Вопрос 109. О правде, Сумма Теологии. Том VIII - Фома Аквинский (original) (raw)
Фома Аквинский
Далее нам надлежит рассмотреть правду и те пороки, которые ей противны. В отношении [самой] правды наличествует четыре пункта: 1) является ли правда добродетелью; 2) является ли она особой добродетелью; 3) является ли она частью правосудности; 4) склоняет ли она к преуменьшению.
Раздел 1. ЯВЛЯЕТСЯ ЛИ ПРАВДА ДОБРОДЕТЕЛЬЮ?
С первым [положением дело] обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что правда не является добродетелью. Ведь первой из добродетелей является вера, объектом которой является правда. И коль скоро объект предшествует навыку и акту, то похоже на то, что правда является не добродетелью, а тем, что предшествует добродетели.
Возражение 2. Далее, согласно Философу, правде принадлежит признание человеком за собой того, что у него есть, не больше и не меньше699. Но это не всегда похвально, причем как в том, что касается добрых вещей, согласно сказанному [в Писании]: «Пусть хвалит тебя другой – а не уста твои» (Прит. 27, 2), так и в том, что касается злых, поскольку [Писание] осуждает тех, которые «о грехе своем... рассказывают открыто, как содомляне, не скрывают» (Ис. 3, 9). Следовательно, правда не является добродетелью.
Возражение 3. Далее, любая добродетель является либо теологической, либо умственной, либо нравственной. Но правда – это не теологическая добродетель, поскольку её объектом является не Бог, а преходящие вещи. Ведь сказал же Туллий, что «благодаря правде мы честно показываем то, что есть, было или будет». И точно так же не является она и какой-либо из умственных добродетелей, но, скорее, их целью. Не является она и нравственной добродетелью, поскольку она не суть среднее между избытком и недостатком (ведь чем больше правды, тем лучше). Следовательно, правда не является добродетелью.
Этому противоречит следующее: Философ во второй и четвертой книгах «Этики» рассматривает правду как одну из добродетелей.
Отвечаю: правду можно понимать двояко. Во-первых, как то, благодаря чему о вещи говорят как об истинной, и в этом смысле правда является не добродетелью, а объектом или целью добродетели, поскольку понимаемая таким образом правда – это не навык, который является содержащим добродетель родом, а некоторым совпадением между познанием или обозначением и познаваемой или обозначаемой вещью, или же совпадением между вещью и её правилом, о чем уже было сказано (I, 16, 1; I, 21, 2). Во-вторых, правда может состоять в том, что человек говорит то, что является правдой, в связи с чем о нем говорят как о правдивом. Эта правда, или правдивость, необходимо должна быть добродетелью, поскольку говорить правду – это хороший акт, а добродетель есть то, что делает своего обладателя благим и позволяет ему хорошо выполнять свое дело.
Ответ на возражение 1. В этом аргументе правда понимается в первом смысле.
Ответ на возражение 2. Говорить о себе правду по роду благо. Однако одного этого не достаточно для того, чтобы речь шла об акте добродетели, поскольку для достижения этой цели также необходимо, чтобы такой акт был облечен надлежащими обстоятельствами, а если этого нет, то в таком случае акт является греховным. Поэтому хвалиться без должной на то причины греховно даже тогда, когда [похвальба] правдива, и точно так же греховно обнародовать свой грех, хвалясь им или просто сообщая о нем всуе.
Ответ на возражение 3. Тот, кто поступает по правде, предъявляет некоторые знаки, которые совпадают с тем, о чем идет речь, и такие знаки могут быть или словами, или внешними действиями, или какой-либо внешней вещью. Но все подобное является предметом исключительно нравственной добродетели, поскольку только она имеет дело с внешними членами – в той мере, в какой их использование является следствием предписания воли. Поэтому правда является не теологической и не умственной, а именно нравственной добродетелью. И она может являться средним между избытком и недостатком, причем двояко. Во-первых, со стороны объекта, во-вторых, со стороны акта. Со стороны объекта – поскольку правда по существу означает своего рода равенство, а равенство является средним между большим и меньшим. Поэтому когда человек говорит о себе правду, он блюдет середину между тем, кто говорит о себе нечто большее, чем правду, и тем, кто говорит о себе нечто меньшее, чем правду. Со стороны акта соблюдением среднего является сообщение правды тогда и поскольку это нужно. Избыток состоит в неуместном обнародовании своих дел, а недостаток – в сокрытии их тогда, когда их нужно обнародовать.
Раздел 2. ЯВЛЯЕТСЯ ЛИ ПРАВДА ОСОБОЙ ДОБРОДЕТЕЛЬЮ?
Со вторым [положением дело] обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что правда не является особой добродетелью. В самом деле, истина и благо сказываются друг о друге. Но благость не является особой добродетелью, поскольку любая добродетель, делая своего обладателя благим, является благой. Следовательно, правда не является особой добродетелью.
Возражение 2. Далее, делание известным того, что свое, является актом той правды, которую мы здесь рассматриваем. Но это присуще любой добродетели, поскольку каждый добродетельный навык становится известным благодаря своему акту. Следовательно, правда не является особой добродетелью.
Возражение 3. Далее, правда жизни – это та правда, благодаря которой живут праведно и о которой написано: «Господи, вспомни, что я ходил пред лицом Твоим в правде и с чистым сердцем»700 (Ис. 38, 3). Но праведно живут благодаря любой добродетели, как это явствует из того определения добродетели, которое было приведено нами выше (II-I, 55, 4). Следовательно, правда не является особой добродетелью.
Возражение 4. Кроме того, правда, похоже, суть то же, что и прямодушие, – ведь лицемерие противоположно им обеим. Но прямодушие не является особой добродетелью, поскольку оно выпрямляет намерение, а это необходимо для любой добродетели. Следовательно, не является особой добродетелью и правда.
Этому противоречит то, что она входит в [известный] перечень добродетелей701.
Отвечаю: природа человеческой добродетели состоит в том, чтобы позволять человеку хорошо выполнять свое дело. Поэтому всякий раз, когда в человеческих актах обнаруживается особый аспект благости, из этого с необходимостью следует, что человек располагается к нему особой добродетелью. А поскольку, как говорит Августин, благо состоит в порядке702, то там, где присутствует особый порядок, должен присутствовать и особый аспект доброй воли. Но существует особый порядок, посредством которого наши внешние слова или дела, будучи знаками некоторой вещи, должным образом упорядочиваются к этой вещи, и в отношении этого [порядка] человек совершенствуется добродетелью правды. Отсюда очевидно, что правда является особой добродетелью.
Ответ на возражение 1. Истина и благо сказываются друг о друге со стороны субъекта, поскольку любая истинная вещь блага и любая благая вещь истинна. Но логически они выходят за пределы друг друга, равно как выходят за пределы друг друга ум и воля. Ведь ум мыслит и волю, и многое другое помимо воли, и воля желает и то, что принадлежит уму, и многое другое. Поэтому «истина» в её надлежащем аспекте, а именно постольку, поскольку совершенство ума суть частное благо, является желанной, и точно так же «благо» в его надлежащем аспекте, а именно постольку, поскольку целью блага является нечто истинное, является чем-то умопостигаемым. Таким образом, коль скоро добродетель содержит в себе аспект благости, правда может являться особой добродетелью, равно как и «истина» является особым благом. Однако благость не может быть особой добродетелью, поскольку логически она является родом добродетели.
Ответ на возражение 2. Навыки к добродетели и пороку получают свой вид от того, что непосредственно входит в намерение, а не от того, что акцидентно и не входит в намерение. Но делание человеком известным того, что касается лично его, принадлежит добродетели правды как непосредственно входящее в его намерение, хотя при этом оно может принадлежать и другим добродетелям опосредованно и как не входящее в его основное намерение. Так, намерением мужественного является поступать мужественно, а то, что он, поступая мужественно, демонстрирует свое мужество, является опосредованным и не входит в его основное намерение.
Ответ на возражение 3. Правда жизни – это та правда, посредством которой вещь является истинной, а не та, посредством которой человек говорит то, что является истинным. И о жизни, как ни о чем другом, говорят как о праведной потому, что она соответствует правилу и мере, а именно божественному Закону, поскольку правота жизни состоит в соответствии этому Закону. И эта правда, или правота, обща всем добродетелям.
Ответ на возражение 4. Прямодушие названо так потому, что оно противоположно двуличию, посредством которого человек, так сказать, внешне демонстрирует одно, тогда как в сердце у него совсем другое, и в этом смысле прямодушие принадлежит этой добродетели. И оно выпрямляет намерение не непосредственно (поскольку это свойственно любой добродетели), а путем исключения двуличия, посредством которого человек выдает одно за другое.
Раздел 3. ЯВЛЯЕТСЯ ЛИ ПРАВДА ЧАСТЬЮ ПРАВОСУДНОСТИ?
С третьим [положением дело] обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что правда не является частью правосудности. В самом деле, правосудности надлежит воздавать другому должное. Но, сообщая правду, никто, похоже, не воздает другому должное, как это имеет место во всех остальных частях правосудности. Следовательно, правда не является частью правосудности.
Возражение 2. Далее, правда принадлежит уму, в то время как правосудность, как было показано выше (58, 4), находится в воле. Следовательно, правда не является частью правосудности.
Возражение 3. Далее, согласно Иерониму правда бывает троякой, а именно «правдой жизни», «правдой правосудности» и «правдой учения». Но ни одна из них не является частью правосудности. Действительно, правда жизни, как уже было сказано (2), обща всем добродетелям, правда правосудности суть то же, что и сама правосудность, и потому не может быть одной из её частей, а правда учения, пожалуй, относится к умственным добродетелям. Следовательно, правда никоим образом не может быть частью правосудности.
Этому противоречит следующее: по мнению Туллия, правда является одной из частей правосудности.
Отвечаю: как уже было сказано (80), добродетели дополняют правосудность так, как вторичные добродетели дополняют главную, а именно как такие, которые имеют нечто общее с правосудностью, но при этом уступают ей в совершенстве. Затем, у добродетели правды есть две общие с правосудностью вещи. Во-первых, та, что она определена к другому, поскольку делание известным, которое является актом правды, определено к другому (ведь один человек извещает о своем другого). Во-вторых, правосудность устанавливает некоторое равенство между вещами, и то же самое делает добродетель правды, поскольку она устанавливает соответствие между знаками и касающимися человека вещами. Однако ей недостает надлежащего аспекта правосудности со стороны понятия долга – ведь эта добродетель, в отличие от правосудности, связана не с законным, а, скорее, с моральным долженствованием, а именно в той мере, в какой один человек должен показывать другому правду с точки зрения справедливости. Поэтому правда является частью правосудности, дополняя ее, как вторичная добродетель – главную.
Ответ на возражение 1. Поскольку человек является общественным животным, один человек по природе должен другому то, что необходимо для сохранения человеческого сообщества. Но люди не могли бы жить вместе, если бы не доверяли друг другу, как это имеет место при сообщении друг другу правды. Поэтому добродетель правды некоторым образом связана с возданием должного.
Ответ на возражение 2. Ставшая известной правда принадлежит уму. Но человек для того, чтобы сообщить правду, по собственной воле, посредством которой он использует свои навыки и члены, представляет внешние знаки, и потому выявление правды является актом воли.
Ответ на возражение 3. Та правда, о которой мы ведем речь, отличается от правды жизни, о чем уже было сказано (2).
Что касается правды правосудности, то о ней можно говорить двояко. Во-первых, с точки зрения того факта, что сама правосудность является некоторой правотой, определяемой в соответствии с правилом божественного Закона, и в этом смысле правда правосудности отличается от правды жизни, поскольку в соответствии с правдой жизни человек живет правильно сам по себе, тогда как в соответствии с правдой правосудности человек соблюдает правоту закона в тех суждениях, которые обращены к другому Следовательно, такая правда правосудности не связана ни с той правдой, о которой мы ведем речь, ни с правдой жизни. Во-вторых, правду правосудности можно понимать с точки зрения того факта, что ради правосудности человек объявляет правду, как это бывает в тех случаях, когда человек признает правду или правдиво свидетельствует в зале суда. Такая правда является частным актом правосудности и сама по себе не является той правдой, которую мы рассматриваем, поскольку, так сказать, при таком объявлении правды главным намерением человека является воздание другому человеку должного. Поэтому Философ, говоря об этой добродетели, замечает: «Мы ведем речь, конечно, о правдивом не в договорах и не в том, что касается неправосудности или правосудности»703.
Правда учения состоит в выявлении научной истины, а потому и эта правда сама по себе не принадлежит рассматриваемой добродетели. Ей принадлежит только та правда, посредством которой человек словами или поступками выявляет и себя таким, каков он есть, и то, что касается лично его, таким, каким оно есть, не преуменьшая и не преувеличивая. Впрочем, коль скоро научные истины как такие, которые нами познаны, являются чем-то нашим, а наше принадлежит рассматриваемой добродетели, то в этом смысле правда учения может принадлежать этой добродетели, равно как и любой другой вид правды, посредством которой человек словами или делами сообщает о том, что ему известно.
Раздел 4. СКЛОНЯЕТ ЛИ ДОБРОДЕТЕЛЬ ПРАВДЫ К ПРЕУМЕНЬШЕНИЮ?
С четвёртым [положением дело] обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что добродетель правды не склоняет к преуменьшению. В самом деле, обман состоит как в преувеличении, так и в преуменьшении; так, утверждение о том, что четыре – это пять, не менее ложно, чем утверждении о том, что четыре – это три. Но, как говорит Философ, «обман сам по себе дурен и заслуживает осуждения»704. Следовательно, добродетель правды склоняет к преуменьшению не в большей степени, чем она склоняет к преувеличению.
Возражение 2. Далее, склонность добродетели к одной из крайностей может быть объяснено тем, что среднее добродетели находится ближе к одной крайности, чем к другой; так, мужество находится ближе к отваге, чем к трусости. Но среднее правды не находится ближе к одной крайности, чем к другой, поскольку правда – это своего рода равенство, и потому находится строго посередине. Следовательно, правда не склоняет к преуменьшению.
Возражение 3. Далее, отклоняться от правды в пользу того, что меньше, означает нечто из нее изымать, поскольку этим в ней что-то отрицается, а отклоняться от правды в пользу того, что больше, похоже, означает чем-то её дополнять. Но отрицание правды представляется более противным правде, чем её дополнение, поскольку правда несовместима с отрицанием правды, но совместима с дополнением. Следовательно, похоже на то, что правда должна склонять скорее к преувеличению, чем к приуменьшению.
Этому противоречат слова Философа о том, что «эта добродетель отклоняет человека от правды, скорее, в сторону преуменьшения»705.
Отвечаю: существуют два способа отклонения от правды к преуменьшению. Во-первых, путем подтверждения, как когда человек не показывает все свое благо, например, ученость, святость и тому подобное. Это делается без ущерба для правды, поскольку меньшее содержится в большем, и в этом смысле рассматриваемая нами добродетель склоняет к преуменьшению. Поэтому Философ говорит, что «такое поведение представляется более пристойным – ведь преувеличение вызывает досаду»706. В самом деле, те, которые выставляют себя чем-то большим, чем они есть, раздражают других, поскольку они, похоже, желают превзойти других, тогда как те, которые выставляют себя чем-то меньшим, чем они есть, доставляют другим удовольствие, поскольку они, похоже, желают проявить умеренность и уступить другим. Имея ввиду это, апостол говорит: «Впрочем, если захочу хвалиться, не буду неразумен, потому что скажу истину (но я удерживаюсь, чтобы кто не подумал о мне более, нежели сколько во мне видит или слышит от меня)» (2Кор. 12, 6).
Во-вторых, можно склонять к преуменьшению путем отрицания, то есть отрицая в себе то, что на самом деле есть. В указанном смысле рассматриваемая нами добродетель не склоняет к преуменьшению, поскольку это подразумевало бы неправду. Но и это не слишком противно правде, хотя и не со стороны аспекта, присущего самой правде, а со стороны аспекта благоразумия, который должен присутствовать во всех добродетелях. И коль скоро то, что чревато большей опасностью и больше досаждает другим, в большей степени противно благоразумию, то лучше в мыслях или вслух отрицать то [доброе], которое в тебе есть, чем думать или похваляться тем [добрым], которого в тебе нет.
Сказанного достаточно для ответа на все возражения.
* * *
В каноническом переводе: «Господи, вспомни, что я ходил пред лицом Твоим верно и с преданным Тебе сердцем».
Источник: Сумма теологии. Часть II-II. Вопросы 47-122. - 2013 С.И.Еремеев: перевод, редакция и примечания.