(no title) (original) (raw)

Такой гнусной погоды давно не припомню. "Васильевский остров прекрасен, как жаба в манжетах! Отсюда с балконца, омытый потоками солнца, он весел, и ясен, и грязен!" - ликующе декламировала я Сашу Черного, с опаской косясь на серое небо, тяжело навалившееся на остров пухлым брюхом.

Гуляк, против ожидания, набежало подозрительно много. Отыскивать, кто протащил друзей контрабандой, было невмоготу - холодно, да и задувало как в пылесосе. Пошли толпой. Поразительный народ ходит на экскурсии, из них бы не то что гвозди, из них арматуру делать. Отвалились, закоченев, трое, остальные шли и шли, не поддаваясь на мои вкрадчивые происки: "Нет, мы не замерзли! Нет, мы пойдем дальше!"

Больше всех я переживала за милую круглолицую женщину, опиравшуюся на трость. Когда спросила, не нужно ли снизить темп, она бодро откликнулась: "Ни в коем случае. Я учитель, а мы, учителя, неубиваемы!" (Позже выяснилось, что русского языка и литературы - эти точно неубиваемы.) На исходе второго часа сверху даже не скажешь потекло - это не дождь, это какая-то мерзейшая морось, проникающая в организм как радиация. Все нахохлились и мечтали, когда же я наконец скажу: "На этом Шехерезада заканчивает свои речи".
Но учительница моя глянула ввысь и лирически воскликнула: "О, как прекрасно петербургское небо! Какой цвет! Нигде нет такого высокого неба!" Я от потрясения аж забыла, куда нам сворачивать.
Знаете, где живут такие люди? В городе Усть-Куте Иркутской области, основанном как острог. До Иркутска от Усть-Кута по железной дороге - 1385 км. У меня потрясающие соотечественники, нигде больше таких нет.