Юрий АНДРЕЕВ. "Кающийся" (original) (raw)

Юрий Васильевич Андреев родился в 1930 году в городе Михайлове Рязанской области. С 1956 года преподает в Абрамцевском художественно-промышленном училище анатомию, перспективу и рисунок.

Сергиево-Посадский Человек из "Крокодила"

"Мы продолжаем серию публикаций, посвященных 125-летию Абрамцевского художественно-промышленного колледжа. Наш сегодняшний герой наверняка хорошо известен родителям, бабушкам и дедушкам нынешних студентов АХПК. Правда, не лично, а заочно - через рисунки, которые печатались в одном из самых популярных журналов советского времени.

Если открыть уже ставший редкостью альбом "Враги и друзья в зеркале "Крокодила", выпущенный к 50-летию одноименного издания, то на форзаце можно обнаружить мозаику портретов: на насыщенном красном, не выцветшем за годы фоне изображены профили художников, работавших в журнале.

Тут и легендарные Кукрыниксы, и удивительный долгожитель, перемахнувший за столетний рубеж с неизменным карандашом в руке Борис Ефимов, и десятки их коллег. Один из них, тот, что с решительным взглядом из-под густых бровей, и есть наш собеседник, старейший преподаватель абрамцевского училища Юрий АНДРЕЕВ.

Инструктор горкома и внутренний голос

В 1956 году новенький преподаватель Андреев не сильно отличался от своих воспитанников. В абрамцевский колледж он пришел 26-летним молодым, как это тогда называлось, специалистом.

Работая в колледже, увлекся созданием хотьковской городской стенной газеты. Сейчас у него в кармане лежит удостоверение Союза журналистов, и трудно представить, что вся эта длинная и увлекательная история началась с того, что ничего не подозревающего молодого художника посетил инструктор городского комитета комсомола. Очевидно, горкому как раз не хватало такого яркого, увлекающегося человека, и в лице Андреева они его нашли. Предложили ему писать и рисовать, тот согласился.

Материал для публикаций был что надо - все местные хулиганы, взяточники, скандальные соседи... Работать приходилось по милицейским протоколам, и это было вдвойне неожиданно. Масштаб газеты - три больших листа. Стекло, за которым она вывешивалась, несколько раз разбивали, но Юрий Васильевич до сих пор воспринимает это исключительно как комплимент. Улыбается: "Значит, действовало!"

В училище молодой преподаватель вспомнил собственные студенческие попытки шутить со сцены. Говорит, получилось неплохо: во время исполнения юморесок зрители порой хохотали так, что ломали стулья.

Потихоньку накапливался опыт, набирались уже не придуманные, а увиденные образы, и однажды внутренний голос подсказал Юрию Андрееву отвезти работы не куда-нибудь, а в главный и единственный в ту пору общесоюзный юмористический журнал.

"Крокодил" в начале шестидесятых занимал целый этаж высокого нового здания, в котором помимо него размещались еще несколько журналов: "Огонек", "Смена", "Сельская жизнь", "Здоровье" и другие.

Целый этаж "Крокодилу" не в последнюю очередь отдали из-за того, что там постоянно собирались посетители: от художников из народа до знаменитостей своего времени. Юрий Васильевич вспоминает, как доводилось встречать в "крокодиловских" коридорах Юрия Никулина, Аркадия Райкина, Рину Зеленую, олимпийских чемпионов и многих-многих других.

Сюжеты из жизни

За годы работы в "Крокодиле" Юрий Андреев стал автором трех опубликованных и одной неопубликованной обложки журнала. Увидеть свой рисунок на первой полосе юмористического журнала с шестимиллионным тиражом - большая удача. Ну а счет обычным карикатурам вскоре шел на десятки, а потом и сотни.

Он, как и многие молодые художники, нередко становился автором темы: сюжет, который приносили в редакцию, казался интересным, и кто-нибудь из корифеев вдруг "загорался" и брался его перерисовать.

Многие сюжеты Андреев находил у себя в Хотькове - от гротескных коров в окружении водочных бутылок, подсмотренных на ферме в соседнем Репихове (очевидно, намек на пристрастия работников фермы), до вполне серьезных эко-выпадов в сторону местного химического производства.

Штамп, но атмосфера в "Крокодиле" царила творческая. Редакция часто устраивала нечто среднее между творческими совещаниями и пленэрами: в редакции расставлялись мольберты, и старшие сотрудники, такие, как Борис Ефимов или Аминадав Каменский (создатель знаменитого желтого Мурзилки, образа детского журнала), ходили от одного мольберта к другому и по ходу создания сюжета вносили правки. Просили "чуть-чуть доработать" или "сделать поострее", причем в указанный срок - например, до десяти утра следующего дня.

Карикатуры Юрий Андреев придумывал на любые темы - от сельского хозяйства до проделок "Дяди Сэма". В коварство этого карикатурного, высокого и узколицего старикашки в узнаваемом цилиндре верилось по-настоящему.

Главной техникой, вспоминает Юрий Андреев, у карикатуристов шестидесятых-семидесятых оставалась акварель. И до сих пор у него дома хранятся кисточки, которыми создавались карикатуры тех лет.

Сила смеха

"Крокодил обладал невероятной силой", - говорит Юрий Андреев. Он готов рассказать немало случаев, когда простое присутствие сотрудника редакции повергало чиновников в трепет. Те паниковали: мол, вдруг это по его душу прислали?

В железнодорожных кассах вдруг "находились" припрятанные билеты, знающие за собой грешки начальники разного ранга моментально начинали наводить порядок и как-то неестественно и картинно принимались отчитывать подвернувшихся под руку подчиненных.

Журнальная жизнь была интересной, но Андреев никогда не расставался со своей главной работой. Не сказать, что в училище всегда понимали своего преподавателя. Случались конфликты, напоминала о себе профессиональная ревность, но, несмотря на все сложности, Юрий Андреев сохранил самые теплые воспоминания о работавшем в те годы директоре училища Юрии Цыпине.

Его аудиторией теперь были шесть с лишним миллионов читателей. Многотиражный "Крокодил" стал массовым журналом, и понимать его должны были самые разные люди. Художники искали общий знаменатель, который рассмешил бы как можно больше народа, и кто виноват, что таким общепонятным знаменателем иногда становились голосящие барышни в платьях, расшитых звездами Давида, в чью кошелку падают нескончаемой рекой доллары, или мужички-"несуны", вытягивающие за собой из проходной многокилометровую колбасную вереницу?

Тем временем в "Крокодиле" боролись и с бюрократией, и с нежеланием осваивать новую технику, и с банкетами на защите диссертаций. В нем появлялись легкие, без двойного дна сценки из жизни спортсменов или медиков (рисунки на тему печально известного "Дела врачей" не в счет).

При всех своих особенностях журнал неизменно оставался документом эпохи - как в художественном, так и в социальном смысле. По нему, как по учебнику, можно прекрасно проследить, как менялась советская графика: каждому десятилетию были присущи свои графические приемы, свои оттенки и свои шрифты.

В восьмидесятых на страницах журнала Дядя Сэм уступил место человечкам итээровского вида, по огромным бухгалтерским счетам бегущих к недостижимому тогда компьютеру. В девяностых, когда компьютеры вышли из разряда предметов роскоши, их место заняли сюжеты про волков в овечьих шкурах, создающих "Партию Согласия". Потом наступила пауза, в двухтысячных "Крокодил" перекупили эстетствующие товарищи с лучшими намерениями сделать его вестником экстравагантной политической сатиры.

Осторожный, не раз обжигавшийся на своих и чужих примерах российский бизнес не спешил поддержать смелые начинания, и журнал "Крокодил" снова стал историей.

Юрий Васильевич Андреев родился в 1930 году в городе Михайлове Рязанской области. С 1956 года преподает в Абрамцевском художественно-промышленном училище анатомию, перспективу и рисунок. Семья - жена Евгения, сын Дмитрий и пять внуков. Несмотря на годы, старается поддерживать себя в хорошей физической форме, и только пять лет назад был вынужден оставить любимые велосипедные прогулки."

Владимир КРЮЧЕВ

СМЕХ И ГРЕХ. БЫВШИЙ «КРОКОДИЛОВСКИЙ» КАРИКАТУРИСТ ПРИШЕЛ В ХРАМ И РАСКАЯЛСЯ В СВОИХ ПРЕЖНИХ ЗАБЛУЖДЕНИЯХ

Школьницей я любила читать журнал «Крокодил». Смешно и озорно. Только страницы в середине я всегда пропускала, там все больше о мировой политике. А тут уж не до смеха, все-таки были времена холодной войны. Этот журнал давно не выходит, во всяком случае, я в киосках не встречала. Зато много других глянцевых красивых журналов, которые покупать мне не очень хочется. А вот «Крокодил» бы я, наверное, купила. И надо же такому случиться, что в недавней командировке в Москву свел меня Господь с человеком, который двадцать лет проработал в журнале «Крокодил». И его рисункам наверняка тогда в детстве улыбалась и я.

Юрию Васильевичу Андрееву, заслуженному работнику культуры, сейчас уже около восьмидесяти лет. Но он не думает о заслуженном отдыхе, просто не может сидеть без дела, поэтому преподает мастерство рисунка в училище живописи, ваяния и зодчества. На кухне гостеприимный хозяин встречал меня жареной, с хрустящей корочкой картошечкой и коровьим холодненьким молоком (дело еще до поста было).

– Знаете, Ольга, я был обычным советским человеком, – неторопливо начал свой рассказ Юрий Васильевич. – Сначала октябренком, потом пионером, комсомольцем и коммунистом. Я рос в многодетной московской семье, нас было пятеро детей, но нам пришлось спасаться от голода, и мы переехали в городок Михайлов. Мама работала учительницей и всегда верила в Господа, но несколько тайно. Потому что отец был ярый атеист, к тому же довольно строгий по характеру, и во избежание скандалов и раздоров в семье мама скрывала свою веру. Хотя по линии матери в нашем роду все были священники. После смерти старшего брата Леонардо от скарлатины кого-то из детей ей удалось окрестить, меня нет. Не хотелось очередного скандала из-за крещения.

Как и отец, я выучился на художника. И как-то осмелился принести свои наброски и рисунки в очень популярный тогда журнал «Крокодил».

– А почему у журнала было такое дикое название, кто придумал?

– Это забавная история. Когда в 1922 году создавался журнал, то никак не могли выбрать, вернее сказать, найти название, и каждый раз он выходил то под одним, то под другим названием. И как-то готовили новый номер, вся редакция журнала засиделась до позднего вечера, и вдруг зашла возмущенная уборщица. Ей надо было прибраться, поэтому кипучая деятельность писателей и художников вызвала в ней бурю возмущения. Она сердито прокричала: «Эх, кро-ко-ди-лы! Кро-ко-ди-лы, идите-ка домой»! Все в редакции рассмеялись и решили, что лучшего названия для журнала не найти.

– Скажите, а тексты под рисунки придумывал какой-то специальный человек?

– Нет. Карикатурист должен был уметь придумать подпись под свой рисунок. Эта работа очень хорошо оплачивалась, поэтому была сильная конкуренция. Со всей России приезжали художники, но не многим удавалось попасть в команду журнала «Крокодил». Билет на самолет из Москвы до Симферополя стоил тогда 25 рублей, а за одну обложку журнала платили 175 рублей. Писали и рисовали сюжеты на злобу дня. В карикатуре по-своему, по-советски живописцы боролись с людскими пороками и страстями. За годы моей работы в журнале «Крокодил» я не помню там атеистические карикатуры.

Но, к моему большому сожалению, еще начинающим художником, для другого литературно-художественного журнала один раз мне довелось рисовать кощунственную карикатуру. Сейчас об этом очень сильно сожалею. Я изобразил водопроводчика, который приподнял люк и сказал священнику: «Все в порядке, батюшка, святая вода пошла». Да, была такая ошибка в моей жизни, и ее уже не исправишь, можно только сожалеть и каяться… Когда мне было 55 лет, после довольно длительного перерыва я приехал на свою малую родину, в Михайлово. Душа моя вздрогнула, я упал на колени, целовал землю и плакал. Плакал о моей любимой матушке, о братьях, о себе – одиннадцатилетнем мальчике Юрии, который со страхом наблюдал, как фашистская армия входила в его родной городок. Мне показалось вдруг, что жизнь – это одно маленькое мгновение в вечности, и я в этом своем мгновении не сделал что-то главное. Пропустил самое важное… Вместо большого, светлого дела – сплошные карикатуры… «крокодилы» какие-то… Я стоял на коленях и мысленно просил прощения у всех, кого обидел. Сердце не знало Церкви, но, видно, тоска в душе подсказывала, что надо делать, и я так вот каялся перед Господом. На следующее утро со своей старшей сестрой, к которой я приехал в гости, пошел в храм. Рассказал батюшке все о себе и раскаялся в той насмешке над Церковью, в своем святотатстве. Наверное, простил меня Господь после той исповеди. Но сам себя я до сих пор не простил…

Я попросил батюшку окрестить меня, так как именно на родине почувствовал в этом сильную необходимость. Просто показалось, что дышать уже не смогу без крещения. Не смогу дышать…

Жизнь моя изменилась с тех пор, стал читать духовную литературу, ходить с внуками в храм. Мой сын заинтересовался нашей родословной, и ему удалось собрать много информации о наших предках, одним из которых был Митрополит Новосибирский и Барнаульский Варфоломей. И как-то сын мне говорит, что, видно, за дела такого сибирского молитвенника Господь проявил Свою милость и дал возможность мне всем сердцем прийти в храм. В своем духовном наследии Митрополит Варфоломей оставил нам такие слова: «В Церковь, как в великую сокровищницу, влил Господь несказанную любовь Свою. В ней Дух Святый «ходатайствует за нас воздыханием неизреченным» (Рим. 8, 26). Но чтобы каждому человеку воспользоваться неисчислимыми благами, для жизни и благочестия надо приложить каждому свое усердие». Что к этому сказанному можно добавить? Только постараться так жить.

1 июля 2008 г.

Ольга Круглова Источник: «Благовест», Самара