noname_rambler, posts by tag: Кураев - LiveJournal (original) (raw)
Формула типа "механизм покаяния" выдает человека, который не знает, что покаяние - это чудо, это подвиг свободы. Поэтому Достоевский никогда не пытался психологически "анатомировать" момент раскаяния.
Этот фрагмент из той же книжки Андрея Кураева выдаёт в нём человека, внимательно читавшего Достоевского (обычно то – "проходят"). Действительно ведь, никто из "проклятых" героев Достоевского в рамках повествования – не кается. Начиная с Раскольникова. То, что Раскольникова типа мучает именно раскаяние – широко распространённая ошибка "проходящих". Ну, во-первых, тот же о. Андрей сказал бы, что покаяние это не мучение, а освобождение от мучения – на что робко намекает ФМ в эпилоге хрестоматийного романа, но не решается выписать в художественном слове. По той же причине православнутый на всю голову Гоголь не решился выпустить в свет второй том Мёртвых душ, написанный сочным, ярким языком – на пределе совершенства – если судить по оставшимся "обгорелым" главам. А ведь был, хотя бы в замысле, ещё и третий...
Почему же?
Вряд ли это объясняется тем, что:
Достоевский не верил в Бога, но хотел. Нечем было верить.
Хотя Андрей Тарковский – тоже, конечно же, внимательный читатель Достоевского. "Достоевский даёт мне больше, чем любой другой мыслитель", признаётся он выше, а вот здесь 16 апреля 2 часа ночи 1979-го года – вот такое вот озарение.
Вот полный текст этого отрывка, думаю имеет смысл его привести:
Все русские гении думали о том, что их величие не может идти от плоской, бессмысленной почвы, и называли свою страну Великой, а будущее мессианским. Они чувствовали, что они «глас народа», и не хотели быть «гласом вопиющего в пустыне», а хотели воплотить в себе суть если народа, то только Великого, и если страны, то только с великим будущим. Пушкин — скромнее других («Памятник», письма Чаадаеву, в которых говорил о предназначении России только как о буфере для Европы). И только потому, что гений Пушкина — гармоничен. Гений же Толстого, Достоевского, Гоголя — гений дискомфорта, дисгармонии, воплощенный в конфликте авторов с желаемым в их замысле. Достоевский не верил в Бога, но хотел. Нечем было верить. А писал о вере. Пушкин выше всех оттого, что не вкладывал в Россию абсолютного смысла.
... последняя фраза, к слову сказать, свидетельствует о гениальности самого Тарковского... (и о вполне созревшем желании съ***ся из любимого Отечества) но не об этом сейчас...
Здесь, в этом посте, – о разнице (о пропасти) между словом и словом. Между словом профетическими словом художественным. Пушкин ведь призывал глаголом жечь сердца не поэта, а пророка (наверное понимая разницу, он ведь был умный человек, несмотря на всё то, что болтают о нём пигмеи, подпрыгивающие чуть выше его подошв). И сам он – не жёг, т.е. – не вкладывал в Россию абсолютного смысла.
И дело наверное тут вовсе не в гармоничности/дисгармоничности гениев русской литературы, а в ... как-то по-другому надо называть. Пушкин ведь не гармоничен, его гармоничность – иллюзия на фоне попытки перепрыгнуть пропасть у всех, кто после него.
Да и то – как это нам представляется. Всё-таки: выпустивший «Избранные места из переписки» Гоголь сжёг примерно в то же время второй том, а Достоевский, много о чём порассуждавший от собственного лица, никогда не пытался психологически "анатомировать" момент раскаяния.
Толстой ... вот Толстой – другая статья, но об этом и в другом месте.