Николай Бердяев История (original) (raw)

Николай Бердяев

Христианство глубоко исторично, оно есть откровение Бога в истории. Бог входит в историю и сообщает смысл её движению. История есть встреча и диалогическая борьба человека с Богом. И вместе с тем большая часть истории есть ничтожество и небытие, призрачное величие, и лишь изредка в ней прорывается подлинное существование. История делается для среднего человека и для масс, но средний человек для истории есть отвлеченная единица, а не конкретное существо. Для среднего человечества каждый средний человек превращается в средство. История преследует как будто не человеческие цели, хотя в ней действует человек; она стоит под знаком власти общего, универсального над частным и индивидуальным. Человек принужден принять тяготу истории, он не может выйти из истории и сбросить её с себя, в ней осуществляется его судьба.

История для человеческого сознания противоречива и вызывает к себе двойственное отношение. Человек не только принимает тяготу истории, не только ведет с ней борьбу и осуществляет свою судьбу, но он имеет тенденцию обоготворять историю, сакрализировать происходящие в ней процессы. И тут начинается прельщение и рабство историзма. Человек готов поклониться исторической необходимости, историческому року и в нем увидеть действие Божества. Историческая необходимость делается критерием оценок, и сознание этой необходимости признается единственной свободой. Человек, со всеми дорогими ему ценностями, превращается в материал истории, исторической необходимости.

В истории есть преступность, лежащая в основании её «великих» событий, и преступность эта, истязающая человека, указывает на то, что должен наступить конец истории и что лишь через конец этот осуществится всякая правда. В истории есть бессмыслица, которая указывает на лежащий за пределами истории смысл.

Само христианство было пленено и порабощено универсальным духом истории, оно приспособлялось к исторической необходимости, и это приспособление выдавало за божественную истину. Поэтому ослаблен и притуплен был эсхатологизм христианства. Христианский эсхатологизм казался «бестактным», «неделикатным» напоминанием, оскорбляющим разум и требующим невозможного. Это остро ставит проблему отношения эсхатологии и истории Но философская проблема истории есть прежде всего проблема времени. Обоготворение истории есть обоготворение исторического времени.

История связана с временем. Говорить о времени не значит говорить об одном и том же. Время имеет различные смыслы, и необходимо делать различения. Есть три времени — время космическое, время историческое и время экзистенциальное. И каждый человек живет в этих трех формах времени.

Время космическое символизируется кругом. Оно связано с движением земли вокруг солнца, с исчислением дней, месяцев и годов, с календарем и часами. Это круговое движение, в котором постоянно происходит возвращение, наступает утро и вечер, весна и осень. Это есть время природы, и, как природные существа, мы живем в этом времени. Греки по преимуществу воспринимали время космическое, у них преобладало эстетическое созерцание космоса, и они почти не воспринимали времени исторического. Время совсем не есть некая вечная и застывшая форма, в которую вставлено существование мира и человека. Не только существует изменение во времени, но возможно изменение самого времени. Возможно обращение времени и даже конец времени, времени больше не будет. Время есть модус существования и зависит от характера существования. Неверно сказать, что происходит движение и изменение, потому что существует время; верно сказать, что время существует потому, что происходит движение и изменение Характер изменения порождает характер времени.

Время космическое есть одно из порождений изменений в мире объективированно-природном. Космическое время есть время объективированное и подлежит математическому счислению, оно подчинено числу, дроблению и складыванию. Часы и дни дробятся на минуты и секунды и складываются в месяцы и годы. Секунды космического времени, которое есть вместе с тем время математическое, суть атомы дробимого времени.

Космическое время есть время ритмическое. Но оно есть вместе с тем время, разорванное на настоящее, прошлое и будущее. Мир объективированный есть мир овремененный. И эта овремененность означает также болезнь времени. Время, разорванное на прошлое, настоящее и будущее, есть больное время, ранящее человеческое существование. С болезнью времени связана смерть. Время неотвратимо влечет к смерти, есть болезнь к смерти. Природная, космическая жизнь в природном, космическом времени основана на смене рождения и смерти, она знает периодическое весеннее возрождение жизни, но возрождение это происходит не для тех, кого унесла смерть, для других Победа над смертью невозможна в космическом времени. Настоящее, которое неуловимо, потому что распадается на прошлое и будущее, уничтожает прошлое для того, чтобы быть уничтоженным будущим. В космическом времени царство жизни подчинено смерти, хотя сила рождающей жизни неиссякаема.

Космическое время смертоносно не для рода, а для личности, оно не хочет знать личности и не интересуется её судьбой. Но человек есть существо, живущее в нескольких измерениях времени, в нескольких планах существования. Человек есть не только космическое, природное существо, подчиненное космическому времени, движущемуся по круговороту.

Человек есть также историческое существо. Историческая жизнь есть действительность иного порядка, чем природа. История, конечно, подчиняется и космическому времени, она знает исчисление по годам и столетиям, но она знает и своё историческое время. Историческое время порождено движением и изменением иным, чем то, что происходит в космическом круговороте.

Историческое время символизируется не кругом, а прямой линией, устремленной вперёд. Особенность исторического времени именно в этой устремленности к грядущему, оно в грядущем ждет раскрытия смысла. Историческое время приносит с собой новизну, в нем небывшее становится бывшим. Правда, и в историческом времени есть возвращение и повторяемость, могут быть установлены сходства. Но каждое событие исторического времени индивидуально особое, каждое десятилетие и столетие приносят новую жизнь. И самая борьба против исторического времени, против прельщения и рабства истории происходит не в космическом, а в историческом времени.

Историческое время более связано с человеческой активностью, чем время космическое. Но личность по-новому ранена и порабощена историческим временем, и она даже иногда ищет избавления от плена истории переходом в космический план существования. В космосе более отображается Божество, чем в истории, но в космосе, к которому прорывается человек через объективированную природу и объективированное время. Время истории есть также объективированное время, но в нем есть прорыв из более глубокого слоя человеческого существования. Историческое время устремлено к грядущему.

Историческое время также связано с прошлым и традицией, устанавливающей связь времен. Без этой памяти и этой традиции во внутреннем смысле слова нет истории. «Историческое» конституируется памятью и традицией. Историческое время разом консервативно и революционно, но это не доходит до последней глубины существования, которое не принадлежит историческому времени.

Историческое время порождает иллюзии: искание в прошлом лучшего, подлинного, прекрасного, совершенного (иллюзия консерватизма) или искание в будущем полноты совершенства, завершения смысла (иллюзия прогресса). Историческое время есть время разорванное, оно не знает полноты ни в каком настоящем (прошлое и будущее есть всегда вместе с тем какое-то настоящее). В настоящем человек не чувствует полноты времени, и он ищет её в прошлом или будущем, особенно в переходные и мучительные периоды истории. Это прельщающая иллюзия истории. Настоящее, в котором есть полнота и совершенство, есть не часть времени, а выход из времени, не атом времени, а атом вечности.

Чудовищное и нелепое учение о вечных адских муках коренится в экзистенциальном опыте страдания и есть результат смешения времени экзистенциального с временем объективированным и математически счисляемым. Человек переживает адские муки, как бесконечные, не имеющие конца, это признак очень сильного мучения. Но эта иллюзорная бесконечность ничего общего не имеет с вечностью, она именно означает пребывание в дурном времени и невозможность выйти в вечность.

Все значительное и великое в истории, все подлинно новое и есть прорыв в экзистенциальном плане, в творческой субъективности. Таково явление всякого замечательного человека в истории. Поэтому в истории есть прерывность, связанная с этим прорывом, нет сплошного непрерывного процесса. В истории есть метаистория, которая не есть продукт исторической эволюции. В истории есть чудесное. Это чудесное необъяснимо из исторической эволюции и исторической закономерности; оно есть прорыв событий экзистенциального времени во время историческое, которое не вмещает этих событий вполне. Откровение Бога в истории и есть это вторжение событий экзистенциального времени. Все полные значения события в жизни Христа протекали в экзистенциальном времени, во времени историческом они лишь просвечивают через отяжелевшую среду объективации.

Метаисторическое никогда не вмещается в историческое, история всегда искажает метаисторию, приспособляя к себе. Окончательная победа метаистории над историей, экзистенциального времени над историческим означала бы конец истории. В плане религиозном это означало бы совпадение первого явления Христа со вторым явлением. Между первым и вторым метаисторическим явлениями Христа лежит напряженное историческое время, в котором человек проходит через все прельщения и порабощения. Это историческое время само по себе не может кончиться, оно устремлено в бесконечность, которая никогда не превращается в вечность.

Погружение исторического времени во время космическое есть выход натурализма, который может принимать мистическую окраску. История возвращается к природе, входит в космический круговорот. Другой путь есть погружение исторического времени во время экзистенциальное. Это есть выход эсхатологизма. История переходит в царство свободы духа. И философия истории, в конце концов, всегда или натуралистическая, хотя и пользуется категориями духа, или эсхатологическая.

Историческое время и все, в нем совершающееся, имеет смысл, но смысл этот лежит за пределами самого исторического времени, в перспективе эсхатологической. История есть неудача духа, в ней не образуется Царство Божие. Но самая эта неудача имеет смысл. Имеют смысл великие испытания человека и пережитый им опыт прельщений. Без этого не была бы до конца испытана свобода человека. Но оптимистическая теория прогресса несостоятельна, и она находится в глубоком конфликте с персонализмом. Прогресс остается целиком во власти смертоносного времени.

Философия никогда серьезно не ставила проблемы конца истории и мира, даже теология не относилась к ней достаточно серьезно. Это есть проблема о том, победимо ли время. Оно победимо лишь в том случае, если оно не есть объективная форма, а есть лишь порождение отчужденного от себя существования. Тогда прорыв из глубины может кончить время, преодолеть объективацию. Но этот прорыв из глубины не может быть только делом человека, он также есть дело Бога, совместное дело человека и Бога, дело богочеловеческое.

* * *

Первохристианство жило надеждой, надеждой на явление Сына Человеческого в славе. Первохристиане верили, что профетические харизмы будут существовать до второго пришествия Христа. Отношение к истории тут парадоксально. С одной стороны. напряженное ожидание скорого явления Христа и мессианского царства, ожидание наступления конца закрывало длительную перспективу истории. Но, с другой стороны, это напряженное эсхатологическое ожидание и создавало смысл истории как движения к Царству Божьему.

Бесконечность исторического процесса лишает историю смысла и ввергает в процесс космический с его круговращением. Как можно понять смысл истории, не зная, какой будет дальнейшая история? На этом основании отрицали возможность философии истории. Очевидно, что философия истории не может быть научной, она может быть лишь профетической. Она предполагает видение света, идущего от будущего. Только этот свет сообщает смысл истории. История имеет смысл только в том случае, если она кончится, если она не будет бесконечной.

* * *

История есть борьба противоположных начал, и в ней не все удается. В ней нарастает не только добро, но и зло, потому история должна кончиться. Но Царство Божье удастся, и в нем будет преодолена противоположность двух миров. Наступление тысячелетнего царства можно мыслить лишь противоречиво, как посюстороннее и потустороннее, как земное и небесное.

См.: Вера. - Христос - Свобода - На первую страницу (указатели).

Внимание: если кликнуть на картинку

в самом верху страницы со словами
«Яков Кротов. Опыты»,
то вы окажетесь в основном оглавлении.

Николай Бердяев История (original) (raw)