Иисус (original) (raw)

ИИСУ́С (на иврите יֵשׁוּ, Иешу, יֵשוּ הַנָּצְרִי, Иешу _х_а-Ноцри — Иисус из Назарета; 4 г. до н. э.? — 31 г. н. э.?), еврейский проповедник эпохи Второго храма, последователи которого создали религиозное движение, развившееся в новую, отделившуюся от иудаизма религию — христианство. В христианской догматике Иисус выступает в качестве одной из трех ипостасей Бога, — второе лицо святой Троицы («Бог-сын»).

Научно-критический анализ источников, повествующих об Иисусе, привел некоторых исследователей 19 в. к отрицанию самого существования Иисуса как исторической личности. По мнению этих ученых, Иисус — мифический образ, олицетворяющий представления древних религий Ближнего Востока об умирающем и воскресающем боге, которые ведут свое начало от тотемических верований и земледельческих и астральных культов. Эти представления в сочетании с иудаистической верой в приход избавителя еврейского народа и всего человечества (отсюда эпитет Христос, по-гречески `помазанник`, то есть Мессия) и с приматом этических норм над ритуальным богослужением, который был провозглашен древними израильскими пророками (см. Пророки и пророчество), породили легендарный образ Иисуса.

Христианские представления о личности, деятельности и трагической смерти Иисуса характеризуют его как сына Божьего, принесенного в жертву во имя искупления совершенного Адамом первородного греха, тяготеющего над всем человечеством, и одновременно как богочеловека, в котором соединены божественная и человеческая природы. Эти представления отражают попытку синтезировать диаметрально противоположные теологические концепции: монотеистический иудаизм последних десятилетий периода Второго храма и синкретизм политеистических религий римско-эллинистического мира первых столетий новой эры.

Однако, несмотря на густую пелену легенд и мифов, окутывающую образ Иисуса в христианских источниках, большинство современных ученых признают историчность Иисуса. В наиболее достоверных из этих источников отражены быт, уклад жизни, а также социальная и политическая атмосфера порабощенной Римом Иудеи начала 1 в. н. э. После устранения мифических наслоений в них предстает вполне правдоподобный образ фарисейского рабби (см. Фарисеи), не чуждого ессейского мистицизма и аскетизма (см. Ессеи).

Его деятельность развивалась на фоне антагонизма между различными религиозными течениями и мессианскими движениями мистико-политического характера, которые были широко распространены в период, непосредственно предшествовавший разрушению Второго храма, и сыграли решающую роль в формировании и развитии иудаизма и в дальнейшем ходе еврейской истории.

Наиболее ранними литературными источниками, в которых упоминается Иисус, являются так называемые Послания апостола Павла (см. Павел из Тарса). Те из них, подлинность которых не оспаривается современной наукой, написаны в 50–60-х гг. н. э., по-видимому, спустя 20–30 лет после смерти Иисуса.

Павлу не привелось увидеть Иисуса при жизни; в его посланиях обсуждается главным образом религиозно-метафизический аспект появления и смерти Иисуса и почти отсутствуют его жизнеописания и характеристика личности. Официально признанная христианской церковью биография Иисуса и изложение его учения содержатся в четырех канонических евангелиях, включенных в Новый завет. В дошедшей до нас форме они, по-видимому, были составлены в конце 1 в. — начале 2 в. (см. ниже).

В относящемся к этому же периоду сочинении Иосифа Флавия «Иудейская война» имя Иисуса не упоминается. В «Иудейских древностях» (20:200–203) при описании жизни брата Иисуса, Иакова, Флавий вскользь упоминает Иисуса, «которого называют Мессией». Однако короткий абзац о деятельности, распятии и появлении после смерти перед учениками Иисуса, «мудрого человека, если только можно назвать его человеком» (Древ. 18:63, 64), несомненно представляет собой позднейшую вставку или, по меньшей мере, обработан христианскими редакторами, так как он явно идет вразрез с фарисейским мировоззрением автора.

Первые римские историки, в произведениях которых упоминается Иисус, — Светоний и Тацит. Светоний туманно повествует об изгнании евреев из Рима в связи с полемикой о «помазаннике», причем неясно, имеется ли ввиду Иисус или Мессия вообще. Однако Тацит, повествуя о преследованиях секты христиан императором Нероном, ясно говорит, что речь идет о приверженцах Христа, казненного Понтием Пилатом во времена Тиберия.

В талмудической литературе периода Иисуса и в произведениях ученых непосредственно следующих за ним десятилетий нет упоминания об Иисусе (см. ниже). В более поздних частях Талмуда и в Мидраше Иисус упоминается в связи с полемикой против христианства. Канонические и апокрифические евангелия в разной степени акцентируют те или иные моменты жизни Иисуса, содержат больше или меньше фантастического, сказочного материала и часто противоречат друг другу, что отражает разновременность их создания, борьбу направлений в раннем христианстве, постепенность формирования его основных догм.

Согласно Новому завету, авторами канонических евангелий являются апостолы Матфей, Марк, Лука и Иоанн. Евангелие от Иоанна, наиболее позднее из четырех, представляет собой скорее теологический трактат, чем исторический памятник жизни и деятельности Иисуса. Заимствуя биографические данные из трех предшествующих евангелий, Иоанн перерабатывает содержащуюся в них информацию, зачастую приводя факты в соответствие со своим мировоззрением, отражающим влияние эллинистических философских течений того времени.

Три других канонических евангелия принято называть в современной научной литературе синоптическими (зримыми одновременно), так как рассматриваемые параллельно, они явно свидетельствуют об общем более раннем источнике информации, переработанном в соответствии с личными взглядами и темпераментом авторов. По всей вероятности, таким источником служили два текста: 1) рассказ одного из современников и последователей Иисуса о жизни учителя, полностью воспроизведенный в Евангелии от Марка; 2) сборник проповедей-изречений Иисуса, включенный Лукой и Матфеем в заново обработанное биографическое повествование Марка. Первоначальные источники, по-видимому, были написаны на иврите или на арамейском языке и, вероятно, еще до переработки синоптическими евангелистами переведены на греческий язык.

Не только в этих первоисточниках, но и в синоптических евангелиях превалирует иудаистическое мировоззрение, полностью основывающееся на библейском каноне. Система толкований (не ее сущность) вполне соответствует аггадическим комментариям еврейских мудрецов того времени (см. Аггада). Постепенное отдаление учеников Иисуса от общепринятых норм иудаизма, стремление апостола Павла и его последователей привлечь язычников к вере в Иисуса как Христа — богочеловека и сына Божьего — и сблизить учение Иисуса с верованиями римлян, привели к все углублявшемуся разрыву между последователями Иисуса и иудаизмом, вылившемуся впоследствии в жестокую вражду между еврейством и христианством.

Уже в синоптических евангелиях наряду с жизнеописанием Иисуса как одного из многочисленных в Иудее того времени учителей-проповедников, с которыми другие законоучители ведут дискуссии в характерном для Талмуда стиле, проявляется тенденция (ярко выраженная в Евангелии от Иоанна) представить Иисуса борцом против иудаизма в целом, главным образом против его духовных вождей-фарисеев. В особенности подчеркивается вина евреев в смертном приговоре Иисусу и умаляется роль римских властей в его казни.

В синоптических евангелиях образ Иисуса в значительной мере сохранился таким, каким он, по-видимому, фигурирует в первоисточниках: образ Мессии — избавителя еврейского народа, предсказанного пророками Израиля, и одновременно воплощение некоей духовной сущности, «пророка истины», идеальной личности, стоящей в ряду библейских персонажей от Адама, патриархов и Моисея вплоть до героев книг Пророков и Писаний. Поэтому некоторые элементы биографии Иисуса представлены как гиперболизированное повторение событий, связанных в Библии с этими персонажами.

Жизнеописание Иисуса строится как реализация предсказаний пророков. Так прокладывается путь к одному из основных утверждений христианской теологии и историософии, согласно которому еврейская Библия, названная впоследствии Ветхим заветом, является лишь своего рода прелюдией к христианскому Новому завету.

Само имя Иисус (Иешуа, сокращено от Ие_х_ошуа — `Господь принесет спасение`) воспринимается евангелистами как обозначение его призвания: спаситель, избавитель, Мессия. В видениях пророков Мессия — наследник династии царя Давида, поэтому в евангелиях приводится генеалогия Иисуса (Лука 3:23–38 — от Адама; Матф. 1:1–16 — от Авраама), где он выступает как потомок Давида. На основании анализа текстов большинство современных исследователей приходят к выводу, что место рождения Иисуса — город Назарет; согласно евангелиям, Иисус, подобно Давиду, родился в Вифлееме (см. Бет-Лехем) и лишь проповедовал в Назарете.

В евангельских текстах Иисус неоднократно называет себя «сыном человеческим». Это сочетание слов на арамейском языке — бар энаш — фигурирует в книге Даниэль (7:13, 14): «... сын человеческий подошел к Ветхому днями [то есть к Богу] ... и ему даны власть, слава и царство, чтобы все народы, племена и языки служили ему». Термин «сын человеческий» в устах Иисуса является намеком на пророчество Исайи об «отрасли от ствола Иессеева» (Ишая, отца Давида — Ис. 11:1), который утвердит царствие Божие на земле, то есть о Мессии.

Иисус возвещает наступление мессианских времен (Матф. 4:17), достигнув приблизительно тридцатилетнего возраста (Лука 3:23; ср. II Сам. 5:4: «Тридцать лет было Давиду, когда он воцарился»). Он въезжает в Иерусалим на белой ослице (Матф. 21:1–7), ссылаясь на пророчество Зхарии о том, что царь-избавитель, явится в Иерусалим бедным праведником верхом на осле (Зх. 9:9).

В евангельском жизнеописании Иисуса немалую роль играет пророчество Исайи о мистическом явлении «раба Божьего», униженного, презираемого «мужа скорбей, изведавшего болезни», которому суждено своими страданиями искупить грехи народа (Ис. 53). Страдания и мученическая смерть Иисуса представлены как осуществление этого пророчества; личность Иисуса явно наделена чертами «раба Божьего». Ангел Гавриэль сообщает матери Иисуса Марии о предстоящем рождении Иисуса (Лука 1:26–38) в духе предсказания Исайи иудейскому царю Ахазу (в связи с будущим избавлением Иудеи от врагов) о том, что «молодая женщина забеременеет, родит сына и наречет его именем Иммануэль», что означает на иврите «с нами Бог» (Ис. 7:14). Причем в христианской Библии «молодая женщина» (на иврите алма) переводится словом «дева».

Согласно евангельскому повествованию не только личность Иисуса является воплощением мессианских пророчеств, но и его жизнь и деятельность как бы повторяют события жизни многих библейских пророков. Подобно Моисею, спасенному вопреки приказу фараона (Исх. 1:15–2:10), Иисус должен быть спасен от преследования царя Ирода, приказавшего истребить всех младенцев, родившихся в Бет-Лехеме и его окрестностях. Мария с новорожденным Иисусом и мужем Иосифом скрываются в Египте (Матф. 2:13–21). После восхождения с учениками на высокую гору Тавор Иисус являет «чудо преображения»: лицо его сияет как солнце, подобно лику Моисея, сошедшего с горы Синай, где он пробыл 40 дней и где ему была дарована Тора из уст Бога (Матф. 17:1,2 и в других местах; ср. Исх. 34:29,30).

Так же, как пророк Самуил младенцем был приведен в святилище Шило для служения Богу (I Сам. 1:24–28), Иисус был принесен через некоторое время после обрезания в Иерусалимский храм, по-видимому, для совершения обряда «выкупа первенца» (см. Ко_х_ен, Первенец). В двенадцатилетнем возрасте во время пасхального паломничества в Иерусалим отрок исчез и был обнаружен в Храме ведущим беседы с законоучителями, которые дивились его разуму и отваге (Лука 2:21–32; 41–47).

По примеру пророка Илии Иисус отправился на сорок дней в пустыню, подвергся испытанию, не поддавшись искушениям дьявола (Матф. 4:1–11; Лука 4:1–13, ср. I Цар. 19:4–14). После смерти Иисус, подобно Илие, возносится на небо (Лука 24:51, ср. II Цар. 2:11); как Илия и его преемник Элиша, он воскрешает мертвых (Марк 5:22–43; Лука 7:11–15, ср. I Ц. 17:17–23; II Ц. 4:32–36), исцеляет множество больных (в первый раз — прокаженного, Марк 1:40–42; ср. II Ц. 5:1–14); ходит по воде (Марк 6:47–50; ср. II Ц. 6:5–7), насыщает тысячи людей пятью (или семью) хлебами (Марк 6:34–44; 8:1–21; ср. II Ц. 4:1–7, 42–44).

Из поздних пророков в евангельском образе Иисуса более всего отражен образ Иеремии. Подобно ему, Иисус вступает в конфликт со служителями Храма и предвещает его разрушение и восстановление на основе обновленного завета (Марк 11:15–18; 13:2; 14:58, ср. Иер. 7:32–34; 33:14–26). Примат этических норм над культовыми, который у Иеремии принимает форму категорического отрицания жертвоприношений, преследование и заточение властями — все это свидетельствует о том, что образ Иеремии неизменно стоял перед глазами авторов синоптических евангелий.

Евангелия, однако, изобилуют параллелями между жизнью Иисуса и событиями из жизни не только пророков, но и патриархов. Предсказание ангелом (архангелом) Гавриэлем, явившимся Марии, рождения Иисуса напоминает посещение шатра Авраама ангелами, один из которых предвещает Сарре рождение Исаака (Быт. 18:1–14). Подобно Иосифу, посаженному братьями в пустой колодец, где он пробыл три дня, пока Ие_х_уда не продал его купцам-исмаильтянам, Иисус после распятия был опущен в могилу и восстал из нее три дня спустя.

Само распятие неподалеку от Храма перекликается с жертвоприношением Исаака на горе Мория (см. Акеда). Все эти библейские мотивы в евангелиях усиливаются, как бы возводятся в более высокую степень. Сарра рожает первенца в 90 лет — Мария зачинает, оставаясь девственницей; Ие_х_уда (Иуда в русской традиции) продает Иосифа за двадцать сребреников — Иуда Искариот продает Иисуса за тридцать; жертвоприношение Исаака заменяется всесожжением барана («овна») — Иисус умирает на кресте, принесенный в жертву в качестве «агнца» божьего; чудом оставшийся в живых Иосиф, извлеченный из колодца, становится властелином Египта — Иисус воскресает, чтобы стать избавителем народа в будущем.

Не только мотивы библейского повествования, но и основные элементы этики библейских пророков и современная Иисусу этика иудейских мудрецов-фарисеев приобретают в евангелиях утрированный, парадоксальный характер (см. ниже).

Оставаясь на почве иудаизма и еврейской культуры, синоптические евангелия восприняли и мотивы политеистических религий, ясно проступающие в Евангелии от Иоанна и в более поздних христианских источниках: непорочное зачатие Марии (ср. деву Анат в угаритских текстах), искупительное самопожертвование или принесение в жертву богами других богов или полубогов (вавилонский Таммуз, египетский Осирис, ханаанский Мот, греческий Адонис и хеттский Атис) и их последующее воскресение. Возведение Иисуса в одну из трех ипостасей Бога в процессе развития христианской теологии не имеет отношения к жизни и деятельности Иисуса (см. Христианство).

Попытки выявить реальные факты биографии Иисуса путем демифологизации евангельского текста позволяют восстановить с значительной степенью достоверности основные этапы жизни Иисуса.

Иисус родился, по-видимому, в Назарете в семье плотника Иосифа. После смерти отца Иисус продолжал плотничать, но, судя по его проповедям и афоризмам, получил образование и приобрел значительные познания в библейской литературе, а также в галахических и аггадических комментариях и высказываниях законоучителей-фарисеев. В 28–29 гг. н. э. Иисус встретился с Иоанном Крестителем, который, по всей вероятности, был близок к ессеям или близкой им секте (см. Мёртвого моря свитки, Кумранская община, Секты малые). Под руководством Иоанна Иисус совершает ритуальное погружение в воды Иордана — обряд, игравший важную роль в ритуале ессеев и воспроизведенный в христианстве как крещение.

Иоанн узнает в Иисусе избавителя, скорое пришествие которого он возвещал. Иисус проникается сознанием своего великого призвания. Проведя 40 дней в пустыне в уединении и посте и преодолев несколько искушений, он становится странствующим проповедником и духовным наставником. Вблизи озера Киннерет (Генисаретского озера) Иисус призывает народ к покаянию и возвещает приближение царства Божьего.

В родном Назарете, на первых порах и в своей семье, Иисус был встречен холодно и недоверчиво, однако у простонародья его проповедь, изобилующая народными изречениями и притчами, пользовалась большим успехом. В окрестностях Капернаума (см. Кфар-Нахум) Иисус совершил ряд «чудес» в духе библейских пророков (см. выше), и вокруг него собралась группа учеников из среды галилейских рыбаков. Круг его приверженцев все расширялся.

Проповедь Иисуса, его образ жизни, обличение им власть имущих и богачей и явное предпочтение бедняков, которым он предвещает первенствующую роль в грядущем царстве Божьем, вызвали тревогу властей. Тетрарх Галилеи Ирод Антипа, казнивший Иоанна Крестителя, увидел в Иисусе его преемника и намеревался казнить и его. Иисус назначает двенадцать ближайших учеников духовными наследниками и продолжателями своего дела (апостолами) и вместе с ними отправляется в Иерусалим. Число 12 имеет символический характер: оно соответствует числу колен Израилевых, свидетельствуя о «новом избрании» всего еврейского народа.

Мифологизированный рассказ о 12 непосредственных учениках Иисуса, избранных им для распространения нового учения, отражает, по-видимому, возникновение и оформление церковной иерархии. Список 12 апостолов дается в синоптических евангелиях (Матф. 10:2–4; Марк 3:16–19; Лука 6:14–16) и в Деяниях апостолов (1:13). Первыми были призваны Иисусом галилейские рыбаки — братья Симон (Петр) и Андрей, затем братья Иаков и Иоанн, сыны Зеведея (Матф. 4:18–22; Марк 1:16–20). Один из 12 апостолов, Иаков Алфеев, описан в Деяниях апостолов, а также Иосифом Флавием как брат Иисуса.

С именем Павла из Тарса, не принадлежавшего к числу 12 апостолов, связано оформление христианства как новой религии, отличной от иудаизма и даже враждебной ему. Подробно об апостолах см. Христианство.

По всей вероятности, деятельность Иисуса в Галилее и Заиорданье продолжалась около года. На пути в Иерусалим Иисус вновь продемонстрировал свои чудодейственные силы: исцелил слепого и возвратил к жизни человека, считавшегося умершим (Иоан. 11). За несколько дней до Песаха — одного из трех паломнических праздников — он приблизился к воротам Иерусалима. В город он въехал на белой ослице, окруженный толпой, приветствовавшей его как Мессию. Прибыв в Иерусалимский храм, он стал во всеуслышание предрекать его разрушение и даже пытался изгнать из него менял и торговцев жертвенными животными, навлекая на себя гнев иерархии ко_х_енов, состоявшей в тот период почти исключительно из саддукеев.

Во время пасхального ужина (по-видимому, 15 нисана — день ритуального вкушения жертвенного ягненка в ознаменование исхода из Египта) Иисус говорит о предчувствии своей скорой смерти. Он сравнивает себя с пасхальным ягненком и, произнося традиционную бенедикцию над вином (Киддуш), уподобляет вино своей крови. В христианстве этот ужин получил название Тайной вечери и стал прообразом «таинства» евхаристии (причастия).

После ужина и последующей бенедикции и славословных псалмов (см. _Х_аллел) Иисус с апостолами отправляется на Масличную гору, находящуюся за городом напротив крепостной стены, где в Гат-Шманим (Гефсиманском саду) предается молитве, которая отражает его мучительные душевные колебания — от обращения к Богу с мольбой «пронести чашу сию мимо меня» (Лука 22:42) до смиренного принятия воли Божьей, обрекающей его на гибель.

Во время Тайной вечери и молитвы в Гефсиманском саду Иисус скрывается от враждебных ему храмовых служителей. Однако один из апостолов Иуда Искариот (на иврите иш Крийот, `человек из Криота`, возможно, тождественно городу Кирьят в Иудее; по другим версиям, по-арамейски иш кария — `лживый` или по-гречески сикариос — см. Сикарии), видимо, разочаровавшись в Иисусе, предает его храмовой страже, которая препровождает его к первосвященнику.

Евангельское повествование о судебном процессе над Иисусом, якобы проведенном высшим еврейским судебным органом Синедрионом (Лука 22:66; Матф. 26:59; Марк 14:60–62; 15:1), явно тенденциозно и, подобно описанию распятия Иисуса, несомненно, отражает разочарование авторов в попытках убедить еврейский народ в мессианском призвании Иисуса и их стремление по примеру апостола Павла распространить его учение среди языческих народов Римской империи (см. выше).

Евангелисты тенденциозно излагают процедуру суда и приговор; они умаляют роль, сыгранную в казни Иисуса римским прокуратором Понтием Пилатом, который якобы всячески старался спасти Иисуса, пытаясь передать его как жителя Галилеи в руки Ирода Антипы или заменить его другим преступником. Народ настоятельно требует распятия Иисуса, и Пилат, символически умывая руки, объявляет о своей невиновности в крови «праведника сего». Весь народ ответствует: «Кровь его на нас и на детях наших» (Матф. 27:24, 25).

Критический анализ текстов с точки зрения еврейского судопроизводства тех времен приводит к заключению о неправдоподобности евангельского описания. Есть основания предполагать, что в доме первосвященника, где Иисус содержался под стражей, заседал не Синедрион, а высшая храмовая коллегия (ср. Лука 20:1). Однако процедура заседания и решение этой коллегии противоречат уже сформировавшейся в ту пору Галахе.

Подозреваемый в мессианских притязаниях Иисус, в соответствии с римским законом, подлежал передаче римским властям как мятежник. Он был казнен наиболее распространенным в Римской империи того времени способом — распят на кресте, на котором была прибита издевательская надпись: «Царь иудейский».

В евангелиях подробно описываются страдания Иисуса под непосильной ношей креста, бичевание до распятия, муки на кресте, продолжавшиеся шесть часов, и издевательства римских легионеров. По-видимому, Иисус до последнего момента надеется, что Бог спасет его; умирая, он восклицает по-арамейски: Эли, Эли, лема швактани! В транскрипции синодального перевода: Элои! Элои! ламма савахфани? (`Боже мой, Боже мой, для чего ты оставил меня?`; Марк 15:34; ср. Пс. 22:2).

На третий день после казни, по свидетельству приверженцев Иисуса, могила его оказалась пустой и образ его предстал перед ними. Обаятельная личность Иисуса — законоучителя, проповедника, целителя — произвела столь сильное впечатление на его последователей, что они не могли смириться с фактом его трагической смерти. На исходе эпохи Второго храма среди евреев уже существовала вера в воскресение из мертвых, правда, лишь в эсхатологическом плане.

Однако основная проблема исторического образа Иисуса, свободного от мифологии и христологических наслоений, заключается в решении вопроса, считал ли себя Иисус пророком и Мессией в библейском смысле. Несомненно, общение с Иоанном Крестителем заставило его ощутить свою близость древним израильским пророкам, предвещавшим пришествие Мессии. Именно таким пророком считали его иудеохристиане — группа последователей Иисуса в Иудее, не отступившая от иудаизма.

По-видимому, сознание мессианского призвания нарастало в Иисусе постепенно и достигло апогея во время пребывания его в Иерусалиме, хотя и тогда оно сопровождалось сомнениями и колебаниями. Мессианское сознание Иисуса объяснимо особенностями политической, социальной и духовной жизни Иудеи его времени (см. Земля Израиля (Эрец-Исраэль). Исторический очерк).

Деспотизм Ирода, ставленника Рима, власть которого воспринималась народом как «воцарение идумейского [см. Эдом] раба», вызывал брожение, бунты и локальные восстания, особенно в среде разоренных низших слоев Галилеи. Виднейшими лидерами повстанцев были Ие_х_уда и Менахем, объявивший себя царем-освободителем. Это брожение, часто принимавшее форму мессианских движений, особенно усилилось после смерти Ирода, когда страна была разделена на три части, а в Иудее, после кратковременного правления сына Ирода Архелая, правителем был назначен римский прокуратор.

По словам Филона Александрийского, Понтий Пилат был одним из самых жестоких прокураторов. Чем мрачнее становилась действительность, тем шире распространялась вера в скорое избавление — пришествие Мессии и предсказанного пророками царства Божьего, золотого века свободы, добра и справедливости. Различные секты и группы по-разному представляли этот идеал и проповедовали разные пути к его достижению: от открытой войны против Рима (каннаим, см. Зелоты) до отрешения от мира, аскетизма и покаяния (см. Ессеи, Кумранская община).

В центре стояли фарисеи, законоучители народа, проповедовавшие умеренность, тщательное исполнение предписаний Торы и ограждение от пагубных влияний греко-римской культуры и языческого синкретизма. Фарисеи оказывали самое сильное влияние на народные массы. Глубоко веруя в наступление царства Божьего, они в большинстве своем, подобно пророкам, с большой осторожностью относились к вере в близкое наступление «конца дней».

Иисус настойчиво предвещает близкое, пожалуй, немедленное наступление царства Божьего. Однако он с большой осторожностью говорит о своей роли в его наступлении и о «сыне человеческом», упомянутом в книге Даниэль (см. выше), который в эпоху Второго храма отождествлялся с Мессией. Сам он никогда не употреблял слово «Мессия». Выражением «сын Божий» он пользуется в том смысле, в котором оно фигурирует в литературе этого периода: «Любим человек, созданный по образу [Божьему] и любимы израильтяне, названные сынами Бога» (Авот 3:14). В талмудической литературе чрезвычайно распространен термин Авину ше-ба-шамаим (наш Отец небесный).

На вопрос первосвященника, следователя храмовой коллегии: «Скажи нам, ты ли Христос, сын Божий?» — Иисус уклончиво отвечает: «Ты сказал» (Матф. 26:63, 64). На вопрос Пилата: «Ты царь Иудейский?» — Иисус отвечает: «Ты говоришь» (Матф. 27:11). Однако по другой версии Иисус четко ответил первосвященнику: «Я; и вы узрите сына человеческого, сидящего одесную силы [то есть Бога] и грядущего на облаках небесных» (Марк 14:62). Хотя подлинность этих слов сомнительна, есть основание предполагать, что, предчувствуя свою мученическую смерть, Иисус в последние дни жизни приписывал себе исключительную роль в приближении царства Божьего.

Иисус избирает путь добровольного самопожертвования не без внутренней борьбы. В Евангелии содержится параллель между судьбой Иисуса и судьбой древних пророков Иерусалима, пользовавшегося якобы славой города, избивающего пророков (Лука 13:34).

В действительности ни один пророк не только не был казнен, но и не был подвергнут преследованиям в Иерусалиме, за исключением Иеремии, который в разгар войны с Вавилонией призывал покориться Навуходоносору и категорически отрицал правомерность богослужения в Храме. Несмотря на это Иеремия был лишь временно заключен в тюрьму. Вероятно, Иисус решил претерпеть «мессианские муки» (хевлей Машиах); идея о том, что появлению Мессии будет предшествовать период мук и страданий всего народа и их не избегнет и сам Мессия, получила распространение позже, но зародилась уже в период Второго храма.

Вера в искупительную жертву человека, полубога или бога всегда была чужда иудаизму, поэтому христианская тенденция представляет проповедь Иисуса не только как столкновение между ним и фарисеями, но и как конфликт с иудаизмом в целом. Однако тексты синоптических евангелий, при всех присущих им противоречиях, свидетельствуют об обратном.

Иисус скрупулезно исполняет все предписания Галахи своего времени. Он недвусмысленно объявляет: «Не думайте, что я пришел нарушить Закон или пророков: не нарушить пришел я, но исполнить. Ибо истинно говорю вам: доколе не прейдет небо и земля, ни одна йота или ни одна черта не прейдет из Закона...» (Матф. 5:17, 18). Правда, Иисус не запрещает своим ученикам срывать колосья в субботу для утоления голода, но сам этого не делает (Марк 2:23). Он неоднократно подчеркивает, что призван исключительно для спасения еврейского народа («Я послан только к погибшим овцам дома Израилева»; Матф. 15:24).

Апостолам он запрещает обращаться к неевреям (Матф. 10:5). Иисус отказывается излечить девочку-ханаанеянку, мотивируя отказ доводом, который вряд ли мог привести самый «фанатичный» фарисей в его время или законоучитель Талмуда в будущем: «Нехорошо взять хлеб у детей и бросить псам» (Матф. 15:26). Лишь после того, как мать ребенка смиренно заметила, что «и псы едят крохи, которые падают со стола господ их» (Матф. 15:27), он согласился исполнить ее просьбу.

Среди исследователей евангелий существуют разногласия по вопросу о том, к какому течению в современном ему иудаизме принадлежал Иисус. Многие утверждают, что его учение свидетельствует главным образом о влиянии ессеев, кумранской общины и других сект, верования которых отражены в свитках Мертвого моря. Однако большинство ученых признает, что сравнение текстов этих рукописей с учением Иисуса приводит к выводу о его близости к фарисеям; некоторые считают даже, что он принадлежал к сурово ригористической школе Шаммая (см. ниже).

Иисусу был чужд дуализм секты, разделяющей людей по Божественному предопределению на «сынов света», то есть членов секты, и «сынов тьмы» — все остальное человечество, которое следует ненавидеть, презирать и с которым необходимо вести непримиримую войну. Особенно эти сектанты ненавидели фарисеев. Возможно, что поучение Иисуса «любите врагов ваших» (Матф. 5:43, 44) направлено против этой секты.

Этическое учение Иисуса изложено главным образом в так называемой Нагорной проповеди (Матф. 5–7). В ней, несомненно, имеется некоторая общность взглядов с идеологией ессеев в социальном плане. Она начинается восклицанием: «Блаженны нищие духом [по-видимому, следует понимать: по велению своего духа, добровольно нищие], ибо их есть царство небесное» (Матф. 5:3). Иисус проповедует самоотверженное отрешение от материальных выгод и отдает моральное предпочтение бедным и униженным.

Он сурово осуждает стремление к благополучию и сулит горькую судьбу знатным, богатым и власть имущим («Легче верблюду пройти сквозь игольное ушко, нежели богатому войти в царство Божие»; Матф. 19:24). Не принимая ессейского принципа общности имущества, он, однако, требует делиться с ближними материальными благами. Таким образом, в своем этическом учении Иисуса воспринял только те элементы ессейского мировоззрения, которые совпадают с моральными принципами некоторых фарисейских течений, признающих примат этических норм в религии.

Живший в период отрочества Иисуса величайший мудрец-фарисей _Х_иллел, духовный лидер народа и глава Синедриона, свел сущность всей Торы к предписанию: «То, что ненавистно тебе, не делай ближнему твоему; все остальное лишь толкование...» (Шаб. 31а). Сам _Х_иллел был воплощением тех моральных принципов, которые проповедовал Иисус.

Во всей Нагорной проповеди нет ни одного изречения или суждения, которому нельзя найти параллели в талмудической литературе или Мидраше, буквальных (ср. Матф. 7:2–4 и Сота 1:7; ББ. 15б) или несколько видоизмененных (ср. например Матф. 5:28 и Калла 1; Матф. 5:29,30 и Нидда 13б; Матф. 6:3 и ББ. 9б; Матф. 6:30–34 и Сота 48б и т. п.). Свое общение с отверженными грешниками — мытарями (сборщиками налогов) и даже блудницами — Иисус объясняет тем, что «не здоровые имеют нужду во враче, а больные... я пришел призвать не праведников, а грешников к покаянию» (Матф. 9:12, 13).

На всех этапах своего развития иудаизм придавал огромное значение покаянию (тшува, см. раскаяние), утверждая, что самые страшные грешники могут рассчитывать на милосердие Бога (Танх. Вайера 8) и за покаяние одного человека Бог прощает грехи всего мира (Иома 86б). Согласно евангелиям, фарисеи упрекают Иисуса за общение с грешниками, но эти упреки, так же как и все другие столкновения Иисуса с фарисеями, следует рассматривать как разногласия в среде самих фарисеев.

Фарисейство не было монолитным течением. Оно состояло из различных школ (см. например Бет-_Х_иллел и Бет-Шаммай). Галахические установки были результатом дискуссий и дебатов, занимающих огромную часть Талмуда — как Мишны, так и Гемары. Выпады Иисуса против лицемерия фарисеев находят параллель и в Талмуде (Сота 22б), хотя там они не носят характера обобщения, как в Евангелии.

Все же и после устранения позднейших тенденциозных наслоений в синоптических евангелиях и в тех высказываниях Иисуса, которые можно считать подлинными, четко выступают некоторые отклонения от положений, общих для всех школ фарисеев и легших в основу дальнейшего развития иудаизма. Требование крайнего самоотречения человека в учении Иисуса приводит к анархическому мировоззрению. Отрицание себялюбия в какой-либо форме доводится до абсурда.

Иисус требует от своих учеников «возненавидеть» не только ближайших родственников (то есть забыть о личных привязанностях), но и «саму жизнь свою» (Лука 14:26). «Ударившему тебя по щеке подставь и другую, и отнимающему у тебя верхнюю одежду не препятствуй взять и рубашку» (Лука 6:29). «Не судите, да не судимы будете» (Матф. 7:1). Такая мораль не может лечь в основу общественных отношений, а именно создание и нормальное функционирование общества, живущего по законам Моисея на основах правды и справедливости, было целью фарисеев.

Как духовные лидеры народа они должны были беспрестанно давать ответы на практические вопросы повседневной жизни. Даже сам Иисус не всегда соблюдал собственные требования смирения и кротости: он проклинал своих оппонентов, изгнал менял из Храма, учил апостолов быть хитрыми, как змеи (Матф. 10:16), — и предрекал участь Содома и Гоморры тем городам, которые их не примут (Матф. 10:15).

Изречения, подобные афоризмам Иисуса и даже тождественные им, уравновешивались в литературе фарисеев противоположными высказываниями оппонентов; примат этических принципов — тщательной и кропотливой разработкой ритуальных предписаний и правовых норм. Так поступал и сам _Х_иллел и все последующие духовные вожди иудаизма. Иисус, не отрицая предписаний Галахи в вопросах ритуала и права, не уделял им особого внимания вне полемики с теми фарисеями, которые возражали против его толкований, зачастую казавшихся им слишком «либеральными».

В талмудическом трактате Авот (см. Пиркей авот), посвященном этическим поучениям, собраны изречения десятков мудрецов. Поучения же Иисуса произносятся от первого лица, их формой подчеркивается неоспоримый авторитет автора. В них неоднократно повторяется фраза: «Вы слышали... а я говорю вам», например: «... слышали вы, что сказано древним: не преступай клятвы... а я говорю вам: не клянись вовсе» (Матф. 5:33, 34).

К тому же Иисус вел себя как библейский пророк, а незадолго до своей гибели, по-видимому, счел себя Мессией или по крайней мере тем, кому предназначена решающая роль в приближении царства небесного (см. выше). Поведение Иисуса, тон его проповеди и самооценка, поскольку о них можно судить по евангельским текстам, не соответствовали образу фарисейского законоучителя и проповедника, каким видели Иисуса его простодушные галилейские последователи.

Со времен пророков царство небесное рисовалось воображению народа либо как эсхатологическое видение, либо как наступление эры добра и справедливости, обусловленное, прежде всего, освобождением от чужеземного ига. С особым нетерпением народ ожидал от Мессии избавления в период римского владычества. Иисус возвещал немедленное наступление царства небесного. Однако вместо призыва к восстанию против римлян Иисус ограничился советом: «Отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу» (Матф. 22:17–21), который не мог найти сочувствия в народе. Казнь на кресте выглядела в глазах большинства современников Иисуса опровержением его мессианских претензий.

В талмудической и раввинистической литературе прямые или косвенные упоминания Иисуса или его действий весьма немногочисленны: в период формирования христианство привлекло к себе ничуть не больше внимания, чем другие еврейские секты, в изобилии возникавшие в ту эпоху. Вопреки мнению евангелистов, жизнь и гибель Иисуса не воспринимались современниками как центральные события мировой истории. Из сказанного об Иисусе в Вавилонском Талмуде следует, что на него смотрели как на сбившегося с пути ученика современных ему законоучителей.

Барайта в не подвергнутом цензуре издании Талмуда (Сан_х_. 107б, Сота 47а) изображает Иисуса чародеем и соблазнителем, совращающим людей с пути истинного, и сообщает, что за это, как того требует закон, Иисус был побит камнями, а затем повешен 14 нисана — дата, соответствующая дате казни Иисуса, указанной Иоанном (19:14). Полемика в проповедях и изречениях амораев в 3–4 вв. против христианских догм, согласно которым Иисус был Мессией, сыном Божьим и Богом, представляет собой реакцию на христологические истолкования Святого Писания отцами церкви.

Почти во всех изданиях эти высказывания изъяты цензурой или завуалированы так, что их можно интерпретировать как не относящиеся к Иисусу. С распространением христианства весь еврейский народ начинают изображать в церковной литературе как народ-богоубийцу; жестокие преследования средневековья приводят к тому, что образ Иисуса в сознании евреев становится символом бедствий народа и в еврейском фольклоре приобретает все более отрицательные черты. Лишь немногие высказывания такого рода были, из опасений репрессий со стороны христианских властей, зафиксированы письменно, например, «_Х_а-ма‘асе бе-талуй» («История о повешенном»), — рукопись, в различных вариантах распространенная среди евреев с 12 в.

Научная литература об Иисусе необозрима. В иудаистике с начала 18 в. предпринимались попытки демифологизации образа Иисуса, восстановления его исторического облика. Из еврейских историков виднейшее место в этой области занимают Г. Грец, И. Клаузнер («Иешу _х_а-Ноцри» — «Иисус из Назарета», 1922), Д. Флюссер. Анализу суда и казни Иисуса с историко-юридической точки зрения посвящена книга Х. Ко_х_ена «Мишпато у-мото шел Иешу _х_а-Ноцри» («Судебный процесс и смерть Иисуса из Назарета», 1968).

В литературе на идиш Иисусу посвящен первый том трилогии Ш. Аша «Дер ман фун Нойцерес» («Человек из Назарета», 1943), а на иврите — роман А. А. Кабака «Ба-миш‘ол _х_а-цар» («По узкой тропе», 1937), повесть И. Мосинзона «Ие_х_уда иш Крайот» («Иуда Искариот», 1963) и драма Н. Агмона (Быстрицкого) «Ие_х_ошуа ми-Нацрат» («Иисус из Назарета», 1961). В произведениях У. Ц. Гринберга, особенно в его ранних стихотворениях и поэмах, Иисус, распятый на кресте, олицетворяет еврейский народ, обреченный на муки и страдания в галуте.

Образ Иисуса в искусствах пластических у художников-евреев (скульптуры М. Антокольского, Дж. Эпстайна, картины М. Шагала и других) нередко трактовался в духе, не соответствовавшем христианской традиции. После Катастрофы в произведениях не только евреев, но и многих христиан образ Иисуса предстает символом мученичества еврейского народа (гравюры М. Гофмана, графическая серия «Христос в Майданеке» З. Толкачева и другие).