all_kritomani (original) (raw)

На следующий день мы отправились на Балос. Рядом с Балосом и Грамвусой тусят на яхтах многие знаменитости. Простые же смертные доезжают по грунтовке до стоянки на горе, оставляют машину и совершают пеший маршрут около полутора километров до пляжа. Полагаю, что он будет несколько тяжеловат для пожилых людей, и семей с детьми до 4 лет. Впрочем, для них есть вариант спуска и обратного подъема на ослах. Есть также вариант воспользоваться корабликом, который каждодневно ходит на Балос из порта Киссамоса, но, те, кто поедет на корабле, не смогут увидеть бухту сверху горы, а вид здесь просто великолепный:

Справа на фото виден каменистый остров - это Грамвуса, на который по легенде приплыл Одиссей, возвращаясь с троянской войны. В древности этот остров называли Корикас, что по-гречески означает – «кожаный мешок». Именно в кожаный мешок бог ветра Эол заключил все ветры для того чтобы Одиссей смог доплыть до родной Итаки. Остров занимает важное стратегическое положение, так как мимо него проплывают корабли, следующие в Адриатику, поэтому господство над ним было важно, как для венецианцев и турок, так и для морских пиратов - корсаров, пик активности которых пришелся на XIX век. Именно с Грамвусы греки начали освобождать Крит от турок. Освобождающие звали себя «калисперидас» (от греч. - добрый вечер), так как совершали, в основном, ночные вылазки.
На пляж ежедневно приезжают толпы туристов, но нам «повезло»: как только мы приехали, задул такой сильный ветер, что всех туристов с пляжа сдуло в один момент. Я уговорил все-таки своих остаться, чтобы сфотографироваться под обжигающим ураганом песчинок. Теперь мы наслаждаемся снимками, на которых мы одни на идиллическом пляже с тропическим кремово-белым песком и лазурной водой. А ветер только добавил колорита фотографиям – фантастические брызги, развивающиеся волосы и т.д.
Следующий наш выезд на Элафониси – юго–западную точку острова. К нему ведут две дороги. Местный киссамчанин или киссамец (как больше кому нравится) посоветовал нам ехать по старой дороге через Елос. Последовав его совету, и отобедав на час раньше обычного, мы отправились в путь. Дорога поистине сказочная: покрытые зеленью до самого верха горы, множество деревушек и церквей, запахи можжевельника, лаванды и гриля из таверн сопровождали нас на всем пути. Очень интересна средняя часть дороги, проходящая по краю отвесной пропасти. Во многих местах две полосы сходятся в одну и разъехаться двум машинам возможно лишь только заметив издалека встречку и пропустив ее, съехав в специально оборудованное в скале расширение. Затем дорога ныряет в однополосный тоннель, оборудованный светофором, чтобы две встречные машины не встретились внутри тоннеля.
Элафониси – очень известное и разрекламированное место, впрочем, его слава вполне заслуженна. Фотографии оттуда вполне можно выдать за фото с Мальдив или с пляжей Карибского бассейна. Удивительно сочетающийся в одном месте белый, желтый, розовый и черный песок невольно заставил вспомнить описание Геродота затонувшей Атлантиды.

Подобное чудо встречается еще только на острове Фера (Санторини), но даже представив этот остров до погружения центральной его части в море, его масштабы не похожи на описания древних земли Атлантов. Под описание Геродота из известных нам островов подходит только Крит - фантастическая цивилизация бронзового века, погибшая в результате землетрясения и цунами, вызванного взрывом вулкана Санторини. Был ли сам остров Крит упомянутой Атлантидой или это только остатки той древней земли, большая часть которой ушла в морскую пучину, подобно острову Фера, сегодня доподлинно не известно. Вполне возможно, Геродот в силу каких-то политических соображений не имел возможности писать открытым текстом, описывая события эзоповым языком. Но, тем не менее, он сказал достаточно много и налицо множество характерных совпадений в той части, о которой он высказался довольно определенно.

Но вернемся к Элафониси. Пляж огромный, находится не только на самом побережье Крита, но и на нескольких островах в непосредственной близости от берега. Сочетание палящего солнца и холодной воды (градусов 17) создают дополнительное впечатление от этого места.
Этот пляж облюбовали огромные чайки, которые откладывали в огромных камнях из застывшей лавы яйца и проявляли неудовольствие и даже агрессию по отношению любых вторжений в их жизнь со стороны человека.

Возвращались мы домой довольно быстро, обгоняя лениво рулящих гречанок, болтающих по сотовому телефону, деловитых греков на ржавых пикапах, забитых разным скарбом и фруктами, а также туристов со всех стран мира, выбравших для себя в прокате жужу, класса мини с литровым мотором. Вдруг, на том самом вышеописанном участке с одноколейными местами, за мной увязался немчура на Хендае i30. Я поднажал - он за мной. Я еще поднажал – он повис у меня на заднем колесе, провоцируя неспокойную езду. Мы гнали друг за другом километров 20, пока, наконец, он все-таки решил меня обогонать. В это время моя жена, следящая за правильностью маршрута, сказала: «на развилке уходим направо». Было мило наблюдать, как фриц налягая на все педали улетел на левую дорогу. Мы пошли по разным сторонам ущелья, и вскоре «истинный ариец» вынужден был разворачиваться и возвращаться назад на развилку. Дожидаться его я, естественно не стал, продолжив свой путь в Киссамос. Солнце садилось за горы и скоро в ущелье стало темнеть. Переполненный открытиями сегодняшнего дня я не мог долго заснуть, записывая свои впечатления за стаканчиком белого критского Vidiano на обдуваемом с моря теплым бризом балконе.
На следующее утро, я встал без будильника в 6 утра и пока все мои спали, спрыгнул с балкона и уехал колесить по Киссамосу в поисках удачных ракурсов для фотосьёмки.
Порт Киссамоса (тот самый, с которого уплывают кораблики на Грамвусу):
Покрутившись минут десять в порту Киссамоса и исчерпав все возможные варианты ракурсов для съемки, я рванул в горы.
Ночные запахи трав, напаяющие воздух по утру приобрели изумительный пряный аромат. С гор в долину, заливаемую солнцем спускался туман, и солнечные лучи, преломляемые небольшими облачками, рисовали на окрестных холмах причудливые узоры. Вскоре ночная влага окончательно уступила в неравном противоборстве солнечным лучам, и в их священной борьбе занялся новый день. С горы было отчетливо видно – что происходит в это время на небесах. А именно там и происходило самое главное – совет критских богов:

Бросив машину в хорошо проглядываемом месте на обочине, я вошел в оливковую рощу, через которую на прострел пробивали первые солнечные лучи, и сел на землю. Мохнатые шмели кружили вокруг цветов; цикады допевали свои ночные серенады; и легкое дуновение ветерка шуршало листьями олив успокаивающие мотивы. Благодаря низкому солнцу все травы – муравы окрасились в золотой цвет, листья олив переливались серебром и мягкими оттенками зеленого цвета.

И тут я совершенно явственно осознал, что здесь на Крите совсем другое течение времени. Точнее, оно здесь остановилось и ничего в сущности нового за все эти тысячелетия не произошло. Все эти бородатые легенды о спорах богов, о их борьбе друг с другом и любовных похождениях, о подвигах героев в их борьбе за значимое место людей под солнцем ожили в моей памяти и я бы совсем не удивился, если бы увидел в этой роще кентавра или девушку, одетую в короткую тунику с кувшином в руках.

Вполне гармонично здесь смотрелся бы Пан, играющий на авлосе или священный сернобык, пробирающийся сквозь заросли деревьев. Именно в таких рощах на Парнасе блистали первые поэты и музыканты, зарождалась философия, выводились первые математические законы. Здесь были выработаны законы архитектуры, правила пропорций, размеры стиха и впервые были рассчитаны Пифагором величины музыкальных интервалов.
Еще в VI веке, когда Римская или Ромейская империя постепенно превращалась в Греческую империю встал вопрос о выработке новой государственной доктрины империи не на римских устоях и примерах, а на античных – греческих. Тогда же стал вопрос – как сочетать христианство с языческим античным прошлым греков: их обычаями, мировоззрением героических персонажей и т.д. Видимо тогда-же и был выплавлен новый имперский микст, позволявший грекам, населяющим империю, чтить свою седую старину во всех ее проявлениях, оставаясь при этом православными христианами. Сегодня в Греции все себя считают православными, но языческое художественное наследие будет тяготеть над греками до скончания века. Тиражируемая в тысячах копий языческая тематика присутствует буквально везде: лежащие в магазинах по соседству с Дионисом, Афродитой и Паном православные иконы выглядят довольно кощунственно, но это данность сегодняшней Греции – все на продажу, в том числе и святое. Но не будем их осуждать – слишком много произошло на этой земле разных событий, слишком много бытовало верований и различных государств, так что запутаться в этом калейдоскопе было вовсе не мудрено.
Стоящая на вершине горы Полириния в этот утренний час просматривалась как на ладони. Ее древние стены рельефно подсвечивались утренними лучами солнца, оживлявшего этот давно заброшенный людьми город:

Вернувшись в отель и доспав пару часов до нормального для отдыхающих «позднего утра», я с семьёй выбрался в Ханью. Покрутившись на парковке у базара, мы, наконец, нашли место и бросили здесь до вечера свою машину. Рынок выдающийся – настоящий восточный базар. Мы накупили сыров (впоследствии оказавшихся отвратительными на мой безнадежно испорченный французами вкус), но более всего нас привлек магазин на перекрестке, торгующий парфюмерией, вином и сладостями. Набрав с полтора десятка разных тюбиков с кремами всевозможных сладостей и бутылочку вина на вечер, мы отправились на кассу. Хозяин лавки включился с ходу в тему - сгонял еще за одной бутылкой и сказал, что вино в подарок (несколько последующих дней мы пили за его счет, поминая его здоровье). Затем он упаковал каждый тюбик в подарочную бумагу и выдал нам все это сокровище в трех больших хрустящих пакетах. Все это он проделал на одном дыхании – как фокусник в цирке. Восточно-рыночно-доброжелательное отношение к покупателю, о котором мы давно уже забыли на наших убогих постсовдеповских рынках, сразило нас наповал. Буду еще раз в Ханье – мне даже не нужно подарков – я буду отовариваться только здесь. Находясь в легкой эйфории от успехов шопинга, мы забросили пакули в машину и отправились в археологический музей Ханьи, расположившийся в венецианском костеле св. Франциска на одной из центральных улиц - Халидон 30 (работает с 8.30 до 15.00, кроме пн.). Музей нас в этот день уже окончательно добил - нам выдали бесплатные билеты. В родной Эрмитаж я своим детям билеты покупаю, а тут! В общем, прошли мы через турникеты и очутились в странном для музея месте. Это церковь (бывших церквей не бывает), весьма похожая на архитектуру крестоносцев – смесь готического и мавританского стилей. Довольно долго пришлось абстрагироваться от архитектуры помещения, переключаясь на саму экспозицию

Сам музей довольно существенный – его коллекция успешно дополняет коллекции Ираклиона и Рефимно.

Несколько стендов с раннеминойской расписной керамикой нельзя фотографировать, но их совсем не много и все они находятся при входе. Вот этот персонаж моя дочка опознала с лету
Мастерские по росписи керамики, изготовление высокохудожественной бронзы, ювелиры и производители окрашенных тканей подняли престиж минойских товаров на всем ближнем Востоке. С 350 года до р.х. стали чеканить первые монеты, пусть пока еще далекие от совершенства, но все-таки явившие некий эквивалент товарам, и видимо, постепенно отодвинувшие на второй план древний и традиционный натуральный обмен. Помимо роскошной керамики в музее Ханьи находятся потрясающие фигурки, изображающие заседание совета 7,8,9 знатных дам, вполне возможно жриц:

Их величественные позы свидетельствуют о торжественности их совета и важности их решений для жизни островитян. Многие исследователи минойской цивилизации предполагают, что на острове было установлено правление женщин – матриархат. Так это или нет, но мы можем с уверенностью сказать, что в религиозной жизни острова женщины играли главенствующую роль.
Посещения археологических музеев, помимо эстетического наслаждения, дают еще и пищу для размышления. К примеру, у моих детей возник вопрос - зачем минойцам понадобились глиняные статуэтки коров в таком колличестве. Самый простой ответ пришел в голову сразу - детские игрушки. Впоследствии стали приходить более интересные мысли. К примеру, такие: вот, приносит крестьянин жертвоприношение жрецам, а они ему и говорят - молодец, мол, почитаешь богов и за это тебе будет от них помощь - богатый урожай, хороший надой молока, приплод в стаде и все такое! При этом жрецы дают ему глинянную фигурку коровы в знак того, что он сделал жертвоприношение. Крестьянин идет домой и во святой угол или близ очага на полочку ставит эту корову. И ему радостно и соседи, когда прийдут к нему тоже эту коровку глиняную созерцать могут. Если таких коров на камине целый ряд выстроился - это повод гордости хозяина и удивления гостей дома.
Или, к примеру, пифос. Средний пифос в критских музеях может вмесить около 50-60 литров. Посчитав, что моя семья из четырех человек потребляет примерно пол литра масла в неделю, то есть 2 литра в месяц или 24 литра в год несложно посчитать, что средняя критская семья была как минимум в два раза больше моей, а излишек (около 10 литров) употреблялся критянами на поддержание светильников и косметических целей. Удобный крантик внизу пифоса позволял убирать вместе с забором масла и осадок, неизбежно скапливающийся на дне сосуда. Описывать музей Ханьи бессмысленно, так как есть смысл его просто посетить, насладившись произведениями искусства трех-четырех тысячелетней давности.

Из музея мы вышли на площадь перед собором. Было 16.55 и мы ожидали начала субботней всенощной, поедая мороженое и наблюдая как молодые батюшки на машинах лихо пробирались сквозь толпу туристов к храму. Здесь же перед храмом несколько греческих семей собирались на какое-то торжество - все разодетые, напомаженные и в явно приподнятом настроении. Их снимали на видео и фото несколько специально приглашенных операторов и фотографов; несколько также приглашенных людей разносили корзины с какими-то небольшими презентами. Каково же было наше удивление, когда вместо воскресной всенощной устроили торжественные крестины одного из малышей и вся эта по-южному галдящая компания ввалилась с площади в собор в дверях которого встали люди, всем своим видом дающие понять – собор закрыт на мероприятие!
В нашем плане была еще небольшая церковь Св. Анаргиров (Святых Косьмы и Дамиана) со старинными византийскими фресками. Улочки Episkopou Kallistou и Michalis Kourmouli открыли нам немного другую Ханью, в которой живут простые люди.

Дойдя до интересующей нас церкви мы обнаружили, что она затянута в строительную сетку – там сейчас ремонт. На обратной дороге, на улице Bettolo нам попался вот такой минарет, оживляющий память о турецком господстве над островом:

Поужинав в таверне Ela (вкусная еда при плохом сервисе), в которой особенно понравился тушеный ягненок по-сфакийски (Sfakiano Yiachni), мы отправились в обратный путь.
О Ханье и ее окрестностях советую глянуть парочку роликов, на которые я наткнулся в интернете:
https://www.youtube.com/watch?v=1Mk0wJrB0s0&index=2&list=PLrxLhQmW8aqGpU-m6Xu7C6iPV3lG0HXV_
https://www.youtube.com/watch?v=sVjyqSAnKvU&list=PLrxLhQmW8aqGpU-m6Xu7C6iPV3lG0HXV_&index=3
https://www.youtube.com/watch?v=tCceAtHbthk&index=5&list=PLrxLhQmW8aqGpU-m6Xu7C6iPV3lG0HXV_
По дороге в родной Киссамос мы заехали в Kato Episkopi, чтобы увидеть храм-ротонду св. Михаила Архангела. (35.490866 N, 23.763197 E). Этот храм считается самым древним на Крите – он был завершен во второй половине 6 века.

Часть фресок относится к периоду иконоборчества (726-843 н.э.). Несмотря на то, что мы приехали в самый разгар рабочего времени, храм оказался традиционно закрыт. К стене его прямо поверх основного расписания был прикреплен ксерокс с новым расписанием:

но и новое расписание никто выполнять здесь даже не пытался.
Стараясь восполнить неудачу, мы развернулись и уехали в Колимбари, где посетили монастырь Гоньяс. Этот монастырь построен в виде крепости с церковью во внутреннем дворе. Большая часть зданий монастыря датируются серединой XVII века.

Гониас подвергался разрушениям несколько раз, прежде чем в нем разместилось командование первой армии Греции на острове в 1867 году. Войдя в монастырский храм, мы попали на конец Первого часа (это служба такая). Отпуст говорил батюшка, пока другой отец (похоже игумен монастыря) с несколькими послушниками выходил из храма в притвор, подтягивая на ходу ремень. «Аминь» был произнесён им уже на выходе из храма - вот так тут у греков все запросто. Но, в целом, здесь хотя бы служба есть – в других местах вообще никакой нет – только бизнес на крестинах, венчаниях и похоронах. Вскоре ушел и батюшка, говоривший отпуст. Мы остались одни в храме.

Иконы на стенах латинского письма меня не заинтересовали, но зато красивые резные двери я не мог не заснять:

От монастыря Гониас хорошо видно здание Православной Академии Крита.
В последний день пребывания в Киссамосе мы вновь едем на Фалассарну. Уж больно здесь хорошо. Выбирая место для вечернего вида на закат и кофепития, мы наткнулись на несколько великолепных местечек для проживания, сделав себе заметку на будущий сезон.
Продолжение следует ...