Лосский Н. Свобода и хозяйственная демократия (original) (raw)

Яков Кротов. Путешественник по времени. Вспомогательные материалы.

Новый град, вып. 3. 1932.

Николай Лосский

Свобода и хозяйственная демократия

О свободе можно говорить обоснованно лишь с точки зрения определенного мировоззрения. Я буду говорить о ней с точки зрения конкретного органического идеал-реализма, представляющего собою разновидность христианской философии.

Всякая личность есть своеобразное творение Божие, единственное и незаменимое индивидуальное существо, способное проявиться, как абсолютная положительная ценность. В самом деле, всякий индивидуум способен, стремясь к абсолютным ценностям красоты, добра, истины, полноты жизни, стать членом Царства Божия, именно активно участвовать в Божественной полноте бытия, внося в нее каждый свою индивидуальную струю, необходимую для гармонии целого созидаемого соборным творчеством. Взаимо-восполнение одних индивидуумов другими, творящих прекрасное целое абсолютной полноты бытия, возможно не иначе, как на основе совершенной любви к Богу, ко всем существам и ко всем абсолютным ценностям, следовательно, на основе полной формальной свободы. Малейший оттенок принуждения, внешнего или внутреннего, указывает на то, что субъект действует не на основании совершенной любви к абсолютно ценному, безошибочно обнаруживает, что в нем есть хотя бы малейшая примесь пристрастия к ценностям относительным, возникающим на почве эгоистического преувеличения субъектом любви к себе; откуда неизбежны нарушения гармонии, противоборства, распады, невозможность для субъекта участвовать в соборном творчестве.

Если субъект, на основе своего свободного избрания, удостаивается быть членом Царства Божия, он не только обладает формальною свободою, но еще и приобретает положительную материальную свободу, т. е. способность безграничного твор-

чества, так как силы его в соборной активности сочетаются с силами других субъектов и Самого Бога.

Субъект, вступивший на путь себялюбия, нарушающего гармонию мира, сохраняет во всей полноте формальную свободу (ни одно его действие не бывает абсолютно вынужденным внешними или внутренними условиями), но положительная материальная свобода его глубоко ущерблена: он становится членом нашего царства психо-материального бытия, изобилующего распадами, отношениями вражды и противоборства со всевозможными видами зла (смерть, физические и душевные страдания и несовершенства), производными из основного зла, недостатка любви к абсолютным ценностям; гонясь за относительными благами, достижение которых всегда есть для каких-либо существ зло, субъект принужден созидать их или своими единоличными усилиями или в сочетании с силами тех существ, который вступили с ним в союз, но всегда так, что его деятельность натыкается на противодействия и связана с большими или меньшими страданиями. В этом царстве возможны крайне различные ступени материальной свободы, именно возрастание личности в свободе по мере ограничения своей эгоистической исключительности и развития способности вступать в союзы, все более сложные (напр., семья, нация, государство). Но при этом каждый шаг вверх предполагает отказ от тех или иных излюбленных относительных благ, не совместимых друг с другом, достигается путем преодоления страданий, страхов. Простое использование формальной свободы требует зачастую героизма, напр, решимости предпочесть смерть внешнему принуждению. Так: в советской России исповедание христианства связано с готовностью вступить на путь мученичества.

Стоит только представить себе трудности борьбы за материальный условия существования (пищу, одежду, жилище), без обеспечения которых для себя и семьи человек не может отдаться высшим формам духовной жизни, чтобы отдать себе отчет в том, как многие люди, даже и при доброй воле, направленной на восхождение в сферу абсолютных ценностей, бывают угнетены внешними препятствиями так, что не успевают раскрыть все свои способности и силы на благо себе и обществу.

Одна из задач нормально развивающегося общественного и государственного строя состоит в устранении препятствий для творческой активности личностей, стремящихся, каждая своим индивидуальным способом, достигать полноты жизни. С этой точки зрения можно говорить о свободе личности в общественной и государственной жизни; сюда относятся напр., гражданские свободы (свобода совести, свобода слова и т. п.), политическая свобода и т. п. Конечно, под словом свобода здесь разумеются только различные виды относительной и отрицательной свободы (независимость личности от какого-либо стеснительного условия). Исследования, посвященные философской проблеме свободы воли, сосредоточены на гораздо более глубоких проблемах того метафизического строения личности и мира, из которого следует возможность или невозможность свободы воли. В таких трактатах вопрос о гражданских свободах и т. п. проблемы общественности часто даже не упоминаются ни одним словом. Поэтому лица, не способные к философскому мышлению, с досадою отбрасывают их в сторону, упуская из виду иерархию проблем: в самом деле, исследование метафизической проблемы свободы не обязывает автора спускаться вплоть до частных вопросов о тех или иных видах относительной и отрицательной свободы в общественной жизни; наоборот, проблему свободы личности в обществе, вопрос о пределах ее и путях должного развития ее можно решить не иначе, как опираясь на учение о цели мирового бытия, цели индивидуальной личной жизни и той онтологической структуре личности, которою определяется ее свобода или несвобода. Философское учение о свободе и о цели жизни, развитое в моих книгах «Свобода воли» и «Ценность и бытие. Бог и Царство Божие как основа ценностей», состоит в утверждении, что сотворенная Богом личность призвана к бесконечно высокой цели — активно участвовать в Божественной полноте бытия, свободно творя абсолютные ценности; что она обладает важнейшим условием достижения этой цели — абсолютною формальною свободою; поэтому при всяких, даже и самых неблагоприятных условиях всякая личность может достигнуть этой конечной цели, и, находясь в состоянии жалкого упадка, не имеет права ни на кого

сваливать вину, ни на среду, ни на наследственность, ни, тем более, на Бога. Из этого, однако, не следует, будто общественный строй может быть для нас безразличным. Если верховная норма поведения есть любовь к ближнему, то понятно, что именно герои духа не презирают людей, задавленных борьбой за существование, а, наоборот, увлекаются стремлением создать условия, облегчающие для них поднятие на вершину духовной жизни. Важнейшее из этих условий есть общественный строй, гарантирующий свободу развития личности. Высшая в этом отношении выработанная человечеством форма государственного порядка есть демократия. 1)

Конечно, современные демократии изобилуют недостатками, но это объясняется не столько несовершенством принципов, сколько, наоборот, тем, что принципы демократии недостаточно осуществлены, и что для полного развития этого строя требуется высокий уровень культуры народных масс и осознание средним человеком своего идеального назначения. В самом деле, демократический строй еще не содержит в себе абсолютной гарантии свободы личности. Народ, утративший стремление к высшим духовным ценностям, усвоивший, напр., материалистическое миропонимание, может увлечься земными относительными благами настолько, что продает свою свободу за чечевичную похлебку. Лучшею гарантией свободы было бы распространение в демократическом обществе христианского мировоззрения в той его форме (до сих пор, к сожалению, еще мало разработанной и осуществленной), которая подчеркивает абсолютную ценность личности и последовательно проводит в жизнь истину, что христианство, как религия любви, есть тем самым и религия свободы.

Труднейшая проблема, стоящая на очереди перед современным обществом, есть распространение принципов демократии на экономический строй, создание наряду с политическою демократией хозяйственной демократии. Противники этой идеи глубоко заблуждаются, когда утверждают, что свобода хозяйственного самоопределения есть основа всех остальных свобод лич-

[1]) См. мои статьи «Органическое строение общества и демократия» и «В защиту демократии» Совр, Зап., 1925 и 1926, ном. 25 и 27.

ности и потому уничтожение ее есть гибель всех остальных видов свободы. Они правы лишь постольку, поскольку имеют в виду коммунизм советской России, поправший все принципы демократии и действительно уничтоживший всякую свободу хозяйственного самоопределения, как предпринимателей, так и рабочих. Под видом коммунизма в советской России осуществлен на самом деле деспотический государственный капитализм, система капитализма наиболее страшная потому, что при ней множество конкурирующих капиталистов заменяются одним капиталистом, от эксплуататорской тирании которого уйти никуда нельзя потому, что он обладает всеми средствами государственная принуждения. Во всех отношениях иной строй привлекает к себе защитников идеи хозяйственной демократии. Частный капитал, свобода организации частных промышленных предприятий и свобода труда в этом строе сохраняются, но регулируются новыми правовыми нормами и учреждениями с целью оградить рабочего от эксплуатации капиталом и обеспечить общественно полезную функцию частной собственности.

Преобразование экономических отношений в хозяйственной демократии можно сравнить с переходом в политической сфере от самодержавной к конституционно-демократической монархии. Как ограничение самодержца есть нарастание свободы всех ценою ограничения произвола одного, так и ограничение эксплуататорской мощи класса буржуазии есть нарастание свободы всех остальных слоев общества. Конечно, хозяйственная демократия предполагает некоторые ограничения также и свободы рабочего, однако они в высокой степени компенсируются тем, что рабочий выходит из узких рамок единичного предприятия и становится членом обширной системы хозяйственного самоуправления: поэтому, перед ним открывается поприще для повышения сообразно заслугам и способностям; он освобождается от опасности быть выброшенным на улицу вследствие таких случайностей, как рационализация данной отрасли производства, крах предприятия и т. п.; он не зависит от произвола отдельного лица и т. д.

Идеал хозяйственной демократии есть не социализм и не анархический капитализм, а синтез ценных положительных сто-

рон того и другого строя. 1) Задача этого синтеза настоятельно выдвигается в настоящий исторический момент на первый план потому, что человечество достигло такой степени богатства и такой ступени развития техники, промышленности и организаторского искусства, когда можно и должно поставить целью обеспечить каждому человеку материальные средства, необходимые для возрастания свободы духовной жизни. Хозяйственная демократия, как и политическая, конечно, не есть абсолютно действительное средство обеспечения духовной свободы. К этой цели она будет надежно двигаться лишь постольку, поскольку широкие круги народа будут проникнуты идеей абсолютной ценности личности, т. е. будут сторонниками мировоззрения, утверждающего господство духовных начал над материальными.

Н. Лосский.

[1]) Соображения о таком хозяйственном строе см. у С. Гессена. «Проблема правового социализма» (Совр. Зап., 1925-1927 гг.); о правовой форме, предполагаемой таким строем, см.Г. Гурвич, «L'Idée du Droit Social» Paris 1932 и его же «Le Temps present et I'dée du droit social», Vrin, Paris 1932.