Древняя Русь | Историческая география (original) (raw)
Древняя Русь
Возросшая политическая и материальная мощь ростовского боярства, стремление к установлению контроля над важнейшими торговыми путями и, наконец, потребность в новых землях для колонизации — все это было основными причинами столь активного вмешательства «Суждальской земли» в междукняжеские отношения. Отъезд Андрея из Киева, стремление местных феодалов Северо-Восточной Руси иметь «своего» собственного князя здесь, в Ростове, совершенно не означали полного отказа от участия в делах «Русской земли». Более того, в известной степени Андрей и его бояре выступают правонаследниками политики Юрия Долгорукого...
Летописцы не называют общую численность войска русских феодальных княжеств накануне нашествия Батыя, однако примерно определить, сколько воинов могла выставить Русь в период опасности, все-таки можно. По сообщениям летописцев, князь Андрей Боголюбский собирал с Северной Руси (области: Новгородская, Ростовская с Белоозером, Муромская и Рязанская) до 50 тысяч воинов. Примерно столько же могла выставить и Южная Русь. Таким образом, даже объединенные силы Руси не достигали численности монголо-татарского войска...
После удачно проведенного в 1223 году пробного набега на Русь татары вовсе не растворились в степи и не исчезли, как, наверное, надеялись и считали русские. На самом деле татары пошли на восток, вторглись на земли волжских булгар. Здесь они впервые столкнулись с более серьезным противником по сравнению с тем, что встречался раньше: арабский историк Ибн-ал-Асир описывает, как татары несколько раз попадали в устроенные булгарами засады и потеряли значительное число своих войск. Они отступили из этого района, по-видимому, в некотором беспорядке — Ибн-ал Асир утверждает, что лишь немногие остались в живых...
В Среднем Подпепровье в составе Киевского государства сложились три феодальных «полугосударства» — княжества: Киевское, Черниговское и Переяславское. Как большинство «полугосударств» древней Руси, Киевское княжество-«область» выросло из племенной земли, из земли полян; но «область» эта, какой мы знаем ее в XI—XII веках, выросла не непосредственно из племенной земли, из земли полян. В то время как археологами обнаружены племенные признаки северян, вятичей, кривичей и некоторых других племен на местах их поселения, признаки Полянского племени XI века не обнаруживаются. Поляне в качество племени, экономически и культурно рано развившегося, очень рано утратили особые племенные признаки, и исследователи, не будучи в состоянии выделить по курганным украшениям племя полян...
Однообразна природа великой восточной равнины» не поразит она путешественника чудесами; одно только поразило в ней наблюдательного Геродота: „В Скифии, — говорит он, — нет ничего удивительного, кроме рек ее орошающих: они велики и многочисленны"». Так начинает С. М. Соловьев характеристику природных условий Восточной Европы. Действительно, разветвленная сеть водных артерий, пронизывающих территорию между Черным морем и Ледовитым океаном, Уралом и Балтикой, была одним из важнейших условий развития здесь человеческой жизни, начиная с древнейших времен. Лесная полоса Восточной Европы в конце первого тысячелетия нашей эры была шире и мощнее, дремучие леса доходили до Киева и Чернигова. Эти сплошные лесные массивы пронизывались реками, по их берегам располагались поселки, реки служили путями сообщения...
На Руси период между двумя татарскими нашествиями был во многом схож с первыми двадцатью тремя годами XIII столетия. Вряд ли его можно назвать эпохой роста или процветания и уж, конечно, не временем мирного объединения. Правда, счастливое исключение составил северо-восток Руси, где годы, последовавшие за смертью Всеволода III, не были омрачены бесконечными стычками: Владимир, Ростов, Ярославль, Юрьев Польский не были вовлечены в междоусобные войны. Киев оставался в руках князя из рода Ростиславичей, Владимира Рюриковича, с того момента, когда он в 1223 году сел на этот престол вместо своего дяди, и до 1235 года. Рязань, правда, тоже не страдала ни от междоусобных войн, ни от внешних нападений. Новгород же оставался яблоком раздора между княжескими родами...
Прения о вере, происходившие в Киеве накануне крещения, не прекратились в XI веке. Сведения о посольствах, отправленных в дальние страны для «испытания веры», носят полулегендарный характер. Относительно прений в Киеве можно полагать, что они действительно имели место. В спорах участвовали не столько язычники, вовсе неподготовленные для богословских диспутов, сколько образованные евреи из киевской иудейской общины. В «_Слове о законе и благодати_» митрополит Илларион уделял много внимания полемике с иудаизмом. «Житие преподобного Феодосия» сообщает конкретные подробности о диспутах подобного рода. Феодосий имел обычай «многажды» вставать среди ночи и «отай всех» уходить «к жидом, и тех еще о Христе препирая, коря же и досажая…»...
Длительная война между Киевским и Новгородским княжествами, вспыхнувшая после смерти князя Владимира Святославича, осложнила взаимоотношения между светской властью и церковным руководством. Греческое духовенство, прибывшее на Русь в свите царевны Анны, отстаивало право на киевский престол детей, рожденных в христианском браке. Такая позиция неизбежно вела к конфликту между высшими греческими иерархами и старшими сыновьями Владимира, которые были в глазах греков незаконнорожденными и не могли наследовать власть. Столкновение между Ярославом и Святополком стало новым источником раздора.
Древняя Русь обычно ассоциируется в сознании западного читателя с автократией и рабством. Возникло даже предположение, что тоталитаризм прямо происходит из «русской души». И, разумеется, в 1883 году русский граф Уваров провозгласил, что Россия базируется на «православии, самодержавии и народности». Оглядываясь назад, на время Уварова, в свете преимущества знания последующих событий мы знаем, что когда он произнес свое суждение, неограниченной монархии оставалось менее восьмидесяти лет существования. Крепостничество было уничтожено менее чем через тридцать лет после декларации Уварова...
В начале XIII века 46-летний великий князь владимирский Всеволод III находился в высшей точке своего жизненного пути. Шестеро из восьми его сыновей были еще живы: Константин (15 лет), Юрий (12), Ярослав (10), Владимир (7), Святослав (4) и Иван (2) 1. Его власть распространялась на всю Владимиро-Суздальскую землю. Как было видно из предыдущей главы, в течение последних двенадцати лет жизни (1200— 1212) он занимал положение первого среди равных (prim us inter pares) по отношению ко всем многочисленным потомкам Владимира Мономаха и Олега Черниговского, другими словами, все признавали его верховным повелителем. В Рязани он держал под строжайшим надзором дальних родичей Ольговичей, решительно вмешиваясь в их дела и не подпуская Ольговичей близко к их двоюродным братьям и западным соседям в Чернигове..