Миссионер и педагог Олег Воскресенский: «Учеба — защита от самомнения» - Христианская жизнь (original) (raw)

Разделы портала «Азбука веры»

Миссионер и педагог Олег Воскресенский: «Учеба — защита от самомнения»

Олег Воскресенский – христианин, кандидат педагогических наук, миссионер, апологет, чтец православного храма Пресвятой Троицы в г. Сент-Пол штата Миннесота (США). Он активно проповедует и постоянно чему-то учится. За его спиной приличный багаж знаний и интеллектуального опыта: педагогический институт, православная семинария, защита кандидатской диссертации по теме религиозного образования и написание учебников по Основам православной культуры и книги «Основание веры». Олег рассказал нам, почему для православного христианина важно время от времени быть в роли ученика.

— Олег, у Вас такая говорящая фамилия. Вы наверняка не раз задумывались о её значении и о том, почему она досталась именно Вам?

— Фамилия не просто говорящая, но и ко многому обязывающая. Поскольку досталась мне по отцовской линии, где все были священники да дьяконы. Последним в священнической череде был мой дед, протоиерей Александр, принявший мученичество за свою веру в страшном 1937-м. Думаю, что досталась она мне не столько «почему» (ибо особенными достоинствами я для этого точно не обладаю), сколько – «зачем», а именно в качестве призвания к духовно-просветительской деятельности. Стараюсь это служение по возможности оправдывать.

— Про Вас говорят, что Вы – «вечный студент». Расскажите об этом насыщенном образовательном пути.

— Началось с того, что родился я в Татьянин день. И «покровительница студентов» мне, во-первых, послала совершенно замечательных школьных учителей и, во-вторых, последовательно направляла мои стопы из одного учебного заведения в другое на протяжении всей моей жизни. Два высших, две магистратуры, кандидатская и неисчислимое множество всякого рода курсов, семинаров и конференций. И, конечно, главное – я не перестаю учиться у своих учеников, студентов, магистрантов. Преподаю и разрабатываю новые курсы, готовя новые темы, доклады и презентации.

Олег Воскресенский ведет лекцию из цикла "Основание веры" в Московской митрополии

Олег Воскресенский ведет лекцию из цикла «Основание веры» в Московской митрополии

— Почему это так важно для Вас – постоянно чему-то учиться?

— Это, наверное, лучший из известных мне «защитный рефлекс» от гордости и самомнения: только постоянно учась, я время от времени убеждаюсь в том, как мало на самом деле знаю. И как мало у меня оснований для тщеславия.

— Вы уже очень давно живёте в США. Какую позицию там занимает православное христианство? Много ли наших храмов в Америке?

— Не думаю, что ответ на это в принципе возможен, поскольку сама страна Америка до чрезвычайности разнообразна. Это видно из самого её названия: Соединённые Страны (state – страна) Америки. Все тридцать с хвостиком лет я живу на Среднем Западе и отлично понимаю, что на обоих побережьях или в так называемом «Библейском поясе» юга картина жизни (в том числе жизни православной Церкви) во многом отлична от нашей, миннесотской. Численно православие невелико, составляет около 0,6% от всех христиан. Однако надо иметь в виду, что этих христиан в стране с 335-милионным населением – более 70% (еженедельно участвующих в богослужениях). И прибавляется православие уже не первое десятилетие, не уступая в темпах роста большинству более распространённых тут христианских деноминаций. За ним сохраняется репутация «исторической» или «древней» Церкви (historic church, ancient faith), придерживающейся консервативных и традиционных ценностей, осмысленного и накопленного поколениями верующих духовного опыта. В нашем городе, например, на 3,5 млн. жителей приходится около тысячи храмов, из которых чуть более тридцати православные (русские, греческие, американские, румынские и т. д.).

— Как Вы помогали беженцам начать новую жизнь в Америке?

— Сначала я просто волонтёрил в церквях и благотворительных организациях, занимающихся приёмом и устройством иммигрантов: подвозил новоприбывших на работу или в больницу, переводил на приёмах у врача и т. д. Потом устроился в одну из таких миссий в качестве штатного консультанта по размещению и трудоустройству (так и называлась моя работа). В отличие от некоторых других штатов, в Миннесоте оседали в основном те, кто хотел работать (у нас «отрицательная безработица»). Так что и помощь моя в основном заключалась в поиске приложения сил и талантов новоприбывших соотечественников. До сих пор меня на улице встречают люди, которым я когда-то помог начать, что называется, с нуля, и вспоминают давно забытые мною курьёзные истории наших с ними первых «карьерных ступеней».

— Как бы Вы сформулировали свою миссию?

— Духовно-просветительская. Моё дело – внятно и ярко изложить историю Богоявления: что, собственно, произошло 2000 лет тому назад, откуда мы об этом знаем и насколько достоверно это наше знание. Дальше – ответы на вопросы, которые, как правило, следуют из установления этого исторического факта: как же нам теперь жить, если это на самом деле произошло. Причём не в каком-то там «духовном измерении», а в нашей человеческой истории. На встречи с нецерковной аудиторией (в вузах или на открытых площадках) я стараюсь приглашать местного священника или грамотного мирянина, чтобы и без меня у спрашивающих оставалась возможность продолжить этот разговор.

— Какими инструментами Вы пользуетесь, проповедуя?

— Собственно «проповедовать» с солеи мне доводится довольно редко. Пользуюсь я главным образом текстом Св. Писания с прибавлением некоторого накопленного Церковью опыта. И своего тоже. Как филологу (не столько по профессии, сколько по образованию и складу ума) мне всегда интересно и кажется важным раскрыть смысл отдельных языковых единиц – слов, словосочетаний, предложений – в их контексте: языковом, историческом, культурном, религиозном, духовном… Иногда получается сделать на этой стезе маленькие личные открытия, которыми я рад поделиться со слушателями.

Епархиальная афиша выступления Олега Воскресенского

— Я видела на Вашем сайте рассказы и стихи, кажется, Вашего сочинения. Расскажете о Вашем литературном творчестве?

— Да, писать я, на самом деле, люблю даже больше, чем говорить и, стыдно признаться, чем читать, поскольку читаю я непростительно для филолога медленно. А тюкать по клавиатуре могу практически со скоростью устной речи. Будь моя воля, только этим бы и занимался, но кто всё это будет читать?! Рассказиков у меня, правда, совсем немного, а стихов и того меньше – донимает комплекс вины за «непродуктивно» потраченное время, когда столько ещё надо всего сделать для миссии, для духовного просвещения, для пользы Божьего дела!

— На каком опыте строятся Ваши рассказы и стихи? Кто Ваши ключевые или любимые литературные герои?

— Мне гораздо легче писать по заказу, чем по вдохновению. Причём относится это не только к докладам, статьям или проповедям, которые, понятно, и пишутся под конкретное «задание». Даже свои очень немногие стихи я писал почти исключительно потому, что ощущал совершенно явственную в них необходимость. И почти сразу представлялись они мне в совершенно определённой и законченной форме (размер, ритм, стиль, объём и т. д.). Всё, что мне оставалось, – заполнить остающиеся «пробелы», по возможности не испортив, не исказив уже содержащегося в ещё не существующем тексте замысла. Не случайно говорят, что в правильно поставленном вопросе содержится бóльшая часть ответа – чем строже поставленная мне задача, тем яснее путь её решения. Впрочем, рассказы и стихи я пишу крайне редко, но с радостью берусь за научные статьи и публицистику – сказываются гены мамы-журналиста. И одно нередко смешивается с другим, что было отмечено и моим научным руководителем: «Читается ваша диссертация, как журналистское расследование – оторваться невозможно… Но мы его обнаучим». А мой любимый литературный герой, к сожалению, так и не обрёл своего собственного имени! В учебниках по «Основам православной культуры» были введены отдельные уроки с так называемым сквозным героем, который должен был на своём лично примере раскрывать сложные духовные понятия и культурные образы и символы. Так вот, моим таким героем стал оживший отрок Варфоломей с картины Нестерова, задающийся глубокими вопросами в детской, доступной школьникам речи. Однако рьяная редакторша, представившись истинно православной, потребовала замены его образа на пастушка Ванечку, поскольку, по её глубокому убеждению, наш великий святой прп. Сергий Радонежский даже в детстве не мог задавать таких наивных вопросов. В новых учебниках для 5 и 6 классов я попытался вернуть отроку его имя, но, к сожалению, издательство вдруг изменило свои планы, и книжки с моим героем так и не появились на свет.

— У Вас на сайте есть раздел «Проповеди». Как о них узнают читатели? В какой ещё форме Вы их доносите до аудитории, кроме как через сайт?

— По правде говоря, я только сейчас вдруг вспомнил о них в связи с изданием «Оснований веры». Им ведь уже, страшно подумать, более четверти века! Я тогда учился в магистратуре Bethel Seminary, и нам по курсу гомилетики было задано прочесть несколько «учебных» проповедей. Те, которые я прочитал в классе, прошли на ура, и мне тем более захотелось попробовать свои силы по-русски. Наши строгие православные батюшки меня к этому делу, понятно, не подпустили, зато в одной из местных иммигрантских протестантских церквей, наоборот, приняли с распростёртыми объятьями. Им как раз было интересно, с одной стороны, услышать грамотную речь (грамматика многих из их проповедников, при всём уважении, хромала на обе ноги) и, с другой, приобщиться тому церковному опыту, который в СССР был для них не просто чужд, но и зачастую враждебен. Так стали появляться и накапливаться мои проповеди, читавшиеся мною параллельно и на «Русском Христианском Радио» штата Миннесота, которое я запустил и вёл в течение почти десятилетия. Итогом этого опыта стало издание сборника этих проповедей, а также накопившихся к тому времени рассказов, эссе, статей и даже стихов в книжке «Начало премудрости», вышедшей в канадском издательстве Lulu. Её и сейчас там можно заказать. А сами проповеди долгое время циркулировали в аудиоформате, пока я поддерживал сайт «Русского Радио», но потом остались только на моём личном сайте. Их, конечно, хорошо бы обновить и, может быть, даже переиздать, но мне гораздо интереснее писать и создавать что-то новое, а это – пусть пока остаётся… данью времени.

Олег Воскресенский после лекции со слушателями

— Где на текущий момент Вы читаете лекции о христианстве и кому?

— Моё поле деятельности – в основном русскоязычные аудитории, где бы они ни находились. В Америке мне приходится читать лекции и по-английски, но, будучи филологом, я не могу при этом не осознавать, что мой русский язык гораздо богаче, образнее и, следовательно, эффективнее (да и эффектнее!), чем мой очень приличный английский. Именно поэтому я и езжу по всей России, а также заглядываю в соседние, всё ещё довольно русскоязычные страны. Каждые шесть недель отправляюсь с чемоданчиком в трёхнедельные лекционные поездки. За восемнадцать лет этого служения я объехал с лекциями, уроками, презентациями и докладами общим числом 19 стран. Это – что касается географии.

Прежде всего, я работаю с учащимися от начальной школы и до магистратуры. В качестве соавтора учебников по курсу ОРКСЭ меня приглашают проводить открытые уроки по «Основам православной культуры» для четвероклассников. А, например, в Белгородской семинарии я веду магистерский курс по современной апологетике. Для старшеклассников общеобразовательных школ я адаптирую свою лекцию по «Историческим основаниям христианской веры», а студентам университетов предлагаю «Основы науки общения» или «Тайну русской души. Опыт сравнительной культурологии».

Конечно, в мою аудиторию входят и учителя, педагоги, преподаватели, воспитатели и родители – как в учебных заведениях повышения квалификации, так и в «открытых» аудиториях: библиотек или домов культуры. Для них у меня есть «Духовно-нравственные ценности христианства на уроках ОРКСЭ» и «Основы христианской педагогики».

Работаю и с прихожанами, священством, мирянами, катехизаторами и миссионерами – на приходах, в епархиальных центрах, духовных училищах и семинариях. Повышение духовной грамотности верующего человека, по-моему, остаётся одной из важнейших и далеко не решённых задач Русской Православной Церкви. Мы оцениваем наши успехи подсчётом крестившихся и причащающихся, а что при этом происходит в головах и сердцах этих людей, оказывается по большей части… не учтённым. Не раз и не два на своих презентациях в храмах я слышал признание вполне взрослых людей о том, что, будучи «практикующими верующими» в течение многих лет, они, как оказалось, никогда не задумывались о том, что земная жизнь Христова – вполне реальное историческое событие, а не просто «истинное и непреложное учение церкви», т. е. некоторая условность, приняв которую, человек вступает в круг таких же, как он, последователей этого вероучения.

И, конечно, я не забываю о «братьях наших меньших», протестантах – их общинах, библейских колледжах, конференциях, лагерях и т. д. Мой богатый межконфессиональный опыт и само содержание моих лекций, по большей части отражающее общехристианское наследие всей Церкви, открывает двери для моей миссии и в евангельских сообществах. Их открытость, радушие и миссионерский дух и меня самого зачастую обогащают опытом смирения и дерзновения, поистине евангельского.

— Какая проповедь или лекция самая любимая для Вас?

— Проповедь о Вознесении Христовом. Так уж получилось, что родилась она по очень конкретному поводу и случаю, которые в ней, собственно, и описаны (не буду пересказывать). Может, тем она мне и особенно дорога, что касается эпизодов из жизни дорогих мне людей – мамы и дочери. Сама проповедь, может, и не самая выразительная, и не самая глубокая, но одна из самых памятных. Кажется, ни разу её с тех пор не произносил, но ссылаюсь на неё частенько. А, наоборот, чаще всего мною читаемая и «любимая» в этом смысле слова – о любви к ближнему. Моё (заимствованное у С.С. Аверинцева) маленькое открытие о значении слова «ближний» – иной, другой, не я – представляется мне, во-первых, важнейшим для понимания христианской (да и иудейской) веры и, во-вторых, почти совершенно неизвестным большинству верующих. Честно говоря, я бы отдал все свои лекции, доклады, публикации и презентации ради чтения, повторения и распространения содержания одной этой проповеди. Также очень люблю перечитывать проповеди о. Георгия Чистякова и «духовные слова» С.С. Аверинцева, ныне, увы, покойных. Вспоминаю их голоса, которые слышал на богослужении и продолжаю учиться у них многому – как человек, как филолог, как христианин. Изумительные по глубине проповеди в течение многих лет слышал от настоятеля нашего храма в Сент-Поле – о. Джонатана Проктора.

— Как Вы понимаете, что принесли пользу? Что народ стал ближе к вере?

— Я никогда не знаю и знать не могу, принёс ли я какую-то пользу. По счастью, Господь с меня этого и не спросит, ибо, как моё слово отзовётся в человеческой душе, в гораздо большей степени зависит от неё самой, чем от моих стараний и умений. Зато, спросит Он меня, причём весьма строго, за употребление мною дарованных Им благодеяний, талантов, сил, средств, ресурсов и дней моей жизни в соответствии (или вопреки) Его Божественному замыслу о моей жизни. И этого мне, честно признаюсь, хватает с лихвой для оценки проведённого мною урока, прочитанной лекции или написанной статьи. Сделал ли я всё, что мог (и, следовательно, должен был) в данных обстоятельствах, в данной аудитории и по данному вопросу, или… схалтурил, дал себе слабину, нашёл оправдание, почему сойдёт и так. Благодарение Богу за мои совершенно удивительные аудитории, которые мне, как правило, и не дают расслабиться! А уж стал ли народ ближе к вере – за это Он спросит тех, кому поручил тот или иной «народ». Мне же вполне хватает приближения к вере вот этого конкретного ученика, вот этой конкретной учительницы, вот этого конкретного совершенно незнакомого мне неверующего, которых Он посылает на моём пути.

— Знаете ли Вы тех, кто пришёл к вере именно благодаря Вам — Вашему творчеству и интеллектуальному труду?

— Знаю. Обоих. Точнее, одну супружескую пару, которая однажды как-то между прочим упомянула это в разговоре. И однажды, помнится, в Калуге после записи на местном телеканале ко мне вдруг подошёл молодой человек из числа «подсадной» аудитории и, страшно смущаясь, произнёс примерно следующее: «Меня мама сюда послала. Просила передать вам спасибо за то, что вы спасли ей жизнь. Она и сейчас очень больна, но благодаря Вам верит в Бога и продолжает жить». Развернулся и ушёл ещё до того, как я успел прийти в себя и хоть что-то у него узнать про его маму. Уж не знаю, сколько было в этом моего «творчества и интеллектуального труда», но, по крайней мере, такое свидетельство не совсем напрасно прожитой жизни у меня имеется. В среднем за год меня видят и слышат, что называется, вживую (т. е. не считая читателей и видео и аудио просмотров) от двух с половиной до пяти тысяч человек. А если это ещё помножить на восемнадцать лет служения, то… я, конечно, очень надеюсь, что кроме этих известных мне троих, кому-то ещё мои труды послужили во благо.

— Вы отец троих детей и дед троих внуков. И много работаете с детьми. Вы – соавтор школьных учебников и рабочих тетрадей для 4 класса по «Основам православной культуры» и «Основам мировых религиозных культур». Работали учителем. Насколько это важно для Вас? И почему?

— Признаться, детки – самая для меня трудная аудитория, в том числе и свои собственные. Может, потому мне и нравится с ними общаться в самых различных форматах (от проведения уроков и до написания учебников), что в эти моменты я мобилизую в себе все свои дары и способности. Причём не только образовательные и интеллектуальные, но и эмоциональные, интуитивные, спонтанные. Именно в это время я вижу (почти «со стороны»), как через меня действует гораздо бóльшая, чем я сам, и более способная Сила. Её я, будучи христианином, естественно приписываю Святому Духу, призвавшему меня к этому труду.

— Получается, с детишками сложно работать? Может, поделитесь какой-нибудь историей на эту тему?

— Ой, как сложно! Ведь с ними нельзя быть ни весьма снисходительным, ни слишком своим в доску. И при этом нельзя забывать о колоссальной ответственности за свои слова, зажиматься в своей серьёзности. В то же время следить за временем урока, изо всех сил стараясь, чтобы они о нём совершенно забыли!

Скорее не история, а наблюдение. Наши американские детки – вполне двуязычные, но английским владеют всё-таки лучше, чем русским. Когда мы с ними в чём-то не соглашаемся и спорим, то каждый выбирает себе язык в меру своей уверенности в правоте. Если я, например, точно знаю, что прав и что смогу это доказать, то спокойно перехожу на английский, но как только замечаю какую-то слабину в своей аргументации, скатываюсь на русский. Замечаю, что и они готовы спорить со мной на русском, если тверды в своём решении и способности его защитить. И им, и мне известна эта динамика, и мы друг друга на этом уже не раз подлавливали. Ужасно трудно и ужасно интересно с ними спорить!

Олег Воскресенский рассказывает о вере

Блиц-опрос

– Любимое место учёбы «вечного студента»?

– Раньше оно было в семинарской читалке, но теперь больше всего люблю учиться в кофейнях и даже на вокзалах и в аэропортах. «Белый» шум очень помогает мобилизоваться и сконцентрироваться на деле.

– Любимая книга?

– Люблю без разбора всех Стругацких и всего Булгакова.

– Ваша лучшая проповедь?

– Почему-то мне особенно нравится то, что я говорю на Вознесение Господне.

– Любимое блюдо?

– Я, признаться, крайне неразборчив в пище. Стараюсь поэтому похвалить блюдо, пока оно ещё передо мною.

– Любимая культура?

– Конечно русская. В американской мне нравится очень многое из того, чего не достаёт нашей, но ведь мера любви зачастую определяется как раз тем, как много мы готовы простить предмету нашего обожания.

Интервьюировала Наталья Кострыкина

Миссионер и педагог Олег Воскресенский: «Учеба — защита от самомнения» - Христианская жизнь (original) (raw)

Миссионер и педагог Олег Воскресенский: «Учеба — защита от самомнения»

Рекомендуемые статьи