Наташа (original) (raw)

А у вас в школе случались убийства? У нас бывало всякое, школа огромная, времена неспокойные. Каждый год, например, кто-нибудь тонул. Причём не на море (у кого деньги-то были на море ездить?), а на озере через дорогу, мелком и мизерном. Но каждый год, как заговорённое было это озеро. Одноклассник мой летом разбился на мотоцикле, и не сказать, чтобы о нём очень жалели. По объективным причинам. Но вот чтобы — убийство?

Поэтому сначала про Наташу мы не поверили. Так и сказали Лене-которая-всё-всегда-и-обо-всех-знает (в каждом ведь классе есть такая Лена?):
— Нет, Ленка, ты что-то путаешь. Что значит убили? как так убили?
Но Лена продолжала стоять на своём, ссылалась на соседей, которые собственными глазами видели, как приезжал следователь и описывали место... преступления? Место — не верится даже — убийства? Убийства. И кого: скромной, болезненной Наташки, которая помогает в библиотеке и прочла даже больше книг, чем Ольга — ты уж извини, Ольга, но факт есть факт? Убили? Наташу убили?
— С целью ограбления, — чужими словами, чужим голосом сказала Лена и добавила уже своим голосом: — Музыкальный центр вынесли и, кажется, телик. Хороший у них музыкальный центр. Был.

Наташу, учившуюся в десятом классе, то есть на два года старше нашего, я знала плохо, хотя в библиотеке сидела постоянно. Она умела быть почти не заметной, тихая девочка с тихим голосом.
Уже на следующий день стало известно, что подозревается кто-то из школы, а в среду (точно в среду? Может быть, в четверг? Но точно на уроке химии, потому что я тупо смотрела на кран и фарфоровый резервуар, вделанные в парту, только бы не поднять глаза на эту женщину, только бы не поднять глаза):
— Дети! Вы уже знаете, что убита наша ученица. Сейчас с вами будет разговаривать следователь Такая-то!
Следователь Такая-то, конечно, разговаривать с нами не собиралась. Она стояла за учительским столом, как на амвоне, и рассчитанно, безэмоционально роняла слова. Повторяла:
— Признаться. Признаться. Признаться.
А потом пошла в соседний класс, где слово в слово повторила эту самую речь. А потом — в следующий. И весь этаж обошла в тот день, все классы с восьмого по одиннадцатый. Я про себя подумала: вот работёнка-то.
Что самое характерное, обход возымел надлежащее действие. Явились с повинной одноклассник и одноклассница Наташи. Двое влюблённых. Она имела неосторожность обмолвиться в их присутствии про музыкальный центр, ну и... Убийцы клялись и божились, что умысла не имели, собирались просто взломать дверь, просто эту технику вынести. Почему-то, неизвестно почему, то и дело повторялось это "просто". Можно подумать, эта парочка каждый день двери взламывала по холодку.

Но Наташа в тот день приболела и осталась дома.

Дальше как было, я не знаю. То ли он держал, она резала, то ли она держала, он душил. Куда они прятали музыкальный центр от родителей, послушали ли его и как себя при этом чувствовали? Интересно, кстати: как только в школе появились следователи, разговоры об убийстве, как по волшебству, прекратились. Только одна девочка резко выдохнула:
— Родителям-то её каково.
Все мы поняли, о ком она говорит. И все подумали: да, каково-то её родителям. Наташа была единственная дочь.

И я всё силилась вспомнить её лицо, походку, но не получалось. В библиотеке однажды коснулась взглядом списка тех, кто там помогает, и отшатнулась, точно обожглась. Вокруг каллиграфически выведенного Наталья М., 10А класс уже нарисовали траурную рамку.