Маленький город Великого Карла (original) (raw)

Первыми оценили целебную силу горячих источников кельты, устроившие здесь святилище бога вод и врачевания Грануса. Но постоянное поселение на месте Ахена впервые возникло в эпоху Римской империи. Известные любители горячих бань, римляне заложили здесь курорт Aquis Granum, служивший местом отдыха и лечения воинов, израненных в боях с германцами. Нынешним туристам от тех времен "досталась" лишь часть портика легионерских купален на площади Хофф, то есть "придворной", да и то в копии (подлинник целиком демонтирован и увезен в Бонн — в Земельный исторический музей). Есть еще и второй "пережиток" римской эпохи — так называемая "башня Грануса", которая составляет ныне подземную часть одной из башен городской Ратуши. Но туда посетителей пускают неохотно. А вообще облик Аквис Гранума, имевшего статус vicus (что-то вроде деревни) — полугорода-полулагеря, однако снабженного форумом и театром, можно видеть на реконструкции в замке Франкенберг (там помещается городской архитектурный музей). Примерно в таком виде он просуществовал до V века, то есть до пришествия варваров.

После же наступает здесь, как и во всей Европе, смутная с точки зрения исторической достоверности событий эпоха. Есть версия, будто первый франкский король из династии Каролингов, отец Карла Великого Пипин Короткий, имевший неподалеку поместье, заезжал на воды и во второй половине VIII века выстроил тут часовню (следов ее, впрочем, не обнаружено). По другому преданию, Пипин совершил в этих местах еще и подвиг: одолел в поединке местное чудовище, хранителя вод Бахкауфа. Туловище этого химерического зверя — полульва, полукрокодила — оканчивалось ядовитым драконьим хвостом. Его-то король и отрубил, и бросил в воду — с тех пор, по легенде, ахенские источники попахивают сероводородом.

Настоящий же взлет Ахена начался при Карле Великом, основавшем тут свою резиденцию — "пфальц" ("замок") — и выстроившем при дворце величайший по тем временам в Северной Европе собор. Постройка внесла важную перемену и в городскую топологию. Римляне — люди практичные — ориентировали улицы-дороги так, чтобы по ним кратчайшим путем можно было двинуться в стратегически важных направлениях — на Кёльн или Льеж. Карл же спланировал собор в полном соответствии с христианским каноном — алтарем на восток. Новые улицы протянулись вдоль граней этого гигантского здания и пересеклись под острыми углами с римскими дорогами. Так в центре образовались треугольные площади.

Вообще современный Ахен очень невелик. За час неторопливой ходьбы его можно пройти насквозь в любом поперечнике. И необычного ничего в нем нет на первый взгляд: аккуратные домики, вытянувшиеся во фрунт, чистенькие улочки с непомерным множеством немецких пивнушек, итальянских пиццерий, французских кафе и турецких кебабных... Совсем был бы внешне непримечательный городок, когда бы не эти треугольные площади и не чудо собора.

Собор-проект

Если бы я мог предложить свой рейтинг чудес света, то, несомненно, включил бы Ахенский собор в "великолепную семерку". Кстати говоря, в списки Всемирного культурного наследия ЮНЕСКО он был в 1978 году включен первым из германских памятников.

Сооружение это — в самом деле фантастическое — на сегодняшний день состоит из трех явно различимых и разновременно построенных частей: граненой центральной, увенчанной куполом, схожим формой с соковыжималкой для апельсинов; надвратной башни, стоящей как бы несколько наособицу; и готического хора, состоящего, кажется, из одних витражей.

Древнейший центральный "октагон" — дворцовая часовня, выстроенная при Карле Великом в 789—798 годах, — имеет в плане форму правильного восьмигранника (гигантской "соковыжималкой" его увенчали гораздо позднее, в эпоху барокко). Строгая конструкция, образцом для которой послужили византийские императорские храмы, ныне снаружи почти не видна, поскольку со всех сторон закрыта позднейшими пристройками, которые на протяжении тысячелетия лепились поближе к святыне. Но для своего времени и места это было исполинское сооружение, и постройка его оказалась сопряжена с огромными техническими сложностями. Искусство сооружения сравнительно легких купольных сводов, известное античности, было к тому времени в Северной Европе утрачено. Поэтому и кирпичный купол Ахенского собора складывали без какого-либо расчета, "на авось" и с большим запасом — в самой тонкой своей части он имеет 90 сантиметров толщины. Без дополнительных укреплений его гигантская масса, давящая не только вниз, но и "по сторонам", развалила бы стены, и строителям пришлось стянуть кладку железными кольцами…

Очевидно, что такие сооружения воздвигаются не по одной лишь практической необходимости. Во всяком случае, на момент постройки собор был непомерно велик для крошечного деревянного городка, каким был в то время Ахен. Главная задача такого сооружения — символическая, и эту великую церковь следует рассматривать как своего рода политический трактат. Так, с античных времен восьмигранник считался знаком земного совершенства. В верхней части он переходит в круг — символ совершенства уже небесного и божественного. Иными словами, вся конструкция намекает и напоминает о совершенном, свыше установленном порядке, к которому обязан приуготовлять свой народ земной властитель, — в том и состоит его функция.

Внимательный к подобным деталям и "посланиям в камне" средневековый наблюдатель мог прочитать здесь и еще один знак. В "Откровении" Иоанна Богослова описывается видение Нового, Небесного Иерусалима. Сопровождавший в нем автора Ангел (так же, как впоследствии Вергилий — Данте) "измерил город тростью на двенадцать тысяч стадий; длина и широта и высота его равны. И стену его измерил во сто сорок четыре локтя, мерою человеческою, какова мера и Ангела" (цитата из "Апокалипсиса", глава 21-я, стихи 16-й и 17-й). Так вот: высота, длина и ширина ахенского восьмиугольника примерно равны.

Таким образом, собор в сердце новой империи призван был служить напоминанием о Святом Граде. А крошечный Ахен — центром новой праведной христианской земли, в которой владыка, в отличие от своих великих, но не знавших истинной веры римско-языческих предшественников, правил бы именем Иисуса и по его заповедям. Известно, что сам Карл был весьма набожным человеком и много потрудился для обращения в христианство язычников — саксов.

Наследники великого человека, чье имя стало нарицательным обозначением верховной власти, подобного религиозно-мистического пыла уже не проявляли, но на протяжении шести столетий (с 936 по 1531 год) продолжали по традиции короноваться в Ахене. И ни один из них не дерзал занять престол, не присев во время церемонии на так называемый трон Карла Великого, почитавшийся чуть ли не наравне со знаменитыми ахенскими реликвиями. Впрочем, связь этого предмета с покойным императором всегда воспринималась как несколько сомнительная. В Новое время особый пиетет перед простым белым "стулом" из мраморных плит, скрепленных грубыми бронзовыми уголками, вызывал всеобщее недоумение — уж слишком кресло невзрачно на вид. И лишь недавно археологи выдвинули интересную гипотезу, нуждающуюся, правда, в дополнительной проверке. На одной из плит боевым средневековым мечом или топором грубо нацарапано поле для игры в мельницу ("прапрабабку" современных шашек), которой забавлялись римские легионеры. Известно, что после разрушения римлянами Иерусалимского храма в 70 году н. э. множество мраморных обломков было вывезено в Рим. Возможно, трон Карла как раз и сооружен из материала, по которому некогда ступала нога Спасителя…

Что же касается непосредственно христианских реликвий, то коллекция собора (доставшаяся ему от того же Карла — неутомимого собирателя священных предметов) остается крупнейшей в Северной Европе, да и на всем континенте уступает лишь ватиканской. Наиболее чтимые из них — рубашка Девы Марии из желтовато-белого полотна, пелены Младенца Христа, набедренная повязка Спасителя, которая была на нем во время распятия, и покрывало, на котором был обезглавлен Иоанн Креститель. Раз в семь лет в середине июля все это богатство с благоговением демонстрируют народу — неудивительно, что с самого раннего Средневековья Ахен привлекал паломников со всего христианского мира. Не всякий решался смешаться с толпой, рискуя быть задавленным, и за места на плоских крышах окрестных домов, специально "оборудованных" в виде террас для зрителей, владельцы брали немалую мзду. Иные набожные странники, впрочем, становились жертвами собственных страхов — однажды здание, на крышу которого взгромоздилось слишком много народу, не выдержало и рухнуло.

К счастью, подобных неприятностей давно уже не случается. Но поток паломников не редеет, по-прежнему стимулируя специфический вид производства, которому он в свое время дал толчок. Лет триста назад в Ахене начали изготовление особого рода печатных пряников, сытных и вкусных, легко помещающихся в котомку странника и удивительно долго сохраняющих свежесть. Сегодня, правда, ими охотно лакомятся не только пилигримы. Так что выходит, что этот город — немецкий аналог нашей Тулы.

Имперское возрождение

Праевропа

Итак, Ахен рождался как императорская резиденция и центр нового христианского космоса. Права города он получил значительно позднее, при Тогда же, после 1166 года, были возведены первые городские стены, от которых доныне сохранился крошечный двухметровый участок. Но город быстро рос, и уже через полтора века пришлось ставить второе кольцо стен, попросторнее. От него остались четыре симпатичные башни и двое ворот.

Примечательно, что, будучи местом коронации самых могущественных монархов Европы, особого политического значения этот новый "священный город" не имел, а выполнял лишь символическую роль "всеобщего центра", отправной точки. Впрочем, и сама империя мало напоминала привычную нам конструкцию с незыблемой вертикалью власти. Так, даже при Карле Великом значительную роль играли дважды в год собиравшиеся сеймы. На осенний приглашались только наиболее важные "советники" государя, каждый из которых сообщал "о потребностях своего края, предлагал свои мнения для его устройства и советовался с другими об общем гражданском порядке". На весенний же — буквально все свободные люди. На первом вырабатывались законопроекты в форме статейных сводов — "капитуляриев". На втором — эти капитулярии представлялись на одобрение собравшихся, и только после такого одобрения утверждались императором. Коротко говоря, и при самом Карле отдельные области империи пользовались значительной автономией, а по прошествии столетия после его кончины власть императора признавалась и вовсе только в Германии, и только в ритуальном и теоретическом смыслах.

Архитектурно-топографическим знаком "автономии" самого Ахена служит величественная городская Ратуша, замыкающая с юга Рыночную площадь. Ее здание, выстроенное первоначально в XIV столетии на остатках фундамента Карлова дворца, служила одновременно и местом коронационных торжеств (светская их часть происходила не в соборе), и местом работы муниципального управления. Так вот, при постройке этого места произошла характерная "переориентация". Вход во дворец располагался со стороны собора, вход же в Ратушу горожане устроили прямо с противоположной стороны, с площади. Наверняка ахенцы не случайно так решили — тем более что, как мы помним, в их привычках было уделять внимание всякого рода символам. Им не раз приходилось отстаивать свои автономные права от посягательств могущественных соседних феодалов — Ахен всем мнился лакомым куском. В память об одном таком драматическом эпизоде в городе стоит памятник простому кузнецу, одолевшему в единоборстве соседнего графа. Как повествует эпическим слогом Кёльнская королевская хроника, "в год Господень 1278, граф Вильгельм Юлихский хитростью пытался завоевать город Ахен… и опрометчиво въехал в него. Горожане сразу же взялись за оружие и — о ужас! — убили графа и его старшего сына вместе с 368 сопровождающими". Первым за оружие тогда схватился кузнец…

Но в целом в европейской геополитике город все же мало значил, и чем позднее, тем меньше — магия коронационного "имени" теряла свою силу. А войдя в XIX веке в состав Пруссии, Ахен оказался и вовсе на отшибе, на дальнем-предальнем пограничье крупной континентальной державы. Жители, впрочем, не особенно горевали, а просто со временем стали все активнее смотреть "по сторонам" и "на сторону". Располагаясь на стыке трех государственных границ — германской, бельгийской и голландской, — Ахен всегда стремился к открытости и таил в зародыше идею всеевропейской общности — в чем, кстати, многие усматривают главный завет Карла Великого.

Теперь, после Второй мировой войны, ахенцы, можно сказать, вполне реализовали этот идеал. В декабре 1949 года, несмотря на неблагоприятный политический контекст — начиналась "холодная война" — местный муниципалитет учредил международную премию Карла Великого, присуждаемую за "выдающийся вклад в достижение европейского взаимопонимания и всеобщего мира, за заслуги перед человечеством". Первым лауреатом стал граф Рихард фон Куденхоф-Калерги, основатель Европейского парламентского союза. Затем в числе прочих ею награждались Конрад Аденауэр и Джордж Маршалл, Генри Киссинджер и Вацлав Гавел, папа Иоанн Павел II, а в 2002-м — даже новая валюта, "евро".

Кроме того, задолго до Шенгена ахенцы начали преодолевать рубежи явочным порядком. Уже в 1950 году прочих европейцев поражал городской автобусный маршрут, заканчивавшийся не только за городской чертой, но и за государственной границей Германии — в соседних Нидерландах. А в 1958 году по почину Ахена возникла уникальная организация — EUREGIO — объединение ста тридцати пограничных муниципалитетов Германии и Нидерландов с целью совместного развития территории в экологическом, экономическом и культурном отношении, для чего был создан общий парламент. Ахенцы любят вспоминать, что империя Карла Великого почти точно совпадает с территорией первоначального ядра Евросоюза, и считают свой город идеальным местом для практической проверки законов, издаваемых в Брюсселе. Ныне вполне типичный прохожий, которого вы можете встретить на улицах города, — голландец, живущий в Бельгии и работающий в Ахене...

Впрочем, похоже, что местные жители готовы продолжать дело европейского объединения даже в гораздо более широких масштабах. Например, в последние годы весьма активно действует здесь Общество дружбы "Ахен—Кострома". Хотелось бы, чтобы ахенские традиции, во всяком случае, в сфере управления, прививались в Костроме, а не наоборот. Например, такие симпатичные обычаи: посланцы "Вокруг света" усердно фотографировали интерьеры старинной Ратуши, причем позволяли себе даже вольно передвигать кое-что из мебели, когда в залу вошли десять почтенных седовласых бюргеров. Господа уселись в кружок, а разместившаяся прямо на столе сравнительно молодая дама в брючном костюме завела с ними оживленную беседу, ничуть не смутившись нашим присутствием. Завершив свое дело, мы поинтересовались у гида, что это за странное собрание. Оказалось, началось заседание городского совета, а дама на столе — обер-бургомистр.

Производительная сила просвещения

Жители Ахена хорошо усвоили не только политические уроки Карла. Продолжая его дело и в области просвещения, они усердно занимались культурно-научным собирательством. Результаты этих трудов можно наблюдать воочию в трех превосходных городских музеях. В Музее Людвига (имеется в виду Петер Людвиг, известный меценат из Кобленца) выставлена богатая коллекция немецкой живописи и скульптуры от высокого Средневековья до начала XX столетия. Позднее от нее, кстати, отпочковался и разместился в здании бывшей фабрики того же Людвига Музей современного искусства, притягивающий любителей Энди Уорхола и Эрика Булатова. А ценителям старинного быта по сердцу придется музей, носящий имя "главного" ахенского архитектора XVIII столетия — Иоганна Кувена — и устроенный в самом центре, в особнячке, им же построенном. На первом этаже почти в первозданном виде сохранилась аптека, где, как утверждается, начали делать первый в мире шоколад… Но ученость живет в старинном Ахене не только в музейном виде. Городок всегда был восприимчив к новым веяниям и следил за прогрессом. Долгое время — практически все Средние века — его ремесленной "специальностью" было серебряное и суконное дело. В окрестных горах имелись месторождения необходимых руд, луга служили пастбищем для овец, а горячие источники, используемые для обработки нитей, сообщали им удивительные качества. Еще в 1872 году в Ахене числились "62 суконные фабрики, 26 прядильных заведений, 13 заведений для изготовления наволочных сетей, 9 чесальных фабрик, 18 фабрик для изготовления иголок и булавок". Местные старожилы и сейчас по традиции приветствуют друг друга, поднимая вверх мизинец левой руки, на котором пробовали иголки, отбраковывая негодные, — впрочем, с годами эта традиция, конечно, все больше превращается в туристический аттракцион.

Но время шло, старая немецкая мануфактура уступала место мощной "конвейерной" индустрии английского типа, и Ахен в очередной раз сменил профессию. "Цитадель" суконщиков и рудокопов в 1870 году додумалась до создания по тогдашним временам чрезвычайного новшества и учредила Рейнско-Вестфальский технический университет. Сегодня это почтенное заведение — крупный в городе работодатель, превративший Ахен в серьезный центр разработки технологий, главным образом фармацевтических и компьютерных. Характерно, однако, что в последние годы значительно расширено на базе старинного вуза и число гуманитарных факультетов, так что, несмотря на формально техническое направление, там теперь имеется полный набор университетских кафедр, и даже совсем экзотические центры, например, по "междисциплинарным исследованиям в области укрепления сотрудничества и толерантности". Некоторое представление об амбициях Технического университета дает основанная при ней клиника, которая располагается за чертой города. На фоне окрестных холмов и перелесков он смотрится совершенным чудовищем — как будто на поляне забыли в полуразобранном состоянии гигантский автомобильный двигатель. Вообще, в архитектурном смысле это здание — ровесник (закончено в 1982-м) и ближайший родственник известного парижского Центра Помпиду. Только в данном случае хитросплетение труб вполне функционально: клиника оснащена уникальной системой кондиционирования, исключающей распространение инфекций. Внутри же этого монструозного ковчега помещаются тридцать три отдельные клиники и медицинский факультет.

В общем, учитывая всю эту образовательную активность, вы не удивитесь, узнав, что Ахен — город весьма молодой, и улицы старинного центра с утра пораньше заполняются не только престарелыми клиентами крупнейшей в Европе водолечебницы, но и бодрыми студентами (ныне на 250 тысяч горожан их приходится 40 тысяч). А вечерами этот центр превращается в сплошную тусовку "молодняка", кочующую по бесчисленным кафе и дискотекам.

Ими, впрочем, список ахенских развлечений не исчерпывается.

Борьба со смертной скукой

Вынужден повториться: и тут местные жители берут пример с Карла Великого, который любил, отдыхая от ратных и государственных трудов, повеселиться и подшутить над приближенными (часто весьма грубо). Вот и ахенцы всегда были большими мастерами розыгрышей. Иные хватали через край. Из преданий следует, что "фирменное" здешнее чудовище — тот самый Бахкауф, который ревностно оберегал пресные воды, был в то же время решительным противником горячительных напитков и пожирал всякого не в меру набравшегося и особенно шумного гуляку, если тому случалось столкнуться с ним на темной улице, особенно вблизи какого-нибудь фонтана или купален. Правда, после уже известной нам встречи с Пипином Коротким монстр "числился погибшим", но все же время от времени всплывал (в прямом и переносном смысле) и давал о себе знать. К примеру, в начале 1605 года по городу поползли слухи, что в горячем ключе на горе Бюхель вновь объявилось чудовище, правда, людей оно теперь не ест, но грабит. Отцы города всполошились и отправили в ночную разведку стражников. Те доложили, что грабежом действительно занимается страшный зверь с кривыми клыками и острыми когтями, поймать же его никак не удается. Продолжалось это довольно долго и завершилось самым малопочтенным образом. Однажды диковинный зверь напал на сильно подгулявшего кузнеца, но тот, будучи человеком недюжинной силы, отважно вступил в единоборство и в конце концов с помощью сбежавшихся на шум соседей его скрутил. Ряженым чудищем оказался стражник Ганс Пальман (тот самый, что предводительствовал городской разведкой). "Шутник", как лаконически сообщает хроника, был "взят под стражу, высечен рутенами и изгнан из города Ахена навсегда".

Но это крайность. А так — сегодня в Ахене масса вполне обычных культурных "аттракционов", какие можно найти в любом европейском городе. Местный театр, к примеру, даже пользуется некоторой славой за пределами Германии. Однако самое интересное — это те мероприятия, которые проходят только здесь, придавая городу сугубо индивидуальное обаяние.

Например, февральский карнавал. Дело поставлено на широкую ногу: ведает им специальная городская Карнавальная комиссия, созданная еще в начале XIX столетия. Причем праздник этот столь важен и любим ахенцами, что они называют его "пятым временем года". Все начинается всегда в один и тот же день — 11 февраля. Потом две недели идут разнообразные концерты и балы-маскарады, а в качестве заключительного "аккорда" публике предлагается Детский костюмированный парад. Центральное же событие карнавала — вручение еще одной городской премии, медали "За борьбу со смертельной серьезностью". Поощряют ею "за остроумие и человечность, проявленные при исполнении служебных обязанностей". Идея экзотической награды возникла еще в 1950 году, когда городской прокурор Дугдаль на время карнавала постановил отпустить на поруки всех подследственных. Карнавальный комитет был так поражен этим поступком (город тогда входил в английскую зону послевоенной оккупации, и времена стояли "невегетарианские"), что решил отметить своеобразную заслугу прокурора перед человечеством — новой премией, которая с тех пор исправно присуждается отличившимся в этом смысле политикам, юристам, дипломатам и прочим деятелям.

И вот еще что: приезжего уже на вокзале в Ахене встречают бронзовые фигуры лошадей, которые далее будут попадаться ему по всему городу в самых разных видах — гранитных, плетенных из соломы, пряничных. И даже перед новым зданием университета красуется синий конь с огромным компакт-диском на спине. Дело в том, что Ахен всемирно знаменит своими международными состязаниями по конному спорту. Ежегодно в конце лета на местный ипподром, который ценится как один из лучших в мире, съезжается вся лошадиная элита. Многие светские дамы специально возвращаются пораньше из отпуска, чтобы показаться на этом мероприятии в традиционных широкополых шляпах.

Вода — всему основа

Архитектура нынешнего Ахена разочарует строгого пуриста. Так уж исторически сложилось, что город разностилен и пестр. Старое готическое поселение почти полностью исчезло с лица Земли при страшном пожаре 2 мая 1656 года, когда из 5 300 домов сгорело 4 660. Тогда-то местный аптекарь произнес историческую фразу: "Что огонь погубил, следует восстанавливать водой", — и открыл первую водолечебницу. Город отстроился заново, но уже в барочном духе.

В 1792 году его заняли республиканцы-французы. Новые власти решили Ахен радикально преобразить — городские стены снесли, а на месте их разбили бульвары — копию парижских.

В 1815 году по решению Венского конгресса город вернули Пруссии. Очередные хозяева в ознаменование этого великого события воздвигли в крошечном городке громадный псевдоклассический театр — "клон" московского Большого, только без квадриги Аполлона. Наконец, в 1944 году авиация союзников почти сровняла Ахен с землей — на всех церквях, мимо которых случалось нам проходить, непременно обнаруживалась бронзовая дощечка с типовой надписью: храм имярек выстроен в 1570, 1710… (тут годы варьируются), разрушен 23—24 июля 1944 года (эта дата на всех одна), восстановлен в 1949—1951 годах...

Конечно, осталось и кое-что и из "настоящих" древностей, с которыми ахенцы обращаются, что называется, запросто. То есть, конечно, что могут, бережно сохраняют. Скажем, в переулке близ Рыночной площади есть кафе, где пивал кофе Петр Великий, а мебель и кожаные обои — все те же, их не меняли с 1654 года. Но, с другой стороны, когда считают старое помехой, особенно не церемонятся. Во дворике перед западной башней собора бросается в глаза огромное окно в стиле "модерн", врезанное в грубую стену церковной ризницы XV столетия. На бульваре можно нередко видеть дома времен французской оккупации, не уступающие лучшим образцам наполеоновского ампира, но изуродованные современными сплошными алюминиево-стеклянными "вставками". И тот факт, что в южную башню Ратуши прорублен на втором этаже из соседнего офиса стеклянный переход через улицу, резко контрастирующий с грубой и надежной средневековой каменной кладкой, — тоже никого не смущает. Как и то, что древнейшую часть ратушного здания, ту самую, в основание которой лег фундамент дворца Карла Великого, вовсе нельзя видеть — она закрыта недавно построенным безлично-конторским зданием архива ЗАГСа.

Иной раз такие вкрапления нового в старое приходилось делать просто из-за недостатка средств. Так, после Второй мировой городу не хватило денег на восстановление роскошных витражей в хоре собора, и доброхоты, собрав по подписке умеренную сумму, вставили в зияющие проломы простенькие наборные красно-белые стеклянные панно, изображающие "падение зажигательной бомбы". Впрочем, и тут можно усмотреть параллель с Карловыми временами. Согласно местной легенде, тогда на постройку дворцовой часовни тоже не хватало денег. И горожане воспользовались финансовой помощью не чьей-нибудь, а самого князя тьмы! Дьявол предложил ахенцам неограниченные финансовые ресурсы в обмен на "душу первого живого, вошедшего в двери храма". Простодушные бюргеры договор заключили и лишь тогда зачесали в затылках, когда постройка была завершена. Дьявольский расчет состоял в том, что первым в новую церковь войдет, как и подобает, священник, и, вероятно, даже епископ. Однако, обрекать душу на вечные адские муки никому не хотелось. И тогда горожане схитрили и первым в бронзовые ворота пустили волка. Не разобравшись в потемках, что к чему, нечистый вырвал из зверя душу (сегодня рану можно видеть на груди бронзового памятника волку-избавителю, стоящего в атриуме), но тут же сообразил, что его провели. Формально, однако, договор был соблюден, и, убегая в бессильной ярости, сатана так хлопнул дверью, что литая дверная плита дала трещину, а в пасти льва-колотушки остался обломок его пальца. Тому, кто сможет вынуть его оттуда, обещано было от магистрата "платье из чистого золота", так что по сию пору ковырять в пасти льва — любимое занятие местных и приезжих детей…

В общем, в результате многочисленных катаклизмов истории получился город, быть может, и нестильный, но чрезвычайно уютный. И этот особенный уют придает Ахену вода. Тут великое множество фонтанов. На любой вкус. Кому-то более по душе придется величественно-барочный на Рыночной площади, увенчанный всемирно знаменитой фигурой Карла (этот искусственный источник воздвигли в 1620 году, а в середине XVIII столетия его переделал по новой моде и украсил фигурами дельфинов местный архитектор Кувен). Кому-то, наоборот, ампирные — в саду за курзалом Элизенбруннен (назван в 1827 году в честь жены короля Фридриха Вильгельма IV) или перед старым зданием Королевских купален. А сами ахенцы, кажется, больше любят маленькие, почти игрушечные фонтанчики с жанровой скульптурой, а именно два — "Обращение денег", где комические фигурки изображают разное отношение к деньгам, и "Кукольный", где марионетки представляют основные "ахенские типы": профессора, торговку, наездника, театрального артиста… В виде фонтана поставлен и памятник Бахкауфу в назидание и устрашение пьянчужкам.

И все же главное достоинство Ахена — тут я вынужден вернуться к тому, с чего начал, — это и по сей день минеральные источники, самые горячие в Европе (в иных температура достигает 74°С). Лечатся ими и в них от чрезвычайно широкого спектра хворей: от радикулита до экзем. Хотя распространенное с XVII века убеждение, что ахенские воды "лечат все", — все-таки преувеличение. Супруга Наполеона Жозефина, приехавшая на воды в 1804 году в надежде вернуть детородную способность, уехала ни с чем.

Курорт тем не менее не захирел, а только постоянно расширяется. Однако характерный "минеральный" запах тухлых яиц можно почувствовать только на маленьком пятачке у старого курзала Элизенбруннен — здесь оставлены для любителей в первозданном виде две струи, падающие в старинные раковины. Впрочем, любителей такого аутентичного питья мы так и не видали ни одного. Воду пьют уже разлитой по бутылкам и "освобожденной" от природного аромата. Лишена его и вода в самой современной общедоступной купальне — Карловых термах, — куда приходят просто отдохнуть до 800 человек в день. А вот в расположенный рядом модерновый "Новый курзал" — идут за другой надобностью. Он был возведен в 1916 году тоже как купальня, однако сегодня там помещается роскошное казино, под стать баденбаденскому. По привычке остерегаясь игорных заведений, мы не рискнули туда зайти — а потом немного жалели. Ведь совершенно очевидно, что Ахен — открытый всем город-проект и город-обещание, с азартом реагирующий на все исторические вызовы, — обязательно приносит удачу своим гостям.

Никита Соколов

01.09.2007

Источник: Вокруг Света