Литературный квадрат (original) (raw)

Огромный город тонул в печали. Туман, спустившийся на землю больше месяца назад, поглотил каждый грязный метр кирпичной кладки. Антон бежал, не останавливаясь уже несколько часов (а может быть недель или месяцев?). Иногда этот бег был медленней, чем обычный шаг среднестатистического человека. Но Антон не мог перестать пытаться бежать. Ведь при любой попытке остановиться или сбавить темп он, кажется, упал бы на сухую землю и перестал дышать. Просто бежать стало привычно. Так он не мог думать. Он слышал, как билось сердце, выгоняя темную кровь обратно по венам его ослабленного тела. Он слышал стук в висках, бивший отчетливо, не увеличивая и не уменьшая темп. Мутные глаза иногда не видели дороги, потонувшей в сером тумане. Два раза, сильно споткнувшись, Антон чуть было не упал на колени. Мышцы уже не болели, а дыхание не сбивалось от бесконечной гонки со временем. Бег от самого себя? Бег от судьбы? Бег за мечтой? Чем это было? Вопросов всегда больше, чем ответов. «η κίνηση υποδεικνύει τη ζωή» - так это, кажется, звучало по-гречески, подумал Антон.
Через пару кварталов он повернул налево. Воздух здесь был чище и более разряженным. Туман, кажется, остался позади. Антон резко остановился. Ноги дрожали, дыхание стало сбиваться, он задыхался как астматик. Через 300 шагов были ворота храма. Почему он пришел сюда? Почему остановился? И почему не мог повернуть назад? Антон прямо к золотистому куполу. Дыхание выравнивалось, а в ногах больше ни чувствовалась дрожь. По телу разливалась усталость, руки безжизненно висели, покачиваясь в такт его шагу. Еще 150 шагов. Ровно половина. А что дальше? За этими стенами? Еще 50 шагов. Снаружи храм выглядел слегка подкосившимся. Краска давно была обшарпана, в стене трещина, примерно в 3 метра от земли. Кусты шиповника у изгороди.
Дверь. Антон дернул ручку в пол силы. Скрип петель и запах воска. Только переступив порог, он зажмурился. После темной туманной улицы, свет восковых свечей казался ярче люминесцентных ламп. Пройдя 20 шагов, Антон очутился в зале, где света было на порядок меньше. Посередине стояло некое изваяние, которому сложно было дать четкое определение - некий обелиск, который освещался откуда - то сверху, переливался темно – бирюзовым цветом. Некто стоял на коленях, спиной к Антону, и, очевидно, произносил молитву. Антон ступал тихо, стараясь не шуметь. Снаружи по крышам застучали тяжелые капли осенней воды.- «Ты все - таки пришел». Антон вздрогнул. - «Да, я здесь. А кто ты?». «Это не так важно. Важно, зачем ты здесь? Для чего ты пришел сюда?». – «Я…я случайно очутился здесь. Я следовал без цели, много дней». – «Случайности происходят не со всеми людьми. Ты не когда не шел без цели. Во всем есть смысл, даже в дуновении ветра, которое отрывает безжизненный лист с дерева. Что ты хотел найти в бесконечной погоне?». – «Я никогда не знал этого. Я делал то, что должен был делать. Я бежал. Сначала медленно. Мне казалось, что так необходимо. Никто не говорил, что это не правильно. Затем бег приходилось ускорять, потому что так требовала жизнь… так было нужно… Но временами мне не хватало воздуха. Отчаяние. Я не знаю точно, что это, но мне кажется, мной овладевало отчаяние. Я не мог дышать. Я начинал бежать совсем сильно. Я не мог остановиться, меня душил этот бег по кругу, бег в никуда, вместе со всеми. Мне хотелось укрыться где – то, где я мог бы не думать ни о чем…. Но я не мог остановиться». – «Сейчас ты стоишь на земле. Ты перестал бежать. Скажи, что ты намерен делать?» - «Я думаю… », - Антон с удивлением смотрел на себя, свое тело. Возможно, он еще не мог осознать, что остановился. Это как сойти с корабля после целой жизни, проведенной в кругосветном плавании: ноги будут ступать не твердо, а тело будет ощущать раскачивание судна, которого, к слову, под тобой уже нет. Слова стали в горле. Господи, он никогда не задумывался, что еще можно делать со своей жизнью. У него была цель, и он постоянно пытался бежать к ней. Она всегда была на горизонте. Но однажды он свернул с курса, потому что больше не мог следовать за ней. Он почувствовал это, и ему стало страшно. Горизонт был пуст. Там не было НИЧЕГО. Он не мог думать. А ноги умели только бежать. И он пустился в гонку со временем. Вернее вне времени. Он не замечал, сколько времени уже прошло и сколько еще осталось. Осталось до чего? И прошло, с какого момента? Теперь, остановившись и осознав это, он почувствовал боль. Боль исходила из груди и была тупой, непрекращающейся. Боль имела духовную природу и вследствие не имела скорого пути обезболивания. – «Я хочу больше не чувствовать боль! Вы можете помочь мне?». – «Боль? Но ведь она твоя. Ты сам придумал ее. Ты и спаситель и палач. Твоя цель – известна тебе лучше, чем кому – либо другому. Ты привык делать так или иначе, но боялся своей истины. Ты боялся остановиться. Ты боялся подумать. Ты боялся узнать ее. Теперь ты свободен от всего. У тебя ничего нет – нет преград. Нет лжи. Нет надежд. Ты один и ты стоишь в месте, куда привела тебя твоя суть. Встань рядом со мной на колени».
Антон послушно встал рядом. Лица человека слева он не мог разглядеть из – за мантии, в которую тот был облачен. – «Что я должен говорить?»,- спросил Антон. – «Ты можешь все чувствовать. Слова излишни. Закрой глаза и позволь себе все понять». Антон крепко сомкнул веки. – «К тебе взываю я… Черт, что там дальше?... Я устал… Я устал бежать. Я бегу всю свою жизнь по кругу, который начерчен кем-то за меня. Я не хочу этого. Я боюсь.… Боюсь, что когда придет время, я пойму, что не должен был делать то, что делал каждый день. Я молюсь сейчас, что бы навсегда забыть всех тех, кто был причиной этой безумной гонки со временем. Кто был рядом, но не останавливал, а лишь гнал меня вперед, как гонят скот на убой. Я не виню никого, лишь себя, что не пришел сюда раньше. Я потратил много сил, много слез, но все это было мимо. Как будто я ветер, которого заперли в четырех стенах. И вот сейчас мне открыли окна. Кто – то, кого я не знаю, но кому благодарен всю жизнь. Кто я теперь? Куда мне идти? И о чем думать? Я знаю ровно половину того, что мне необходимо. Вторую половину мне нужно найти. А эта боль, что была со мной всегда. Я смогу утопить ее в осознании? Или она всегда будет жечь мне в груди, напоминая о прошлом? Как бы там не встали звезды, я уже на полпути к настоящему себе. И я не буду больше бежать. Я должен насладиться этим видом, пока я могу видеть. Я обязан слышать эти чудесные звуки, которые так дороги мне. И если ты там, наверху, сидишь и слушаешь все, что я здесь думаю, по своему модному АйПоду, то прошу тебя, купи себе огромный плазменный ящик, чтоб смотреть, как человек идет по жизни, задрав голову вверх, и хохочет, а не то ты рискуешь пропустить это чертовски интересное реалити – шоу. Аминь». Антон открыл глаза. Сердце его ровно стучало. Медленно подняв голову вверх, он видел, как обелиск переливается яркими цветами.