Научно-фантастический опыт современности — Журнальный зал (original) (raw)

Станислав ИВАНОВ

Научно-фантастический опыт современности

Опубликовано в журнале Октябрь, номер 6, 2013

Станислав ИВАНОВ

Как известно, космический аппарат «Фобос-грунт» сбили американцы Гравитирующим Лучом с радара на Марианских островах, который был установлен и впервые опробован на «Звезде Смерти» и имперских крейсерах. После этого «Фобос-грунт» подвергся воздействию мощного потока кварк-глюонной плазмы, вследствие чего было бы бессмысленно запускать спасательную ракету «Протон».

Подобные заявления на полном серьезе недавно звучали в отечественных СМИ, и это отнюдь не фантастика, а наша заземленная российская реальность, которая ориентирована ныне на «воспитание грамотных потребителей», способных мыслить лишь в масштабах ближайших суток и нескольких квадратных метров.

Похоже, слова Циолковского о Земле, с которой надо выбираться, словно из колыбели, становятся пустым звуком: человечество неспособно долететь хотя бы до Марса, считая большой удачей забросить туда маленький автоматический зонд. И как объяснить это тем замечательным парням, которых в 2012 году выпустили на свежий воздух из исследовательского бункера программы «Марс-500», где они просидели 520 дней, будто бы моделируя полет к Красной планете. Наверное, им стоит сказать: «Ребята, вы настоящие молодцы, что почти два года не видели солнечного света, женщин и зеленой травы у дома, питаясь из тюбиков, мы оценили ваш научный порыв. Но извините, просто сейчас у нас нет такой ракеты, которая долетела бы не то что до Марса, а хотя бы без проблем вывела какой-нибудь маленький спутник на околоземную орбиту, не взорвавшись на старте».

Еще в 60-е годы Королев начал разрабатывать детальный план марсианской экспедиции. Прошло полвека – и что изменилось с тех пор? Мировое сообщество элементарно про…ло (можете подумать, что проспало) эти 50 лет, занимаясь какой-то мышиной возней на международной арене и выкачиванием нефти, вместо того чтобы научиться управлять термоядерным синтезом и собственными низменными биологическими инстинктами, вроде стремления к неограниченной власти и захвату природных ресурсов.

Генную инженерию, которая могла бы помочь в продлении жизни и улучшении ее качества, не развивают по надуманным «этическим» причинам, а на самом деле – из-за вполне оправданной боязни, что очередному Неокалигуле взбредет нечто экстраординарное в его обезьянью голову.

Уже давно нет межконтинентальной сверхзвуковой гражданской авиации, а единственное, в чем смогли добиться зримого прогресса, – так это в том, что картинки в наших мониторах стали красочнее, а видеоигры – реалистичнее. Конечно, теперь существует Интернет – сбывшаяся мечта многих мыслителей об общепланетарном разуме, но надо ли говорить, какие ресурсы пользуются наибольшей популярностью по статистике посещений?

Для сравнения – вот пример, как фантастические задумки превращались в реальность раньше: «20 мая 1954 года ЦК КПСС и СМ СССР принял постановление о создании межконтинентальной баллистической ракеты Р-7».

В те годы никого не удивляло, что такие решения принимались на партийных пленумах, а самое главное – претворялись в жизнь (в отличие, например, от «наукограда» Сколково, куда сумели только проложить дорогу длиной в 5 км и стоимостью 5 млрд. рублей). Ракету Р-7 действительно создали и в скором времени с ее помощью выводили на орбиту первые спутники. Меня удивило другое – почему они не приняли постановление о создании звездолета. Уверен, через пару пятилеток он бы уже летел к ПроксимеЦентавра.

По большому счету именно в нашей стране уже давно сформулирована не только национальная, но и общемировая идея, изначально базирующаяся на полете фантазии русского космиста Николая Федорова, последователем которого считал себя Циолковский, а затем подкрепленная успехами советской космонавтики.

Однако культивируемая во всех социальных стратах узколобость, зацикленность на сиюминутной «успешности», равно как раскручиваемая в современных СМИ антинаучная ахинея приводят массовое сознание к выводам о «ненужности» не только космонавтики, но и любых научных исследований в принципе. «Среднестатистический гражданин» предпочтет поглазеть на очередное ристалище экстрасенсов, нежели поинтересуется реальными достижениями человеческого разума. И даже среди вполне вменяемых и образованных людей стало популярным мнение, что технический прогресс не несет за собой прогресса нравственного, и они с каким-то сладострастно-мазохистским упорством любят утверждать, что человек так и не выбрался из первобытной слизи и остался таким же безмозглым животным, как и «умелые» жители Олдувайского ущелья с каменными орудиями.

Меж тем на высоте 400 кмнад ними летает Международная космическая станция, где ставятся интереснейшие эксперименты, позволяющие приблизиться к познанию Вселенной, а на ее борту люди различных национальностей подают пример сотрудничества всему человечеству.

Раньше в восприятии людей боги создавали мир на гончарном круге, и это никого не приводило в изумление. Творение жизни из глины, продуктов гниения дерева Баланза или еще более экзотичных ингредиентов, в зависимости от географии, принималось за непреложные факты и становилось религиозной догмой. Сегодня ученые моделируют универсумы на супер-ЭВМ и проникают вглубь материи с помощью ускорителей элементарных частиц и орбитальных телескопов, а в сознании подавляющей массы населения эти реальные процессы ассоциируются в лучшем случае с забавной научной фантастикой. В «коллективном бессознательном» большей части общества доминируют целые пласты суеверий тысячелетней давности, которые основаны на небольшом, прямо скажем, объеме знаний и технологий глубокой архаики, хаотично перемешанных с культурными наслоениями последующих веков.

Не знаю, какой процент людей заинтересовался бы результатами исследований на Большом адронном коллайдере, если бы в новостях не передали, что их засосет в искусственную черную дыру.

Столь продолжительная интродукция о связи фантастики и реальности за последние полвека насущно необходима (и, надеюсь, «художественно оправдана») для перехода к собственно литературе.

С детства образцами подлинной научной фантастики для меня было творчество Станислава Лема, Ивана Ефремова, братьев Стругацких, Айзека Азимова. Эти книги выходили тиражами в сотни тысяч экземпляров, наряду с просветительскими трудами под названиями вроде «Беседы о теории относительности» или «Вселенная философа». В постсоветской России подобными тиражами выходят лишь кулинарные рецепты да ремесленные поделки из цеха детективного жанра.

Лучшие произведения Стругацких – это настоящее парение человеческого духа, а не просто занимательная футурология, где построение коммунизма (отнюдь не военно-сталинского истолкования) во вселенском масштабе не выглядит чем-то наивным и не скатывается в банальную утопию, а тем более в антиутопию, как это любили делать многие на Западе. Лично я был бы счастлив, наступи в XXII веке такой же Полдень, какой описан в одноименной книге.

Люди будущего из книги Ефремова «Туманность Андромеды» мыслили поистине галактическими категориями, не теряя лучших проявлений человечности и не превращаясь в общество деградирующих индивидуумов, склонных к депрессии или вседозволенному гедонизму от почти неисчерпаемой мощи своей цивилизации и от включения ее в Великое Кольцо инопланетных культур.

По законам робототехники Азимова, скорее всего, и будут создаваться роботы уже в обозримом будущем, а гениальный опус Лема «Голем XIV» об эволюции Разума и через несколько десятилетий выглядит не то что не наивным в описании технических аспектов развития искусственного интеллекта, а гипотетически опережающим уровень развития технологий нынешней эпохи. Не говоря уже о том, что мысль о человеке как всего лишь о переходном звене эволюции до сих пор является крамольной, и от нее стараются с ужасом откреститься, точно это не научный факт, подтверждаемый всей историей Земли. Про Станислава Лема обязательно следует добавить, что минимум в двух его новеллах описываются компьютерные модели миров, внутри которых «живут» существа, сознающие себя до такой степени, что некоторые из них додумываются до ирреальности мироздания и до того, что сами они – всего лишь хорошо написанные программы.

Вряд ли создателей «Матрицы» вдохновил один лишь Платон с его миром идей, почему-то мне так кажется.

Перечисленные писатели и книги – это отнюдь не та «фантастика», за которую ныне принимают убогие серии о постъядерном мире, радиоактивных зомби или о космических захватчиках из иных звездных систем, выведенных в образах каких-то примитивных животных, а то и просто в виде безликой паукообразной массы. Непонятно даже, как вся эта фауна, словно бы только что вышедшая из диких джунглей и темных пещер, вообще смогла построить звездолеты и прилететь на Землю.

И хочется просто промолчать о бесчисленных «фэнтезийных» мирах, авторы которых сами застряли в мифологическом средневековье или в своем странном детстве.

Сравнивать произведение вроде «Соляриса» с каким-нибудь очередным «Мечом дракона», блещущим своей вторичностью, – это намеренное кощунство и подмена понятий. И так уже фэнтези почему-то начинают смешивать с научной фантастикой, которую серьезные люди перестают считать за полноправный литературный жанр. По крайней мере я слышал такое несправедливое мнение от главного редактора журнала «Знамя» в одном телеинтервью на канале «Культура».

Задав себе высокие ориентиры и не оглядываясь на модные тренды последнего десятилетия, я решил сочинить рассказ, в котором рассматривались бы проблемы взаимодействия людей и систем искусственного интеллекта вкупе с вопросами возможности или невозможности межзвездных путешествий. Но если вы решили написать настоящее научно-фантастическое произведение, философско-футурологический прогноз без мутантов, радиационных зон, расчленяемых бензопилами зомби и перестрелок на бластерах с лазерными пушками, то во многих изданиях на вас посмотрят как на идиота. В этом я убедился на собственном опыте.

«Нет захватывающего сюжета, слишком много рассуждений, не раскрыт образ», – подобными анахронистическими мерилами «художественности» до сих пор руководствуются некоторые редакторы. Но почему надо «раскрывать образ», как в романе XIXвека, если главным героем является искусственный интеллект, или ускорять динамизм, чтобы заигрывать с абстрактно-непритязательным читателем, подгоняя себя под чьи-то сложившиеся шаблоны, хотя где еще экспериментировать с формой и содержанием, как не в научно-фантастическом жанре? Самое удивительное, что такие ответы приходят даже из уважаемых журналов, вроде «Науки и жизни», чья аудитория должна заметно отличаться от глянцево-гламурной среды.

В издании «Химия и жизнь» мне посоветовали сначала поучаствовать в каких-то конкурсах и конвентах, как абсолютному новичку в фантастике, а из журнала «Полдень, XXIвек» пришел скупой ответ: «Ваше произведение нам не подходит».

Далее я отправил свое первое НФ-произведение по электронной почте в журнал «Знание – сила». Из редакции позвонили и сказали, что в рассказе много нетривиальных мыслей, но последнюю треть нужно переделать или вообще убрать, ибо «это будет понятно лишь узкому кругу астрофизиков или философов-футурологов».

Но ведь читатели журнала со словами Фрэнсиса Бэкона на обложке просто не могут быть тождественны потребителям глянца, и какие-либо упрощения стали бы оскорблением по отношению к ним. Безусловно, средний уровень массового читателя снижается по объективным причинам, но редакторам журналов не стоит уподобляться коллегам с ТВ, культурный уровень продукции которых в погоне за мнимыми рейтингами стал падать вслед за общественными вкусами, или же наоборот – видимо, это процесс взаимосвязанный.

Вследствие такой редакционной политики снижается и уровень научности в современных фантастических произведениях, авторы намеренно упрощают тексты, а возможно, и сами деградируют вместе с потенциальными читателями.

В итоге мой научно-фантастический дебют состоялся в питерском журнале «Машины и механизмы», где единственным ограничением были требования объема, а не смысловых нагрузок и сокращением я занимался собственноручно.

Уже второй свой рассказ я опубликовал в «Популярной механике», в журнале с заоблачным тиражом в 200 000. После закрытия в этом году специализированных изданий «Если» и «Полдень, XXI век» для авторов российской НФ, наверное, ничего лучше такой публикации быть не может. Однако меня все равно попросили переделать финал, в результате чего акценты сместились на возможности альтернативного хода истории, а не на сосуществование в недалеком будущем человека и «очеловеченного» компьютера, «духа из машины». Редактор объяснил это претензиями к художественности текста, но у меня сложилось параноидальноеощущение, будто трансгуманистическая тематика является чем-то табуированным. Хотя проблемы киборгизации человека, сращивания сознания с компьютерными интерфейсами или парадоксы вынесенного сознания будут более чем актуальны совсем скоро, и люди должны вырабатывать свое отношение и философские обоснования к этому вопросу уже сейчас, если хотят смотреть в будущее дальше, чем на несколько лет, близоруко ожидая волны следующих экономических кризисов, которые порождаются из-за ошибочных аксиом, заложенных в основе структур большинства современныхобществ.

Стоит отдельно остановиться на так называемой «сатирической» фантастике. Подавляющая часть произведений этого поджанра – какая-то нелепая и неумелая проекция нынешних социальных проблем в абстрактное будущее, но эти произведения не «научны», и тем более – не смешны. А если они и вызывают смех, так это лишь у народившихся «грамотных потребителей», хотя совсем скоро они будут абсолютно безграмотны, судя по перечню обязательных предметов в «инновационно-модернизированной» российской школе. Когда первое поколение детей, искалеченное реформой образования от консорциума вредителей государственного уровня «Фурсенко и последователи», выйдет в мир, фантастическая сатира станет попросту неуместной: она войдет в нашу жизнь. Уже вошла, судя по нижеследующему примеру, отнюдь не выдуманному.

Два года назад я летел из Москвы в Гавану, рядом со мной сидела молодая пара. Перед нами на экране периодически возникал маршрут полета и наше местоположение. Девушка постоянно возмущалась, почему мы движемся сначала куда-то на север, вместо того чтобы напрямик лететь в тропики. Конечно, не все догадываются, что кратчайшее расстояние на сфере не прямая, а дуга. Но когда мы приблизились к Канаде, она снова поинтересовалась, где мы. Ее молодой человек объяснил, что около Северной Америки. В ответ она серьезно спросила: «Северная Америка… а где это?»

В сферах «высокой литературы» к научной фантастике начинают относиться как к низкому жанру. Возможно, Сергей Чупринин совершенно прав, отказывая поделкам с названиями типа «Гробокопатели из дальнего космоса» в праве принадлежности к литературному наследию. Но подлинная НФ, построенная на базе современных междисциплинарных взглядов на мироздание и обладающая логичностью и непротиворечивостью созданных писателем миров, наполненная новыми идеями и переосмыслением старых парадигм, – это явление, которое может взять на себя роль новых философских систем, бытующих на переднем крае общечеловеческой мысли. А с развитием технологий, направленных на создание искусственного интеллекта, когда способность абстрактно размышлять, философствовать и созидать перестанет быть привилегией человека, – на переднем крае Мысли вообще, невзирая на происхождение ее носителей. Если цивилизация будет прогрессировать дальше, противодействуя механизмам самоуничтожения и внешним угрозам вроде метеоритной опасности, этот момент обязательно наступит, как ни будут противиться ему люди с инерционным мышлением.

Станислав Иванов – писатель, эссеист. Родился и живет в Москве. Окончил географический факультет МПГУ. Автор публикаций в литературных и научно-популярных журналах и двух книг прозы,выпущенныхпод псевдонимом Зоран Питич. Финалист премии «Дебют» (2004), премии имени Юрия Казакова (2006). Постоянный автор журнала «Октябрь».

Следующий материал

Фантастика и реализм: мгла на границах

Андрей Хуснутдинов Регулярно вспыхивающие дискуссии о том, что следует считать фантастикой, напоминают звон посуды при землетрясении. Трясет всех, но не всех одинаково. В нижних этажах, там, где, скажем, обитают...