В сарае, рыхлой шкурой мха покрытом, сверля глазком калмыцким мутный хлев, над слизким, втоптанным в навоз корытом кабан заносит шмякающий зев...Того не ведая, что скоро казни наступит срок и - загудит огонь и, облизнувшись, жалами задразнит снегов великопостных, хлябких сонь; того не ведая, он все о плоти печется, чтобы, жиром уснастить телО... И кабану, уж вялому от сала,забронированному тяжко им,ужель весна, хоть смутно, подсказала,что ждет его прохладный нож и дым?»Молчите, твари! И меня прикончит,по рукоять вогнав клинок, тоска,и будет выть и рыскать сукой гончейдуша моя ребенка-старичка.Но, перед Вечностью свершая танец,стопой едва касаясь колеса,Фортуна скажет: «Вот -пасхальный агнец,и кровь его - убойная роса».В раздутых жилах пой о мудрых жертвах и сердце рыхлое, как мох, изрой, чтоб, смертью смерть поправ, восстать из мертвью утробою отравленная кровь! |
|