.
- А вы большие грубияне. - Александра приняла из его рук подол и опустила его. - И горячи. Видит Бог, я - женщина не злая...
Возможный Сашин любовник угрозы в ее голосе не заметил и задышал часто.
- Обещай мне, что не станешь кричать...
- Что вы себе позволяете?! Как вы могли подумать, что я стану кричать?! Я вам обещаю. - Сашенька поправила волосы, и серьга из ее уха упала и поехала в сторону. Мужчина машинально проследил траекторию и когда вновь поднял глаза, на него уже любовалось дуло игрушечного кольта. - Я вам обещаю. Аккуратную дырочку между глаз, но только если вы не будете шевелиться. Стрелок я, все-таки, неважный.
Ее трудно было заподозрить в предвзятости. Глаза обольстителя наливались кровью.
- Любишь дешевые эффекты? - он наступал. Саша уже знала, что ей не поверили, но меньше всего ей хотелось бы выглядеть кукурузным помелом в глазах этого милого человека. Нужно было стрелять. Саша сделала еще шаг и очутилась на балконе. Долька Луны проколола небо и уставилась на мужчину сквозь челку портьеры.
- Люблю эффекты, а что ты ноешь? Такой большой, а ноешь. Наскучил.
Внизу собаки затевали пышный роман. Двуликий Янус наблюдал происходящее с явным интересом.
- Проклятая Луна, - вспомнила Саша, - ничто под ней не вечно... Она оттолкнулась ногами, очень чисто крутанула сальто назад через перила балкона и понеслась в черный шум.
конец